CC BY
37
Филологические науки
ЖАНРОВАЯ ПОЭТИКА «ДОЛИНЫ АЖИТУГАЙ» СУЛТАНА КАЗЫ-ГИРЕЯ КАК ИСКУССТВО ХУДОЖЕСТВЕННОГО СИНТЕЗА
К.М. Шиков
GENRE-POETICS OF "THE AZHIGUTAY DALE" BY SULTAN KAZY-GIREY AS ARTISTIC SYNTHESIS SKILL
Shikov K.M.
The paper analyses the processes of genregeneric and genre-specific synthesis of S. Kazy-Girey's work indicative of the tendency of the lyric prose formation in the poetic system of artistic modality.
В работе анализируются процессы жан-рово-родового и жанрово-видового синтеза в произведении С. Казы-Гирея, свидетельствующие о тенденции формирования лирической прозыI в системе поэтики художественной модальности.
В русскоязычной литературе адыгских просветителей XIX века ярко проявляются тенденции жанрово-родового и жанрово-видового художественного синтеза, характерного для общероссийского литературного процесса этой историко-культурной эпохи.
Философские, социологические, общественно-политические и эстетические взгляды адыгских просветителей рассматриваемого периода и выражаемые ими в своих произведениях идеи далеко не одинаковы и во многом не совпадают. У каждого из них есть свои особенности, каждый из них наделен теми особыми творческими чертами, которые делают художника слова неповторимой творческой индивидуальностью - от манеры письма, стиля до изображаемого исторического явления или факта, ставшего предметом художественного воплощения. Однако, у них есть и много общего. Прежде всего, их объединяет искреннее сочувствие к своему народу, готовность принести себя в жертву его благополучию и страстное стремление путем распространения просвещения и утверждения общечеловеческих ценностей и высоких нравственных идеалов способствовать его развитию.
Именно поэтому одной из важнейших тем творческого наследия Султана Казы-Гирея и Султана Хан-Гирея стала тема сохранения неповторимой многовековой адыгской национальной культуры, характеризующейся высокой духовностью. Просветительские цели адыгских мыслителей, бесспорно, расходилось с официальной полити-
УДК 82-1/-9
ШШиков К.М
кой, проводимой на Северном Кавказе, когда, с одной стороны, декларировалось желание мирным путем обрести стратегический выход к Черному морю, а с другой -была развязана жестокая война, приносившая неисчислимые беды и страдания горским племенам, обрекая целые народы на уничтожение и вымирание. Но деятельность адыгских просветителей и тематика их произведений не ограничивались только этим. Если творчество Султана Казы-Гирея представлено лишь двумя оригинальными художественными произведениями - «Долина Ажитугай» и «Персидский анекдот», одно из которых написано в форме путевых зарисовок, а другое представляет из себя художественную интерпретацию известного восточного анекдота, - то творчество Султана Хан-Гирея не может не удивлять жанровым многообразием - от публицистики и исторического очерка до художественной повести, в основе которой лежат реальные события и явления из жизни различных адыгских племен. Но, несмотря на заметное различие манеры письма и принципов отбора фактологического материала, писателей сближает стремление опереться в собственных эстетических исканиях на мудрость и художественный опыт не только своего народа, но и на богатейшие многовековые традиции передовой русской культуры. Примечательно в этом отношении их чуткое внимание к богатству и оригинальности родного языка, с помощью которого в различных жанрах устно-поэтического творчества ярко и лаконично запечатлелся этот самый опыт. В то же время, обращаясь к художественному богатству русской классической литературы, они получали возможность ориентироваться на образцы высоко художественного воплощения своих идейных замыслов. Так, известно о той большой человеческой и творческой дружбе адыгского писателя Султана Казы-Гирея и русского писателя А.Н. Муравьева, который впоследствии ввел его в столичные литературные круги и познакомил с выдающимися русскими литераторами и деятелями культуры того времени. Особенно значителен факт знакомства Султана Казы-Гирея с А.С. Пушкиным, который в журнале «Со-
временник» опубликовал произведения горского писателя и написал к ним предисловие. Исследователи творчества и биографы адыгского просветителя говорят и о возможном знакомстве Султана Казы-Гирея с М.Ю. Лермонтовым. Влияние романтических традиций великого поэта на творчество черкесского писателя не трудно обнаружить в его произведениях.
Вопросы литературной преемственности актуализируются при рассмотрении жанровой специфики «Долины Ажитугай» Султана Казы-Гирея. Один из исследователей его творчества, первым обратившийся к проблеме жанровой природы «Долины Ажи-тугай», С.К. Бушуев утверждает, что это произведение отвечает всем требованиям жанра повести (1, с. 127). В «Очерках истории кабардинской литературы» И.В. Тресков пишет: «"Долину Ажитугай'' обычно называют повестью». И чуть дальше: «Пожалуй, это произведение ближе к путевому очерку»; «Долина Ажитугай» воспринималась им как «весьма своеобразное произведение ...» (2, с. 78). Адыгейский литературовед Ш.Х. Хут называет его то путевыми заметками, то повестью. Он пишет: «"Долина Ажитугай" имеет форму путевых зарисовок». И дальше: «Повесть "Долина Ажитугай" проникнута оптимизмом. Повесть Казы-Гирея "Долина Ажитугай" отличают высокие художественные достоинства» (3, с. 106). Черкесский исследователь Ф. Китов утверждает: «Повесть «Долина Ажитугай», примыкая к жанру «дорожных зарисовок», свидетельствует о том, что ее автор учитывал выработанные в этом жанре (Курсив везде наш. -К. Ш.) тенденции, наиболее полно выраженные в "Путешествии в Арзрум''» (4, с. 136 -137). У исследователей, как видим, нет единого мнения о жанровой природе произведения, их высказывания носят размытый и неопределенный характер, порой рождая противоречивые суждения об одном и том же явлении.
Более близок к определению жанрового характера «Долины Ажитугай» кабардинский ученый А.Х. Хакуашев, который пишет: «. Ни содержание произведения, ни его форма не дают основания считать его
повестью ... Легко заметить каждому, что это произведение лишено признаков повести, стоит только присмотреться к манере изображения жизни в очерке (Курсив наш. -К. Ш.) и к его лирическому герою. Несмотря на существенные различия, это произведение близко, как сказано, к складывающемуся в русской литературе начала Х1Х века жанру путевого очерка, в котором человек передавал свои впечатления, почерпнутые в путешествиях» (5, с. 136 - 137). Но и в этом труде присутствуют элементы противоречия, так как дальше автор утверждает: «В этот широко бытовавший в русской литературе жанр С. Казы-Гирей, несомненно, внес что-то новое, развил его дальше. Все это следует усмотреть прежде всего в том глубоком лиризме, которым пронизан очерк от первой и до последней страницы, в герое, чьи настроения и чувства выявляются в обнаженном и подчеркнутом виде, в остром восприятии природы и нравов родного края <...> основная направленность очерка <...> раскрыть затаенные думы и идеалы лирического героя, донести их до читателя. Все это придает содержанию очерка энергию, насыщает его необыкновенной эмоцией и силой, неподвластной времени» (5, с. 137 -138) (Курсив везде наш. - К.Ш.). Доводы, приводимые исследователем для подтверждения правоты и верности своих суждений, безусловно, заслуживают уважения, но они имеют, на наш взгляд, лишь косвенное отношение к выявлению жанровой природы произведения С. Казы-Гирея. Если обратиться к трудам многих ученых от Белинского до современных теоретиков литературы, то большинство из них соглашается с мыслью о том, что очерк - жанр художественной прозы, составляющий вместе с романом, повестью, рассказом, новеллой эпический (повествовательный) род литературы. Очерк характеризуется огромным разнообразием форм, и границы, отделяющие его от других эпических жанров, весьма условны. Признаки, присущие очерку, настолько размыты и зыбки, что каждый из них в отдельности совершенно не чужд и другим эпическим жанрам, например, повести. Повесть же, занимая по объему жанрового «со-
бытия» срединное место между большими и малыми повествовательными формами, характеризуется тем, что ее «жанровая структура ... основана на однонаправленном ряде неоднородных художественных ситуаций ( наличие одной, хорошо разработанной коллизии)», а сама эта структура создается «двуаспектностью ситуации» («человек» -«микросреда»); повесть предрасположена к изображению «бывшего», «случившегося», «с одной стороны» (т. е. отдельных аспектов жизненного процесса), но «в целом» (6, с. 167). Как показано В. М. Головко в новейшем исследовании, жанровой поэтике повести, произведениям такого вида присущ тип повествования, интегрирующий интенсивный и экстенсивный принципы организации сюжета при тяготении к одному из них, а само повествование определяется «присоединением» эпизодов по ходу изображения событий в их последовательности, что обеспечивает совпадение сюжета и фабулы. «В связи с этим персонажи изображаются с одной целевой установкой, в одной пространственно-временной плоскости, а источником сюжетной активности является действие сил, идущих извне», так как «микросреда» лишена тенденции к дифференциации» (6, с. 167). В данном случае жанровый объем сюжета упоминается не в связи с чисто внешней или формальной характеристикой. «Однонаправленность» сюжетных ситуаций повести обусловлена прежде всего тем, что она охватывает определенную цепь эпизодов, в отличие, например, от романа, представляющего всестороннюю картину целого жизненного уклада, разворачивающего сложное и завершенное в себе действие. Если подойти к выяснению жанровой природы повести не формально (как к эпически-повествовательному произведению «средней» формы), а как к литературному жанру, имеющему свое внутреннее существенное своеобразие, то нетрудно заметить, что повесть, по справедливому утверждению В. В. Кожинова, относится к тому типу эпической прозы, который генетически восходит к «рассказываемым», а не «письменным» жанрам (7, с. 814), нередко принимает форму как бы устного рассказывания, стре-
ШШиков К.М
мясь в буквальном смысле поведать, а не изобразить в объективной манере. В этом случае она тяготеет к спокойной неторопливо-эпической хроникальности, не имеет сложного, напряженного и законченного сюжетного узла (7, с. 815). На наш взгляд, разногласия исследователей вокруг вопроса, представляет ли собой «Долина Ажитугай» отрывок или завершенное произведение, является частью споров о его жанровой природе, и вызваны как раз этим фактом. Прав А.Х. Хакуашев, утверждающий, что «Долина Ажитугай» не отрывок, а законченное художественное произведение, но недалеки от истины и литературоведы И.В. Тресков и М. Хафицэ, отмечающие в своих научных изысканиях некоторую незавершенность произведения, так как отсутствие в нем «законченного сюжетного узла» (Курсив наш. - К. Ш.) невольно оставляет впечатление, будто перед нами большая часть или отрывок, за которым должно последовать продолжение. Здесь уместно предположение о существовавшей некогда договоренности между А.С. Пушкиным и Султаном Казы-Гиреем о дальнейшем творческом сотрудничестве, о публикации в «Современнике» каких-то завершающих частей «Долины Ажи-тугай». Может, именно поэтому великий поэт в своем предисловии и назвал его «отрывком». С другой стороны, малые повествовательные жанры, как уже отмечалось ранее, имеют размытые границы, не дающие возможности четко отделять их друг от друга, что нередко может вводить и вводит литературоведов в заблуждение в наиболее сложных вопросах выяснения жанровой природы произведений такого типа, как «Долина Ажитугай» С. Казы-Гирея.
Тем не менее, выяснив характерные черты тех или иных литературных жанров, преобладающих в отдельном произведении, можно прийти к определенному решению, но, разумеется, не к категорическому выводу. В процессе выявления таких жанровых черт произведения адыгского просветителя, высвечиваются некоторые противоречия в суждениях А.Х. Хакуашева, И.В. Трескова, Ш.Х. Хута, М. Хафицэ и Ф. Китова и др., и поэтому нам кажется уместным (для выяс-
нения возможной истины) обратиться к более фундаментальному и глубокому исследованию А.Х. Хакуашева, обосновывающему «идею очерковой природы «Долины Ажитугай».
Примечательно, что исследователь в своих аргументациях не прибегает к категорическим формулировкам, учитывая мнения других литературоведов, занимавшихся решением данной проблемы. Он отмечает, что в жанр (надо полагать очерк), «широко бытовавший в русской литературе, . С. Казы-Гирей внес что-то новое, развил его дальше» (5, с. 137). Все это, как указывалось выше, исследователь усматривает «в глубоком лиризме, . в обнаженном чувстве, . в остром восприятии природы, . в раскрытии затаенных дум и идеалов лирического героя, . в насыщенности необыкновенной эмоцией». Добавим к этому и поражающие глубиной поэтической мысли лирические отступления, которыми богато произведение С. Ка-зы-Гирея. Таким образом, кабардинский ученый в своем труде отмечает такие характеристики, которые показаны не столько жанру очерка, сколько лирической прозе, написанной, безусловно, под влиянием художественных традиций русской романтической литературной школы. Наиболее сильное влияние русского романтизма на адыгского писателя ощущается в использовании им картин природы для более глубокого раскрытия «духовного мира, чувств и настроений» героя.
В современном литературоведении существует двуаспектный подход к изучению проблемы жанра - исторический и типологический. Исторический подход к категории жанра предполагает его видоизменения, связанные с типом поэтического сознания в каждую определенную эпоху, а потому он как бы оберегает исследователей от односторонне-метафизической оценки таких явлений, как исчезновение одних и видоизменение других жанров, и позволяет выделить функционально-инвариантные элементы, создающие в каждом конкретном жанре общность семантических признаков и функциональную тождественность. В свете такого толкования жанра вообще, и жанра повес-
ти, в частности, мы получаем возможность предположить, что разногласия, связанные с определением жанровой природы произведения Султана Казы-Гирея «Долина Ажиту-гай», вызваны именно этой эволюционно-трансформативной способностью литературных жанров эволюционировать в связи с воздействием внешних (социально-исторических) и собственно эстетических, внутренних факторов, определяющих возможности изменений в самом поэтическом сознании. Вот почему, на наш взгляд, четкое определение литературного жанра произведения, написанного адыгским писателем, по прошествии полутора веков представляет такую трудность для исследователей его творчества. Сложность эта усугубляется еще и тем, что в романтическом произведении, каковым, по мнению всех литературоведов, является «Долина Ажитугай», доминация событийной цепи размывается, перестает быть главным звеном и появляется возможность более широкого и емкого выражения позиции автора, его внутреннего состояния. Возвышенно-романтическое восприятие автором окружающего его мира как бы нарушает законы пространства и времени и выводит писателя за пределы реальной жизни, и то, что обыденно и непоэтично для многих, им осознается как нечто таинственно-необычное, особенное. Это, в свою очередь, наводит на мысль о том, что автор, оставаясь еще близким к народному эпическому миросозерцанию, все же невольно разрушает устоявшуюся цепь традиционных связей. Объясняется это тем, что в романтическом произведении С. Казы-Гирея находит свое яркое выражение удивительное переплетение исторического мироощущения и принципов фольклорного миросозерцания, которое позволяет автору органично ввести в сюжет произведения материал устно-поэтического творчества. Кроме того, в «Долине Ажитугай» заметно стремление адыгского писателя к осмыслению современной ему действительности, ретроспективно связываемой художником с мудростью народа, выработанной многовековым историческим опытом, что создает ощущение наличия внутренней связи между от-
дельными картинами и отрывками произведения, талантливо написанных автором с субъективно-романтических позиций. Созданные им картины природы стали как бы своеобразной поэтической метафорой современного мира, художественным постижением связи фрагментарных явлений окружающей его сложной действительности с бурно меняющимся целым жизни. Социально-исторический фон произведения, на который проецируются культурные и нравственно-эстетические ценности адыгского народа, в отдельных эпизодах несут двоякий смысл, отступая на второй план. Это позволяет художнику сосредоточиться на главной теме своих романтических раздумий - на проблеме вечности, места и роли в ней человека, на различных аспектах художественного анализа собственных философских размышлений,- а поэтике произведения придает онтологическую содержательность.
Целям глубокого выражения внутреннего мира, душевного состояния автора-повествователя подчинена композиция «Долины Ажитугай»: она характеризуется синтезом эпического повествования и возвышенно-романтического описания картин природы родного края. Таким образом, исследование творческого наследия адыгских просветителей, анализ художественных особенностей их произведений показывает, что многие из них отличаются «переходностью», синтетичностью жанровых структур, интегрированием характерных особенностей различных жанровых форм, когда текст одного и того же художественного произведения предстает как непротиворечивое единство эпического и лирического повествования. Жанрово-родовые взаимодействия объективируются в таких типологических разновидностях, в которых синтезируются черты разных литературных видов.
«Долина Ажитугай» Султана Казы-Гирея как раз и является наиболее ярким выражением синтетичности жанровой природы прозаического произведения, в котором нашли выражение процессы активизации лирического начала в эпическом повествовании. И если снова обратиться к анализу художественных особенностей произве-
ШШиков К.М
дения адыгского писателя и в процессе этого анализа учесть особенности очерка (обращение к будничным фактам действительности, изображение рядовых героев и тот факт, что в раннюю эпоху русского романтизма очерк как литературный жанр не получил большого развития, а в более позднюю эпоху - в 20 - 30 годы Х1Х столетия - он нес преимущественно информационную нагрузку), то исследуемое произведение весьма трудно будет назвать очерком, пусть даже путевым, как это делают в своих трудах И.В. Тресков, А.Х. Хакуашев и М. Хафицэ. В их утверждениях, основанных на анализе художественных достоинств произведения адыгского просветителя, имеются рациональные зерна. Ведь с середины Х1Х века, в отличие от первых его десятилетий, когда в русской литературе появлялись многочисленные прозаические произведения, в которых авторы описывали свои путешествия и называли их повестями, доминирующим, если не сказать единственным, становится жанр очерка или, как чаще его называли, путевого очерка. Если же обратиться к творчеству адыгского русскоязычного писателя Султана Казы-Гирея, то нельзя не заметить, что в «Долине Ажитугай: наблюдается не типизация характеров в этимологическом аспекте (как чаще всего бывает в художественном очерке), а лирическое самораскрытие автора. Здесь преобладает взволнованная авторская речь, выражающая мягкую непосредственность и глубоко личностное отношение к художественно изображаемым картинам родной природы, замешенное на чувствах светлой тоски, максимально использованы возможности поэтической выразительности, органично отображающей всю многоцветную гамму и сложность взаимоотношений человека и безгранично дорогой его сердцу родины! «Да! Эта река мне родная, а там в долине каждый курган, усеянный благоухающими цветами, зовет меня на беседу после долгой разлуки. Здесь все понятно для моей души: шум реки, вой ветра, лепет листов, шорох кустов и угрюмый вид бесплодных скал» (8, с. 155 - 156). О том, что адыгский писатель владел искусством создания сложного, многопланового, дина-
мического образа переживания в эпическом повествовании, свидетельствуют эмоционально насыщенные описания, становящиеся характерной приметой «лирического сюжета»: «Сердце звало меня выше и выше; мне хотелось одним взглядом окинуть родную природу и без перерывов, без всякой последовательности, разом, в одно мгновенье воскресить целые годы минувшего. мне казалось, что природа, давно мною покинутая велением судьбы, радостно улыбалась моему возврату, и слеза благодарности брызнула из глаз, очарованных видом родных мест» (8, с. 156). Здесь берет начало та тенденция, которая станет определяющей для поэтики лирической прозы последующих этапов развития художественного сознания, для литературы конца XIX - начала XX века: речь идет о том, что автор-повествователь вбирает в себя черты лирического героя, который становится центром композиции. Глубокий лиризм, светлые переживания, неповторимо красочные описания картин, явлений природы и жизни, воздействовавшие на воображение художника слова и вызвавшие в нем отклик, раскрытие автором особенностей собственного индивидуального духовного мира, в перспективное художественное обобщение -все это и многое другое, свидетельствует о том, что по художественно-жанровым признакам «Долина Ажитугай» характеризуется не только чертами очерка или путевого очерка, но даже в большей степени - лиро-эпической повести очеркового характера. Хотя спор о жанровой природе «Долины Ажитугай» Султана Казы-Гирея, специфике и характере структуры его произведения среди адыгских литературоведов продолжаются и поныне, уже сегодня не вызывает сомнений то, что его поэтика является ярким проявлениям искусства художественного синтеза, фактом формирования в литературе Х1Х века эстетики лирической прозы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бушуев С. К. Из истории русско-кабардинских отношений. - Нальчик, 1956.
2. Тресков И. В. Очерки истории кабардинской литературы, - Нальчик, 1968.
3. Хут Ш. Х. Творчество адыгских писателей-просветителей Х1Х- начале ХХ века // «Сборник статей по адыгейской литературе и фольклору». - Майкоп, 1975.
4. Китов Ф. Об образе повествования в повести «Долина Ажитугай» Казы-Гирея // «Труды Карачаево-черкесского научно-исследовательского института. - Черкесск, 1978.
5. Хакуашев А. Х. Адыгские просветители: изд. «Эльбрус». - Нальчик, 1978.
6. Головко В. М. Историческая поэтика русской классической повести. - М. ; Ставрополь. 2001.
7. Кожинов В.В. Повесть // Краткая литературная энциклопедия: В 2-х томах. -М., 1968. - Т.5.
8. Султан Казы-Гирей. Долина Ажитугай // «Современник». - 1836. - Т. 1.
Об авторе
Шиков Кошмазук Муссович, историк адыгских литератур. Автор более 50-ти научных работ, опубликованных в центральных и региональных научных изданиях. Занимается исследованием актуальных проблем истории русскоязычной адыгской литературы Х1Х века. Доцент кафедры русской филологии Адыгейского государственного университета.
