CC BY
73
№ 315
ВЕСТНИК ТОМСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
Октябрь
2008
ИСТОРИЯ
УДК 947(571)
М.В. Дорофеев
ЗЕМЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И СОЦИАЛЬНАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ В ЗАПАДНОСИБИРСКОЙ ДЕРЕВНЕ НАЧАЛА ХХ в.
Рассматривается методика подсчета деления крестьян Западной Сибири на социальные группы на основе статистических данных начала ХХ в. Прослеживается трансформация термина «кулак» из социально-психологического понятия в политическое.
Развитие аграрных отношений в сибирской деревне, где землепользование крестьян базировалось на вольном захвате, в отличие от общинно-надельного землевладения Европейской России, обладало своей спецификой. Распределение земель между крестьянскими хозяйствами было крайне неравномерным, на что еще в конце XIX в. обращалось внимание. Например,
В.И. Ленин, используя материалы исследования землепользования и хозяйственного быта 1880-х гг. по Енисейской губернии, отмечал наличие низших и высших групп крестьян в зависимости от количества лошадей и обрабатываемой пашни [1. С. 116]. Поскольку сравнение средних данных должно обязательно сочетаться с методом группировки дворов по их хозяйственной самостоятельности, крестьянство подразделялось на три группы: бедняки, середняки и кулаки [2. С. 82]. Для отнесения того или иного крестьянского двора к какой-либо группе использовались количественные показатели - величина посева, наличие лошадей, скота, обеспечение сельскохозяйственными машинами, наем рабочей силы и т.д. Такое деление в достаточной мере условно, и В.И. Ленин неоднократно указывал на большую сложность определения принадлежности крестьянина к той или иной социальной группе: «...для этого надо знать всю историю хозяйства этого крестьянина, отношение его к низшим и высшим группам, а знать этого с точностью мы не можем» [3. С. 197].
В советской историографии вопросу социальной дифференциации в сельском хозяйстве России, в том числе Сибири, отводилось значительное место, но крестьянское домохозяйство рассматривалось только как экономическая категория. Оно игнорировалось как «двор», семья с благоприятным и неблагоприятным соотношением рабочего и потребительского состава, благоприятными и неблагоприятными условиями хозяйствования, семейно-национальным укладом, что предопределяло неоднородность деревни. В вопросе о социальной дифференциации количественным показателям о размере пашни давался приоритет над всеми остальными. К бедняцким хозяйствам относились бес-посевные и с посевами от одной до четырех десятин, без коров и лошадей и с одной-двумя головами данных животных. Засевающие свыше 10 десятин и имеющие более 5 лошадей и коров относились к кулацким хозяйствам [4. С. 98-105]. Такая методика отнесения крестьянского хозяйства к кулакам или беднякам, основанная на количественных экономических показателях, не вызывала у советских историков принципиальных возра-
жений. Н.Я. Гущин в 1973 г. писал: «Большинство современных исследователей сибирской деревни хозяйства с посевом до 2 дес. относит к беднякам, с 210 дес. - к середнякам и с посевом свыше 10 дес. - к кулакам» [5. С. 128].
Методика подсчета по экономическим показателям, сколько в Сибири было «кулаков», привела к тому, что в фундаментальном академическом труде «История крестьянства Сибири» утверждалось: «В процессе классового расслоения крестьянства в деревне выделились три основные социальные группы: бедняки, составлявшие 45-50% всех хозяйств, середняки - 35-40% и кулаки 15-20%» [6. С. 12]. Если вдуматься в эти цифры (15-20% кулаков), то почти каждый пятый сибирский крестьянин зачислялся в разряд противников большевиков, что оправдывало массовые репрессии советских властей против тех, кто хотел и умел трудиться на земле. Сегодня эти цифры о количестве «кулаков» пересматриваются; так, Н.А. Балюк приводит следующие данные: «К началу ХХ в. имущественная дифференциация в государственной деревне имела следующую структуру: группа недееспособных хозяйств составляла 2-3%, мелких - 1218, средних 70-80, крупных товарных - 2-4%» [7. С. 51]. Причем особо надо отметить, что не каждое хозяйство, имеющее земельный надел, было дееспособным и, напротив, безземельное хозяйство - малоимущим, т.к. часть крестьян была занята на отходничестве, добывающих промыслах и т.д. Уровень зажиточности в первую очередь зависел от трудового ресурса семьи, предприимчивости и трудолюбия, а основным фактором «обеднения» хозяйств было снижение численности трудоспособных членов семьи [7. С. 52].
Что же влияло в первую очередь на величину засеваемой крестьянским двором пашни? Исследователи до революции, например В.В. Кирьяков, считали: «Размеры пашенных земельных участков, находившихся в пользовании каждой отдельной семьи, определялись не наделом, а мощностью семьи: большие семьи, располагавшие большим количеством рабочих рук, имели и крупные участки, маломощные же семьи и владели мелкими участками» [8. С. 246].
На размер засеваемой пашни также влияли природно-климатические условия. Краткость вегетационного периода в Сибири заставляла крестьянина работать от зари и до зари. Сбор урожая требовал большого напряжения сил крестьянской семьи. В среднем на двор крестьянина в Сибири обрабатываемой земли приходилось больше, а затраты на сельскохозяйственные работы по
времени были дольше, чем в Европейской России [9. С. 59]. Естественно, что при краткости времени, отведенного природой для сбора урожая, большую роль играло количество работников, способных одновременно выйти в поле. Поэтому размер засеваемой пашни напрямую зависел от количества трудоспособных членов крестьянской семьи.
Современные исследователи, например В.А. Ильиных, также считают, что экономическое состояние крестьянского домохозяйства напрямую зависело от количества работников в семье [10. С. 41-43]. Малолюдное хозяйство, как правило, являлось маломощным, а многолюдное было зажиточным. При этом крестьянское семейное домохозяйство проходило ряд этапов своего развития. Молодая семья, состоящая из мужа, жены и малолетних детей, была относительно бедной. Например, крестьянин Д. Моргачев вспоминает: «Договорились о свадьбе на следующих условиях: к невесте дают две десятины земли, а т.к. у нас нет никакой живности, дают лошадь, корову и поросенка» [11. С. 240]. По мере вовлечения в трудовую деятельность детей происходило наращивание самостоятельности семьи. Женитьба сыновей и появление нескольких молодых семей в составе материнского хозяйства чаще всего приводило к его превращению в зажиточное. Раздел означал возникновение новых, значительно менее состоятельных хозяйств [12.
С. 64]. Причем особенности количественного состава семейной хозяйственной ячейки влияли не только на размер доходов двора, но и на социальное поведение членов семьи, ее образ жизни, внутрисемейные отношения [13. С. 16].
Основой для подсчета экономической состоятельности крестьянского двора служили статистические данные, полученные в ходе обследования состояния сельского хозяйства. Так, в 1903-1904 гг. были обследованы переселенческие хозяйства (всего 13 712 дворов переселенцев), в том числе проанализированы бюджеты 51 хозяйства. [14]. В 1911-1912 гг. ГУЗиЗ провело «согласно пожеланию» Бюджетной комиссии Государственной Думы III созыва обследование хозяйственного положения переселенцев в Сибири с целью выяснения их благосостояния по сравнению с тем, что они имели на родине [15]. В программе нового обследования крестьянских хозяйств, проведенного Томским переселенческим управлением в 19111913 гг. под руководством В.Я. Нагнибеда [16], в отличие от предыдущих переписей, где обследовались только переселенческие поселки, на этот раз сплошной переписи подлежали крестьянские дворы «типичных» старожильческих селений. Всего было обследовано почти 25 тыс. старожильческих и переселенческих дворов разных категорий [17].
Т а б л и ц а 1
Средняя людность крестьянского двора Томской губернии по данным обследования 1911—1913 гг., чел. [17]
Группа хозяйств по посеву, дес. Средняя людность крестьянского двора
Старожилы Переселенцы, приписанные к селениям старожилов Переселенцы, водворенные на переселенческих участках
0 3,0 4,3 4,9
До 1 4,0 4,4 4,7
1-3 4,5 4,9 5,1
3-9 5,6 6,2 6,5
Свыше 9 7,5 8,5 8,1
Данные обследования свидетельствуют о прямо пропорциональной зависимости величины посева от количества рабочей силы в крестьянском домохозяйстве (табл. 1).
В 1915 г. воюющая Российская империя стала ощущать трудности с продовольственным снабжением армии, поэтому в 1916 г. была проведена первая Всероссийская сельскохозяйственная перепись [18. Ф. 239]. Задачи переписи - выяснить, какими продовольственными ресурсами располагает страна, что необходимо знать для успешного ведения войны [19].
В.Я. Нагнибеда, учитывая опыт проведения предыдущих обследований, материалы переписи 1916 г. по Томской губернии обработал и свел в таблицы
[20]. Подсчет был проведен как по губернии, так и по уездам, волостям и природно-географическим зонам. В 1969 г. материалы переписи 1916 г. под руководством Л.М. Горюшкина были обработаны на ЭВМ, подведены итоговые данные по 10 волостям Томской губернии, расположенным в разных природных зонах
[21]. Исходя из этих данных, подсчитаем соотношение количества трудоспособных членов крестьянского двора к величине посева.
Из табл. 2 видна прямая зависимость величины посева от средней людности крестьянского двора, чем выше численность крестьянской семьи, тем больше
пашни она может обрабатывать.
Исключением из правила является хозяйство, засевающее более 50 дес. Его людность ниже, но в данном случае речь идет о крупном предпринимательском хозяйстве, которое фактически вышло за пределы крестьянства как класса, но не порвало с ним формальные связи (принадлежность к сословию, общине). Из 8 288 хозяйств такое хозяйство всего одно.
Группировка дворов без учета демографического фактора и процесса общественного разделения труда недопустима. «Кулацкий» размер посева в 12 дес. и 78 лошадей при делении на 2, 3 или 4 семьи и 12-14 едоков характеризовал хозяйство в экономическом плане как середняцкое или бедняцкое. Такой «кулак-мироед» в неурожайные годы сам просил зерна или денег на семена [22. С. 80]. Для ответа на вопрос, кого же считать «кулаком», необходимо определить отношение самих крестьян к этому термину.
Основу этики крестьянского «мира» составляли обычаи и нормы трудового права, и «честно нажитый, своим трудом добытый достаток» всегда уважался [23.
С. 229], понятие «кулак» в деревне чаще всего имело моральное содержание. В дореволюционной деревне отношение к зажиточному крестьянину определялось, прежде всего, с точки зрения «справедливости». Если
крепкий мужик «по-божески брал» за использование гическая жадность, скупость, хозяйственный фанатизм,
сельскохозяйственной машины и соответственно относился к наемным работникам, то он не считался кулаком. «Кулаком» считали изворотливого, хитрого, беззастенчивого, того, у кого были такие черты, как патоло-
доходящий до безжалостного отношения не только к чужим, но и к своей семье. Только такими средствами и можно было подняться над средним уровнем, что, естественно, не вызывало уважения окружающих [24. С. 59].
Т а б л и ц а 2
Соотношение количества трудоспособных членов крестьянского двора к величине посева по данным переписи 1916 г. по 10 волостям Томской губернии [22]
Группы дворов по посевам Всего дворов % к общему количеству Население Средняя людность двора
мужчин женщин всего . псодурт . ч. т в
го с в в т.ч. трудосп. го с в .п с о д у £ .ч. н в
Без посева 1621 19,6 3230 1273 3887 1900 4,39 1,96
С посевом от 0,1 до 1 дес. 646 7,8 1259 515 1638 773 4,48 1,99
1,1-2 869 10,5 1845 679 2323 1097 4,80 2,04
2,1-3 883 10,6 1988 711 2580 1212 5,17 2,18
3,1-4 777 9,4 1898 713 2418 1073 5,56 2,30
W1 1- 4, 710 8,6 1876 754 2329 1095 5,92 2,60
5,1-9 1695 20,5 5121 2053 6089 2908 6,61 2,93
9,1-10 251 3,0 928 384 1009 510 7,72 3,56
10,1-12 313 3,8 1182 448 1354 692 8,10 3,64
12,1-15 256 3,1 1126 427 1200 570 9,09 3,89
15,1-25 229 2,8 1117 428 1196 606 10,10 4,52
25,1-50 37 0,3 252 82 262 122 13,90 5,51
Свыше 50 1 0,0 4 1 2 1 6,0 2,0
Всего 8288 100,0 21826 8468 26287 12559 5,81 2,54
Н.М. Ядринцев писал, что в деревне много бедных, нуждающихся в кредите в трудную минуту. За занятые деньги бедняк «не только должен исполнить тягостные условия, под которыми получал деньги; он должен быть с семейством непременным членом на всех помочах, посредством которых мироед стяжает свои богатства. Мироед пашет посредством помочей, косит сено тоже, убирает хлеб тоже...» [25. С. 269]. «Деревня» кулаком считала сельского ростовщика, который, как паук паутиной, оплел долгами односельчан, а не того, кто имеет много скота и засевает большие участки пашни, и в первоначальном своем значении слово «кулак» означало, по Далю, «скупец, скряга... перекупщик, переторговщик, маклак, прасол. живет обманом, обмером, обсчетом» [26. С. 215].
А.Н. Энгельгардт в своих знаменитых письмах «Из деревни» отмечал: «Известной дозой кулачества обладает каждый крестьянин. индивидуализм, эгоизм, стремление к эксплуатации, зависть, недоверие друг к
другу, подкапывание одного под другого, унижение слабого перед сильным, высокомерие сильного, поклонение богатству - все это сильно развито в крестьянской среде. Кулацкие идеалы царят в ней, каждый гордится быть щукой и стремится пожрать карася. Каждый крестьянин, если обстоятельства тому благоприятствуют, будет самым отличнейшим образом эксплуатировать всякого другого, все равно, крестьянина или барина, будет выжимать из него сок, эксплуатировать нужду» [27. С. 520].
Размытость определения «кулак», излишне эмоциональное и политизированное наполнение этого термина позволили навязать крестьянской массе и обществу в целом любое удобное для власти представление, кто такой «кулак», что и произошло в конце 1920-х гг. [28.
С. 265]. Вышеизложенное показывает, что термин «кулак» из понятия социально-психологического после революции трансформировался в политическое со всеми вытекающими последствиями.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ленин В.И. Полное собрание сочинений. М., 1968. Т. 17.
2. Он же. М., 1967. Т. 3.
3. Он же. М., 1969. Т. 38.
4. Горюшкин Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков. Новосибирск, 1967.
5. Гущин Н.Я. Сибирская деревня на пути к социализму. Новосибирск, 1973.
6. История крестьянства Сибири. Крестьянство Сибири в период строительства социализма 1917-1937 гг. Новосибирск, 1983.
7. Балюк Н.А. Опыт устойчивого развития крестьянского хозяйства Зауралья (конец XVI - начало ХХ в.) // Сибирская деревня: Проблемы ис-
тории: Сб. науч. тр. Новосибирск, 2004. С. 42-74.
8. Кирьяков В.В. Очерки по истории переселенческого движения в Сибирь (в связи с историей Сибири). М., 1902.
9. Чуркин К.А. Природно-климатические условия развития земледелия в Западной Сибири во второй половине XIX - начале ХХ в. // Проблемы
истории Сибири Х1Х-ХХ веков: Сб. статей. Омск, 1995. С. 49-65.
10. ИльиныхВ.А. Крестьянское хозяйство в Сибири (конец 1890-х - начало 1940-х годов): тенденции и этапы развития // Крестьянская семья и двор в Сибири в ХХ веке: Проблемы изучения: Сб. науч. ст. Новосибирск, 1999. С. 33-75.
11. Моргачев Д.Е. Моя жизнь // Воспоминание крестьян-толстовцев. 1910-1930-е годы. М., 1989.
12. Ильиных В.А. Социальная мобильность сибирского крестьянства в конце XIX - первой трети ХХ в. // Аграрное и демографическое развитие
Сибири в контексте российской и мировой истории. Новосибирск, 1999. С. 62-65.
13. Зверев В.А. Семейное крестьянское домохозяйство в Сибири эпохи капитализма (историко-демографический анализ): Учеб. пособие. Новосибирск, 1991.
14. Юферев В.И. Материалы по обследованию переселенческого хозяйства в Степном крае, Тобольской, Томской, Енисейской и Иркутской губерниях. Опыт исследования бюджетов переселенцев. СПб., 1906. Вып. 24.
15. Сборник статистических сведений об экономическом положении переселенцев в Сибири. СПб., 1912. Вып. 1-1У.
16. Сборник статистических сведений об экономическом положении переселенцев в Томской губернии / Ред. В.Я. Нагнибеда. Томск, 1913.
17. Переселенцы, приселившиеся к старожилам, и старожилы Алтайско-Томской части Сибири / Ред. В.Я. Нагнибеда. Томск, 1927.
18. Государственный архив Томской области. Ф. 239. Томский переселенческий район.
19. Государственный архив Новосибирской области. Ф. 13. Оп. 1. Д. 9. Л. 1-18 // Доклад об итогах сельскохозяйственной переписи 1916 г. Иркутск. 26 марта 1919 г.
20. Алтайско-Томская часть Сибири по данным сельскохозяйственной переписи 1916 г. Томск, 1927.
21. Материалы переписи 1916 г. по Томской губернии (из опыта обработки на ЭВМ) / Под ред. Л.М. Горюшкина. Новосибирск, 1969.
22. Малютин Г.Г. Стратификационные процессы в западносибирской деревне как основа ее устойчивости и саморазвития // Аграрное и демо-
графическое развитие Сибири в контексте российской и мировой истории. Новосибирск, 1999. С. 79-81.
23. Покровский Н.Н. Мирская и монархическая традиции в истории российского крестьянства // Новый мир. 1989. № 9. С. 220-234.
24. Кузнецов И.С. На пути к «Великому перелому». Люди и нравы сибирской деревни 1920-х гг. (Психоисторические очерки). Новосибирск, 2001.
25. Ядринцев Н.М. Сочинения. Т. 1: Сибирь как колония. Тюмень, 2000.
26. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т. 2.
27. Энгельгардт А.Н. Из деревни: 12 писем 1872-1887 гг. М., 1987.
28. Шуранова Е.Н. Термин «кулак» в интерпретации современников: середина 1920-х гг. // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: Материалы VI Междунар. науч.-практ. конф. Омск, 2006. С. 263-267. Ч. 1.
Статья представлена научной редакцией «История» 10 апреля 2008 г.
