CC BY
107
Вестник ПСТГУ I: Богословие. Философия
2009. Вып. 3 (27). С. 13-31
Жан Даниелу (1905—1974):
КАРДИНАЛ, УЧЕНЫЙ, БОГОСЛОВ К 35-летию со дня смерти*
П. Б. Михайлов
Статья посвящена обзору жизни и деятельности известного католического богослова XX в. Ж. Даниелу, а также анализу его основных трудов по патрологии, богословию древней Церкви, богословию миссии и т. д. Предложенный материал может быть полезен для всех, кто интересуется судьбами христианского богословия в наше время.
Жан Даниелу принадлежит к поколению богословов, осуществивших в своей деятельности то лучшее, что было в истории христианского богословия прошлого века. Ему принадлежит одно из ключевых мест. Разносторонность его жизненных интересов, широкий круг интеллектуального общения, фундаментальная научность исследований, наконец, богатый пастырский опыт передают истинный масштаб духовных исканий прошедшего столетия, ознаменовавшегося подлинным возрождением христианской традиции. Даниелу выступил одним из идеологов богословского возрождения в католическом мире, получившего название «новое богословие» (théologie nouvelle)1, призывавшего христиан придерживаться активной позиции в современном мире. Среди единомышленников Даниелу были А. де Любак, Г. У фон Бальтазар, И. Конгар, К. Ранер и многие другие.
Ж. Даниелу обладал рядом качеств, особо выделяющих его среди современников. С одной стороны, ему свойственна редкая отзывчивость к насущным вопросам своего времени, с другой — интуитивное чутье идеальной реальности — богословской истины. Все его многообразные начинания были вдохновлены потребностью соотнести нашу повседневность с надвременной вечностью.
* Настоящая статья в сокращенном виде была ранее опубликована на портале «Богослов. ру» (www.bogoslov.ru).
1 Термин этот до сих пор продолжает оставаться спорным, поскольку определению «новый» присущ оттенок радикальной инаковости по отношению к традиции, что совсем не соответствует тем принципам, которых придерживались сторонники нового течения, строившие свое богословие на Библии, Святых Отцах и Литургии. В данном случае правильнее было бы говорить не о «новом богословии», а об «обновлении богословского метода» (renouvellement de la méthode théologique). Тем не менее, именно такое название — «новое богословие» — закрепилось за этим поколением богословов и их историческим делом.
Все более или менее заметные исторические, культурные, научные и духовные события XX в. нашли свое прямое отражение в его творческой деятельности и мысли. Его справедливо называют «одним из последних великих гуманистов-иезуитов»2, видевшим одной из главных своих жизненных задач восстановление основ христианской цивилизации в современном мире. Путь жизни Даниелу дает нам уникальную возможность увидеть основные линии развития новейшей истории мира в их христианской перспективе, в особенности потому, что его научные изыскания, богословская деятельность и духовный опыт представляют собой нерасторжимое единство.
Преобладающий метод постижения действительности для Даниелу — интуиция. Ему чужда какая-либо искусственная систематизация. Уместно вспомнить, что Николай Гартман различал два типа мыслителей: мыслителей системного конструктивного мышления и исследующего проблемного склада3. Даниелу следует отнести скорее ко второму типу. Систематическое конструирование представлялось ему отпугиванием самой истины. «У меня не логический склад, а интуитивный, — пишет он в своих воспоминаниях, — почему я так и не смог до конца проникнуть в теологию Фомы»4. Более того, Даниелу признается в том, что у него всегда был испуг перед томизмом, в котором многие его современники надеялись найти прибежище в кризисе современного католического богословия. Абстрагированная интеллектуальная деятельность, утонченная научность, замкнутая сама в себе, чужда сознанию Даниелу. «Я не философ, — продолжает он свои признания, — если под философией понимать систематический склад ума; мой метод — интуиция, которым я обязан Анри Бергсону и Максу Шеле-ру»5. Чувство подлинной духовной реальности, иными словами, истины у Даниелу обострено чрезвычайно, и все его научные изыскания продиктованы ее вечным поиском и неустанным обретением.
Другая черта интеллектуального портрета Даниелу заключается в его чувстве внутренней независимости, простоты и свободы. «Я не принадлежу ни к какому особому кругу общества, — пишет он, — ни к интеллигенции, ни к клерикалам»6. Такое самосознание прекрасно отражает образ жизни, сложившийся у Даниелу уже к последним годам, когда он стал кардиналом: «У меня есть комната, — говорит он, — рабочий кабинет в одной католической общине; у меня нет секретаря, я передаю свои рукописи машинистке и лично отвожу их в издательство. У меня нет машины, я езжу на автобусе... Я люблю, когда люди меня узнают и заговаривают со мной... Я предпочитаю общество простых людей, а не интеллектуалов... Стараюсь избегать почетных заседаний, официального общения, боясь потерять в них время...»7 Даниелу не вменял себе всего этого в добродетель; он считал подобный образ жизни скорее делом вкуса.
2 См. : Actualité de Jean Daniélou / J. Fontaine, dir. P. : Cerf, 2006. P. 31.
3 Гартман Н. Систематическая философия в собственном изложении // Фауст и Заратустра. Сборник статей. СПб. : Азбука, 2001. С. 210.
4 Daniélou J. Et qui est mon prochain? Mémoires. P. : Stock, 1974. Р. 22.
5 Ibid. P. 64.
6 Ibid. P. 14.
7 Ibid. P. 12-16.
ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ
Жан Даниелу родился 14 мая 1905 г. в семье Шарля и Мадлен Даниелу. Отец — Шарль был сыном торговца вином из маленького городка Дуарнене в Бретани. Начинал он как журналист, позже занялся политикой и после Первой мировой войны сделал блестящую политическую карьеру: он придерживался радикально-социалистических взглядов. В течение нескольких лет он занимал пост мэра города Локронан в Бретани, неоднократно избирался депутатом парламента от департамента Финистер, длительное время был ближайшим сотрудником Ж. Клемансо, получив в эпоху Третьей республики должность секретаря Кабинета депутатов, после занимал различные министерские посты во французском правительстве.
Сов ершенно иного склада и иных устремлений была мать Даниелу — Мадлен. С семьей Даниелу был хорошо знаком Ф. Мориак, говоривший, что никогда не видел людей более непохожих друг на друга, чем Шарль и Мадлен. Мадлен, урожденная Кламорган, была дочерью генерала Кламоргана, погибшего в сражении при Тонкине в 1904 г. в Индокитае. Она получила религиозное воспитание и, выросши, поступила в духовное послушание к таким знаменитым богословам-иезуитам, как Л. де Гранмезон и Ж. Лебретон. Получив высшее филологическое образование, она стала одной из первых женщин в истории французского образования, прошедших конкурс агрегации по литературе (1903 г.). В 1906 г., когда верующие во Франции еще не имели собственных нецерковных образовательных учреждений, она основала Католический педагогический институт и несколько католических средних школ для девушек. Всю свою дальнейшую жизнь она посвятила делу христианского образования и воспитания молодежи, став тем самым одним из первопроходцев в деле религиозного образования во Франции. Находила она также достаточно времени для воспитания своих собственных детей — троих сыновей и одной дочери.
Младший брат Жана Ален Даниелу (1907—1994) известен как крупный специалист по индологии, автор ряда публикаций по индийской философии8. Второй брат, Луи погиб в 1942 г. во время боевых действий на Гибралтаре. Сестра, Катрин вышла замуж за близкого друга Ж. Даниелу, ставшего впоследствии известным адвокатом, Ж. Изара. Детство Жана прошло в Бретани, на берегу Атлантики, в городке Локронан, где отец семейства построил дом с великолепным видом на океан. По признанию самого Даниелу, этот величественный пейзаж запечатлелся в его сознании на всю жизнь9. Здесь он получил прекрасное воспитание и первое домашнее образование, заслуга в этом целиком принадлежит его матери. Именно она познакомила его с творчеством Пеги, Пруста, Валери, Клоделя, привив сыну вкус к великой литературе. В возрасте двенадцати лет Жан пережил таинственный опыт встречи с Богом, воспринятым им как подлинная и несомненная действительность10. У Жана был открытый, общительный характер. У него всегда было много друзей, однако он никогда не думал о женитьбе и
8 Об отношениях двух братьев см. книгу, написанную внучатой племянницей Мадлен Даниелу : De Boysson Е. Le Cardinal et l’Hindouiste. Le mystère des frères Daniélou. P., 1999.
9 Daniélou. Op. cit. P. 35.
10 Ibid. P. 36-37.
еще в юные годы решил посвятить себя Богу. Среднее образование Даниелу получил в иезуитском колледже Пресвятой Богородицы на острове Джерси (Нормандские острова), продолжив обучение в колледже Святого Креста в Нёйи. Недолгое время в середине 20-х гг. он был секретарем своего отца в министерстве морской торговли, расположенном в Париже на улице Боккадор. К этому времени он вполне определенно осознал, что сферы политики и духовной жизни для него совершенно различны, и первая не вызывала у него никакого интереса.
Высшее образование Даниелу получил в Сорбонне, где специализировался по древнегреческому языку. Он написал дипломную работу под руководством профессора Поля Мазона, посвященную эквивалентам греческого глагола «быть» (eivai). В 1927 г. Даниелу выдержал конкурс на должность преподавателя словесности. Обучение в привольной в эти годы Сорбонне оставляло массу свободного времени, которое Даниелу посвящал чтению классиков философии и литературы. Особенно его увлекала современная литература. На некоторое время Пеги стал главным чтением Даниелу; именно его творчество помогло Даниелу сформировать религиозный взгляд на мир и человека. Другое литературное увлечение Даниелу — Пруст, произведения которого, в понимании Даниелу, удивительно объемно передают обостренность душевного переживания, игру памяти, проникающую в самые глубины человеческой души.
В эти годы Даниелу погрузился в парижскую культурную жизнь. Круг чтения подтолкнул Даниелу к вступлению в кружок почитателей творчества Пеги, в котором среди прочих участвовал знаменитый философ-персоналист Эммануэль Мунье. Здесь, в 1927 г., по рекомендации своего друга Даниелу был заказан перевод с французского на латинский либретто оперы «Царь Эдип», написанного Жаном Кокто для Игоря Стравинского. Через Кокто Даниелу познакомился с Жаком Маритеном и вступил в его кружок религиозных интеллектуалов в Медо-не, где общался в том числе с представителями русской интеллектуальной элиты: с отцом Сергием Булгаковым, М. Лот-Бородиной и Н. А. Бердяевым. По свидетельству О. Клемана, именно благодаря Бердяеву у Даниелу зародился первый интерес к древним Отцам Церкви11. В эти же годы Даниелу опубликовал свои первые литературные исследования, в которых сразу обозначился главный мотив его научной деятельности — стремление не к выражению собственной позиции, а к отражению реальности в ее объективности, насколько она может быть постигнута. Некоторое время Даниелу сотрудничал с известным персоналист-ским журналом «Эспри» (Esprit), основанным Э. Мунье.
В студенческие годы среди соучеников Даниелу по Сорбонне был Ж.-П. Сартр, усиленно занимавшийся тогда немецкой феноменологией. По отзыву Даниелу тогда Сартр был прост и сердечен в общении. Однако позже именно в его лице Даниелу видел одного из главных соблазнителей нашего времени. Сартр утверждал, что существует некая самостоятельная, не зависящая от нас реальность, и что человеческий разум может и должен ее постичь, придавая ей тем самым смысл. Даниелу же был твердо уверен: не мы придаем миру смысл, а Бог, мы же призваны лишь содействовать Ему, постигая Его замысел, и единственное, что по-настоя-
11 Clément O. Rencontres avec Jean Daniélou // Axes. Recherches pour un dialogue entre christianisme et religions. Jean Daniélou 1905—1974. P. : Le Cerf, 1975. T. 7. P. 167.
щему заслуживает внимания — это таинственный путь разума, постигающего мир человека и Бога, ибо разум — великое Божие творение, способное постигать бездонные глубины бытия12.
По окончании Сорбонны, в 1927—1928 гг., Даниелу проходил военную службу в форте Сен-Сир. 1929 год стал для него поворотным, с этим временем связан его окончательный отказ от политической карьеры, которую ему прочил отец, в пользу духовных и литературных интересов, отказ от жизни общественной ради богатств жизни внутренней и духовной. Именно в этом году Даниелу поступил послушником в Орден иезуитов. Одним из его первых практических послушаний стала обширная миссионерская работа в бедных районах Парижа.
С 1931 по 1934 г. Даниелу продолжил свое образование, изучая философию в колледже на острове Джерси, где он уже учился некоторое время в юношеские годы. На этот раз он погрузился в изучение творений Отцов Церкви. Наконец, годы с 1936 по 1939 Даниелу провел в иезуитской школе Фурвьер в Лионе, ставшей в это время кузницей новой богословской науки. Эта школа была основана после Первой мировой войны, когда многие богословы остро осознали необходимость тесного контакта и взаимодействия христианского богословия с современными интеллектуальными и научными течениями. Опыт религиозного обновления в виде реакции неотомизма на модернизм, искавшего опору в теологии Фомы Аквинского, был уже недостаточным по причине своей изолированности и закрытости от современных культурных процессов. Школа Фурвьер переживала тогда лучшие годы своей истории; среди профессоров там работали В. Фонтуанон, Т. де Шарден и А. де Любак, а среди соучеников Даниелу были к тому времени уже известные ученые Г. У. фон Бальтазар и К. Мондезер.
Для многих западных христиан в это время одной из ключевых фигур, в которой встретились богословие и секулярная наука, был Т. де Шарден. Он предпринял серьезную, хотя и не во всем убедительную попытку изложить христианскую веру в современных естественно-научных категориях. Как полагал Даниелу, фундаментальная богословская посылка Шардена заключалась в идее вовлеченности человека в некое неуловимое витальное мировое движение, абсолютно конститутивное для действительности. Даниелу многократно повторял, что выражение подобной мысли можно встретить у многих древних Отцов, в частности, у Иринея Лионского и Григория Нисского. Для христианского богословия особенно важен тот факт, что идея движения привносит в него категорию времени или, точнее, существования, тогда как со времен схоластики в католическом богословии безраздельно господствовала категория сущности13.
Наибольшее влияние на Даниелу в годы, проведенные в Лионе, оказал А. де Любак, в особенности своим богословием истории, представлявшимся Даниелу самым важным богословским опытом в XX в. — наиболее полным и современным богословским синтезом. В понимании де Любака, христианство есть часть истории, точнее, оно есть священное измерение истории, истории того, как Бог участвует в бытии мира. Такое видение исторического процесса позволяет собрать в единую иерархию все религиозные традиции, и, сочетая их со всеми
12 Daniélou. Op. cit. P. 26.
13 Ibid. P. 87-88.
великими современными религиозными и мировоззренческими системами, обнаружить в течении мировой истории и истории человеческого духа единый христианский богословский смысл, или иными словами христологическую перспективу, сосредоточенную на времени Боговоплощения14.
24 августа 1938 г. состоялось знаменательное событие в жизни Даниелу: он принял священническое рукоположение; что, впрочем, не помешало его мобилизации во французскую армию в самом начале Второй мировой войны, с 1939 по 1940 год. Даниелу получил определение в военно-воздушные силы, где имел достаточно времени для богословских изысканий, и где написал свою первую книгу «Знамение Храма, или о божественном Присутствии»15.
Несколько раньше, еще в Лионе, Даниелу вместе с Бальтазаром открыли для себя наследие святителя Григория Нисского. Через несколько лет увидели свет две их работы16, ставшие заметным событием в ходе возвращения святоотеческого наследия в мировой научный и духовный контекст. Главным научным результатом творческой деятельности единомышленников в Лионе стало основание и плодотворное развитие издательской серии «Христианские источники» (Sources chrétiennes, сокр. SC). Это издание, насчитывающее сегодня более 500 томов христианских памятников, замышлялось как современное слово в изучении и приобщении к древней традиции христианского богословия. Оно сочетало в себе самую современную текстологическую, филологическую и историческую научность, посвященную делу богословского просвещения. Даниелу принадлежит честь открытия этой серии — в первом выпуске вышел трактат Григория Нисского «Жизнь Моисея» с его переводом, вступительной статьей и комментариями17. В течение нескольких лет Даниелу исполнял обязанности редактора серии, уступив это место К. Мондезеру только в 1950 г. в связи с реакционной папской энцикликой Humani generis, направленной против тенденций к научному и богословскому обновлению в Католической Церкви.
Военные и послевоенные годы стали временем стремительного взлета академической карьеры Даниелу. В 1943 г. Даниелу получил степень доктора богословия в Католическом институте Парижа за представленную к защите монографию о Григории Нисском18, годом позже — степень доктора филологии в Сорбонне за представленное к защите историко-филологическое исследование трактата Григория Нисского «Жизнь Моисея»19. Одновременно с этим, в 40-е гг., Даниелу стал духовником при Высшей школе в Севре, юго-западном пригороде Парижа, где находился иезуитский факультет; это послушание он исполнял до конца жизни. Тогда же, в 1943 г., в Институте он принял на себя руководство кафедрой раннехристианской литературы и истории, а позже, в 1962 г., стал дека-
14 Daniélou. Op. cit. P. 91—92.
15 Idem. Le signe du Temple ou de la Présence de Dieu. Р. : Gallimard, 1942.
16 Balthazar H. U. von. Présence et Pensée: Essai sur la philosophie religieuse de Grégoire de Nysse. P. : Beauchesne, 1942; Daniélou J. Platonisme et théologie mistique: Essai sur la doctrine spirituelle de Grégoire de Nysse. P. : Aubier, 1944. Второе издание 1954 г. содержит существенные дополнения, цитата приводится по первому изданию.
17 Grégoire de Nysse. La vie de Moïse // SC 1 / J. Daniélou, intr., texte cr., trad. P., 19683.
18 Daniélou. Platonisme et théologie mystique...
19 См. прим. 17.
ном Богословского факультета, сохранив за собой оба места вплоть до принятия сана кардинала в 1969 г. Студенты вспоминали его лекции по патристике, с одной стороны, как необычайно содержательные и информативные, а с другой — как непривычно воодушевленные, увлекающие слушателей неисчерпаемым богатством древней традиции20. В качестве декана Богословского факультета Даниелу предложил внутреннюю реформу богословского образования, включающую в себя деление образовательного цикла на три ступени: 1) четыре года лиценциата; 2) два года — магистратура; 3) один год — докторат. Он же способствовал внедрению новых учебных программ и курсов, затронувших как способы организации учебного процесса, так и методологию преподавания; он настоял на введении новой должности ассистента профессора. В мае 1968 г. Даниелу как декан Богословского факультета столкнулся со студенческими волнениями, которые в Католическом институте носили достаточно умеренный характер. Умение Даниелу успокоить даже самую возбужденную аудиторию проявилось тогда сполна. Он пошел навстречу студенческим требованиям совместного управления на всех уровнях образовательной и научной деятельности, что впрочем впоследствии само собой упразднилось21.
В свои последние десять лет Даниелу самоотверженно участвовал в духовной жизни современности, не замыкаясь и не изолируясь в специальных областях своих исследований. Именно это его качество было отмечено папой Иоанном XXIII, созвавшим Второй Ватиканский Собор. Он назначил Даниелу богословским экспертом в ключевой комиссии Собора по подготовке пастырской конституции Gaudium et spes. В ней Даниелу вместе с К. Ранером, А. де Любаком и другими выдающимися богословами создавали богословскую доктрину Собора.
В апреле 1969 г. Даниелу принял епископскую хиротонию и вскоре был возведен в сан кардинала с основным послушанием проповедовать и разъяснять учение Ватиканского Собора. В связи с этим Даниелу сложил с себя обязанности профессора и декана Богословского факультета Католического института Парижа. Как кардинал Даниелу много выступал перед широкой аудиторией на радио и телевидении, в католических группах и профессиональных клубах, везде борясь с секуляризацией и отстаивая учение Второго Ватиканского Собора, чем настроил против себя значительную часть католического клира. Его не принимали ни либералы, ни традиционалисты. Аудитория Даниелу была широкой, однако по преимуществу он обращался к интеллектуальной элите. Его называли кардиналом интеллектуалов22.
В последние годы жизни он был избран членом Французской академии, почетным членом Афинской академии и Академии Линкея в Риме. В это же время он стал кавалером Ордена Почетного Легиона. Вскоре, 20 мая 1974 г., достигнув мирового признания своих научных, богословских и пастырских трудов, карди-
20 См. : Holstein H. Document P 57 (неизданное, 1975) // Archives de l’Institut Catholique de Paris.
21 См. : Briend J. Message du doyen honorable de la Faculté de théologie de l’Institut Catholique de Paris: Jean Daniélou doyen de la Faculté de théologie (1962-1969) // Actualité de Jean Daniélou... P. 21-22.
22 См., напр. : TillietteX. Le serviteur de la culture // Axes. P. 89-103.
нал Жан Даниелу умер. Смерть его была окутана странными слухами, которые не получили фактического подтверждения: Даниелу, несмотря на свое высокое положение в Церкви и мировое признание, жил в крайней бедности; после смерти при нем была найдена крупная сумма денег неизвестного происхождения. Немало его личных недоброжелателей и ненавистников Церкви распространяли еще более сомнительные и необоснованные слухи, которые не подтвердились в результате проведенных расследований.
Сегодня Даниелу обретает заслуженное признание в церковных и научных кругах, хотя и находится несколько в тени своих более знаменитых соратников, таких как де Любак, фон Бальтазар или Ранер. Во многом его посмертная судьба оказалась осложненной загадочными обстоятельствами смерти и распространившейся клеветой. С течением времени эти факторы постепенно отступают и интерес к наследию Даниелу возрастает. Вскоре после смерти Даниелу было учреждено Общество друзей кардинала Даниелу, основанное его давним другом и известным ученым А.-И. Марру; регулярно выходит «Бюллетень друзей кардинала Даниелу». В 2005 г. в Институте Франции, прошла конференция, посвященная столетию со дня рождения Даниелу, в работе которой приняли участие крупные ученые, высокие церковные иерархи и близко знавшие Даниелу при жизни люди23.
НАУЧНАЯ И ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Даниелу присущ яркий литературный талант. Он писал исключительно ясно и доходчиво, не позволяя себе оставить ни одной непроясненной мысли, ни одного несвязного слова. Впрочем, его часто упрекали в некоторой неточности в цитировании, которое часто делалось по памяти. За всю свою богатую научную жизнь он написал более сорока монографий и множество статей, посвященных самым разным темам и отражающих широкий круг его интересов24. В научном наследии Даниелу можно выделить несколько самостоятельных направлений: работы по патрологии, посвященные отдельным персоналиям; исследования отдельных аспектов и некоторых контурных линий древнего христианского богословия, выполненные на более широком материале; самостоятельные богословские сочинения, адресованные как специальной, так и широкой аудитории; труды по богословию миссии. Все эти направления внутренне взаимосвязаны и результаты одних прямо или косвенно отражаются в других.
Мировоззрение Даниелу в своих определяющих чертах сформировалось к 40-м гг. Основные принципы нашли свое выражение в его первой книге «Знамение Храма, или о божественном Присутствии»25, о которой сам Даниелу говорил, что в ней содержится все его мировоззрение — любовь к созерцанию,
23 Материалы конференции были опубликованы в уже упоминавшейся книге : Actualité de Jean Daniélou.
24 Наиболее полная библиография трудов Даниелу содержится в книге : Frei F. Médiation unique et transfiguration universelle: Thèmes christologiques et leurs perspectives missionnaires dans la pensée de J. Daniélou. Bern; Frankfurt, 1984. Р. 289-347. Разумеется, здесь не учтены более поздние публикации, переиздания и исследования.
25 Daniélou J. Le signe du Temple ou de la Présence de Dieu. P. : Desclée, 1990.
богословие символов, реконструкция экзегетических методов Святых Отцов. Даниелу был убежден — драма нашей современности состоит в том, что мы бездумно проходим мимо множества источников счастья, таящихся в окружающем нас мире и в нашем внутреннем сознании. Искусство счастья для Даниелу — это искусство истолкования, искусство экзегезы26. Поэтому он обращается к экзегетической церковной традиции древности, и небольшая книга «Знамение Храма» представляет собой пример такого истолкования. В его понимании христианская символическая экзегеза горизонтальна и одновременно с этим исторична; это по преимуществу метод типологии27, понимаемой как различные варианты прочтения отдельного символа, имеющего свою собственную причастность к течению времени. В этом ее отличие от платонической или поэтической вертикали — аллегорезы, выстраивающей принципиально иную связь и противопоставление — видимое / невидимое, — и являющейся предметом интеллектуального созерцания28. Даниелу придает экзегетическому принципу основополагающее значение. Стало быть, одна из главных задач нашего существования определяется как обнаружение божественного присутствия в мироздании и во внутреннем устройстве человека. Уже на этом раннем этапе творчества Даниелу был заложен один из его ключевых богословских принципов, названных позднее «богословием исполнения» (théologie de l’acomplissement)29, т. е. осуществления того божественного замысла, который заложен во всем мироздании и который обретает свое совершенное исполнение в пришествии Спасителя, что прокладывает нить от экзегетики Даниелу к его богословию истории.
Если первая книга «Знамение Храма» стала законченным выражением мировоззрения Даниелу, то небольшая статья «Современные направления религиозной мысли», вышедшая в 1946 г.30, стала его богословской программой, одновременно с этим оказавшейся манифестом целого поколения христианских богословов, представителей так называемой «нового богословия»31. Выраженные здесь идеи были откликом на актуальные проблемы христианского богословия первой половины XX в., в частности, на католический модернизм, на положение христианского богослова в мире после двух мировых войн. Разрешение насущных проблем истории и богословия представлялось Даниелу возможным лишь при обновлении богословских методов, основанных и исходящих из трех корней христианской жизни — библейского Благовестия, святоотеческого Предания и Божественной Литургии.
Первая значительная патрологическая работа Даниелу — «Платонизм и мистическое богословие»32, — стала результатом длительного изучения наследия святителя Григория Нисского, богословием которого он заинтересовался еще в
26 Daniélou. Et qui est mon prochain?... P. 124.
27 См. об этом его книгу : Idem. Sacramentum futuri: Études sur les origines de la typologie biblique. P. : Beauchesne, 1950.
28 Idem. Et qui est mon prochain?.. P. 131.
29 Подробнее об этом см. : Guggenheim A. La théologie de l’accomplissement // Actualité de Jean Daniélou. P. 165-187.
30 Daniélou J. Les orientations présentes de la pensée religieuse // Études. 1946. T. 249. P. 5-21.
31 См. : Marrou H.-I. L’Université et la recherche scientifique // Axes. P. 83.
32 Daniélou. Platonisme et théologie mystique.
30-е гг. Здесь Даниелу показывает, что христианская мистика в своих высших проявлениях прибегает к современным ей средствам выражения самой важной тайны — преображения человеческой души в Иисусе Христе33. При этом неважно, какие именно средства выражения используются богословами. Платонический характер богословия Григория является всего лишь акциденцией по отношению к богословской неизменности христианского Благовестия. Он реконструирует мистическое учение Григория Нисского в следующих соподчиненных категориях, отражающих последовательность пути души к Богу: свет (очищение) — облако (созерцание) — тьма (соединение), что соответствует основному делению наук в платонизме: этика — физика — богословие или метафизика.
Обращение именно к Григорию Нисскому Даниелу объясняет тем, что Григорий является величайшим мистиком среди греческих Отцов, кроме того его мысль отмечена исключительно высокими философскими качествами, благодаря чему глубокое богословское содержание получает совершенное выражение в современных философских средствах. Мистическое учение Григория отражает то ощущение Божьего присутствия, которым пронизано все мироздание, и которое созвучно духовному опыту самого Даниелу34. Наследие Григория Нисского не утрачивало своей притягательности для Даниелу в течение всей его жизни. Ему он посвятил еще две монографии35, а также множество отдельных статей.
В опыте святости Григория Нисского существенной чертой является ее открытость для других, которую Даниелу характеризует как «апостоличность», т. е. обращенность к миру, ибо «апостол исполняется благодатью только для того, чтобы сообщить ее другим»36. Пастырь — это не просто духовный человек, это непременно член церковной иерархии — священник или епископ. Его задача — предстательство за народ перед Богом и сообщение увиденных тайн через слово Божие37. Одним из таких людей в древности был Ориген, которому Даниелу посвятил отдельную монографию38. Он предлагает наиболее обобщенное видение противоречивой фигуры древнего дидаскала: Ориген первым среди христианских мыслителей очертил границы разума в мистическом поиске, всегда при этом оставаясь в рамках церковной нормой, даже если некоторые его богословские гипотезы впоследствии не вписались в принятое Церковью учение. Формально Ориген не был еретиком, поскольку поднятые им богословские предположения при его жизни еще не были церковно регламентированы39. Ориген сочетает в себе и философа-эклектика, и богослова-экзегета, и выдающегося мистика, опирающегося на богословие Логоса. Книга Даниелу об Оригене — попытка отразить все аспекты его наследия, избегая редукции к какому-либо одному из них. Даниелу особенно выделяет такие стороны деятельности Оригена, как его роль в христианской общине в качестве учителя и проповедника и деятельность
33 Daniélou. Platonisme et théologie mystique. P. 9.
34 Ibid. P. 10.
35 Idem. Le IVe siècle. Grégoire de Nysse et son milieu. P., 1964; Idem. L’être et le temps chez Grégoire de Nysse. Leiden, 1970.
36 Idem. Platonisme et théologie mistyque... P. 328.
37 Ibid. P. 330-332.
38 Idem. Origène. P. : La Table Ronde, 1948.
39 Ibid. P. 8.
Оригена-экзегета: «Ориген является прежде всего учителем Слова Божьего, бо-годухновенным толкователем Писания, все остальное — богословие, мистика, апологетика основываются уже на этом»40. Больше всего Даниелу видит в Ори-гене свидетеля Христова; именно это его качество представляется ему наиболее ценным и именно оно служит ключом к его верному пониманию.
В ходе дальнейшего углубления темы выражения богословского опыта через философские средства Даниелу изучил наследие Филона Александрийского41, которому, как показывает его исследование, вопреки распространенному мнению, вовсе не свойствен какой-либо религиозный синкретизм. У этого автора возможности богословия в значительной степени расширены за счет разнообразных небогословских ресурсов. В патрологическом ключе написана также книга «Ангелы и их служение по учению Отцов Церкви»42. Эта небольшая работа предоставляет современному читателю особенно ценный материал. Одна из самых недоступных тем христианского богословия предстает здесь в ясном, наглядном и убедительном виде. Даниелу показывает, что в древние времена ангелы занимали больше места в сознании и жизни Церкви, поскольку духовная сторона самой жизни, удовлетворяя эллинистической тоске по умопостигаемому миру43, тогда была шире44. «Ангелы повсюду, — в Писании, мире, душе. Они не стремятся сами получить славу, но только распространить божественную. Они — идеальные апостолы, исполняющие свое служение, не переставая при этом созерцать Троицу и не впадая в прелесть самолюбования»45. «Их основное назначение — приготовление человека к жизни во Христе»46 — на пути духовного восхождения душа проходит через ангельские чины, которые вводят ее в познание, но на этом уровне душа не останавливается, а устремляется выше.
Даниелу разрабатывал отдельные богословские темы и направления, всегда имея своим основным источником Священное Писание и святоотеческие творения. Существенен его вклад в изучение древнехристианской экзегетики47; специальное внимание он уделил святоотеческим свидетельствам о церковных таинствах48; особняком стоит важная работа по богословию истории49. Писал он и самостоятельные богословские книги, адресованные неспециалистам, но целиком основанные на святоотеческом опыте50.
40 Daniélou. Origène... P. 304.
41 Idem. Philon d’Alexandrie. P. : Le Fayard, 1958.
42 Idem. Les Anges et leur mission, d’après les Pères de l’Église. P. : Chevetogne, 19902.
43 Ibid. P. 97.
44 Ibid. P. 94-95.
45 Ibid. P. 116.
46 Ibid. P. 115.
47 Idem. Sacramentum future... Сюда же следует отнести научную полемику Даниелу с де Любаком о природе экзегетических методов.
48 Idem. Bible et Liturgie. La théologie biblique des Sacrements et des fêtes d’après les Pères de l’Église. P. : Cerf, 1951.
49 Idem. Essai sur le mystère de l’histoire. P.: Le Seuil, 1953 (перевод отдельных глав см. : Р. 926, 261-270 // Символ. 1986. Т. 16. С. 33-48, 49-56).
50 Idem. Dieu et nous. P. : Bernard Grasset, 1956. P. 18 (частичный перевод книги см. : Дание-лю Ж. Бог и мы // Символ. 1998. Т. 40. С. 7-155); Idem. Approches du Christ. P. : Bernard Grasset, 1960.
Церковно-исторические исследования Даниелу были отчасти вдохновлены революционными для мировой науки археологическими находками середины прошлого века — в Кумране, на берегу Мертвого моря, и в Наг-Хаммади, в Египте, где были обнаружены древнейшие свидетельства о первых христианских общинах, существенно уточнившие наши представления о происхождении христианства и первых днях существования церковной общины. Обнаруженные свидетельства стали тем прежде недостающим для нашего исторического знания звеном между Спасителем и апостолом Павлом. Даниелу с большим энтузиазмом откликнулся на это событие и принял активное участие в научной обработке нового материала51. «Познакомив нас со средой, — пишет Даниелу, — непосредственно окружавшей зародившееся христианство, кумранские открытия разрешили многие вопросы, на которые экзегеза не могла дать удовлетворительного ответа: характеристика среды, окружавшей Иоанна Крестителя в ранний период его жизни, точная дата празднования Пасхи, происхождение иерархии, словарь Иоанна Богослова, происхождение гностицизма и т. д.»52
Феномен иудео-христианства, ставший предметом изучения и реконструкции для ряда ученых, интерпретируется Даниелу в расширительном смысле: он включает сюда не только тех иудеев, которые уверовали во Христа, но продолжали соблюдать ветхозаветный Закон, и не только тех, кто признавал за Христом лишь мессианское значение, но также те религиозные круги, которые, подвергшись влиянию иудейской религиозности, сами при этом были христианами неиудейского происхождения. Так, в контексте иудео-христианства Даниелу рассматривает и письменность межзаветного периода, и корпус творений Мужей апостольских, и сочинения отдельных иудейских общин, таких как эвиониты, фарисеи или зилоты. Иудео-христианская община как таковая, т. е. иудеи, принявшие Христа при соблюдении ветхозаветного законодательства, имеет два хронологических периода: 1) до 70 года, когда позиции христиан-иудеев преобладали; 2) до 140 года (восстание Бар-Кохбы), когда значение этой общины стало сводиться лишь к культурному влиянию. Самой важной работой Даниелу по иудео-христианству стала книга, в которой он предпринял попытку реконструкции богословия новооткрытого пласта древней традиции, показав некоторые особенности богословского мышления и сознания первохристианства53.
Даниелу включил научные сведения по раннему периоду истории христианства в свою базовую концепцию евангелизации культур, которую он называл «историей восприятия изначального христианства в различных культурах»54. Его главная идея заключается в том, что в ходе мировой истории христианство воспринималось и продолжает восприниматься разными культурами, приобретая их неповторимые черты и не меняя при этом своей собственной религиозной
51 Этому посвящен ряд его книг : Daniélou. Les Manuscrits de la Mer Morte et les origines du christianisme. P. : Orante, 1957; Idem. Jean-Baptiste tеmoin de l’Agneau, P. : La Seuil, 1964; Idem. Études d’exégèse judéo-chrétienne (Les Testimonia). P. : Beauchesne, 1966.
52 Idem. Les Manuscrits. Р. 11.
53 Idem. Théologie du Judéo-christianisme. P. : Desclée, 1958 (Daniélou : Histoire des doctrines chrétiennes avant Nicée; 1). Второе издание 1991 г. было существенно дополнено и исправлено.
54 Idem. Les origines du christianisme latin. P. : Le Cerf, 19912. Р. 7 (Daniélou : Histoire des doctrines chrétiennes avant Nicée; 3). Частичный перевод этой книги см. : Символ. 1994. Т. 31. С. 7-92.
сущности. Для древней церковной истории он предлагает следующую периодизацию — иудео-, греко-, латино-христианский периоды церковной истории. Каждый раз речь идет о восприятии христианства той или иной культурой, о их евангелизации. Даниелу отразил свои церковно-исторические изыскания в виде фундаментальной трилогии, отвечающей его периодизации под общим названием «История христианских учений до Никеи»: 1) уже упомянутое «Богословие иудео-христианства»55; 2) «Евангельская весть и эллинистическая культура»56; 3) «Происхождение латинского христианства»57. Более популярное изложение этой концепции содержится в книге «Новая история Церкви»58. Все три исторических слоя, поднятые Даниелу, имеют одно общее значение: иудейское, греческое и латинское христианство были культурным откликом на христианское Благовестие. Все три культурные реакции, не меняя сути и содержания христианской проповеди, вмещали ее в различные формы, накладывая на нее свой неповторимый отпечаток.
Вслед за иудео-христианским периодом Даниелу на обширном материале философских и богословских источников первых веков рассматривает роль античной греческой и римской культуры в христианском образовании как евангельское приготовление. В книге «Евангельское Благовестие и греческая культура»59 приводятся многочисленные древнехристианские свидетельства в пользу провиденциального характера античной философии, которая оказалась приготовлением к принятию Христова Благовестия и потому воспринималась как дар Божий60. В результате детального исследования Даниелу приходит к следующим выводам: христианство было законным наследником как греческого разума, так и иудейской веры61. По мнению Даниелу, «дело обстоит не так, как полагает Гарнак, — встреча Евангелия с эллинизмом вызвала к жизни богословие. Богословие не есть эллинизация христианства. Но встреча с греческой философией поставила христиан перед новой по сравнению с апокалиптическим видением (иудео-христианского периода) задачей — необходимостью использовать технические средства греческой философии для оформления христианских догматов»62.
Для латинского христианства вопрос происхождения первых богословских текстов носит принципиально важный характер. Этому посвящена книга «Происхождение латинского христианства»63. Вопрос ставится так: были ли патристи-ческие источники, на которые опирался Тертуллиан, оригинальными или переводными с греческого? Даниелу обнаруживает наличие оригинальной латинской традиции, тесно связанной с иудео-христианством. В отличие от направлений
55 Daniélou. Théologie du Judéo-christianisme.
56 Idem. Message évangélique et culture hellénistique aux IIe et IIIe siècles. P. : Desclée, 19912 (Daniélou : Histoire des doctrines chrétiennes avant Nicée; 2). Перевод отдельных глав см. : Платон в христианском среднем платонизме // Богословский сборник ПСТБИ. 2003. № 11. С. 158-182.
57 Idem. Les origines du christianisme latin...
58 Idem. Nouvelle histoire de l’Eglise. Des origines à la fin du IIIe siècle. P. : Le Seuil, 1963.
59 Idem. Message évangélique et culture hellénistique...
60 Ibid. P. 67.
61 Ibid. P. 183.
62 Ibid. P. 279.
63 Idem. Les origines du christianisme latin.
развития греческого богословия в русле александрийской и антиохийской традиций, в раннем латинском богословии продолжает развиваться типологическая традиция толкования Священного Писания, восходящая к Иустину и Иринею; другая важная особенность заключена в том фундаментальном значении, которое закрепилось в латинском христианстве за богословием истории. Даниелу предлагает такую характеристику раннего латинского богословия: «Обостренное внимание к плоти Христовой и Его страданиям, а также пессимистическая концепция падшести человеческого состояния, в отличие от оптимистического эсхатологизма греческих Отцов»64.
Важным направлением теоретических исследований и практической деятельности Даниелу были отношения христианства с иными религиями. Начиная с 1944 г., он долгое время руководил богословским кружком святого Иоанна Крестителя, целью деятельности которого было изучение и поиск ответов на вопросы межрелигиозного диалога с позиций христианского миссионерства. Даниелу посвятил этим темам несколько больших и малых работ, проникнутых все теми же идеями евангелизации культур и инкультурации христианского благовестия65. В течение нескольких десятилетий интерес Даниелу в этой области перемещался с вопросов о возможности богопознания в нехристианских религиях к вопросам о возможности спасения вне Церкви. На последний вопрос он отвечал так: «Человека не спасает никакая религия; один только Иисус Христос дарует спасение своим искуплением. Буддисты или мусульмане не спасутся ни благодаря Будде, ни благодаря Мухаммеду; искупительное дело Иисуса Христа распространится на них, если они не по своей воле пребудут вне Церкви»66. Одновременно с этим Даниелу не разделяет концепции К. Ранера об «анонимных христианах», которая на его взгляд лишает смысла миссионерскую деятельность христиан, призванную помочь людям преодолеть ограниченность естественного богопознания и обратиться к полноте истины, содержащейся в одной лишь Церкви.
В своем анализе феномена религии Даниелу исходит из понятия религиозности, мыслимой им как конституирующий фактор человеческого существования, так что история великих цивилизаций неотделима от истории религий67. Обращение к Богу в религиозном поклонении определяет высший смысл человеческого существования. Общий же смысл религии Даниелу определяет как восприятие священного во всех его разнообразных манифестациях. Даниелу полагает, что присутствие Божественного человек обнаруживает в самом себе, в императивах совести, в озарениях разума, в призвании любви68.
Статус нехристианских религий Даниелу рассматривал в перспективе библейского Откровения, поскольку, с одной стороны, Бог приоткрывает Себя для
64 Daniélou. Les origines du christianisme latin... P. 369.
65 Idem. Le mystère du salut des nations. P. : Le Seuil, 1946; Idem. Mythes païens, mystère chrétien. P. : Fayard, 1966; Idem. Jean-Baptiste, témoin de l’Agneau... Кроме того, много лет выходил Бюллетень Кружка Иоанна Крестителя, в котором регулярно публиковались материалы различных авторов, касающиеся данных вопросов. С 1969 г. сборник получил новое название — Axes.
66 Bulletin du Cercle Saint-Jean-Baptiste. 1965.
67 Daniélou J. L’entrée dans l’histoire du salut: Baptême et confirmation. P., 1967. Р. 66.
68 Ibid. P. 65-67.
всякого человека в мире природы69, а с другой, — в сердце всякого человека написан «нравственный закон», благодаря которому можно осознать существование Бога70. Даниелу классифицирует различные типы откровения: помимо естественной религии, происходящей из естественного откровения (см.: Рим 1. 20), и высшего сверхъестественного откровения, данного лишь христианам и только отчасти евреям, Даниелу вводит дополнительный термин «космическая религия», понимаемый как религиозность более полная и подлинная, чем естественная, но уступающая по степени интенсивности сверхъестественному откровению. В таком ключе Богом был заключен завет с Ноем и его потомками, почему он и называется «Ноев завет». Космос или мироздание включает не только естественные источники откровения, но и некий элемент религиозного опыта, почерпнутого из «надъестественного» источника, ибо свидетельство сотворенного мира о Боге уже само по себе до конца непостижимо, чем косвенно указывает на непостижимость Бога. Термин «космическая религия» перекликается с изначальной мыслью Даниелу о мире как Храме Божьем и Его повсеместном Присутствии, выраженной в его первой книге «Знамение Храма». Впоследствии Ноев завет был заменен заветом с Авраамом, а после — с Моисеем. Все они служат ступенями различной степени приближения к Новому Завету — Завету Христа.
Разнообразие мировых религий является прямым следствием разнообразия творения и богатства внутреннего мира человека, поскольку религия — это выражение религиозного гения расы, а совокупность мировых религий составляют часть богатства творения71. Недостаточность языческих религий объясняется их ограниченностью лишь естественным откровением, почему они часто настраиваются враждебно по отношению к христианству. Даниелу предлагает следующий религиоведческий критерий: все, что есть положительного в разных религиях, есть результат естественного откровения в устроении мира и в человеческом сознании; отклонения происходят по причине искаженности человеческой природы грехом72. Будда, Заратустра, Конфуций являются предшественниками Христа, но перестают ими быть, если не уступают Ему места, не исполняя своего предуготовительного назначения73. Христианство принципиально отличается от всех остальных религий тем, что не является плодом развития какого-либо религиозного гения, но сам Бог вмешивается в ход истории и дает откровение, которое не тождественно религии74.
Между христианством и другими религиями Даниелу усматривает двойную связь: 1) историческую или хронологическую, поскольку христианство завершает все предыдущие религиозные традиции во времени, и 2) букв. драматическую (от греч. ôpâw — действовать, совершать), точнее, преобразовательную, ибо христианство разрушительно по отношению к другим религиям, если они претендуют на высшую религиозную истину75. Даниелу исходит из твердого
69 Daniélou. Dieu et nous... P. 18.
70 Ibid. P. 21-22.
71 Idem. L’entrée dans l’histoire du salut. P. 68.
72 Idem. Dieu et nous. Р. 22.
73 Ibid. P. 22-23.
74 Ibid. P. 14.
75 Idem. Le mystère de l’Avent... P. 9.
убеждения — «Христианство есть вечная молодость мира»76. В связи с этим он разрабатывает христианскую концепцию истории. Христианское понимание истории эсхатологично, поскольку, во-первых, история не есть вечный прогресс, она имеет конец, она представляет собой космическую седмицу, дополненную восьмым днем, который есть будущее время; во-вторых, христианство и есть тот самый конец, нет ничего помимо и за христианством, оно является ёохатос;, по^БтиБ; и, наконец, в третьих, конец истории уже наступил в Воплощении и вознесении Христа77. В этом смысле христианство не подвержено старению, поскольку хронологически находится на краю развития мировой истории. Стало быть, все религии предваряют христианство, будучи устаревшими по факту своей причастности истории, а то, что есть в них положительного, находит свое полноценное осуществление в христианстве78. Даниелу полагает, что только сближение этих двух подходов — исторического и преобразовательного — может дать христианам наиболее эффективное разрешение миссионерской проблемы евангелизации культур79. Даниелу выражает очень важную для него мысль, проходящую красной нитью и в ранних, и в поздних работах: «Быть может Индия, Китай, Африка содержат в себе провиденциальный строительный материал, который будет предоставлен христианству в качестве новых богословских категорий, новых форм мысли, что сделает возможными его новые воплощения и тем самым новые свершения»80.
То, что верно в отношении отдельных народов и религиозных традиций, верно и в отношении отдельной человеческой души, ибо «все христиане суть обращенные язычники»81, стало быть, история и драма всякой нехристианской религии должна исполниться и в каждой христианской душе. Феномен современного атеизма Даниелу объясняет тем, что человек неистребимую идею Бога обращает на что-то иное, второстепенное82, таким образом, современный атеизм есть всего лишь новое язычество индустриальной цивилизации. Современный человек не перестал быть религиозным, влечение к Богу Даниелу находит даже в молодежных движениях 60-х гг. Различие с прежними эпохами заключается лишь в том, что откровение Божие в окружающем мире сместилось на те области мироздания, которые открываются современной науке83. Поэтому сегодня Церковь должна отозваться на вызов индустриального язычества, она должна его воспринять, очистить и преобразить84. Все аспекты культурного существования человечества ориентированы на Бога. Элементы реальной связи человека и Бога присутствуют и вне христианства, что не противоречит уникальности христианства, ибо Бог пришел в мир. Тот, кто обратился, не должен порывать со
76 Daniélou. Le mystère de l’Avent... P. 21.
77 Idem. Essai sur le mystère de l’histoire... P. 14.
78 Ibid. P. 22.
79 Ibid. P. 9.
80 Idem. Le mystère du salut des nations... P. 51.
81 Idem. L’entrée dans l’histoire du salut. P. 68-69.
82 Idem. Sur les chemins de Dieu. P., 1956. P. 221.
83 Idem. L’entrée dans l’histoire du salut. P. 79.
84 Ibid. P. 76.
своей культурой, но должен говорить на ее языке и христианизовать ее, как это делали древние христиане.
Интересны мысли Даниелу о месте христианского богословия в научном контексте. Даниелу исходит из твердого убеждения, что богословие представляет собой наиболее высокое проявление человеческого духа85. Оно венчает собой многомерное здание наук. Оно есть «вера, которая пытается понимать». Однако это знание, которое превыше всякого знания, не может миновать стадию интеллектуальной обработки. А эта работа разнообразна по своим средствам и результатам. Даниелу исходит из двух определяющих характеристик христианского богословия: 1) языковое разнообразие и 2) свобода обсуждения. Он настаивает на том, что в христианском богословии не должно быть какого-либо исключительно привилегированного языка, ибо нет особого языка Откровения, а есть Пятидесятница Откровения на всех языках86. «С точки зрения языка, — пишет Даниелу, — мы должны быть плюралистами»87. При этом самое христианское богословие остается самотождественным, содержание христианской проповеди всегда остается неизменным. Что касается интеллектуальной свободы в богословии, то в истории крупные богословы-систематики эффективно использовали инородные философские системы: Ориген, Августин, Дионисий Ареопагит, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин использовали платоническую систему, хотя и под сильным воздействием аристотелизма. Фома использовал Аристотеля. Даниелу задается вопросом: возможны ли гегельянские, бергсонианские, хайдеггерианские богословские системы? И признает саму постановку вопроса некорректной, поскольку применение различных философских традиций всегда было дозированным, и не предавало принципиально новой окраски богословской системе. Кроме того, сами философские элементы в свою очередь подвергались существенному обратному воздействию. Церковное богословие при этом всегда оставалось неизменным, ибо его содержание неистребимо и непреложно. В этом и состоит понятие theologia perennis (непреходящее богословие). Поэтому и в современной философской адаптации богословия не следует производить жестких механических замен — например, аристотелевского языка на гегелевский. Некоторые современные философские доктрины находятся в прямом противоречии с христианством, например, марксизм или экзистенциализм Сартра, поэтому их использование невозможно. Но самый разнообразный опыт экзистенциальной философии может и должен быть использован, что вовсе не приводит к богословскому плюрализму. Разнообразие школ, традиций, учений и систем — это живительный и естественный богословский климат. Такой плюрализм является необходимым условием существования христианского богословия88.
Все свои научные достижения Даниелу применил и в практической деятельности. После войны он стал основателем и постоянным сотрудником журнала «Dieu vivant» («Живой Бог»)89, где велся широкий диалог между представителями
85 Daniélou. Unité et pluralité en matière de théologie // Philosophie chrétienne. P., 1955. P. 11-21.
86 Ibid. P. 13.
87 Ibid. P. 12.
88 Ibid. P. 19-20.
89 Idem. Dieu vivant. Perspectives religieuses et philosophiques. 1945-1955.
разных конфессий и философских школ. Одно время членом редколлегии этого издания был В. Н. Лосский. Тогда же Даниелу стал активно участвовать в религиозном диалоге между православными, протестантами, англиканами и иудеями.
Патрологические публикации, а также изыскания в области иудео-хрис-тианства обеспечили Даниелу известность и авторитет в научных кругах90. Как уже было сказано выше, Даниелу был назначен экспертом по богословию в работе комиссии Ватиканского Собора по подготовке пастырской конституции Gaudium et spes. Во время работы Собора Даниелу сформулировал для себя свой богословский метод: абсолютная верность трансцендентному неизменному содержанию веры и необходимость диалога с современностью, для участия в котором Церковь должна сохранять верность собственной традиции91. Хотя он строго придерживался этого правила, современники воспринимали его по-разному. До Собора Даниелу называли прогрессистом, после он прослыл консерватором, чуть ли не интегристом, хотя сам, по своему собственному признанию, никогда не менял своих убеждений и всегда был открыт к современности92.
Огромной заслугой Собора Даниелу считал состоявшееся примирение Церкви и современного мира. Вместе с тем он один из первых заметил серьезную опасность, подстерегавшую Церковь. Вместе со своими единомышленниками Даниелу был серьезно озабочен характерной чертой своего времени — незаметным сдвигом церковного сознания от открытости к современности к полной капитуляции перед ним и отказу от всякой христианской идентичности. Одновременно с явными признаками выздоровления христианского общества в Церковь стали проникать подрывные элементы, которые могли вызвать внутренний кризис. И этот кризис не миновал разразиться — Церковь еще до завершения Собора «заразилась модернизмом»93. Даниелу ясно осознавал, что опасность для Церкви представляют не внешние враги, а внутренние «убийцы веры», те, кто отказывается от фундаментальных положений христианской веры — вечности Троицы, подлинности Искупления94. В тяжелый послесоборный период Даниелу много времени и сил посвятил борьбе с этими болезненными явлениями церковной жизни. Он уверял своих современников: христианин не имеет права отрекаться от Евангелия перед лицом современной интеллигенции, будь то марксистской, лаканской и какой-либо другой. Спасение христианина в современном обществе состоит в твердом исповедании своей веры95. Трудности восприятия учения Собора Даниелу объяснял произошедшим смешением основных положений соборной доктрины и некоторых маргинальных тенденций, проникших в его учение и затронувших церковную жизнь96.
Не будучи никогда представителем какой-либо пусть даже неформальной партии — ни политической, ни культурной, ни даже церковной, Даниелу всегда
90 См., напр. : Daniélou. Lettre à Dom Lialine // Irénikon. 1974. № 2. P. 262-264; Marrou. L’Université et la recherche scientifique... P. 82.
91 Daniélou. Et qui est mon prochain?.. P. 195.
92 Ibid. P. 23.
93 Ibid. P. 190.
94 Ibid. P. 195.
95 Ibid. P. 197.
96 Ibid. P. 198.
сохранял за собой независимость и свободу. Главным содержанием всей его жизни, которому были подчинены все его интересы, было общение с Богом и в Боге с людьми. Задумываясь над актуальными проблемами современного общества97, Даниелу говорил, что более всего его беспокоит хаос в сознании, беспорядок в сфере метафизики98. Он считал, что необходимо вернуть внимание к наукам, точнее к ценностной науке, науке о человеке, поскольку вспомогательные гуманитарные науки (психология, социология, лингвистика) без нее оказываются дезориентированными. И именно Церковь должна сегодня взять на себя роль этой науки99. Даниелу убежден, что, несмотря на суровые испытания, выпавшие на долю христианства в наше время, никогда еще евангельская проповедь не имела перед собой более блистательного будущего, чем сегодня: она единственная может дать ответ на радикальное зло, на силу смерти, на экономические, социальные, политические и научные катастрофы100. Христианство никогда не было настолько живым как сегодня. Тем самым, главная задача Церкви состоит сегодня в том, чтобы откликнуться на исходную религиозность человечества и привести его сквозь догматы и установленные в христианской традиции институты к Единому Богу.
Ключевые слова: Богословие XX века, богословие и современность, католические богословы XX в., патрология, иудео-христианство, богословие миссии, богословие и наука.
Jean Daniélou (1905—1974):
CARDINAL, SCHOLAR, THEOLOGIAN Dedicated to the 35th anniversary of his death
P. Mikhaylov
(St Tikhon’s University; Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciencies)
Author overviews life and activities of well-known Catholic theologian of the XXth century — Jean Daniélou, and also analyses his main works in patristics, early Christian theology, theology of Christian mission etc. This article may be useful to everyone who is interested in the destinies of Christian theology nowadays.
Keywords: Theology of the XXth century, theology and contemporaneity, Catholic theologians of the XXth century, patristics, judeo-christianity, theology of mission, theology and science.
97 См., напр. : Daniélou. La crise actuelle de l’intelligence. P., 1969; Idem. La foi toujours et l’homme d’aujourd’hui. P., 1969.
98 Idem. Et qui est mon prochain?.. P. 224.
99 Ibid. P. 227-230.
100 Ibid. P. 236.
