CC BY
44
Общественные и гуманитарные науки
• ••
75
УДК 82
ЖАНР «ШАНМА» В ЛАКСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ: МЕЖКУЛЬТУРНЫЙ ИСТОРИКО-ТИПОЛОГИЧЕСКИЙ
КОММЕНТАРИЙ
THE "SHANMA" GENRE IN THE LAK FOLKLORE: INTERCULTURAL HISTORICAL-TYPOLOGICAL REVIEW
© 2015 Кукуева А. А., Бабаева И. Н.
Дагестанский государственный педагогический университет
© 2015 Kukueva А. А., Babaeva I. N.
Dagestan State Pedagogical University
Резюме. В статье прослеживается генезис, эволюция, этапы становления лакского фольклорного жанра «шанма» и его взаимосвязи с восточной, европейской и русской лирикой. Приводятся теории возникновения термина «шанма» у различных ученых, ориенталистов, востоковедов.
Abstract. The author of the article traces the genesis, evolution, stages of forming the "shanma"Lak folklore genre and its relationship with the Eastern, European and Russian lyrics. She provides theories of the origin of the term "shanma" of various scholars, orientalists.
Rezjume. V stat'e proslezhivaetsja genezis, jevoljucija, jetapy stanovlenija lakskogo fol'klornogo zhan-ra «shanma» i ego vzaimosvjazi s vostochnoj, evropejskoj i russkoj lirikoj. Privodjatsja teorii vozniknove-nija termina «shanma» u razlichnyh uchenyh, orientalistov, vostokovedov.
Ключевые слова: фольклор, художественный символ, межкультурная коммуникация, диалог культур
Keywords: folklore, artistic symbol, intercultural communication, dialogue of cultures Kljuchevyeslova: fol'klor, hudozhestvennyj simvol, mezhkul'turnaja kommunikacija, dialog kul'tur
Географическое положение Дагестана предопределило специфику народной культуры этносов, населяющих эту землю. Г. Г. Гамзатов, например, утверждал, что в целом Северный Кавказ представляет собой некий центр евразийского мира: здесь встречаются пути, ведущие с запада на восток, с севера на юг; через Северный Кавказ, в том числе и через Дагестан пролегал знаменитый Шелковый путь [5. С. 35]. Со времен раннего Средневековья народы, населявшие эту территорию, находились в диалоге не только между собой, но и в диалоге с народами, а, следовательно, и их культурами, находящимися либо по соседству (Передняя Азия, Закавказье, Византия, Средняя Азия), либо на отдаленных, но доступных для торговых караванов, например, землях (Индия, Китай, Египет) [1. С. 143].
В этой связи изучение такого популярного в лакском фольклоре жанра, как шанма, позволяет увидеть те влияния, которые получал этот жанр в процессе своего формирования. Наряду с современными
(или сравнительно недавними) включениями литературной поэтической традиции, мы обнаруживаем в текстах шанма, собранных фольклористами как в 19, так и в 20 веке, архаичные образы, мотивы, особенности архитектоники.
По наблюдениям современных фольклористов, первоначально этот жанр представлял собой мистериальный гимн Солнцу, Луне, звездам. В народных космогонических представлениях за каждым небесным объектом закреплено обпределенное число. Так, Солнцу соответствовало число «3».
В мирах и верованиях разных народов бытует число «3»: это 3 брата, 3 дороги, 3 сокровенных желания и т.д. Представляется еще, что лакское «шанма» - «три» соответствует трехмерному пространству, а также шаманской трехчастной структуре Мироздания: нижний, средний и верхний Миры, по которым свободно путешествовал шаман. Кстати, из 3-частной структуры Мироздания возникли образы мирового Древа и Мировой Реки.
76
• ••
Известия ДГПУ, №4, 2015
Следует заметить, что впоследствии древнейшие мифологемы были переосмыслены: экспрессивность при обращении к небесным светилам, а шире - к свету, вполне соответствовала переживаниям, связанным с чувствами человека. Например, влюбленность: любовь возбуждала в первобытных поэтах светлое чувство, и они стали сначала сравнивать Возлюбленную со светом, потом - со звездами. Солнце, Луна, Звезды давали плодородие, а женщины рожали детей, даровали жизнь, потому они становились богинями Плодородия [7. С. 204].
Именно у народов, населяющих земли, географически соседствующие с Кавказом, возникают эротические мотивы в песенном фольклоре. Мотивы эти потом будут по-своему реализованы в суфийской поэзии и через нее будут восприняты народами Северного Кавказа, народная культура которых оказалась восприимчива к суфийскому учению [11. С 27].
На общности эротических мотивов в обрядах инициаций Таммуза и Иштар и лакского Праздника Весеннего Равноденствия обратил внимание кандидат фило-совских наук Х.М. Халилов [13. С. 13]. Это влияние красноречиво отражено в шанма. Как справедливо замечает другой фольклорист Е.С. Новик: «... в «Исторических корнях волшебной сказки» был обеспечен не столько действительной генетической связью классической волшебной сказки с обрядами инициации, сколько единой для всех переходных обрядов структурной, базировавшейся на коллизии «смерть - возрождение» [4. С. 27].
Речь идет о бинарности таких понятий, как Эрос и Танатос. Их неразрывность описана в трудах философов, как древних (Аристотель, Платон), так и современных (Хайдеггер, Бубер). Эти понятия находятся в едином смысловом поле и в народных культурах, и в большинстве религиозных учений. Рассмотрим это на частном примере. Бабочка считается символом потустороннего мира как в античной поэзии, так и в ближневосточном фольклоре. Некоторые суфийские ордена избрали изображением бабочки эмблемой с тем же значением, что и в народной культуре [12. С. 127].
Ряд авторов (А. М. Алиев из Кумуха, А. Немировский) считают, что в данном случае мы сталкиваемся с метафорой: бабочка похожа на лабрис - двойной топор, входящий как элемент в фасции, - атрибут власти этруских царей, а затем римских консулов. Позже лабрис входит в круг символов, связанных с культом мертвых.
А. Немировский, исследуя этимологию слова «лабрис», утверждал, что двойной топор лабрис восходит к лунной реликвии в виде двойной секиры. Знак двойной секиры был связан с созвездием Ориона (очень похожего по своей конфигурации на двойную секиру), которое находится близко к стволу небесного древа - Млечного Пути, почти касается его. Двойная секира - культовое оружие богов позднее превратилась в двойной топор - лабрис, тоже культовое оружие, так как небесный топор («Орион») был связан с двумя видами лунного серпа - убывающим и прибавляющимся [14. С. 87]
Отталкиваясь от наблюдений А. Неми-ровского, другой исследователь А. М. Алиев предпринимает попытку этимологизировать слова «лабрис» и «лабиринт» на основе материалов лексики одного из дагестано-нахских языков - лакского, родственного пеласгийскому.
«Как известно, в греческой мифологии лабиринт - это дворец, из которого невозможно найти выход. То есть, семантика слова лабиринт связана с понятием «спрятать», «спрятаться» так, что невозможно найти выход. В лакском языке «лабивк1сса» означает спрятаться, спрятанный, убрать, от слова «ла», «лаб»: «ивтсса» - быть, находится. Топор по-лакски звучит - «рик1». Слитно спрятанный топор мог звучать -лабрик1 - лабрис» [6. С. 34].
Речь идет не столько о прямых лексических заимствованиях, а о едином семантическом пространстве архаичного мира, охватывающего северное Средиземноморье с прилегающими к приморским территориям землям. Так, на первый взгляд, случайные фонетические совпадения помогают нам увидеть историю понимания, постижения мира древними и через прямое называние, и как правило, через метафори-зацию. Это впоследствии проявляется как в метафорическом ряде народной культуры, так и в образной системе суфийского учения.
На повторение одних и тех же образов в литературах разных народов обратил внимание академик Н.И. Конрад и объяснял это типологическим сходством условий возникновения идентичности, таких как общественный строй, менталитет, социальный уклад, нравы и обычаи, политический режим и т.д. Он впервые открыл, что совершенно независимо друг от друга у разных народов на разных концах земли, контакт которых совершенно исключен, могут возникнуть одинаковые символы и образы. Подобное притягивает подобное [10. С. 365].
Общественные и гуманитарные науки
• ••
77
В лакском фольклорном жанре шанма отразились мифологические образы и мотивы, характерные как для северного Средиземноморья, так и для Ближнего Востока с прилегающими землями.
Для выявления влияния суфийских традиций на народную культуру Северного Кавказа, мы обратились к жанру лакского фольклора шанма,
Этот жанр очень лаконичный, подвижный и к тому же наглядно демонстрирует влияние «всеобщих» символов.
Итак, вот основные символы, содержащиеся в лакском фольклорном жанре шанма (надеюсь, этот список пополнят будущие исследователи): «чанна ц1уку;
ттурши; хъами-ттурши; аят, чичру,лу, хат1; кьут1бу, кьут1бу-ц1уку; къаехъ; тах; таж; т1ут1и, банавша, гуламан; аслан, гъал-барц1, сару-тарлан, итаргу, лачин, туйгъун, къахъну, най; Алжан, Дуржагь, Кьиямасса-Кьини, Кьадар, Мизан, дак1нил дагьани, яру; Баргъ, Барц1, ц1уртти; саннарду; Лул-лур-байрду; мурхь, малаиктал, жинну; чча-ву, эшкьи, ччисса, ххуй оьрч1, ххуй душ; х1ан, х1анттил кьуру, маччаралкьуру; хха-ржан, тур) - светлая звезда; Сириус; Кутуб; Солнце, Луна, звезды; Перо, Скрижали, Свитки; Ладья, Трон, Корона, Роза, Лев, Мифические звери и птицы, пчела, бабочка; Ад и Рай, Ангелы и Демоны, Судный День и Предопределение, Весы, Зеркало души, глаза, гимны, древо, любовь, вино, рог изобилия, возлюбленный, возлюбленная; кинжал, сабля.
Метафорический ассоциативный ряд символов обнаруживается в четверостишиях лакской поэтессы, автора романа «Имам Шамиль» Марийам Ибрагимовой.
При этом ее четверостишия возникли под двояким влиянием: во-первых, это лакский устно-поэтический жанр шанма, который является производным от «сэма» -суфийские песнопения.
В тоже время в ее четверостишиях чувствуется огромное влияние средневековой суфийской поэзии Востока: Омара Хайяма, Хафиза, Низами и др.
Рассмотрим некоторые четверостишия Марийам чтобы более наглядно представить себе картину:
Заплачет саз, когда твоя рука Коснется струн натянутых слегка, Умерим горечь будущей разлуки,
Подняв за встречи новые бокалы.
Разлука - излюбленный мотив суфийской любовной лирики. Причем в их интерпретации она означает совсем иное, нежели расставание влюбленных. В суфийской поэзии Возлюбленный-избраник Ал-
лаха, авлийя, приблизившийся к Творцу, своем благочестием.
На мистиков нисходит Хал - особое экстатическое состояние, в которое они впадают, сравнимое с трансом. Но эти состояния редки и после «побуждения» мистик чувствует тяжесть, тоску и т.д.
Рука, струна - вызывают ассоциативный метафорический ряд символов: Завеса, Преграда, Барзах, Граница, Посох, Жезл, Ковчег, Рог Изобилия, Луна;
Бокал - чаша Джамшида, лампа Аладдина, Рог Изобилия, Опьянения, Застолье, Пиршества в честь Бахуса и Вакха, Сатурналии, мистерии Диониса.
Поверь, мой друг,
Твой молчаливый взгляд,
Проникнутый застенчивой любовью, Понятный и дороже во сто крат,
Чем бурные каскады многословья.
Друг, любовь - типичная «атрибутика» восточной поэзии. Только в суфийском понимании друг - это избранник Аллаха, а любовь - это стремление подвижника приблизиться к Создателю своим благочестием, богослужением.
Не пой мне песни юга, не пляши Завлечь в силки бездумно не спеши. Повремени, быть может я сумею Проникнуть в тайники твоей души. «Песня» влечет за собой ассоциативный ряд: Откровение, Скрижали Закона, Свитки, Священное писание, Пятикнижие, Псалтырь, Псалом, Сура, аят, хадис, Коран.
«Пляска» в аллегорической форме означает поиск пути Истины.
«Силки» - иносказательно означает Тварный мир и является метафорой плена, заточения, тюрьмы. Считается, что душа, родившаяся на свет попадает в силки чувств, страстей.
При встрече дикой страстью не горю,
О пламенной любви не говорю,
Но почему в дни первые разлуки Без сна встречаю раннюю зарю?
Любовь, разлука, страсть - «принадлежность» многих суфийских произведений. Посредством земной любви суфии пытались приблизить читателей к любви небесной, божественной.
Мы встречались почти на склоне лет Заметен на висках пороши след.
Идя со мной навстречу зимней стуже, Двойной любовью будешь ты согрет. «Зимняя стужа» - синоним разлуки, отдаления, тоски, печали, характерной для любовной лирики восточной поэзии.
В твоих глазах Полдневной зной Гянжи.
Твои усы хоть на руку вяжи
78
• ••
Известия ДГПУ, №4, 2015
В плену надежд,
В долине Приэльбрусья,
В разлуке гор сумею ли прожить?
Глаза - символ чистоты души. В более глубоком суфийском понимании метафора глаз означает Отражение, Хранимые Скрижали, Зеркала. Не зря бытует выражение, что «глаза - зеркало души».
Под выраженным серебром седин Не чувствую дыханья талых льдин На склоне лет в моей груди остывшей Зажечь огонь способен ты один.
«Огонь» выражение чистоты, самоочищения. Оно вызывает символический ряд: чаща Джамшида, тангенциальная модель мироздания Пьера Кардена, ларец, Зеркало, Хранимая скрижаль, Око Гора, Третий глаз, глаза, Любовь.
«Один» говорит о Единственности Создателя, что Бог един и нет ничего ему подробно.
Не наливай мне немного вина -От нежных слов, от ласки я хмелею. Пусть захлестнет нас в тихий час свиданья
Любви безмерной буйная волна.
Вино, хмель - аллегорическое выражение экстатического состояния, в которое время от времени впадает путник. Причем состояние это предсказуемо и наступает как гром среди ясного дня, внезапно. Именно в таком «шоковом», трансовом состоянии воскликнул суфий Мансур аль-Халладж: «АнальХак!» - «Я есть Истина!» за что и поплатился жизнью.
По шариату получалось, что он богохульствовал, приравнивая себя Творцу.
На самом деле он говорил лишь о том, что испытывает, что он растворился в Высшим, т.е. что его сознание слилось с Мировым Разумом, потому больше не существует Халладжа. Это изречение - выкрик настолько сложно, что уже несколько веков философы ломают голову над разгадкой его тайны и трагической судьбы суфия...
Ты скрещивал с успехом ни одно Культурное и дикое зерно...
Гибридам тем,
Что в сердце дали всходы,
Ужель в тени зачахнуть суждено?
Это четверостишие перекликается с приводимым ниже:
Забил твой голос лязг стальных колес, Застрял в устах незаданный вопрос. Чудовищем хвостатым длинный поезд, От сердца оторвав, тебя увез.
Печаль, тоска, стенания, мольбы по предмету избрания составляют суть многих суфийских произведений. В этой связи
возник даже термин «единения», «слияния», что означает растворение человеческих индивидуальных качеств в божественных и исчезновение личностного, сущностного в безличном, общем. Такое состояние мистиками принято называть «Фана» - мнимая смерть, особый духовный уровень.
О, твой язык, как бритва он остер! Бросаешься бездумно в жаркий спор И хлестким ливнем слов за миг умеешь
Разжечь иль погасить в душе костер. Язык, слово, бритва, острие, костер -вызывают ассоциативный метафорический ряд символов: Барзах, Преграда, Препона, Завеса, Граница, Зеркало, Отражение, Сабля, Меч, Радуга, Мост, Посох, Скипетр, Жезл, Рог Изобилия, Чаша Джамшида, Эликсир вечности, Трон, Корона, Венок, Ковчег, Ладья, Скрижали, Свитки.
Любовь прошла, развеялись мечты,
На склоне лет одна осталась ты,
В пустой пыли заезженной дороги Не выросли волшебные цветы.
Любовь, мечты, волшебные цветы, дорога, одиночество - излюбленные темы любовной лирики. Все эти «элементы» существуют и в восточной, и в западной, и в русской поэзии. Теме любви посвящали произведения А. Блок, С. Есенин, А. Фет, Ф. Тютчев. А наш знаменитый земляк, выдающийся поэт Расул Гамзатов воскликнул: «Любовь страной провозглашаю я!»
Слепой любовью сотворенный Бог,
Меня в рабыню превратить ты мог.
Так почему в счастливый час свиданья Покорно опускаешься у ног?
Любовь, счастье, свидание - характерные «черты» любовной лирики. Особое место в ней занимает тема Избранника, Возлюбленного и Возлюбленной, о чем свидетельствует и процитированный ру-байят Марийам Ибрагимовой.
Покрылся черной шалью небосвод.
Уйдем подальше от дневных забот И предадимся шумному веселью.
Жизнь, все равно, как эта ночь, пройдет Черная шаль, ночь - эквиваленты Преграды, Завесы, Скинии, Барзаха, промежуточного, пограничного состояния сознания. Шумное веселье вызывает ассоциативно на память пиршества в честь Вакха и Бахуса, Дионистические мистерии, Сатурналии, Застольные.
Как видим, ассоциативный метафорический ряд собственно фольклорных шанма и литературных стилизаций шанма вполне вписывается в образную систему традиционной суфийской поэзии. Следует заметить, что влияние суфийской традиции на
Общественные и гуманитарные науки
79
• ••
поэтику фольклорного песенного жанра шанма не столь прямолинейно, как может показаться. Речь идет о том, что в глубокой архаике, когда формировался основной корпус поэтических средств выражения как мысли, так и чувства (речь идет о конкретной территории), у разных народов под влиянием схожих обстоятельств существования как в природно-ландшафтном плане, так и в плане бытовых установок, рождаются подобные образы, символы, эмблемы.
При этом символический ряд несет ценную информацию о древних верованиях, культах, типе мышления, культуре, психологии, быте, отражая общее и особенное. В этом мы убедились изучая и анализируя рубайяты Марийам Ибрагимовой. Говоря об истоках мотивов и образов четверостиший М. Ибрагимовой, мы подчер-
киваем влияние на них восточной средневековой суфийской поэзии, представителей золотого и серебряного века русской литературы, лакского фольклорного жанра шанма.
Снег падает устало. Ночь мрачна.
Войди, Хайям, здесь, в доме, я одна.
Мы посидим, но только без вина,
Ведь я не пью, ты - все испил до дна.
Не о любви пойдет сегодня речь,
Не о волненье сладком тайных встреч.
И ты не в силах песнями зажечь В душе остывшей каменную печь...
Столетья изменили времена,
Народы пробудились ото сна,
Святых идей теория ясна,
В материи бессмертна жизнь одна...
Литература
I. Алиев А. М. К вопросу о этимологии слова топор в лакском языке //Дагестанский фольклор во взаи-
мосвязях с иноэтическим фольклором. Сб. статей. Махачкала. Изд-во ДНЦ РАН, 1985. 2. Гамзатов Г. Г. Национальная художественная культура в калейдоскопе памяти. М.: Наследие, 1996. 3. Вейнберг И. П. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. М.: Наука, 1986. 4. Взаимодействие культур Востока и Запада. Вып. 2. М.: Наука, 1991. 5. Восток и Запад: Исследования. Переводы. Публикации. М.: Наука, 1982. 6. Восточная поэтика: Специфика художественного образа. М.: Наука, 1983. 7. Далгат
У. Б. Литература и фольклор. М.: Наука, 1981. 8. Ибрагимова М. Шейх Шамиль. Роман. Махачкала:
Дагестанское книжное издательство, 2010. 9. История народов Северного Кавказа с древнейших
времен до конца ХVIII в. М.: Наука, 1988. 10. Конрад Н. И. Запад и Восток. М.: Наука, 1972.
II. Немировский А. Этрусско-италийская погребальная символика // Этнознаковые функции культуры. М.: Наука, 1991. 12. Обряды и культура древнего и средневекового населения Дагестана. Махачкала,
1986. 13. Трименгем Дж. С. Суфийские ордена в исламе. М.: Наука, 1989. 14. Халилов Х. М. Лакский песенный фольклор: Традиционное наследие. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1959.
References
1. Aliev A. M. On the etymology of the word axe in the Lak language // Dagestan folklore in the relations with foreign folklore. Coll. articles. Makhachkala: DSC RAS Publishing, 1985. 2. Gamzatov G. G. National artistic culture in the kaleidoscope of memory. M.: Nasledie, 1996. 3. Weinberg I. P. Human in the culture of the ancient Near East. M.: Nauka, 1986. 4. Interaction of cultures of East and West. Vol. 2. M.: Nauka, 1991. 5. East and West: Research. Translations. Publication. M.: Nauka, 1982. 6. Eastern poetics: the Specificity of the artistic
public image. M.: Nauka, 1983. 7. Dalgat U. B. Literature and folklore. M.: Nauka, 1981. 8. Ibragimova M.
Sheikh Shamil. Novel. Makhachkala: Dagestan publishing house, 2010. 9. The history of the North Caucasian peoples from ancient times to the end of the 18th c. M.: Nauka, 1988. 10. Konrad N. I. the West and the East. M.: Nauka, 1972. 11. Nemirovsky A. Etruscan-italic funerary symbolism // Etnoscope function of culture. M.:
Nauka, 1991. 12. The rituals and culture of ancient and medieval population of Dagestan. Makhachkala,
1986. 13. Trimingham J. S. The Sufi order in Islam. M.: Nauka, 1989. 14. Khalilov Kh. M., The Lak song folklore: Traditional heritage. Makhachkala: Dagknigoizdat, 1959.
Literatura
1. Aliev A. M. K voprosu o jetimologii slova topor v lakskom jazyke //Dagestanskij fol'klor vo vzaimosvjazjah s inojeticheskim fol'klorom. Sb.. Mahachkala. Izd-vo DNC RAN, 1985. 2. Gamzatov G. G. Nacional'naja
hudozhestvennaja kul'tura v kalejdoskope pamjati. M.: Nasledie, 1996. 3. Vejnberg I. P. Chelovek v
kul'ture drevnego Blizhnego Vostoka. M.: Nauka, 1986. 4. Vzaimodejstvie kul'tur Vostoka i Zapada. Vyp. 2. M.: Nauka, 1991. 5. Vostok i Zapad: Issledovanija. Perevody. Publikacii. M.: Nauka, 1982. 6. Vostochnaja pojetika: Specifika hudozhestvennogo obraza. M.: Nauka, 1983. 7. Dalgat U. B. Literatura i fol'klor. M.:
Nauka, 1981. 8. Ibragimova M. Shejh Shamil'. Roman. Mahachkala: Dagknigoizdat, 2010. 9. Istorija
narodov Severnogo Kavkaza s drevnejshih vremen do konca HVIII v. M.: Nauka, 1988. 10. Konrad N. I.
Zapad i Vostok. M.: Nauka, 1972. 11. Nemirovskij A. Jetrussko-italijskaja pogrebal'naja simvolika //
Jetnoznakovye funkcii kul'tury. M.: Nauka, 1991. 12. Obrjady i kul'tura drevnego i srednevekovogo nasele-nija Dagestana. Mahachkala, 1986. 13. Trimengem Dzh. S. Sufijskie ordena v islame. M.: Nauka, 1989.
14. Halilov H. M. Lakskij pesennyj fol'klor: Tradicionnoe nasledie. Mahachkala: Dagknigoizdat, 1959.
Статья поступила в редакцию 15.05.2015
