ЗАРАСТАНИЕ ЗЕМЕЛЬ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО НАЗНАЧЕНИЯ ДРЕВЕСНОЙ РАСТИТЕЛЬНОСТЬЮ: МАСШТАБЫ, ПРИЧИНЫ, ПУТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ. ОБЗОР Текст научной статьи по специальности «Биологические науки»

DOI 10.31509/2658-607x-202363-131 УДК 630*233:630*5

ЗАРАСТАНИЕ ЗЕМЕЛЬ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО НАЗНАЧЕНИЯ ДРЕВЕСНОИ РАСТИТЕЛЬНОСТЬЮ: МАСШТАБЫ, ПРИЧИНЫ, ПУТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ. ОБЗОР

© 2023 г. Д. В. Гичан *, Д. Н. Тебенькова

Центр по проблемам экологии и продуктивности лесов РАН Россия, 117997, Москва, ул. Профсоюзная, 84/32, стр. 14

* E-mail: DmitriiGichan@yandex.ru

Поступила в редакцию 11.08.2023

После рецензирования: 15.09.2023 Принята к печати: 18.09.2023

В статье представлен обзор россииских и зарубежных работ, посвященных количественным оценкам зарастания древесно-кустарниковои растительностью сельскохозяиственных земель и возможным путям их использования. Особое внимание уделяется анализу причин выбытия земель из пользования и проблемам законодательства, ограничивающим предоставление таких участков для лесовыращивания на территории России. По разным оценкам площадь заброшенных сельскохозяиственных угодии в мире варьирует от 150 до 472 млн га, в России — от 33 до 100 млн га. При этом отмечается тренд к увеличению площади таких земель. Скорость, с которои увеличиваются площади заброшенных сельскохозяйственных земель, в среднем составляет около 1% в год. Она может различаться во времени, а также зависеть от региона. Основные группы факторов, способствующие образованию таких территории: социальные, экономические, экологические, ландшафтные и исторические. Наиболее перспективно вовлечение таких земель в лесоклиматическую деятельность, особенно для агролесоводства. Это связано с мультипликативным эффектом, с однои стороны, от получения лесных товаров, в т. ч. биоэнергетических, и, с другои стороны, услуг от использования в растениеводческои или ско-товодческои деятельности. В настоящее время в России нет законодательнои основы, разрешающеи лесоразведение на землях сельскохозяиственного назначения, за исключением полезащитных насаждении, несмотря на активную позицию заинтересованных организации и структур власти, поэтому необходима ее разработка.

Ключевые слова: земли сельскохозяйственного назначения, зарастание, факторы зарастания, лесоклиматический проект

Общепризнанная проблема изменения климата стимулирует интерес к изучению потенциала лесных экосистем к поглощению и хранению парниковых газов, включая поиск направлении компенсации

выбросов с использованием древесных растении. Так, новая лесная стратегия Ев-ропеиского союза до 2030 г. направлена на посадку дополнительных трех миллиардов деревьев на нелесных землях для

достижения целей Европейского союза в области биоразнообразия, а также сокращения выбросов парниковых газов минимум на 55% к 2030 году (Новая лесная стратегия ..., 2021). Россия также взяла обязательства по 70%-ому снижению от уровня 1990 г. выбросов парниковых газов (Парижское соглашение, 2015). В соответствии со Стратегиеи низкоуглеродного развития РФ (Новая лесная стратегия ..., 2021), чтобы стать углеродно-неитраль-нои к 2060 г., Россия должна компенсировать 1.1 млрд т выбросов СО2.

В качестве одного из важнеиших пу-теи для достижения целеи адаптации к изменению климата признаются лесоклиматические проекты. Рациональная организация таких проектов помимо климатических выгод может способствовать поддержанию биоразнообразия, улучшению защитных функции лесов, повышению экономическои эффективности лесного сектора, развитию местнои экономики (Лесоклиматические проекты ..., 2021). Научное сообщество признает использование заброшенных земель сельскохозяи-ственного (далее — с.-х.) назначения для лесоразведения одним из перспективных видов лесоклиматических проектов. Обоснованием для использования таких территории являются: низкая базовая линия, значительные площади этих территории, а также их мультипликативный эффект, способныи приносить выгоды для экономики и сохранения окружающеи среды (Резолюция ..., 2021). Актуальность вовле-

чения заброшенных с.-х. земель в лесоклиматическую деятельность обусловлена также подписанием «Декларации Глазго о лесах и землепользовании» (Юргенс, Турбина, 2022). Присоединившиеся к Декларации страны, в том числе Россия, в качестве ключевого направления по сохранению и восстановлению лесов обозначили переход к устоичивому землепользованию, для которого при необходимости должны быть скорректированы национальные с.-х. стратегии и программы. Тем не менее важ-нои проблемои остается отсутствие учета вклада древеснои растительности таких лесов в национальные и глобальныи бюджет углерода (Zomer et al., 2016). Поэтому оценки площадеи заброшенных и зарастающих древесно-кустарниковои растительностью с.-х. земель и анализ факторов их формирования приобретают особую значимость для понимания углерододепонирующего потенциала таких территории и возможных путеи их вовлечения в лесоклиматическую деятельность.

В настоящее время оценки площадеи заброшенных с.-х. земель, состава и структуры формирующеися на них растительности в глобальном масштабе затруднены различиями в методах измерения (Subedi et al., 2021), факторы их формирования могут значительно отличаться, поэтому должны рассматриваться индивидуально. Оценки также затруднены в связи разным толкованием термина заброшенных с.-х. земель у различных групп исследователеи (Haddaway et al., 2013). Классическим опре-

делением заброшенности является прекращение сельскохозяйственной деятельности на даннои территории (Pointereau et al., 2008). Заброшенность с.-х. земель может быть окончательно^ неполнои, скрытои или повторяющеися, и она представляет собои снижение интенсивности с.-х. деятельности с течением времени (Prishchepov et al., 2021). Продовольственная и сельскохозяиственная организация Объединенных Нации (ФАО) под забрасыванием с.-х. земель подразумевает прекращение ведения с.-х. деятельности на земельном участке с.-х. назначения в течение короткого или продолжительного периода времени, а также пассивное использование такого участка, начало процессов сукцессии (Land Abandonment ..., 2011; Terres et al., 2013; Analysis of land ..., 2023). Постановление Правительства РФ от 18.09.2020 № 1482 «О признаках неиспользования земельных участков из земель сельско-хозяиственного назначения» определяет заброшенные с.-х. земли как территорию, на которои не меньше 50% площади заросло сорняками, а на оставшеися части деятельность не ведется, или территория используется не более чем на 25%. В соответствии с ФЗ от 24.07.2002 № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяиствен-ного назначения» земли с.-х. назначения признаются неиспользуемыми и изымаются, если данныи участок не используется в течение трех и более лет подряд.

При анализе потенциального использования таких территории в лесоклимати-

ческих проектах необходим комплексныи подход, учитывающии альтернативные виды использования заброшенных с.-х. земель, и подбор наиболее рациональных из них. Такои подход является основои организации оптимизированного лесного хозяиства как для бережного отношения к природным ресурсам, так и для создания синергии с другими областями экономики, связанными с лесами (Kauppi et al., 2018).

Цель настоящеи статьи — обсудить оценки зарастания с.-х. земель, причины прекращения ведения с.-х. деятельности, существующие направления вовлечения таких земель в лесоклиматическую деятельность.

МИРОВЫЕ ОЦЕНКИ ЗАРАСТАНИЯ ЗЕМЕЛЬ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОГО НАЗНАЧЕНИЯ

Тренд сокращения площадеи с.-х. уго-дии c их последующим зарастанием носит глобальньш характер. Количество заброшенных с.-х. земель во всем мире в период с 1700 по 1992 гг. оценивается в 150 млн га (Ramankutty, Foley, 1999). В работе Дж. Кэмпбелла с соавторами площадь заброшенных с.-х. угодии оценивается в 385-472 млн га (Campbell et al., 2008). В течение XX в. наибольшее количество с.-х. земель было заброшено в Севернои Америке, бывшем Советском Союзе и Южнои Азии, за которыми следуют Европа, Южная Америка и Китаи (Cramer et al., 2007).

120‘W

60‘W

60°Е

120°Е

10 15 20

Доля заброшенных с/х земель, %

Рисунок 1. Динамика площади лесов на заброшенных с.-х. землях (Gvein et al., 2023)

60°N

30“N

30°S

98

млн. ra

60°N

30°N

30’S

161

млн. ra

В работе М. Гвейна с соавторами (Gvein et al., 2023) проведена глобальная оценка площади заброшенных с.-х. земель с 1992 по 2018 гг. на основании материалов дистанционного зондирования земли (ДЗЗ). Общая площадь заброшенных с.-х. земель оценивается в 98 млн га (рис. 1, а). Отмечается рост темпов оставления пахотных земель с 3.6 млн га год-1 в период с 1992 по 2015 гг. до 4.8 млн га год-1 в период с 2015 по 2018 гг. По прогнозу авторов, к 2050 г.

площадь таких земель может увеличиться до 168 млн га (рис. 1, б).

Сокращение площади с.-х. земель не всегда сопровождается оставлением участков. Бывают ситуации, когда изъятие с.-х. земель производится для нужд индустрии, и впоследствии на данных территориях возникают объекты инфраструктуры. Однако в своеи работе Д. И. Люри и др. (2010) подчеркивают, что влияние изъятия с.-х. земель для строительства за период с 1961

по 2000 гг. значимо для малого количество стран, например таких, как Япония, Индия, Нидерланды, Бельгия, Германия.

В горных районах Китая в течение первого десятилетия XXI в. выбыло из с.-х. пользования около 28% пахотных земель (Subedi et al., 2021). В частности, с 2000 по 2003 гг. площадь заброшенных с.-х. земель, заросших леснои растительностью, по всему Китаю увеличилась на 1.41 млн га. (Liu et al., 2010). На заброшенных с.-х. землях северного Китая общеи площадью 72.48 тыс. га в период с 2003 по 2013 гг. на 20% территории наблюдались процессы формирования лесов на разных сукцес-сионных стадиях. За этот же период сомкнутые леса сформировались на площади 7.92 тыс. га (Wang et al., 2015).

По оценкам, сделанным на основе данных ДЗЗ, в период с 2002 по 2017 гг. доля заброшенных с.-х. земель от площади возделываемых в 2000 г. по всеи территории Китая в среднем составляла 5% (8.47 млн. га). При этом наименьшая доля приходилась на 2002 г. — 3.7%, наибольшая на 2015 г. — 6.8% (Zhu et al., 2021). Примерно для двадцати из тридцати четырех основных с.-х. раионов Китая наблюдается тенденция к сокращению использования территории, включая некоторые из основных раионов производства зерна, такие как Северо-Ки-таиская равнина, среднее и нижнее течение реки Янцзы (Zhu et al., 2021).

Следует отметить, что в Китае процесс формирования леса на заброшенных с.-х. землях зачастую не носит стихииныи ха-

рактер, а является агролесоводственным мероприятием. Этому способствует ряд государственных программ. Например, в период с 2000 по 2020 гг. во Внутреннеи Монголии, одном из регионов с наиболее сильным опустыниванием и деградациеи земель в Китае, реализованы такие проекты по восстановлению земель, как Пекинско-Тяньцзиньская программа контроля источников песка, Программа развития трех северных защитных полос, Программа сохранения почвы и воды, Программа природных заповедников и Программа «Зерно для зеленых», которая на сегод-няшнии день является крупнеишеи схе-мои восстановления окружающеи среды и программои развития сельских раио-нов в мире (Wuyun et al., 2022). Программа «Зерно для зеленых» нацелена на преобразование низкоурожаиных пахотных земель на склонах, земель с сильным опустыниванием, эродированием или с засолением почвы в лесные путем посадки деревьев. В результате такого изменения с 2000 по 2018 гг. в агро-пастбищном экотоне северного Китая было восстановлено около 700 тыс. га лесных угодии, а провинция Шэньси показала лучшие результаты в восстановлении растительности. Здесь растительныи покров на территориях, охваченных этим проектом, увеличился с 29.7% в 1998 г. до 42.2% в 2005 г. (Cao et al., 2009) и до 45% в 2018 г. (почти 660 тыс. га) (Pei et al., 2021). Значительно увеличилась площадь покрытия растительностью Лессового плато — с 31.6% до 59.6% в период

с 1999 по 2013 гг. (Zhao et al., 2023). Подсчитано, что вовлечение в эту программу 1% территории, где планируется увеличение площади лесов и сокращение доли маргинальных с.-х. земель, приведет к увеличению валовои первичнои продукции на 0.26% (Qiu, Peng, 2022).

В тропических странах, таких как Бразилия, Перу, Пуэрто-Рико, были сведены значительные площади малонарушенных лесов при использовании системы подсечно-огневого земледелия. Рубка леса в совокупности с различнои историеи землепользования участками, разными методами управления земельными ресурсами и с различными биофизическими характеристиками экосистем (например, плодородие почвы) создает динамичную ландшафтную мозаику, состоящую из остатков зрелых и вторичных лесных участков разного возраста и истории нарушении (Kammesheidt, 2002; Rozendaal et al., 2019). Доля вторичных лесов в тропических странах достигает 40% от общеи площади лесов, а темпы их формирования составляют около 9 млн га год-1 (Brown, Lugo, 1990). В горных раионах юга Коста-Рики доля лесов различных сукцессионных стадии на заброшенных с.-х. землях составляет 32%, или 13.44 тыс. га (Helmer et al., 2000). В Пуэрто-Рико в течение десятилетия начиная с 1980 г. площадь заброшенных с.-х. земель, покрытых леснои растительностью, увеличилась на 25 тыс. га и достигла в общеи сложности 143 тыс. га. Большая часть этих территории — заброшенные

кофеиные плантации (Lugo, Helmer, 2004). В Колумбии на шести ландшафтах, включающих центральныи (Магдалена) и вос-точньш (Ориноко, Амазонка и Кататумбо) регионы Колумбии, за последние 30-60 лет было вырублено 71.8% площади первичных зрелых лесов (Etter et al., 2005). Проведение рубок обусловлено потребностью в новых с.-х. землях, т.к. состояние имеющегося земельного фонда со временем ухудшается из-за чрезмерного выпаса скота и уплотнения почвы, что впоследствии приводит к оставлению участков и восстановлению на них леса. На этои территории сформировалась мозаика леса на различных стадиях восстановления.

Данные ДЗЗ показали, что общая площадь заброшенных с.-х. земель на территории Европы составляет 128.7 млн га, формирование большеи части которых связано с распадом СССР (Estel et al., 2015). В период с 2001 по 2012 гг. заброшено около 7.6 млн га главным образом в Восточ-нои Европе, Южнои Скандинавии и горных регионах Европы (Estel et al., 2015). Среди стран Европеиского союза в период с 1962 по 2019 гг. наибольшие площади заброшенных с.-х. угодии были отмечены для Италии (7.53 млн га), Испании (7.03 млн га), Франции (5.78 млн га) (Барсукова и др., 2021). На территории Франции и Испании за последние 100 лет ежегодные потери используемых с.-х. земель составляют 0.17% и 0.8% соответственно (Keenleyside et al., 2010). В странах Север-нои Европы: Дания, Эстония, Финляндия,

Латвия, Литва, Швеция, покрыто лесом до 1.8-2.6 млн га с.-х. земель (Rytter et al.,

2016) . Максимальное увеличение площади заброшенных с.-х. земель в Европе приходится на 1990-2000 гг., что опять же связано с распадом СССР. Так, за период 1990-2000 гг. площадь заброшенных с.-х. земель увеличилась в Латвии на 42%, в России — на 31.1%, в Литве — на 28.4%, в Польше — на 14.0%, в Белоруссии — на 13.5% (Перепечина и др., 2016). В Латвии площади с.-х. земель со сформированными лесами могут превышать 300 тыс. га. Запасы древесины на этих территориях оцениваются в 4.82 млн м3 (Liepins et al., 2008). На территории польских Карпат площадь заброшенных с.-х. земель, заросших лесом, составляет 13.9% (107 тыс. га), в зависимости от раиона площади варьируют от 1.7% до 38.4% от площади раиона (Kolecka et al.,

2017) . На территории пограничного треугольника в Карпатах, включающего в себя территорию Польши, Словакии и Украины, с 1998 по 2000 гг. площадь вторичных лесов на заброшенных с.-х. землях увеличилась на 161 тыс. га (12.5%) (Kuemmerle et. al., 2008).

Наибольшее увеличение таких площадеи характерно для Словакии — 119 тыс. га (20.2%) (Kuemmerle et. al., 2008; Prishchepov et al., 2012). На территории западнои Украины площадь заброшенных с.-х. земель на 2008 г. достигла 660 тыс. га (Baumann et. al., 2011). В своеи работе Д. И. Люри и др. (2010) отмечают, что на территории бывшего СССР сокраще-

ние с.-х. угодии происходило еще с 1970 г. главным образом в Нечерноземнои зоне Европеискои части России, Западнои Сибири и на Урале. Сокращение с.-х. земель в этих регионах с 1970 по 1990 гг. составило 8.6 млн га, что связано в первую очередь с сокращением сельского населения в послевоенные годы и неблагоприятными почвенно-климатическими условиями.

Наиболее подвержены риску стать заброшенными являются горные раионы Финляндии, Швеции, Пиренеев, северо-запад Испании, Португалии, центральныи массив Франции, Апеннины в Италии, Альпы, нагорные раионы Германии и пограничная область Чешскои Республики (Keenleyside et. al., 2010). По одним прогнозам к 2030 г. количество заброшенных с.-х. земель на территории Европеи-ских стран составит 4.8-5.6 млн га (рис. 2) (Castillo et al., 2018, European Commission ..., 2021), по другим — к 2040 г. площадь заброшенных с.-х. угодии в Европе составит 7.1-21.2 млн га (Janus, Bozek, 2019).

С середины XIX в. перестали использоваться с.-х. земли в северо-восточных раионах США из-за конкуренции со стороны сельского хозяиства Среднего Запада и Великих равнин. Около 75% с.-х. уго-дии были заброшены в период с 1880 по 1997 гг. (Lana-Renault et al., 2020;). Так, для округа Томпкинс площадью 125 тыс. га активное сведение лесов велось на протяжении XVIII—XIX вв. и достигло своего пика к 1900 г. К началу XX в. многие фермеры начали покидать поля в поисках луч-

1200

1000

ез

S00

й 600

1

2 400

200

0

2.5 §

У. .о

U О'

* - * 2 • • £ В.

. • . • . . “If

8 з

1 if

• 0-5 s

- о ^

ES PL FR UK DE IT RO GR HU FT BG SK FI LV AT CZ NL DK LT SE HR EE IE BE

Страна

■ Площадь заброшенных o\ земель «Доля заброшенныхо\ земель от алошадн страны. °Ь

• •

| I I I I I I I I I ■ ■ ■ I .

Рисунок 2. Прогноз площади заброшенных с.-х. земель к 2030 г. по странам Европы (по Castillo et al., 2018)

ших ферм или более прибыльных занятий в других местах. С тех пор леса продолжали восстанавливаться, заняв к 1995 г. 54% площади земель округа. К 2005 г. данньш ландшафт представлял собои взрослые вторичные леса, в которых коренные буковые леса сменились соснои, кленом и ясенем (Flinn et al., 2005). По некоторым оценкам (Zumkehr, Campbell, 2013) площадь заброшенных с.-х. угодии на территории США к 2000 г. составляла 68 млн га, что согласуется с другим исследованием (Yu et al., 2019), в котором площади заброшенных пахотных земель в период с 1980 по 2016 гг. составляют 38.1-48.1 млн га.

ПЛОЩАДЬ ЗАРАСТАНИЯ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ЗЕМЕЛЬ В РОССИИ

Социально-экономическии кризис, по-разившии отечественное сельское хозяи-ство в начале 1990-х гг., привел к тому, что многие пашни, сенокосы и пастбища пере-

стали использоваться (Маслов и др., 2016). Так, площадь с.-х. земель Россиискои Федерации в 1990 г. оценивалась в 639.1 млн га (Барсукова и др., 2021). По официальным данным в 2010 г. она составила 400 млн га, в 2020 г. — 381,7 млн га (Доклад о состоянии и использовании земель ..., 2021).

За 25-30 лет на многих заброшенных участках сформировались лесные сообщества. Однако сегодня не существует единои системы учета зарастания с.-х. земель дре-веснои растительностью, поэтому оценки объемов зарастания разных авторов имеют неоднозначныи характер. По разным оценкам в России площадь заброшенных земель с.-х. назначения, на которых сформировалась лесная растительность, составляет от 33 млн га (Барталев, 2023) до 100 млн га (Гринпис1 ..., 2018). Оценки

1С 19 мая 2023 года Генпрокуратурои РФ деятельность организации признана нежелательнои на территории РФ.

по моделям Гринпис1 построены без учета территории Сибири и Дальнего Востока, следовательно, площади зарастающих с.-х. земель могут быть значительно выше (Карта неиспользуемых сельхозземель ...,

2018) . Также неоднозначны региональные оценки зарастания. Например, по данным Гринпис1, на территории Алтаиского края площадь заросших лесом с.-х. угодии составляет 2.65 млн га (Карта неиспользуемых сельхозземель., 2018), по оценкам Рослесинфорга — 1.1 млн га (Рослесин-форг: площадь заросших., 2022). По данным Гринпис1, в Пермском крае площадь заросших лесом с.-х. угодии составляет 2.04 млн га (Карта неиспользуемых сельхозземель ., 2018), по оценкам А. П. Белоусова и И. В. Брыжко (2021) — 1.38 млн га. Тем не менее, исследователи сходятся во мнении, что наиболее интенсивно процессы зарастания с.-х. участков протекают в Нечерноземнои зоне Европеискои части России (Люри и др., 2010; Медведев и др.,

2019) .

Однои из наиболее насыщенных баз данных по площадям заросших с.-х. земель является карта Г ринпис1, изданная в 2018 г. (Карта неиспользуемых сельхозземель., 2018). Наибольшая площадь зарастания с.-х. земель с 2015 г. характерна для Ново-сибирскои области (4.04 млн га), Республики Башкортостан (3.24 млн га), Кировскои

1С 19 мая 2023 года Генпрокуратурои РФ деятельность организации признана нежелательнои на территории РФ.

(1.45 млн га), Тверскои (0.81 млн га) и Смо-ленскои (0.79 млн га) областеи (рис. 3). В большинстве случаев прекращение с.-х. деятельности объясняется удаленностью данных территории от центральных регионов, низкои транспортнои освоенностью, оттоком населения из сельскои местности. При этом наибольшая доля зарастающих с.-х. земель от площади региона характерна для Смоленскои области — 35% (0.7 млн га). Суммарные запасы древесины на заброшенных с.-х. землях России оцениваются в 300 млн м3. Ее использование может значительно снизить антропогенную нагрузку на новоосваиваемые бореальные леса (Карта неиспользуемых сельхозземель ., 2018).

По оценкам Института космических исследовании РАН (Барталев, 2023), площадь лесов на заброшенных с.-х. землях в период с 2001 по 2021 гг. увеличивалась на 5.8 млн га и составляет 32.9 млн га. Средние темпы увеличения площади лесов на заброшенных с.-х. землях равны около 125 тыс. га год-1 (рис. 4). Соответственно, запас углерода на таких землях с 2001 г. увеличился на 0.3 млрд т и составляет на 2020 г. 1.9 млрд т. Преобладающеи породои на заброшенных с.-х. землях является береза, произрастающая на площади 14.97 млн га. Сосна и лиственница растут на площади 5.35 и 4.69 млн га заброшенных с.-х. земель соответственно (Барталев, 2023). Примечательно, что такие леса более продуктивны, чем леса, произрастающие на землях лесного фонда.

4.5

4 •

40

35

30

25

20

15

10

5

0

с.-х. земли, неиспользуемые более 3 лет

Щ с.-х. земли, неиспользуемые более 20 лет

ф процент заросших с.-х. земель от площади региона

Рисунок 3. Площади зарастания с.-х. земель на территории Республики Башкортостан, Новосибирской, Тверской, Смоленской и Кировскои областеи (Карта неиспользуемых сельхозземель ..., 2018)

Рисунок 4. Динамика площади лесов на заброшенных с.-х. землях (по: Барталев, 2023)

Так, распределение лесов лесного фонда по классам бонитета, начиная с первого и заканчивая пятым, составляет 5.4%, 6.2%, 11.4%, 16.6% и 60.3%, в то время как распределение по классам бонитета для лесов, произрастающих на заброшенных с.-х. землях, составляет 17.5%, 15.0%, 20.6, 20.3, и 26.7% соответственно (Барталев, 2023). Среднемноголетние темпы увеличения запасов углерода на заброшенных сельскохозяиственных землях составляют 26 х 106 Мт C год-1 (рис. 5) (Барталев и др., 2021; Барталев, 2023).

По некоторым оценкам (Kurganova et al., 2014), площади заброшенных с.-х.

земель на территории России оцениваются в 45.5 млн га, средняя скорость накопления углерода в верхнем 20-сантиметровом слое почвы составляет 0.96±0.08 мг CO2 га-1 год-1 в течение первых 20 лет после прекращения с.-х. деятельности и 0.19 ± 0.10 мг CO2 га-1 год-1 в течение следующих 30 лет. Следовательно, количество углерода, накопленного c 1990 по 2009 гг., составляет 811.4 млн т. Из них в Североевропеискои, Южноевропеискои и Азиатскои частях страны — 267.9 млн т C, 294.5 млн т C и 249 млн т C соответственно. Больше всего углерода накоплено в Поволжье (191.9 млн т C), Западной (108.3 млн т C)

Рисунок 5. Запас углерода в фитомассе лесов на землях за границами ЛФ

(по: Барталев, 2023)

и Восточной Сибири (106.4 млн т C), а также на Урале (106.4 млн т C) (рис. 6). В своих работах (Kurganova et al., 2014, 2015) авторы подчеркивают, что значимое влияние на депонирование углерода оказывают такие факторы, как тип почвы, лесообразующая порода и давность оставления участка.

В своеи последующеи работе (Kurganova et al., 2015) авторы отмечают, что количество заброшенных пахотных земель после 2005 г. остается постоян-

ным и составляет 45.5 млн га для России и 12.9 млн га для Казахстана. Для этих территории чистая экосистемная продукция (NEP) равна 106 Мт C год-1 и 125 Мт C год-1 соответственно. Авторы подчеркивают, что на Европеискую часть России (зоны таиги, хвоино-широколиственных лесов и лесостепи) приходится 44% общего стока углерода, обеспеченного прекращением с.-х. деятельности на пахотных землях.

Обобщенные данные о площадях заброшенных с.-х. земель приведены в таблице 1.

Рисунок 6. Депонирование углерода в двадцатисантиметровом слое почвы заброшенных с.-х. земель в период с 1990 по 2009 гг. (по: Kurganova et al., 2014)

Таблица 1. Оценки площадей заброшенных с.-х. земель в разных странах

Макрорегион Страна/Регион Период, гг. Площадь, млн га Автор

Во всем мире на 2008 385-472 Campbell et al., 2008

Во всем мире 1700-1992 150 Ramankutty, Foley, 1999

Во всем мире 1992-2018 98 Gvein et al.,2023

Южная, Северная, Восточная и Западная Европа 2001-2012 128.7 заросшие лесом Estel et al., 2015

Южная Европа Горные районы Пиренеи 1900-2002 0.0054 заросшие лесом Pueyo, Beguerfa, 2007

Италия 1962-2019 0.00753 Барсукова и др., 2021

Испания 1962-2019 0.00703 Барсукова и др., 2021

Северная Европа Дания, Эстония, Финляндия, Латвия, Литва, Швеция на 2016 1.8-2.6 Rytter et al., 2016

Латвия 1990-1999 0.3-1.05 заросшие лесом Liepins et al., 2008; Prishchepov et al., 2021

Западная Европа Франция 1962-2019 5.78 Барсукова и др., 2023

Карпаты Польша, Словакия, Венгрия, Украина и Румыния на 2017 0.107 заросшие лесом Kolecka et al., 2017

Восточная Европа Россия на 2022 33-100 заросшие лесом Kurganova et al., 2014; Узун, 2016; Гринпис1 ..., 2018, Барталев, 2023

Украина на 2008 0.66 Baumann et. al., 2011

Беларусь 1990-1999 0.3375 заросшие лесом Prishchepov et al., 2021

Словакия 1990-1999 0.119 заросшие лесом Kuemmerle et. al., 2008

Польша 1990-1999 0.35 Prishchepov et al., 2021

Центральная Азия Казахстан на 2022 12.9 заросшие лесом Kurganova et al., 2014

Горньш регион Непала на 2021 0.0103, из них 0.0028 заросшие лесом Subedi et al., 2021

Восточная Азия Китаи 2000-2005 143 заросшие лесом Liu et al., 2010

Китаи 2000-2017 8.47 Zhu et al., 2021

Япония 2005-2015 3.6-4.6 Su et al., 2018

Северная Америка США 1850-2016 65 Yu et al., 2018

Пуэрто-Рико на 2004 0.143 Lugo, Helmer, 2004

Центральная Америка Горные раионы юга Коста-Рики на 2000 0.01344 заросшие лесом Helmer et al., 2000

1 С 19 мая 2023 года Генпрокуратурой РФ деятельность организации признана нежелательной на территории РФ.

ПРИЧИНЫ ВЫБЫТИЯ ИЗ ПОЛЬЗОВАНИЯ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ЗЕМЕЛЬ

Существует значительное количество публикации, анализирующих причины забрасывания с.-х. земель и формирования на них лесных формации для стран Европы, где данное явление распространено с середины XX в. (Cramer et al., 2007; Прищепов и др., 2013; Goga et al., 2019; Heider et al., 2021). Основная причина оставления участков — нерентабельность ведения на них с.-х. деятельности, лимитирующие факторы для которои и их значимость могут значительно варьировать и должны рассматриваться индивидуально для каждого объекта. Основные группы факторов, определяющих выбытие с.-х. земель из пользования: социальные, экономические, экологические, ландшафтные и исторические или их сочетания (Estel et al., 2015; Lasanta et al., 2017).

Экологические и ландшафтные факторы тесно связаны между собои. К ним относятся неблагоприятные климатические условия, отрицательные формы рельефа, низкое плодородие почв, большое количество территории подверженных эрозии (склоны, возвышенности). Причинои ухудшения состояния экосистемы могут быть нерациональные системы управления и обработки почв, которые приводят к ее деградации. Экологические и ландшафтные факторы чаще других являются основополагающими при забрасывании с.-х. земель. Так, на территориях, имеющих

неблагоприятньш климат и бедные почвы, реже располагаются урбанизированные территории и ниже транспортная освоенность. В связи с отсутствием инфраструктуры на таких территориях наблюдается отток населения, поэтому ведение сельского хозяиства становится практически невозможным, фермеры не возделывают такие участки, и как следствие они зарастают лесами (Keenleyside et al., 2010; Pena-Angulo et al., 2019).

Также тесно сазаны социальные и экономические факторы. К социально-экономическим факторам можно отнести низкую транспортную доступность территории, удаленность от крупных рыночных центров, отток сельского населения в города, среднии размер возделываемых участков, низкая экономическая значимость агробизнеса, а также отсутствие молодого поколения, способного поддерживать данную отрасль, сокращение численности населения, низкую продолжительность жизни и др. (Mottet, 2005). В социально маргинальных раионах со слабо развитои экономическои составляющеи и менее активным в демографическом плане населением вероятность забрасывания с.-х. территории выше, чем в раио-нах с благоприятными социально экономическими условиям. Так в исследовании А. В. Прищепова и др. (2021) при анкетировании с.-х. производителеи из Республики Бурятии было выявлено повышение интереса к использованию заброшенных земель у сельхозпроизводителеи, прожива-

ющих в районах со сравнительно высокой плотностью населения.

К экономическим факторам относится ценовая политика правительства, которая может привести к изменению стоимости сырья, оборудования, закупочных цен на с.-х. продукцию и др. Так, на примере Пермского края (Желязков и др., 2017) показано, что высокая кадастровая и рыночная стоимость участков, заброшенных с.-х. земель в совокупности с отсутствием средств у населения могут выступать важными причинами для отказа от их использования. Авторы предлагают ввести системы расчета экономическои эффективности и целесообразности вовлечения в оборот неиспользуемых с.-х. земель. В случае нецелесообразноости использования данных территории в сельском хо-зяистве — проводить рациональное межотраслевое перераспределение этих земель, а также поддерживать использование данных земель с помощью государственных программ, например программы Правительства Россиискои Федерации «Цифровая экономика» (Желязков и др., 2017).

Примеры влияния исторических факторов — распад СССР и Вторая мировая воина. Данные события оказали значительное влияние на экономическую и социальную стабильность государств Восточнои Европы и России, тем самым выступая детерминантами увеличения площадеи заброшенных с.-х. земель (Прищепов и др., 2013). В первом разделе настоящеи статьи

описано влияние распада СССР на увеличение площади заброшенных с.-х. земель.

Также способствует прекращению с.-х. деятельности научно-техническии прогресс (интенсивная модель ведения сельского хозяиства). Из-за повышения производительности труда, урожаиности культур фермеры используют меньше площади для выращивания с.-х. продукции. Оставшиеся неиспользуемые участки забрасываются и зарастают древесно-ку-старниковои растительностью (Heider et al., 2021). Д. И. Люри с соавт. (2010) на примере 190 стран с 1961 по 2003 гг. показали, что интенсификация может стать одним из основополагающих факторов сокращения площади с.-х. земель. После достижения определенного критического уровня урожаиности происходит сокращение с.-х. земель. По мнению автора, такое явление связано с тем, что одновременное расширение с.-х. площадеи и увеличение их продуктивности является дорогостоящим мероприятием. При интенсификации фермеры стремятся использовать наиболее продуктивные земли для получения боль-шеи эффективности от затрат на интенсификацию и, как следствие, забрасывают менее рентабельные земли. Также интенсификация обычно связана с деградациеи земель и их последующим оставлением в виду экологическои непригодности для ведения сельского хозяиства (Люри и др., 2010). Кроме того, в работе отмечается, что следует обратить внимание не на за-

брасывание территории, а на сокращение темпов увеличения посевных площадей, т. к. оставление участков в одном регионе может нивелироваться увеличением с.-х. площадеи в другом. Так, в период с 1961 по 1965 гг. темпы увеличения посевных площадеи были в 10 раз выше, чем за период с 1995 по 2003 гг. Примером тому может служить анализ данных ФАО с 1970 по 2005 гг., где было показано, что наиболее распространенная модель интенсификации сельского хозяиства заключалась в одновременном увеличении урожаи-ности с.-х. культур и посевных площадеи (Rudel et al., 2009).

Очевидно, что государственная политика страны непосредственно влияет на землепользование. Кроме вышеупомянутых программ по борьбе с опустыниванием и деградациеи земель в Китае, существуют программы поддержки лесоразведения на маргинальных почвах в странах Африки, например «Великая зеленая стена» (Good news for Africa’s ..., 2021), в странах Европеиского союза, например программа RURIS-AAL в Португалии (Tomaz et al., 2013) и в других странах Европы, программа общеи сельскохозяиственнои политики в Италии (A greener and fairer cap, 2022), в центральнои Америке и других странах, например программа платежеи за экологические услуги на территории Коста-Рики (Pagiola, 2008). Пример крупного международного проекта по использованию маргинальных с.-х. территории — программа BonnChallenge (About The Challenge,

2017). BonnChallenge — это глобальные усилия по восстановлению 350 млн га обезлесенных и деградированных земель к 2030 г. На территории Средиземноморья также деиствуют программы плате-жеи за экосистемные услуги. На острове Сицилия при отказе от ведения сельского хозяиства в пользу лесоразведения в маргинальных раионах и ведения агролесомелиорации содержание органического углерода в 30-сантиметровом слое почв увеличилось в среднем на 9.03 мг C га-1. Учитывая, что площадь заброшенных земель равна 14.3 тыс. га, выбросы CO2 в целом сократились на 15.3 мг CO2 га-1 год-1. Фермеры, участвующие в этих программах, за 20 лет получили компенсационные выплаты от 9.1 тыс. евро при уровне поглощения 5.2 мг C га-1 до 46.6 тыс. евро при уровне поглощения 26.7 мг C га-1 (Novara et al., 2017).

Процессы реституции, изменения в аграрнои политике и отсутствие рыночных стимулов также способствуют увеличению количества заброшенных с.-х. земель. Наглядным примером являются территории Восточнои Европы, на которых после распада СССР и перехода к рыноч-нои экономике произошли значительные изменения в политическои, социально-экономическои и демографическои сфере, исчезли государственная поддержка и рынки для ведения сельского хозяиства, что привело к массовои передаче прав собственности. Фактически многие землевладельцы получили свою собственность

путем возвращения прав собственности бывшим владельцам или их преемникам в ходе земельной реформы 1990-х гг. Они не живут на своеи собственности, работают в других секторах народного хозяиства и не имеют ни навыков, ни знании, ни желания работать в с.-х. секторе. Это вызвало формирование большого количества заброшенных с.-х. земель. Наибольшая часть таких территории в настоящее время покрылась древесно-кустарниковои растительностью (Baumann et al., 2011; Прищепов и др., 2013). В одном из исследовании (Tomaz et al., 2013) подчеркивается ведущая роль политических взаимоотношении и наличия рынков сбыта в качестве основных факторов сокращения с.-х. земель. В качестве примера авторы приводят Кубу, где на 23% сократилась посевная площадь сахарного тростника из-за потери рынка сбыта в результате распада Советского Союза. В работах А. П. Прищепова и др. (Prishchepov et al., 2012) показана тесная связь между объемами заброшенных с.-х. угодии и способностью государств адаптироваться к институционным изменениям. Наибольшие площади характерны для стран, где адаптационныи механизм по работе с заброшенными с.-х. землями был отложен в долгии ящик (страны Балтии и Россия) (Prishchepov et al., 2012).

Очевидно, что все причины взаимосвязаны и должны анализироваться в совокупности. В таком случае для комплексного анализа причин и последствии оставления с.-х. участков можно использо-

вать «синдромньш подход», разработан-ныи Потсдамским институтом исследовании воздеиствия климата (Downing et al., 2002). В нем зарастание определяется как синдром или признак каких-либо социальных, экономических, политических и других воздеиствии на окружающую среду. При этом биофизические характеристики окружающеи среды являются матрицеи, которая определяет степень проявления синдрома. Площадь забрасывания земель в таком случае является мерои проявления синдрома. Используя такои подход, К. Ваисштаинер с соавторами (Weissteiner et al., 2011) на основе мета-анализа создали карту, показывающую эффект социально-политических процессов на изменение в землепользовании в период с 1990 по 2005 гг. в странах средиземноморского бассеина с учетом природных особенно-стеи каждои местности. В своеи работе они использовали интегральныи показатель RLA (англ. — rural land abandonment), которыи изменяется в диапазоне от 0 до 1, где 0 — минимальное выбытие с.-х. из пользования, 1 — максимальное (рис. 7). Авторы приходят к выводу, что выбытие из пользования с.-х. земель является преимущественно проблемои европеиских стран, включая Турцию. В странах Север-нои Африки и Ближнего Востока забрасывание не наблюдается. Страны Южного и Восточного Средиземноморья демонстрируют тренд к оставлению земель, но на момент исследования на данных территориях преобладает с.-х. пользование.

В странах Северного Средиземноморья и некоторых странах Ближнего Востока изменения в землепользовании в основном определяются физико-экологическими условиями, в то время как для остальных стран играют роль как физико-экологические, так и отдельные социально-экономические условия.

ВОЗМОЖНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЗАБРОШЕННЫХ С.-Х. ЗЕМЕЛЬ

Зачастую заросшие с.-х. земли по сравнению с возделываемыми имеют низкии уровень плодородия и требуют огромных вложении для их расчистки, особенно в Нечерноземнои зоне России, поэтому возврат таких земель в с.-х. оборот нецелесообразен (Правительство запретило ..., 2022). Использование лесов на заброшенных с.-х. землях может стать значительнои

и малозатратнои стратегиеи для поглощения углерода и смягчения антропогенных выбросов CO2 (Post, Kwon, 2000; Novara et al. 2017; Резолюция ..., 2021). Научным сообществом признается значимая роль разработки лесоклиматических проектов на заброшенных с.-х. землях (Резолюция ..., 2021). Данное направление также согласуется с целями леснои стратегии Европеиского союза до 2030 г. (European Commission ..., 2021) и обязательствами России по снижению выбросов парниковых газов до уровня 70% по сравнению с 1990 г. (Парижское соглашение, 2015).

Леса, сформированные на заброшенных с.-х. землях, поглощают CO2 из атмосферы, аккумулируя углерод в раститель-нои биомассе и почве. На 2010 г. 43% всех с.-х. угодии в мире имели не менее 10% древесного покрова, содержание углерода в наземнои фитомассе древесного покрова на с.-х. землях составляет 47 млрд т C,

Рисунок 7. Оценка RLA для стран средиземноморского бассейна (Weissteiner et al., 2011)

и это без учета содержания углерода почв (Zomer et al., 2016), в России — 1.9 млрд т C (Барталев, 2023). Вовлечение заброшенных с.-х. земель в лесоклиматическую деятельность в России позволит получать дополнительньш объем поглощения парниковых газов — около 400 млн т CO2 год-1 (Резолюция ..., 2021). Оценка эффективности использования разных видов древесных пород на заброшенных с.-х. землях Швеции для реализации климатических сценариев показала, что лиственница обладает наибольшеи климатическои вы-годои (1.63 г CO2 экв. га-1). После лиственницы по эффективности поглощения углекислого газа следуют норвежская ель, тополь, гибридная осина и береза, демонстрирующие климатические преимущества примерно на 40-50% ниже, чем у лиственницы. Климатические преимущества оценивались на основании среднего годового прироста с использованием поправочных коэффициентов депонирования углерода в биомассе, последующего использования древесных продуктов и скорости оборота выращивания насаждении (Lutter et al., 2021). В ряде исследовании для юго-восточного раиона Онтарио, Аби-тиби и восточного Квебека сравнивается потенциал использования заброшенных с.-х. земель для адаптации к изменениям климата путем оценки запасов углерода в пулах почвы и растительности при естественнои сукцессии и создании лесных культур (Foote, Grogan, 2010; Tremblay, Ouimet, 2013; Thibault et al., 2022). Так, на

заросших с.-х. землях Квебека были заложены хроноряды: 54 участка плантации (возрастом от 0 до 55 лет) и 27 участков естественнои сукцессии (возрастом от 0 до 45 лет). В среднем за 50 лет участки плантации депонировали на 31% больше углерода, чем участки с естественнои сукцесси-еи. Расчетная скорость аккумуляции углерода плантациями на 1.7 ± 0.7 мг C га-1 год-1 выше, чем на участках под естественнои сукцессиеи (Tremblay, Ouimet, 2013).

Лесные сообщества, сформированные на заброшенных с.-х. землях, имеют высокии уровень продуктивности вне зависимости от естественного или искусственного происхождения (Мелехов и др., 2011). По оценкам экспертов, ежегодныи прирост на таких территориях в России составляет около 50 млн м3 год-1 (Резолюция ..., 2021). С точки зрения достижения климатических целеи полученную древесную биомассу возможно использовать для производства долгоживущих материалов и изделии из древесины или в целях биоэнергетики.

Длительность сохранения углерода в лесоматериалах определяется периодом полуразложения, т. е. отрезком времени, в течение которого половина углерода, заключенного в лесоматериалах возвращается в атмосферу. Период полуразложения целюлозно-бумажнои продукции составляет 1-2 года, строительнои древесины — от десятилетии до нескольких сотен лет (Zeng, Hausmann, 2022). Таким образом, использование древесины может представ-

лять собой нейтральный перенос углерода в пул продуктов и способствовать снижению выбросов углерода, обеспечивая существенную задержку выбросов (Hartl et al., 2017). В исследовании по лесному сектору Тюрингии (восточная часть Германии) было показано, что к долгоживущим продуктам из лиственных пород относятся мебель, паркетная доска, панели на древеснои основе, например древесноволокнистые и древесностружечные плиты, и строительная древесина из хвоиных пород. При этом около 53% от общего объема древесины, заготовленнои в государственных лесах Тюрингии, перерабатывается в древесные изделия со средним сроком службы более 25 лет (Profft et al., 2009).

Выращенную на заброшенных с.-х. землях древесину можно использовать для замещения материалов, при производстве которых используется ископаемое топливо, таких как пластмасса, сталь и бетон (Kauppi et. al., 2018). Исследования в Швеции показали, что замещение бетонного каркаса при строительстве домов на строительные долгоживущие материалы из древесины дает большии климатиче-скии эффект, чем при замещении ископаемого топлива биотопливом из древеснои щепы. Таким образом, использование 1 т древесины при замкнутом цикле использования лесоматериалов с восстановлением лесных ресурсов предотвращает эмиссию 1.04 т С, что является эффек-тивнои мерои для консервации углерода и адаптации к изменению (Олссон, 2013).

Россииская Федерация может задеиство-вать огромньш ресурсньш потенциал для развития собственнои леснои биоэкономики замкнутого цикла и каскадного использования биомассы, включая помимо биоэнергетики деревянное домостроение, производство текстиля на основе древесины, биопластики, лигнина (Леса России ..., 2020).

Использование лесов на заброшенных с.-х. землях в целях биоэнергетики может внести значительныи вклад в смягчение последствии изменения климата. Одним из основных путеи получения биотоплива может стать создание плантации короткого цикла (англ. — short rotation coppice) (Aylott et al., 2008). Во всем мире находится до 470 млн га заброшенных или деградированных с.-х. земель, которые могут быть доступны для выращивания энергетических культур, при пересчете на сухую биомассу от 1.6 до 2.1 млрд т год-1, что равноценно от 32 до 41 ЭДж энергии. Такои потенциал способен обеспечивать до 8% мирового спроса на первичную энергию (Campbell et al., 2008).

Во многих странах мира уже используются заброшенные с.-х. земли для создания энергетических плантации. Например, в Эстонии на заброшенных с.-х. землях энергетическая продуктивность 8-летних плантации березы составляет от 70 до 80 ГДж га-1 год-1, энергетическии потенциал аналогичных плантации из ольхи — в среднем 145 ГДж га-1 год-1 (Uri et al., 2007). В Бельгии плантации короткого цикла

из березы, клена, тополя и ивы имели на четвертый год выращивания прирост биомассы 2.6; 1.2; 3.5 и 3.4 т cв. га-1 год-1 (св. — сухого вещества) соответственно (Walle et al., 2007). В условиях Италии и Албании среднии выход сухои биомассы с плантации робинии псевдоакации короткого цикла на заброшенных с.-х. землях составил 1.96 т га-1 год-1 (Kellezi et al., 2012). На территории Республики Беларусь в южнои, центральнои и севернои агроклиматических зонах страны средняя урожаиность плантации ивы составляет 9.2 т св. га-1 год-1, при получении биотоплива на третии-четвертыи год после посадки плантации (Родькин и др., 2016; Родькин, Тимоти, 2017). Для плантации ивы в условиях Ирландии урожаиность варьирует от 10 до 14.5 т св. га-1 год-1 в зависимости от климата, типа почвы, клона, условии выращивания и т. д. (Styles, 2007, 2008).

В исследовании А. Р. и С. А. Родиных (2008) приведены рекомендации по подбору пород по лесорастительным зонам России для создания энергетических плантации. Авторы рекомендуют тридцатилет-нии оборот рубки для мягколиственных пород, так как, например, культуры березы на территории Воронежскои области имеют наибольшую продуктивность в первые два-три десятилетия, после чего рост резко снижается. Также авторы показывают, что создание энергетических плантации из мягколиственных пород позволяет консервировать около 2 т С га-1 год-1. Такие данные могут эффективно использовать-

ся для оценки биоэнергетического потенциала заброшенных с.-х. земель (Родин, Родин, 2008).

Большое значение имеет организация энергетических плантации. При неправильном управлении выращивание энергетических культур может увеличить выбросы парниковых газов, ухудшить состояние окружающеи среды и угрожать биоразнообразию (Beringer et al., 2011; Langeveld et al., 2012; Pedroli et al., 2013). Такие мероприятия, как сплошные рубки, уборка порубочных остатков, низкое видовое разнообразие и повреждение напочвенного покрова, оказывают отрицательное воздеиствие на аккумуляцию почвенного углерода. Напротив, выборочные рубки и рубки ухода слабои интенсивности, оставление порубочных остатков, создание смешанных лесных плантации являются перспективными лесохозяи-ственными мероприятиями для сохранения углерода почв (Тебенькова и др., 2022).

Значительная часть поглощенного растениями в конечном итоге аккумулируется в почве, где может храниться длительное время (Кузнецова, 2021). В пуле почв в среднем содержится от 30% до 60% запасов углерода лесных сообществ (Nair et al., 2009; Framstad et al., 2013), общее содержание углерода в метровом слое почв в мире оценивается в 1500 Гт (Nair et al., 2009). Поэтому при разработке лесоклиматических проектов на заброшенных с.-х. землях накопление углерода почвами может играть одну из важнеи-

ших ролей. Существуют большие различия в темпах поступления и аккумуляции углерода в почвах, которые связаны с продуктивностью восстанавливающейся растительности, физическими и биологическими условиями почвы, а также прошлои историеи использования территории (Post, Kwon, 2000; Телеснина и др., 2017; Кузнецова, 2021). По данным метаанализа (Post, Kwon, 2000), темпы изменения органического углерода почв при формировании древеснои растительности на заброшенных с.-х. землях варьируют от небольших потерь при ранних стадиях сукцессии с преобладанием сосны в прохладнои уме-реннои зоне до увеличения на 300 г С м-2 год-1 в субтропических странах. Средние темпы поступления органического углерода в почву для лесных сообществ, формирующихся на заброшенных с.-х. землях, составляют 33.8 г С м-2 год-1 (Post, Kwon, 2000). В настоящее время вопросы трансформации и сохранения углерода в почвах на заброшенных с.-х. землях России изучены слабо. Имеющиеся исследования учитывают в основном только пахотныи горизонт почв (Владыченскии и др., 2013; Телеснина и др., 2017; Курганова и др., 2018).

Существуют разные мнения о получении наибольшего климатического эффекта от лесных сообществ на заброшенных землях для смягчения последствии изменения климата. Некоторые считают, что накопление углерода в леснои биомассе и почвах наиболее эффективно при

естественном постагрогенном развитии экосистемы (Holtsmark, 2012). Так, в исследовании С. Льюис с соавторами (Lewis et al., 2019) сравниваются формирование естественных лесов, создание лесных плантации и агролесомелиорация для оценки климатических выгод от государ-ственнои программы BonnChallenge. Если леса будут формироваться естественным путем (естественное лесовосстановление), к 2100 г. в них будет храниться дополнительно 42 млрд т С; если будут созданы энергетические плантации — 1 млрд т С; если будет проведена агролесомелиорация — 7 млрд т С. Таким образом показано, что естественные леса в 6 раз эффективнее накапливают углерод, чем агролесомелиоративная система, и в 42 раза лучше, чем плантации. Авторы согласны с тем, что плантации играют значительную роль в биоэкономике, а запасы углерода на территории плантации можно увеличить за счет более частои уборки биомассы, использования различных пород или переработки древесины в продукты с более длительным сроком службы (Lewis et al., 2019). С другои стороны, исключение лесопользования и отсутствие управления в лесах может способствовать увеличению пожаров, возникновению очагов насекомых и грибных болезнеи. Кроме того, в условиях повышенного спроса на древесину снижение ее производства климатически рациональными методами будет способствовать увеличению импорта из других регионов, где заготовка производится

незаконно или с небрежным отношением к окружающей среде. Поэтому исключение лесохозяйственных мероприятии может снизить запасы углерода в древостое и почвах (Kauppi et al., 2018; Seidl et al., 2017) или не отвечать принципу отсутствия утечки (The Greenhouse Gas Protocol ..., 2006).

Реализация лесоклиматических проектов на заброшенных с.-х. землях помимо климатических выгод может способствовать предоставлению других экосистемных услуг, например регулирования гидрологического режима, экологических функции почвы, сохранению биоразнообразия. Мультипликарньш эффект таких территории может быть связан и с экономическими выгодами за счет обеспечения дополнительных рабочих мест в сельскои местности, обеспечения продовольствен-нои безопасности за счет получения дополнительных лесных ресурсов, таких как древесина и недревесная продукция лесов, без ущерба для окружающеи среды (Резолюция ..., 2021). В своеи работе А. Н. Криво-шеин (2016) при организации энергетических плантации призывает проводить оценку экологического воздеиствия на лесные системы с учетом многочисленных экосистемных услуг, которые могут оказаться под угрозои. Автор предлагает оценивать участки с точки зрения обеспечивающих (обеспечение деловои древеси-нои, древеснои биомассои, недревесными и пищевыми ресурсами, кислородом), регулирующих (регулирование циклов эле-

ментов питания, климата, водного режима), поддерживающих (почвообразование, поддержание биоразнообразия) и рекреационных экосистемных услуг (Кривошеин, 2016).

Внедрение устоичивых и ресурсосберегающих методов обработки и потребления древесины при одновременном содеиствии поглощению углерода лесами и улучшению роста лесов — основа концепции климатически оптимизированного ведения лесного хозяиства (англ. climate smart forestry — CSF) (Kauppi et al., 2018; Nabuurs et al., 2018). Однако при реализации концепции CSF конкретные меры и методы могут значительно отличаться в зависимости от национальных особенностеи ведения лесного хозяиства и ландшафтно-климатических факторов. Так, в исследовании лесов Чехии показано, что оптимальнои мерои при долгосрочном планировании является замена нестабильных, подверженных выпадению под воздеиствием насекомых древостоев ели на древостои из широколиственных видов (Nabuurs et al., 2018). В Испании ключевым моментом для увеличения поглощения СО2 лесами является ведение выборочных рубок, направленных на ускорение роста насаждении и повышение их устои-чивости к пожарам (Nabuurs et al., 2018). Авторы подчеркивают необходимость бережных режимов выборочных рубок с сохранением значительных площадеи семенных насаждении в целях поддержания биоразнообразия. Для лесов Ирлан-

дии предлагается ввести дополнительные усилия, приводящие к инвестициям в лесное хозяйство как способу смягчения выбросов СО2 (Nabuurs et al., 2018). В качестве конкретных мероприятии авторы предлагают формирование лесных насаждении, состоящих на 70% из хвоиных и на 30% из широколиственных видов, проведение посадки леса на почвах со слаборазвитым органическим горизонтом, а также увеличение производства круглых лесоматериалов как способа долгосрочнои консервации углерода. При таких сценариях поглощение СО2 увеличится в Испании на 0.6 млн т CO2 год-1, в Ирландии — на 1.4 млн т CO2 год-1 в течение 50 лет моделирования, в Чехии количество выбросов CO2 увеличится на 1.3 млн т CO2 год-1, но в долгосрочнои перспективе насаждения будут поглощать больше по сравнению с базовым сценарием.

Одним из вариантов CSF, наиболее перспективным при вовлечении в лесоклиматические проекты заброшенных с.-х. территории, является агролесоводство (Резолюция ..., 2021). Агролесоводство (англ. — agroforestry) — это системы и методы землепользования, в которых специально культивируемые древесные насаждения преднамеренно объединены с с.-х. культурами и/или животными в пределах одного агроландшафта (Sanchez, 1995). С другои точки зрения, агролесоводство можно рассматривать как этапы развития агроэкосистемы, сходнои с нормальнои динамикои природных экосистем, т. е. эко-

логически обоснованнои системои управления природными ресурсами, которая диверсифицирует и поддерживает мелкое фермерское производство для увеличения социальных, экономических и экологических выгод (Leakey, 1996). В мире уже существуют практики организации агро-лесоводственных систем в маргинальных раионах и на заброшенных с.-х. землях. Примеры таких систем: организация социально-экологических производственных ландшафтов и морских пеизажеи, например, ландшафты Мануэля в Корее, ландшафты Дееса в Испании, терруары во Франции, Сатояма в Японии, приусадебные ландшафты в скандинавских странах (Berglund et al., 2014).

ПРАВОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ЗАРОСШИХ ЛЕСОМ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫХ ЗЕМЕЛЬ

Актуальнои проблемои заросших с.-х. территории в России являются законодательные ограничения, которые практически полностью исключают использование таких земель в целях лесовыращивания, при том, что риск крупных штрафов или отъема земель за наличие на неи древес-но-кустарниковои растительности делает вовлечение таких территории в лесо-хозяиственныи оборот нерентабельным (Лес на сельхозземлях ..., 2022).

Сложившуюся политическую ситуацию вокруг вопроса заросших участков с.-х. назначения можно охарактеризовать как

«перетягивание каната». C одной стороны, существуют законодательные предпосылки, разрешающие сохранение и выращивание лесов на с.-х. землях, о чем свидетельствует ФЗ № 538 от 27 декабря 2018 г. «О внесении изменении в Лесной кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Россиискои Федерации в части совершенствования правового регулирования отношении, связанных с обеспечением сохранения лесов на землях лесного фонда и землях иных категории», которыи с точки зрения Лесного кодекса РФ предусматривает наличие лесов на землях с.-х. назначения. Также 10 декабря 2019 г. Президент Россиискои Федерации поручил Правительству принять меры, направленные на установление особен-ностеи использования, охраны, защиты и воспроизводства лесов, расположенных на землях с.-х. назначения, которые должны предусматривать возможность осуществления на землях такои категории всех видов использования лесов без необходимости изменения формы собственности на земельные участки и изменения категории земель (Владимир Путин поручил Правительству ..., 2022).

С другои стороны, 21 сентября 2020 г. вышло Постановление Правительства Рос-сиискои Федерации № 1509 «Об особенностях использования, охраны, защиты, воспроизводства лесов, расположенных на землях сельскохозяиственного назначения», регулирующее особенности использования, охраны, защиты, воспроиз-

водства лесов, которое, несмотря на то, что подразумевает существование лесов на заброшенных с.-х. землях, не согласуется со статьями 77 и 78 Земельного кодекса РФ. Постановление предусматривает существование исключительно защитных и мелиоративных лесных насаждении на землях с.-х. назначения, тем самым ограничивая развитие агролесоводства. Для разрешения сложившеися ситуации Научным советом Россиискои академии наук по лесу было направлено письмо (Леса, расположенные ..., 2022) в Правительство РФ с предложениями об изменении Постановления № 1509 в части согласования законодательных актов для выращивания лесов на заброшенных с.-х. землях. Министерство сельского хозяиства России не согласно с предложениями Научного совета Россиискои академии наук по лесу в связи с тем, что использование данных земель должно вестись в соответствии с их целевым назначением (Леса, расположенные ., 2022).

Также от 8 июня 2022 г. было сформировано Постановление Правительства РФ № 1043 «О внесении изменении в Положение об особенностях использования, охраны, защиты, воспроизводства лесов, расположенных на землях сельскохозяи-ственного назначения», которое делает лесоразведение на заброшенных с.-х. землях практически невозможным. В частности, данное положение вводит ограничения по пригодности заброшенных с.-х. земель для лесоразведения, ставит очень

жесткие рамки того, что является лесом на заброшенных с.-х. землях, не допускает использование таких земель в целях создания и эксплуатации лесных плантации.

Существуют предпосылки перехода таких земель в земли лесного фонда, на что указывают оценка Рослесинфорга площадеи заброшенных с.-х. земель и проведение на них таксационных работ (Рос-лесинфорг: площадь заросших..., 2022). К тому же вступившие в силу 05 декабря 2022 г. поправки к Федеральному закону от 24 июля 2002 г. № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяиственного назначения» значительно упрощают процессы изъятия с.-х. земель и перевод их в государственную собственность. Теперь с.-х. земли можно изымать через год после выявления признаков забрасывания (Лес на сельхозземлях ..., 2022).

Для преодоления поставленных бюрократических барьеров Гринпис1 и Науч-ньш совет РАН по лесу предлагают внести соответствующие изменения в статьи 77 и 78 Земельного кодекса РФ (Резолюция ..., 2021; Леса, расположенные ..., 2022), также предлагается включить в классификатор видов разрешенного использования земельных участков подраздел «Лесоводство» и исключить из признаков заброшенных с.-х. земель наличие типичных видов лесных растении в лесах и на землях, используемых для лесоводства

1С 19 мая 2023 года Генпрокуратурои РФ деятельность организации признана нежелательнои на территории РФ.

(Владимир Путин поручил Правительству.., 2022). М. Е. Родина (2020) в своеи работе поднимает ряд важных институционных и нормативно-правовых вопросов для формирования модели частного лесопользования на заросших с.-х. землях. В частности, она предлагает при введении частнои собственности на лесные участки на заброшенных с.-х. землях обеспечить сохранность лесов, граничащих с сельскими поселениями, садовыми товариществами, небольшими городами, которые имеют наибольшее значение для сохранения благоприятнои окружающеи среды, сохранить для населения свободныи и бесплатныи доступ к сбору, заготовке и использованию недревеснои продукции (грибов, ягод и т. п.), а также их рекреационного использования, введение субсидии и дотации за использование лесов на заброшенных с.-х. землях. Автор также подчеркивает необходимость формирования нормативно-правовых актов, четко определяющих, кто является собственником древесины, выращеннои в коммерческих целях на землях сельскохозяиственного назначения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Сокращение площадеи возделываемых с.-х. угодии — это глобальное явление, которое проявляется на территории не только развивающихся стран, но и стран с передовои экономикои. За последнее десятилетие опубликован обширныи ма-

териал научных исследовании масштабов забрасывания с.-х. земель на разных пространственных уровнях. Причины прекращения с.-х. деятельности могут быть разные: социальные, экономические, экологические, ландшафтные, исторические, но наиболее распространенным является сочетание эколого-ландшафтных и социально-экономических факторов. Чаще всего оставленные участки низкорентабельны из-за истощения плодородного слоя почв, которое зачастую переходит в полную деградацию ландшафта, удаленности территории крупных населенных пунктов, где локализованы трудовые, производственные ресурсы или точки сбыта с.-х. продукции.

Оставленные территории зарастают древесно-кустарниковои растительностью. Частично этот процесс стимулируется государственными программами и не носит стихииныи характер. Основная мотивация при этом — борьба с опустыниванием и деградациеи земель с помощью лесоразведения. Однако чаще всего молодои лес появляется на заброшеннои территории в ходе естественнои сукцессии биогеоценозов. Возврат территории, где уже практически восстановились леса, в с.-х. оборот будет весьма ощутим как для окружающеи среды, так и для бюджета землевладельца. Поэтому необходимо сконцентрироваться на рациональном использовании таких участков в хозяиствен-нои деятельности.

Наше исследование показало, что вовлечение в лесоклиматическую деятельность заросших с.-х. земель весьма перспективно. На таких территориях можно выращивать высокопродуктивные лесные насаждения, древесную биомассу которых можно использовать в углеродоемких производствах, таких как пластики, бетон, текстиль, и для целеи биоэнергетики. Рациональная организация лесных плантации на заброшенных с.-х. землях при условии внедрения устои-чивых и ресурсосберегающих методов обработки и потребления древесины отвечает принципам климатически оптимизированного ведения лесного хозяйства. Одним из вариантов такого направления деятельности, признанного потенциально эффективным для территории России, является агролесоводство, при котором специально культивируемые древесные насаждения преднамеренно объединены с сельскохозяи-ственными культурами и/или животными в пределах одного агроландшафта.

Первым шагом для возврата заброшенных с.-х. земель, на которых сформировались лесные экосистемы, в пользование является формирование норматив-но-правовои базы и преодоление существующих законодательных ограничении. В настоящее время нет законодательнои основы, разрешающеи лесоразведение на землях с.-х. назначения, за исключением полезащитных насаждении, несмотря на активную позицию заинтересованных организации и структур власти.

ФИНАНСИРОВАНИЕ

Работа выполнена в рамках молодежной лаборатории ЦЭПЛ РАН «Климаторегулирующие функции и биоразнообразие лесов» (регистрационньш номер 122111500023-6).

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Барсукова Г Н., Шеуджен З. Р, Деревенец Д. К. Сокращение площади сельскохозяи-ственных угодии и пашни как общемировая тенденция уменьшения части ресурсного потенциала аграрного производства // International agricultural journal. 2021. Т. 64. № 6. С. 524-544.

Барталев С. А., Ворушилов И. И., Егоров В. А., Жарко В. О., Лупян Е. А., Сайгин И. А., Стыценко Е. А., Стыценко Ф. В., Хвостиков С. А. Оценка вклада древесно-кустарниковои растительности заброшенных с.-х. земель в бюджет углерода лесов России // Научные дебаты «Лесные климатические проекты в России». Научныи совет РАН по лесу, 19 октября 2021 г. URL: https://rbf-ras.ru/wp-content/uploads/2021/12/ AD_20211019_Bartalev.pdf (дата обращения 01.09.2022).

Барталев С. А. Применение методов дистанционного зондирования из космоса для мониторинга бюджета углерода в наземных экосистемах России // Всероссиискии фестиваль Наука 0+.

г. Москва, 7 октября 2023 г. (устное сообщение).

Белоусова А. П., Брыжко И. В. Анализ зарастания сельскохозяиственных уго-дии на территории Пермского края по спутниковым снимкам Landsat // ИнтерКарто. ИнтерГИС. Геоинформационное обеспечение устоичивого развития территории: Мат. межд. конф. 2021. Т. 27. № 4. С. 150.

Владимир Путин поручил правительству использовать заброшенные сельхозземли для лесоклиматических проектов. 2022. URL: https://kurl.ru/kkyzV (дата обращения 01.02.2023).

Владыченский А. С., Телеснина В. М., Румянцева К. А., Чалая Т А. Органическое вещество и биологическая активность постагрогенных почв южнои таиги (на примере Костромскои области) // Почвоведение. 2013. № 5. С. 570-570.

Гринпис1 и WWF1 2 призывают придать лесам на заброшенных сельхозземлях ясныи правовои статус. 2018. URL: clck.ru/37GJAb (дата обращения

07.02.2022).

Доклад о состоянии и использовании земель сельскохозяиственного назначения Россиискои Федерации в 2019

1С 19 мая 2023 года Генпрокуратурои РФ деятельность организации признана нежелательнои на территории РФ.

2 С 10 марта 2023 года Минюстом РФ организация объявлена иностранным агентом.

году. 2021. URL: https://kurl.ru/sRcfs (дата обращения 01.04.2023).

Желязков А Л., Латышева А. И., Сетуридзе Д. Э. Влияние стоимости сельскохозяствен-ных угодии на эффективное вовлечение в оборот невостребованых земель // Аграрныи вестник Урала. 2017. № 10 (164). С. 69-76.

Земельныи кодекс Россиискои Федерации от 25.10.2001 № 136-ФЗ (ред. от 06.02.2023) (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.03.2023). URL: https:// www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_33773/ (дата обращения

01.05.2023).

Карта неиспользуемых сельхоз земель. 2018. URL: https://kurl.ru/bwzKW

(дата обращения 01.09.2023).

Кривошеин А. Н. Производство биотоплива в Европеиском Союзе: политика, сертификация, критерии устоичивости / Под общ. ред. Н. М. Шматкова, WWF1 России, и А. И. Воропаева, Ассоциация экологически ответственных лесопромышленников России. 2016. С. 39. URL: https://www.enpi-fleg.org/site/

assets/files/2093/bio_site.pdf. (дата обращения 01.09.2022).

Кузнецова А. И. Влияние растительности на запасы почвенного углерода в лесах (обзор) // Вопросы леснои науки. 2021. Т. 4. №. 4. С. 41-95.

1С 19 мая 2023 года Генпрокуратурои РФ деятельность организации признана нежелательнои на территории РФ.

Курганова И. Н., Лопес де Гереню В. О., Мостовая А. С., Овсепян Л. А., Телеснина В. М., Личко В. И., Баева Ю. И. Влияние процессов естественного лесовосстановления на микробиологическую активность постагрогенных почв Евро-пеискои части России // Лесоведение. 2018. № 1. С. 3-23.

Лес на сельхозземлях: запреты и итоги года. 20.12.2022. URL: clck.ru/37GHMW (дата обращения 01.09.2023).

Леса России и изменение климата. Что нам может сказать наука 11 / Les-kinen P., Lindner M., Verkerk P. J., Nabu-urs G. J., Van Brusselen J., Kulikova E., Hassegawa M. Lerink B. (Eds.). Европеи-скии институт леса, 2020. URL: https:// doi.org/10.36333/wsctu11 (дата обращения 01.09.2023).

Леса, расположенные на землях сельскохо-зяиственного назначения: позиция Научного совета РАН по лесу. 12.09.2022. URL: http://rbf-ras.ru/news-2022-09-

12/ (дата обращения 01.09.2023).

Лесоклиматические проекты. 2021. URL: clck.ru/37GHJ9 (дата обращения 01.09.2022).

Люри Д. И., Горячкин С. В., Караваева Н. А., Денисенко Е. А., Нефедова Т Г Динамика сельскохозяиственных земель России в XX веке и постагрогенное восстановление растительности и почв. М.: ГЕОС, 2010. 416 с.

Маслов А., Гульбе А., Гульбе Я., Медведева М., Сирин А. Оценка ситуации с зарастанием сельскохозяиственных земель

лесной растительностью на примере Угличского района Ярославской области // Устойчивое лесопользование. 2016. № 4. С. 6-14.

Медведев А. А., Тельнова Н. О., Кудиков А. В. Дистанционньш высокодетальньш мониторинг динамики зарастания заброшенных сельскохозяиственных земель леснои растительностью // Вопросы леснои науки. 2019. Т. 2. № 3. С. 1-12.

Мелехов В. И., Антонов А. М., Лохов Д. В. Ле-соводственныи потенциал неиспользуемых сельскохозяиственных угодии // Arctic Environmental Research. 2011. № 3. С. 62-66.

Новая лесная стратегия ЕС на 2030 год. 16.07.2021. URL: https://kurl.ru/UJTOm (дата обращения 01.09.2023).

Олссон Р Использовать или охранять? Бо-реальные леса и изменение климата // Устоичивое лесопользование. 2013. № 2. С. 36-45.

Парижское соглашение. 2015. URL: clck.ru/ Tvr74 (дата обращения 01.09.2022).

Перепечина Ю. И., Глушенков О. И., Кор-сиков Р. С. Учет и оценка лесов, возникших на сельскохозяиственных землях, с использованием данных дистанционного зондирования земли // Известия высших учебных заведении. Лес-нои журнал. 2016. № 4. С. 71-80.

Постановление Правительства РФ от 08.06.2022 № 1043 «О внесении изменении в Положение об особенностях использования, охраны, защиты, вос-

производства лесов, расположенных на землях сельскохозяиственного назначения». URL: clck.ru/37GHYF (дата обращения 01.09.2023).

Постановление Правительства РФ от

18.09.2020 N 1482 «О признаках не-

использования земельных участков из земель сельскохозяиственного назначения по целевому назначению или использования с нарушением законодательства Россиискои Федерации». URL: http://government.ru/

docs/all/129924/ (дата обращения

01.09.2023) .

Постановление Правительства РФ от

21.09.2020 N 1509 (ред. от 08.06.2022) «Об особенностях использования, охраны, защиты, воспроизводства лесов, расположенных на землях сель-скохозяиственного назначения». URL: clck.ru/37GHVa (дата обращения

01.07.2023) .

Правительство запретило россиянам выращивать леса на сельхозземлях. 2022. URL: clck.ru/37GHa3 (дата обращения

01.09.2023) .

Прищепов А. В., Мюллер Д., Дубинин М. Ю., Бауманн М., Раделофф В. К. Детерминанты пространственного распределения заброшенных сельскохозяи-ственных земель в европеискои части России // Пространственная экономика. 2013. № 3. С. 30-62.

Прищепов А. В., Понькина Е. В., Сун Ж., Баво-рова М., Екимовская О. А. Исследование поведенческих факторов сельхозпро-

изводителеи по вовлечению в оборот заброшенных сельскохозяйственных земель: Пример Республики Бурятия // Пространственная экономика. 2021. Т. 17. № 3. С. 59-102.

Резолюция по итогам научных дебатов «Лесные климатические проекты в России». г. Москва, 19 октября 2021 г. URL: http://rbf-ras.ru/academic-dispute/2021-10-19/ (дата обращения

01.09.2023).

Родин А. Р, Родин С. А. Создание лесных энергетических плантации // Вестник Московского государственного университета леса — Леснои вестник. 2008. № 1. С. 178-182.

Родина М. Е. Частная собственность на лес на землях сельскохозяиственного назначения в Россиискои Федерации — тенденции развития гражданского, земельного и лесного законодательства // Северо-Кавказскии юридическии вестник. 2020. № 3. С. 90-102.

Родькин О. И., Шабанов А. А., Родькин А. О. Оценка эффективности возделывания энергетических культур как источников биотоплива // Научньш журнал НИУ ИТМО. Серия «Экономика и эко-логическии менеджмент». 2016. № 4. С. 102-110.

Родькин О., Тимоти В. Биоэнергетические плантации ивы: опыт США для Беларуси // Наука и инновации. 2017. Т. 11. № 177. С. 64-68.

Рослесинфорг: площадь заросших ле-

сом сельхозугодии может в пять

раз превышать статистику. 2022. URL: https://roslesinforg.ru/news/in-

the-media/6770/ (дата обращения

01.09.2023) .

Тебенькова Д. Н., Гичан Д. В., Гагарин Ю. Н. Влияние лесоводственных мероприятии на почвенныи углерод: обзор // Вопросы леснои науки. 2022. Т. 5. №. 4. С. 21-58.

Телеснина В. М., Курганова И. Н., Лопес де Гереню В. О., Овсепян Л. А., Личко В. И., Ермолаев А. М., Мирин Д. М. Динамика своиств почв и состава растительности в ходе постагрогенного развития в разных биоклиматических зонах // Почвоведение. 2017. № 12. С. 15141534.

Узун В. «Белые пятна» и неиспользуемые сельхозугодья: что показала сельско-хозяиственная перепись 2016 г. // Экономическое развитие России. 2017. Т. 24. № 12. С. 36-43.

Федеральныи закон «О внесении изменении в Леснои кодекс Россиискои Федерации и отдельные законодательные акты Россиискои Федерации в части совершенствования правового регулирования отношении, связанных с обеспечением сохранения лесов на землях лесного фонда и землях иных категории» от 27.12.2018 № 538-ФЗ. URL: https://www.consultant.ru/document/ cons_doc_LAW_314666/ (дата обращения

01.09.2023) .

Федеральныи закон «Об обороте земель сельскохозяиственного назначения»

от 24.07.2002 № 101-ФЗ URL: https:// www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_37816/ (дата обращения

01.09.2023).

Юргенс И. Ю., Турбина К. Е. Климатический саммит в Глазго: обновление миро-устроиства и задачи России // Власть. 2022. Т. 30. № 2. С. 9-30.

А greener and fairer cap. 2022. URL: https:// kurl.ru/kxXbn (дата обращения December 01, 2022).

About The Challenge. 2017. URL: https:// www.bonnchallenge.org/about (дата обращения 07.02.2022).

Analysis of land abandonment and development of agricultural land markets in the Republic of North Macedonia — Conclusions and policy recommendations. FAO. 2023. URL: clck.ru/37GHd2 (дата обращения 01.12.2022).

Aylott M. J., Casella E., Tubby I., Street N. R., Smith P., Taylor G. Yield and spatial supply of bioenergy poplar and willow short rotation coppice in the UK // New Phy-tologist. 2008. Vol. 178. No. 2. P. 358-370.

Baumann M., Kuemmerle T., Elbakidze M., Oz-dogan M., Radeloff V. C., Keuler N. S., Hos-tert P Patterns and drivers of post-socialist farmland abandonment in Western Ukraine // Land Use Policy. 2011. Vol. 28. No. 3. P. 552-562.

Berglund B. E., Kitagawa J., Lageras P., Nakamura K., Sasaki N., Yasuda Y. Traditional farming landscapes for sustainable living in Scandinavia and Japan: Global revival

through the Satoyama Initiative // Am-bio. 2014. Vol. 43. P. 559-578.

Beringer T I. M., Lucht W., Schaphoff S. Bioenergy production potential of global biomass plantations under environmental and agricultural constraints // GCB Bioenergy. 2011. Vol. 3. No. 4. P. 299-312.

Brown S., Lugo A. E. Tropical secondary forests // Journal of Tropical Ecology. 1990. Vol. 6. No. 1. P. 1-32.

Campbell J. E, Lobell D. B., Genova R C., Field C B. The global potential of bioenergy on abandoned agriculture lands // Environmental Science & Technology. 2008. Vol. 42. No. 15. P. 5791-5794.

Cao S., Chen L., Yu X. Impact of China's grain for Green Project on the landscape of vulnerable arid and semi-arid agricultural regions: A case study in northern Shaanxi province // Journal of Applied Ecology. 2009. Vol. 46. No. 3. P. 536-543.

Castillo C. P., Kavalov B., Diogo V., Jacobs-Crisioni C., e Silva F. B., Lavalle C. Agricultural Land Abandonment in the EU within 2015-2030. Research Reports: JRC113718. Joint Research Centre, 2018. 7 p.

Cramer V. A., Hobbs R J. Old Fields: Dynamics and Restoration of Abandoned Farmland. Washington, DC: Island Press, 2007. Vol. 101. 334 p.

Downing T. E., Ludeke M. Social geographies of vulnerability and adaptation // Global Desertification: Do Humans cause Deserts? / J. F. Reynolds, D. M. Stafford Smith

(Eds.). Berlin: Dahlem University Press, 2002. P. 232-252.

Estel S., Kuemmerle T., Alcantara C., Levers C., Prishchepov A., Hostert P Mapping farmland abandonment and recultivation across Europe using MODIS NDVI time series // Remote Sensing of Environment. 2015. Vol. 163. P. 312-325.

Etter A, McAlpine C., Pullar D., Possingham H. Modeling the age of tropical moist forest fragments in heavily-cleared lowland landscapes of Colombia // Forest Ecology and Management. 2005. Vol. 208. No. 1-3. P. 249-260.

European Commission. The 3 Billion Tree Planting Pledge for 2030. 2021. URL: https://kurl.ru/ofRGn (дата обращения

01.09.2023).

Flinn K. M., Vellend M., Marks P L. Environmental causes and consequences of forest clearance and agricultural abandonment in central New York, USA // Journal of Biogeography. 2005. Vol. 32. No. 3. P. 439-452.

Foote R. L., Grogan P Soil carbon accumulation during temperate forest succession on abandoned low productivity agricultural lands // Ecosystems. 2010. Vol. 13. P. 795-812.

Framstad E., de Wit H., Makipaa R., Lar-javaara M., Vesterdal L., Karltun E. Biodiversity, Carbon Storage and Dynamics of Old Northern Forest. Copenhagen: Nordic Council of Ministers, 2013. 130 p.

Goga T., Feranec J., Bucha T., Rusnak M., Sackov I., Barka I., Vladovic J. A review of the application of remote sensing data for abandoned agricultural land identification with focus on Central and Eastern Europe // Remote Sensing. 2019. Vol. 11. No. 23. P. 2759.

Good news for Africa’s Great Green Wall. 2021. URL: https://www.unep.org/

news-and-stories/story/good-news-af-ricas-great-green-wall (дата обращения

01.09.2023).

Gvein M. H., Hu X., N&ss J. S., Watanabe M. D., Cavalett O., Malbranque M., Cherubini F. Potential of land-based climate change mitigation strategies on abandoned cropland // Communications Earth & Environment. 2023. Vol. 4. No. 1. Article: 39.

Haddaway N. R., Styles D., Pullin A. S. Environmental impacts of farm land abandonment in high altitude/mountain regions: a systematic map of the evidence // Environmental Evidence. 2013. Vol. 2. P. 1-7.

Hartl F. H., Hollerl S., Knoke T A new way of carbon accounting emphasises the crucial role of sustainable timber use for successful carbon mitigation strategies // Mitigation and Adaptation Strategies for Global Change. 2017. Vol. 22. P. 11631192.

Heider K., Rodriguez Lopez J. M., Balbo A. L., Scheffran J. The state of agricultural landscapes in the Mediterranean: Smallholder agriculture and land abandonment in

terraced landscapes of the Ricote Valley, southeast Spain // Regional Environmental Change. 2021. Vol. 21. P. 1-12.

Helmer E. H., Brown S., Cohen W. B. Mapping montane tropical forest successional stage and land use with multi-date Land-sat imagery // International Journal of Remote Sensing. 2000. Vol. 21. No. 11. P. 2163-2183.

Holtsmark B. Harvesting in boreal forests and the biofuel carbon debt // Climatic Change. 2012. Vol. 112. P. 415-428.

Janus J., Bozek P Land abandonment in Poland after the collapse of socialism: Over a quarter of a century of increasing tree cover on agricultural land // Ecological Engineering. 2019. Vol. 138. P. 106-117.

Kammesheidt L. Perspectives on secondary forest management in tropical humid lowland America // AMBIO: A Journal of the Human Environment. 2002. Vol. 31. No. 3. P. 243-250.

Kauppi P., Hanewinkel M., Lundmark T., Nabu-urs G. J., Peltola H., Trasobares A., Hetema-ki L. Climate Smart Forestry in Europe. European Forest Institute, 2018. 20 p.

Keenleyside C., Tucker G., McConville A. Farmland Abandonment in the EU: an Assessment of Trends and Prospects. London: Institute for European Environmental Policy, 2010. 98 p.

Kellezi M., Stafasani M., Kortoci Y. Evaluation of biomass supply chain from Robinia pseudoacacia L. SRF plantations on abandoned lands // Journal of Life Sciences. 2012. Vol. 6. No. 2. P. 243-250.

Kolecka N., Kozak J., Kaim D., Dobosz M., Os-tafin K., Ostapowicz K., Price B. Understanding farmland abandonment in the Polish Carpathians // Applied Geography. 2017. Vol. 88. P. 62-72.

Kuemmerle T., Hostert P., Radeloff V. C., Van der Linden S., Perzanowski K., Kruhlov I. Cross-border comparison of post-socialist farmland abandonment in the Carpathians // Ecosystems. 2008. Vol. 11. No. 2. P. 614-628.

Kurganova I., De Gerenyu V. L., Kuzyakov Y. Large-scale carbon sequestration in postagrogenic ecosystems in Russia and Kazakhstan // Catena. 2015. Vol. 133. P. 461466.

Kurganova I., Lopes de Gerenyu V., Six J., Kuzyakov Y Carbon cost of collective farming collapse in Russia // Global Change Biology. 2014. Vol. 20. No. 3. P. 938-947.

Lana-Renault N., Nadal-Romero E., Cammer-aat E., Llorente J. A. Critical environmental issues confirm the relevance of abandoned agricultural land // Water. 2020. Vol. 12. No. 4. Article: 1119.

Land Abandonment in Lithuania / Giedre Lei-montaite. National Land Service under the Ministry of Agriculture Grain. Budapest. 2011. URL: https://kurl.ru/PqEYN (дата обращения 01.09.2023).

Langeveld H., Quist-Wessel F., Dimitriou I., Arons-son P., Baum C., Schulz U., Berndes G. Assessing environmental impacts of short rotation coppice (SRC) expansion: model definition and preliminary results // Bioenergy Research. 2012. Vol. 5. P. 621-635.

Lasanta T, Arnaez J., Pascual N., Ruiz-Flano P., Errea M. P., Lana-Renault N. Space-time process and drivers of land abandonment in Europe // Catena. 2017. Vol. 149. P. 810-823.

Leakey R Definition of agroforestry revisited // Agroforestry Today. 1996. Vol. 8. P. 5-7.

Lewis S. L., Wheeler C. E, Mitchard E. T., Koch A. Restoring natural forests is the best way to remove atmospheric carbon // Nature. 2019. Vol. 568. No. 7750. P. 25-28.

Liepins K., Lazdins A., Lazdina D., Daugavi-ete M., Miezite O. Naturally afforested agricultural lands in Latvia-assessment of available timber resources and potential productivity // Environmental Engineering. Proceedings of the 7th International Conference. 2008. P. 194-199.

Liu J., Zhang Z., Xu X., Kuang W., Zhou W., Zhang S., Jiang N. Spatial patterns and driving forces of land use change in China during the early 21st century // Journal of Geographical Sciences. 2010. Vol. 20. P. 483-494.

Lugo A. E., Helmer E. Emerging forests on abandoned land: Puerto Rico’s new forests // Forest Ecology and Management. 2004. Vol. 190. No. 2. P. 145-161.

Lutter R., Stal G., Arnesson Ceder L., Lim H., Pa-dari A., Tullus H., Lundmark T Climate benefit of different tree species on former agricultural land in northern Europe // Forests. 2021. Vol. 12. No. 12. Article: 1810.

Mottet A. Transformations des systemes d'elevage depuis 1950 et consequences pour la dynamique des paysages dans les Pyrenees. Contribution a l'etude du phe-

nomene d'abandon de terres agricoles en montagne a partir de l'exemple de quatre communes des Hautes-Pyrenees Diss. 2005. URL: https://www.research-gate.net/publication/342009670 (дата обращения 01.09.2023).

Nabuurs G. J., Verkerk P J., Schelhaas M., Gon-zalez-Olabarria J. R., Trasobares A., Cienci-ala E. Climate-Smart Forestry: Mitigation Impacts in Three European Regions. European Forest Institute, 2018. Vol. 6. 32 p.

Nair P. R., Nair V. D., Kumar B. M., Haile S. G. Soil carbon sequestration in tropical agroforestry systems: a feasibility appraisal // Environmental Science & Policy. 2009. Vol. 12. No. 8. P. 1099-1111.

Novara A., Gristina L., Sala G., Galati A., Cresci-manno M., Cerda A., La Mantia T Agricultural land abandonment in Mediterranean environment provides ecosystem services via soil carbon sequestration // Science of the Total Environment. 2017. Vol. 576. P. 420-429.

Pagiola S. Payments for environmental services in Costa Rica // Ecological economics. 2008. Vol. 65. No. 4. P. 712-724.

Pedroli B., Elbersen B., Frederiksen P., Gran-din U., Heikkila R., Krogh P. H., Spijker J. Is energy cropping in Europe compatible with biodiversity? — Opportunities and threats to biodiversity from land-based production of biomass for bioenergy purposes // Biomass and Bioenergy. 2013. Vol. 55. P. 73-86.

Pei H., Liu M., Jia Y., Zhang H., Li Y., Xiao Y. The trend of vegetation greening and its drivers in the Agro-pastoral ecotone of north-

ern China, 2000-2020 // Ecological Indicators. 2021. Vol. 129. Article: 108004.

Pena-Angulo D., Khorchani M., Errea P, Lasan-ta T., Martfnez-Arnaiz M., Nadal-Romero E. Factors explaining the diversity of land cover in abandoned fields in a Mediterranean mountain area // Catena. 2019. Vol. 181. P. 104064.

Plieninger T., Gaertner M., Hui C., Huntsinger L. Does land abandonment decrease species richness and abundance of plants and animals in Mediterranean pastures, arable lands and permanent croplands? // Environmental Evidence. 2013. Vol. 2. P. 1-7.

Pointereau P., Coulon F., Girard P., Lambotte M., Stuczynski T., Sanchez O. V., Del Rio A., An-guiano E., Bamps C., Terres J. Analysis of Farmland Abandonment and the Extent and Location of Agricultural Areas that are Actually Abandoned or Are in Risk to Be Abandoned. European Commission Joint Research Centre, Institute for Environment and Sustainability, 2008. 204 p.

Post W. M., Kwon K. C. Soil carbon sequestration and land use change: processes and potential // Global Change Biology. 2000. Vol. 6. No. 3. P. 317-327.

Prishchepov A. V., Radeloff V. C., Baumann M., Kuemmerle T., Muller D. Effects of institutional changes on land use: agricultural land abandonment during the transition from state-command to market-driven economies in post-Soviet Eastern Europe // Environmental Research Letters. 2012. Vol. 7. No. 2. P. 024021.

Prishchepov A. V., Schierhorn F., Low F. Unraveling the diversity of trajectories and drivers of global agricultural land abandonment // Land. 2021. Vol. 10. No. 2. P. 97.

Profft I., Mund M., Weber G. E., Weller E., Schulze E. D. Forest management and carbon sequestration in wood products // European Journal of Forest Research. 2009. Vol. 128. P. 399-413.

Pueyo Y., Beguerfa S. Modelling the rate of secondary succession after farmland abandonment in a Mediterranean mountain area // Landscape and Urban Planning. 2007. Vol. 83. No. 4. P. 245-254.

Qiu S., Peng J. Distinguishing ecological outcomes of pathways in the Grain for Green Program in the subtropical areas of China // Environmental Research Letters. 2022. Vol. 17. No. 2. Article: 024021.

Ramankutty N., Foley J. A. Estimating historical changes in global land cover: Croplands from 1700 to 1992 // Global Biogeochemical Cycles. 1999. Vol. 13. No. 4. P. 997-1027.

Rozendaal D. M., Bongers F., Aide T. M., Alva-rez-Davila E., Ascarrunz N., Balvanera P., Poorter L. Biodiversity recovery of Neotropical secondary forests // Science Advances. 2019. Vol. 5. No. 3. Article: eaau3114.

Rudel T. K., Schneider L., Uriarte M., Turner B. L., DeFries R., Lawrence D., Grau R. Agricultural intensification and changes in cultivated areas, 1970-2005 // Proceedings of the National Academy of Sciences. 2009. Vol. 106. No. 49. P. 20675-20680.

Rytter L., Ingerslev M., Kilpelainen A., Tors-sonen P., Lazdina D., Lof M., Madsen P., Muiste P., Stener L.-G. Increased forest biomass production in the Nordic and Baltic countries — a review on current and future opportunities // Silva Fennica. 2009. Vol. 50. No. 5. Article: 1660.

Sanchez P A. Science in agroforestry // Agroforestry Systems. 1995. Vol. 30. P. 5-55.

Seidl R., Thom D., Kautz M., Martin-Benito D., Peltoniemi M., Vacchiano G., Reyer C. P. Forest disturbances under climate change // Nature Climate Change. 2017. Vol. 7. No. 6. P. 395-402.

Styles D., Jones M. B. Current and future financial competitiveness of electricity and heat from energy crops: A case study from Ireland // Energy Policy. 2007. Vol. 35. No. 8. P. 4355-4367.

Styles D., Thorne F., Jones M. B. Energy crops in Ireland: an economic comparison of wil-low and Miscanthus production with conventional farming systems // Biomass and Bioenergy. 2008. Vol. 32. No. 5. P. 407-421.

Su G., Okahashi H., Chen L. Spatial pattern of farmland abandonment in Japan: Identification and determinants // Sustainability. 2018. Vol. 10. No. 10. Article: 3676.

Subedi Y. R., Kristiansen P., Cacho O., Ojha R. B. Agricultural land abandonment in the hill agro-ecological region of Nepal: Analysis of extent, drivers and impact of change // Environmental Management. 2021. Vol. 67. P. 1100-1118.

TerresJ. M., Nisini L., Anguiano E. Assessing the Risk of Farmland Abandonment in the EU.

Final Report. Luxembourg: Publications Office of the European Union, 2013. 134 p.

The Greenhouse Gas Protocol. The Land Use, Land-Use Change, and Forestry Guidance for GHG Project Accounting. Word Resource Institute. Washington. 2006. P. 97. URL: https://ghgprotocol. org/standards/project-protocol (дата обращения 01.09.2023).

Thibault M., Thiffault E., Bergeron Y., Ouimet R., Tremblay S. Afforestation of abandoned agricultural lands for carbon sequestration: how does it compare with natural succession? // Plant and Soil. 2022. Vol. 475. No. 1-2. P. 605-621.

TomazC., Alegria C., MonteiroJ. M., Teixeira M. C. Land cover change and afforestation of marginal and abandoned agricultural land: A 10 year analysis in a Mediterranean region // Forest Ecology and Management. 2013. Vol. 308. P. 40-49.

Tremblay S., Ouimet R. White spruce plantations on abandoned agricultural land: are they more effective as C sinks than natural succession? // Forests. 2013. Vol. 4. No. 4. P. 1141-1157.

Uri V., Vares A., Tullus H., Kanal A. Aboveground biomass production and nutrient accu-mulation in young stands of silver birch on abandoned agricultural land // Biomass and Bioenergy. 2007. Vol. 31. No. 4. P. 195-204.

Waisanen P J., Bliss N. B. Changes in population and agricultural land in conterminous United States counties, 1790 to 1997 // Global Biogeochemical Cycles. 2002. Vol. 16. No. 4. P. 1-19.

Walle I. V., Van Camp N., Van de Casteele L., Ver-heyen K., Lemeur R. Short-rotation forestry of birch, maple, poplar and willow in Flanders (Belgium) I-Biomass production after 4 years of tree growth // Biomass and Bioenergy. 2007. Vol. 31. No. 5. P. 267-275.

Wang C., Gao Q., Wang X., Yu M. Decadal trend in agricultural abandonment and woodland expansion in an agro-pastoral transition band in Northern China // Plos One. 2015. Vol. 10. No. 11. P. e0142113.

Weissteiner C. J., Boschetti M., Bottcher K., Carrara P., Bordogna G., Brivio P. A. Spatial explicit assessment of rural land abandonment in the Mediterranean area // Global and Planetary Change. 2011. Vol. 79. No. 1-2. P. 20-36.

Wuyun D., Sun L., Chen Z., Hou A., Crusiol L. G. T., Yu L., Sun Z. The spatiotemporal change of cropland and its impact on vegetation dynamics in the farming-pastoral ecotone of northern China // Science of the Total Environment. 2022. Vol. 805. Article: 150286.

Yu Z., Lu C., Tian H., Canadell J. G. Largely underestimated carbon emission from land use and land cover change in the conterminous United States // Global Change Biology. 2019. Vol. 25. No. 11. P. 37413752.

Zeng N., Hausmann H. Wood Vault: remove atmospheric CO2 with trees, store wood for carbon sequestration for now and as biomass, bioenergy and carbon reserve for

the future // Carbon Balance and Management. 2011. Vol. 17. No. 1. P. 2.

Zhao L., Jia K., Liu X., Li J., Xia M. Assessment of land degradation in Inner Mongolia between 2000 and 2020 based on remote sensing data // Geography and Sustainability. 2023. Vol. 4. No. 2. P. 100-111.

Zhu X., Xiao G., Zhang D., Guo L. Mapping abandoned farmland in China using time series MODIS NDVI // Science of the Total Environment. 2021. Vol. 755. No. 1. Article: 142651.

Zomer R. J., Neufeldt H., Xu J., Ahrends A., Bos-sio D., Trabucco A., Wang M. Global tree cover and biomass carbon on agricultural land: The contribution of agroforestry to global and national carbon budgets // Scientific Reports. 2016. Vol. 6. No. 1. Article ID: 29987.

Zumkehr A., Campbell J. E. Historical US cropland areas and the potential for bioenergy production on abandoned croplands // Environmental Science & Technology. 2013. Vol. 47. No. 8. P. 3840-3847.

REFERENCES

А greener and fairer cap, 2022, available at: https://kurl.ru/kxXbn (December 01, 2022).

About The Challenge, 2017, available at: https:// www.bonnchallenge.org/about (February 07, 2023).

Analysis of land abandonment and development of agricultural land markets in the

Republic of North Macedonia — Conclusions and policy recommendations, FAO, 2023, available at: clck.ru/37GHd2 (December 01, 2022).

Aylott M. J., Casella E., Tubby I., Street N. R., Smith P., Taylor G., Yield and spatial supply of bioenergy poplar and willow short-rotation coppice in the UK, New Phytolo-gist, 2008, Vol. 178, No 2, pp. 358-370.

Barsukova G. N., Sheudzhen Z. R., Der-evenec D. K., Sokrashhenie ploshha-di sel'skokhozjajjstvennykh ugodijj i pashni kak obshhemirovaja tendencija umen'shenija chasti resursnogo poten-ciala agrarnogo proizvodstva (Reduction of the area of agricultural land and arable land as a global trend of reducing part of the resource potential of agricultural production), International agricultural journal, 2021, Vol. 64, No 6, pp. 524-544.

Bartalev S. A., Primenenie metodov distan-cionnogo zondirovanija iz kosmosa dlja monitoringa bjudzheta ugleroda v nazem-nykh ehkosistemakh Rossii (Application of remote sensing methods from space for monitoring the carbon budget in terrestrial ecosystems of Russia), Vserossijjskijj festival' Nauka 0+, Moscow, 7 oktjabrja 2023.

Bartalev S. A., Vorushilov I. I., Egorov V. A., Zharko V. O., Lupjan E. A., Sajjgin I. A., Stycenko E. A., Stycenko F. V., Khvo-stikov S. A., Ocenka vklada drevesno-kustarnikovojj rastitel'nosti zabroshen-nykh s.-kh. zemel' v bjudzhet ugleroda lesov Rossii (Assessment of the contri-

bution of woody and shrubby vegetation of abandoned agricultural lands to the carbon budget of Russian forests), Nauchnye debaty "Lesnye klimaticheskie proekty v Rossii", Nauchnyjj sovet RAN po lesu, 19 oktjabrja 2021, available at: https://rbf-ras.ru/wp-content/up-

loads/2021/12/AD_20211019_Bartalev. pdf (September 01, 2022).

Baumann M., Kuemmerle T., Elbakidze M., Ozdogan M., Radeloff V. C., Keuler N. S., Hostert P., Patterns and drivers of postsocialist farmland abandonment in Western Ukraine, Land use policy, 2011, Vol. 28, No 3, pp. 552-562.

Belousova A. P., Bryzhko I. V., Analiz zarastan-ija sel'skokhozjajjstvennykh ugodijj na territorii Permskogo kraja po sputniko-vym snimkam Landsat (Analysis of overgrowth of agricultural lands in the Perm Territory using Landsat satellite images), InterKarto. InterGIS. Geoinformacionnoe obespechenie ustojjchivogo razvitija ter-ritorijj: Mat. mezhd. Konf, 2021, Vol. 27, No 4, p. 150.

Berglund B. E., Kitagawa J., Lageras P., Nakamura K., Sasaki N., Yasuda Y., Traditional farming landscapes for sustainable living in Scandinavia and Japan: Global revival through the Satoyama Initiative, Ambio, 2014, Vol. 43, pp. 559-578.

Beringer T. I. M., Lucht W., Schaphoff S., Bioenergy production potential of global biomass plantations under environmental and agricultural constraints, GCB Bioenergy, 2011, Vol. 3, No 4, pp. 299-312.

Brown S., Lugo A. E., Tropical secondary forests, Journal of tropical ecology, 1990, Vol. 6, No 1, pp. 1-32.

Campbell J. E., Lobell D. B., Genova R. C., Field C. B., The global potential of bioenergy on abandoned agriculture lands, Environmental science & technology, 2008, Vol. 42, No 15, pp. 5791-5794.

Cao S., Chen L., Yu X., Impact of China's Grain for Green Project on the landscape of vulnerable arid and semi-arid agricultural regions: A case study in northern Shaanxi Province, Journal of Applied Ecology, 2009, Vol. 46, No 3, pp. 536-543.

Castillo C. P., Kavalov B., Diogo V., Jacobs-Cri-sioni C., e Silva F. B., Lavalle C., Agricultural land abandonment in the EU within 2015-2030. Research Reports: JRC113718, Joint Research Centre, 2018, pp. 1-7.

Cramer V. A., Hobbs R. J., Old fields: dynamics and restoration of abandoned farmland. Washington, DC: Island Press, 2007, Vol. 101, p. 334

Doklad o sostojanii i ispol'zovanii zemel' sel'skokhozjajjstvennogo naznachenija Rossijjskojj Federacii v 2019 godu (Report on the state and use of agricultural lands of the Russian Federation in 2019), 2021, available at: https://kurl.ru/sRcfs (April 01, 2023).

Downing T. E., Ludeke M., Social geographies of vulnerability and adaptation [in:] Global Desertification: Do Humans Сause Deserts? J. F. Reynolds, D. M. Stafford Smith (Eds.), Berlin: Dahlem University Press, 2002, pp. 232-252.

Estel S., Kuemmerle T., Alcantara C., Levers C., Prishchepov A., Hostert P., Mapping farmland abandonment and recultivation across Europe using MODIS NDVI time series, Remote Sensing of Environment, 2015, Vol. 163, pp. 312-325.

Etter A., McAlpine C., Pullar D., Possingham H., Modeling the age of tropical moist forest fragments in heavily-cleared lowland landscapes of Colombia, Forest Ecology and Management, 2005, Vol. 208, No 1-3, pp. 249-260.

European Commission, The 3 Billion Tree Planting Pledge for 2030, 2021, available at: https://kurl.ru/ofRGn (September 01, 2023).

Federalnyi zakon “O vnesenii izmenenii v Le-snoi kodeks Rossiiskoi Federatsii i otdel-nye zakonodatelnye akty Rossiiskoi Fed-eratsii v chasti sovershenstvovaniia pra-vovogo regulirovaniia otnoshenii, svia-zannykh s obespecheniem sokhraneniia lesov na zemliakh lesnogo fonda i zem-liakh inykh kategorii” (On amendments to the Forest Code of the Russian Federation and certain legislative acts of the Russian Federation in terms of improving the legal regulation of relations related to ensuring the conservation of forests on forest fund lands and lands of other categories), 27.12.2018 N 538-FZ, available at: https://www.consultant.ru/document/ cons_doc_LAW_314666 (September 01, 2023).

Federalnyi zakon “Ob oborote zemel selsko-khozyaystvennogo naznacheniya” (On

the turnover of agricultural land) 24.07.2002 N 101-FZ, available at: https: //www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_37816/ (September 01, 2023).

Flinn K. M., Vellend M., Marks P. L., Environmental causes and consequences of forest clearance and agricultural abandonment in central New York, USA, Journal of Biogeography, 2005, Vol. 32, No 3, pp. 439-452.

Foote R. L., Grogan P., Soil carbon accumulation during temperate forest succession on abandoned low productivity agricultural lands, Ecosystems, 2010, Vol. 13, pp. 795-812.

Framstad E., de Wit H., Makipaa R., Lar-javaara M., Vesterdal L., Karltun E., Biodiversity, carbon storage and dynamics of old northern forest, Copenhagen: Nordic Council of Ministers, 2013, p. 130.

Goga T., Feranec J., Bucha T., Rusnak M., Sackov I., Barka I., Vladovic J., A review of the application of remote sensing data for abandoned agricultural land identification with focus on Central and Eastern Europe, Remote sensing, 2019, Vol. 11, No 23, pp. 2759.

Good news for Africa's Great Green Wall, 2021, available at: https://www.unep.org/news-and-stories/story/good-news-africas-great-green-wall (September 01, 2023).

Greenpeace1 i WWF2 prizyvayut pridat' lesam na zabroshennyh sel'hozzemlyah yasnyj pravovoj status (Greenpeace1 and WWF2 call for clear legal status for forests on

abandoned farmland), 2018, available at: clck.ru/37GJAb (February 07, 2022).

Gvein M. H., Hu X., N^ss J. S., Watanabe M. D., Cavalett O., Malbranque M., Cherubini F., Potential of land-based climate change mitigation strategies on abandoned cropland, Communications Earth & Environment, 2023, Vol. 4, No 1, Article 39.

Haddaway N. R., Styles D., Pullin A. S., Environmental impacts of farm land abandonment in high altitude/mountain regions: a systematic map of the evidence, Environmental Evidence, 2013, Vol. 2, pp. 1-7.

Hartl F. H., Hollerl S., Knoke T., A new way of carbon accounting emphasises the crucial role of sustainable timber use for successful carbon mitigation strategies, Mitigation and Adaptation Strategies for Global Change, 2017, Vol. 22, pp. 1163-1192.

Heider K., Rodriguez Lopez J. M., Balbo A. L., Scheffran J., The state of agricultural landscapes in the Mediterranean: Smallholder agriculture and land abandonment in terraced landscapes of the Ricote Valley, southeast Spain, Regional Environmental Change, 2021, Vol. 21, pp. 1-12.

Helmer E. H., Brown S., Cohen W. B., Mapping montane tropical forest succes-sional stage and land use with multi-date Landsat imagery, International journal of remote sensing, 2000, Vol. 21, No 11, pp. 2163-2183.

Holtsmark B., Harvesting in boreal forests and the biofuel carbon debt, Climatic change, 2012, Vol. 112, pp. 415-428.

Iurgens I. Iu., Turbina K. E. Klimaticheskii sam-mit v Glazgo: obnovlenie miroustroistva i zadachi Rossii (The Climate Summit in Glasgow: updating the world order and Russia's tasks), Vlast, 2022, Vol. 30, No 2, pp. 9-30.

Janus J., Bozek P., Land abandonment in Poland after the collapse of socialism: Over a quarter of a century of increasing tree cover on agricultural land, Ecological Engineering, 2019, Vol. 138, pp. 106-117.

Kammesheidt L., Perspectives on secondary forest management in tropical humid lowland America, AMBIO: A Journal of the Human Environment, 2002, Vol. 31, No 3, pp. 243-250.

Karta neispol'zuemykh sel'khoz zemel' (Map of unused agricultural lands), 2018, available at: https://kurl.ru/bwzKW (September 01, 2023).

Kauppi P., Hanewinkel M., Lundmark T., Nabu-urs G. J., Peltola H., Trasobares A., Hetema-ki L., Climate smart forestry in Europe. European Forest Institute, 2018, p. 20.

Keenleyside C., Tucker G., McConville A., Farmland Abandonment in the EU: an Assessment of Trends and Prospects, London: Institute for European Environmental Policy, 2010, p. 98.

Kellezi M., Stafasani M., Kortoci Y., Evaluation of biomass supply chain from Rob-inia pseudoacacia L. SRF plantations on abandoned lands, Journal of Life Sciences, 2012, Vol. 6, No 2, pp. 243-250.

Kolecka N., Kozak J., Kaim D., Dobosz M., Os-tafin K., Ostapowicz K., Price B., Under-

standing farmland abandonment in the Polish Carpathians, Applied Geography, 2017, Vol. 88, pp. 62-72.

Krivoshein A. N., Proizvodstvo biotopliva v Ev-ropejjskom Sojuze: politika, sertifikacija, kriterii ustojjchivosti (Biofuel production in the European Union: policy, certification, sustainability criteria), pod red. N. M. Shmatkova, WWF2 Rossii i A. I. Voropaeva, Associacija ehkologicheski otvet-stvennykh lesopromyshlennikov Rossii, 2016, p. 39.

Kuemmerle T., Hostert P., Radeloff V. C., Van der Linden S., Perzanowski K., Kruhlov I., Cross-border comparison of post-socialist farmland abandonment in the Carpathians, Ecosystems, 2008, Vol. 11, No 2, pp. 614-628.

Kurganova I. N., Lopes de gerenju V. O., Mos-tovaja A. S., Ovsepjan L. A., Telesnina V. M., Lichko V. I., Baeva Ju. I., Vlijanie processov estestvennogo lesovosstanovlenija na mikrobiologicheskuju aktivnost' pos-tagrogennykh pochv Evropejjskojj chasti Rossii (The influence of natural reforestation processes on the microbiological activity of postagrogenic soils of the European part of Russia), Lesovedenie, 2018, No 1, pp. 3-23.

Kurganova I., De Gerenyu V. L., Kuzya-kov Y., Large-scale carbon sequestration in post-agrogenic ecosystems in Russia and Kazakhstan, Catena, 2015, Vol. 133, pp. 461-466.

Kurganova I., Lopes de Gerenyu V., Six J., Kuzyakov Y., Carbon cost of collective

farming collapse in Russia, Global Change Biology, 2014, Vol. 20, No 3, pp. 938-947.

Kuznecova A. I., Vlijanie rastitel'nosti na za-pasy pochvennogo ugleroda v lesakh (ob-zor) (The effect of vegetation on soil carbon stocks in forests (review)), Voprosy lesnojj nauki, 2021, Vol. 4, No 4, pp. 41-95.

Lana-Renault N., Nadal-Romero E., Cammer-aat E., Llorente J. A., Critical environmental issues confirm the relevance of abandoned agricultural land, Water, 2020, Vol. 12, No 4, Article: 1119.

Land Abandonment in Lithuania, Giedre Lei-montaite, National Land Service under the Ministry of Agriculture Grain, Budapest, 2011, available at: https://kurl.ru/ PqEYN (September 01, 2023).

Langeveld H., Quist-Wessel F., Dimitriou I., Aronsson P., Baum C., Schulz U., Berndes G., Assessing environmental impacts of short rotation coppice (SRC) expansion: model definition and preliminary results, Bioenergy Research, 2012, Vol. 5, pp. 621-635.

Lasanta T., Arnaez J., Pascual N., Ruiz-Flano P., Errea M. P., Lana-Renault N. Space-time process and drivers of land abandonment in Europe, Catena, 2017, Vol. 149, pp. 810-823.

Leakey R., Definition of agroforestry revisited, Agroforestry today, 1996, Vol. 8, pp. 5-7.

Les na sel'khozzemljakh: zaprety i itogi goda (Forest on agricultural lands: prohibitions and results of the year), 20.12.2022, available at: clck.ru/37GHMW (September 01, 2023).

Lesa, raspolozhennye na zemljakh sel'sko-khozjajjstvennogo naznachenija: pozicija Nauchnogo soveta RAN po lesu (Forests located on agricultural lands: the position of the Scientific Council of the Russian Academy of Sciences on forests), 12.09.2022, available at: http://rbf-ras. ru/news-2022-09-12/ (September 01, 2023).

Leskinen P., Lindner M., Verkerk P. J., Nabu-urs G. J., Van Brusselen J., Kulikova E., Hassegawa M. Lerink B., Lesa Rossii i izmenenie klimata. Chto nam mozhet ska-zat' nauka 11 (Forests of Russia and climate change. What can science tell us 11), Evropejjskijj institut lesa, 2020, available at: https://doi.org/10.36333/wsctu11

(September 01, 2023).

Lesoklimaticheskie proekty (Forest-climatic projects), 2021, available at: clck. ru/37GHJ9 (September 01, 2023).

Lewis S. L., Wheeler C. E., Mitchard E. T., Koch A. Restoring natural forests is the best way to remove atmospheric carbon, Nature, 2019, Vol. 568, No 7750, pp. 25-28.

Liepins K., Lazdins A., Lazdina D., Daugavi-ete M., Miezite O., Naturally afforested agricultural lands in Latvia-assessment of available timber resources and potential productivity, Environmental engineering. Proceedings of the 7th international conference, 2008, pp. 194-199.

Liu J., Zhang Z., Xu X., Kuang W., Zhou W., Zhang S., Jiang N., Spatial patterns and driving forces of land use change in Chi-

na during the early 21st century, Journal of Geographical Sciences, 2010, Vol. 20, pp. 483-494.

Ljuri D. I., Gorjachkin S. V., Karavaeva N. A., Denisenko E. A., Nefedova T. G., Dinamika sel'skokhozjajjstvennykh zemel' Rossii v XX veke i postagrogennoe vosstanovlenie rastitel'nosti i pochv (Dynamics of agricultural lands in Russia in the XX century and post-agrogenic restoration of vegetation and soils), Moscow: GEOS, 2010, 416 p.

Lugo A. E., Helmer E., Emerging forests on abandoned land: Puerto Rico’s new forests, Forest Ecology and Management, 2004, Vol. 190, No 2, pp. 145-161.

Lutter R., Stal G., Arnesson Ceder L., Lim H., Padari A., Tullus H., Lundmark T., Climate benefit of different tree species on former agricultural land in northern Europe, Forests, 2021, Vol. 12, No 12, Article: 1810.

Maslov A., Gul'be A., Gul'be Ja., Medvedeva M., Sirin A., Ocenka situacii s zarastaniem sel'skokhozjajjstvennykh zemel' lesnojj rastitel'nost'ju na primere Uglichskogo rajjona Jaroslavskojj oblasti (Assessment of the situation with overgrowth of agricultural lands by forest vegetation on the example of the Uglich district of the Yaroslavl region), Ustojjchivoe lesopol'zovanie, 2016, No 4, pp. 6-14.

Medvedev A. A., Tel'nova N. O., Kudikov A. V., Distancionnyi vysokodetal'nyi monitoring dinamiki zarastanija zabroshennykh sel'skokhozjaistvennykh zemel' lesnoi rastitel'nost'ju (Remote high-detail monitoring of the dynamics of overgrowth of

abandoned agricultural lands with forest vegetation), Voprosy lesnojj nauki, 2019, Vol. 2, No 3, pp. 1-12.

Melekhov V. I., Antonov A. M., Lokhov D. V., Les-ovodstvennyjj potencial neispol'zuemykh sel'khozjajjstvennykh ugodijj (Forestry potential of unused agricultural land), Arctic Environmental Research, 2011, No 3,

pp. 62-66.

Mottet A., Transformations des systemes d'elevage depuis 1950 et consequences pour la dynamique des paysages dans les Pyrenees. Contribution a l'dtude du phe-nomene d'abandon de terres agricoles en montagne a partir de l'exemple de quatre communes des Hautes-Pyrdndes, Diss, 2005, available at: https://www.re-searchgate.net/publication/342009670 (September 01, 2023).

Nabuurs G. J., Verkerk P. J., Schelhaas M., Gonzalez-Olabarria J. R., Trasobares A., Cienciala E., Climate-Smart Forestry: mitigation implact in three European regions, European Forest Institute, 2018, Vol. 6, p. 32.

Nair P. R., Nair V. D., Kumar B. M., Haile S. G., Soil carbon sequestration in tropical agroforestry systems: a feasibility appraisal, Environmental Science & Policy, 2009, Vol. 12, No 8, pp. 1099-1111.

Novaja lesnaja strategija ES na 2030 god (The new EU Forest Strategy for 2030), 16.07.2021, available at: https://kurl.ru/ UJTOm (September 01, 2023).

Novara A., Gristina L., Sala G., Galati A., Cresci-manno M., Cerda A., La Mantia T., Agricultural land abandonment in Mediter-

ranean environment provides ecosystem services via soil carbon sequestration, Science of the Total Environment, 2017, Vol. 576, pp. 420-429.

Olsson R., Ispol'zovat' ili okhranjat'? Boreal'-nye lesa i izmenenie klimata (To use or to protect? Boreal forests and climate change.), Ustojjchivoe lesopol'zovanie, 2013, No 2, pp. 36-45.

Pagiola S., Payments for environmental services in Costa Rica, Ecological economics, 2008, Vol. 65, No 4, pp. 712-724.

Parizhskoe soglashenie (The Paris Agreement), 2015, available at: clck.ru/Tvr74 (September 01, 2023).

Pedroli B., Elbersen B., Frederiksen P., Gran-din U., Heikkila R., Krogh P. H., Spijker J., Is energy cropping in Europe compatible with biodiversity? — Opportunities and threats to biodiversity from land-based production of biomass for bioenergy purposes, Biomass and Bioenergy, 2013, Vol. 55, pp. 73-86.

Pei H., Liu M., Jia Y., Zhang H., Li Y., Xiao Y., The trend of vegetation greening and its drivers in the Agro-pastoral ecotone of northern China, 2000-2020, Ecological Indicators, 2021, Vol. 129, Article: 108004.

Pena-Angulo D., Khorchani M., Errea P., Las-anta T., Martinez-Arnaiz M., Nadal-Rome-ro E., Factors explaining the diversity of land cover in abandoned fields in a Mediterranean mountain area, Catena, 2019, Vol. 181, p. 104064.

Perepechina Ju. I., Glushenkov O. I., Kor-sikov R. S., Uchet i ocenka lesov, voznik-

shikh na sel'skokhozjajjstvennykh zem-ljakh, s ispol'zovaniem dannykh distan-cionnogo zondirovanija zemli (Accounting and assessment of forests that have arisen on agricultural lands using remote sensing data), Lesnojjzhurnal, 2016, No 4, pp. 71-80.

Plieninger T., Gaertner M., Hui C., Huntsinger L., Does land abandonment decrease species richness and abundance of plants and animals in Mediterranean pastures, arable lands and permanent croplands? Environmental Evidence, 2013, Vol. 2, P. 1-7.

Pointereau P., Coulon F., Girard P., Lambotte M., Stuczynski T., Sanchez O. V., Del Rio A., Anguiano E., Bamps C., Terres J., Analysis of farmland abandonment and the extent and location of agricultural areas that are actually abandoned or are in risk to be abandoned. European Commission Joint Research Centre, Institute for Environment and Sustainability, 2008, p. 204.

Post W. M., Kwon K. C., Soil carbon sequestration and land-use change: processes and potential, Global change biology, 2000, Vol. 6, No 3, pp. 317-327.

Postanovlenie Pravitel'stva RF 08.06.2022 N 1043 “O vnesenii izmenenijj v Polo-zhenie ob osobennostjakh ispol'zovanija, okhrany, zashhity, vosproizvodstva lesov, raspolozhennykh na zemljakh sel'skokhozjajjstvennogo naznachenija” (On amendments to the Regulation on the specifics of the Use, Protection, Defence, Reproduction of forests located

on agricultural Lands), available at: clck. ru/37GHYF (September 01, 2023).

Postanovlenie Pravitel'stva RF 18.09.2020 N 1482 “O priznakakh neispol'zovanija zemel'nykh uchastkov iz zemel' sel'sko-khozjajjstvennogo naznachenija po cele-vomu naznacheniju ili ispol'zovanija s narusheniem zakonodatel'stva Rossi-jjskojj Federacii” (About signs of non-use of land plots from agricultural lands for their intended purpose or use in violation of the legislation of the Russian Federation), available at: http://government.ru/ docs/all/129924/ (September 01, 2023).

Postanovlenie Pravitel'stva RF 21.09.2020 N 1509 (red. 08.06.2022) “Ob osoben-nostjakh ispol'zovanija, okhrany, zashhity, vosproizvodstva lesov, raspolozhennykh na zemljakh sel'skokhozjajjstvennogo naznachenija” (About the peculiarities of the use, protection, defence, reproduction of forests located on agricultural lands), available at: clck.ru/37GHVa (01.07.2023).

Pravitel'stvo zapretilo rossijanam vyrashhivat' lesa na sel'khozzemljakh (The government has banned Russians from growing forests on agricultural land), 2022, available at: clck.ru/37GHa3 (September 01, 2023).

Prishchepov A. V., Ponkina E. V., Sun Zh., Bavo-rova M., Ekimovskaia O. A., Issledovanie povedencheskikh faktorov selkhozproiz-voditelei po vovlecheniiu v oborot zabro-shennykh selskokhoziaistvennykh zemel:

Primer Respubliki Buriatiia (The study of behavioral factors of agricultural producers on the involvement of abandoned agricultural lands in the turnover: The example of the Republic of Buryatia), Pros-transtvennaia ekonomika, 2021, Vol. 17, No 3, pp. 59-102.

Prishchepov A. V., Radeloff V. C., Baumann M., Kuemmerle T., Muller D., Effects of institutional changes on land use: agricultural land abandonment during the transition from state-command to market-driven economies in post-Soviet Eastern Europe, Environmental Research Letters, 2012, Vol. 7, No 2, p. 024021.

Prishchepov A. V., Schierhorn F., Low F., Unraveling the diversity of trajectories and drivers of global agricultural land abandonment, Land, 2021, Vol. 10, No 2, pp. 97.

Prishhepov A. V., Mjuller D., Dubinin M. Ju., Baumann. M., Radeloff V. K., Determi-nanty prostranstvennogo raspredelenija zabroshennykh sel'skokhozjajjstvennykh zemel' v evropejjskojj chasti Rossii (Determinants of spatial distribution of abandoned agricultural lands in the European part of Russia), Prostranstven-naja ehkonomika, 2013, No 3, pp. 30-62.

Profft I., Mund M., Weber G. E., Weller E., Schulze E. D., Forest management and carbon sequestration in wood products, European journal of forest research, 2009, Vol. 128, pp. 399-413.

Pueyo Y., Begueria S., Modelling the rate of secondary succession after farmland

abandonment in a Mediterranean mountain area, Landscape and Urban Planning,

2007, Vol. 83, No. 4, pp. 245-254.

Qiu S., Peng J., Distinguishing ecological outcomes of pathways in the Grain for Green Program in the subtropical areas of China, Environmental Research Letters, 2022, Vol. 17, No 2, Article: 024021.

Ramankutty N., Foley J. A., Estimating historical changes in global land cover: Croplands from 1700 to 1992, Global biogeochemical cycles, 1999, Vol. 13, No 4, pp. 997-1027.

Rezoliutsiia po itogam nauchnykh debatov “Lesnye klimaticheskie proekty v Rossii” (Forest climate projects in Russia), Moscow, 2021, available at: http://rbf-ras. ru/academic-dispute/2021-10-19, (September 01, 2023).

Rodin A. R., Rodin S. A., Sozdanie lesnykh en-ergeticheskikh plantatsii (Creation of forest energy plantations), Lesnoi vestnik,

2008, No 1, pp. 178-182.

Rodina M. E., Chastnaia sobstvennost na les na zemliakh selskokhoziaistvennogo naznacheniia v rossiiskoi federatsii-ten-dentsii razvitiia grazhdanskogo, zemel-nogo i lesnogo zakonodatelstva (Private ownership of forests on agricultural lands in the Russian Federation — trends in the development of civil, land and forest legislation), Severo-Kavkazskii iuridi-cheskii vestnik, 2020, No 3, pp. 90-102.

Rodkin O. I., Shabanov A. A., Rodkin A. O., Ot-senka effektivnosti vozdelyvaniia en-ergeticheskikh kultur kak istochnikov

biotopliva (Assessment of the efficiency of cultivation of energy crops as sources of biofuels), Nauchnyi zhurnal NIU ITMO. Seriia "Ekonomika i ekologicheskii menedzhment", 2016, No 4, pp. 102-110.

Rodkin O., Timoti V., Bioenergeticheskie plantatsii ivy: opyt SShA dlia Belarusi (Bioenergy willow plantations: the US experience for Belarus), Nauka i innovatsii, 2017, Vol. 11, No 177, pp. 64-68.

Roslesinforg: ploshchad zarosshikh lesom selkhozugodii mozhet v piat raz prevy-shat statistiku (Roslesinforg: the area of forested farmland can be five times higher than the statistics), 2022, available at: https://roslesinforg.ru/news/ in-the-media/6770, (September 01, 2023).

Rozendaal D. M., Bongers F., Aide T. M., Alvarez-Davila E., Ascarrunz N., Balvanera P., Poort-er L., Biodiversity recovery of Neotropical secondary forests, Science advances, 2019, Vol. 5, No 3, Article: eaau3114.

Rudel T. K., Schneider L., Uriarte M., Turner B. L., DeFries R., Lawrence D., Grau R., Agricultural intensification and changes in cultivated areas, 1970-2005, Proceedings of the National Academy of Sciences, 2009, Vol. 106, No 49, pp. 20675-20680.

Rytter L., Ingerslev M., Kilpelainen A., Tors-sonen P., Lazdina D., Lof M., Madsen P., Muiste P., Stener L.-G., Increased forest biomass production in the Nordic and Baltic countries, A review on current and future opportunities, Silva Fennica, 2009, Vol. 50, No 5, Article: 1660.

Sanchez P. A., Science in agroforestry, Agroforestry systems, 1995, Vol. 30, pp. 5-55.

Seidl R., Thom D., Kautz M., Martin-Benito D., Peltoniemi M., Vacchiano G., Reyer C. P., Forest disturbances under climate change, Nature climate change, 2017, Vol. 7, No 6, pp. 395-402.

Styles D., Jones M. B., Current and future financial competitiveness of electricity and heat from energy crops: A case study from Ireland, Energy Policy, 2007, Vol. 35, No 8, pp. 4355-4367.

Styles D., Thorne F., Jones M. B., Energy crops in Ireland: an economic comparison of willow and Miscanthus production with conventional farming systems, Biomass and bioenergy, 2008, Vol. 32, No 5, pp. 407-421.

Su G., Okahashi H., Chen L., Spatial pattern of farmland abandonment in Japan: Identification and determinants, Sustainability, 2018, Vol. 10, No 10, Article: 3676.

Subedi Y. R., Kristiansen P., Cacho O., Ojha R. B., Agricultural land abandonment in the hill agro-ecological region of Nepal: Analysis of extent, drivers and impact of change, Environmental Management, 2021,

Vol. 67, pp. 1100-1118.

Tebenkova D. N., Gichan D. V., Gagarin Iu. N., Vliianie lesovodstvennykh meropriiatii na pochvennyi uglerod: obzor (The impact of forestry activities on soil carbon: an overview), Voprosy lesnoi nauki, 2022, Vol. 5, No 4, pp. 21-58.

Telesnina V. M., Kurganova I. N., Lopes de gere-niu V. O., Ovsepian L. A., Lichko V. I., Ermo-

laev A. M., Mirin D. M., Dinamika svoistv pochv i sostava rastitelnosti v khode pos-tagrogennogo razvitiia v raznykh biokli-maticheskikh zonakh (Dynamics of soil properties and vegetation composition during postagrogenic development in different bioclimatic zones), Pochvovede-nie, 2017, No 12, pp. 1514-1534.

Terres J. M., Nisini L., Anguiano E., Assessing the risk of farmland abandonment in the EU. Final report. Luxembourg: Publications Office of the European Union, 2013, p. 134.

The greenhouse gas protocol. The land use, land-use change, and forestry guidance for GHG project accounting, Word Resource Institute. Washington, 2006, pp. 97, available at: ttps://ghgprotocol.org/standards/

project-protocol (September 01, 2023).

Thibault M., Thiffault E., Bergeron Y., Ouimet R., Tremblay S., Afforestation of abandoned agricultural lands for carbon sequestration: how does it compare with natural succession?, Plant and Soil, 2022, Vol. 475, No 1-2, pp. 605-621.

Tomaz C., Alegria C., Monteiro J. M., Teix-eira M. C., Land cover change and afforestation of marginal and abandoned agricultural land: A 10 year analysis in a Mediterranean region, Forest Ecology and Management, 2013, Vol. 308, pp. 40-49.

Tremblay S., Ouimet R., White spruce plantations on abandoned agricultural land: are they more effective as C sinks than natural succession?, Forests, 2013, Vol. 4, No 4, pp. 1141-1157.

Uri V., Vares A., Tullus H., Kanal A., Aboveground biomass production and nutrient accumulation in young stands of silver birch on abandoned agricultural land, Biomass and Bioenergy, 2007, Vol. 31, No 4, pp. 195-204.

Uzun V., “Belye piatna” i neispolzuemye selk-hozugodia: chto pokazala selskokhozi-aistvennaia perepis 2016 g (“White spots” and unused farmland: what the 2016 agricultural census showed), Ekonomi-cheskoe razvitie Rossii, 2017, Vol. 24, No 12, pp. 36-43.

Vladimir Putin poruchil pravitel'stvu

ispol'zovat' zabroshennye sel'khozzemli dlja lesoklimaticheskikh proektov

(Vladimir Putin instructed the government to use abandoned agricultural lands for forest-climatic projects), 2022, available at: https://kurl.ru/kkyzV (February 01, 2023).

Vladychenskijj A. S., Telesnina V. M., Rumjan-ceva K. A., Chalaja T. A., Organicheskoe veshhestvo i biologicheskaja aktivnost' postagrogennykh pochv juzhnojj tajjgi (na primere Kostromskojj oblasti) (Organic matter and biological activity of postagrogenic soils of the southern taiga (on the example of the Kostroma region)), Pochvovedenie, 2013, No 5, pp. 570-570.

Waisanen P. J., Bliss N. B., Changes in population and agricultural land in conterminous United States counties, 1790 to 1997, Global Biogeochemical Cycles, 2002, Vol. 16, No 4, pp. 1-19.

Walle I. V., Van Camp N., Van de Casteele L., Verheyen K., Lemeur R., Short-rotation forestry of birch, maple, poplar and willow in Flanders (Belgium) I-Biomass production after 4 years of tree growth, Biomass and bioenergy, 2007, Vol. 31, No 5, pp. 267-275.

Wang C., Gao Q., Wang X., Yu M., Decadal trend in agricultural abandonment and woodland expansion in an agro-pastoral transition band in Northern China, Plos One, 2015, Vol. 10, No 11, p. e0142113.

Weissteiner C. J., Boschetti M., Bottcher K., Carrara P., Bordogna G., Brivio P. A., Spatial explicit assessment of rural land abandonment in the Mediterranean area, Global and Planetary Change, 2011, Vol. 79, No 1-2, pp. 20-36.

Wuyun D., Sun L., Chen Z., Hou A., Crusiol L. G. T., Yu L., Sun Z., The spatiotemporal change of cropland and its impact on vegetation dynamics in the farming-pastoral ecotone of northern China, Science of the Total Environment, 2022, Vol. 805, Article: 150286.

Yu Z., Lu C., Tian H., Canadell J. G., Largely underestimated carbon emission from land use and land cover change in the conterminous United States, Global change biology, 2019, Vol. 25, No 11., pp. 3741-3752.

Zemel'nyjj kodeks Rossijjskojj Federacii 25.10.2001 N 136-FZ (red. 06.02.2023), 2023, available at: https://www.

consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_33773/ (May 01, 2023).

Zeng N., Hausmann H., Wood Vault: remove atmospheric CO2 with trees, store wood for carbon sequestration for now and as biomass, bioenergy and carbon reserve for the future, Carbon Balance and Management, 2011, Vol. 17, No 1, p. 2.

Zhao L., Jia K., Liu X., Li J., Xia M., Assessment of land degradation in Inner Mongolia between 2000 and 2020 based on remote sensing data, Geography and Sustainability, 2023, Vol. 4, No 2, pp. 100-111.

Zheljazkov A. L., Latysheva A. I., Seturidze D. Eh., Vlijanie stoimosti sel'sko-khozjajjstven-nykh ugodijj na ehffektivnoe vovlechenie v oborot nevostrebovanykh zemel' (The impact of the value of agricultural land on the effective involvement of unclaimed

land in circulation), Agrarnyjj vestnik Urala, 2017, No 10 (164), pp. 69-76.

Zhu X., Xiao G., Zhang D., Guo L., Mapping abandoned farmland in China using time series MODIS NDVI, Science of The Total Environment, 2021, Vol. 755, No 1, Article: 142651.

Zomer R. J., Neufeldt H., Xu J., Ahrends A., Bossio D., Trabucco A., Wang M., Global Tree Cover and Biomass Carbon on Agricultural Land: The contribution of agroforestry to global and national carbon budgets, Scientific reports, 2016, Vol. 6, No 1, Article: 29987.

Zumkehr A., Campbell J. E., Historical US cropland areas and the potential for bioenergy production on abandoned croplands, Environmental science & technology, 2013, Vol. 47, No 8, pp. 3840-3847.

WOODY PLANTS GROWTH ON ABANDONED AGRICULTURAL LANDS: SCALE, CAUSES OF ABANDONMENT, WAYS OF USE. A REVIEW

D. V. Gichan *, D. N. Tebenkova

Center for Forest Ecology and Productivity of the Russian Academy of Sciences Profsoyuznaya st. 84/32 bldg. 14, Moscow, 117997, Russian Federation

* E-mail: DmitriiGichan@yandex.ru

Received: 11.08.2023 Revised: 15.09.2023 Accepted: 18.09.2023

The article presents an overview of Russian and foreign papers considering quantitative assessment of woody plants growth on abandoned agricultural lands and possible ways to utilise them. Particular attention is paid to analysing the causes for the abandonment of those lands and the legislation problems that limit the provision of such areas for commercial forest growing in Russia. According to various estimates, the area of abandoned agricultural land in the world varies from 150 to 472 million hectares, with 33 to 100 million hectares being in Russia. At the same time, there is a trend towards an increase in such lands’ area. The rate at which the area of abandoned agricultural lands is increasing is about 1% year-1 on average. It may vary over time and depend on the region. The main groups of factors contributing to the agricultural lands falling into disuse are social, economic, environmental, landscape and historical. The most promising is the involvement of such lands in climate-smart forestry activities, especially for agroforestry. This is due to the multiplier effect from on the one hand, obtaining forest goods, including bioenergy, and on the other hand services, including use in crop or livestock farming activities. Currently in Russia there is no legislative framework permitting commercial forest growing on agricultural lands, with the exception of planting shelterbelts and other protective structures, despite the active position of organizations and government structures involved, so its development proves to be a necessity.

Key words: agricultural land, woody plants growth, woody plants growth factors, climate-smart forestry

Рецензент: д. б. н., г. н. с., доцент Курганова И. Н.