Зарождение афро-американской литературы: необходимость возникновения и истоки Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

ЗАРОЖДЕНИЕ АФРО-АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: НЕОБХОДИМОСТЬ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И ИСТОКИ

Сапожникова Ю.Л.

Когда первых африканцев привезли в Америку, за ними еще не был закреплен статус раба, то есть первоначально прямой зависимости между расой и принудительным трудом не существовало. Негры, подобно обнищавшим европейским эмигрантам, поступали в услужение на несколько лет, но затем, отработав определенный срок, могли получить свободу. И лишь к концу XVII века статус раба стал закрепляться за выходцами с черного континента. С этого момента темнокожие прибывали в колонии уже в статусе раба, так, например, в Виргинии это было закреплено законодательно Черным кодексом уже к 1705 году [3]. Таким образом, в сознании белых колонистов стала формироваться прямая связь между цветом кожи и положением раба.

Но белое население колоний все-таки было христианами, и им необходимо было найти некий компромисс между своими верованиями и жестокой практикой рабовладения, которая абсолютно противоречила всем христианским нормам. Сначала обратились к символике цвета. Черный цвет кожи воспринимался европейцами как знак испорченности, зла, порока, в то время как белый цвет символизировал чистоту, непорочность, добро и святость. Первые колонисты активно поддерживали и распространяли такую трактовку цвета, тем самым, по словам У. Джордана, превращая негров в “воплощение дьявола - без бога, закона, религии” [10, с. 75].

Религия тоже пришла на помощь в создании нужного для рабовладельцев идеологического аппарата. Вспомнили Книгу Моисея и историю Хама, который, увидев наготу отца своего, рас-

сказал об этом своим братьям. Когда же отец узнал об этом поступке сына, то проклял он отпрыска своего сына, сказав, что тот будет служить рабом у братьев своих [1]. Этот отрывок из Библии рассматривался как еще одно оправдание статуса негров, ведь в трех сыновьях Ноя видели прародителей трех рас, и по всеобщему убеждению негры происходили от Хама.

В конце XVIII века религиозные оправдания уже не были такими убедительными, поэтому на поддержку идеологии рабовладения пришла наука. Стало возникать множество теорий о неполноценности негра. Началось все с голландского врача Питера Кампера, который проводил антропометрические измерения людей и человекообразных обезьян. Он разработал новый критерий измерений, так называемый лицевой угол, и заявил, что по этому критерию представители негроидной расы ближе к обезьянам, чем к европейцам. Английский врач Чарльз Уайт изучал скелеты и черепа африканцев и европейцев и сделал вывод, что последние превосходят первых не только в уровне физического развития, но и в умственном отношении [1]. Американский философ Томас Дьюи утверждал, что у негра интеллект ребенка, и он не может использовать свободу разумно [6]. Подобного рода теории продолжали возникать вплоть до конца XIX века. Густав Лебон в своей работе “Психологические основы эволюции народов” выделил четыре расы: примитивные, низшие, средние и высшие, при этом темнокожих он относил к низшей расе, а индоевропейцев к высшей [7].

Таким образом, благодаря активно работающему идеологическому аппарату, негры представали в сознании бе-

© Сапожникова Ю.Л., 2009

лого населения колоний как не люди, а, если и люди, то неполноценные, поэтому единственно подходящей участью для них было служить высшей расе. И хотя сейчас в это трудно поверить, но этот стереотип настолько прочно укрепился в сознании людей, что аболиционисты считали одной из своих главных задач доказать белым американцам, что негры - тоже люди (их лозунг так и звучал: “негр - тоже человек”).

Вооружившись научными теориями о неполноценности темнокожих, проповедники-южане стали изображать рабство как “форму библейской патриархальной семьи” [3, с. 250], в которой “родители” (хозяева) неустанно пекутся о неприспособленных к жизни “детях” (рабах).

Единственной возможностью для выходцев из Африки и их потомков изменить отношение к себе было доказать собственную полноценность и человечность. К XIX веку под влиянием идей Канта, Гегеля и Юма мерилом человечности стал считаться разум, способность к размышлению, а литература превратилась в овеществленное олицетворение этого разума, поэтому, чтобы заставить белых поверить в человечность негров, последние должны были начать создавать письменные тексты [12].

Казалось бы, негры были обречены на вечное невежество, так как в большинстве штатов был принят закон о запрете обучения рабов грамоте, но различными путями считанным единицам темнокожих удавалось приобщиться к ней. Первые негритянские поэты (Люси Терри, Джупитер Хэммон, Филис Уитли) были немногочисленны и в основном могли лишь подражать знакомым им образцам англоязычной поэзии [5]. Эти первые неуверенные опыты рассматривались апологетами рабства как еще одно неопровержимое доказательство неполноценности темнокожих. Так, например, составитель “Декларации независимости” Томас Джефферсон резко критиковал поэзию Ф. Уитли и считал, что негры не обладают поэтическим талантом [11].

На самом деле темнокожие рабы, которых привозили из Африки, облада-

ли самобытной высокой культурой, но по прибытии в Америку они лишались рода и племени и, соответственно, культурной памяти, так как работорговцы, боясь восстаний и мятежей, разделяли людей из одного племени и отправляли их на разные плантации. Таким образом, на одной плантации чаще всего оказывались негры, захваченные в разных частях Африки и часто даже не понимавшие друг друга, они оказывались в чуждой культурной и языковой среде, к которой нужно было каким-то образом приспосабливаться, при этом хозяева старались всячески уничтожить культурный багаж рабов, запрещая им поклоняться своим богам, выполнять свои ритуалы и так далее [2]. Все же африканское наследие сохранилось в Америке в системе африканизмов, которые охватывали все сферы: семейную, религиозную, языковую, искусство и фольклор [5].

В семейной сфере для африканцев было характерно почитание предков, что отразилось в культе маски, которая являлась символом предков. В Африке маска была одним из самых почитаемых священных предметов [8]. Согласно африканским поверьям, она наделяла своего обладателя необыкновенной силой и давала право на общение с потусторонним миром, то есть давала господствующее положение в обществе [4].

Отношение к женщине в африканских племенах было неоднозначным: несмотря на то, что женщины выполняли большую часть работ и дома и в поле, они все же считались неравными мужчинам, а стремление женщин бороться с таким отношением наталкивалось на осуждение. Мужчины начинали обвинять женщин во всех грехах, ставили под вопрос ее моральный облик, чтобы доказать свою правоту. Во многих пословицах отражено такое восприятие женщины, например, “Тот, кто не хочет болтливой жены, должен оставаться холостяком” [4, с. 84]. Но, с другой стороны, женщина-мать почиталась безмерно, с ней были связаны все самые светлые и теплые чувства. В этом случае тональность пословиц сразу менялась: “Мать пришла, голод

исчез” [4, с. 85]. Оскорбление матери считалось самым страшным преступлением.

В религиозной сфере царила традиция “танцующей религии”, при этом танцы сопровождались игрой на барабанах. Таким образом африканцы пытались взывать к богам, например, с просьбами о дожде. В традиционных африканских религиях не существовало идеи первородного греха, поэтому это была жизнеутверждающая вера, согласно которой грех сводился к минимуму, а на первое место выводилась праздничная радость жизни. Религия находила свое отражение в различных ритуалах, например, существовали ритуалы, проводимые для освещения земли. Специальные церемониальные котлы, наделенные сверхъестественной защитой, ставились на землю и переворачивались вверх дном [9].

Самым почитаемым божеством в мифологии был Эшу, Элегба, Элегба-ра, или Легба (в различных племенах). Он считался посланником богов и посредником между богами и людьми. В нем соединены мужские и женские черты, которые сосуществуют на равных правах [13]. Из-за своей роли посредника он был вынужден постоянно путешествовать между мирами, поэтому его образ напрямую связан с пространственными представлениями, и во многих мифах отмечается его вездесущесть, умение находиться во многих местах одновременно. Второй отличительной чертой божества была его контрастная, двойственная натура, которая проявлялась в его склонности к крайностям, готовности сеять как добро, так и зло. Но чаще всего для его поведения было характерным бросать вызов существующей власти и ломать заведенные порядки. Он смеялся и даже издевался над людьми, которые его раздражали [4]. В народной культуре миф всегда существовал в форме повествования, поэтому рассказы о проделках Эшу передавались из уст в уста.

Свое понимание мироздания и его основ африканцы закрепили в мифологии и фольклоре. Практически повсюду в Африке люди верили в привидения и в то, что мертвые могут являться к жи-

вым в виде духов, и эти поверья были отражены во многих мифах [9].

Африканцы полагали, что в мире царит принцип двоичности: весь мир состоит из противоположностей. Такая числовая модель закрепилась в основе большинства африканских сказок, в которых герои противопоставлялись друг другу, тем самым и в сказочном мире проявлялась одна из важнейших закономерностей жизни земной. Наряду с героями противопоставлялись и две сферы повествования: реальная и волшебная.

Во многих африканских сказках встречается тип “хитреца” (трикстера). Чаще всего это сказки о животных. Трикстер выступал в разных обличьях (черепахи, паука, зайца и тому подобного), но всегда отбирались самые слабые и беспомощные животные. В таких сказках слабый одерживает победу над сильным в час испытания, его мудрость, находчивость и ловкость торжествуют над силой и могуществом. Таким образом, в фольклоре выражался протест против племенной иерархии, и воспевались личность, ее ум, способности и вольнолюбие. Образ нарушителя спокойствия наделялся следующими чертами - внешней слабостью и внутренней силой [4].

Наряду с фольклором в традиционных королевствах Африки процветала и поэзия. При дворах проводились представления, на которых выступали певцы и поэты, и каждый африканский артист во время выступления взаимодействовал с аудиторией в системе “зов-и-ответ”. По словам Рут Финнеган, участие публики в представлении не ограничивалось лишь молчаливым выслушиванием выступавшего, она могла вмешиваться в представление со своими добавлениями, вопросами или даже критикой. “Выступление артиста из племени йорубов внимательно слушают другие присутствующие эксперты, и, если кто-то из них думает, что выступающий сделал ошибку, он вмешивается... Артист пытается защитить себя, утверждая, что знает, что делает, либо требуя уважения к себе. Эта возможность объяснения и вызова со стороны слушающих, а также влия-

ние этой практики на само представление и являются одним из основных отличий между устными и письменными произведениями” [14, с. 30].

Подобного рода практика взаимодействия рассказчиков и аудитории существовала не только при дворах, но и в обычной жизни людей: во время религиозных служб, чтения стихов, песнопений.

Таким образом, сохранив описанные элементы африканской культуры и обращаясь к ним в повседневной жизни и творчестве, рабы могли хотя бы частично сохранить собственную идентичность и зародить литературу, которую белые колонисты не могли бы обвинить в простом подражательстве.

Литература

1. Абрамова С.Ю. Африка: четыре столетия работорговли. М., 1992.

2. Африканцы в странах Америки: негритянский компонент в формировании наций Западного полушария / Отв. ред. Э.Л. Нитобург. М., 1987.

3. Бурстин Д. Американцы: Национальный опыт/ Пер. с англ. М., 1993.

4. Иорданский В.Б. Звери, люди, боги. Очерки африканской мифологии. М., 1991.

5. История литературы США. Литература колониального периода и эпохи

Войны за независимость XVII - XVIII вв. М., 1997.Т. 1.

6. Лаврухин А.В. Проблемы жанрово-стилевого своеобразия “Нарратива” Фредерика Дугласа (1845). К вопросу о становлении литературы “Черной Америки”. Дис. ... канд. филол. наук. Орехово-Зуево, 1998.

7. Малахов В. “Скромное обаяние расизма” и другие статьи. М., 2001.

8. Мириманов В.Б. Искусство и миф. Центральный образ картины мира. М., 1997.

9. Нитобург Э.Л. Церковь афроамериканцев в США. М., 1995.

10. Пискун Е.В. Мультикультура-лизм США и культура афроамериканцев (Т. Моррисон, Э. Уокер). Дис. ... канд. филол. наук.М., 2001.

11. Чаковский С.А. Афро-американцы и литература США (Об идейно-художественной специфике литературы американских негров). Дис. ... канд. филол. наук. М., 1983.

12. Fishburn K. The Problem of Embodiment in Early African American Narrative. Westport, Conn., 1997.

13. Gates H. L. Jr. Figures in Black: Words, Signs, and the “Racial” Self. NY, 1987.

14. Kraft M. The African Continuum and Contemporary African American Women Writers. Frankfurt am Mein, NY, 1995.

ЯЗЫКОВОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ ГЕРМАНИИ (О НЕСОВПАДЕНИЯХ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОЙ ФИКСАЦИИ ИДЕОЛОГИЧЕСКИ РЕЛЕВАНТНОЙ ЛЕКСИКИ ГДР В ОБЩЕГЕРМАНСКОМ СЛОВАРЕ)

Катаева С.Г.

Входе демократических преобразований в ГДР в конце 80-х годов и последовавшего объединения Германии произошли глобальные общественно-политические изменения, которые затронули все сферы общественной жизни, но особенно ярко проявились в области идеологии, политики, экономики, госу-

© Катаева С.Г., 2009

дарственного и социального устройства общества, общественных организаций. Основным направлением языкового развития немецкого политического языка этого периода стало “языковое объединение” Восточной и Западной Германии, в ходе которого произошли кардинальные процессы архаизации, переоценки и