CC BY
125
УДК 94 (470.57)
ЗЕМЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ БАШКИР, МИШАРЕЙ И ТЕПТЯРЕЙ В ОРЕНБУРГСКОЙ ГУБЕРНИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX СТОЛЕТИЯ
© А. Р. Аетбаев
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (917) 771 91 58.
E-mail: historiographus@mail. ru
Эта статья посвящена аграрным проблемам. Исследование рассматривает земельную политику России. В результате изучения аграрных отношений башкир, мишар и тептяр введены в научный оборот новые документы. Отказ от традиционного классового подхода позволил раскрыть патернализм власти в решении аграрного вопроса многонационального и многоконфессионального населения Башкирии XIX столетия.
Ключевые слова: землевладелец, вотчина, земельный спор, законодательство, собственность, сословие, экономические отношения.
Настоящая статья посвящена исследованию земельных отношений башкир, мишарей и тептярей в контексте функционирования государственной феодальной земельной собственности в Оренбургской губернии в первой половине XIX столетия. Задача состоит в том, чтобы восстановить аграрную структуру землевладельцев башкир-вотчинников и их землепользователей военных припущенников башкир, мишарей и тептярей в кантонную эпоху. Необходимо заранее оговориться, что сословия землевладельцев мишарей и тептярей-вотчинников, а также гражданских припущенников из крестьянской среды в статье не рассматриваются.
Представляется важным сделать некоторые пояснения относительно рассматриваемой проблематики. Определение «припущенники» происходит от слова «припуск»: поселение на основе устного или письменного договора землепользователей-«припущенников» с башкирами-вотчинниками, но впоследствии институт припуска будет видоизменяться. Арендаторами башкирских земель были несшие сторожевую линейно-пограничную службу военные припущенники мишари и часть башкирского населения. Не несшие военной службы различные категории крестьянства были гражданскими припущенниками. Многонациональное сословие тептярей в основном выполняло трудовые повинности, но в силу того, что тептяри несли и военную службу, то их мы склонны относить к военным припущенникам.
Надо сказать, что башкиры, перешедшие в подданство к первому русскому царю Ивану IV, были пожалованы от него землями с правом вотчинников (собственников), «каковое право впоследствии и приемниками его было подтверждаемо». До 30-х годов XVIII века «они одни были обладатели находящихся в Оренбургском крае земель, и, не имея никого подобных себе вотчинников, по собственному желанию допускали к поселению на своих землях мишарей и тептярей на добровольных между ними условиях, в отношении платежа повинностей» [1].
Исследователи Р. Г. Кузеев и Ф. А. Шакурова на обширном историческом материале доказали, что не весь земельный фонд Башкирии после присоединения к России был по жалованным грамотам закреплен за башкирами-вотчинниками. В вотчинном владении башкир остались только земли в традиционных границах родоплеменного землепользования. Значительные площади земель оказались за пределами юридически оформленных территорий [2, с. 178-182].
С момента присоединения Башкирии к России верховным собственником всех земель края стало государство. На договорных началах башкирским родам были переданы юридические права на держание землей в пределах своей волости как объектом владения. Ф. А. Шакурова считает, что правовой статус башкир-вотчинников зависел от того, какие земли они занимали в конкретный момент. В пределах своей волости они выступали вотчинниками. Поселяясь на пустопорожних землях, башкиры приобретали статус пользователей казенных земель. Попадая во владения башкир другой волости, становились их припущенниками [3, с. 78-85, 92-93].
По Б. А. Азнабаеву, «вопреки сложившемуся в нашей историографии мнению о том, что башкиры принимали подданство по родам», есть документы доказывающие, что «подчинение российской администрации предполагало различные варианты, в том числе и в виде поступления на службу к русскому царю» [4, с. 1037].
Известно, что вотчинниками считаются все башкиры в пределах одной волости или тюбы, «хотя бы они разделялись на разные команды и даже состояли в разных уездах» [5]. Главным гарантом вотчинного права башкир с середины XVI столетия выступала династия Рюриковичей. После Смуты династия Романовых (с 1761 года Гольштейн-Готторпская династия) восстановила правопреемство. Проблематика континуитета возникает в 1917 году. Мы считаем, что с уходом с исторической арены с Февральской революцией династии Романовых как главного гаранта незыблемости институ-
та вотчинного права башкир де-юре легитимность земельной собственности башкир сходит на нет, хотя де-факто башкиры-вотчинники по инерции оставались владельцами своих земель вплоть до Октябрьской революции (Декрет о земле).
Земельные экономии башкир, мишарей и теп-тярей были аграрными организациями свободных земельных держателей и до присоединения башкирского народа к Русскому государству не имели экономического, юридического и социального содержания. Также необходимо отметить, что образованию права распоряжения нераздельной вотчиной способствовала традиция припуска припущен-ников-арендаторов. Припускные отношения есть правовые отношения в рамках обычного и официального права землевладельцев и землепользователей, а также в дальнейшем между самими землепользователями. Институт припуска вел к закономерному обезземеливанию башкирской общины, за счет которого развивались в том числе и общины припущенников мишарей и тептярей.
Вышедшие из своей общины и сословия башкиры образовали социальную группу тептярей. С началом переселения народов в 30-х гг. XVIII столетия изначально башкирская социальная категория тептярей постепенно пополняется населением тюркского и угро-финского происхождения. Создается сословие тептярей, где, в свою очередь, происходили схожие процессы социального расслоения.
В российском аграрном обществе главным мерилом собственности всегда являлась земля. Правящая элита нашего Отечества во все времена формулировала свою политику на базе материального базиса. Именно экономические мотивы для правящей элиты были главной причиной нарушения вотчинных прав башкирского народа. Это вело в глазах башкир-вотчинников к нарушению «старины» и приводило к восстаниям, участники которых лишались вотчинного права. Эти обезземелившиеся башкиры сформировали социальную группу башкирских в этническом плане припущенников. Этих припущенников-башкир практически невозможно выявить по документам. Здесь нельзя забывать, что эти башкиры не выходили из своего сословия.
Надо сказать, что проблемы экономической формы собственности в крае связаны с проблемами изменения сущности землевладения и землепользования башкир-вотчинников и их припущенников. Право земельного держания башкир-вотчинников включало право владения, право пользования своей землей как объектом хозяйства и право распоряжения в форме института припуска. В ходе эволюции вотчинного права башкир их припущенники начинают самостоятельно припускать уже своих припу-щенников. Так землепользование припущенников трансформируется в индивидуальное землевладение.
В 1816 году по VII ревизии в Мензелинском и Бугульминском уездах Оренбургской губернии картина земельных отношений выглядела следую-
щим образом. В документе есть такие формулировки припуска: «По договору, данному от башкирцев». Или, «по давнему заселению предков без договоров». Очевидно, что речь идет о письменном договоре. Он был или его заключали устно. Например, «по допуску самих вотчинников башкирцев». То есть башкиры-вотчинники «допускали» в еще далекие времена припущенника по договору письменному или устному по различным условиям. Это мог быть оброк, но есть формулировки припуска «без актов и оброка».
Можно предположить, что акты и оброк в момент «допуска» заключались, но со временем договор терялся и припущенники в одностороннем порядке переставали уплачивать оброк, став фактическими владельцами земли. Хотя де-юре земля принадлежала башкирам. Мы считаем, что с момента прекращения оброчных выплат припущенник арендуемую землю считал уже своей. Это подтверждается фактами припуска припущенником уже своих припущенников без согласия башкир-вотчинников. Отсюда и происходил один из многочисленных источников земельного спора. Можно еще сказать, что формулировки «допуск» и «припуск» - синонимы. В документе есть еще размежевание в формулировках «по допуску», «по договору» и «по правам» [6].
Мишари и тептяри в Башкирии впервые упоминаются по историческим источникам XVI столетия. Согласно «записке» Оренбургского губернского правления за 1800 год, мишари «не коренной» народ в Оренбургской губернии. «Без обложения ясаком, а только по грамоте 7106 (1598) года велено служить им, мещерякам, по городу Уфе с дворянами и иноземцами». В дальнейшем число переселенцев мишарей заметно возрастает благодаря припуску башки-рами-вотчинниками [7, с. 253-254]. Девять деревень тептярей были основаны в 1593 году [8, с. 40]. Под именем тептярей в Уфимской провинции «разумеются разные иноверцы, а именно татары, чуваши, мордва и вотяки» [9]. По материалам VIII ревизии, башкир было в Оренбургской губернии 332 418 человек. В Вятской губернии их было 3 751 и в Пермской губернии 28 627 человек [10, с. 162-193]. По нашим подсчетам, в 1834 году мишарей в Оренбургской губернии было 71 856, тептярей - 93 443 человека. В Вятской губернии тептярей было 5 288 и в Пермской губернии 3 673 человека. В 1842 году башкиры проживали в 1768 деревнях. Численность башкирского населения по всем XII кантонам составляла в 1842 году 388 587 человек мужского и женского пола. В пяти мишарских кантонах в 338 деревнях было 75 555 человек [11, с. 119].
Формулировка припуска на вотчинные земли башкир могла быть следующей: «Служилому мещеряку в Карачаилге заселиться строением, производить хлебопашество, на дрова лес рубить, сено косить, хмель щипать, зверя всякого ловить, а нам башкирцам с него Мухаметшарипа оброку получать по десять копеек, вместе с нами подводы, старостою
чередоваться» [12]. В составе каждой припускной записи можно выделить несколько клаузул: 1) имена, фамилии совершавших сделку контрагентов (адресат или адресант) и объект сделки, часто с указанием границ территории владения; 2) условия сделки; 3) подписи лиц, совершивших сделку, и рукоприкладства послухов (свидетелей), удостоверивших акт своими подписями - тамгами [13, с. 616].
Припущенники в документах позиционировали себя с землепользователями. Например, мещеряки деревни Улькунды писали, что «почитаем мы себя припущенниками волостей Мурзаларской и Дуванейской, пока усадьба деревни нашей состоит по меже обеих волостей, то мы и землею пользуемся в обеих волостях» [14]. Землепользователи могли припускать на арендуемую землю и новых при-пущенников. Например, припущенники мещеряки деревни Ахметево Калнинской волости поселили своих мишарских припущенников [15].
Башкиры-вотчинники, мишари и тептяри имели по документам многочисленные земельные споры: «При случившихся ныне о землях спорных делах всяк утверждает свое право, ссылаясь на окладные ясашные книги, с коих угодий они ясак платили, чрез то якобы и те земли им крепки, на которых из оброку ясака за угодья были отданы» [16, с. 95-103]. Все земельные споры упомянуть нет возможности. Рассмотрим только некоторые из них. Например, башкиры Казанчинской тюбы Кара-Таныпской волости протестовали против самовольного поселения государственных крестьян на их вотчинной земле [17]. Споры происходили и внутри башкир-вотчинников. В Таныпской волости предметом спора была земля Кыр-Таныпской тюбы [18]. Факты самовольных порубок вотчинного леса припу-щенниками также приводили к разбирательствам [19]. Мещеряки деревни Кулаево Бирского уезда жаловались на дворян Максютовых деревни Си-бирганово [20]. Был даже случай, когда поверенный от тептярей А. Бикбулатов подал исковую жалобу на Мензелинский земский суд, «не оказавший защиты, по его мнению, при рассмотрении земельного спора с башкирами-припущенниками» [21]. Тептя-ри деревни Нижний Агардей Уфимского уезда спорили с князем Бековичем [22]. Земельный спор тептярей и мишарей деревни Ильмурзино с тайной советницей Дашковой по документу закончился следующим определением: «Согласно решению Правительствующего Сената, положены уже границы и выданы заводской канторе» Благовещенского медеплавильного завода Дашковой «бесспорный план и межевая книга, утвержденные государственной печатью, а таковые документы на будущее время на основании межевых законов, считаются несомненным и непоколебимым документом владения» [23].
Согласно А. И. Акманову, отсутствие или длительное не предоставление документов на право владения зачастую служили причиной возникновения спорного дела, если даже дачи обмежевыва-
лись, бесспорно, не граничили с казенными угодьями, и не было превосходства земли по отношению к численности крестьянского населения. Важнейшим критерием сохранения за владельцем всех угодий являлось отсутствие споров с соседями и, кроме того, отсутствие вблизи неизмеренных казенных угодий [24].
В первой половине XIX столетия перед нашим правительством остро встал наболевший вопрос о правовых гарантиях на владение землей башкирским народом. Являясь главным гарантом всех прав собственности, государство не могло не замечать усилившиеся объективные тенденции уменьшения вотчинных владений башкир в связи с ростом переселенческого потока. Защита прав собственности входила в противоречие с необходимостью дальнейшего освоения Азиатской России.
В этих непростых условиях российская власть в процессе разбирательств в запутанных земельных отношениях многонационального населения нашего края сумела разработать компромиссный земельный акт от 10 апреля 1832 года о правах башкир на землю, учитывающий интересы всех заинтересованных сторон. Центральным положением указа от 10 апреля 1832 года стало очередное подтверждение российским государством вотчинного права башкир на землю. Следующей особенностью нового закона стало восстановление положения указа о продаже башкирских земель от 11 февраля 1736 года.
Очевидно, что разрешение продажи земли башкир с согласия двух третей мирского общества открывало, наконец, и здесь дорогу рыночным отношениям. Всероссийский аграрный рынок получал новый импульс для своего развития. Были введены нормы наделения землей многонациональному и поликонфессиональному населению, что благотворно влияло на смягчение аграрного перенаселения в центральных районах нашей Родины. Таким образом, указ от 10 апреля 1832 года стал важнейшим регулятором в сложной аграрной сфере, стабилизировавший напряжение в обществе Оренбургской губернии в первой половине XIX века [25, с. 84-86].
В одном документе содержится замечательная формулировка. В отечественной историографии никогда не обращали на нее должного внимания. Речь идет о башкирах-припущенниках вообще выпавших из аграрного закона от 10 апреля 1832 года. Предоставим слово документу: «Еще встречается и то, что на башкирских землях в числе припущенни-ков есть также башкирцы не вотчинники, о которых в Высочайшем указе от 10 апреля 1832 года не содержится правила, какою пропорциею должно их наделять? Но, впрочем, как люди они несут одинаковую с вотчинниками службу и занимаются более скотоводством, то, полагала палата, и сих припу-щенников башкирцев-вотчинников, в отношении удовлетворения их землею, сравнить с мещеряками и тептярями» [26]. Таким образом, башкир-
припущенников приравняли к мишарям и тептярям.
14 мая 1863 года по проекту Оренбургского генерал-губернатора Безака башкиры, мишари и тептяри перевелись из военного положения в податное состояние. В 1865 году Башкирское войско упразднили [27]. Таким образом, припущенники гражданского (крестьяне) и военного (башкиры, мишари и тептяри) ведомства объединяются в единую социальную группу землепользователей-арендаторов. Башкиры-вотчинники продолжали оставаться собственниками своих угодий де-юре вплоть до Февральской революции (династия Романовых как главный гарант вотчинного права башкир сходит с исторической арены), де-факто до Декрета о земле. Можно с уверенностью сказать, что именно в ходе реализации земельных отношений различных народов в крае с древнейших времен были заложены основы для будущего совместного проживания в дружбе и согласии многонационального и многоконфессионального населения.
ЛИТЕРАТУРА
1. ПСЗРИ - I. Том 39. №29870.
2. Кузеев Р. Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала: этногенетический взгляд на историю. М.: Наука, 1992. 347 с.
3. Шакурова Ф. А. Башкирская волость и община в середине XVIII - первой половине XIX века. Уфа: БНЦ УрО РАН, 1992. 137 с.
4. Азнабаев Б. А. Копия жалованной грамоты Иоанна Васильевича башкиру Уранской волости Авдуаку Санбаеву // Вестник Башкирского университета. 2009. Том 14. №3. С. 1034-1036.
5. ПСЗРИ - II. Том 8. №6334.
6. Западные башкиры по переписям 1795-1917 годов: Сборник документов. Уфа: Китап, 2001. 712 с.
7. Асфандияров А. З. Башкирия после вхождения в состав России (вторая половина XVI - первая половина XIX в.). Уфа: Китап, 2006. 504 с.
8. Рахимов Р. Н. Тептяри Башкирии в XVII - 60 гг. XIX века: социально-экономическое развитие. Уфа, 1993. 222 с.
9. ПСЗРИ - I. Том 14. №10198.
10. Томашевская Н. Н. От социального пространства к социальному времени. Опыт этнической истории башкирского этноса в новое время. Уфа: Китап, 2002. 240 с.
11. Аетбаев А. Р. Социально-экономическое положение башкир в Оренбургской губернии по материалам 1842 года // История науки и техники. 2010. №6 (Специальный выпуск №2). С. 117-119.
12. ЦГИА РБ. Фонд И - 172. Оп. I. Д. 15. Л. 68 об.
13. Аетбаев А. Р. Исторический источник в трудах историка: к юбилею академика А. С. Лаппо-Данилевского // Вестник Башкирского университета. 2008. Том 13. №3. С. 614-616.
14. ЦГИА РБ. Фонд И - 172. Оп. I. Д. 24. Л. 93.
15. ЦГИА РБ. Фонд И - 172. Оп. I. Д. 19. Л. 201.
16. Навеки с Россией: Сборник документов и материалов. Уфа: Китап, 2007. Часть 1. 472 с.
17. ЦГИА РБ. Фонд И - 172. Оп. I. Д. 103.
18. ЦГИА РБ. Фонд И - 172. Оп. I. Д. 113.
19. ЦГИА РБ. Фонд И - 172. Оп. I. Д. 1949, 2087.
20. ЦГИА РБ. Фонд И - 172. Оп. I. Д. 95, 114.
21. ЦГИА РБ. Фонд И - 172. Оп. I. Д. 430.
22. ЦГИА РБ. Фонд И - 172. Оп. I. Д. 151.
23. ЦГИА РБ. Фонд И - 172. Оп. I. Д. 6. Л. 7 об.
24. Акманов А. И. Земельные отношения в Башкортостане и башкирское землевладение во второй половине XVI -начале XX века. Уфа: Китап, 2007. 360 с.
25. Аетбаев А. Р. Аграрная политика России и башкиры в Оренбургской губернии в первой половине XIX столетия // История науки и техники. 2010. №9 (Специальный выпуск №3). С. 84-86.
26. ПСЗРИ - II. Том 9. № 6957.
27. ПСЗРИ - II. Том 40. № 42282.
Поступила в редакцию 13.03.2011 г.
