CC BY
29
УДК 342.76
Защита прав несовершеннолетних в цифровом пространстве в целях противодействия терроризму*
Романовский Владислав Георгиевич, Пензенский государственный университет, кандидат юридических наук
e-mail: [email protected]
В статье рассматриваются формы государственного регулирования социальных сетей в условиях нарастания террористических угроз. Показана необходимость защиты молодежной аудитории от противоправного контента. Представлен зарубежный опыт мониторинга социальных сетей. Подчеркивается, что эффективность противодействия террористическим угрозам в цифровом пространстве зависит от взаимодействия государства с институтами гражданского общества.
Ключевые слова: интернет; социальные сети; государственное регулирование; терроризм; ограничения.
Protecting the rights of minors in the digital space in order to counter terrorism
Romanovsky Vladislav Georgievich, Penza State University, Candidate of Law
The article examines the forms of state regulation of social networks in the context of growing terrorist threats. The need to protect the youth audience from illegal content is shown. The foreign experience of monitoring social networks is presented. It is emphasized that the effectiveness of countering terrorist threats in the digital space depends on the interaction of the state with the institutions of civil society.
Key words: internet; social networks; government regulation; terrorism; restrictions.
Пандемия, объявленная в силу быстрого распространения коронавирусной инфекции, ускорила многие процессы, которые ранее обозначались как имеющие потенциал в своем развитии. Больше всего эти слова применимы к развитию цифровых технологий и их внедрению в нашу повседневную жизнь. Необходимость соблюдения социальной дистанции привела, с одной стороны, к усилению автономного существования каждого из нас, а с другой - к актуализации различных онлайн-площадок, позволяющих указанную автономию нивелировать (хотя бы в какой-то мере). Различные мессенджеры, сети стали каждодневным средством получения информации и общения.
Специфическая терминология, вытекающая из «цифрового права», активно внедряется и в юридическое пространство. Предлагаемые технологические решения ускоряют иные науки, призванные представить свою оценку внедряемых новелл. Право здесь не исключение. В обществе есть понимание недопустимости бесконтрольности интернет-пространства. Кибертехнологии осваивают не только добросовестные пользователи интернета. Преступный элемент
моментально осознал перспективы перехода в «цифровое поле»: интернет-мошенничество завоевывает все большее пространство в структуре преступности; террористические организации взяли на вооружение сетевые модели управления, осуществляя вербовку своих сторонников с помощью различных мессен-джеров; Рагк№ у многих стал ассоциироваться как платформа для наркоторговли, детской порнографии, продажи оружия.
В то же время весь мир представляет перспективы развития указанных технологий и степень их влияния на все стороны нашей социальной жизни. Цифровая экономика способствует международному торговому обмену, упрощая внешние связи субъектов предпринимательской деятельности. Упрощается допуск к государственным услугам, на иной уровень переходит транспарентность органов публичной власти. Однако открытость и размывание границ создают угрозу правам личности, прежде всего, связанным с обеспечением конфиденциальности персональных данных. На международном уровне принята Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 2013 г.
* Публикация выполнена по гранту Президента РФ для государственной поддержки молодых российских ученых кандидатов наук № МК-390.2021.2.
№ 68/167 «Право на неприкосновенность личной жизни в цифровой век», в которой подчеркивается важность соблюдения всех международных обязательств, связанных с защитой права на неприкосновенность частной жизни. В ней специально указывается, что незаконный или произвольный (фактически между этими признаками ставится знак равенства в части международных последствий) сбор личных данных представляет собой «крайне интрузивное деяние»1.
В цифровой век по ряду обстоятельств наиболее уязвимыми становятся несовершеннолетние. Во-первых, именно они активные участники информационного обмена с помощью различных интернет-платформ. В науке используется число Данбара, указывающее на ограничение количества постоянных социальных связей, которые человек может поддерживать. Причем выделяются общий и близкий круги связей. Длительное время для Homo sapiens это число ограничивалось 150-200 и 15-20 соответственно. Сейчас, как метко отмечает Т. Черниговская: «А что мы имеем сейчас, в XXI веке? Загляните в свой телефон! Я в своем увижу тысячи людей, которых так или иначе знаю, но их на самом деле больше. Наша нейронная сеть может это выдержать?»2. Приведенная проблема для несовершеннолетнего актуализируется еще и тем, что в силу возраста ребенок еще не может провести дифференциацию полезных связей.
Во-вторых, именно молодежи свойственен максимализм, повышенная требовательность к справедливости, склонность к рискованному поведению. На этом строятся многие социальные игры на основе создания альтернативной реальности - Alternate Reality Games (ARG), где главный принцип основан на девизе «this is not a game» - «это не игра» (TINAG). С учетом становления психологии несовершеннолетнего необходимо понимать, что ARG может поломать верификацию - процедуру проверки истинности знаний. ARG может использоваться в различных целях: в рекламных для продвижения продукции (как, например, игра «The Beast», нацеленная на интерес к фильму Стивена Спилберга «A.I. Artificial Intelligence» 2001 г.); создания навыков социального общежития в игровом виде (как, например, Oxenfree, сочетающая мистические элементы и вопросы выборы поведения); сочетания игры, головоломок и выполнения внешних заданий (игра The White Door).
Наиболее трагичные последствия негативного использования ARG связывают с игрой «Синий кит», в рамках которой манипулирование сознанием подростка завершалось его суицидом. Грамотное построение постепенного влияния основывалось на постоянном отсеве тех молодых людей, которые не подвержены абсолютному постороннему воздей-
1 Романовский Г. Б. Право на неприкосновенность частной жизни в конституциях, законе и юридической науке // Гражданин и право. 2016. № 4. С. 15-27.
2 Татьяна Черниговская: «Учитель - священная фигура. Это
слово пишется с большой буквы» [Электронный ресурс]. URL: https://apkpro.ru/news/detail/271._
ствию. Большой группе выдаются изначально безобидные задания, которые с переходом на следующий уровень усложняются и приобретают характер противоправного деяния. Все это маскировалось под модные квесты. Окончательный уровень, при подходе к которому ребенок, по сути, превращался в зомби, обозначался как переход в новую реальность. Его достижение связывалось с уничтожением всех следов игры и совершением акта самоубийства. По различным подсчетам число жертв «Синего кита» составляет около тысячи загубленных душ. После придания огласке российская общественность ознакомилась с таким понятием, как «группа смерти». Правовым следствием стало появление новых состав в Уголовном кодексе РФ (ст. 110.1 «Склонение к совершению самоубийства или содействие совершению самоубийства» и ст. 110.2 «Организация деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства»), хотя на необходимость криминализации деяний, направленных на побуждение к самоубийству, в российской юридической науке указывалось и ранее3.
Террористические организации взяли на вооружение ARG, используя пошаговый путь к радикализации («от нуля до героя»), когда на первых шагах сложно определить конечный результат. Так, в сети Интернет размещаются сайты с известными для молодежи логотипами. Например, в докладе немецкой организации Jugendschutz.net «Исламизм в сети» за 2018 год приводятся примеры последовательного вовлечения молодежи в салафитские организации:
- создание сайтов с привлекательной для молодежи символикой, ассоциируемой либо с популярными художественными фильмами, либо с комиксами, компьютерными играми, либо с образами киногероев. Один из сайтов, распространяющий пропагандистские ролики, использует логотип успешного художественного фильма «Marvel's The Avengers: Infinity War» («Мстители Marvel: Война бесконечности»). Подобное размещение нацелено на первичную восприимчивость и привлечение внимания к основному контенту;
- публикация видеороликов с апеллированием к известным молодежным кумирам с идеологическим объяснением их достижений. Таким образом происходит выбор целевой группы для точного донесения необходимой информации. Классическим примером пропагандистского воздействия стал видеоролик (более 50 тысяч просмотров) с комментарием боя ММА между Конором МакГрегором и Хабибом Нурмагоме-довым, в котором проводилась связь победы Хабиба с его религиозными убеждениями;
- публичные дебаты в социальных сетях с акцентированием внимания на дискриминации представителей национальных и религиозных меньшинств. Средством преодоления такой несправедливости выступает объединение «всех мусульман» и размежевание с остальным социумом;
3 Романовский Г. Б. О самоубийстве в российском праве // Вопросы правоведения. 2012. № 2. С. 125-148.
- распространение в социальных сетях и интернете символической информации, направленной на пропаганду определенных убеждений. Так, в апреле 2018 г. исламистская группа «Поколение ислама» призвала к «штурму Twitter» под хэштегом #NichtOhneMeinKopfftuch. Его цель - протест против запрета на ношение хиджабов. Молодежь целенаправленно призывалась к распространению хэштега во всех доступных социальных сетях;
- популяризация теорий заговоров - «способ восприятия реальности, основанный на идее о том, что миром правят тайные силы»1. Наибольшую известность приобрели теории о «тайном правительстве», управляющем миром, и специальной постановке террористических актов, нацеленных на отвлечение основного населения страны от актуальных социальных проблем2.
Каждый из приведенных нарративов сам по себе не содержит негативной информации, вписываясь в рамки правомерного поведения. Использование того или иного «входа» в пропагандистское поле не всегда указывает на вступление в террористическую организацию. В то же время это определенное «сито», позволяющее выявить потенциальных сторонников. Нельзя не учитывать, что первые шаги в интернете террористических организаций основывались на прямой трансляции проповедей (манифестов) своих руководителей, где Усама бен Ладен (лидер «Аль-Каиды» - запрещенной организации в Российской Федерации) или Абу Бакр аль-Багдади (лидер ИГИЛ, запрещенной организации в Российской Федерации) прямо определяли цели своих организаций, оправдывая террористические атаки и нападения на мирных граждан. В этой части мировое сообщество быстро адаптировалось к новым угрозам, сайты с такими сведениями цензурируются, блокируются и запрещаются.
Но и террористические организации подстраиваются под изменчивость обстоятельств. Все большое распространение получают небольшие видеоролики, позволяющие их быстро загрузить с любого мобильного устройства, изображения с символикой организаций, аватарки - идентификаторы сторонников, короткие посты в социальных сетях. Особое значение приобретают хэштеги, способствующие быстрому поиску необходимой информации и выявлению сторонников террористической идеологии3. Как только было выявлено использование мессенджеров для координации действий террористов и агитации сторонников, последовали значимые ограничительные меры, которые расширяются во многих странах
1 Яблоков И. Русская культура заговора: Конспирологиче-ские теории на постсоветском пространстве. М., 2020.
2 2018 Bericht. Islamismus im Netz / http://www.jugendschutz. net/fileadmin/download/pdf/Bericht_2018_Islamismus_im_ Internet.pdf.
3 Стышинский М. Джихадистская пропаганда в интернете и социальных медиа // Политическая лингвистика. 2016. № 5 (59). С. 158-164.
по настоящее время. Показательным можно считать Акт о борьбе с терроризмом и безопасности границ (Counter-Terrorism and Border Security Act, 2019)4, принятый в Великобритании в феврале 2019 г., заметно расширивший перечень противоправных действий в цифровом пространстве. Преступными стали не просто агитация и пропаганда терроризма, но и его «безрассудная поддержка», позволяющая привлекать граждан за выражение мнений в пользу террористической деятельности вне цели такого распространения информации; любое использование террористической символики в интернет-пространстве, даже если отсутствует реальное членство в запрещенной организации; просмотр цифрового контента с информацией, «которая может быть использована в террористических целях»5. Подобная инициатива вызвала критику со стороны правозащитных организаций (в частности, «Репортеры без границ» объявили закон угрозой для свободы прессы)6.
Интересна ситуация с российским мессенджером Telegram, вокруг которого в течение нескольких лет происходили юридические баталии в нашей стране. В 2017 г. заместитель Прокурора Итальянской Республики Ф. Полина в официальном докладе прямо обозначил мессенджер как рекомендуемый сторонниками исламистов для координации преступных действий7. Особенностью приложения выступает высокий уровень скорости обмена информацией с его безопасностью и сквозным шифрованием. К тому же Telegram позволяет создавать секретный чат, уничтожающий по таймеру информацию (после прочтения) у всех пользователей чата. Зарубежные исследователи признают, что Telegram сыграл важную роль в вербовке и координации террористических атак ИГИЛ в Европе»8. Несмотря на профилактическую работу администраторов, создаются в массовом порядке Telegram-каналы, быстро консолидирующие сторонников и распространяющие террористический контент. Причем «жизнь» таких каналов исчисляется всего несколькими часами. Быстрота «заливки» огромного информационного массива указывает на то, что администраторы обладают хорошим оборудо-
4 Counter-Terrorism and Border Security Act, 12th February 2019 [Электронный ресурс]. URL: http://www.legislation.gov. uk/ukpga/2019/3/contents/enacted.
5 Безрукова О. В., Капитонова Е. А., Кулешова Г. П. и др. Терроризм, права человека и демократические ценности в России и за рубежом. М., 2019.
6 Grierson J. Counter-terror bill is a threat to press freedom, say campaigners [Электронный ресурс] // The Guardian. 2018. 25 Oct. URL: https://www.theguardian.com/media/2018/ oct/25/counter-terror-bill-is-a-threat-to-press-freedom-say-campaigners.
7 Polino F. II Contrasto alle nuove Forme di Terrorismo internazionale [Электронный ресурс]. URL: http://www. magistraturaindipendente.it/il-contrasto-alle-nuove-forme-di-terrorismo-internazionale.htm.
8 Bloom М., Tiflati H., Horgan J. Navigating ISIS's Preferred Platform: Telegram // Terrorism and Political Violence. 2017. Vol. 31. № 6. Рр. 1242-1254.
ванием для хранения в электронном виде данных и их моментального размещения. Указывается, что проводимая фильтрация участников нацелена на обеспечение живучести канала. При этом считается признанным, что основные сторонники (порядка 90 %) террористических организаций не обладают глубокими познаниями в системе шифрования в интернете. Лишь чуть более 1 % используют DarkNet, зашифрованные электронные письма и иные секретные платформы1. В 2016 г. появилась информация о разработке ИГИЛ специального приложения для Android под названием «The Alwari» (некий аналог WhatsApp), но в силу уязвимости в настоящее время отсутствует информация о развитии такого «специализированного» мессенджера. Идеологи террористических организаций к тому же призывают своих сторонников использовать более открытые сети, чтобы способствовать максимальному распространению сведений о себе, вовлекая весь мир в так называемый «электронный джихад»2.
Анализ деструктивного влияния на российскую молодежь обусловил принятие определенных правил распространения информации в сети Интернет. Общие правила защиты детей от информации, пропаганды и агитации, наносящих вред их здоровью, нравственному и духовному развитию, изложены в ст. 14 Федерального закона от 24 июля 1998 г. № 124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации». Принят специальный Федеральный закон от 29 декабря 2010 г. № 436-Ф3 «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию». Отправной точкой выступает понятие информационной безопасности несовершеннолетних, достижение которой происходит на основе соответствующих принципов и запретов (статья 5)3. Перечень информации, подпадающей под установленные запреты, достаточно обширный. В нем можно найти и информацию, побуждающую к совершению действий, способных причинить вред их жизни и здоровью (что наиболее актуально в настоящее время), демонстрирующую сцены насилия, изображения сексуального характера и др.
Статья 14 Федерального закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» закрепляет особенности распространения информации посредством информационно-телекоммуникационных сетей. Однако представленные требования имеют отношение только к информации, размещаемой на сайтах, но не в социальных сетях.
1 Torres-Soriano R. The Hidden Face of Jihadist Internet Forum Management: The Case of Ansar al Muhajideen // Terrorism and Political Violence. 2016. Vol. 28. № 4. Рр. 735-749.
2 Prucha N. IS and the Jihadist Information Highway - Projecting Influence and Religious Identity via Telegram // Perspectives on Terrorism. 2016. Vol. 10. № 6. Рр. 48-58.
3 Астафичев П. А. Законодательство о защите детей от приносящей им вред информации в механизме ограничений конституционных прав граждан на информацию и доступ к культурным ценностям // Конституционное и муниципальное право. 2020. № 2. С. 17-22.
Несовершеннолетние сами становятся активными участниками межличностного общения с помощью специальных программ и приложений. С учетом того, что практически каждый гражданин, достигший примерно 8 лет, становится обладателем смартфона с доступом в интернет, отслеживание распространения запрещенной информации (или с ограниченным доступом) - достаточно сложная задача. В ряде стран действуют возрастные границы, после достижения которых возможно использование того или иного приложения. В некоторых странах до достижения 18 лет использование приложения допускается при наличии разрешения родителей или иных законных представителей. Однако подобные ограничения легко обходятся при выставлении ответа на вопрос о возрасте пользователя, поскольку проверка документов в цифровом общении не производится. В то же время подобный опыт может быть воспринят и в Российской Федерации. А обход вопроса о возрасте в случае возникновения конфликтных ситуаций может быть предъявлен законным представителям несовершеннолетнего.
Как и за рубежом, в России введение ограничений на распространение информации подвергается критике со стороны правозащитных организаций. Ее предметом в большинстве случаев (особенно имеющих политическую подоплеку) выступает не сам запрет, а возможность его использования в целях цензуры. Показательными являются ситуации в России с социальными сетями Twitter и TikTok.
В первом случае Роскомнадзор неоднократно призывал модераторов удалить запрещенный контент. В конечном итоге 2 апреля 2021 года мировой суд Таганского района г. Москвы вынес решение о наложении на компанию Twitter lnc штрафов на общую сумму 8,9 млн рублей по трем административным протоколам (ч. 2 ст. 13.41 КоАП РФ), составленным Роскомнадзором. Основанием для привлечения к ответственности стало «неудаление информации, призывающей несовершеннолетних участвовать в несанкционированных массовых мероприятиях». 19 апреля компания обжаловала постановления. По одному из дел постановление вступило в силу, но официально не опубликовано, на сайте суда есть общая ссылка «публикация запрещена», основание - ст. 15 п. 5 Федерал ьного закона от 22 декабря 2008 г. № 262-ФЗ (имеется ввиду Закон «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации»).
Общие основания для выдвижения требований провайдеру об удалении информации изложены в Федеральном законе от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». В соответствии с Федеральным законом от 30 декабря 2020 г. № 511 -ФЗ в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях появилась ст. 13.41. «Нарушение порядка ограничения доступа к информации, информационным ресурсам, доступ к которым подлежит ограничению в соответствии с законодательством Российской
Федерации об информации, информационных технологиях и о защите информации, и (или) порядка удаления указанной информации»1. Именно эта новелла и была применена к Twitter Inc. Кстати, аналогичные дела ждут своего рассмотрения (на той или иной стадии) в судах г. Москвы применительно к Facebook, Telegram, TikTok, Google. В обосновании своей позиции Роскомнадзор указывал, что в период с 2017 г. по настоящее время он направлял в Twitter Inc. более 28 тысяч требований об удалении противоправного контента. Вызывает обеспокоенность бездействие Роскомнадзора (а в релизе речь идет о пропаганде суицида и торговле наркотиками) столь длительное время, а также внезапная активность государственного органа в усложняющееся политическое время (законодательный орган страны также не торопился с внесением изменений в Кодекс РФ об административных правонарушениях). В пресс-релизе также указывается, что протоколы об административных правонарушениях составлены только по одному виду нарушений - неудаление социальной сетью контента с призывами выйти на несанкционированные про-тестные акции2. К тому же достаточно зайти на официальный паблик Роскомнадзора во Вконтакте, чтобы увидеть «красочные комментарии» пользователей, далекие от требований, установленных Роскомнадзо-ром, которые не удалены модератором3.
Это, прежде всего, показывает отсутствие технической возможности вести тотальный контроль за интернетом. Запрещенная информация может размещаться в различных контентах, а именно: на вебсайтах; форумах; интернет-магазинах; индивидуальных контентах; профилях; группах; социальных сетях; фотостоках и т. д. (это далеко не полный перечень). Внимание Роскомнадзора (как и общественности) в большинстве случаев привлечено к таким магнатам Интернета, как Facebook, Instagram, TikTok, Twitter и YouTube. Но есть различные иные программы с элементами социальной сети, которые также предусматривают размещение фото-, видеоматериалов. По таким принципам работают такие сети, как Tumblr (Тамблер), Pinterest (Пинтерест), Imgur (Имгур) и др. Их перечисление займет большой объем публикации. Они не так популярны в России, как тот же Instagram, но и у них есть значительное число пользователей.
В последнее время упреки формируются к китайской социальной сети TikTok, основными пользователями которой являются представители молодого поколения (41 % от общего числа пользователей -молодые люди в возрасте от 16 до 24 лет). А. А. Шапошников отмечает: «Проблема использования экстремистами интернет-ресурсов всегда стояла перед
1 Указания на номера дел и ссылки по движению можно найти: https://habr.com/ru/news/t/550414.
2 Жалобу Twitter на штраф за отказ удалять запрещенные данные рассмотрят 17 мая. URL: https:// iz.ru/1155348/2021-04-22/zhaIobu-twitter-na-shtraf-za-otkaz-udaIiat-zapreshchennye-dannye-rassmotriat-17-maia.
3 РКН / https://vk.com/rkn.
любыми крупными информационными компаниями. Администрация TikTok в последнее время особенно активно развивается в сфере борьбы с экстремистскими материалами на своем ресурсе, ее представители неоднократно заявляли, что, помимо огромной ответственности за персональные данные пользователей, они также отвечают за реализацию защиты психоэмоционального состояния людей, путем фильтрации загру-жаемого контента и борьбы с распространением запрещенных материалов»4.
Большинство стран понимают сложности контроля за распространяемой информацией в сети Интернет. Осуществить тотальное отслеживание невозможно, даже с использованием нейросетей и искусственного интеллекта. Деструктивные элементы подстраиваются под модели отслеживания, используя различные способы ухода от алгоритмов контроля. Вводимые запреты зачастую лишь затрудняют работу добросовестных пользователей. Даже китайская система «Золотой щит», призванная фильтровать трафик на территории Китайской Народной Республики, прекрасно обходится с помощью технологий VPN. Для американских туристов созданы специальные сайты, призванные пошагово объяснить владельцу мобильного телефона необходимость включения дополнительных настроек для открытия на территории КНР всех запрещенных социальных сетей. К тому же на подходе развитие спутникового интернета, где признанным лидером считается Илон Маск с проектом Starlink (его лозунг - «Интернет везде и всегда»). Осуществление контроля в рамках привычных технологий будет невозможным.
Выход видится в активном взаимодействии общественных институтов, самих провайдеров, модераторов социальных сетей. Выше приводился германский опыт, где действует организация Jugendschutz.net, выявляющая и систематизирующая интернет-угрозы для молодежной аудитории. Между государством и провайдерами действует Государственный договор о защите человеческого достоинства и защите молодежи в вещании и Телемедиа (Государственный договор о защите молодежных СМИ - JMStV) в версии девятнадцатого государственного договора о внесении поправок в Государственный договор о вещании (Девятнадцатый государственный договор о вещании)5. Подобные модели сорегули-рования продвигаются во всем мире, где провайдеры берут на себя добровольные обязательства по фильтрации контента. В Германии в 2017 г. принят Закон об улучшении правоприменения в социальных сетях (Netzwerkdurchsetzungsgesetz, Gesetz zur Verbesserung der Rechtsdurchsetzung in sozialen
4 Шапошников А. А. Социальная сеть TikTok как инструмент распространения идеологии терроризма и экстремизма // ОБЗОР. НЦПТИ. 2020. № 4(23). С. 35-41.
5 JMStV [Электронный ресурс]. URL: https://www.kjm-online. de/fileadmin/user_upload/Rechtsgrundlagen/Gesetze_ Staatsvertraege/JMStV_Genese/Jugendmedienschutz-
Staatsvertrag_JMStV__in_der_Fassung_des_19._RA_StV.
pdf.
Netzwerke, сокращенное название - NetzDG). Представленный закон подвергся серьезной критике, хотя некоторыми странами стал восприниматься как модельный для введения определенных ограничений для социальных сетей и иных подобных программ.
В Российской Федерации создана автономная некоммерческая организация «Национальный центр информационного противодействия терроризму и экстремизму в образовательной среде и сети Интернет»1. Многие подходы в работе совпадают с зарубежным опытом противодействия терроризму в цифровом пространстве. Однако общий курс, взятый на установление жестких запретов и применение мер ответственности, не даст долгосрочного эффекта. Интернет - иная сфера коммуникаций, регулирование которой нуждается в гибкости и отработке постоянно меняющихся подходов. Ранее противоборство многих государств с этой сферой лишь подстегнуло разработчиков к созданию новых механизмов обхода жестких регулятивных правил. В этой части технологии будут всегда на шаг впереди. Лишь тесное взаимодействие всех участников процесса, основанное на понимании необходимости решения общих задач, может представить полученный результат, что достижимо только при постоянном диалоге государства с гражданским обществом.
Библиографический список
1. Bloom М. Navigating ISIS's Preferred Platform: Telegram / М. Bloom, H. Tiflati, J. Horgan // Terrorism and Political Violence. - 2017. - Vol. 31. - № 6. - Рр. 12421254.
2. Grierson J. Counter-terror bill is a threat to press freedom, say campaigners [Электронный ресурс] // J. Grierson // The Guardian. - 2018. - 25 Oct. - URL: https://www.theguardian.com/media/2018/oct/25/ counter-terror-bill-is-a-threat-to-press-freedom-say-campaigners.
3. Polino F. II. Contrasto alle nuove Forme di Terrorismo internazionale [Электронный ресурс] // F. II. Polino. - URL: http://www.magistraturaindipendente. it/il-contrasto-alle-nuove-forme-di-terrorismo-internazionale.htm.
4. Prucha N. IS and the Jihadist Information Highway -Projecting Influence and Religious Identity via Telegram / N. Prucha // Perspectives on Terrorism. - 2016. - Vol. 10. -№ 6. - Рр. 48-58.
5. Torres-Soriano R. The Hidden Face of Jihadist Internet Forum Management: The Case of Ansar al Muhajideen / R. Torres-Soriano// Terrorism and Political Violence. - 2016. - Vol. 28-. № 4. - Рр. 735-749.
6. Астафичев П. А. Законодательство о защите детей от приносящей им вред информации в механизме ограничений конституционных прав граждан на информацию и доступ к культурным ценностям / П. А. Астафичев // Конституционное и муниципальное право. - 2020. - № 2. - С. 17-22.
1 НЦПТИ / https://ncpti.su.
7. Безрукова О. В. Терроризм, права человека и демократические ценности в России и за рубежом / О. В. Безрукова, Е. А. Капитонова, Г. П. Кулешова и др. - М.: Юрлитинформ, 2019.
8. Романовский Г. Б. О самоубийстве в российском праве / Г. Б. Романовский // Вопросы правоведения. -2012. - № 2. - С. 125-148.
9. Романовский Г. Б. Право на неприкосновенность частной жизни в конституциях, законе и юридической науке / Г. Б. Романовский // Гражданин и право. - 2016. - № 4. - С. 15-27.
10. Стышинский М. Джихадистская пропаганда в интернете и социальных медиа / М. Стышинский // Политическая лингвистика. - 2016. - № 5 (59). -С. 158-164.
11. Шапошников А. А. Социальная сеть TikTok как инструмент распространения идеологии терроризма и экстремизма / А. А .Шапошников // ОБЗОР. НЦПТИ. -2020. - № 4(23). - С. 35-41.
12. Яблоков И. Русская культура заговора. Конспи-рологические теории на постсоветском пространстве / И. Яблоков. - М., 2020.
Bibliograficheskij spisok
1. Bloom M. Navigating ISIS's Preferred Platform: Telegram / M. Bloom, H. Tiflati, J. Horgan // Terrorism and Political Violence. - 2017. - Vol. 31. - № 6. - Rr. 1242-1254.
2. Grierson J. Counter-terror bill is a threat to press freedom, say campaigners [Elektronnyj resurs] // J. Grierson // The Guardian. - 2018. - 25 Oct. - URL: https://www.theguardian.com/media/2018/oct/25/ counter-terror-bill-is-a-threat-to-press-freedom-say-campaigners.
3. Polino F. II. Contrasto alle nuove Forme di Terrorismo internazionale [Elektronnyj resurs] // F. II. Polino. - URL: http://www.magistraturaindipendente.it/il-contrasto-alle-nuove-forme-di-terrorismo-internazionale.htm.
4. Prucha N. IS and the Jihadist Information Highway -Projecting Influence and Religious Identity via Telegram / N. Prucha // Perspectives on Terrorism. - 2016. - Vol. 10. -№ 6. - Rr. 48-58.
5. Torres-Soriano R. The Hidden Face of Jihadist Internet Forum Management: The Case of Ansar al Muhajideen / R. Torres-Soriano// Terrorism and Political Violence. - 2016. - Vol. 28-. № 4. - Rr. 735-749.
6. Astafichev P. A. Zakonodatel'stvo o zashchite detej ot prinosyashchej im vred informacii v mekhanizme ogranichenij konstitucionnyh prav grazhdan na informaciyu i dostup k kul'turnym cennostyam / P. A. Astafichev // Konstitucionnoe i municipal'noe pravo. -2020. - № 2. - S. 17-22.
7. Bezrukova O. V. Terrorizm, prava cheloveka i demokraticheskie cennosti v Rossii i za rubezhom / O. V. Bezrukova, E. A. Kapitonova, G. P. Kuleshova i dr. - M.: YUrlitinform, 2019.
8. Romanovskij G. B. O samoubijstve v rossijskom prave / G. B. Romanovskij // Voprosy pravovedeniya. -2012. - № 2. - S. 125-148.
9. Romanovskij G. B. Pravo na neprikosnovennost' chastnoj zhizni v konstituciyah, zakone i yuridicheskoj nauke / G. B. Romanovskij // Grazhdanin i pravo. - 2016. -№ 4. - S. 15-27.
10. Styshinskij M. Dzhihadistskaya propaganda v internete i social'nyh media / M. Styshinskij // Politicheskaya lingvistika. - 2016. - № 5 (59). - S. 158-164.
11. SHaposhnikov A. A. Social'naya set' TikTok kak instrument rasprostraneniya ideologii terrorizma i ekstremizma / A. A .SHaposhnikov // OBZOR. NCPTI. -2020. - № 4(23). - S. 35-41.
12. YAblokov I. Russkaya kul'tura zagovora. Konspirologicheskie teorii na postsovetskom prostranstve / I. YAblokov. - M., 2020.
