CC BY
289
УДК 94(47)
Н. Г. Карнишина
ЗАПАДНЫЕ ГУБЕРНИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ: ПРОБЛЕМЫ ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВОГО УСТРОЙСТВА
Аннотация. В статье анализируется государственно-правовой статус западных губерний Российской империи на протяжении XIX - начала XX в. В центре внимания автора - система взаимоотношений центра и окраин империи, система административных и правовых структур. Проведен анализ генезиса этно-конфессионального и социокультурного факторов в общественной жизни западных губерний.
Ключевые слова: западные губернии империи, государственно-правовой статус, уния, этнический фактор, сословный фактор.
Abstract. The article analyzes the state-legal status of West provinces of the Russian Empire in the period of XIXth - early XXth centuries. The author pays attention to the system of relations between the center and the outskirts of the empire and to the system of administrative and legal structures. The genesis of ethnic-confessional and socially cultural factors in the public life of west provinces is analysed.
Key words: west provinces of empire, state-legal status, union, ethnical factor, estate factor.
В Российской империи существовало многообразие правовых, государственных, управленческих форм, сложность и разновариантность окраинного управления в рамках единой бюрократической системы.
В эволюции отношений имперского центра к подданным западных губерний значительную роль играли, по мнению ряда исследователей, традиции и принципы самодержавного правления, которые «ни при каких исторических обстоятельствах не могли бы привести к возникновению чего-либо, напоминающего «договорные права», - соглашения, заключенного между сувереном и народом» [1, с. 44].
В официальной переписке термины «западные губернии», «западные окраины», «Западный край» стали использоваться с 1840 г., когда император Николай I распорядился, чтобы названия «литовские губернии» и «белорусские губернии» не использовались в административной номенклатуре, а соответствующая территория официально именовалась бы Северо-Западным краем. В свою очередь Киевская, Волынская и Подольская губернии составили Юго-Западный край.
Административную и правовую унификацию в западных губерниях ускорило восстание 1830 г. Еще до подавления восстания в начале 1831 г. в Могилевской и Витебской губерниях было отменено действие Литовского статута. В 1840 г. Литовский статут был упразднен для всех западных губерний, и общеимперские законы были распространены без изъятия на Западный край. Еще раньше, в 1835 г., в Киеве было отменено действие Магдебургско-го права и введен имперский порядок городского управления [2, с. 114-117]. Николай I подписал в 1832 г. грамоту, известную под названием Органический статут. Манифестом «О новом порядке управления и образования Царства Польского» от 14 февраля 1832 г. был законодательно установлен новый порядок» [3, с. 83-89].
Этим актом Царство Польское из конституционного государства превратилось в край с особым управлением. В силе оставались особые гражданское и уголовное уложения, городское и сельское самоуправление, польский язык в статусе государственного. Но отдельная польская армия уничтожалась, чиновники могли быть назначены и не из поляков. Польский народ терял право влиять на законодательство страны. Законопроекты должны были вноситься во вновь учреждаемый в Российском Государственном Совете Департамент Дел Царства Польского. Управление Польшей поручалось Совету Управления Царства Польского под председательством наместника при участии министров, генерального контролера и других членов. Помимо некоторых функций, оставшихся Государственному Совету от Конституции 1815 г., на него возлагалось рассмотрение представлений областных чинов и советов воеводств. Обязанность следить за соблюдением конституции у Государственного Совета была отнята. Для административных дел, вместо прежних пяти, остается только три министерства (комиссии): внутренних, духовных дел и просвещения, комиссия юстиции и финансов и казначейства. Важно отметить, что органы самоуправления были оставлены населению. В отношении независимости суда Статут умалчивает. В отличие от Конституции 1815 г. (ст. 10), за государственные преступления должны были судить по законам, совпадающим с общероссийскими, и за преступления этого рода теперь допускается конфискация имущества (ст. 12).
По мнению польского публициста В. Студницкого, «Органический Статут не инкорпорировал Царство Польское, но лишь уничтожил его конституционное учреждение» [4, с. 46].
Н. Д. Сергеевский, анализируя конституцию Царства Польского, в работе «Конституционная Хартия 1815 года и некоторые другие акты бывшего Царства Польского. 1815-1881» в качестве исходного выделил тезис: «Правительство зиждется на особе Царя» [5, с. 41-63]. Он писал: «Король являлся священной и неприкосновенной особой. Все государственные акты выходили от его имени. Ему принадлежала исполнительная и административная власть, законодательную власть король осуществлял вместе с сенатом. Он имел право назначать и смещать министров, членов Государственного Совета, председателей воеводских комиссий, судей, архиепископов и епископов разных вероисповеданий, прелатов и каноников. Он имел право помилования, заключения мира и объявления войны, ведения международной политики, распоряжения доходами Королевства и дарования дворянских званий. Таким образом, вся внутренняя и внешняя политика Царства Польского находилась в руках короля и назначаемых им чиновников. Таким образом, Конституция 27 ноября 1815 г. провозгласила, что Королевство Польское навсегда присоединялось к Российской империи и связывалось с ней личной унией. Российский император становился польским королем, его компетенции были невероятно велики».
Государственно-правовое устройство западных окраин Российской империи исследовал М. М. Ковалевский в работе «Очерки по истории политических учреждений России» [6]. По его мнению, «...некоторые части империи пользуются своими особыми преимуществами или, наоборот, стеснениями, имеющими своими источниками либо признание за ними старинных прав, либо же возмездие за политические обиды, которым подверглась Россия свыше сорока лет тому назад и которые она до сих пор считает заслуживающими особого наказания».
Автор, проводя исторические параллели между Царством Польским и Финляндией, признает за последней широкую автономию, однако призывает не смотреть на ее политические учреждения как на не подлежащие критике.
М. М. Ковалевский писал: «Два восстания - в 1830 и в 1863 году были сочтены русскими монархами совершенно освобождающими их от всех прежних обязательств по отношению к польской нации и поставили поляков в положение неблагонадежных подданных; они были лишены возможности увеличивать свое материальное благосостояние приобретением новых земель и расширять свои духовные богатства свободным исповедованием национальной религии и употреблением национального языка» [6, с. 204-205].
В период с 1831 по 1860 г. русская политика объединения упразднила многие отдельные учреждения Царства Польского. Реформы 1861 и 1862 гг. восстановили во всех областях отдельное управление этого края. Нужен был лишь один шаг - восстановление сейма и конституционных гарантий, и в общих чертах наступило бы восстановление отношений Царства Польского к империи на началах 1815 г. Но этот шаг был немыслим. Александр II находил, что он «не может дать конституцию Польше, не наделивши ею Россию», а последнюю он считал не подготовленной к конституционному устройству» (ст. 65) [6, с. 225].
Другая западная окраина Российской империи - Финляндия имела свою собственную судебную организацию, свое частное, торговое, гражданское процессуальное, уголовное, уголовно-процессуальное и церковное право. Н. М. Таганцев сделал следующий вывод: «Все это, конечно, дает право сказать, что Великое Княжество не состоит ни в какой унии с Россией, а составляет ее часть, которой волею монархов всероссийских дарованы права самостоятельного законодательства и управления, поэтому и уголовное законодательство Великого княжества Финляндии не может быть приравниваемо к законодательствам иностранным, а составляет только особый местный закон» [7, с. 26-27].
События начала XX в. внесли изменения в правовой статус Финляндии. Манифест 1905 г. восстановил порядок, закрепленный Сеймовым Уставом 1869 г. и сводящий к полной параллельности русского и финляндского законодательства и к их равноправию в своей сфере.
В Основных Законах от 23 апреля 1906 г. записано: «Великое Княжество Финляндское составляет нераздельную часть Государства Российского, во внутренних своих делах управляется особыми установлениями на основании особого законодательства. В ст. 26 говорилось: «С Императорским Всероссийским престолом нераздельны суть престолы: Царства Польского и Великого Княжества Финляндского» [8, с. 225].
С изданием новых Основных Законов положение Финляндии изменилось только в том отношении, что если прежние Основные Законы были законами исключительно русскими и на Финляндию не распространялись, то теперь целый ряд статей новых Основных Законов распространялся и на Финляндию. Однако существенных изменений в правовой статус Финляндии эти статьи не внесли.
По мнению Н. И. Лазаревского, «даже ст. 10, говорящая, что «власть управления во всем ее объеме принадлежит Государю Императору в пределах всего Государства Российского», очевидно должна быть толкуема в том смысле, что власть управления в объеме и формах, определяемых русскими
законами, принадлежит Государю в России и в объеме и формах, определяемых финскими законами, - в Финляндии. Это был именно параллелизм двух законодательных порядков, не подчиненных один другому, но самостоятельных каждый в своей сфере. При этом этот параллелизм несколько нарушался тем, что в Финляндии действовал ряд русских законов, а в России действовал ряд финляндских законов» [9, с. 249].
7 июля 1906 г. императором был утвержден новый Сеймовый Устав Великого Княжества Финляндского, которым старый четырехсословный сейм был заменен новым, однопалатным, избираемым всеобщим голосованием. Этим Уставом Сейма определялись не только права самого сейма, но и русского императора в области законодательства в Финляндии. В ст. 80 Устава указывалось, что он «должен оставаться в силе во всех своих частях, как незыблемый закон, впредь до изменений или отмены его по согласному решению Монарха и сейма Финляндии».
20 мая 1908 г. было утверждено положение Совета Министров о порядке разрешения финляндских дел, касающихся интересов всей империи. Согласно этому положению все законопроекты, представляемые на утверждение императора, имеющие общероссийское значение, должны были направляться до доклада императору в Совет Министров, который давал соответствующее заключение, без чего дело не могло быть доложено императору.
Закон 17 июня 1910 г. «О порядке издания касающихся Великого Княжества Финляндского законов и постановлений общегосударственного значения» ввел новый порядок, по которому законы и постановления, действие которых распространялось на Финляндию, могли издаваться в порядке, установленном общим законодательством, если они относились не только к внутренним делам Финляндии, а также в порядке, установленном особым законодательством, если они относились только к внутренним делам Финляндии. Таким образом, теперь в особом порядке могли издаваться только те законы, которые касались исключительно финских внутренних дел. Закон 17 июня 1910 г. разграничил общегосударственное и особое финляндское законодательства. Значительная часть вопросов была изъята из ведома Финляндии и передана в ведение императора, Государственного Совета и Государственной Думы.
Н. И. Лазаревский, комментируя Закон 17 июня 1910 г., считал, что он изменил само существо положения Финляндии в составе Российского государства. До этого Закона права монарха, организация финляндских учреждений определялись финляндскими законами, и поэтому Финляндия подходила под понятие несуверенного государства, составлявшего нераздельную часть Российского государства. После принятия Закона управление Финляндией стало осуществляться общегосударственным законодательством. В результате того признака, который отличал несуверенное государство от автономной провинции, больше не стало, а Финляндия из государства превратилась в автономную провинцию России [9, с. 263-265].
Я. Г. Емельянов выделил, на наш взгляд, очень важный аспект государственно-правовых отношений западных губерний и России - их значение для внешней безопасности империи [10, с. 311-312]. В этой связи автор писал: «Польские провинции расположены у границ трех великих держав. Два германских государства, опираясь на господствующие классы и нации, стремятся со стихийной силой на восток, и стремление это по мере экономического и
политического роста Германии и Австрии идет все более быстрым темпом: германизация польских провинций Пруссии, настойчивые попытки распространить свое влияние на балканские государства, подчинение Турции своему политическому гипнозу и извлечение из этого международных и экономических выгод. Но на этом пути сильнейшим препятствием для Германии и Австрии является Россия. Польские провинции трех государств в силу своего географического положения становятся неизбежно при столкновениях ближайшим объектом и ареной борьбы враждующих держав. Поэтому позиция, которую займет польское население в этой борьбе, окажет влияние на ход, следовательно, в известной мере на исход войны. Также и в мирное время доброжелательное или недоброжелательное отношение населения окраины к государству справедливо учитывается как фактор, укрепляющий или ослабляющий государственный организм. Наконец, к польским провинциям того государства, которое обеспечит поляков наилучшими политическими, материальными и моральными условиями жизни, будут тяготеть зарубежные польские земли».
По мнению Ж. Кадио, «близость двух понятий - этнического и сословного - с особой яркостью проявилась в институционализации этнических общин в качестве сословий. Автономия целых народов была обеспечена путем их превращения в отдельные сословия, как это произошло в случае военного сословия башкир, казаков, части населения Великого княжества Финляндского, а также немецких, греческих, итальянских колонистов, привлеченных в Россию налоговыми льготами» [11, с. 83].
Реформы 1860-1870-х гг., в частности отмена крепостного права, военная и судебная реформы, привели к рационализации административной системы, но не затронули сословный и этнический порядок. Представители знати Привислинского края и девяти западных губерний формально имели те же права, но на практике по-прежнему пользовались привилегированным статусом, в частности благодаря сохранению традиционных институтов, которые были поставлены под вопрос центральным правительством только в начале XX в.
Даже после включения той или иной народности в более общую социальную группу, например крестьянство, в законодательных актах она по-прежнему фигурировала под своим старым именем. В Законах о состояниях, например, под категорией «крестьяне» упоминаются «инородцы, известные под именами татар, вотяков, мордвы, чувашей, черемисов и др.» [12, с. 154].
После упразднения башкирского военно-служилого сословия в 1874 г. его представители сохраняли ряд особых прав и в юридических текстах по-прежнему именовались башкирами. Так же обстояло дело и с иностранными переселенцами, которые, даже будучи причисленными к крестьянам, продолжали называться греческими или немецкими колонистами и пользоваться особыми правами.
Сословия представляли собой сложную и гибкую форму социальной организации, которая отражала права, запреты и ограничения, определявшие отношения индивидов с государством. Понятие «сословие» трактовалось как социальная группа, но выступало как правовая категория. Н. М. Коркунов справедливо сделал вывод о том, что обособление окраин зачастую вело к сохранению там отживших и устарелых государственных институтов. Автор подчеркивал бесперспективность унии в монархическом государстве [13, с. 143].
Следует согласиться с выводом Б. Э. Нольде, который писал: «Система широкой областной автономии действовала у нас на западной окраине. Начиная с Бессарабии и кончая Финляндией, эта окраина представляла пояс автономных областей со своеобразным политическим устройством, отношения которых к остальной России покоилось на совершенно иных началах, нежели отношение к целому и центру других ее частей. Состав этих областей и их правовая характеристика не были в каждую данную минуту исторического развития однообразными. Сами условия соединения с Россией представлялись не всегда вполне одинаковыми и менялись в отношении одной и той же области. Система складывалась исторически и сохраняла всю пестроту исторического уклада» [8, с. 280].
Исследование систем государственного управления западными окраинами Российской империи со всей очевидностью доказывает, что предпринимаемые попытки дать этим территориям особый государственно-правовой статус на практике разбивались об неумолимую логику имперской модели русского государства по схеме «центр - окраины», отягощенной сохранением сословной структуры с опорой на унифицированную бюрократическую модель.
Список литературы
1. Пирсон, Р. Привилегии, права и русификация / Р. Пирсон // АЬ Ітрегіо. -2003. - № 3. - С. 39-47.
2. Нольде, Б. Э. Попытка кодификации литовско-польского права / Б. Э. Нольде // Нольде А. Э. Очерки по истории кодификации местных гражданских законов при графе Сперанском. Т. I. - СПб., 1906. - 178 с.
3. Полное собрание законов Российской империи. Собр. второе. Т. 7. 1832. - СПб., 1833.
4. Студницкий, В. Польша в политическом отношении от разделов до наших дней / В. Студницкий. - СПб., 1908. - 198 с.
5. Сергеевский, Н. Д. Конституционная Хартия 1815 года и некоторые другие акты бывшего Царства Польского. 1815-1881 / Н. Д. Сергеевский. - СПб., 1907. -178 с.
6. Ковалевский, М. М. Очерки по истории политических учреждений России / М. М. Ковалевский ; пер. А. Баумштейна ; под ред. Е. Смирнова. - СПб., 1908. -267 с.
7. Таганцев, Н. С. Уголовное право (Общая часть). Ч. 1. По изданию 1902 года / Н. С. Таганцев. - М., 2003. - 189 с.
8. Нольде, Б. Э. Очерки русского государственного права / Б. Э. Нольде. - СПб., 1911. - 289 с.
9. Лазаревский, Н. И. Русское государственное право / Н. И. Лазаревский. -Пг., 1917.
10. Емельянов, Я. Г. К предстоящему государственно-правовому устройству Польши / Я. Г. Емельянов // Юридический вестник. - 1914. - № УІІ-УІІІ. -С. 310-327.
11. Кадио, Ж. Лаборатория империи: Россия/СССР, 1860-1940 / Ж. Кадио ; пер. с фр. Э. Кустовой. - М. : Новое литературное обозрение, 2010. - 336 с.
12. Законы о состояниях // Свод законов Российской Империи. - 1876. - Т. 9. - 297 с.
13. Коркунов, Н. М. Русское государственное право / Н. М. Коркунов. - СПб., 1909. - Т. 1. - 214 с.
Карнишина Наталья Геннадьевна доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой государственно правовых дисциплин, Пензенский государственный университет
E-mail: kamishins@mail.ru
УДК 94(47)
Карнишина, Н. Г.
Западные губернии Российской империи: проблемы государственноправового устройства / Н. Г. Карнишина // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2012. - № 3 (23). -С.14-20.
Karnishina Natalya Gennadyevna Doctor of historical sciences, professor, head of sub-department of state and legal disciplines, Penza State University
