Научная статья на тему 'Зеркала и отражения, или еще раз о ситуации в российской антропологии'

Зеркала и отражения, или еще раз о ситуации в российской антропологии Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

CC BY
425
59
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
РОССИЙСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ / КАРТЫ ЦИТИРОВАНИЙ / АКАДЕМИЧЕСКИЕ ЖУРНАЛЫ / СРАВНИТЕЛЬНЫЕ БИБЛИОМЕТРИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ / RUSSIAN ANTHROPOLOGY / CO-CITATION MAPS / ACADEMIC JOURNALS / COMPARATIVE BIBLIOMETRIC STUDIES

Аннотация научной статьи по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям, автор научной работы — Соколовский Сергей Валерьевич

В статье приводится оценка современного состояния российской антропологии на основе анализа цитирований, соавторства и политики академических журналов, регулярно публикующих статьи по антропологии и этнологии. В качестве источников использовалась система РИНЦ электронной коллекции e-library.ru и академические журналы соответствующего профиля. Анализ распределений взаимного цитирования показал что оно состоит из двух относительно самостоятельных исследовательских сетей прикладной политической этнологии, с одной стороны, и этнографической фольклористики с другой. Рассмотрение соавторских тандемов позволяет прийти к заключению, что наиболее полезное для научного сотрудничества сложение компетенций между соавторами случай в российской этнологии весьма редкий (обычно при этом соавторы имеют разные проблемные фокусы или базовое образование); значительно чаще встречается неравное разделение труда и авторские тандемы т.н. административного типа. Предпринятый анализ цитирований на уровне журналов подтвердил наблюдение о распадении российского антропологического сообщества на две исследовательских сети с различающимися практиками и фокусами исследований (межэтнические отношения и традиционная культура, соответственно).

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям , автор научной работы — Соколовский Сергей Валерьевич

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Mirrors and Reflections, or Once More on the Situation of Russian Anthropology

The current situation in Russian anthropology is assessed on the basis of citation, co-citation and co-authorship data, with the e-library.ru Russian citation index being used as the main source of these data. Yet another source is the analysis and comparison of the editorial policies of 20 Russian journals that regularly publish articles on anthropology. The discipline's characteristic citation trends are compared to similar citation distributions in other disciplines within the humanities and social sciences in Russia, as well as to trends in how anthropology has developed in certain other countries. The results of the citation analysis are mapped in the form of co-citation graphs. The citation distributions demonstrate that Russian anthropology is currently divided into two large research networks with different research priorities and agendas: on the one hand are political anthropologists, specialising in applied research into inter-ethnic relations, ethnic conflicts, nationalities policy etc., and on the other are anthropologists who specialise in the study of traditional culture and contemporary folklore and rituals. Stable and productive co-authorships, in which authors' competencies complement one another and enhance the quality of work produced remain rare; “administrative” co-authorship where one partner has an administrative position and contributes much less than the other partner are more frequent. An analysis of the co-citation distributions of journals confirms the Russian anthropological community's division into two autonomous networks.

Текст научной работы на тему «Зеркала и отражения, или еще раз о ситуации в российской антропологии»

Сергей Соколовский

Зеркала и отражения, или еще раз о ситуации в российской антропологии

В медицине из З. наиболее распространeн лобный рефлектор — вогнутое З. с отверстием посередине, предназначенное для направления узкого пучка света внутрь глаза, уха, носа, глотки и гортани.

Большая советская энциклопедия

Многое может сбыться, и сбудется, если ничего не будем предпринимать.

В.С. Черномырдин

Сергей Валерьевич Соколовский

Институт этнологии и антропологии РАН, Москва

sokolovskiserg@gmaiL.com

Разнообразных диагнозов состояния российской этнографии / этнологии / антропологии (если перечислять все ее обозначения, последовательно сменявшие друг друга на протяжении последней четверти века) было опубликовано немало, однако члены «консилиума» существенно расходились: по мнению одних, больная в 1990-х гг. [Тиш-ков 1992; Кон 1993; таИкоу 1992; 1994— 1995], она пошла на поправку в нулевых [Тишков 2002; 2003; Тишков, Пивнева 2010], другие утверждали, что никакого кризиса вовсе не было [Арутюнов 1993], но он возникает как раз при попытках реформирования [Басилов 1992], третьи, к которым я, видимо, должен отнести и себя, особых признаков выздоровления (за исключением редких для Москвы и Питера солнечных дней:-)) не обнаруживали (ср., например: [Соколовский 2009; 2011]).

Ситуацию дисциплины (или — в дисциплине) можно определять и описывать, 1) соотнося ее с положением иных дисциплин и областей исследования, 2) сравнивая ее сегодняшнее положение с ее же состоянием в другой период, наконец, 3) сопоставляя ее с положением ее аналогов в иных национальных традициях. Очевидно, что все эти три модуса сравнения не могут дать идентичные результаты: положение дисциплины может оказаться весьма неплохим при сравнении с «соседками» внутри страны, но не вызывать восторгов при международном сравнении или даже сравнении с ее же прошлым состоянием. Очевидно также, что методы и «зеркала» для таких сравнений могут оказаться разными.

Диагностика методом «лобного рефлектора» опирается на субъективные впечатления и пристрастия. Метафора вогнутого зеркала-рефлектора работает потому, что, как и при медицинским осмотре, главную роль здесь играет (умо)зрение специалиста, а не сам инструмент (зеркало как рефлектор лишь освещает предмет, но не отражает его), а именно — методологически выверенная оптика рассмотрения, подтверждающая или опровергающая выдвинутые гипотезы или утверждения. Нужно сказать, что историки (а в данном случае — антропологи, получившие историческое образование и написавшие соответствующие обзоры) такой оптикой хотя и обладают, но к истории собственной дисциплины применять ее не спешат, полагаясь больше на собственные впечатления и интуицию. Видимо, именно поэтому очерки состояния дисциплины у нас обычно сводятся к перечислению достижений или недостатков (или, как выражалась Л.Я. Гинзбург, — к «оплевыванию и об-лизованию»).

Происходит так потому, что этот жанр сложился у нас как идеологический: «консерваторы» отстаивают традиции, а «реформаторы» пытаются привести аргументы в пользу перемен и тем самым, прямо или косвенно, подрывают традиции и отвергают устоявшиеся ценности. Здесь есть, разумеется, вариации — отчет о проделанной работе (обычно с надеждой на его приятие и принятие) или критика концепций или направлений, представляющихся ложными или тупиковыми (всегда с надеждой на понимание и одобрение) — но и они обычно не выходят за рамки жанра, поскольку исходно не предполагают объективности, а выстраиваются как предопределенные позицией авторов реплики в многолетней полемике с оппонентами. И либо время сегодня нервное, либо зола давних схваток пока не остыла, но так получается, что непредвзятые попытки описать ситуацию дисциплины вне ангажированного позиционирования самого автора, это положение представляющего, у нас практически не встречаются. Для незаинтересованного

взгляда сегодня требуется едва ли не марсианин (как гласит один плакат: «Если вы не пьете и не материтесь, значит вы не следите за ситуацией в стране!»), а лучше — представитель внеземного разума откуда-то подальше, к примеру, из созвездия Гончих Псов, поскольку марсиане как обитатели Солнечной системы могут оказаться наблюдателями заинтересованными и потому — предвзятыми.

Антропология в зеркале цитирования. Такие незаинтересованные «гончие псы», равнодушно отражающие состояние разных российских дисциплин и наук (и отражающие его парадоксальным образом и плохо, поскольку неполно, но и относительно верно, поскольку с некоторыми неизбежными в таких случаях поправками, оговорками и злоупотреблениями с получающейся картиной все же можно согласиться), все-таки нашлись — ими оказалась компания, взявшаяся за разработку единой базы научных публикаций и их цитирований для независимого аудита и того, что называется у наших зарубежных коллег benchmarking — сразу для всех российских научных центров и коллективов. Стартовавший еще в 1997 г. проект (Национальная электронная библиотека — e-library, предложившая в 2005 г. так называемый РИНЦ — российский индекс научного цитирования) в результате усилий его растущей команды позволил охватить к моменту написания этих строк более 18 млн научных публикаций. Уникальность созданной базы состоит в том, что (в отличие от зарубежных аналогов) в ней учитываются не только журнальные публикации, но и монографии и сборники статей — характеристика, оказывающаяся решающей для тех гуманитарных дисциплин, члены которых в своей публикационной и информационной деятельности ориентируются преимущественно на монографии, а не на журналы.

Поскольку это зеркало «равнодушно» отражает публикационную и ссылочно-библиографическую активность практически всех российских научных коллективов, его удобно использовать в качестве инструмента для первого модуса обзора — сравнения ситуации нашей дисциплины с ситуациями в других со-циогуманитарных дисциплинах, или — в более корректной постановке — сравнения активности разных научных центров, специализирующихся на конкретных областях исследования1.

1 В области естественных наук такая работа с 2007 г. ведется инициативной группой в рамках проекта «Корпус экспертов по естественным наукам» <http:/www.expertcorps.ru>. Проект Минобразования «Карта науки», на который уже потрачено 90 млн руб., в принципе нацеленный на решение сходных задач, в том числе и в области гуманитарных и социальных исследований, дал пока столь странные плоды, что не позволяет рассматривать его как альтернативу работе инициативной группы (ср.: <http://www.gazeta.ru/science/2013/11/27_a_5771569.shtml> — дата посещения 27.11.2013).

Отражение динамики исследовательских интересов в зеркале цитирований, разумеется, имеет специфику и ряд присущих ему искажений и странностей, замеченных многими критиками индексов цитирования как инструмента измерения научной продуктивности. Обсуждение этих странностей лежит, вообще говоря, в стороне от избранной здесь темы, однако, следуя рекомендациям рецензентов этой статьи, я все-таки коротко остановлюсь на обсуждении применения показателей цитируемости как для оценки эффективности работы отдельных исследователей и коллективов, так и в качестве наукометрического инструмента.

Цитирование само по себе отражает существенно разные отношения и аспекты психо(пато)логии академической жизни: от верности учителю — до желания услужить администрации, от скрупулезного отслеживания истории идеи — до школярского воспроизведения плохо переваренных чужих высказываний, наконец, от полного приятия и поддержки конкретного тезиса — до его полного отрицания и сокрушительной критики. Индекс цитирования, таким образом, отражает лишь сам факт цитирования, нередко даже — не факт прочтения оригинального текста от начала до конца или вообще знакомства с ним. Тем не менее он полюбился чиновникам от науки за простоту и возможности, так сказать, арифметического сравнения: цитируют больше, значит, и авторитет и влияние выше.

На заре использования индексов цитирования в библиометрии Гарфилд и Шер продемонстрировали высокую корреляцию между индексами цитируемости работ и их влиятельностью [Garfield, Sher 1963], подтвердив первоначально полученные результаты ретроспективными исследованиями влияния публикаций нобелевских лауреатов. В 1960 г. Гарфилд основал Институт научной информации, который спустя тридцать лет был приобретен корпорацией "Thomson Scientific" (слившейся впоследствии с международным агентством новостей "Reuters"), поставлявшей, среди прочего, библиографические услуги: институт, еще до его поглощения международными корпорациями, публиковал ежегодные отчеты цитируемости научных журналов, на основе которых был создан сначала международный научный рейтинг (Science Citation Index — SCI; в интернет-версии — Web of Science, WoS), а затем и отдельные инструменты для оценки работ по социальным наукам и гуманитарным дисциплинам (Social Sciences Citation Index — SSCI; Arts & Humanities Citation Index — A&HCI, или Arts & Humanities Search). SSCI на сегодняшний день охватывает около 2500 журналов по социальным наукам, позволяя сравнивать по индексам цитируемости статьи, авторов, журналы, издательства и целые направления исследований или страны.

Международные базы, подобные SCI и SSCI или "Scopus" (аналогичная база издательства "Elsevier"), обладают, однако, недостатками. Главным из них является языковой барьер, из-за существования которого иногда до 80—90 % научной продукции неанглоязычных стран оказываются за рамками того массива, на основе которого сравниваются и оценивается их научные уровни или степень развития отдельных направлений1. Вторым из отмеченных критиками недостатков являются сами критерии отбора журналов как «ведущих» и «научных». Применяемые сегодня критерии маргинализуют как новые журналы, не успевшие стать частью академического истеблишмента, так и журналы прикладные (стало быть, по суждению неизвестных судей — «недостаточно академические»). Третьим, и как мы скоро убедимся, весьма существенным недостатком (к тому же, в отличие от двух первых носящим не столько социологический, сколько методологический характер), является ориентация при учете научной продуктивности исключительно на журнальные статьи, что приводит к парадоксальным показателям, когда автор одной статьи может иметь более высокий показатель цитируемости, чем автор десятка широко цитируемых книг, просто потому, что последние в международных базах не учитываются. Четвертым ограничением является невозможность на основе исключительно этих показателей оценить качество исследования, хотя бюрократы склонны использовать эти показатели из-за их доступности, относительной дешевизны и удобства именно для такой оценки.

Критики упоминают также незаинтересованность чисто коммерческих организаций, каковыми являются и "Thomson Reuters", и "Elsevier", и российская e-library, в развитии строго научных методов и стандартов оценки качества научных работ [Ramsden 2009], возможность недобросовестного манипулирования цитированиями (картельные сговоры между авторами и коллективами, нецитирование по личным мотивам), недоучет в ряде показателей соавторства и самоцитирования и проч. Некоторые национальные организации, учтя недостатки показателей цитирования, избрали иной путь для оценки эффективности научных центров, создавая авторитетные международные комиссии (ср.: [International Benchmarking Review 2006; Symposium 2011]).

Ограничения использования показателей цитируемости для наукометрических исследований не столь драматичны: очевидно,

1 Так, из более 4000 китайских научных журналов в SCI на 2005 г. было представлено только 30, т.е. менее 1 %, в связи с чем в Китае еще в 1989 г. был создан собственный индекс цитирования — Chinese Science Citation Index, охвативший более тысячи ведущих китайских журналов [Отчет 2005: 10] (ср. также: <http://eHbrary.ru/projects/dtation/proposaLdoc>).

что они не позволяют выстроить корректное кроссдисципли-нарное сравнение, в особенности если речь идет об очень разных науках с разными традициями и стилями цитирования (например, о физике и литературоведении) или о сообществах с существенно различными размерами. Тем не менее сравнительные исследования показателей цитируемости (например, индекса Хирша) с опросами членов дисциплинарных сообществ об уровне и влиянии конкретных работ демонстрируют высокую положительную корреляцию результирующих оценок [Bornmann, Daniel 2005; Bornmann et al. 2008, Lovegrove, Johnson 2008; Moed 2005]. Именно поэтому в библио- и наукометрии использование таких показателей при учете указанных оговорок представляется вполне допустимым.

Ссылочный ландшафт российской антропологии здесь будет использоваться в качестве лишь одного из возможных «зеркал» положения дисциплины, не наделяемых особым авторитетом или исключительным значением. Чтобы корректнее сравнивать положение даже соседствующих наук и дисциплин на основе библиометрических показателей РИНЦ, необходимо учесть стили и манеры цитирования, сложившиеся в разных дисциплинарных сообществах. Первое же, что бросается в глаза при их сравнении, — это разделение всех гуманитариев и представителей социальных наук на, условно говоря, «монографистов» и «журналистов». В силу многих и очень разных причин (числа специализированных периодических изданий, размера сообщества, его демографической структуры и идеологических предпочтений) в памяти и на полках домашних библиотек представителей ряда гуманитарных областей предпочтительное место занимают именно монографии. Публикация в сборнике статей или материалов конференции относится к наименее цитируемому жанру. Во всяком случае, среди российских гуманитариев ни одна из таких статей не достигла порога в 50 цитирований (более подробные сведения о часто цитируемых публикациях приведены ниже в табл. 1—3), хотя в советский период положение было иным и некоторые из статей того периода цитируются до сих пор.

К «монографистам», судя по индексам цитирования в РИНЦ, относятся философы, психологи, филологи, историки, некоторая часть археологов (главным образом, из Москвы) и наша братия — этнологи / антропологи. На цитирование журнальных публикаций ориентированы экономисты и социологи и часть археологов (Петербурга и Новосибирска). У журнальных статей и монографий разное время жизни: если многие из значительных монографий цитируются и спустя 40—50 лет после их выхода в свет, время жизни даже влиятельных статей

Таблица 1

«Монографисты» и «журналисты» в показателях цитируемости научных коллективов в области социальных наук и гуманитарных дисциплин (работы с уровнем цитирований > 50)

Область исследований Институты, университеты, НИЦ* N работ с п цит. > 100 N работ с п цит. > 50-99

книг статей книг статей

Экономика ЦЭМИ РАН - 5 1 4

Ин-т народно-хозяйственного программирования - 4 - 3

НИУ Высшая школа экономики - 3 2 8

Ин-т экономики РАН - - - 4

Философия Ин-т философии РАН 3 1 1 -

ИНИОН РАН 1 - - 1

Социология Ин-т социологии РАН 1 1 2 4

Ин-т соц.-полит. исследований РАН - - - 1

Социологический ин-т РАН - - - 1

Ин-т философии РАН - - - 2

РГГУ 1 - 9 -

Психология Ин-т психологии РАН 3 - 6 1

Правоведение Ин-т государства и права РАН - - - 1

Лингвистика и литературоведение Ин-т русского языка РАН 10 1 13 3

Ин-т языкознания РАН 0.5 - - -

ИНИОН РАН 0.5 - - -

РГГУ 2 - - -

История Ин-т российской истории РАН 3 - 14 1

Ин-т всеобщей истории РАН - - 2 -

Ин-т востоковедения РАН - - 1 -

Ин-т восточных рукописей РАН - - 1 -

ИНИОН РАН - - 1 1

Археология Ин-т археологии РАН 3 0.5 4 0.5

Ин-т археологии и этнографии СО РАН - 1 - 3.5

Ин-т истории мат. культуры - - - 3

ИПОС СО РАН - - 1 -

МАЭ РАН - 0.5 - -

Этнология / Антропология Ин-т этнологии и антропологии РАН 3 - 8.5 -

МАЭ РАН 2 - 4 -

* При включении институтов / университетов в определенную дисциплину учитывалась тематика цитируемых публикаций. Дробное число (0.5, 0.3) означает, что цитируемая работа была написана в сотрудничестве с исследователями другого российского научного центра. В таблице учтены все академические институты соответствующего профиля, все университеты, обладающие статусом федерального или национального, научные институты соответствующего профиля других академий и министерств (условием включения было наличие работ с индексом цитирования > 50).

редко переваливает за пятнадцать лет1. Стало быть, если статья получает сравнимые с монографией уровни цитирования в рамках одной дисциплины, значит, она действительно оказала влияние, в особенности если речь идет о «монографически ориентированных» дисциплинах, где таких статей — единицы.

Следует также иметь в виду, что долгожительство статьи (время между датой ее публикации и датой последнего цитирования) не обязательно сопровождается высоким уровнем ее цитирования. Напомню, что в данном случае речь будет идти только о том сегменте публикационного массива, в котором каждая из работ цитировалась не менее 50 раз и тем самым по определению оказала влияние на развитие дисциплины. По данным "Web of Science", лишь около 80 антропологических статей во всем мире, опубликованных в период с 1900 по 2013 гг., достигли порога в 100 цитирований, так что избранный порог в 50 цитирований для составления перечня влиятельных работ в случае молодой российской базы, в которой пока почти не учитываются работы, опубликованные до 1950 г., является достаточно высоким. Охват всех публикаций, который, возможно, даст какие-то коррективы к описываемой ниже картине, — задача слишком масштабная как для автора, так и для жанра журнальной статьи.

Второе обстоятельство, которое обращает на себя внимание, — значительные различия в числе часто цитируемых работ по разным областям социогуманитарных исследований: к лидерам относятся лингвисты, экономисты и историки (20—30 работ выше порога в 50 цитирований); социологи и антропологи занимают средние места (< 20, но >10 таких работ), а психологи и археологи, не говоря уже о правоведах и философах, оказываются в арьергарде.

Кроссдисциплинарные сравнения цитируемости уже давно и справедливо подвергаются критике, однако меня здесь интересует цитируемость не как мерило успеха или эффективности того или иного дисциплинарного сообщества, а как своеобразное зеркало востребованности гуманитарного и социального знания в России в его конкретных проявлениях и областях исследований. Вполне понятно, что у филологов и историков есть огромная аудитория, состоящая из школьных учителей и преподавателей. Они следят за новыми публикациями и охотно на них ссылаются в своих диссертациях и публикациях.

По очевидным обстоятельствам индекс Хирша у «монографистов» будет заведомо ниже, чем у «журналистов»: написание 15 монографий, каждая из которых цитировалась бы не менее 15 раз, займет больше времени, чем написание 15 статей, по объему в их сумме сравнимых всего лишь с одной монографией.

! Не случайно даже у социологов наиболее цитируемой публи-

§ кацией оказалась статья, опубликованная в журнале «Педаго-

¡L гика». Первое место среди гуманитариев по числу часто цити-

« руемых работ уверенно держат сотрудники Института русского

§ языка РАН (11 работ с >100 цит. и 16 работ с >50 цит.). Абсо-

5 лютный для российских гуманитариев рекорд по данным

^ РИНЦ держит работа Ю.Н. Караулова «Русский язык и язы-

! ковая личность» (М., 1987 — 1011 цит. на ноябрь 2013 г.). По

р три работы с цитируемостью выше сотни есть у психологов

о (Ин-т психологии РАН), историков (Ин-т российской истории

Ц РАН), археологов (Ин-т археологии РАН) и этнологов (ИЭА

g РАН). Число таких работ (с цит. > 100) у социологов, филосо-

! фов и экономистов составляет 2, 4 и 5 публикаций, соответ-

g ственно (см. ниже табл. 2).

X

« Если система РИНЦ просуществует еще хотя бы лет десять,

| можно будет сравнивать показатели цитируемости в динамике.

| Пока же можно только утверждать, что относительно малочис-

j ленные сообщества (психологи, археологи, этнологи / антро-

СО

,| пологи) в плане востребованности их публикаций (в той мере,

5 в которой такая потребность улавливается индексами цити-

| руемости) довольно успешно конкурируют со своими более

° крупными соседями — экономистами, филологами, несколько

£ отставая при этом от историков и весьма существенно — от

" лингвистов. Последнее обстоятельство может служить основа-

нием для выдвижения гипотезы, что лингвистически ориентированная антропология (фольклористика, опирающаяся на анализ дискурса и текста) будет пользоваться большим спросом (иметь более высокие индексы цитирования и, по импликации, — более широкую аудиторию), нежели, например, этнографическая фольклористика (исследования культуры через призму повседневного поведения и традиции).

Таблица 2

Наиболее цитируемые (> 100 раз) работы в социогуманитарных дисциплинах (по данным e-library на ноябрь 2013 г.)*

Институт Работы с порогом цитирования > 100 Цит.

ИП РАН Холодная М.А Психология интеллекта: парадоксы исследования. СПб., 2002. (2-е изд.) 479

ИП РАН Холодная М.А. Когнитивные стили: о природе индивидуального ума: Учебное пособие. М., 2002. 194

ИП РАН Русалов В.М. Биологические основы индивидуально-психологических различий. М., 1979. 133

ИРИ РАН Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII—начало ХХ в.): Генезис личности, демократ. семьи, гражд. о-ва и правового государства: В 2 т. / Б.Н. Миронов. СПб., 2003. (3-е изд.) 169

Продолжение таблицы 2

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Институт Работы с порогом цитирования > 100 Цит.

ИРИ РАН Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М.: Академия наук СССР, Отделение истории, 1990. 126

ИРИ РАН Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X—XIV вв. М., 1984. 107

ИС РАН Андреев А.Л. Компетентностная парадигма в образовании: опыт философско-методологического анализа // Педагогика. 2005. № 4. С. 19-27. 143

ИС РАН Горшков М.К., Шереги Ф.Э. Молодежь России: социологический портрет. М., 2010. (2-е изд.) 131

ИФ РАН Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М., 1994. 208

ИФ РАН Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Основания синергетики. Режимы с обострением, самоорганизация, темпомиры. СПб., 2002. 142

ИФ РАН Степин В.С. Саморазвивающиеся системы и постнеклас-сическая рациональность // Вопросы философии. 2003. № 8. С. 5-17. 109

ИФ РАН Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика: нелинейность времени и ландшафты коэволюции. М., 2007. 101

И Арх. РАН Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981 (вкл. 2-е изд. 1994 + 72 цит.) 246

И Арх. РАН Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М., 1982. 111

И Арх. РАН Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси. М., 1948. 106

И Арх. РАН, МАЭ РАН OvchinnikovI.V., Goodwin W., GotherstromA.,LidenK., Romanova G.P., Kharitonov V.M. Molecular Analysis of Neanderthal DNA from the Northern Caucasus // Nature. 2000. Т. 404. No. 6777. P. 490-493. 237

И Арх. и Этн. СО РАН Reich D., Briggs A.W., Mallick S, Patterson N, Li H, Green R.E., Kircher M., Krause J., Viola B., Stenzel U., Maricic T., Fu Q., Meyer M., Stoneking M., Kelso J., Paabo S., Durand E.Y., Slatkin M., Richards M., Talamo S., Hublin J.J., Johnson P.L.F., Good J.M., Marques-Bonet T., Alkan C., Eichler E.E., Shun-kov M.V., Derevianko A.P. Genetic History of an Archaic Hominin Group from Denisova Cave in Siberia // Nature. 2010. Т. 468. No. 7327. P. 1053-1060. 122

ИНИОН РАН Ракитов А.И. Философия компьютерной революции. М., 1991. 159

ИНХП РАН Leon D.A., ChenetL., McKeeM., Shkolnikov V.M., Zakharov S., Rakhmanova G., Vassin S., Shapiro J. Huge Variation in Russian Mortality Rates 1984-94: Artefact, Alcohol, or What? // The Lancet. 1997. Т. 350. No. 9075. P. 383-388. 401

ИНХП РАН Walberg P., McKee M., Chenet L., Leon D.A., Shkolnikov V. Economic Change, Crime, and Mortality Crisis in Russia: Regional Analysis // BMJ: British Medical Journal: International Edition. 1998. Т. 317. No. 7154. P. 312-318. 169

Продолжение таблицы 2

Институт Работы с порогом цитирования > 100 Цит.

ИНХП РАН Chenet L., McKee M, Leon D., Shkolnikov V., Vassin S. Alcohol and Cardiovascular Mortality in Moscow: New Evidence of a Causal Association // Journal of Epidemiology and Community Health. 1998. Т. 52. No. 12. P. 772-774. 118

ИНХП РАН Shkolnikov V.M., Leon D.A., Adamets S, Andreev E, Deev A. Educational Level and Adult Mortality in Russia: An Analysis of Routine Data 1979 to 1994 // Social Science & Medicine. 1998. Т. 47. No. 3. P. 357-369. 115

ИРЯ РАН Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. 1011

ИРЯ РАН Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995. 427

ИРЯ РАН Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998 (вкл. 2-е изд. М., 2004 + 126 цит.). 371

ИРЯ РАН Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура. М., 1990. 311

ИРЯ РАН Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973. 193

ИРЯ РАН Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М., 1982. 179

ИРЯ РАН Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопросы языкознания. 1995. № 1. С. 37-67. 165

ИРЯ РАН Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: синонимические средства языка. М., 1974. 136

ИРЯ РАН Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. М., 2001. 136

ИРЯ РАН Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика. М., 2001. 134

ИРЯ РАН Крысин Л.П. Иноязычные слова в современном русском языке. М., 1968. 109

ИЭА РАН Тишков В.А. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии. М., 2003. 313

ИЭА РАН Tishkov V. Ethnicity, Nationalism and Conflict in and after the Soviet Union: The Mind Aflame. L., 1997. 112

ИЭА РАН Губогло М.Н. Идентификация идентичности: этносоцио-логические очерки. М., 2003. 107

ИЯз РАН, ИНИОН РАН Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Лузина Л.Г., Панкрац Ю.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. 659

МАЭ РАН Байбурин А.К.. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб., 1993. 343

МАЭ РАН Байбурин А.К.. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983. 138

Окончание таблицы 2

Институт Работы с порогом цитирования > 100 Цит.

НИУ-ВШЭ Гохберг Л. Новая инновационная система для «новой экономики» // Вопросы экономики. 2003. № 3. С. 26-44. 135

НИУ-ВШЭ Кузьминов Я., Радаев В., Яковлев А, Ясин Е. Институты: от заимствования к выращиванию (опыт российских реформ и возможности культивирования институциональных изменений) // Вопросы экономики. 2005. № 5. С. 5-27. 113

НИУ-ВШЭ Радаев В.В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертация // Общественные науки и современность. 2003. № 2. С. 5. 103

РГГУ Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметных имен: семантика и сочетаемость. М., 2000. 218

РГГУ ТощенкоЖ.Т. Парадоксальный человек. М., 2001 (вкл. 2-е изд. 2008) 207

ЦЭМИ РАН Cherkassky B.V., Goldberg A.V., Radzik T. Shortest Paths Algorithms: Theory and Experimental Evaluation // Mathematical Programming. 1996. Т. 73. No. 2. P. 129-174. 196

ЦЭМИ РАН Полтерович В.М. Трансплантация экономических институтов // Экономическая наука современной России. 2001. № 3. С. 24-25. 161

ЦЭМИ РАН Полтерович В. Стратегии модернизации, институты и коалиции // Вопросы экономики. 2008. № 4. С. 4-24. 138

ЦЭМИ РАН Cherkassky B. V., Goldberg A. V. On Implementing the Push-Relabel Method for the Maximum Flow Problem // Algorithmica. 1997. Т. 19. No. 4. P. 390-410. 133

ЦЭМИ РАН Полтерович В. Гипотеза об инновационной паузе и стратегия модернизации // Вопросы экономики. 2009. № 6. С. 4-23. 115

* Значительная часть российских коллективов исследователей, работающих в области социальных и гуманитарных наук, в том числе весьма крупные институты РАН (например, институты экономики и востоковедения), по данным е-НЬгагу, не имеют в своем активе работ, цитируемых более 100 раз, а если из перечня исключить переводы и труды классиков, подготовленных к переизданию сотрудниками этих исследовательских центров, но либо никогда не работавших в этих коллективах, либо давно ушедших из жизни (например, в случае РГГУ — это перевод монографии Вежбицкой и издание трудов Фрейденберг), то число коллективов, имеющих в своем нынешнем составе высоко цитируемых авторов, будет исчисляться единицами (все эти работы, за исключением ошибочно приписанных конкретным учреждениям, приведены выше). В таблице учтены публикации 35 крупнейших научных центров социально-гуманитарных исследований — 34 институтов РАН (отделений историко-филологических и общественных наук и СО РАН), гуманитарного университета (РГГУ) и НИУ-ВШЭ.

Однако если по отношению к другим социогуманитарным дисциплинам российская антропология занимает «срединное положение», то по отношению к естественным и техническим наукам, на которые расходуется львиная доля ресурсов, выде-

ляемых на научные исследования в стране (а также в отношении доли на глобальном рынке научных знаний), вклад и влияние российских антропологов, как и российских обществоведов вообще, остаются маргинальными (ср.: [Гельман 2008; Vakhshtayn 2012]). Авторы аналогичных обзоров в смежных дисциплинах полагают, что ситуацию в их дисциплинах можно охарактеризовать либо как стагнацию и инволюцию, либо как недостаточно быстрое «догоняющее» развитие, что обусловливает периферийное положение этих дисциплин при сравнении с их аналогами в Европе и США.

Сравните, например, такие высказывания: отечественная социология погружена в «пережевывание тем трансформации, стратификации, "постсоветского" человека и советского наследия» [Вахштайн 2011]; «социология в поисках своего теоретического основания, объяснительных схем и моделей вынуждена сегодня обращаться либо к философии, либо к таким смежным дисциплинам, как теория литературы, лингвистика и другие» [Вахштайн 2010]; «политологическое сообщество в России пребывает примерно в том же состоянии, что культурологическое, т.е. в <...> деградации. <...> На уровне нормальной, настоящей научной теории в политологии не делается совсем или почти совсем ничего; количество квалифицированных политологов исчисляется на пальцах», сообщество крайне разобщено [Кузьмин 2009]. Сокращение государственных расходов на «неприбыльный сектор» образования и науки, произведенное в России в начале 1990-х гг., привело к падению качества образования и потере целого поколения удовлетворительно подготовленных студентов, которое могло бы пополнить исследовательские центры. Преодоление периферийного характера наших дисциплин, по мнению экспертов, возможно лишь за счет более масштабного финансирования [Соколов 2008] и коренной перестройки институциональной среды научного сообщества; ограничение косметическими изменениями повлечет лишь дальнейшую стагнацию [Гельман 2008].

Карта российской антропологии. Идея картографировать влияния внутри дисциплины и между дисциплинами на основе визуализации цитирований не нова. В научной библиометрии она используется по меньшей мере с 1970-х гг. [Small, Griffith 1974]. Сегодня крупные онлайновые коллекции журналов обычно располагают автоматизированными средствами анализа цитирований и визуализации результатов такого анализа (например, в системе "Web of Science" существует сервис "Web of Knowledge" с соответствующими возможностями).

Относительно небольшой размер сообщества российских антропологов и невысокие уровни цитирования их работ по-

зволили избежать применения сложных алгоритмов. В основу анализа сильных связей цитирования и картографирования влияний в российской антропологии, трактуемой институционально (антропологами считались все те, кто работает в институтах, центрах и на кафедрах этнографии / этнологии / социально-культурной антропологии), была положена концептуализация М.А. Розова [Розов 2008] и идеи Г. Тарда о волнах подражания.

Алгоритм построения картосхемы заключался в следующем:

1) отбор наиболее цитируемых работ, собравших более 50 цитирований по данным РИНЦ (по состоянию на ноябрь 2013 г. — т.е. время анализа соответствующих материалов и написания этой статьи), каковых оказалось не очень много;

2) анализ частоты цитирований тех статей и монографий, которые ссылаются на вошедшие в первую выборку часто цитируемые труды.

Метафора волны здесь становится очевидной: вброшенная идея или концепция либо как камень — тонет без всплеска, либо порождает волну цитирований, а скорость угасания этой волны напрямую зависит от того, цитируются ли в свою очередь те работы, которые процитировали исходную, и чем короче эта эстафета, тем, стало быть, короче и период влияния исходной работы. Из второго круга работ, цитирующих исходные, были отобраны только те публикации, которые, в свою очередь, цитировались не менее 10 раз. Авторов, которые столь успешно распространяли какие-то утверждения из часто цитируемых работ, можно отнести к так называемым авторам-мультипликаторам, а связи между ними и авторами наиболее высоко цитируемых работ — к сильным связям (перечень авторов и работ представлен ниже в табл. 3-4).

Таблица 3

Наиболее цитируемые работы российских антропологов (этнографов, этнологов, специалистов по исторической антропологии и истории народов) по данным e-library (апрель 2014 г.)*

Автор Работа Цит.

Тишков В.А. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии. М., 2003. 414

Байбурин А.К.. Ритуал в традиционной культуре: структурно-семантический анализ восточнославянских обрядов. СПб., 1993. 413

Байбурин А.К.. Жилище в обрядах и представлениях восточных славян. Л., 1983 (вкл. 2-е изд. 2004 г.). 202

Коротаев А.В. Законы истории: вековые циклы и тысячелетние тренды: демография, экономика, войны. М., 2007 (вкл. 3-е изд., М., 2010). 160

Продолжение таблицы 3

Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. М., 1999. 137

Бабич И.Л. Эволюция в правовой культуре адыгов. М., 1999. 135

Головнев А.В. Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров. Екатеринбург, 1995. 135

Тишков В.А. Ethnicity, Nationalism and Conflict in and after the Soviet Union: The Mind Aflame. L., 1997. 116

Губогло М.Н. Идентификация идентичности. М., 2003. 112

Байбурин А., Топорков А. У истоков этикета. Л., 1990. 108

Жуковская Н.Л. Категории и символика традиционной культуры монголов. М., 1988. 97

Трепавлов В.В. История ногайской орды. М., 2002. 95

Бабич И.Л. Этнополитическая ситуация в Кабардино-Балкарии. Т. 1-2. М., 1994. 94

Березницкий С.В. Этнические компоненты верований и ритуалов коренных народов Амуро-Сахалинского региона. Владивосток, 2003. 90

Березницкий С.В. Мифология и верования орочей. СПб., 1999. 89

Бабич И.Л. Народные традиции в общественном быту кабардинцев. М., 1995. 86

Бабич И.Л., Бобровников В.О. (ред.) Северный Кавказ в составе Российской империи. М., 2007. 76

Щепанская Т.Б. Система: тексты и традиции субкультуры. М., 2004. 76

Бутовская М.Л. Язык тела: природа и культура: эволюционные и кросс-культурные основы невербальной коммуникации человека. М., 2004. 72

Карпов Ю.Ю. Женское пространство в культуре народов Кавказа. СПб., 2001. 72

Морозов И.А., Слепцова И.С. Круг игры. Праздник и игра в жизни севернорусского крестьянина (XIX-XX вв.). М., 2004. 69

Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X в. — начало XIX в.). М., 1997. 66

Соколовский С.В. Перспективы развития концепции этнонациональной политики в Российской Федерации. М., 2004. 66

Соколовский С.В. Образы Других в российских науке, политике и праве. М., 2001. 64

Бутовская М.Л., Файнберг Л.А У истоков человеческого общества. М., 1993. 63

Щепанская Т.Б. Символика молодежной субкультуры: опыт этнографического исследования системы, 1986-1989 гг. СПб., 1993. 61

Карпов Ю.Ю. Джигит и волк. Мужские союзы в социокультурной традиции горцев Кавказа. СПб., 1996. 59

Пушкарева Н.Л. Женщины древней Руси. М., 1989. 59

Продолжение таблицы 3

Александренков Э.Г. «Этническое самосознание» или «Этническая идентичность»? // Этнографическое обозрение. 1996. № 3. С. 13-22. 57

Морозов И.А. Женитьба добра молодца: происхождение и типология традиционных молодежных развлечений с символикой «свадьбы» / «женитьбы». М., 1998. 56

Морозов И.А., Слепцова И.С., Островский Е.Б., Смольников С.Н., Минюхина Е.А Духовная культура Северного Белозерья: этнодиалектный словарь. М., 1997. 54

Шнирельман В.А. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье. М., 2003. 54

Жуковская Н.Л. Ламаизм и ранние формы религии. М., 1977. 51

Функ Д.А. Бачатские телеуты в XVIII — первой четверти XX века: историко-этнографическое исследование. М., 1993. 49

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Козлов В.И., Ямсков А.Н. Этническая экология // Этнология в США и Канаде. М., 1989. С. 86-107. 45

Пушкарева Н.Л. Русская женщина: история и современность: два века изучения «жен. темы» русской и зарубежной наукой, 1800-2000: Материалы к библиогр. М., 2002. 44

Соколовский С.В. Права меньшинств: антропологические, социологические и международно-правовые аспекты. М., 1997. 43

Губогло М.Н. Языки этнической мобилизации. М., 1998. 40

Филиппов В.Р. Критика этнического федерализма. М., 2003. 40

Бабич И.Л. Правовой плюрализм на Северном Кавказе. М., 2000 (ИПНЭ, № 131.) 39

Жуковская Н.Л. Кочевники Монголии: культура, традиции, символика. М., 2002. 39

Соколовский С.В. Этнографические исследования: идеал и действительность // Этнографическое обозрение. 1993. № 2. С. 3-14; № 3. С. 3-15. 39

Трепавлов В.В. «Белый царь»: Образ монарха и представления о подданстве у народов России ХУ-ХУШ вв. М., 2007. 39

Халтурина Д.А. Русский крест: факторы, механизмы и пути преодоления демографического кризиса в России. М., 2006. 39

Харитонова В.И. Феникс из пепла? Сибирский шаманизм на рубеже тысячелетий. М., 2006. 39

Бабич И.Л., Ярлыкапов А.А. Исламское возрождение в современной Кабардино-Балкарии: перспективы и последствия. М., 2003. 38

Лебедева Н.М., Лунева О.В., Стефаненко Т.Г., Мартынова М.Ю. Межкультурный диалог: тренинг этнокультурной компетентности. М., 2003. 38

Тишков В.А. Этнология и политика. М., 2005. 38

Соколовский С.В. Парадигмы этнологического знания // Этнографическое обозрение. 1994. № 2. С. 3-17. 37

Продолжение таблицы 3

Тишков В.А. Забыть о нации (постнационалистическое понимание национализма) // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 3-26. 37

Тишков В.А. On nation and nationalism // Свободная мысль. 1996. Т. 49. № 3. С. 30-38. 37

Арутюнян Ю.В. Социально-культурное развитие и национальное самосознание // Социологические исследования. 1990. № 7. С. 42-49. 36

Функ Д.А. Миры шаманов и сказителей. М., 2005. 36

Головнев А.В. Антропология движения (древности Северной Евразии). Екатеринбург, 2009. 35

Бутовская М.Л Тайны пола. Мужчина и женщина в зеркале эволюции. Фрязино, 2004. 34

Головнев А.В. Историческая типология хозяйства народов СевероЗападной Сибири. Новосибирск, 1993. 34

Taylor G.M, Chistov Y. et al. First Report of Mycobacterium Bovis DNA in Human Remains from the Iron Age // Microbiology. 2007. Vol. 153. No. 4. С. 1243-1249. 34

Пушкарева Н.Л. Гендерные исследования: рождение, становление, методы и перспективы // Вопросы истории. 1998. № 6. С. 76-89. 32

Трепавлов В.В. Государственный строй монгольской империи XIII в.: проблема исторической преемственности. М., 1993. 32

Шнирельман В.А. Быть аланами: интеллектуалы и политика на Сев. Кавказе в XX в. М., 2006. 32

Butovskaya M. et al. Perceived Parental Favoritism, Closeness to Kin, and the Rebel of the Family: The Effects of Birth Order and Sex // Evolution and Human Behavior. 2003. Vol. 24. No. 4. P. 261-276. 32

Арутюнов С.А., Рыжакова С.И. Культурная антропология. М., 2004. 31

Добровольская М.В. Человек и его пища. М., 2005. 31

Тишков В.А. Советская этнография: преодоление кризиса // Этнографическое обозрение. 1992. № 1. C. 5-19. 31

Ямсков А.Н. Территории традиционного землепользования в Хабаровском крае. М., 1996. (ИПНЭ, № 96.) 31

Ямсков А.Н. Этнический конфликт: проблемы, дефиниции и типологии // Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М., 1997. С. 205-224. 31

Панченко А.А. Христовство и скопчество. М., 2002. 30

Тишков В.А. Этничность, национализм и государство в посткоммунистическом обществе // Вопросы социологии. 1993. № 1-2. C. 3-38. 30

Мартынова М.Ю. Мир традиций и межкультурное общение. М., 2004. 29

Шнирельман В.А. Возникновение очагов производящего хозяйства: проблема первичных и вторичных очагов. М., 1989. 29

Бабич И.Л. А.М. Ладыженский — исследователь обычного права народов Северного Кавказа // Этнографическое обозрение. 1995. № 4. С. 152-156. 28

Окончание таблицы 3

Морозов И.А., Слепцова И.С. Праздничная культура Вологодского края. М., 1993. 28

Пушкарева Н.Л. Women in Russian History from the Tenth to the Twentieth century. N.Y., 1997. 28

Ямсков А.Н. Этноэкологические экспертизы в международных организациях // Этнология — обществу: прикладные исследования в этнологии. М., 2006. С. 10-62. 28

Butovskaya М, Kozintsev Л. Aggression, Friendship, and Reconciliation in Russian Primary Schoolchildren // Aggressive Behavior. 1999. Vol. 25. No. 2. P. 125-139. 28

Багашев А.Н. Палеоантропология Западной Сибири: лесостепь в эпоху раннего железа. Новосибирск, 2000. 27

Морозов И.А., Слепцова И.С., Гилярова Н.Н., Чижикова Л.Н. Рязанская традиционная культура первой половины XX века. Шацкий этнодиалектный словарь. Рязань, 2001. 27

Сефербеков Р.И. Традиционные религиозные представления табасаранцев (боги и демоны; верования, связанные с животными). Махачкала, 2000. 27

Тишков В.А. Что есть Россия и российский народ // Pro et Contra. 2007. № 3. C. 21-41. 27

Щепанская Т.Б. Антропология профессий // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. Т. 6. № 1. С. 139-161. 27

Арутюнов С.А. Этничность — объективная реальность // Этнографическое обозрение. 1995. № 5. C. 7-10. 26

Медникова М.Б. Трепанации у древних народов Евразии. М., 2001. 26

Соколовский С.В. Этничность как память: парадигмы этнологического знания // Этнокогнитология. М., 1994. С. 11-31. 26

Функ Д.А. Телеутское шаманство. М., 1997. 26

Kozintsev Л(, Gromov Л.У., Moiseyev V.(. Collateral Relatives of American Indians among the Bronze Age Populations of Siberia? // American Journal of Physical Anthropology. 1999. Vol. 108. No. 2. P. 193-204. 26

Бабич И.Л. Правовой монизм в Северной Осетии: история и современность. М., 2000 (ИПНЭ, № 133.) 25

Пушкарева Н.Л. Предмет и методы изучения истории повседневности // Этнографическое обозрение. 2004. № 5. С. 3-19. 25

Пушкарева Н.Л. Русская женщина в семье и обществе X-XX вв.: этапы истории // Этнографическое обозрение. 1994. № 5. С. 3-17. 25

Соколовский С.В. Меннониты Алтая: история, демография, ономастика. М., 1996. 25

Федорова Е.Г. Рыболовы и охотники бассейна Оби: проблемы формирования культуры хантов и манси. СПб., 2000. 25

* В перечень включены высоко цитируемые работы (>25 цит.) членов антропологических научных подразделений на апрель 2014 г. (90 работ, включая 60 монографий, 3 брошюры, 4 учебника, 19 статей в журналах и 4 статьи в сборниках статей).

Таблица 4

Наиболее цитируемые специалисты по этнологии, физической и социокультурной антропологии, этнографической фольклористике и этнической истории по данным электронной библиотеки e-library (ноябрь 2013 г.)*

Автор Ин-т / ун-т h Число цит. Число публикаций в РИНЦ Рейтинг в РИНЦ**

1 Тишков В.А. ИЭА РАН 16 3420 236 001

2 Соколовский С.В. ИЭА РАН 14 813 201 006

3 Морозов И.А. ИЭА РАН 12 620 68 007

4 Бутовская М.Л. ИЭА РАН 10 911 154 1033***

5 Коротаев А.В. Ин-т Вост. 10 1840 189 011

6 Березницкий С.В. МАЭ РАН 9 706 90 015

7 Арутюнян Ю.В. ИЭА РАН 9 637 36 017

8 Ямсков А.Н. ИЭА РАН 9 496 113 019

9 Шнирельман В.А. ИЭА РАН 8 833 99 024

10 Пушкарева Н.Л. ИЭА РАН 8 734 105 026

11 Халтурина Д.А. Ин-т Африки РАН 8 512 47 029

12 Козинцев А.Г. МАЭ РАН 8 491 61 030

13 Функ Д.А. ИЭА РАН / МГУ 7 315 108 052

14 Арутюнов С.А. ИЭА РАН 6 871 76 063

15 Березкин Ю.Е. МАЭ РАН 6 357 81 073

16 Шабаев Ю.П. ИЯЛИ Коми НЦ 6 280 60 078

17 Кызласова И.С. ИЭА РАН 6 256 24 081

18 Буркова В.Н. ИЭА РАН 6 132 36 089

19 Байбурин А.К. МАЭ РАН / ЕУСПб 5 1207 35 091

20 Соколова З.П. ИЭА РАН 5 618 47 093

21 Жуковская Н.Л. ИЭА РАН 5 407 22 101

22 Дубова Н.А. ИЭА РАН 5 334 70 103

23 Чикишева Т.А. ИАЭ СО 5 325 43 105

24 Бондаренко Д.М. Ин-т Африки РАН 5 316 57 108

25 Лугуев С.А. ИИАЭ Даг. НЦ 5 278 56 116

26 Медникова М.Б. И Арх. РАН 5 266 56 120

27 Копцева Н.П. СибФУ 5 240 73 124

28 Сефербеков Р.И. ИИАЭ Даг. НЦ 5 199 94 130

29 Филиппов В.Р. Ин-т Африки РАН 5 159 44 136

30 Хартанович В.И. МАЭ РАН 5 147 21 138

31 Власова И.В. ИЭА РАН 5 139 18 142

32 Филиппова Е.И. ИЭА РАН 5 121 46 146

33 Альбедиль М.Ф. МАЭ РАН 5 117 26 149

34 Денисова И.М. ИЭА РАН 5 81 11 153

35 Примак П.В. Приамурск. ГУ 5 79 34 154

Окончание таблицы 4

Автор Ин-т / ун-т Ъ Число цит. Число публикаций в РИНЦ Рейтинг в РИНЦ**

36 Феденок Ю.Н. ИЭА РАН 5 63 21 158

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

37 Слышкин Г.Г. РАНХ 4 861 17 159

38 Крадин Н.Н. ИИАЭ ДВО РАН 4 700 49 160

39 Петрухин В.Я. Ин-т Славянов. РАН 4 515 82 165

40 Головнев А.В. ИИА УрО РАН 4 437 45 177

41 Цивьян Т.В. Ин-т Славянов. РАН 4 405 15 180

42 Бобровников В.О. Ин-т Вост. РАН 4 346 87 186

43 Трепавлов В.В. ИРИ РАН 4 321 59 191

44 Харитонова В.И. ИЭА РАН 4 257 36 201

45 Бабич И.Л. ИЭА РАН 4 255 95 202

46 Алимова Б.М. ИИАЭ Даг. НЦ 4 218 67 208

47 Добровольская М.В. И Арх. РАН 4 216 45 209

48 Степанов В.В. ИЭА РАН 4 194 36 212

49 Артемова О.Ю. ИЭА РАН 4 190 19 213

50 Багашев А.Н. ИПОС РАН 4 184 33 217

* Перечень ранжирован по индексу Хирша. Выборка сделана из рубрики «История. Исторические науки», в которой были учтены на момент рассмотрения 7748 авторов; из таблицы исключены историки, археологи, представители иных, нежели антропология, специальностей (специализация определялась по тематике вошедших в базу РИНЦ публикаций), а также ушедшие из жизни коллеги. ** Рейтинг по специальности «История. Исторические науки» (7748 авторов, ноябрь 2013 г.).

*** Рейтинг по специальности «Биология» (24 816 авторов, ноябрь 2013 г.).

Оставалось положить эти связи на схему и проанализировать полученную «карту» сообщества. У какой-то части часто цитируемых авторов, несмотря на общее высокое число цитирований, мультипликаторов практически не оказалось; вместо этого их работы цитируются широкой массой исследователей разных специализаций, статьи которых либо не цитируются вовсе, либо не набирают цитирований выше заданного в схеме порога (т.е. > 10 цит.). Понятно, что при этом большая часть цитирований (например, в случаях редко цитируемых работ или авторов) не нашла отражения на схеме. Однако логика социальных эстафет поддерживает избранный метод: быстро угасающие эстафеты обычно интерпретируются как эфемерные и краткосрочные влияния.

Карта позволила также представить некоторые междисциплинарные связи и тяготение конкретных авторов к проблематике соседних дисциплин. Здесь логика такова: если автора часто цитируют именно коллеги из соседней дисциплины, значит, его идеи им близки и, стало быть, он сам работает в близкой им

проблематике. Схема, разумеется, остается настолько предварительной и неполной, насколько учтенные в системе e-Иbrary цитирования отражают универсум цитирований у антропологов. Если кто-то себя на ней не обнаружит — это означает, что цитирования его работ не были учтены в базе РИНЦ по состоянию на ноябрь 2013 г. или же уровень цитирования не достиг порогового. Слабо представленными на схеме оказались самое старшее поколение ученых (не все из них представили свои работы в e-library) и молодежь, чьи работы пока не успели набрать пороговых показателей цитируемости. Недостатком схемы является и то обстоятельство, что работы и цитирования исследователей в области физической антропологии практически не учитывались; это потребовало бы существенного расширения площади схемы. Фрагментарно представленными оказались и связи цитирования у фольклористов, поскольку мне было трудно провести границу между так называемыми этнографической и лингвистической фольклористикой, с их преимущественными ориентациями на анализ обряда и анализ дискурса, соответственно (да и сама «карта» изначально была нацелена все-таки на отражение связей в этнологии / социокультурной антропологии, а не в лингвистике). Кроме того, на схеме, чтобы ее не перегружать, не отражены направления цитирований, однако следует отметить, что наиболее высоко цитируемые авторы часто связаны взаимными цитированиями с авторами-мультипликаторами. Тем не менее даже на основе таких неполных данных полученная схема все же позволяет представить общую ситуацию в дисциплине и некоторые тенденции ее развития. Результат применения вышеописанного алгоритма представлен на рис. 1.

Выявленные связи цитирования с очевидностью демонстрируют, что на сегодняшний день, если не вдаваться в частности, большинство российских антропологов специализируются на исследованиях в двух слабо связанных между собой проблемных полях. Одно из них представляет собой исследования национальной политики со всеми сюжетами и специализациями, существующими в этом поле, включая изучение агрессивности и конфликтов, толерантности, так называемых межэтнических отношений, национализма и нациестроительства, политики идентичности, этнической категоризации, законодательного регулирования национальной политики и т.п. Другая часть занята более традиционными для этнографии сюжетами — обычаями и обрядами, исследованием мифологии и традиционных представлений, современных и классических жанров фольклора. При этом еще едва ли не половина из наиболее часто цитируемых сегодня авторов, являющихся сотрудниками антропологических институтов и кафедр, работает в смежных обла-

стях — социологии, истории и гендерных исследованиях, социальной психологии, биоантропологии, т.е. за границами той проблематики, которую мы привыкли относить к собственно этнологической или социально-антропологической.

Если рассматривать дисциплину как единое эпистемическое сообщество, то полученная карта цитирований позволяет выдвинуть по меньшей мере две интерпретации современного состояния дисциплинарного знания в российской антропологии. В соответствии с первой можно постулировать глубокий раскол сообщества и его распадение на по сути две самостоятельные дисциплины — прикладную политическую этнологию, с одной стороны, и этнографическую фольклористику — с другой. В соответствии со второй гипотезой мы сталкиваемся здесь с ситуацией перехода дисциплинарного знания в новую конфигурацию проблемно-ориентированного знания с соответствующей специализацией его носителей, все меньше обращающих внимание на дисциплинарные перегородки. Некоторые дополнительные аргументы в пользу той или иной интерпретации мы сможем получить, рассмотрев другие аспекты публикационной практики, например политики журналов. Однако прежде чем обратиться к анализу периодических изданий, публикующих работы по этнологии / антропологии, рассмотрим внутри-дисциплинарное сотрудничество на материалах соавторства.

Соавторство в российской этнологии. Соавторство как общая работа двух или нескольких авторов над статьей или монографией традиционно входит в семейство научных «сообществ практик» наряду с такими видами сотрудничества, как коллективные исследовательские проекты, команды экспериментаторов, экспедиционные коллективы, экспертные команды, редколлегии и редакционные советы, коллективы научных центров, кафедр, аспирантур, ученых советов, постоянных семинаров и т.п. Поскольку е-ИЪгагу содержит уже довольно значительное число работ российских этнологов / антропологов (например, по состоянию на декабрь 2013 г. в ней было представлено около трех тысяч работ сотрудников ИЭА РАН, около 1300 работ сотрудников МАЭ РАН и более 1300 работ сотрудников Института археологии и этнографии СО РАН), эта коллекция может рассматриваться как репрезентативная выборка, предоставляющая достаточно надежные сведения о характере соавторства в дисциплине.

Общая картина частоты и манеры сотрудничества в написании работ дает основания утверждать, что по сравнению, например, с биоантропологами и археологами этнологи выглядят как индивидуалисты: работы в соавторстве редко превышают у них долю в несколько процентов от общего числа опубликованных работ,

а публикаций с числом авторов больше трех практически нет, если не считать соредакторства в многочисленных сборниках статей, иногда безо всяких оснований именуемых коллективными монографиями1. К тому же устойчивых и продуктивных тандемов у нас — единицы; чаще сотрудничество эпизодично или длится короткий период. Все это, впрочем, нельзя рассматривать как характеристику исключительно российского антропологического сообщества. Примерно такую же картину мы обнаружим в Великобритании, США или Франции, и не только у антропологов, но и у историков, а также у философов, литературоведов и социологов (исключение — крупные проекты, но и здесь вклад каждого в финальный отчет обычно персонифицирован). Зато, к примеру, у биологов или медиков нормой является публикация, у которой есть множество авторов, иногда — десятки. Таким образом, анализ соавторства в антропологии полезен лишь для рассмотрения сущности такого сотрудничества.

Более внимательное рассмотрение конкретных авторских тандемов позволяет прийти к заключению, что наиболее полезное для научного сотрудничества сложение компетенций между соавторами — случай в российской этнологии довольно редкий (обычно при этом соавторы имеют разные проблемные фокусы или базовое образование). Комлементарность, впрочем, не сводится к сочетаниям компетенций, иногда она вырастает на сочетании умений: умеющий писать социофоб может выбрать в соавторы страдающего дисграфией или дислексией, но коммуникативного, успешного и потому эффективнее работающего в поле партнера; аллергия на пыль от старой бумаги заставляет выбирать соавторов среди тех, кто может работать в архивах, и т.п.

Соавторство имеет некоторые закономерности и ритмы, привязанные к изменениям в научной карьере. Например, ученые во второй половине своей карьеры вполне ожидаемо набирают в сумме больше соавторов, нежели начинающие, хотя соавторами первых оказываются чаще как раз вторые. В случае тандемов «наставник — ученик» (в особенности если у конкретного ученого таких тандемов несколько) появляются основания говорить о формирующейся или функционирующей школе, но

1 Монография, вопреки ее популярности как жанра для цитирования, становится все более редким событием: под нее камуфлируются сборники написанных автором в разное время и по разным поводам статей, тематические сборники работ разных авторов без единого плана и развития основной темы (т.н. коллективные монографии), юбилейные сборники и т.п. Очевидно, что технические возможности сочинения за компьютером повлияли на этот жанр самым прискорбным образом: автор стал растворяться в ссылках и копипастах из собственных прошлых текстов и сочинений своих коллег, а новое поколение, не знавшее, что такое перо и бумага или печатная машинка, сплетает свои опусы из тысяч плохо переваренных высказываний. Увиденная еще в 1960-х гг. Р. Бартом «смерть автора» и превращение его в писца-скриптора вполне состоялись.

эти случаи, к сожалению, единичны и характерны скорее для соседних дисциплин (физической или биоантропологии, археологии, географии), нежели для этнологии и социальной / культурной антропологии (последняя в российском случае пока просто слишком молода, чтобы говорить о школах). Эти тандемы следует, разумеется, отличать от навязанных со-авторств типа «администратор — исследователь», оформляющихся и в результате того, что в российской науке деятельность администраторов не образует легко отделимой от науки сферы и символически не оценивается столь же высоко, в результате чего администраторы склонны чаще прибегать к соавторству как ресурсно менее затратному (в отношении времени и энергии) способу научного производства. В положении соавтора-администратора оказывается не только университетское и институтское начальство, но и руководители коллективных грантов, также компенсирующие «потерянное» на администрирование время соавторскими альянсами. Неизбежное при такого рода альянсах неравное разделение труда в отношении самого писательства отражается и на уровне получаемого продукта, гораздо чаще оказывающегося «средним», чем при сотрудничестве на основе сложения компетенций.

На конфигурацию складывающихся авторских альянсов подспудно влияет даже геополитика: проблематика имперскости и нациестроительства подталкивает к сотрудничеству специалистов по Кавказу и Средней Азии, в то время как сибиреведы держатся обособленно, видимо еще и потому, что локальные национализмы этого региона пока слабо увязываются с сепаратистской идеологией и критика имперскости здесь ослаблена. Российская версия ориентализма как бы исключает сибирскую провинцию из своего рассмотрения, в силу чего мы имеем больше работ, сопоставляющих Среднюю Азию и Кавказ, а не, например, Кавказ и Сибирь.

Даже представленная на схеме заведомо неполная картина авторского сотрудничества в современной российской этнологии позволяет также утверждать, что в отличие от археологов и биоантропологов антропологи других специализаций оказались сравнительно слабо интегрированными в международные проекты, во всяком случае в такие, которые бы завершались публикацией совместных статей в журналах с импакт-факто-ром выше единицы1. Это не означает слабой международной

1 "American Anthropologist", "American Ethnologist", "American Journal of Human Biology", "American Journal of Physical Anthropology", "Antiquity", "Applied Linguistics", "Current Anthropology", "Evolutionary Anthropology", "Global Networks", "Human Nature", "Journal of Human Evolution", "Social Networks" и т.д., не говоря уже о таких журналах как "Science" или "Nature" c их недостижимыми для гуманитарных дисциплин импакт-факторами в 31 и 38.6 соответственно.

интеграции россииских гуманитарных исследовательских центров вообще, но является следствием свойственной гуманитариям ориентации на монографию как основной жанр публикации. Совместных монографий, кстати, хватает, однако в силу более длительных по сравнению с журналами сроков подготовки к публикации и большего времени, требуемого на этапе исследования, положенного в основу монографии, а также их более высокой стоимости и меньшей доступности по сравнению с журналами, монографии с международным составом авторского коллектива набирают цитирования куда медленнее, нежели статьи в журналах, зато их период активного использования в науке оказывается, как уже упоминалось, обычно большим, чем у статей.

Сообщество в зеркале научной периодики. Профессиональные журналы собирают вокруг себя собственные читательские аудитории, консолидируют пулы авторов и рецензентов и за счет этой деятельности активно участвуют в производстве самого профессионального сообщества. И хотя роль бумажных изданий в эпоху электронных медиа постепенно снижается, за счет того что журналы продолжают выполнять функцию отбора статей для публикации, тем самым формируя и активно влияя на научный статус их авторов, академическая периодика (даже если в обозримом будущем ее бумажные варианты и отомрут) с ее институтом рецензирования будет оставаться важнейшим каналом научной коммуникации.

Несмотря на то что, как мы выяснили выше, антропологическое сообщество в России в плане цитирования больше ориентировано на монографии, журнальные статьи как более оперативный жанр лучше отражают быстрые изменения в дисциплине. Публикуемые в монографиях концепции к тому же весьма часто проходят предварительную обкатку и проверку именно в журнальных публикациях. В 1990-е и в первой половине 2000-х гг. российские антропологи вместо пары-тройки журналов, в которых они имели возможность публиковать свои статьи в советское время, получили два десятка новых, из которых по сию пору издаются 18 журналов1, либо имеющие постоянные рубрики для публикации статей по этнографии, этнологии, этносоциологии, социальной и культурной антропологии, либо целиком посвященные антропологическим публикациям.

Помимо этого антропологи имеют возможность публиковать результаты своих исследований в исторических, социологических, психологических, политических, экономических, куль-

1 Не считая так называемых интеллектуальных журналов, таких как «Новое литературное обозрение», «Неприкосновенный запас» или «Отечественные записки», время от времени публикующих специальные выпуски или подборки статей с антропологической проблематикой.

турологических и философских журналах и широко пользуются этими возможностями. Специалисты по этнической истории нередко публикуются в таких журналах, как «Вопросы истории», «Российская история», «Исторический вестник», «Исторические записки», «Древнейшие государства Восточной Европы», «Вестник древней истории»; религиоведы — в журналах «Религиоведение», «Россия и мусульманский мир»; востоковеды — в журналах «Письменные памятники Востока», «Проблемы востоковедения» (Уфа), «Проблемы этнической истории и культуры тюрко-монгольских народов» (Элиста), «Центральная Азия и Кавказ», «Вестник Института истории, антропологии и этнографии» (Махачкала); исследователи национальной политики и межэтнических отношений чаще всего обращаются в редакции журналов «Федерализм», «Вестник российской нации», «Жизнь национальностей», «Казанский федералист», «Этнодиалоги», «Этносфера», «Родина», «Россия XXI», «Полис», «Свободная мысль», «Pro et Contra»; этносоци-ологи размещают свои статьи на страницах журналов «Социс», «Социология города», а культурологи — в «Вопросах культурологии», «Культурологии», «Культурологическом журнале», «Культурологических исследованиях в Сибири», «Обсерватории культуры»; специалисты по гендерной политике — в журнале «Гендерные исследования». Свои журналы есть у финно-угроведов («Финноугроведение», «Финно-угорский мир»), монголоведов («Монголоведение») и тюркологов («Российская тюркология», «Вопросы тюркологии»). Помимо рассматриваемых в этом разделе основных журналов фольклористы публикуют свои работы в журнале «Мировое древо = Arbor mundi», а биоантропологи — в «Вестнике антропологии».

Кроме этого заслуживают упоминания многочисленные альманахи и серийные издания: «Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий», «Древняя Русь: вопросы медиевистики», «Одиссей: человек в истории», «Славянский альманах», «Тюркологический сборник», «Расы и народы», «Религии мира», «Полевые исследования Института этнографии», целиком посвященные этнологии и антропологии или регулярно публикующие статьи по этой проблематике. Все эти издания перечислены здесь не просто в качестве существующих в России специализированных периодических изданий, перечень которых на порядок длиннее, но именно как издания, в которых чаще всего публикуются представители названных специализаций.

К сожалению, сколько-нибудь полную и достоверную статистику о тиражах этих журналов, которая дала бы представление о размерах их читательских аудиторий (с неизбежной поправкой на читателей библиотек), собрать не удалось, поскольку

Таблица 5

Уровни цитирования и импакт-фактора (РИНЦ) журналов по социально-гуманитарным дисциплинам (ноябрь 2013 г.)*

Журналы** Вып. Статей Цит. ИФ

Междисциплинарные журналы

Форсайт (ВШЭ) 27 267 646 1,078

Общественные науки и современность 82 997 10543 0,956

Проблемы прогнозирования 83 1030 4617 0,934

Вестник Российской академии наук 149 2178 6186 0,580

Научные ведомости Белгородск. ГУ: Гуманитарные науки 8 145 38 0,272

Экономика и менеджмент

Вопросы экономики 143 1530 28411 3,064

Экономист 44 437 9964 2,246

Общество и экономика 94 1080 4017 1,028

Мировая экономика и международные отношения 142 1965 10002 0,879

Российский экономический журнал 81 71 9023 0,850

Правоведение

Журнал российского права 156 1845 17444 1,343

Государство и право 170 2573 30865 0,893

Энергетическое право 20 177 177 0,602

Адвокат (Законодательство и экономика) 71 630 2077 0,614

Законодательство и экономика 34 182 3092 0,611

Политические науки

Полис (Политические исследования) 135 2084 12202 1,197

Государственная власть и местное самоуправление 119 1276 2087 0,608

Муниципальная власть 7 122 772 0,667

Международные процессы 31 661 895 0,552

Федерализм 35 569 1437 0,324

Психология и педагогика

Психологический журнал 115 1277 12237 0,688

Вопросы психологии 92 1221 20261 0,666

Психологические исследования: электр. научн. журнал 28 325 460 0,373

Психологическая наука и образование 43 534 1570 0,383

Психология. Журнал Высшей школы экономики 38 465 943 0,338

Социология

Социологические исследования 194 3747 28403 1,245

Вестник обществ. мнения. Данные. Анализ. Дискуссии 36 381 875 0,541

Социология 14 104 485 0,495

Экономическая социология (ВШЭ) 64 833 1487 0,390

Социологический журнал 57 786 2408 0,355

Продолжение таблицы 5

Журналы** Вып. Статей Цит. ИФ

История и исторические дисциплины

Отечественные записки (2001) 30 419 3492 0,389

Древняя Русь. Вопросы медиевистики (2000) 48 696 772 0,331

Российская история (1957) 116 1979 5626 0,319

Историческая психология и социология истории (2008) 11 153 126 0,308

История и современность (2005) 19 262 217 0,236

Новая и новейшая история (1957) 107 1628 3048 0,208

Вопросы истории (1926) 147 790 7887 0,173

Российская археология (1957) 55 1125 5333 0,148

Вестник древней истории (1937) 88 975 3984 0,133

Византийский временник (1894) 17 212 705 0,102

Этнология / антропология

Мир России: Социология, этнология (ВШЭ) (1992) 35/600 260 2576 1,053

Этнографическое обозрение (1926) 127/500 1379 8262 0,387

Журнал социологии и социальной антропологии (1998) 66/500 1043 1838 0,364

Антропологический форум (2004) 22/300 288 276 0,325

Археология, этнография и антропология Евразии (2000) 34/700 540 1449 0,277

Человек (1990) 68/910 1326 2897 0,226

Вестник археологии, антропологии и этнографии (1997) 23/500 431 653 0,160

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Вестник Евразии (1995) 40/300 428 460 0,128

Личность. Культура. Общество (1999) 54/1000 1983 1133 0,099

Ab Imperio (2000) 47/400 1335 968 0,098

Восток (1955) 104/? 2005 1710 0,084

Гуманитарные науки в Сибири (1994) 46/? 1144 812 0,071

Живая старина (1992) 55/3000 1028 1740 0,069

Традиционная культура (2000) 38/500 653 433 0,062

Славяноведение (1965) 65/? 1046 726 0,060

Диаспоры (1999) 4/500 5 474 -

Восточная коллекция (1999) 20/? 27 72 -

Этнопанорама (2002) 5/? 7 126 -

Tartaria Magna (электронный журнал, Улан-Удэ) (2011) 2/- 20 1 -

Философия

Вопросы философии 159 2713 27989 1,023

Философские науки 100 1373 3211 0,283

Ценности и смыслы 26 440 224 0,211

Философия науки 54 528 654 0,201

Окончание таблицы 5

Журналы** Вып. Статей Цит. ИФ

Филология

Вопросы языкознания 138 998 10163 0,416

Вопросы когнитивной лингвистики 35 702 1438 0,391

Иностранные языки в школе 86 2041 5547 0,287

Вестник Томского гос. ун-та. Филология 25 316 198 0,212

Политическая лингвистика 31 893 792 0,205

Новое литературное обозрение 86 3135 3938 0,200

* Число выпусков (Вып.), статей, цитирований (Цит.) и уровень импакт-фактора (ИФ — среднего числа цитирований на «среднюю» статью) приведены по данным Научной электронной библиотеки е-НЬгагу на ноябрь 2013 г.; тираж — по сведениям Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. Список в рамках каждой из дисциплин ранжирован по величине импакт-фактора. В выборку включены по пять «топовых» журналов с импакт-факторами > 0,200 (исключение сделано лишь для журналов по историческим дисциплинам: в РИНЦ зарегистрировано более 300 таких изданий; в таблицу вошли наиболее цитируемые, плюс два журнала — «Восточная коллекция» и «Диаспоры», в которых часто публикуются работы этнологов / антропологов). Журнал «Былые годы. Российский исторический журнал» Сочинского гос. ун-та (находившийся в ноябре 2013 г. на первом месте среди исторических журналов, с уровнем ИФ > 1.0) исключен из рейтинга, поскольку импакт-фактор этого издания не отражает его реального влияния (большинство ссылок на него приходится на два других издаваемых в Сочи журнала, один из них — исторический вестник того же университета, другой принадлежит тому же издательству).

** Годы основания журналов указаны только для журналов исторического и этноло-го-антропологического профиля.

сведения на сайте Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям являются устаревшими (они фиксируют тираж лишь на период регистрации журнала). Ниже в табл. 5 представлена возможность сравнения рейтингов журналов и сведений о ведущих российских журналах социогуманитарного профиля, а в табл. 1 Приложения приведена некоторая статистика о публикациях (статьи, реплики в дискуссиях, переводы, рецензии) пятидесяти авторов с более чем десятью публикациями в соответствующем перечне антропологических периодических изданий.

Все включенные в табл. 1 (Приложение) журналы регулярно публикуют статьи по антропологии, но исключительно этнографическим публикациям посвящено только два из них — «Этнографическое обозрение» и «Антропологический форум», и еще два — «Живая старина» и «Традиционная культура» — публикуют работы по фольклористике. «Журнал социологии и социальной антропологии», вопреки своему названию, размещает сравнительно немного работ по социальной антропологии. С момента своего основания до 2010 г. в нем было опубликовано лишь четыре статьи, которые можно было бы отнести к этой дисциплине — по две в 2001 и в 2008 гг., еще три — по истории

этнологии / антропологии, зато почти четыре десятка статей по этносоциологии, что дает основания считать, что редколлегия журнала, по всей вероятности, склонна отождествлять социальную антропологию с этнологией и отбирает статьи из той проблемной области, которая находится на стыках этнологии и социологии или на границах этнологии, социологии и экономики (этнические сюжеты в экономической социологии).

Здесь не рассматриваются многочисленные университетские вестники, периодически или эпизодически размещающие статьи по этнографии, главным образом по той причине, что по крайней мере в части из них за публикацию взимаются деньги (см., например: [Алос и Фонт 2013]) и не используется процедура двойного анонимного рецензирования, что не может не сказываться на критериях отбора публикаций и оценке их качества.

Сведения об импакт-факторе свидетельствуют, что различия в уровнях влияния центральных и региональных журналов столь велики, что говорить о полноценной региональной научной периодике можно лишь с большой натяжкой. Стоимость производства журналов заставляет руководство университетов делать их платными или искать местных спонсоров, которые не могут устоять против соблазна влиять на редакционную политику, в результате чего журналы начинают публиковать статьи, значительно отклоняющиеся от принятых в дисциплине стандартов. Помимо этого, университетские издания не исключительно, но по преимуществу размещают публикации сотрудников того же университета, что неизбежно приводит к провинциализации их содержания. Этого стараются избегать центральные журналы: анонимное рецензирование, если строго соблюдается, весьма этому помогает, препятствуя привилегиям для «своих».

Выдвинутая ранее гипотеза о распадении дисциплинарного сообщества на две самостоятельные дисциплины (политическую этнологию и этнографическую фольклористику) может быть уточнена при рассмотрении выбора у наиболее часто публикуемых авторов, т.е. имеющих 10 и более публикаций в профильных журналах и институционально входящих в сообщество этнологов / антропологов (работа в профильном институте, научном центре или на соответствующей кафедре), журнала(ов) для публикации. Полученное распределение публикаций дает основания утверждать, что помимо двух выделенных исследовательских областей (национальная политика и традиционная культура) с ведущими для них журналами («ЖСиСА» и «ЭО», с одной стороны, и «АФ», «Живая старина», «Славяноведение» и «Традиционная культура» — с другой) существует еще одно внутренне неоднородное сообщество специалистов по конкретным регионам и этнографическим

провинциям (Средней Азии, Кавказу, Сибири), ориентирующееся на собственные журналы, которое условно можно назвать «этнографической ориенталистикой». Собственными журналами располагают также физические антропологи.

Если судить по числу зарегистрированных в e-library публикаций, то соотношение работ во всех перечисленных областях находится в пропорции 5 : 3 : 1,5 : 0,5. Иными словами, примерно половина учтенных в e-library журнальных публикаций посвящена национальной политике, национализму и прикладным политическим и правовым сюжетам, приблизительно треть — традиционной культуре, еще около 15 % — этнографическому регионоведению (эти работы, в свою очередь, можно разделить на, условно говоря, «этнополитические» и «фольк-лорно-этнографические», т.е. отнести к первой или второй проблемным областям, однако за счет собственной аудитории они обретают специфику) и, наконец, около 5 % — физической или биоантропологии, включая медицинскую антропологию.

Некоторую информацию к размышлению дает рассмотрение вееров цитирования у журналов, позволяющее увидеть, какие журналы / статьи цитируются в конкретно взятом антропологическом журнале. Именно здесь выясняется, что некоторые из журналов, традиционно относимые к перечню этнологических / антропологических, оказываются слабо интегрированными в дисциплину в отношении цитирования и, следовательно, антропологи либо их не читают, либо по каким-то причинам не ссылаются на прочитанные в них статьи. Так, вопреки тому, что члены сообщества иногда публикуют статьи в таких журналах, как «Человек», «Личность. Культура. Общество» или «Мир России», эти журналы цитируются чаще философами и социологами, нежели антропологами.

Чтобы иметь возможность оценить влияние географии и способа издания журнала, я включил в подборку несколько региональных журналов и журналов, либо полностью представленных в своих онлайн-версиях, либо выходящих исключительно в электронной форме (как, например, "Tartaria Magna"). Выводы не слишком обнадеживают: без мощной финансовой поддержки и интеллектуальной подпитки извне региональные журналы даже хорошего уровня остаются малоизвестными, на их материалы ссылаются либо редко, либо не ссылаются вовсе (см. табл. 61). Авторы-читатели из числа этнологов / антропо-

1 Не следует придавать особого значения приводимым в таблице абсолютным показателям цитиру-емости (для корректного сопоставления их следует нормировать относительно числа статей и среднего числа ссылок при статье), однако сами связи цитирования позволяют увидеть контуры цитирующих сообществ — условно говоря, «фольклористов» (нижний правый квадрат таблицы) и «этнополитологов» (верхний левый квадрат).

Таблица 6

Взаимное цитирование в журналах антропологического профиля

О Ф Восток АЭиА Евразии Вестник Ин-та ИАЭ Вестник ААиЭ Вопр. антропологии Ab Imperio Вестник Евразии Вост. коллекция ЖСиСА лко Мир России Диаспоры Этнопанорама Человек Гум. науки в Сибири Славяноведение Трад. культура Живая старина % Е

Этнографическое обозрение 367 21 0 0 12 И 14 12 8 17 0 0 13 5 0 0 0 5 38 13 536

Восток 0 202 0 0 0 0 0 0 6 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 208

Арх., этн. и антр. Евразии 58 0 203 0 29 21 0 0 1 0 0 0 0 0 0 17 0 0 12 0 341

Вестник Ин-та ИАЭ 48 0 0 12 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 60

Вестник антр., арх. и этн. 45 0 131 0 140 И 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 327

Вопросы антропологии 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0

Ab Imperio 14 0 0 0 0 0 164 10 0 0 0 0 И 0 0 0 0 0 0 0 199

Вестник Евразии 0 29 0 0 0 0 0 65 0 0 0 0 И 0 0 0 0 0 0 0 105

Восточная коллекция 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 2 0 0 0 0 0 0 2

Ж. соц. и соц. антропологии 0 0 0 0 0 0 0 4 0 106 0 46 12 2 0 0 0 0 0 7 177

Личность. Культура. Общество 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 196 0 0 0 0 0 0 0 0 0 196

Окончание таблицы 6

Мир России 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 77 0 0 0 0 0 0 0 0 77

Диаспоры 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0

Этнопанорама 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0

Человек 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 200 0 0 0 0 0 200

Гуман. науки в Сибири 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 108 0 0 И 0 119

Славяноведение 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 96 0 18 0 114

Традиционная культура 69 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 77 97 8 251

Живая старина 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 17 141 8 166

Антропологический форум 53 0 0 0 0 0 10 4 0 0 0 0 5 0 0 0 0 0 30 43 145

(Е=3223 цит.) 654 252 334 12 181 43 188 95 15 123 196 123 52 9 200 125 96 99 347 79

* По строке — журнал цитирует статьи из другого журнала (число цитирований), по столбцу — цитируется в соответствующих журналах (данные e-library из статистики на 2012 г. цитирований по журналам в профиле соответствующих журналов).

логов ведут себя в этом отношении весьма консервативно, ссылаясь, по преимуществу, на статьи из ограниченного круга журналов. Центральные журналы набирают наибольшее количество цитирований среди членов авторского сообщества, регулярно публикующего статьи в приведенных в таблице двадцати журналах (приблизительно 20 % всех цитирований у «ЭО», по 10 % — у «Археологии, этнографии и антропологии Евразии» и «Живой старины»). Разумеется, все эти журналы читаются и цитируются и за пределами дисциплины, однако фокусом нашего внимания сейчас является именно антропологическое сообщество.

Российская антропология и «мировой стандарт». В то время как философия, вне всякого сомнения, может быть европейской, китайской или индийской, а современные физика или математика — нет, поскольку мыслятся как науки универсалистские, случай антропологии оказывается гибридным между этими двумя идеальными типами. Использованный выше инструментарий отчасти позволил сравнить положение российской антропологии с положением иных дисциплин и областей исследования и охарактеризовать ее внутреннюю гетерогенность. Провести на тех же основаниях сравнение ее сегодняшнего положения с ее же состоянием в другой период пока не удается из-за отсутствия сопоставимых данных, характеризующих состояние нашей дисциплины 10, 20 или 30 лет назад. Возможно, что с пополнением e-library такие данные появятся. На значительно более узкой фактической базе такое сравнение было проделано мною в других работах [Соколовский 2003; 2012; Sokolovskiy 2012].

Еще сложнее сопоставить положение российской антропологии с ее аналогами, опирающимися на иные национально-культурные традиции. Если говорить о сопоставлении манер цитирования, то здесь есть трудности технического порядка: в международных базах российская антропология представлена слабо, а доступ к ним для российских исследователей осложнен из-за высокой стоимости подписки, да и само такое сравнение (с составлением аналогичных карт цитирования) вряд ли может быть осуществлено в рамках одной статьи.

Между тем для сопоставления российской этнологии / антропологии с положением ее аналогов в иных национальных традициях есть и значительно более существенные трудности, которые можно считать методологическими. Что с чем здесь сравнивать? Формальный путь сравнения разных национальных традиций вроде бы одной дисциплины мне представляется малопродуктивным, поскольку, к примеру, сюжетами, доминирующими в российской этнологии, «там» занимаются историки (история национализма и национальных движений), по-

литологи (так называемые межэтнические отношения и конфликты) и социологи (социология этнических групп). Именно поэтому для наших этнологов интересны исследования Бенедикта Андерсона, Роджерcа Брубейкера, Пола Верта, Роберта Джераси, Жульет Кадьо, Марлен Ларюэль, Терри Мартина, Энтони Смита, Юрия Слезкина, Рональда Суни, Фрэнсин Хирш или Эрика Хобсбаума и их коллег. Но среди этих авторов нет антропологов, и их имена практически не появляются в обзорах по состоянию антропологии соответствующих национальных традиций. Российским же исследователям традиционной культуры (тем, кого я условно поименовал «классическими этнографами» или «этнофольклористами») ближе их зарубежные коллеги из числа славистов и представителей так называемых cultural studies (культурологией это направление при переводе на русский назвать нельзя, опять же по причинам несовпадения проблемных полей и интересов у российских культурологов с их западными «тезками»). Словом, и эти исследователи также ориентируются на литературу, авторы которой работают за пределами кафедр антропологии.

Казалось бы, уж исследования наших регионалистов (у американских антропологов есть близкий аналог — area studies) можно сравнивать с исследованиями их зарубежных коллег, но и здесь получаются осечки: обретающиеся на российском поле иноземные антропологи обращаются к проблемам и сюжетам, недостаточно в нашей этнологии / этнографии легитимным — их почему-то не интересуют традиционная культура или межэтнические отношения, но занимают такие (по здешним представлениям совсем не этнографические) сюжеты, как сибирские дома культуры, бизнес-элита Чукотки, московское метро и театр «Ромэн», сети социальной поддержки у горожан или их дачи, якутская поп-музыка, отношение к телесериалам на Камчатке и проч. [Donahoe, Habeck 2011; Thompson 2005; Lemon 1998; 2000; Ventsel 2006; Caldwell 2004; 2011]. Написанные по результатам этих исследований статьи и книги не попадают в поле зрения российских этнографических регионо-ведов (их не читают, поскольку «это — не этнология»).

Все эти обстоятельства заставляют меня уклониться от аргументированного сопоставления и анализа разных национальных традиций и ограничиться несколькими соображениями, лишь «по касательной» сравнивающими положение нашей дисциплины с ситуациями (если ограничиться перечислением ведущих школ) у наших британских, американских, французских или бразильских коллег. Интересующегося подробностями читателя я отсылаю к соответствующей литературе [International Benchmarking Review 2006; Barth et al. 2005; Kuper 1983; Parkin, de Sales 2010; Patterson 2001; Poole 2008].

Впрочем, несколько цифр будут все же уместны. На декабрь 2013 г. в соответствии со статистикой "Web of Knowledge" всего 179 статей из области антропологии, опубликованные за последние сто лет, набрали больше 50 цитирований (из них, однако, только 46 статей больше 100 цит.). Из этих 179 статей и книг (с недавних пор их также стали индексировать в "Web of Science") в силу того известного обстоятельства, что в под-рубрику «Антропология» в этой базе (в соответствии с тетрадой Боаса) включают публикации по биоантропологии, археологии и этнолингвистике, абсолютное большинство оказались статьями по биологической и медицинской антропологии (104 статьи и книги; еще 21 статья — по археологии, но и среди оставшихся 58 часть является статьями по экологии человека, эволюционной психологии и антропологии или этнолингвистике, так что на долю социальной и культурной антропологии остается немного — не более десятка). Из 46 статей и книг, набравших более 100 цитирований, лишь восемь можно условно отнести к социокультурной антропологии, что еще раз подтверждает наблюдение о невозможности кроссдисциплинарного сравнения по уровню цитирования, в особенности когда речь идет о биологах и медиках, с одной стороны, и историках или социальных антропологах — с другой (у первых оно всегда будет заведомо выше из-за размеров сообщества, характера соавторства и числа профильных журналов).

В отношении рейтинга журналов картина приблизительно такая же: на первом месте по уровню 5-летнего импакт-фактора оказался журнал по эволюционной антропологии ("Evolutionary Anthropology", IF=4.643). За ним следует "Journal of Human Evolution" (IF=4.530), а затем — "Social Networks" (IF=4.059) и "Journal of Peasant Studies" (IF=3.636), и лишь на пятом месте появляется один из журналов по социокультурной антропологии — "Cultural Anthropology" (IF=3.045). Российским антропологическим журналам, видимо, невозможно будет достичь такого уровня цитирования (по крайней мере, если они останутся русскоязычными), однако многие из них уже сегодня опережают по этому уровню неанглоязычные журналы других стран (например, 5-летний IF у журнала "L'Homme", по данным "WoS", равен 0.095, а у "Anthropos" — 0.113, у нидерландского "Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde" — 0.270).

В разные периоды своей истории наша дисциплина время от времени подвергалась модернизации и вестернизации, заимствуя теории (эволюционизм, диффузионизм или, много позднее, структурализм), методы (включенное наблюдение) или отдельные идеи (например, элементы концепции культурных зон Кларка Уисслера в концепции хозяйственно-культурных типов Б.В. Андрианова и H.H. Чебоксарова), при этом, однако, сохра-

няя свои исторически уникальные и специфические черты. Весь вопрос в том, какие из ее характеристик считать сущностными — универсалистские или национальные. Поскольку это зависит от политической позиции отвечающего, можно считать, что удовлетворительного ответа на этот вопрос пока нет.

Тем не менее распадение сообщества на несколько специализированных исследовательских сетей с собственными журналами и исследовательскими центрами позволяет вычленить по меньшей мере два политических проекта, приверженцы каждого из которых организуют самостоятельную и отдельную область исследований. Первый, как уже упоминалось выше, связан с исследованиями конфликтов и толерантности, межэтнических отношений и способов их правового и политического регулирования, исследованиями нациестроительства (истории национальных движений) и локальных национализмов, наконец, роли власти в устроении многонациональной империи, ибо по своей сути и истории своего развития это имперский проект, восходящий идеологически к проекту создания советского народа или, в современной терминологии, российской нации. Обозначение этого проекта как имперского не подразумевает в данном случае критики, но лишь подчеркивает его универсалистское и антикоммунитаристское содержание. Второй проект, помещая в фокус своих интересов культуру (а точнее — культуры с их особенными ритуалами, обычаями, символами, фольклором), в политическом отношении остается важнейшим ресурсом для местных национализмов и исторически уходит корнями в романтический национализм XIX в. (в российском случае — в идеологию народничества).

Проделанного на основе распределения цитирований и журнальных публикаций анализа, разумеется, недостаточно для детальной характеристики содержания этих проектов, поскольку такая характеристика должна строиться не столько на анализе цитирований, сколько на анализе используемых в обоих подходах концепций. Тем не менее я имею основания утверждать, что оба этих проекта, с моей точки зрения, несовременны и ведут в теоретический тупик, уводя антропологию из мира актуальных человеческих практик в интеллектуально спонсируемые ими миры практик «архаического модерна», войти с которыми в постсовременную экономику знаний оказывается задачей неразрешимой.

Помимо сказанного, хочу отметить, что близость к идеологиям империе- или нациестроительства наносит и эпистемологический урон нашей по преимуществу дескриптивной дисциплине, поскольку размывает самый ее фундамент, высокой эпи-стемической ценностью в котором наделяются именно факты. Неизбежное при такой близости идеологическое давление во-

влекает дисциплинарную фактографию в калейдоскоп политически ангажированных интерпретаций, где факты превращаются в «факты» или в «так называемые факты», а сам статус факта подвергается девальвации. Это отчетливо видно не только в этнологических нарративах, но и у наших соседей — историков и археологов. В последнем случае, поскольку археология — дисциплина командная и во все возрастающей степени междисциплинарная, в которой требуется согласование результатов точных, биологических и социальных наук (на результат работают представители дюжины, а то и более дисциплин — помимо самих археологов, антропологи, генетики, палеобиологи и т.д.), политические игры с интерпретацией наносят престижу науки особый урон, ведь именно здесь всякие уступки идеологии вступают в открытое противостояние с научно выверенной хронологией.

Дескриптивность этнографии в этом контексте раскрывается как особый эпистемический жест, который можно назвать «стыдливой теоретизацией»: наблюдения остаются нагруженными теорией1, которая, однако, спрятана либо по причине осознаваемой ее носителем наивности концепции (хороший этнограф может оказаться неважным эпистемологом), либо из ложно понимаемой авторской скромности. Этнография как дисциплина в большей степени идеографическая, нежели но-мотетическая, накапливает, как представляется, скорее корпус описаний, нежели обобщений, что делает ее знание сущностно некумулятивным, позволяя новому поколению опираться более на метод, нежели на теорию, и скорее — на совокупность полученных в ходе обучения практических навыков наблюдения (то, что я называю постановкой оптики), нежели на концептуальную изощренность и учет истории идей.

Но нет худа без добра. Устаревший теоретический багаж сегодняшней российской этнографии (достижений действительно мирового уровня пока, увы, нет2) предоставляет молодому поко-

Здесь, конечно, не место спорить с теми, кто собирает факты как грибы, т.е. считает, что теория вырастает из фактов, а не факты производятся в лоне конкретной теории и несут ее отпечаток. Описание в этом смысле не должно представляться простой фиксацией воспринимаемого, поскольку никогда не являлось «простым»: языковые средства, понятия и чувственные данные не имеют единственных и «естественных» связей друг с другом, так что перевод одного в другое представляет собой уже весьма непростую задачу, решаемую в серии операций сопоставления, обозначения, ограничения понятий, индивидуализации знаков, отбора и выделения фрагмента восприятия и абстрагирования от несущественных для решаемой проблемы элементов и проч. (о структуре дескриптивных операций см. подробнее: [Никитин 1981]).

Чтобы говорить о таких достижениях, необходимо назвать критерии, по которым их можно опознавать с известной степенью надежности. Ими, на мой взгляд, нельзя считать публикации в ведущих антропологических изданиях с высоким импакт-фактором, но к ним можно было бы относить те публикации, которые реально повлияли на развитие конкретных направлений антропологических исследований во всем мире. Их известность должна простираться за рамки сообщества специалистов по региону (бывших советологов и антропологов, ведущих свои исследования в России или

лению необычайную свободу выбора, ибо выбирать придется из совершенно для нашей дисциплины нового и ею неосвоенного. Обратится это поколение к концепциям Б. Латура, Д. Миллера, М. де Серто, Ф. Десколя и Э. Вивейроса де Кастро или же создаст новые собственные — покажет время. Демография сообщества, в частности практически полное отсутствие среднего поколения, свидетельствует о том, что долго ждать уже не придется.

Библиография

Алос и Фонт Э. Истоки влияний на чувашских исследователей-гуманитариев: статистический анализ статей Вестника чувашского университета // Чувашский гуманитарный вестник. 2013. № 8. <https://www.academia.edu/2203584/>. Арутюнов С.А. Преодоление какого кризиса? // Этнографическое

обозрение. 1993. № 1. С. 8-14. Басилов B.Н. Этнография: есть ли у нее будущее? // Этнографическое

обозрение. 1992. № 4. С. 3-17. Вахштайн В.С. Выступление на круглом столе «Новые тенденции в развитии социологической теории». М.: Институт гуманитарных историко-теоретических исследований ГУ ВШЭ, 2010. <http://www.hse.ru/news/recent/18007480.html>. Вахштайн В. С. Коварный вопрос о границах в науке // Культиватор. 2011. № 2. Границы научности. <http://intelros.ru/pdf/ КиМуаШг/2/4^1>. Гельман В. Ресурсы и репутации на периферийных рынках: постсоветские социальные науки // Антропологический форум. 2008. № 9. С. 41-47.

Кон И.С. Несвоевременные размышления на актуальные темы // Этнографическое обозрение. 1993. № 1. С. 3-8. Кузьмин А. Академическая политология в состоянии заброшенности // Русский журнал. 2009, 24 нояб. <http://russ.ru/pole/ Akademicheskaya-politologiya-у-sostoyanii-zabroshennosti>. НикитинЕ.П. Природа обоснования (субстратный анализ). М.: Наука, 1981.

Отчет о научно-исследовательской работе (промежуточный) по теме «Разработка системы статистического анализа российской науки на основе данных российского индекса цитирования» (этап № 2 гос. контракта от 31 мая 2005 г. № 02.447.11.7001; го-

новых государствах, прежде входивших в СССР, которые знакомятся с работами советских и российских исследователей, используя опубликованные в них материалы, а не концепции или теории этих исследователей). К достижениям такого уровня можно отнести исследования, концепции, теории, новые направления и открытия, получившие широкий резонанс в мировой антропологии и вошедшие в ее копилку: это работы Л.С. Выгодского и А.Р. Лурии (их идеи используются в психологической и кросскультурной антропологии), М.М. Бахтина, В.Я. Проппа (структурализм, фольклористика, структурная лингвистика), Ю.В. Кнорозова (палеография, антропологическая лингвистика), А.В. Чаянова (экономическая антропология и крестьяноведение). К работам этого уровня следует отнести и осуществляемые сегодня международным коллективом исследования по денисовскому человеку, инициированные находкой российских археологов.

ловной исполнитель ООО Научная электронная библиотека). М.: Без изд., 2005. Розов М.А. Теория социальных эстафет и проблемы эпистемологии.

М.: Новый хронограф, 2008. Соколов М. Проблема консолидации академического авторитета в постсоветской науке: случай социологии // Антропологический форум. 2008. № 9. C. 8-31. Соколовский С.В. Четверть века российской антропологии: 1975— 2000 // Этнометодология: проблемы, подходы, концепции. 2003. Вып. 9. С. 136—159. Соколовский С.В. Российская антропология: иллюзия благополучия // Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2009. № 1. С. 45—64.

Соколовский С. В цейтноте: заметки о состоянии российской антропологии // Laboratorium. Журнал социальных исследований.

2011. № 2. С. 70—89.

Соколовский С.В. Культурная медиация, традиции и инновации: о поэтике заимствования в истории советской этнографии // Антропология академической жизни. M.: ООО «Интерпринт»,

2012. Вып. 3. C. 18—46.

Тишков В.А. Советская этнография: преодоление кризиса // Этнографическое обозрение. 1992. № 1. С. 5—20. Тишков В.А. Горизонты российской этнологии. К 70-летию Института этнологии и антропологии РАН // Новая и новейшая история. 2002. № 5. С. 3—18. Тишков В.А. Российская этнология: статус дисциплины, состояние теории, направления и результаты исследований // Этнографическое обозрение. 2003. № 5. С. 3—23. Тишков В.А, Пивнева Е.А. Этнологические и антропологические исследования в российской академической науке // Новая и новейшая история. 2010. № 2. С. 3—21. Barth F., Gingrich A., Parkin R., Silverman S. One Discipline, Four Ways: British, German, French, and American Anthropology. Chicago: Chicago Univ. Press, 2005. Bornmann L., Daniel H.-D. Does the H-index for Ranking of Scientists

Really Work? // Scientometrics. 2005. Vol. 65. P. 391—392. Bornmann L., Wallon G., Ledin A. Is the H Index Related to (Standard) Bibliometric Measures and to the Assessments by Peers? An Investigation of the H Index by Using Molecular Life Sciences Data // Research Evaluation. 2008. Vol. 17. P. 149—156. Caldwell M.L. Not by Bread Alone: Social Support in the New Russia.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Berkeley: University of California Press, 2004. Caldwell M.L. Dacha Idylls: Living Organically in Russia's Countryside.

Berkeley: University of California Press, 2011. Donahoe B., Habeck J.O. (eds.). Reconstructing the House of Culture: Community, Self, and the Makings of Culture in Russia and Beyond. Oxford: Berghahn, 2011. Garfield E, Sher I.H. New Factors in the Evaluation of Scientific Literature through Citation Indexing // American Documentation. 1963. Vol. 14. No. 3. P. 195—201.

International Benchmarking Review of UK Social Anthropology: An International Assessment of UK Social Anthropology Research. L.: Economic and Social Research Council, 2006.

Kuper A. Anthropology and Anthropologists. The Modern British School. L.: Routledge and Kegan Paul, 1983.

Lemon A. Talking Transit and Spectating Transition: The Moscow Metro // D. Berdahl, M. Bunzl, M. Lampland (eds.). Altering States: Ethnographies of Transition in Eastern Europe and the Former Soviet Union. Ann Arbor: Univ. of Michigan Press, 2000. P. 14-39.

Lemon A. Roma (Gypsies) in the USSR and the Moscow Teatr "Romen" // D. Tong (ed.). Gypsies: A Book of Interdisciplinary Readings. N.Y.: Routledge, 1998. P. 147-165.

Lovegrove B.G., Johnson S.D. Assessment of Research Performance in Biology: How Well Do Peer Review and Bibliometry Correlate? // Bioscience. 2008. Vol. 58. P. 160-164.

Moed H.F. Citation Analysis in Research Evaluation. Dordrecht: Springer, 2005.

Parkin R., de Sales A. (eds.). Out ofthe Study and into the Field: Ethnographic Theory and Practice in French Anthropology. Oxford: Berghahn Books, 2010.

Patterson Th.C. A Social History of Anthropology in the United States. Oxford: Berg, 2001.

Poole D. (ed.). A Companion to Latin American Anthropology. Oxford: Blackwell, 2008.

Ramsden J.J. Impact Factors — a Critique // Journal of Biological Physics and Chemistry. 2009. Vol. 9. P. 139-140.

SmallH, Griffith B.C. The Structure of Scientific Literatures. Pt. 1. Identifying and Graphing Specialties // Science Studies. 1974. Vol. 4. P. 17-40.

Sokolovskiy S. Writing the History of Russian Anthropology // A. Baiburin, C. Kelly, N. Vakhtin (eds.). Russian Cultural Anthropology after the Collapse of Communism. N.Y.: Routledge, 2012. P. 25-49.

Symposium on the ESRC, BSA, and HAPS International Benchmarking Review of UK Sociology // Sociological Review. 2011. Vol. 59. No. 1. P. 149-164.

Tishkov V. The Crisis in Soviet Anthropology // Current Anthropology. 1992. Vol. 33. No. 4. P. 371-382.

Tishkov V.A. Post-Soviet Ethnography: Not a Crisis but Something More Serious // Anthropology & Archeology of Eurasia. Winter 1994-95. Vol. 33. No. 3. P. 87-92.

Thompson N. The Nativeness of Settlers: Construction of Belonging in Soviet and Contemporary Chukotka: PhD Dissertation. Cambridge: University of Cambridge, 2005.

Vakhshtayn V. The Lamentable State of Post-Soviet Sociology // Global Dialogue. Newsletter for the International Sociological Association. 2012. No. 2 (3). <http://isa-global-dialogue.net/volume-2-issue-3/>.

VentselA. Sakha Pop Music — A Celebration of Consuming // The Anthropology of East Europe Review. 2006. Vol. 24. No. 2. P. 35-43.

ПРИЛОЖЕНИЕ > Таблица 1 р

О

Журнальные публикации этнологов / антропологов п

(по данным РИНЦ, декабрь 2013)* Л

О m © < Живая старина Восток АЭиА Евразии Трад. культура Ab Imperio Вестник Евразии Вестник ААиЭ Славяноведение Вестник Ин-та ИАЭ Вост. коллекция ЖСиСА Вопр. антропологии ЛКО Мир России Диаспоры Этнопанорама Человек Гум. науки в Сибири Tartaria Magna Е

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22

Алексеевский М.Д. (ГРЦРФ) 0 16 20 0 0 8 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 44

Ахметова М.В. (ГРЦРФ) 0 15 18 0 0 1 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 34

Романов П.В. (ГУ ВШЭ) 3 0 0 0 0 0 0 1 0 0 0 0 5 0 0 2 0 0 0 0 0 11

Добровольская М.В. (И Арх. РАН) 1 0 0 0 8 0 0 0 0 0 0 0 0 2 0 0 0 0 0 0 0 11

Медникова М.Б. (И Арх. РАН) 1 0 0 0 11 0 0 0 0 0 0 0 0 1 0 0 0 0 0 0 0 13

Бондаренко Д.М. (И Афр. РАН) 1 0 0 19 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 20

Филиппов В.Р. (И Афр. РАН) 9 0 0 7 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 1 0 0 0 0 0 17

Бобровников В.О. (И Вост. РАН) 8 0 0 20 0 0 8 11 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 1 48

Коротаев А.В. (И Вост. РАН) 3 0 0 18 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 1 0 0 0 0 0 0 22

Добровольская В.Е. (ИМЛ РАН) 0 8 37 0 0 20 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 65

Топорков А.Л. (ИМЛ РАН) 0 14 9 0 0 2 0 0 0 1 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 26

Левкиевская Е.Е. (И Слав. РАН) 1 2 7 0 0 0 0 0 0 3 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 13

Петрухин В.Я. (И Слав. РАН) 2 0 6 0 0 0 1 0 0 10 0 1 0 0 2 0 0 0 0 0 0 22

Продолжение таблицы 1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22

Томилов Н.А. (ИАЭ СО РАН) 13 0 0 1 0 0 0 0 1 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 15

Чикишева Т.А. (ИАЭ СО РАН) 0 0 0 0 14 0 0 0 0 0 0 0 0 1 0 0 0 0 0 2 0 17

Алимова Б.М. (ИИАЭ Даг. НЦ) 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 10 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 10

Лугуев С.А. (ИИАЭ Даг. НЦ) 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 10 0 0 1 0 0 0 0 0 0 0 11

Багашев А.Н. (ИПОС СО РАН) 0 0 0 0 1 0 0 0 10 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 11

Волжанина Е.А. (ИПОС СО РАН) 0 0 0 0 2 0 0 0 11 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 13

Артемова О.Ю. (ИЭА РАН / РГГУ) 12 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 12

Александренков Э.Г. (ИЭА РАН) 15 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 15

Арутюнов С.А. (ИЭА РАН) 41 5 0 0 0 0 0 0 0 0 0 1 0 0 0 0 0 0 2 0 0 49

Бабич И.Л. (ИЭА РАН) 27 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 27

Бутовская М.Л. (ИЭА РАН) 19 0 0 3 3 0 0 0 0 0 0 0 0 3 2 0 0 0 1 0 0 31

Громов Д.В. (ИЭА РАН) 8 7 9 0 0 3 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 27

Дубова Н.А. (ИЭА РАН) 18 0 0 0 1 0 0 0 0 0 0 0 0 1 0 0 0 0 0 0 0 20

Жуковская Н.Л. (ИЭА РАН) 10 0 0 1 0 0 0 1 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 12

Комарова Г.А. (ИЭА РАН) 7 7 1 0 0 1 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 16

Морозов И.А. (ИЭА РАН) 7 0 6 0 0 5 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 18

Пушкарева Н.Л. (ИЭА РАН) 21 1 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 22

Рыжакова С.И. (ИЭА РАН) 8 11 4 0 0 0 0 0 0 0 0 15 0 0 0 0 0 0 0 0 0 38

Сирина А.А. (ИЭА РАН) 18 2 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 20

Соколова З.П. (ИЭА РАН) 25 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 25

Соколовский С.В. (ИЭА РАН) 50 8 0 0 0 0 4 0 0 0 0 0 0 0 0 1 1 0 0 0 0 64

Тишков В.А. (ИЭА РАН) 23 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 2 0 0 0 2 3 0 0 0 30

Филиппова Е.И. (ИЭА РАН) 14 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 1 0 1 0 0 0 16

Харитонова В.И. (ИЭА РАН) 17 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 1 0 0 0 0 0 0 0 0 0 18

00 (Л

1=1 О

Окончание таблицы 1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22

Шнирельман В.А. (ИЭА РАН) 18 5 0 1 0 0 2 5 0 3 0 0 0 0 0 0 1 0 0 0 0 35

Ямсков А.Н. (ИЭА РАН) 14 2 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 16

Ярлыкапов А.А. (ИЭА РАН) 6 0 0 1 0 0 0 5 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 12

Функ Д.А. (ИЭА РАН / МГУ) 24 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 24

Криничная Н.А.(ИЯЛИ Карел. НЦ) 10 0 2 0 0 4 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 16

Шабаев Ю.П. (ИЯЛИ Коми НЦ) 8 5 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 1 0 0 3 0 0 0 0 0 17

Козинцев А.Г. (МАЭ РАН) 8 4 0 0 6 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 18

Колосова В.Б. (МАЭ РАН) 0 13 5 0 0 2 0 0 0 3 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 23

Моисеев В.Г. (МАЭ РАН) 3 0 0 0 6 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 9

Щепанская Т.Б. (МАЭ РАН) 7 3 2 0 0 0 0 0 0 0 0 0 4 0 0 0 0 0 0 0 0 16

Березкин Ю.Е. (МАЭ / ЕУСПб) 7 9 2 0 7 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 25

Байбурин А.К. (МАЭ / ЕУСПб) 4 7 6 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 17

Абашин С.Н. (ЕУСПб / ИЭА РАН) 16 7 0 3 0 0 12 7 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 45

Лурье М.Л. (ЕУСПб) 1 8 11 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 20

Семенов Ю.И. (МФТИ) 52 0 0 2 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 4 0 0 0 0 0 0 58

Христофорова О.Б. (РГГУ) 1 3 17 0 0 0 5 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 26

561 162 162 76 59 46 32 30 22 20 20 18 12 9 9 8 4 4 3 2 1 1260

* В таблицу включены сведения о публикациях (статьи, реплики в дискуссиях, переводы, рецензии) пятидесяти авторов с > 10 публикаци- 1

ями в журналах приведенного перечня (из числа ныне работающих сотрудников университетов и академических исследовательских »

центров в областях этнологии, антропологии, этнической истории и этносоциологии; учтены лишь публикации, отраженные в РИНЦ по состоянию на декабрь 2013 г.). Источники возможных отклонений от фактических чисел: неполнота коллекции e-library, двойной счет статей при соавторстве между включенными в таблицу авторами, включение в РИНЦ одной и той же статьи несколько раз.

О авторы с работами >10 цит. (из перечня наиболее цит. авторов) ^ авторы-мультпликаторы (наличие работ с > 10 цит.) ф высокоцитируемые авторы (наличие работ с > 50 цит.)

демография

география

право

Новикова НЛ>

Ачкасов В.А.

Колосов В.А.

Великая Н.М. ___ ПОЛИТОЛОГИЯ

Мукомель В.И.

Соколова З.П.

Сирина А.А. '

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

СОЦИОЛОГИЯ

/Др*

Арутюнян Ю.В.

Яр

ызласова И.С. О-

Морозов;

Карпов Ю.Ю. £) Мусаева N0

лингвистика

. Бахтин Н.Б.

фольклористика

Шейкин Ю.И.

Березович ЕЛ.

<а>кСмирнова Е.Р.

Жуковсп

Левкиевская Е.Е.

О

Белова О.В. Э Толстая С.М. Поповк^на Г.С \ Криничная Н.А.

Березкин Ю.Е.

\ Арутюнов С.А.

Бравина Р.И.

тендерные исследования

? Скоринов С.Н.

Харитонова В.И.

медицина

Семенова В.Г.

¡ельман В.А. Головнев А.В. О

биоантропология

Бутовская М.ЛГ

—О Буркова В.Н.

история

Гурко Т.А. Коротаев А.В.

Картосхема исследовательских сообществ в российской этнологии/ социокультурной антропологии

Показаны сильные связи (>10 цит. у работ авторов-мультипликаторов; источник: НЭБ е-ИЬгагу, ноябрь 2013]

1

археология

О Хотинец В.Ю. ПСИХОЛОГИЯ

;) С.В. Соколовский

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.