CC BY
17
© 2004 г. В.Н. Сергеев
ЗАПИСКИ ДОНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННИКА (М.П. БОГАЕВСКИЙ. ОТВЕТ ПЕРЕД ИСТОРИЕЙ. ВЕЛИКОКНЯЖЕСКАЯ, МАРТ 1918 г.)*
Ниже публикуется вторая часть статьи заместителя донского атамана, председателя областного правительства Митрофана Петровича Богаевского, посвященная самому трудному времени казачьего государства с октября 1917 - по январь 1918 г. Как и первая часть, представляемый ниже материал - это уникальный источник, написанный автором в тюрьме в жанре воспоминаний по горячим следам событий, являющийся своеобразной политической автобиографией. Необходимы ознакомление научной общественности и современная научная оценка труда Богаевского. Он специфичен, важен по охвату исторических событий, носящих всероссийский характер, значителен по осведомленности автора о событиях исторической важности. Научная оценка возможна с помощью сравнительного метода с целью определения достоверности сведений, содержащихся в «Ответе перед историей». В качестве сравнительного материала нами использовались самые разнообразные документы и материалы: более ранние речи и в том числе последняя большая речь заключенного в Новочеркасске в марте 1918 г., статьи самого Богаевского 1917 - начала 1918 г., периодическая печать, свидетельства других мемуаристов и иные документы. Использованы и исследования ученых, где содержатся бесспорные, установленные наукой объективные факты. Не ставилась задача установления авторства документа, ибо оно бесспорно, что особенно бросается в глаза после первого же его чтения: написанное, несомненно, принадлежит Богаевскому - это видно по осведомленности его о событиях, о которых больше просто никто не мог знать.
Вторая часть труда Богаевского содержит ряд объективных наблюдений, точных фактов, справедливых обобщений. Так, политическое значение Юго-Восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей, сформированного в июле - октябре 1917 г. с пребыванием Объединенного правительства в Екатеринодаре, Богаевский оценивал объективно. Он подчеркивал, что в этом Союзе «видели серьезную попытку поддержать и укрепить идею государственности», «это мыслилось нами в форме воздействия на Россию посредством оружия». Такой вывод поддерживается современными исследователями [1]. Верными являются и другие выводы, например, упомянутый Юго-Восточный союз «оказался предприятием мертворожденным: внутри каждой области оказалась чрезвычайно сложная обстановка»; на выборах в Уч-
*Окончание. Начало в № 3, 2004 г.
редительное собрание в ноябре 1917 г. казачий список получил значительную поддержку (45 % голосов) [2]. Своеобразно верно отражает Богаевский и состояние противоборства на советско-белоказачьем фронте осенью
1917 - зимой 1918 г., которое, по его мнению, содержало «больше воинственного задора, чем военных действий».
В советской историографии утвердилось мнение, что казачьи круги являлись выражением классовых устремлений казачьей верхушки. Это в целом верное определение зачастую переносилось и на характеристику социального состава казачьего круга, что было ошибочным. На это обстоятельство в современной историографии не раз обращали внимание [3]. Богаевским указаны верные ориентиры и определение социального состава Большого войскового круга 1917 г. (в подавляющем большинстве земледельцы), однако автором допущена иная крайность: он отказался определить идеологическую направленность решений казачьих кругов.
Можно согласиться, что террор со стороны белогвардейцев в первые недели после октября 1917 г. применялся от случая к случаю (26 ноября 1917 г. юнкерами убиты депутаты Ростово-Нахичеванского Совета Л. Кунда, Казберюк, а позже руководитель большевиков Г.П. Фадеев-Васильев и др.). Имелись и иные факты: по приказу Каледина первоначально были арестованы, а затем освобождены делегаты исторического II Всероссийского съезда Советов В. С. Ковалев, М.П. Жаков и другие, а также депутаты Макеевского Совета. Богаевский стремился опровергнуть «слухи о кровожадности А.М. Каледина», однако досадно, что он не имел возможности документально доказать кто, когда и где распускал такие слухи. Находясь в заключении, он не знал и не мог уже знать, что голодная армия повернула оружие на решение социальных проблем, что обоюдный террор накапливался и разрастался, перерос в гражданскую войну, охватившую громадные территории и проходившую в самой суровой и жестокой форме (убито 13 млн, в 1914 - 1920 гг. страна потеряла 60 % своего национального богатства).
Другая группа фактов и обобщений не точна, иногда просто ошибочна, многие данные требуют проверки. Так, Богаевский вовсе обошел вопрос о создании в Новочеркасске (в ноябре - декабре 1917 г.) Всероссийского антибольшевистского правительства Донского гражданского совета под председательством бывшего начальника штаба Верховного главнокомандующего царя Николая II генерала М.В. Алексеева. А между тем сам Богаевский являлся членом этого правительства. Им вовсе не раскрыта роль Алексеева в создании добровольческой буржуазно-помещичьей армии, эта роль сознательно принижена Богаевским, а сам генерал изображен лишь как устроитель прибывших добровольцев в общежитие. К тому же мемуарист сознательно стремился опровергнуть бьющую в глаза реальность - на добровольческую армию (как подчеркивал не раз сам А.И. Деникин) легла печать классового отбора (в ней офицеры были солдатами). Указание же автора «Отве-
та перед историей» на то, что в этой армии было «много людей совершенно неимущих», вряд ли изменяет сложившиеся оценки ее социального состава.
Вывод Богаевского, что молодежь России оказалась на стороне антисоветских сил («кинулись в смертельную схватку с большевизмом»), нужно оценивать конкретно-исторически на примере формирования при его же содействии в Новочеркасске с ноября -декабря 1917 г. молодежных дружин в защиту столицы (при отсутствии поддержки со стороны казачества). Богаевский видел ошибочность своих оценок антибольшевистских позиций якобы всей молодежи России, на этот счет есть свидетельства его же в мемуарах. Критику сведений «Ответа перед историей» можно продолжить, но объем статьи ограничивает возможности, к тому же это может стать задачей самостоятельного исследования. Плодотворным приемом источникового анализа является сопоставление труда Богаевского с воспоминаниями П.М. Агеева -«донского Керенского», умеренного социалиста, одного из руководителей казачьего круга. «Изредка явно и всегда тайно, - писал Агеев, - А.М. Каледин и М.П. Богаевский были сторонникам казачьей диктатуры на Дону» [4]. Это положение объясняет многое: и их отказ разрешить вывоз хлеба с Дона для голодающих, и срыв образования земств и земельных комитетов на Дону, и начало строительства всероссийской антисоветской власти, и одобрение кровавых действий «коменданта Донбасса» есаула Чернецова, и т.д. и т.п. Труд Богаевского - важнейший исторический источник. Прекрасна человеческая мысль интеллигента, историка-профессионала, ценны для науки его сведения. Однако написать всесторонне правдивые мемуары в заключении он не мог: пером узника водил страх...
ОТВЕТ ПЕРЕД ИСТОРИЕЙ (Донская волна. 1919 г. 30.УІ. № 25)
Мелькнуло немного недель, и события не заставили ждать себя: разразились октябрьские дни в Петрограде и Москве: гулким эхом отозвались они, конечно, на Дону. Стали появляться спасшиеся офицеры, юнкера и проч. В Новочеркасске им давали кое-какой приют. Приехавший в Новочеркасск ген. Алексеев сорганизовал в группу, жившую общежитием в одном из бывших лазаретов: среди них огромное большинство - это молодежь, не щадившая своей жизни в борьбе за свою веру и будет ошибкой утверждать, что все это были дети богатых родителей, нет, среди них было много людей совершенно неимущих. Мне приходилось встречаться и разговаривать с ними, но непосредственного отношения к этой организации («алексеевской») я не имел, и все распоряжения по этому поводу делал исключительно сам Каледин. Но, конечно, я был в курсе дела. Почему мы отнеслись так терпимо к этим беглецам? В те дни мы еще и не думали о том, что Дону придется вести гражданскую войну, и наше отношение к беглецам из Москвы и Петрограда определялось исключительно тем, что они
были политически гонимы, и мы никому из них не отказывали в приюте, не спрашивая о политической вере. Никаких намерений сделать из них политическое орудие, безусловно, не было. И это нетрудно доказать, хотя бы на примере Родзянко. Явился он в Новочеркасск, спасаясь от ареста в Петрограде, и хотел играть политическую роль. Но Каледин и особенно депутат Харламов дали ему понять, что в Новочеркасске он может проживать лишь как частное лицо. Родзянко был обижен и, тихо проживши в Новочеркасске несколько недель, куда-то выехал.
Между тем события русской жизни, борьба новой власти со своими противниками превратилась в большую гражданскую войну, и в Новочеркасск прибывали новые группы беглецов из разных мест. Они устраивались сами, никаких особых забот о них ни атаман, ни Войсковое правительство не проявляли, так как было не до них, да к тому же они группировались вокруг Алексеева, который изыскивал способы их продовольствия и т.д. Никаких казенных и войсковых денег при этом в данное время не было и жили они исключительно частной поддержкой, кажется, главным образом из Москвы. Задавалась ли какими-нибудь целями сама организация? Насколько я знаю, первоначально никаких особых заданий не ставилось и люди отдыхали после пережитого, но основная точка зрения самого Алексеева и его ближайших сотрудников определялась постоянно весьма точно: защита Учредительного собрания от чьих бы то ни было покушений. Было ли в этом скрытое стремление все-таки отстоять свои классовые интересы? Я не могу ничего сказать относительно сотрудников Алексеева (там были разные люди, мало мне известные, но вообще по преимуществу кадеты), но Алексеев на меня произвел впечатление положительное: его слову можно было верить. В ходе своего повествования я до сих пор не коснулся одного момента в жизни казачьих войск Европейской России: Юго-Восточного союза. Мысль о нем возникла еще в первые дни казачьих съездов, но тогда она реализовалась в виде союза казачьих войск с его Советом во главе, находившемся в Петрограде. Союзу не суждено было сыграть крупной политической роли. Нам слабым она казалась соединением и в виде Юго-Восточного союза. Он был обоснован в идее на июльской конференции, где были представители почти всех частей, вошедших впоследствии в Союз. Союзу придавали значение главным образом политическое: в нем видели серьезную попытку поддержать и укрепить идею государственности, гибнувшей под напором анархии внутренней и бессилия внешнего, но это мыслилось нами в форме воздействия на Россию посредством оружия: мы думали, устраивая у себя демократический строй, способствовать укреплению порядка, подчиниться воле которого считали своею обязанностью. Все казачество Европейской России в те дни определенно держалось за свою казачью программу. Достаточно посмотреть подсчет голосов по казачьим полкам, чтобы убедиться, что еще в ноябре даже фронтовики голосовали за список № 1, во главе которого был Каледин.
Список же этот опирался исключительно на казачью программу. Юго-Восточный союз, ставивший себе цели государственные и стремившийся к объединению для устроения местной жизни, оказался предприятием мертворожденным: внутри каждой области оказалась чрезвычайно сложной местная обстановка (Дон, Кубань, Терек). За казачьими землями потянулось крестьянство. С Оренбургом и Уралом с первых дней существования Союза связь почти оборвалась и носила случайный характер. Я должен указать категорично: никакого руководящего начала по отношению к казачьим войскам Дон не имел, и на него Каледин ни в какой форме не претендовал. Сложной связь оказалась оттого, что пути сообщений с первых дней стали весьма трудны. Нечего говорить, что никто не мог играть по своей несорганизованности роли организатора. Политическая жизнь едва-едва стала пробиваться после начала борьбы с большевизмом, я утверждаю: никакой организованной помощи не было и быть не могло. Каждое войско действовало на свой страх и риск. Чем объяснить такое упорное сопротивление казачьих областей? Только происками генералов и помещиков? Склонен думать, что в этой борьбе много глубоких причин, которые нельзя разрешать только боевыми программами. Историческое существование казачества и долгая его самобытность, и тяжелая служба, и некоторые бытовые индивидуальные черты казака (все это применимо к большим или меньшим группам) - все эти факты сыграли не последнюю роль в борьбе с большевизмом. Я уже не говорю о том, что вопрос для казака не стоял в такой резкой форме, как для солдата-крестьянина. Ко всему этому нужно добавить еще один небольшой штрих: в период революции казачество не спешило с устройством комитетов, ибо для него в новом строе самым существенным было снятие опеки атамана над казачеством, остальное казаки нашли сами. Захват власти большевиками в крупных цифрах отразился в области, прежде всего в Ростове, где переворот произошел с помощью черноморских моряков. Причины, благодаря которым появились моряки в Ростове, объясняются главным образом теми преувеличенными слухами, которые упорно распространялись по всей России о том, что Каледин: 1) враг крестьян; 2) преследует рабочих на рудниках, разгоняет рабочие организации и 3) не выпускает из области хлеб и уголь. Эти три обвинения, к сожалению, распространяются и доныне. Они сыграли печальную роль в «усмирении» Ростова Калединым. Вопрос об отношении к крестьянству я уже затрагивал и категорически утверждаю, что нет решительно никакого основания говорить, что Каледин мешал жить крестьянству: в его жизнь в областях Войсковое правительство совершенно не вмешивалось, но нуждалось в содействии. Земство казаки в июле - августе комиссарами-няньками отвергли, но никто не мешал донскому крестьянству спешить со своей организацией. Нельзя говорить о том, что Каледин вешал крестьян на всех телеграфных столбах и т. д. Обвинения по поводу гонений рабочих и их организаций возникли по иным причинам. Угольные рай-
оны Донецкого, а также Черкасского и Таганрогского округов с первых дней революции были в движении: организовывалось и, безусловно, производилось вооружение рабочих, но первоначально отношения владельцев и рабочих были нормальными, но затем они постепенно обострялись. Падала производительность рудников, причем, видимо, немало было промахов с обеих сторон, особенно острым был вопрос о рудничной милиции. Врем. прав., упраздняя полицию России, ввело милицию, кроме Донской обл. В течение нескольких месяцев в области была поставлена местная милиция, но за отсутствием средств она разбежалась или была не лучше прежней полиции. Каледин с первых дней атаманства усиленно добивался введения государственной милиции, полагая, что только независимая по своему положению милиция в состоянии выполнить требования государства, в особенности по охране безопасности жителей. Совершенно иначе к этому относились рабочие, и попытки вводить на рудниках милицию приводили к недоразумениям. Между тем врем. прав., озабоченное падением добычи угля, принимало меры к охране рудников и урегулированию на них отношений (комиссар Орлов). Каледин, исключительно стоя на тогдашней государственной точке зрения, так же как отозвание полков на Дон считал недопустимым, не мирился с тем, что рудники не выполняли полностью своего назначения и отсюда те передвижения казачьих частей на рудники Макеевского района, где было особенно тревожно, благодаря деятельности таких непримиримых демагогов, как Переверзев. Комендантом Макеевского района был назначен есаул Чернецов, сыгравший крупную роль в истории Дона последних месяцев. Смелый партизан на войне, очень неглупый вообще и решительный по природе человек, он, однако, был способен на большие крайности в разгаре борьбы. И тем не менее он всячески стремился установить спокойные отношения с рабочими, что ему, видимо, и удалось достигнуть, так как казаки его сотен имели свободный доступ в рабочие организации. Каледин постоянно устно и письменно подтверждал Чернецову, чтобы он не мешал нормальной жизни рабочих комитетов и т.д. Я далеко не в курсе этого вопроса, так как и его Каледин проводил лично, но я знаю, что до кровавых столкновений у Чернецова дело не доходило, пока события извне не приняли характера уже настоящей гражданской войны. Не вполне правильно было и третье обвинение: угля Каледин никогда и никому не мешал вывозить из области, иначе были бы странны его работы об охране рудников, а вот между Ротопа-ми, Осотопами и пр. угольными организациями действительно шла какая-то возня, урегулировать которую было не под силу нам, так как там было миллионное государственное дело. О хлебе же должен сказать, что действительно запрещение вывоза его из области было - и по очень простой причине - его немного в ней самой, если принять во внимание, что весь север области голодал уже тогда, что эта мера стала насущно-необходимой. Мы не могли думать о прокормлении других, когда у нас наступал голод у
самих. К этому же следует добавить что реквизиции хлеба вообще становились крайне затруднительными, так как крестьяне и казаки неохотно везли хлеб даже по удвоенным ценам, а с вооруженной силой реквизиции производить оказывалось также невозможным, ибо глубоко отрицательно относилось к этому население, крайне неохотно шли, но и совершенно отказывались идти в воинские части. Бегство в Новочеркасск офицеров и юнкеров, самостоятельная политика Каледина, слухи о притеснении им рабочих и крестьян - все это те главные причины, которые подготовили движение на Дон среди черноморцев и большевиков, действовавших в пределах Екатеринославской губ. Безусловно, оно всячески подогревалось из самой же области, ибо местным большевикам было трудно своими силами произвести переворот, так как казачество в то время еще занимало нейтральное положение. Наступление советских войск, как известно, было поведено по нескольким направлениям: на Таганрог, Ростов, Миллерово, Лихую и т.д. В ростовский порт вошел черноморский траллер. Все действия сосредоточились главным образом на Ростове, где была объявлена советская власть. Борьба длилась около 1:/2 недели и 4-го декабря Каледин почти без боя с небольшими жертвами занял Ростов.
Во взятии города принимали непосредственное участие офицеры, юнкера и добровольцы, а также действовали и некоторые казачьи части. Какая была цель занятия Ростова, когда большая часть России уже была в руках большевиков? В те дни уверенность, что единственный правомочный хозяин все-таки Учредительное собрание, которое в те дни как раз должно было собраться в Петрограде. Если мы добровольно не могли в октябрьские дни признать власть большевиков, то, естественно, внутри области мы считали себя до Учредительного собрания владеющими всей полнотой власти, принадлежащей нам за отсутствием вр. прав. Много ходит преувеличенных россказней о жестокости Каледина, в особенности же проявившейся во время ростовского дела. Да. Несколько боевых стычек было жестоких: возле Нахичевани и во время осады Ростовского вокзала, где сидел Потоцкий*, действительно красногвардейцев легло много, а их невысокая в то время боеспособность эти жертвы увеличивала (они, напр., говорят, в открытую шли против вокзала), потери у Каледина были, но они были меньше потерь ростовских большевиков. Войдя в город, Каледин зверств, казней и т.д. не устраивал, но я не могу отрицать того, что в нынешней войне с немцами и гражданской войне они составляют обычное явление, т.е. расстрелы пленных и арестованных: любой солдат и казак может по этому поводу рассказать грустную повесть человеческих страданий и жестокости, временами совершенно непонятной и неописуемой. То же самое подтвердилось и в гражданскую войну: обе стороны, мне кажется, действовали жестоко и неумолимо по отношению
*Генерал Потоцкий являлся начальником гарнизона Ростова.
друг к другу, я только не берусь утверждать, кому первому принадлежит этот ужасный почин. При занятии Ростова было много арестованных, но немедленно же была учреждена комиссия по внесудебным арестам, которая стала выпускать их целыми группами. И я утверждаю: в Новочеркасской тюрьме насилий и убийств, а тем более зверств не было. Что же касается демократических организаций, то всем известно, что в день занятия Ростова Каледин приказал не препятствовать работе всех их за исключением воен.-рев. комитета, руководящего борьбой. Самая жестокая война гражданская, и Россия, очевидно, ужас ее должна пережить. Но что всего ужаснее, в этой войне произошел страшный разрыв между народом и самой демократической и честной интеллигенцией, каковой была русская, так много принесшая жертв во имя блага своего народа... Тревожные дни ростовского восстания вынудили правительство снова в первых числах декабря созывать 3-й большой войсковой круг, т.к. и атаман и правительство считали, что необходимо запросить войско о дальнейшей политике. Ростов был занят Калединым во время работы круга. После занятия Ростова атаман на одном из первых заседаний давал отчет о положении дел на Дону и очень решительно остановился на одном положении, которое формулировал так (передаю почти буквально): «Управлять областью, опираясь только на одну часть населения, невозможно. К местным делам необходимо привлечь все население области». Он поставил вопрос настолько решительно и твердо, что ему не возражали. Но Агеев, председатель Круга, несколько обострил вопрос, неожиданно для всех проведя предложение о паритете. Это взволновало часть Круга, и хотя паритет прошел, но некоторое недовольство на Круге было. Оно, очевидно, существенного значения не имело, но было показательно в том отношении, что часть казачества еще нелегко могла смириться с необходимостью разделить даже нынешнюю незначительную власть с «иногородним» населением. Но голос атамана имел решающее значение и приняли необходимость созыва краевого съезда или краев. Учр. собрания. Решено было первоначально совместно с остатками Дон. обл. испол. комитета созвать Круг и съезд иногородних на конец декабря. Но Круг затянулся, разъехался только в середине декабря и на последнем заседании было решено Круг созвать позже вместе с иногородним съездом. Трудность одновременного созыва объясняется главным образом огромными неудобствами в передвижении и обременительностью скорого приезда для северных депутатов. Таким образом, и здесь, как мы видим, Каледину принадлежит инициатива создания краевой власти при общем участии всех групп населения. Поставлен был Кругу вопрос об отношении к борьбе с большевизмом. На Круге присутствовало около 500 депутатов от станиц, там же были и более 200 человек членов Всероссийского казачьего фронтового съезда, перенесшего свои заседания из Киева в Новочеркасск вследствие борьбы между радой и большевиками. Все донские депутаты съезда по решению Круга были приня-
ты в него с правом решающего голоса. Следовательно, снова будет жестокой ошибкой утверждать, что на Круге все решали только отцы. И как же отнеслись фронтовые к тому, что предлагалось атаманом и войск. правит.? Они поддерживали их предложения и в общем еще не было серьезных поводов к разногласиям, а тем более к борьбе «отцов и детей». Войсковое правительство, прекрасно понимая, что оно ведет весьма ответственную политику, во главе с атаманом все целиком вышло в отставку. И снова Каледин был избран подавляющим большинством: из 200 с лишним фронтовых голосов он не дополучил, кажется 40 - 50, из которых, вероятно, были и кое-какие станичные депутаты. Следовательно, мы снова были свидетелями того, что не только станичные, но и фронтовики дружно поддерживали своего атамана, ставшего тем более на путь объединенной работы с иногородними. Спор был возле места товарища войскового атамана. Здесь, пожалуй, несколько ярче сказалась рознь между фронтовыми и станичными депутатами, первые с частью северных в числе 250 поддерживали Агеева как социалиста, пользовавшегося доверием среди фронтовых уже потому, что ему пришлось председательствовать на их съезде, не говоря уже, конечно, о его политических убеждениях. Перевес голосов был за меня: это были главным образом станичные депутаты, причем несколько десятков голосов было и из северных округов. Причины этого голосования я объясняю тем, что казачья программа, на которой я исключительно стоял, была казачеству дорога и отсюда оно поддерживало мою кандидатуру. Говоря о старом казачестве я, между прочим, считаю нужным решительно протестовать против того предубеждения против состава кругов, которое провокационно распускалось в России и в полках: подавляющая масса круговых депутатов была настоящими казаками, земледельцами, в здравом государственном смысле которых я никогда не сомневался. Правда, многие станицы наряду со старым казаком посылали и интеллигентных представителей, и поэтому понятно, что общий уровень кругов был довольно интеллигентный. Отдельные реакционно настроенные депутаты в Круге были, но общее настроение Круга всегда было глубоко демократическим. Это мое глубокое убеждение.
Декабрьский 1917 г. Круг кончился, а борьба с большевистскими войсками не только не остановилась, но как будто стала ярче разгораться, при этом, однако, нужно отметить, что у обеих сторон проявлялось больше воинственного задора, нежели настоящих действий, т.е. ни строевые казачьи массы, ни солдаты воевать совершенно не желали. А это и привело: у большевиков к организации красной гвардии, латышских стрелков и т.п. случайных элементов, а на Дону - к выступлениям добровольческой армии и организации партизанских отрядов, также собранных из случайных элементов. Я очень затрудняюсь категорически утверждать, что добровольцы и партизаны -сынки богатых родителей, буржуа и т. д. Я сам был студентом и учителем, я не последнюю роль играл в 1906 - 1908 гг. в совете старост Петербургского уни-
верситета и думаю, что учащуюся студенческую молодежь я знаю. А как раз этой-то молодежи и было больше всего в добровольцах и партизанах, та самая молодежь, которая во имя блага и счастья русского народа складывала на виселицах свои головы и гибла в Сибири. Да, эта же самая молодежь, неимущая и пролетарская, она как будто стала врагом своего народа !... В чем же здесь загадка? Почему она не могла стать в ряды борцов за новую лучшую жизнь, пошла за Корниловым, Калединым, Дутовым и др.? Мне, современнику и близкому человеку всех событий, уже не раз приходилось серьезно задумываться над этим вопросом, и я боюсь, что не сумею дать правильного пристрастного ответа, но все же я постараюсь это сделать по мере своих сил. Огромная масса нашей учащейся молодежи - из всех слоев буржуазии от крупной до самой мелкой. Но в ней же всегда крепко держался демократический дух, который определял и политические симпатии русской молодежи. Она была беззаветно предана народу и своими жертвами доказала эту верность. И теперь, очевидно, настал критический момент в ее жизни, если она кинулась в смертельную борьбу с большевиками. Помимо элементов классовой борьбы здесь есть нечто другое. Идеалистические порывы русской молодежи вели ее к самопожертвованию; большевизм с его боевой тактикой в те дни, когда ждали Учред. собр., не мог не вызвать протеста со стороны молодежи; жестокая расправа с юнкерами в Петрограде и Москве дали в результате то жестокое озлобление, которое дало уже вооруженную борьбу. В заключение могу сказать, что русская молодежь, «барометр русского общества», а относительно нового движения, быть может, и заблуждается, но я твердо верю, что заблуждается искренне - и ей можно много простить. Я не буду останавливаться на перепетиях разгоравшейся гражданской войны: она более или менее известна. Непосредственное руководство делами обороны области ведал главным образом сам Каледин и оперативное отделение Войскового штаба с несколькими офицерами; полковник Войскового штаба Араканцев и к этому делу в это время отношения не имел. Действия с обеих сторон развивались медленно.
Следует отметить то, что регулярные казачьи и солдатские части одинаково упорно уклонялись от участия в действиях. Едва разъехался декабрьский Круг, как в конце декабря начался съезд иногородних (рабочие города и крестьянство). На этом съезде главным образом в среде рабочих и солдат было человек 40 большевиков из общего числа 120 - 130 (в начале, кажется, 150). Настроение съезда было серьезное, хотя и расплывчатое, много было речей; Каледина и меня встретили сдержанно, но выслушали внимательно. Руководители съезда упорно стремились ввести его в деловую работу и достичь какого-либо результата. Ни я, ни тем более Каледин никакого не только давления, но и влияния на съезд не могли оказывать, т.к. он был достаточно самостоятелен в своей работе и, кажется, с нашей стороны только одна речь Агеева носила агитационный характер, и она был горячо
одобрена съездом, т. к. он звал к объединению всего населения Дона. Главная цель съезда - организация временной власти на Дону впредь до созыва краевого Учр. собрания, совместного Круга и съезда иногороднего населения. Были поставлены и другие вопросы, но я их коснусь в дальнейшем. Согласно воле, выраженной декабрьским Кругом, было предложено организовать Объединенное правительство посредством введения в состав Войскового правительства представителей от иногородних. «Паритет» подвергся жесткой критике, но тем не менее ввиду временности положения решено было предложение принять, причем на основании рассмотрения разных вопросов на съездах был выработан наказ членов Объедин. правит. от неказачьего населения, который они и стали выполнять по поступлении своем в Объедин. правит. Вошло 8 членов Объедин. правит., 8 эмиссаров: часть интеллигенции, часть людей серых. Настроить работу было первоначально нелегко, так как политический состав Объедин. правит. получился пестрым. Необходимо было некоторое время на то, чтобы укрепить отношения. В первую очередь времен. правит., согласно постановлению съезда, приступило к освобождению арестованных в Ростове и др. местах во время борьбы с большевиками. Я не имею точных цифр под руками, но знаю, что особой комиссией были выпущены в первые же дни почти все политические арестованные. Знаю, что никто из них никаким репрессиям не подвергался. И я снова утверждаю: совершенно неосновательны слухи о кровожадности Каледина по отношению к побежденным. Затем Объедин. правительство уже приступило к рассмотрению земельного вопроса в области и издало постановление, которым поручалось местным комитетам произвести опись всего частновладельческого имущества и не допускать его расхищения. Постановление это нового в сущности ничего не представляло, но ускорить прове-
Северо-Кавказская академия государственной службы
дение его в жизнь было необходимо. Объедин. правит. уже приступало к рассмотрению некоторых вопросов рабочей жизни, но в это время другие события уже выбивали Объедин. правительство из налаживавшейся работы. Посылки мирных делегаций к советским войскам существенного значения не имели, т. к. большевиками ставилась определенная задача, не допускавшая переговоров. В середине января в Каменске образовался воен.-рев. комитет, к которому от Объедин. правит. была послана делегация во главе с Агеевым. Результатом ее переговоров явился приезд представителей Воен.- Рев. Комитета во главе с Подтелко-вым в Новочеркасск.
М. Богаевский
Газета «Донская волна» в № 16 за 30 сентября 1918 г. так подвела итоги пребывания у власти М. П. Богаевского: «Умирала сказка Митрофана Богаевского, казачество наклонилось с седла налево - за председательским столом увидели Павла Агеева».
Литература
1. Кириенко Ю.К. Революция и донское казачество. Ростов н/Д, 1988. С. 172.
2. Кириенко Ю.К. Крах калединщины. М., 1976. С. 70.
3. Власть на Дону. Исторические очерки. Ростов н/Д, 1999. С. 47; Звездова Н.В. Возрождение казачьего круга на Дону (май - июнь 1917 г.) // Северо-Кавказский юридический вестн. 2001. № 1. С. 107-119
4. Агеев П.М. Воспоминания. 1917. Хранятся в библиотеке Ростовского университета.
30 декабря 2003 г
