CC BY
54
УДК 8; 81-2: 81-25
ЗАСТАРЕЛАЯ СЕМЕЙНАЯ ССОРА: ОПЫТ КОММУНИКАТИВНО -ПРАГМАТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА
© 2017
Ван Вэньцзя, аспирант
Уральский федеральный университет (62000, Россия, Екатеринбург, ул. Ленина 51; е-mail: [email protected])
Аннотация. Ссора представляет собой противо-направленную интеракцию, когда одна из сторон в ущерб другой сознательно и активно совершает речевые действия, которые могут выражаться в речевой агрессии. Другая сторона, как правило, определенным образом реагирует на это, предпринимает ответные речевые действия. В семейной ссоре такими противоборствующими сторонами в данной статье выступают члены семейного круга: теща - зять, муж - жена, свекровь - невестка. Статья раскрывает понятие «застарелая семейная ссора» в качестве коммуникативного события, которое имеет динамический характер и сценарное воплощение. Материалом для исследования являются семейные ссоры, записанные методом включенного наблюдения. Для анализа отобраны диалогические фрагменты, представляющие собой объединение нескольких реплик участников ссоры на тематико-психологической основе. Речевое поведение участников ссоры можно описать с помощью терминов «стратегия» (общий замысел конечной цели общения) и «тактика» (конкретные речевые ходы, соответствующие общей стратегии и способствующие реализации коммуникативной цели в коммуникативном событии). Опыт коммуникативно-прагматических исследований показывает, что эти понятия служат надежным инструментом описания одного или нескольких речевых действий, а также их совокупности в целом.
Ключевые слова: коммуникативная ситуация, коммуникативное событие, ссора, застарелая семейная ссора, разговорная речь, речевое поведение, стратегия, тактика
CHRONIC FAMILY QUARREL: THE EXPERIENCE OF COMMUNICATIVE AND PRAGMATIC ANALYSIS
© 2017
Wang Wenjia, graduate student Ural Federal University (62000, Russia, Yekaterinburg, Lenin str., 51; e-mail: [email protected])
Abstact. A quarrel is a counter-directed interaction, when one of the parties, to the detriment of the other, consciously and actively performs speech actions that can be expressed in verbal aggression. The other party, as a rule, reacts in a certain way to this in the way of taking response speech actions. In a family quarrel, such opposing parties in this article are members of the family circle: mother-in-law-in-law, husband-wife, and mother-in-law-daughter-in-law. The article reveals the notion of "chronic family quarrel" as a communicative event, which has a dynamic character and scenario embodiment. The materials for analysis are dialogues of family quarrel recorded by the method of included observation. For the analysis selected dialogical fragments, representing the association of several replicas of the participants in a quarrel on a thematic psychological basis. The speech behavior of the participants in the quarrel can be described with the help of the terms "strategy" (the overall intent of the ultimate goal of communication) and "tactics" (specific speech moves that correspond to the overall strategy and facilitate the implementation of the communicative goal in a communicative event). The experience of communicative and pragmatic studies shows that these concepts serve as a reliable tool for describing one or several speech actions, as well as their totality in general.
Keywords: communicative situation, communicative event, quarrel, chronic family quarrel, conversational speech, speech behavior, strategy, tactics
Существительное ссора, образованное от глагола ссориться, номинирует коммуникативную ситуацию, в которой конфликтное речевое взаимодействие предстает как «экзистенциальное отношение, возникающее в процессе соответствующей деятельности двух и более индивидов» [13, с. 30]. На это указывают значения данных слов, позволяющие выявить сочетание категориальных сем 'отношение' и 'речь'. Ср.: ссора - 'словесное выражение возникших противоречий' [12, с. 321], 'обмен взаимными упреками' [22, с. 1285], ссориться -'высказывать друг другу неудовольствие, препираться, браниться' [19, с. 788]. Таким образом, ссора представляет собой «противо-направленную интеракцию, когда одна из сторон в ущерб другой сознательно и активно совершает речевые действия, которые могут выражаться в речевой агрессии» [7, с. 279]. Другая сторона, как правило, определенным образом реагирует на это, предпринимает ответные речевые действия. В семейной ссоре такими противоборствующими сторонами выступают члены семейного круга: супруги, родители и дети, кровные и некровные родственники. «Разногласия в любой семье неотвратимы, поскольку семья - это сложная система взаимоотношений разных людей со своими взглядами, ценностями, привычками, характерами и личностными особенностями» [2, с. 87].
Семейная ссора может характеризоваться масштабностью проявления конфликта (крупная, мелкая), временной протяженностью (длительная, бесконечная, недолгая), степенью проявления отрицательных чувств и эмоций (бурная, шумная, тихая), характером пово-
да (ерундовая, пустая, серьезная), присутствием / отсутствием третьих лиц (открытая, скрытая) и др. Предметом нашего исследования стала застарелая семейная ссора (застарелый — 'укоренившийся, такой, что трудно исправить, излечить'[21, с. 266]; 'в течение долгого времени остающийся без изменений' [23, с. 354]). Застарелая ссора приобретает затяжной характер, обнажая глубинные противоречия между членами семьи. Эти противоречия «могут быть надежно скрыты и психологически защищены в глубине подсознания и могут проявляться на поверхности только в виде приемлемых для 'Я-концепции' мотивировок» [1, с.194], но могут быть и явлены. «Заискрить» такая ссора может по любому поводу, но часто ссорящиеся «наступают на одни и те же грабли», поэтому такая ссора может развиваться по многократно опробованному сценарию. Важно, что застарелая ссора фиксирует серьезные, порой непримиримые противоречия участников семейного конфликта, характеризуется «эмоциональной усталостью партнеров, не прилагающих реальных усилий для их разрешения» [10, с. 99].
Семейная ссора, как всякое коммуникативное событие, имеет динамический характер [27; 24, с. 145] и сценарное воплощение [3]. Если в докоммуникативной фазе выявляется осознание мотивов, потребностей субъектов, точек напряжения, вызываемых ощущаемыми противоречиями, то коммуникативная фаза ссоры эксплицирует разногласия членов семьи, тактико-стратегические линии их поведения, собственно результат общения. Речевое поведение участников ссоры можно
описать с помощью терминов «стратегия» (общий замысел конечной цели общения) и «тактика» (конкретные речевые ходы, соответствующие общей стратегии и способствующие реализации коммуникативной цели в коммуникативном событии). Опыт коммуникативно-прагматических исследований показывает, что эти понятия служат надежным инструментом описания одного или нескольких речевых действий, а также их совокупности в целом [6; 26, с. 58; 18, с. 95; 15, с. 284].
Материалом для нашего исследования послужили семейные ссоры, записанные методом включенного наблюдения [9, с. 60-72]. Для анализа были отобраны диалогические фрагменты, представляющие собой объединение нескольких реплик участников ссоры на тематико-психологической основе. «Объем такого комплекса определяется информативной и психологической исчерпанностью данного этапа общения с позиций речевых партнеров» [15, с. 61]. Проиллюстрируем сказанное выше примерами.
Коммуникативная предыстория: Ф.П. - тёща А., медсестра, 72 г., пенсионерка. А. - инженер, 45 лет, высшее техническое образование, зять Ф.П.; живет в доме тещи. Ф.П. не любит А., между ними происходят частые ссоры.
А. завтракает на кухне. Входит Ф.П.
Ф.П. Дак это чё такое?! Када это кончится?! У меня муж без образования был / шофер / работяга // Выпивал / но не было случая / чтобы на работу не вышел //Знал / что работа и семья на первом месте / вкалывал физически / деньги в дом приносил / кормил / одевал // Принесет получку / «На /мать /распределяй / чё надо купи» // Повезет в автолавку / отоваримся там //Если не хватит / из заначки достает //А ты / бездельник /лодырь / не можешь семью обеспечить //Женился /заимел семью / вот и вкалывай // (С возмущением) А он спит до девяти часов // Под лежачий камень вода не текет //
А. Вы чё / не понимаете? Если у меня работа такая / не надо с утра ходить // Нет у нас с утра работы / нече делать //
Ф.П. Не понимаю / чё это у тебя за работа такая // Кто сына-то будет кормить? Ишь как устроился / на всем готовеньком //Не можешь семью обеспечить/ иди халтурь// ТАк все нормальные-то мужики делают// А. Не понимаете ничё / дак не лезьте// Ф.П. Дак ты чё / всё на жену свалил! Сел на нас и ножки свесил? Я ни разу не видела, чтобы вы с женой сели обсудили / чё купить / чё сделать // Чё (что) это за семья такая? Ешь всегда один / никада жену не ждешь / по три часа за столом высиживаешь //
А. Как хочу / так и ем // У вАс в семье так было /у нАс по-другому // Отец всегда поздно приходил / поэтому мать никада его не ждала / ели все отдельно //
Ф.П. Мама у тебя точно с приветом / и ты такой же / с приветом // Придурок!
А. (Машет рукой, уходит в комнату) Поводом для очередной ссоры между тещей и зятем является местонахождение последнего не на службе, а дома, в рабочий день после 10 часов утра. Ф. П. считает, что это ненормально, что для любого нормального мужика работа и семья должны быть на первом месте. Житийная установка тещи сформирована под влиянием привычного стереотипа: она родилась в советское время в трудовой крестьянской семье, получила среднее специального образование и вышла замуж за рабочего (шофер, работяга, без образования), который с утра до вечера вкалывал физически. Супруги никогда не были заняты в сфере интеллектуального труда. Муж обеспечивал семью материально (деньги в дом приносил / кормил/ одевал), доверял жене распоряжаться деньгами (На / мать /распределяй / чё надо купи //), относился к работе ответственно (Выпивал / но не было случая / чтобы на работу не вышел //) и в случае хозяйственной необходимости отдавал на семейные нужды даже то, что по праву принадлежало только ему - свою заначку (заначка 20
(прост.) - 'деньги, спрятанные, убранные от других про запас'). В семье практиковались семейные советы (сели / обсудили), на которых было принято обсуждать и решать насущные проблемы сообща.
Иной тип семейного существования сложился в интеллигентской родительской семье А.: У вАс в семье так было /у нАс по-другому //. Например, не принято было по вечерам ждать, когда соберутся все члены семьи, и совместно ужинать: Отец всегда поздно приходил / поэтому мать никада его не ждала / ели все отдельно //. Вынужденный жить в доме тещи, зять не желает следовать привычному для нее семейному укладу. Он не хочет меняться, не хочет следовать установкам, которые не были привиты ему и поэтому остаются чуждыми: ходит на работу не каждый день, зарабатывает мало, не заботится о своей семье, спит до девяти часов, ест один, никогда не ждет жену, высиживает за столом по три часа, не халтурит, не обсуждает с женой, чё купить, чё сделать. Зять демонстрирует тип поведения, с точки зрения тещи свойственный человеку несемейному, лодырю, бездельнику. Для нее неприемлемо, чтобы муж свалил на жену свои прямые обязанности: Женился / заимел семью / вот и вкалывай//. Налицо конфликт ментально-поведенческих установок членов семейного круга: основанный на национальном комплексе семейных норм и конвенциональных установок социоцен-трический подход к жизни, принятый в одной семье, вступает в противоречие с эгоцентрическим подходом, принятым в другой семье. Сформировавшийся очаг коммуникативного напряжения пульсирует и перманентно вспыхивает: как только теща сталкивается с А. и видит его отдыхающим, в ее сознании актуализируется образ аномальной ситуации: сел на нас и ножки свесил, поэтому она не может примириться с зятем. Возникает фрустрация, требующая преодоления. В речевой партии Ф. П. реализована осознанная коммуникативная установка на ссору. Стратегия ссоры структурируется коммуникативными тактиками выражения возмущения (Дак это чё такое?! Када это кончится?!), упрека (Дак ты чё / всё на жену свалил //), отрицательной оценки поведения зятя (А ты / бездельник /лодырь / не можешь семью обеспечить //) поучения (ТАк все нормальные-то мужики делают//; Под лежачий камень вода не текет //), требования (Женился / заимел семью / вот и вкалывай), осуждения (Ешь всегда один / никада жену не ждешь / по три часа за столом высиживаешь //), оскорбления (Мама у тебя точно с приветом / и ты такой же / с приветом // Придурок!).
В ситуации ссоры зять предпочитает не наступать, а защищаться. Выбор коммуникативной стратегии защиты обусловливает использование тактик объяснения (Нет у нас с утра работы / нече делать //), вызова, сопряженного с пояснением (Как хочу / так и ем // У вАс в семье так было /у нАс по-другому //; Не понимаете ничё / дак не лезьте//), наконец, отказа от общения (Уходит). Асимметричность статусно-ролевых позиций, нежелание менять существующее положение дел, которое его устраивает, интеллигентское воспитание, не позволяющее оскорблять тещу, обусловливают преимущественно рациональный характер речевых реакций А. Ссора не получает окончательного разрешения. Любой поступок А., отклоняющийся от привычного для тещи семейного уклада, провоцирует очередной виток семейного конфликта, причем инициатором ссоры выступает она. Отчуждение коммуникантов, результатом которого явился развод дочери Ф. П. и А., и окончательный разрыв отношений тещи и зятя, вызываются причинами ментально-ценностного характера.
Рассмотрим еще один семейный диалог. Коммуникативная предыстория: (С.) муж— 49 лет, слесарь, образование 9 классов; (О.) жена— 47 лет, уборщица и дворник, хозяйка квартиры, образование среднее специальное. Оба - носители просторечной культуры. Выгнанный женой по причине нежелания работать и Балтийский гуманитарный журнал. 2017. Т. 6. № 2(19)
пьянства, С. приходит домой. Супруги находятся в ссоре, но оба хотят помириться. Диалогическое взаимодействие записано присутствующим наблюдателем, знакомой О.. Для удобства анализа оно разбито на фрагменты (каждый фрагмент пронумерован).
(1) Обсуждается возможный ремонт квартиры
О. У меня квартира антикварная// Я вот так думаю / на мой век уже ниче не надо больше// Мне хватит этого// Вот так токо освежить//Мне ниче не надо //
С. Я тя просил / давай начнем ремонт в ванной // «Оставь / надо убирать там все» // Да я сам уберу // (передразнивает О.) «Нет» // Давай пластик сделаем / это на всю жись / можно зеркальный сделать / точечные светильники // (передразнивает О.) «О-о / да-а-а» //
О. Это все в деньги упирается // У нас ванна в трещинах / на ней коросты можно нашоркать //
С. Ну я и нашоркал //
О. Нече там ездить //
С. До весны накопим да и начнем // Там помазал / там помазал / и виду не будет // У меня задумка с ванны начать // Там же потолок-то все же вот так / все закручивается // <...>И все желтое-желтое // И ниче такого шибко-то низя / там же сырось (сырость) такая // По осени по весне все сыро // В кровати-то / как в луже лежишь //
О. Мне ничё не надо //
Речевые действия О. эксплицируют тактику самоукрупнения, гипертрофирование Я-темы [18, с. 136]. На это указывает цепочка личных и притяжательных местоимений в предложно-падежной форме (Я, у меня, мне, на мой (век) ). Эгоцентрическая модальность формируется за счет склонности речевого партнера «злоупотреблять правом говорящего, чрезмерно употреблять личные местоимения и ссылаться на собственный опыт, знания, т.е. подчеркивать собственную значимость» [20, с. 67]. В результате создается сигнал коммуникативного напряжения.
В реплике-реакции С. манифестируется тактика напоминания о просьбе сделать ремонт: Я тя просил / давай начнем ремонт в ванной //. Синтагматически связанная с ней тактика передразнивания имплицитно показывает застарелую обиду мужа: право принимать решение о ремонте принадлежит О. как хозяйке квартиры. Тактика конструктивного предложения наталкивается на тактики объяснения и отказа: Это все в деньги упирается//; Мне ничё не надо//. Семейное сотрудничество на почве наведения квартирного уюта осознается С. как один из способов примирения с супругой. Интенция предложения реализуется императивными конструкциями с глаголами 1-го л. мн. ч. (давай начнем, давай сделаем, накопим и сделаем), обозначающими совместное действие [17, с. 111]. Вместе с тем передразнивание относится к тем имплицитным способам отрицательного эмоционального воздействия на адресата, которые «в неявном виде содержат отрицательную оценку слов или действий собеседника» [25, с. 33], поэтому «конфликтная масса» начинает накапливаться.
Политематичность разговорного диалога [15, с. 61], «соскальзывание» одной темы разговора на другую, более конфликтогенную, способствует динамике ссоры, которая начинает набирать обороты.
(2) Обсуждается денежная тема и помощь в трудных жизненных ситуациях
С. Тебе нужны токо одни деньги //Деньги / деньги / деньги !
О. А без них никуда //
С. А никуда! Ты не поддержишь ить ни разу //
О. Я? Опять не поддержала тя?
С. Чем?
О. Ничё се // До больницы он ходил десятки у меня снимал / после больницы / «Дай опохмелиться» // Нормально?
С. Давай я те скажу / что такое десятка // Это доехать до больницы и обратно //Када тя выгнали с рабо-
ты /мы пропили с тобой все моИ деньги // О. (Смеется)
С. Это смешно / весело / анекдот // Дак я на карточку на свою / на кредитку брал сигарет и поесь (поесть)// О. Но-о //
С. И я получал // Я пришел / не мог уже идти / давление тоже было / чуть не упал-то / помнишь? Думал / «Опохмелиться? Нет / не буду» // Принес восемьсот рублей //
О. Хорошо / хорошо / Я тебе скажу // С. (передразнивает) Плохо / плохо // О. Я тя поддерживала / в «Полуфабрикатах» работала // Я как будто больше не рабатывала нигде! «Будет / все будет / все будет» // Как токо у нас будет /мы начинаем орать / «Мои деньги / давай» // С. Потому что ты меня гонишь // О. Все-все / я все поняла / несовместимость полная // Не миримся!
Диалогическое единство являет собой кульминационный момент ссоры, заканчивающийся осознанием невозможности примирения. Тема денег (Тебе нужны токо одни деньги //Деньги / деньги / деньги! - А без них никуда!) обнажает застарелые проблемы межличностных отношений коммуникантов. Многократный повтор существительного деньги воспринимается как сигнал выплеска негативной эмоциональной реакции мужа. В рамках темы происходит словесная пикировка, противонаправленные речевые действия формируются вокруг оппозиции твои деньги ^ мои деньги. Укрупнение личного вклада в решение материальных проблем одного из супругов (болезнь, временное отсутствие работы), имплицитно умаляет роль другого. Материальная причина ссоры трансформируется в этическую, о чем свидетельствует глагол поддержать в значении 'оказать помощь, содействие'. Тактика упрека (Ты не поддержишь ить ни разу //) имеет целью «побудить адресата задуматься о своем поведении, пробудить угрызения совести» [4, с. 56]. Речевые акты упрека, попрека, обвинения, самооправдания, возмущения типичны в конфликтной ситуации выяснения отношений между близкими людьми. Припоминаемые супругами коммуникативные эпизоды незаслуженного равнодушия друг к другу свидетельствуют об укоренившихся обидах. Финал диалогического единства формирует коммуникативную дисгармонию: несовместимость полная // Не миримся //.
Следующий диалогический фрагмент усиливает коммуникативную позицию С., который припоминает жене, как она обошлась с его подарком — обручальным кольцом:
(3) Обсуждается потеря обручального кольца
С. И обручалку те широкую купил / твою мечту исполнил / во всю фалангу // Ты выклянчила / и куда-то ее выбросила // Пропила или черт его знает // О. Потеряла нечаянно / ну виновата // С. Всему бараку дала перемерить // О. Это я не права // Но теперь не вернешь того времени // Это о чем говорит? Меньше пить надо //
Тактика упрека (Ты выклянчила / и куда-то ее выбросила //; Всему бараку дала перемерить //) показывает, что за поступок О., не дорожащей подарком, муж серьезно на нее обижен. Использованные ею ответные тактики самооправдания (Потеряла нечаянно//), признания вины (Ну виновата //; Это я не права //), резюмирования (Теперь не вернешь того времени//; Меньше пить надо//) способствуют временной нейтрализации коммуникативного напряжения.
Последний диалогический фрагмент показывает отсутствие общей платформы для дальнейшего примирения супругов в силу их полной несовместимости.
(4) Обсуждают музыкальные вкусы друг друга С. Я и не пил // Тут тихонечно музыку /
О. (перебивает) Не надо мне музыку слушать // Я кушать готовлю / я не люблю музыку // Мне на нервы действует // Я люблю музыку / но не ту / которую ты
слушаешь // Маккартни твое / мне это не нравится // С. А мне Санцев этот [певец] / не надо // О. А я люблю // И еще / када подпевают по-иностранному / я не понимаю / что там поется // Может / там обзывают меня // Это не люблю // Что же / если мужики приходят с работы / они сразу за музыку хватаются ? Я терплю токо на работе / а дома я не могу //Дома я «р-р-р» // С. Там ты грузишься //
О. Я на работе заведусь / а домой прихожу и сразу полкана спускаю // И все равно это не научивает меня // Потом снова так же делаю / снова я кричу //
Тема музыкальных предпочтений, невзначай инициируемая С., так же, как и тема материальной взаимопомощи супругов, способствует обострению аксиологического напряжения. Коммуникативная тактика нападки О. вновь актуализирует Я-тему: Я не люблю музыку; А я люблю; Мне на нервы действует; Я люблю музыку / но не ту / которую ты слушаешь; Маккартни твое /мне это не нравится; А мне Санцев этот / не надо; Это не люблю и под. Музыка как ментально ценностный объект приводит к дезинтеграции коммуникативных партнеров, служит источником возобновляеых ссор.
О. предстает как человек вспыльчивый, эмоционально возбудимый, о чем свидетельствуют использованный ей глагол заводиться в значении 'быстро терять самообладание, контроль над собой' [8, с. 145], фразеологизм спускать/спустить полкана в значении 'выругать, отчитать кого-л.' [16, с. 517], звукоподражательное слово р-р-р, имитирующее рычание собаки, выступающие как метаязыковые рефлексивы. Осознанная установка Терплю токо на работе / а дома не могу // Дома я «р-р-р»// показывает, что поводом к семейной ссоре для О. может стать что угодно. Речевое поведение О. подтверждает существование ментального стереотипа «Женщины склонны к ссорам». «В основе такого стереотипа лежит прямая проекция представлений о половом на поведенческое: в силу особой психологической предрасположенности женщины более склонны к ссорам и особому поведению в них» [14, с. 212]. Очевидно, что участие О. в повседневных семейных ссорах без свидетелей сопровождается повышением эмоционального градуса, криком, бранью: Я на работе заведусь / а домой прихожу и сразу полкана спускаю // И все равно это не научивает меня // Потом снова так же делаю / снова я кричу //.
В заключение приведем фрагмент конфликтного речевого взаимодействия бывших родственниц - свекрови А. И. и невестки Н. - живущих под одной крышей и вынужденно встречающихся на кухне - типично женском локусе возникновения ссор. Поводом для ссоры становится отказ бывшего мужа Н. (сына А. И.) давать деньги на содержание сына. Упреки и жалобы Н. наталкиваются на равнодушие свекрови: Ты мАть / ты чё мнЕ говоришь //. Далее происходит кульминационный момент ссоры.
Н. Слушай / я вас за людей не считаю // А. И. А я тебя ваще не считаю никак // Я тебя считаю бомжихой //
Н. А ты кто? Я када пришла к вам/у вас ни мебели/ ни хуя не было //Вы бомжи// И пыль и грязь была //
А. И. А ты прибралась/ такая засранка// Ничё не делала //
Н. Да чё ты говоришь//Я на почете была// А. И. Да правда/ дорогая / ты пришла и мебель принесла//
Н. А скажи/ твой-то чё купил? Ни тому / ни другому (о сыновьях от первого и второго браков) // Все утащил последнее из дому//
А. И. Дак ты чё мне об этом говоришь?! Н. Ничё//Дак ты кого воспитала? А. И. Вот воспитала/ не воспитала / Отвали! (Уходит из кухни)
Раздражение речевых партнеров, вызванное посто-
янным напряжением, накопленным до и после развода Н., и эмоциональной усталостью — это внутренний «детерминант, повышающий вероятность возникновения агрессии» [5, с. 186]. Ссора свекрови и невестки развивается быстро, поскольку механизм сдерживания отрицательных эмоций не работает. По данным А. Н. Кушковой, исследовавшей гендерную специфику крестьянской ссоры, область референции может значительно расширяться, захватывая все, что находится на памяти участниц ссоры [14, с. 193]. В приводимом примере коммуникантки стремятся глубоко унизить и оскорбить друг друга. Инвективные тактики содержат отрицательные оценочные средства, обидные для женщины: бомжиха - женщина 'без работы и без жилья'; 'опустившаяся, плохо одетая' [8, с. 43], засранка - 'женщина, у которой все в доме покрыто грязью и пылью, пришло в негодность', которая 'запакостила' дом, не считать за людей, т.е. 'презирать'. Наблюдается перетекание эстетических оценок в этические: неработающий / плохо работающий человек опускается, становится внешне непривлекательным. Область референции расширяется до начала совместной жизни (Я када пришла к вам / слушай /у вас ни мебели / ни хуя не было // - Да правда / дорогая / ты пришла и мебель принесла //), морального поведения бывшего мужа (твой-то чё купил? Всё утащил последнее из дому) и свекрови (Дак ты кого воспитала?).
В семейном локусе регулярно повторяются ситуации-стереотипы, которые «однозначно задают определенные тематические и жанровые шаблоны» [11, с. 252-253]. Возникающая спонтанно ссора далее может развиваться по обкатанному сценарию: реплика-повод цепляет ответную, «начинается перебранка, которая набирая обороты, развивается лавинообразно» [28, с. 510].
Подводя итоги, отметим, что причины застарелой семейной ссоры имеют ментально-ценностный характер. В основе такой ссоры лежит не доведенное до естественного гармонического разрешения противостояние членов семейного круга. Она, как заноза, ранит чувства близких людей. Непрощенные обиды формируют «тлеющие» до поры до времени точки коммуникативного напряжения. Стратегия застарелой ссоры структурируется тактиками упрека, попрека, возмущения, отрицательной оценки, обвинения, осуждения, припоминания слов оппонента и др. Препятствуя возобновлению нормальных отношений и полному примирению, застарелая ссора может перерастать в отчуждение между членами семьи, приводить к временному или полному разрыву.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Андреева Т.В. Психология современной семьи: Монография. СПб: Речь, 2005. 436 с.
2. Анохина В.С. Коммуникативный и адаптационный аспекты речевого общения в семье как в малой социальной группе: дис. ... канд. филол. н. Таганрог, 2009. 346с.
3. Борисова И.Н. Структура и динамика дискурса в потенциально конфликтной ситуации // Речевая конфликтология: Учебное пособие. СПБ: Изд-во РГУПУ им. А.И. Герцена. 2008. С.33-69.
4. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Оценочные речевые акты извне и изнутри // Логический анализ языка. Язык речевых действий. М.: Наука. 1994. С.49-59.
5. Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. СПб.: Питре, 1999. 352 с.
6. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. В поисках новых путей развития лингвострановедения: концепция рече-поведенческих тактик. М., 1999. 84 с.
7. ГолевН.Д.,ОбелюнасН.В.Лингвоконфликтология // Эффективное речевое общение (базовые компетенции): словарь-справочник. под ред. А.П. Сковородникова. Красноярск: Сиб. федер. ун-т. 2014. С.279-280.
8. Елистратов В.С. Словарь русского арго: Материалы 1980-1990 гг.: Около 9000 слов, 3000 идиоматических выражений. М.: Русские словари, 2000. 694с.
9. Живая речь уральского города: устные диало-Балтийский гуманитарный журнал. 2017. Т. 6. № 2(19)
ги и эпистолярные образцы : хрестоматия / сост. И.В. Шалина. Екатеринбург, изд-во Урал. ун-та, 2011. 360 с.
10. Карабанова О.А. Психология семейных отношений и основы семейного консультирования: Учебное пособие.М.: Гардарики, 2005. 320с.
11. Китайгородская М.В., Розанова Н.Н. Речь москвичей: коммуникативно-культурологический аспект. М., 1999. 396 с.
12. Колесов В.В., Колесова Д.В., Харитонов А.А. Словарь русской ментальности. В 2-х т. Т. 2. П—Я. С-Петербург: Златоуст, 2014. 592с.
13. Кравченко А.В. Что такое коммуникация? (очерк биокогнитивной философииязыка) // Прямая и непрямая коммуникация: сб. научных статей. Саратов: Колледж. 2003. С. 27-39.
14. Кушкова А.Н. Крестьянская ссора: опыт изучения деревенской повседневности: по материалам европейской части России второй половины XIX - начала XX века. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2016. 318 с.
15. Матвеева Т.В. Учебный словарь: Русский язык, культура речи, стилистика, риторика. М.: Флинта; Наука, 2003. 432с.
16. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русских поговорок. М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2007. 784 с.
17. Русская грамматика: ТОМ II синтаксис / АН СССР. Институт русского языка. М.: НАУКА, 1980. 717 с.
18. Рытникова Я.Т. Гармония и дисгармония в открытой семейной беседе // Русская разговорная речь как явление городской культуры. Екатеринбург. 1996. С. 94115.
19. Современный толковый словарь русского языка / Гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб.: «Норинт», 2003. 960 с.
20. Сухих С.А. Личность в коммуникативном процессе. Краснодар: ЮИМ, 2004.156 с.
21. Толковый словарь русского языка с включением сведений о происхождении слов / Отв. ред. Н.Ю. Шведова. М., 2011. 1175с.
22. Толковый словарь русского языка: Ок. 7000 сло-вар. ст.: Свыше 35000 значений: Более 70000 иллю-страт. Примеров / Под ред. Д.В. Дмитриева. М.: ООО «Издательство Астрель», 2003. 1582 с.
23. Толковый словарь русского языка. Том IV. / Под редакцией Д.Н. Ушакова. М.: ООО «Издательство АСТ», 2000. 752 с.
24. Третьякова В.С. Конфликт как феномен языка и речи // Известия Уральский государственный университет. 2003. № 27. Ст. 143-152.
25. Федосюк М.Ю. Средства отрицательного эмоционального воздействия на адресата в русской речи // Русский язык. 1992. № 153/155. Ст. 23-34.
26. Формановская Н. И. Речевое общение: коммуникативно-прагматический подход. М.: Рус. яз. 2002. 216 с.
27. Шалина И.В. Взаимодействие речевых культур в диалогическом общении: аксиологический взгляд: дис ... канд. филол. н. Екатеринбург, 1998. 204 с.
28. Шалина И.В. Вражда и согласие в повседневной кульутуре // Язык вражды и язык согласия в социокуль-туроном констексте современности: Коллективная монография. Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та. 2006. Вып. 20. Ст.489-515.
Статья поступила в редакцию 03.05.2017.
Статья принята к публикации 22.06.2017.
