CC BY
87
ЗАЩИТА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ
Л.Н, Тарасова
Кафедра международного права Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198 Москва, Россия
Статья освещает ряд вопросов международно-правовой проблематики, относящихся к использованию силовых мер с целью пресечения вопиющих нарушений прав человека.
Спустя пять десятилетий после принятия Всеобщей декларации прав человека нынешнее положение с правами человека в мире остается главным предметом озабоченности международного сообщества.
В одном из последних Годовых отчетов о работе Организации Генеральный секретарь ООН 21 сентября 2004 г. Кофи А. Аннан охарактеризовал картину состояния прав человека в современном мире как «мрачную» [2]. На волне сепаратизма, национальной и религиозной розни продолжают возникать различные экстремистские политические течения, сделавшие своим оружием насилие и террор, разжигаются все новые и новые региональные и локальные конфликты, жертвами которых становится мирное население.
Поводом для озабоченности является не только размах угроз, но и противоречивость предложений по их устранению. В этой связи мировым державам необходимо согласовать в рамках международного права легитимные и универсальные принципы защиты прав человека от массовых и систематических нарушений. При этом законодательную базу этих принципов должны составить Устав ООН, международное гуманитарное право и право прав человека.
Новые угрозы миру.
К концу XX века человечество окончательно закрыло страницу «холодной войны». С завершением идеологической конфронтации и блокового противостояния была сведена к минимуму угроза глобальной ядерной катастрофы. Тогда многие надеялись на то, что военные конфликты скоро уйдут в прошлое. Однако, как мы сегодня видим, эти ожидания не оправдались. На смену угрозе мировой ядерной войны пришли новые угрозы и вызовы. Прежде всего, речь идет о проблеме международного терроризма.
Хотя в международном праве нет общепринятого определения терроризма, обычно под ним понимается способ устрашения государств (народов) со стороны международных экстремистских националистических движений путем применения насилия или угрозы насилия [7]. Современный международный терроризм и сопряженные с ним миграция хорошо вооруженных и обученных боевиков, контрабанда оружия, незаконный оборот наркотиков, религиозный экстремизм и национализм подрывают стабильность и мир не только в отдельных странах, регионах,
но и на всей планете. Угроза международного терроризма тем более опасна в условиях, когда террористы тянутся к обладанию средствами массового уничтожения.
В представленном для обсуждения главам государств и правительств в сентябре 2005 г. докладе Генерального Секретаря ООН «При большей свободе: к развитию, безопасности и правам человека» подчеркивается, что угрозы для мира и безопасности в ХХТ веке включают не только международные войны и конфликты, но и насилие против гражданского населения, организованная преступность и оружие массового уничтожения [3].
Масштаб этих угроз возрастает под воздействием глобализации международных отношений. Глобализация резко усилила взаимозависимость государств, и региональные конфликты начали всерьез угрожать всеобщей безопасности и стабильности. В современных условиях отрицательные последствия внутригосударственных катаклизмов неминуемо затрагивают и окружающие страны. Это негативное влияние может быть как прямым, в форме непосредственной угрозы дестабилизации в результате втягивания третьих стран в конфликт, неконтролируемого исхода беженцев и потока вооружений, так и опосредованным в виде эмоционального воздействия на граждан благополучных стран. Поэтому в современном мире угроза одному представляет угрозу всем.
Как ответить на эти угрозы? К сожалению, последовательная система международно-правовых актов и инструментария практически не разработана. Но можно отметить явную тенденцию в международных отношениях к использованию силовых инструментов в целях прекращения нарушений прав человека.
Права человека и вооруженная сила.
Устав Организации Объединенных Наций прямо закрепляет принцип уважения прав человека, однако запрещает вмешиваться в дела, входящие во внутреннюю компетенцию любого государства (п. 7 ст. 2 Устава).
Вместе с тем, в современном мире происходят гуманитарные кризисы различного характера, которые в силу вопиющих нарушений прав человека требуют немедленного разрешения. И зачастую функцию урегулирования подобных ситуаций выполняет вооруженная сила.
Международное сообщество сегодня пришло к пониманию того, что имеется ряд грубых и массовых нарушений прав человека, которые, где бы они не происходили, представляют угрозу всеобщей безопасности и никогда не могут быть терпимы. Прежде всего, речь идет об истреблении людей в гражданских войнах, а также массовых убийствах, совершаемых «кровавыми» режимами.
Еще при разрешении южноафриканского конфликта, главной причиной которого явилось существование апартеида, мировые державы добивались его ликвидации, рассматривая систему расового неравенства в этой стране как чрезвычайную угрозу интересам и безопасности всего человечества.
Современный международный подход к проблеме прав человека окончательно вывел ее за рамки оговорки о внутренней компетенции. Как справедливо заметил профессор Дипломатической академии МИД С.В. Черниченко, человечество все больше осознает себя как единое целое. Если гибнет или страдает какая-либо его часть по вине властей того или иного государства, то причиняется ущерб всему человечеству, и оно, разумеется, может прибегать к необходимым, предусмотренным международным правом мерам, действуя через межгосударственные механизмы, чтобы добиться прекращения гибели или страданий этой его части [9, с. 106]. Проблема защиты прав человека становится вопросом международной безопасности.
Практика Совета Безопасности ООН признала прямой угрозой миру массовые нарушения основных прав и свобод человека во внутригосударственном конфликте, особенно когда они носят серьезный и систематический характер. Такие нарушения, как геноцид, апартеид, международный терроризм, наркоторговля, экоцид являются международными преступлениями. Указанные и подобные им преступные деяния влекут за собой меры ответственности. ООН на основании гл. VII своего Устава может и должна предпринимать действия для ликвидации этих нарушений, вплоть до силового вмешательства.
Речь уже идет даже не о праве вмешиваться, а об ответственности за защиту, лежащей на каждом члене международного сообщества, когда дело касается спасения жизни людей в странах, где совершаются массовые злодеяния [4, с. 6]. В этой связи принцип невмешательства во внутренние дела не может быть преградой для защиты граждан со стороны международного сообщества.
Законное и легитимное применение силы.
Поддержание мира и безопасности, противодействие новым угрозам в мире в значительной мере зависит от наличия общего глобального понимания того, когда применение силы является одновременно законным и легитимным.
В опубликованном в декабре 2004 г. докладе Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам, учрежденной по решению Генерального секретаря ООН, проблеме применения силы в международных отношениях отдана едва ли не центральная глава (гл. IX). В этой главе закреплены два базисных положения, которые обозначены авторами доклада как «Вопрос законности» (иными словами, правовые основания) и «Вопрос легитимности» (иными словами, моральные и политические основания).
В разделе «Вопрос законности» названы два единственных юридических основания применения силы, о которых говорит сам Устав ООН — законная самооборона (ст. 51 Устава) и превентивные и принудительные меры, предпринимаемые членами ООН по решению Совета Безопасности (ст. 5 и гл. VII Устава) или с его санкции региональными организациями (гл. VIII Устава).
В разделе «Вопрос легитимности» обозначены критерии, которые Совет Безопасности должен учитывать при рассмотрении вопроса о санкционировании применения военной силы.
Самооборона и принудительные меры по решению Совета Безопасности.
Право на самооборону узаконивает использование силы государством в случае неправомерного применения силы против него другим государством. Примером осуществления права на самооборону могут служить военные действия Кувейта и его союзников против Ирака в 1991 г.
Широкую полемику в международно-правовых кругах вызывает проблема превентивного удара в порядке самообороны в ответ на внешнюю угрозу, которая не носит непосредственного характера.
Международный суд ООН в решении по делу Никарагуа против США от 27 июня 1986 г. отметил, что право на самооборону возникает только при условии, что «соответствующее государство стало жертвой вооруженного нападения» [11, с. 103].
Вместе с тем, среди многих юристов распространена иная точка зрения. В соответствии с давно установившейся нормой обычного международного права государство, являющееся объектом угрозы, может предпринять военные действия в порядке самообороны, если угроза нападения является непосредственной, не устранимой иными средствами и соразмерной. В основе этой нормы лежат сформулированные в середине XIX столетия государственным секретарем США Д. Уэбстером
принципы необходимости и пропорциональности. Необходимость использования права на самооборону возникает тогда, когда налицо «неотложная и непреодолимая необходимость..., не оставляющая ни возможности выбора средств, ни времени на размышление»1. Сила, используемая в качестве самообороны, должна быть пропорциональна силе, используемой для нападения; в ходе самообороны «не должно совершаться никаких неразумных или чрезмерных действий, не обусловленных необходимостью» [8, с. 390]. Концепция «превентивной самообороны» получила поддержку в трудах таких известных западных юристов, как Д. Боуэтт и Л. Оппенгейм. С этой позиции выступал и Генеральный секретарь ООН. Кофи А. Аннан в своем докладе на 59-й сессии Генеральной Ассамблеи заявил, что «неминуемые угрозы полностью охватываются статьей 51 Устава ООН, которая гарантирует неотъемлемое право суверенных государств на самооборону от вооруженного нападения» [1].
Непосредственную угрозу чаще всего связывают с мобилизацией военных сил, их подготовкой к нападению. Однако в современном мире возникают ситуации, когда угроза не носит столь непосредственного характера, но ущерб, который может стать следствием угрозы, так велик, что просто опасно ждать, когда эта угроза будет реальной. В качестве такого примера часто приводится угроза действий террористов, обладающих оружием массового уничтожения [10].
Право на упреждающую самооборону прямо закреплено в Стратегии национальной безопасности США2.
Как уже отмечалось выше, система коллективной безопасности, созданная в рамках ООН, предусматривает применение силовых мер в целях поддержания или восстановления международного мира и безопасности.
Устав ООН устанавливает, что в ответ на угрозу миру, нарушение мира или акт агрессии Совет Безопасности уполномочен предпринять военные действия воздушными, морскими или сухопутными силами, если не удается поддержать или восстановить международный мир и безопасность иными средствами (ст. 42 Устава).
Проведение принудительных действий может иметь место только по решению Совета Безопасности и только под его руководством. Для осуществления военных действий под своим руководством Совет Безопасности может использовать предоставленные в его распоряжение вооруженные силы государств-членов (ст. 43 Устава), а также, где это уместно, региональные соглашения или органы (ст. 53 Устава).
Однако в стремлении применить эти четкие формулировки Устава на практике приходится сталкиваться со множеством сложных вопросов.
В частности, определенные трудности возникают в связи с так называемым правом «вето», которым наделены члены Совета Безопасности. Имеются в виду ситуации, когда налицо массовые и грубые нарушения прав человека в каком-либо государстве, но при этом в Совете Безопасности существуют разногласия по поводу принятия соответствующего решения.
В подобной ситуации некоторые правоведы предлагают расценивать отсутствие резолюции Совета Безопасности ООН об использовании силовых мер для исполнения его собственных требований в отношении поддержания международного мира и безопасности как невыполнение Советом своих обязанностей [13, с. 1543].
Вместе с тем, представляется, что непринятие Советом Безопасности решения о применении силы есть не свидетельство его бездействия, а выражение определенной позиции этого органа. Отказ Совета из-за отсутствия согласия среди его членов санкционировать применение силы — это тоже решение, основанное на Уставе ООН. Совет Безопасности не должен «штамповать» резолюции, разрешающие применить воен-
ную силу, как только это покажется необходимым какому-либо государству или группе государств. Когда это было действительно нужно, Совет Безопасности ООН принимал решения о силовых мерах в поддержку демократии и прав человека.
Санкционирование использования военной силы, например, имело место в целях восстановления суверенитета Кувейта после вторжения Ирака (1991 г.), создания надежной обстановки при проведении операций по оказанию гуманитарной помощи в Сомали (1992 г.), защиты гражданского населения в Руанде (1994 г.), восстановления власти демократически избранного правительства в Гаити (1994 г.), охраны гуманитарных операций в Албании (1997 г.), восстановления мира и безопасности в Восточном Тиморе (1999 г.).
Ряд трудностей связан с практикой ООН в области создания и применения вооруженных сил.
Статья 43 Устава ООН определяет порядок предоставления членами ООН в распоряжение Совета Безопасности необходимых вооруженных сил, помощи, средств обслуживания: на основе особого соглашения или соглашений, заключаемых Советом с государствами — членами ООН, с последующей их ратификацией по требованию Совета Безопасности, то есть на основе его решения. Согласно Уставу ООН Совет Безопасности должен решать все вопросы, связанные с созданием и применением вооруженных сил, опираясь на помощь и советы Военно-Штабного Комитета (ВШК), состоящего из начальников штабов постоянных членов Совета или их представителей (ст. 47 Устава). Однако ни 43 , ни 47 статьи Устава ООН не были применены на практике из-за разногласий между постоянными членами Совета.
Опыт проведения принудительных военных действий непосредственно международными силами, организованными самой ООН, крайне незначителен. Так, можно сослаться на операцию ООН в Конго (1960-1964 гг.).
В большинстве же случаев Совет Безопасности передавал свои полномочия на создание многонациональных сил и осуществление принудительных действий группе государств-членов. Например, Совет Безопасности уполномочил группы государств-членов на применение вооруженной силы для проведения гуманитарных операций в Сомали (1992 г.) под руководством США и в Руанде (1994 г.) под руководством Франции, а также для оказания содействия в деле восстановления демократии на Гаити (1994 г.) под руководством США. Контроль и финансирование этих операций также осуществляли государства-участники, а не Совет Безопасности.
Возникает вопрос о правомерности создания подобных многонациональных сил, берущих на себя, хотя и с разрешения Совета Безопасности, функции по поддержанию и восстановлению международного мира и безопасности. В Уставе ООН нет ни одного положения, которое бы позволяло Совету Безопасности самоустраняться от выполнения его обязанностей и делегировать свою компетенцию одному государству или группе государств, не обеспечивая сохранение своего руководства [5, с. 145]. Нормальный ход событий согласно Уставу ООН возможен был только после заключения соглашения или соглашений с членами ООН о передаче в распоряжение Совета Безопасности необходимых вооруженных сил. В этом случае не исключается согласие на готовность какой-либо державы или региональной организации под контролем Совета Безопасности и в контакте с Генеральным секретарем ООН, а также Военно-Штабным Комитетом взять на себя бремя лидерства и основной ответственности за операцию.
Критерии легитимности применения военной силы.
Применение силы в целях поддержания международного мира и безопасности должно быть не только законным, основанным на положениях Устава ООН, но и легитимным, т.е. оправданным с моральной и правовой точек зрения. Чтобы ликви-
дировать вынужденную в настоящее время искусственность и натяжки при формулировании мотивов применения силы, необходимо определить условия, при которых устранение «угрозы миру» будет правомерным.
Многие видные представители правовой и политической мысли обосновывают возможность правомерного международного вмешательства, выделяя разного рода критерии: от гуманитарных и нравственных до юридических и политико-экономических. В качестве примера можно назвать опубликованное в 1992 г. совместное заключение двух голландских неправительственных организаций — Консультативного комитета по правам человека и внешней политике и Консультативного комитета по вопросам публичного международного права [15].
В свою очередь, авторы доклада Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам обозначили пять критериев легитимности, которые Совет Безопасности должен учитывать при рассмотрении вопроса о санкционировании применения военной силы. А именно: серьезность устраняемой угрозы миру, безопасности государства или человека; нейтрализация угрозы в качестве главной цели военной операции; использование силы только как крайнее средство, когда невоенные варианты оказались/окажутся безуспешными; соразмерность применяемых военных средств масштабам угрозы; сбалансированный учет последствий силовых действий.
Рассмотрим подробнее основные критерии легитимности.
На первом месте при анализе критериев, которые позволяли бы говорить о правомерном применении силы, стоит серьезность, острота ситуации. По общепризнанному мнению (X. Лаутерпахт), внутренняя угроза будет признана серьезной и посягающей на мировую безопасность в случае наличия фактов «грубых, серьезных, широкомасштабных и длительных» нарушений «основных и фундаментальных» прав человека, вызвавших «массовые и систематические страдания» населения и совершенных «путем жестоких, варварских актов», представляющих собой преступления против человечности (геноцид или сопоставимые по масштабам массовые убийства, этнические чистки и т.д.) [12]. При этом не обязательно, что под угрозой будут находиться миллионы людей. Но наличие любой достаточно крупной группы людей, находящихся в условиях непосредственной угрозы, является дополнительным аргументом в пользу применения силы для их защиты.
Применение силы будет оправдано только при «наличии или неминуемости» подобных вопиющих нарушений прав человека. Однако как определить: считать ли угрозу явной, неминуемой? Например, насколько реальна возможность попадания оружия массового уничтожения в руки преступных террористических группировок? Эта проблема сегодня поднимается в контексте противодействия новым угрозам международной безопасности.
В середине декабря прошлого года координатор Государственного департамента США по борьбе с терроризмом Хенри Крэмптон заявил, что теракт с использованием оружия массового поражения неизбежен. Президент США Джордж Буш называет три страны — Ирак (ранее), Иран и Северную Корею — составляющими «ось зла» в мире. По утверждению администрации Президента США, правительство этих стран потворствует укрытию и финансированию международных террористов. Учитывая данные обстоятельства, Иран и Северная Корея рассматриваются американским Советом национальной безопасности как потенциальные пособники передачи опасных вооружений в руки террористов [6].
Однако следует заметить, что мнение одного государства не может служить основой для одностороннего применения силы без санкции Совета Безопасности
ООН. Кроме того, по оценке многих международных экспертов, угроза разработки и применения экстремистами оружия массового уничтожения преувеличивается.
Признание Советом Безопасности той или иной ситуации серьезной угрозой мировому порядку и как следствие его решение о применении силы должны основываться на очевидных и неоспоримых фактах, либо на проверенной, независимо подтвержденной информации.
Весьма важным критерием легитимности использования военной силы является цель военной операции. Безусловно, учитывая мощную политизацию современного мира, гуманитарные миссии не бывают лишены политической подоплеки. Однако важен доминирующий мотив. Главной целью применения силы должно быть пресечение угрозы миру и предотвращение крупномасштабных серьезных нарушений прав человека, таких как право на жизнь.
Учитывая то обстоятельство, что на практике любые военные действия сплошь и рядом чреваты самыми разрушительными последствиями, кровью и человеческими жертвами, применение силы может быть оправдано только при безуспешности попыток обращения к мирным средствам воздействия на государство, нарушающее права человека.
Действующее международное право предусматривает широкий инструментарий невооруженной реакции членов международного сообщества в случаях угрозы или существования гуманитарных кризисов. Среди них, прежде всего, можно отметить режимы санкций ООН и Европейского союза, «полевые миссии» по проверке соблюдения прав человека Верховного комиссара ООН по правам человека, Комиссии по правам человека ОБСЕ, посредническая деятельность Генерального секретаря ООН, Верховного комиссара ООН по правам человека и других высокопоставленных персон, акции по оказанию гуманитарной помощи (проводятся Красным Крестом, организациями при ООН по оказанию помощи беженцам, негосударственными организациями), деятельность международных судов и трибуналов (в том числе создание на основании принятого в 1998 г. в Риме Устава Международного уголовного суда, наделенного широкими правами по наказанию за деяния, совершенные отдельными личностями — такие, как военные преступления, геноцид и преступления против человечности). Сосредоточенность ведущейся в политикоправовых кругах дискуссии на вопросах вооруженного вмешательства с целью обеспечения соблюдения прав человека не должна сводить на второй план эти меры.
Совет Безопасности, санкционируя применение силы, должен быть абсолютно убежден в эффективности военного вмешательства и в отсутствии разумной альтернативы ему.
Традиционно в качестве условия правомерности применения вооруженной силы в международных отношениях рассматривается соразмерность военных действий и применяемых в ходе силовой операции средств масштабам угрозы. Военные действия могут предприниматься с целью защиты людей и не должны выходить за пределы их непосредственной защиты. Речь идет о пропорциональности использования силы и того риска, которому подвергается защищаемый.
Следующий важный критерий, при котором санкция на применение силы будет оправдана, — это меньшая возможность возникновения угрозы международному миру и безопасности в результате вмешательства, чем в результате продолжения нарушений прав человека, которые оно должно остановить. Неизбежными составляющими войны и послевоенного периода часто становятся смерть, разрушения и анархия. Подобные разрушительные последствия международного вмешательства не должны превышать ущерб, который был бы причинен массовым нарушением
прав человека в стране. Иными словами, необходим сбалансированный учет последствий применения силы.
Представляется, что правовое закрепление критериев легитимности применения силы могло бы обеспечить максимальную общественную поддержку решениям Совета Безопасности, а также свести к минимуму возможность осуществления отдельными государствами или региональными блоками «гуманитарного вмешательства» в обход Совета Безопасности.
Гуманитарная интервенция.
Особо следует сказать о проблеме «гуманитарного вмешательства» без санкции Совета Безопасности ООН. Разногласия между членами Совета Безопасности по поводу использования силы иногда интерпретируются как его неспособность реагировать должным образом на серьезные международные кризисы в ситуациях, когда налицо угроза международному миру и безопасности. Сторонники «гуманитарного вмешательства» утверждают, что в таком случае международное сообщество не может остаться в стороне и решение о применении силы может быть принято самостоятельно государством, группой государств или региональной организацией [14, с. 10].
Данная позиция не является некой абстрактной теорией, а отражает внешнеполитическую практику отдельных государств и региональных блоков. Такая позиция западных региональных блоков не замедлила проявиться на практике. 24 марта 1999 г. НАТО под предлогом предотвращения гуманитарной катастрофы в Косово (в адрес руководства Югославии выдвигались обвинения в осуществлении геноцида в отношении албанского населения) без санкции Совета безопасности ООН начала военную операцию на Балканах, нанеся широкомасштабные ракетно-бомбовые удары по территории Союзной Республики Югославии. Торжество силы над правом повторилось весной 2003 г. в Ираке. США и их союзники оправдывали свое вторжение в Ирак без санкции ООН необходимостью избавления иракского народа от диктаторского режима Саддама Хусейна, называя эго «гуманитарной интервенцией» (правительству Ирака вменялись нарушения гуманитарного права и преступления в отношении курдских повстанцев, а также подготовка к боевым действиям с использованием якобы имеющегося в стране оружия массового уничтожения).
Здесь необходимо отметить следующее.
Действительно, если происходят массовые и грубые нарушения прав человека в каком-либо государстве и есть основания считать, что его власти причастны к их совершению, а Совет Безопасности не предпринимает принудительных действий с целью их пресечения, ООН оказывается не на высоте положения. Никто и не отрицает, что военно-политическая структура ООН не лишена недостатков. Огсутствие у ООН на сегодняшний день отлаженного механизма (универсального порядка оперативного принятия решений) и готовых инструментов (постоянных международных воинских сил в распоряжении Совета Безопасности ООН) зачастую не дают организации своевременно и должным образом отреагировать на конфликт. Военно-политическая структура ООН, безусловно, нуждается в усовершенствовании.
Тем не менее, это не означает, что любые государства или региональные организации вправе в обход Совета Безопасности ООН начать военные действия против другого государства даже с целью пресечения преступлений в области прав человека. Законность акций «гуманитарного вмешательства» не выдерживает критики. Подобные действия будут нарушением едва ли не основных принципов международного права — принципа неприменения силы и принципа невмешательства, — которые не только представляют собой крупнейшее достижение цивилизации XX века, но и являются нормами принудительного права (jus cogens).
ООН как координирующий центр.
Глобальную систему обеспечения безопасности необходимо строить на прочной основе международной законности. Общепризнанным, координирующим центром этой системы противодействия выступает Организация Объединенных Наций. Именно она должна играть центральную роль в координации международных усилий по борьбе с новыми угрозами и вызовами. ООН имеет для этого все необходимое.
Во-первых, ООН обладает уникальной легитимностью, вытекающей из главной ответственности Совета Безопасности за поддержание международного мира.
Во-вторых, неоспоримым преимуществом ООН является ее универсальная компетенция. Государства имеют возможность включать в повестку дня как военно-политические, так и социально-экономические, гуманитарные и иные вопросы.
В-третьих, беспристрастный и коллективный характер деятельности ООН имеет особое значение в конфликтных ситуациях, отягощенных дефицитом доверия между вовлеченными сторонами.
В-четвертых, ООН обладает обширным миротворческим и антикризисным опытом, разнообразным арсеналом средств по предотвращению и пресечению угроз международной безопасности, способностью мобилизовать и скоординировать национальные условия в данной области.
В-пятых, ООН достаточно адаптивная и гибкая организация. В последние годы ведется активная работа по совершенствованию ее структуры.
Применение силы при реагировании на современные вызовы должны осуществляться в соответствии с Уставом ООН и с санкции Совета Безопасности ООН.
Нет никаких сомнений в том, что новые вызовы и угрозы требуют адекватной реакции как со стороны каждого государства, так и международного сообщества в целом. Однако цель должна состоять в том, чтобы найти такие решения, которые были бы эффективными, но не игнорировали бы положения Устава ООН о применении силы и не расшатывали основанную на них систему поддержания международного мира и безопасности.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Данная формула под названием Caroline test была введена в 1837 г. госсекретарем США Д. Уэбстером при подготовке ответа США на убийство двух пассажиров судна «Кэролайн» в результате преступного нападения вблизи канадской границы. Она также использовалась Нюрнбергским трибуналом и широко признана в американской доктрине международного права.
2. В марте текущего года Вашингтон представил обновленную версию Стратегии национальной безопасности США. Свое предисловие к тексту новой стратегии Джордж Буш открывает следующими словами: «Америка находится в состоянии войны. Это стратегия национальной безопасности военного времени, чего требует стоящий перед нами тяжелый вызов — рост терроризма, поддерживаемого агрессивной идеологией ненависти и убийства». В документе США подтверждают, что их стратегия предусматривает нанесение превентивных ударов по странам, которые представляют для них угрозу, «даже если сохраняется неопределенность в отношении времени и места нападения противника». При этом в новой стратегии делается недвусмысленное заявление о том, что «в случае необходимости» Америка «без колебаний станет действовать в одиночку» ради защиты национальных интересов и национальной безопасности, а также ради распространения демократии и прав человека на всем земном шаре, особенно в мусульманском мире. Среди направлений
интенсивной работы во внешней политике упомянуты Иран, Северная Корея, Китай, Россия, Ближний Восток.
ЛИТЕРАТУРА
1. Выступление Генерального секретаря ООН перед Генеральной Ассамблеей на 59-й сессии. 2004 г. // Док. ООН. A/59/PV.68. Нью-Йорк, 2004.
2. Доклад Генерального секретаря ООН о работе организации. 2001 г. // Док. ООН. А/56/1. Нью-Йорк, 2001.
3. Доклад Генерального Секретаря ООН. При большей свободе^к развитию, безопасности и правам человека. 2005 г. // Док. ООН. А/59/2005. Нью-Йорк, 2005.
4. Кофи А. Аннан. Проблема вмешательства. — Нью-Йорк, 1999.
5. Кривчикова Э.С. Международные организации и применение силы: международно-правовые аспекты // Мир и Россия на пороге XXI века. — М., 2001.
6. Ридел Б. Предотвращение распространения опасных вооружений в Ирак и Иран // Внешняя политика США (Электронный журнал). — 1999. — Т.4. № 2.
7. Война и мир в терминах и определениях: Словарь / Ред. Д. Рогозин. — М., 2004.
8. Хайд Ч. Ч. Международное право, его понимание и применение Соединенными Штатами Америки. В 5 т. — Т.1. — М., 1950.
9. Черниченко С.В. Операция НАТО в Югославии и международное право // Международная жизнь. — 1999. — № 11.
10. Franck Thomas. Terrorism and the right of Selfe-Defense 11 American journal of international law. — 2001. — Vol. 95. October.
11. Case concerning Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua (Nicaragua v. United States of America) // I.C.J. Rep. — 1986.
12. Lauterpacht H. International Law and Human Rights. — L., 1950.
13. Murase Shinaya. The Relationship Between the UN Charter and General International Law Regarding Non-Use of Force // Liber Amicorum Judge Shigeru Oda. Edited by Nisuke Ando. Kluwer Law International. — 2002. — Vol. 2.
14. Reisman M. The emperor has no clothes. Article 2(4) and the use of force the in contemporary international law // United Nations for a better world. — N.D., 1986.
15. The use of force for Humanitarian Purposes. Enforcement Action for Humanitarian Purposes and Humanitarian Intervention. Advisory committee on Human Rights and Foreign Policy and Advisory committee on Issues of Public international law. Report 15. The Hague. 17 June 1992.
DEFENSE OF HUMAN RIGHTS AND THE USE OF FORCE IN INTERNATIONAL LAW
L.N. Tarasova
The Department of International Law Russian People’s Friendship University Miklukho-Maklaya St., 6, 117198 Moscow, Russia
The article is dedicated to some international law problems, concerned the use of force in order to stop gross violations of human rights.
