CC BY
107
ЗАНЯТОСТЬ И ЭФФЕКТИВНАЯ ЗАНЯТОСТЬ В РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКЕ
В статье рассматриваются проблемы измерения и прогнозирования занятости и производительности труда в российской экономике. Обосновывается необходимость формирования расчетных показателей занятости, в большей степени учитывающих реальные затраты труда по отраслям в 1991-2010 гг. Предложена методика расчета альтернативной (эффективной) занятости.
Современная статистика занятости, особенно периода трансформации российской экономики в 1991-2010 гг., - весьма специфический феномен, несущий на себе печать сложнейших процессов «эпохи перемен». В результате общая динамика занятости, характеристики ее отраслевой структуры весьма своеобразно отражают затраты труда в экономике того времени.
Достаточно сопоставить самые общие показатели производства и занятости, чтобы убедиться, что в измерении занятости и эффективности использования труда существуют определенные проблемы.
Действительно, объемы производства в 1991-1998 гг. сократились более чем на 40%. При этом уровень занятости, фиксируемый статистикой, уменьшился всего лишь на 15% (рис. 1).
%
Рис. 1. Динамика ВВП (—) и занятости (---) в РФ (1990 г. = 100%)
Снижение производительности труда происходило на фоне масштабных изменений в структуре капитала, которые были связаны с общим кризисным состоянием экономики и рыночной выбраковкой наиболее устаревшей и наименее эффективной части основных фондов. Данный процесс сопровождался, тем не менее, определенным повышением качества оставшихся основных фондов [1]. Таким образом, формально измеряемый показатель отдачи труда снижался в условиях повышения качества капитала. Масштаб этого снижения, согласно данным статистики, оценивается почти в 35%.
Процессы, стоящие за приведенными выше итоговыми цифрами, многократно описаны. Общеизвестно, что фиксируемая в тот период статистика занятости носила в значительной мере номинальный характер. Практически во всех отраслях экономики большая часть персонала была занята неполный рабочий день, существовала огромная избыточная занятость, наличие которой тогда фактически решало задачу уменьшения уровня социальной напряженности. Однако понимание сути
происходивших процессов не решает проблемы адекватного измерения затрат труда в тот сложный период российской экономической истории.
За последние годы различными авторами и исследовательскими коллективами предпринималось достаточно много попыток оценить действительный уровень затрат труда в экономике РФ.
Один из подходов к оценке величины эффективной занятости предложили специалисты ИНП РАН [2]. На основе эконометрических расчетов было выявлено, что данные о среднегодовой численности занятых в российской экономике недостоверно отражают реальные затраты труда в период экономического спада 1990-х годов, в связи с чем на рынке труда появилась такая характеристика, как скрытая безработица. Алгоритм расчета занятости был предложен исходя из того, что в условиях неизменности технологий снижение объемов валового выпуска сопровождается незначительными колебаниями в уровне производительности труда. Поэтому для оценки реальных затрат труда производительность труда была задана неизменной величиной на уровне 1990 г. Разница между номинальной и расчетной занятостью дает величину скрытой безработицы, пик роста которой, согласно оценкам, пришелся на 1996 г. и составил около 28 млн. чел.
Таким образом, постепенно на первый план выдвинулась проблема оценки реальных затрат рабочего времени. В работе [3] была предложена оценка затрат труда, скорректированных на потери рабочего времени. Согласно расчетам, максимальное значение разности среднегодовой численности занятых и величины занятости, скорректированной на потери общего фонда неотработанного рабочего времени, составила 2,1 млн. чел. в 1994 г. с последующим снижением до 0,3 млн. чел. к 2002 г. Исходя из этого было предложено в дальнейших эконометрических расчетах вместо среднегодовой численности занятых моделировать такие величины, как объем человеко-часов отработанного времени или скорректированную на потери рабочего времени среднегодовую численность занятых. Действительно, показатель отработанных человеко-часов в целом по российской экономике в период с 1990 по 1998 г. сокращался более интенсивно, чем численность занятого населения - так, в 2000 г. по сравнению с 1990 г. занятость в экономике снизилась на 15,8%, тогда как объем отработанных человеко-часов уменьшился на 24,4% [2].
Исследования затрат рабочего времени [4], которые, как известно, характеризовались резким снижением в 1990-х годах, свидетельствуют о том, что около четверти персонала на крупных и средних предприятиях работали в режиме неполного рабочего времени. Число работников с фактической продолжительностью рабочей недели менее 30 часов (включая временно отсутствовавших на работе) достигла максимального значения (7,7 млн. чел.) в 1992 г., постепенно снизившаяся до 6,6 млн. чел. к 2000 г. [5].
Специальные исследования величины избыточной занятости проводились среди предприятий основных отраслей промышленности в рамках программы «Российский экономический барометр» [6]. Согласно опросу, в среднем доля лишних работников на трудоизбыточных предприятиях в 1997 г. составляла 18% (или примерно 9% общей численности работающих в промышленности - 1,4 млн. чел.). Вместе с тем подчеркивалось, что в целом персонал трудоизбыточных предприятий был загружен в среднем на 67% (на нетрудоизбыточных - на 84%).
В работе [7] доказано, что в целом по экономике коэффициент загрузки рабочей силы в период экономических реформ колебался на уровне примерно 75%. Это означает, что почти 25% (или около 17 млн. чел. в пересчете к среднему значению занятости за период с 1991 по 1999 г.) номинальной величины занятых не участвовали в производстве валового продукта и поэтому могли расцениваться как избыточная рабочая сила.
Избыточную занятость формируют также занятые в режиме неполного рабочего времени, максимальная величина1 которых, согласно данным Росстата за период с 1995 по 2004 г., приходилась на 1996 г. и составляла 10,7 млн. чел. (рис. 2).
Рис. 2. Номинальная занятость (---) и занятость с поправкой на число работников, работающих в режиме неполного рабочего времени (—)
По другим оценкам [8], вынужденная неполная занятость, существующая как избыток рабочей силы, достигала в России в переходный период 9%, или около 6 млн. чел. (в расчете к средней величине занятости за соответствующий временной интервал), тогда как в других постсоциалистических странах - Центральной и Восточной Европы - избыточная занятость не превышала 3%. В работе [9] приводится оценка вынужденной неполной занятости - 21,2% среднесписочной численности работников (или 10,9 млн. чел.) на конец 1998 г.
Как видно из представленного обзора, оценки действительного уровня занятости довольно существенно отличаются от данных официальной статистики. В то же время все имеющиеся оценки избыточной занятости (или скрытой безработицы) достаточно осторожны, и на наш взгляд, далеко не в полной мере учитывают действительную величину разрыва между статистически измеряемыми и действительными затратами труда.
Для обоснования нашей позиции вначале сформируем некую непротиворечивую теоретическую конструкцию, описывающую взаимодействие труда и капитала, а затем, базируясь на данной конструкции (концепции), попытаемся сформировать альтернативные оценки занятости, в большей степени отражающие действительные затраты труда. Таким образом, задача состоит в том, чтобы перейти от оценок занятости, отражающих, главным образом, факт занятости, к оценкам занятости, отражающим уровень затрат труда. Основу такого рода исследования могут составить, с одной стороны, эмпирические наблюдения относительной динамики труда и капитала, с другой - представление о рациональном (эффективном) характере соединения труда и капитала в рыночной экономике.
Эмпирические данные свидетельствуют о том, что время от времени в различных отраслях экономики наблюдаются периоды некоторого снижения производительности труда. При этом сокращение производительности труда наблюдается в основном в периоды спада производства. Практически невозможно найти примеров снижения производительности труда, сопровождаемого увеличением масштабов производства. В свою очередь снижение производства, вызываемое снижением спроса, со временем приводит к снижению занятости. Однако, как правило, уро-
1 Суммарная величина, включающая численность работников, работающих неполный рабочий день по инициативе администрации, и численность работников, которым были предоставлены отпуска по инициативе администрации.
вень снижения занятости существенно меньше масштабов сокращения производства. Это обусловлено несколькими причинами.
Во-первых, в реакциях экономики на изменение конъюнктуры всегда существуют лаги.
Во-вторых, особенности технологических процессов обусловливают то обстоятельство, что снижение интенсивности производства совсем не обязательно требует соответствующего снижения занятости. Так, замедление скорости движения конвейера не уменьшает количества занятых, а лишь снижает интенсивность затрат труда.
В-третьих, на производствах всегда существует условно-постоянная часть персонала, численность которого слабоэластична к колебаниям масштабов производства.
Однако во всех перечисленных выше случаях речь фактически идет об общем снижении интенсивности, и следовательно, затрат труда. При этом данное снижение затрат труда не фиксируется ни статистикой занятости, ни статистикой отработанного рабочего времени. Здесь принципиальной может быть постановка следующих вопросов: насколько велико это статистически не фиксируемое снижение затрат труда и насколько велико общее снижение затрат труда в результате того или иного сокращения производства?
С точки зрения трудовой теории стоимости сокращение объемов производства (стоимости) и означает соответствующее сокращение затрат труда. В этом смысле затраты труда снижаются в той мере, что и производство. Таким образом, не фиксируемое снижение затрат труда может быть оценено разницей между общим снижением затрат труда (равным снижению масштабов производства) и снижением затрат труда, зафиксированных статистикой в виде сокращения численности занятых или снижения отработанного рабочего времени.
Данная теоретическая конструкция, основанная на использовании понятия абстрактного труда применительно к движению, вообще говоря, труда конкретного, на наш взгляд, имеет право на существование, более того, дает возможность получить количественную оценку статистически не фиксируемого снижения затрат труда.
Приведенные выше рассуждения призваны обосновать тезис о том, что в действительности, с точки зрения именно затрат труда, при сокращении производства при прочих равных условиях снижается не производительность затраченного труда, а интенсивность труда задействованных работников и соответственно уменьшаются затраты труда. При этом затраты труда снижаются примерно в той же степени, в какой сокращается производство. Очевидно, что в данном случае имеются в виду затраты труда некой «нормальной» интенсивности, т.е. соответствующей «нормальному» уровню загрузки капитала. И в данном случае, если принять во внимание «прочие равные условия», рассматривается ситуация, в которой качество капитала не меняется.
В то же время реальные экономические процессы представляют собой постоянное движение и изменение соотношений и качества взаимодействующих факторов. Так, даже при сокращении производства, как правило, инвестиционный процесс полностью не прекращается. Вместе с тем именно в периоды кризисных спадов происходит выбраковка наименее эффективного оборудования и целых производств, что приводит к повышению эффективности и технологического уровня производства.
В работе [1] предлагается в качестве индикатора технологических изменений в экономике и ее отдельных отраслей применять показатель динамики продуктивности использования первичных ресурсов. Как показано в данной работе, даже в период кризисного спада в 1992-1998 гг. в российской экономике наблюдался рост продуктивности используемых первичных ресурсов и, следовательно, повышение технологического уровня производства.
Средний темп роста продуктивности использования первичных ресурсов на длительном интервале 1980-2008 гг. составил около 2% в год. В периоды относи-
тельно устойчивого экономического роста на рассматриваемом временном интервале - 1981-1990 гг. и 1999-2008 гг. - среднегодовой рост продуктивности и производительности труда составляли соответственно 0,8 и 2,5% для первого временного периода и 2,2 и 5,5% для второго. Как видно, в периоды более или менее нормального роста динамика производительности труда существенно опережала ди-
2
намику продуктивности использования первичных ресурсов .
Кроме того, обращает на себя внимание тот факт, что темпы прироста производительности труда в годы восстановительного роста (1999-2008 гг.) более чем в 2 раза опережали аналогичный показатель темпов прироста в последнее десятилетие существования СССР (5,5% в год по сравнению с 2,5%). Столь значимая разница в динамике производительности труда вызывает сомнения, особенно если учесть, что доля накопления основного капитала в ВВП в советский период была существенно выше, т. е. формально была выше интенсивность обновления капитала.
Наша гипотеза состоит в том, что столь быстрый рост производительности труда в российской экономике в 1999-2008 гг. напрямую связан с падением производительности труда в предшествующее десятилетие.
В условиях сокращения производства статистически фиксируемое снижение производительности труда отражает не столько уменьшение отдачи труда, сколько накопление потенциала (запаса) не используемого или слабо используемого труда, который затем достаточно быстро абсорбируется на траектории восстановления уровня производства. При этом статистически фиксируемый в этот период рост производительности труда отражает, как правило, не увеличение отдачи (эффективности) труда, а все большее вовлечение в реальный процесс производства той его части, которая в период спада использовалась существенно ниже нормального уровня интенсивности.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в 1999-2008 гг. наблюдался не столько эффект роста производительности труда, сколько эффект количественного увеличения затрат труда. Соответственно и в 1990-1998 гг. имел место не столько процесс снижения отдачи (производительности) труда, сколько результат сокращения фактических затрат труда.
Данный вывод чрезвычайно важен не только с точки зрения анализа, но и в еще большей мере с точки зрения прогнозных построений. Действительно, если в предшествующее десятилетие производительность труда в России росла темпом выше 5,0-5,5% в год, есть основания ожидать, что и в дальнейшем она сможет расти подобными темпами. Если же в действительности из этих 5,5% годового роста производительности труда значительная часть не имеет никакого отношения к росту эффективности, а отражает лишь экстенсивное увеличение затрат труда, то ситуация кардинально меняется. И здесь чрезвычайно важно получить количественные оценки действительного роста производительности труда в РФ в 1999-2008 гг.
Только адекватная оценка динамики производительности труда в прошлом позволяет строить надежные прогнозы динамики производительности труда в будущем.
Следует признать, что абсолютно точных и безукоризненно корректных измерений действительной динамики производительности труда или его затрат получить невозможно. Безусловно, это могут быть лишь оценки и расчетные показатели. Но масштаб несоответствия существующих статистических измерений и действительной динамики эффективности труда столь значителен, что в любом случае использование разумных расчетных показателей должно улучшить как описание сути процессов, происходивших в сфере использования труда в прошлом, так и прогнозирование динамики производительности труда в будущем.
2 Аналогичный результат наблюдается и при сопоставлении динамики продуктивности и производительности труда в других странах.
Пожалуй, здесь стоит обратить внимание на смысловое содержание термина «занятость» и термина «производительность труда». Под занятостью обычно понимается численность задействованных (занятых) в процессе производства. Термин «производительность труда» подразумевает меру эффективности труда, а не производительность занятых в производстве. Занятые, т. е. находящиеся в данный момент времени на производстве, могут и не работать, либо работать с существенно разной интенсивностью. При этом объем производимой продукции в действительности определяется не числом занятых, а количеством затраченного ими труда.
Задача состоит в том, чтобы в терминах занятости выразить содержание процессов, связанных с затратами труда. Иными словами, логика исследования состоит в том, чтобы начав с привычных показателей занятости, через оценку затрат труда, прийти к показателям динамики затрат труда опять же в терминах занятости.
Таким образом, необходимо сформировать такой показатель занятости, который был бы однороден по своему содержанию во времени и отражал достаточные для данного этапа развития затраты труда, соответствующие данному объему производства. Можно сказать, что фактически следует дать оценку минимального уровня занятости, необходимого для обеспечения данного объема производства.
Понятно, что те или иные объемы производства, не превышающие мощностные возможности капитала, могут быть обеспечены при различных уровнях занятости. Соединение труда и капитала может быть более или менее эффективным. Очевидно также и то, что наиболее эффективное соединение труда и капитала обеспечивает заданный уровень производства при минимальном уровне занятости. Поэтому данный минимальный уровень занятости было бы естественно назвать эффективным. Таким образом, назовем эффективной занятостью минимальную величину занятости, необходимую для выпуска данного количества продукции при существующих технологиях.
В определенном смысле понятие «эффективная занятость» - некая научная абстракция, которая требует соблюдения весьма специфических условий. Вряд ли можно утверждать, что в какой-либо реальной отрасли и, тем более, в экономике в целом существует такое оптимальное соединение труда и капитала, которое обеспечивает эффективную, т.е. минимальную, занятость.
В то же время понятно, что в действительности в каждой конкретной отрасли те или иные объемы производства при данном технологическом развитии могут быть обеспечены только при уровне занятости не ниже некоторого минимального значения. Это минимальное значение, как правило, меньше (или значительно меньше) фактической занятости. Оно не может быть определено абсолютно точно, однако это не отменяет факта его существования.
Более того, можно утверждать, что в высококонкурентной рыночной среде уровень фактической занятости достаточно близок к уровню эффективной занятости. Безусловно, здесь имеется в виду уровень занятости, достигаемый при существующих в обществе социальных и иных ограничениях на характер использования труда, включая условия труда, продолжительность рабочего дня и т. д. Иными словами, речь идет о минимальном уровне занятости в нормальных условиях функционирования экономики.
Один и тот же «объем» занятых может порождать существенно разное количество труда и существенно разные объемы производства. Например, в 1995 и в 2005 гг. в России наблюдался примерно один и тот же уровень занятости. При этом объем производства в 2005 г. был выше уровня 1995 г. на 40%. Однако можно ли утверждать, что затраты труда в эти годы были одинаковыми и что этот прирост производства был обусловлен на 100% ростом производительности труда? Вряд ли. Сравним 1995 и 2005 г. 1995 г. - это разгар кризиса, спад производства, огромная задолженность по заработной плате, предприятия не находят сбыта для своей про-
дукции, многие предприятия простаивают из-за нехватки ресурсов, оборотных средств, инвестиций. 2005 г. - время бурного восстановительного подъема: высокие темпы роста заработной платы и инвестиций, стремительно растущая шестой год подряд загрузка производственных мощностей. Очевидно, что при одинаковой занятости в 1995 и 2005 гг. уровень затрат труда существенно различается. Таким образом, проблема состоит в том, чтобы понять, какую часть из номинального 40-процентного роста производительности следует отнести на рост производительности труда, а какую - на рост физических затрат труда. Этот вопрос, вообще говоря, актуален для всего периода восстановительного роста 1999-2008 гг.
Рассмотрим производственный процесс с точки зрения взаимодействия труда с другими ресурсами и факторами производства. Сам процесс производства (по крайней мере для сферы материального производства) - это переработка исходных первичных ресурсов, трансформация исходного вещества. Со временем эффективность производства, как правило, возрастает, что находит свое отражение в росте продуктивности, т. е. в увеличении выхода продукции на единицу затраченных первичных ресурсов. При этом затраты труда всегда связанны с обслуживанием процесса превращения вещества.
Увеличение продуктивности отражает рост технического и технологического уровня производства, что, как правило, означает также рост производительности труда. Эффективность (производительность) труда с учетом различий контекстов процесса производства и результатов производства может измеряться двояко. Первая характеристика отдачи труда - затраты труда, соотнесенные с затратами в процессе переработки первичных ресурсов. Вторая характеристика отдачи труда - затраты труда, соотнесенные со стоимостью произведенной конечной продукции.
В определенном смысле ключевой характеристикой отдачи труда является первая (затраты труда на переработку единицы первичного вещества), которая, собственно, и характеризует процесс труда. Полагаем, что эта характеристика отдачи труда должна повышаться с повышением технического уровня производства.
Поскольку повышение технического уровня производства в решающей степени связано с ростом продуктивности использования первичных ресурсов, очевидно, что производительность труда, измеренная через удельные затраты на производство продукции, будет расти быстрее, чем продуктивность использования первичных ресурсов.
Таким образом, как правило, производительность труда во всех отраслях экономики должна расти не медленнее продуктивности использования первичных ресурсов.
В определенном смысле теоретическое обоснование соотношения динамики производительности труда и динамики продуктивности использования первичных ресурсов подтверждается, как показано выше, эмпирическими данными для периодов стабильного и устойчивого развития.
Мы полагаем, что в кризисные периоды, периоды спада производства, данное соотношение, если говорить именно о затратах труда, также сохраняется. Другое дело, что оно существенно искажается, когда для оценки эффективности труда в качестве характеристики затрат труда используется статистика занятости.
Все приведенные выше сопоставления и рассуждения имеют фактически одну цель - получить количественную меру изменения затрат труда в условиях кризисов, когда статистика занятости в силу описанных выше причин не в состоянии дать адекватную картину затрат труда.
В качестве такой естественной меры, на наш взгляд, может быть использована динамика продуктивности использования первичных ресурсов, т. е., мы полагаем, что в периоды спада производства эффективность труда не только не снижается, но увеличивается темпом не ниже темпа роста продуктивности использования первичных ресурсов. В действительности эффективность труда должна, как и в перио-
ды благоприятного развития, расти быстрее динамики продуктивности, но измерить меру этого превышения, видимо, невозможно.
Таким образом, наш первый тезис состоит в том, что для периодов производственного спада в качестве характеристики динамики производительности труда в отраслях (как оценки нижней границы ее роста) следует использовать динамику продуктивности использования первичных ресурсов.
Исчисляя таким образом производительность труда, можно получить существенно иные оценки занятости в отраслях в период спада экономики в 1991-1998 гг. В определенном смысле их можно рассматривать как оценки эффективной занятости, или, учитывая, что в действительности производительность должна расти быстрее продуктивности, как оценки верхней границы эффективной занятости.
Если выполнить расчет по предложенной нами методике, оценки уровня занятости в 1998 г., когда экономика России находилась в нижней точке спада, окажутся существенно ниже официальных данных. При этом возникает вопрос: как эта эффективная занятость будет вести себя дальше - в период восстановительного роста экономики в 1999-2008 гг.? Если на траектории спада в наших расчетах использовать соотношение динамики продуктивности и динамики производительности труда, то на что можно опереться для получения наших расчетных показателей занятости на траектории роста?
Второй тезис состоит в том, что за 10 лет экономического роста разрыв в уровне номинальной и эффективной занятости практически полностью (по нашей оценке, не менее чем на 90%) был элиминирован, т.е. в 2008 г. в отраслях практически не осталось избыточной неэффективной занятости. Тем самым статистически наблюдаемая занятость в существенной степени приблизилась к тому, что мы называем эффективной занятостью. Такова наша рабочая гипотеза, которая была использована для получения количественных оценок занятости на траектории экономического роста в 1999-2008 гг.
Технически содержание расчетов на данном этапе состояло в подборе такой доли роста производительности труда для эффективной занятости в росте производительности труда для номинальной занятости, которая обеспечивала бы соотношение эффективной и номинальной занятости в 2008 г. равное не менее чем 90%.
Для 2009-2010 гг. расчеты осуществлялись на основании аналогичной методики. Так, в 2009 г. в условиях кризисного спада в отраслях, где наблюдалось номинальное снижение производительности труда, как и для периода 1991-1998 гг., предполагалось, что в действительности производительность труда увеличивается темпом не ниже роста продуктивности использования первичных ресурсов. В то же время для 2010 г., когда статистика фиксировала быстрый рост производительности труда, увеличение производительности по эффективной занятости рассчитывалось с учетом того, что за предыдущие годы номинальная и эффективная занятость существенно сблизились, соответственно должна была сблизиться динамика производительности труда, измеряемая традиционным образом и динамика производительности труда по расчетной эффективной занятости.
Динамика номинальной и эффективной занятости, а также соответствующие показатели производительности труда для ряда отраслей (видов деятельности) материального производства российской экономики приведены на рис. 3-10. Исходной статистической базой расчетов явились динамические ряды занятости в разрезе 44 видов деятельности за 1980-2010 гг., разработанные авторами на основе официальной статистики Госкомстата СССР и Росстата. Состав видов деятельности соответствует структуре расчетных межотраслевых балансов ИНП РАН.
Как следует из графиков (рис. 3-10), и в соответствии с логикой расчетов, начиная с 1991 г. показатели производительности труда по эффективной занятости выше обычных показателей производительности труда.
Тыс. чел.
Рис. 3. Динамика номинальной (—) и эффективной (—) занятости в сельском хозяйстве
Тыс. руб./чел.
Рис. 4. Производительность труда в сельском хозяйстве: расчет на основе номинальной (---) и эффективной (—) занятости
Тыс. чел.
Рис. 5. Динамика номинальной (---) и эффективной (—) занятости в производстве машин и оборудования
Тыс. руб./чел.
Рис. 6. Производительность труда в производстве машин и оборудования: расчет на основе номинальной (—) и эффективной (—) занятости
Тыс. чел.
Рис. 7. Динамика номинальной (---) и эффективной (—) занятости в целлюлозно-бумажном производстве
Тыс. руб./чел.
Рис. 8. Производительность труда в целлюлозно-бумажном производстве: расчет на основе номинальной (—) и эффективной (—) занятости
Тыс. чел.
Рис. 9. Динамика номинальной (---) и эффективной (—) занятости в черной металлургии
Тыс. руб./чел.
Рис. 10. Производительность труда в черной металлургии: расчет на основе номинальной (—) и эффективной (—) занятости
При этом темпы увеличения производительности труда по эффективной занятости на периоде восстановительного роста экономики в 1999-2008 гг., наоборот, несколько ниже. Существенно также, что рассматриваемые пары показателей занятости и производительности труда со временем сближаются.
Главный результат проведенного исследования состоит в получении альтернативных динамических рядов занятости и производительности труда, которые на наш взгляд, в большей степени отражают действительные затраты и эффективность труда в отраслях российской экономики в сложный трансформационный период 1991-2010 гг. (рис. 11-14)
В то же время следует признать, что данный подход, видимо, не является универсальным и требует дальнейшего развития и уточнения. Достаточно сказать, что если результаты, полученные по отраслям сферы материального производства, в общем и целом не противоречат априорным представлениям о содержании процессов в сфере занятости и использования труда в этих отраслях, то аналогичные результаты для сферы услуг носят весьма условный характер. Так, рассчитанная по описанной методике эффективная занятость для торговли и сферы управления приводит к выводу о наличии в настоящее время избыточной занятости в торговле (5 млн. чел.) и в сфере управления обороны и обязательного страхования (3 млн. чел.).
Тыс. чел.
15000 -|
12500 - ....
„ . * "
10000 - * - * '
- - -- *
7500 -
5000 - “ _________
2500 -
0 I.......................................................
Год
Рис. 11. Динамика номинальной (---) и эффективной (—) занятости в оптовой и розничной торговле
Тыс. руб./чел.
Год
Рис. 12. Производительность труда в оптовой и розничной торговле: расчет на основе номинальной (---) и эффективной (—) занятости
Тыс. чел.
Рис. 13. Динамика номинальной (---) и эффективной (—) занятости в сфере государственного управления, обороны и социального страхования
Тыс. руб ./чел.
Рис. 14. Производительность труда в сфере государственного управления, обороны и социального страхования: расчет на основе номинальной (---) и эффективной (—) занятости
Действительно, и экспертные оценки, и сопоставления с мировой статистикой говорят о значимой избыточной занятости в этих видах деятельности российской экономики. В то же время было бы опрометчиво утверждать, что суммарная избыточная занятость по этим видам деятельности в настоящее время превышает 8 млн. чел. Тем не менее фактом является то, что производительность труда в торговле в настоящее время почти на 30% ниже уровня 1990 г., а в сфере государственного управления, обороны и обязательного страхования разрыв в производительности труда по отношению к 1990 г. достигает 4-х раз.
Такие результаты по сфере услуг отчасти связаны с тем, что предложенный и реализованный подход носит в известной степени технократический характер и основан, в том числе, на использовании такой технологической характеристики функционирования отраслей, как продуктивность по первичным ресурсам.
Если для отраслей материального производства, где результаты производства опосредуются технологической переработкой исходных ресурсов, применение данного подхода вполне правомерно, то для сферы услуг, где результат труда непосредственно связан с процессом труда и, как правило, прямо направлен на потребителя, ситуация существенно менее определенна, по крайней мере, в части взаимосвязи производительности труда и эффективности использования ресурсов, потребляемых данным видом деятельности.
Очевидно, для обоснования требуемого и, тем более, минимального уровня занятости в сфере услуг необходимы дополнительные аргументы.
Именно неопределенность в части оценок эффективной занятости в сфере услуг не позволяет сформировать итоговые народнохозяйственные оценки эффективной занятости. Тем не менее представленные результаты позволяют сделать два вывода.
Первый - наблюдаемые статистикой в последнее десятилетие темпы роста производительность труда в отраслях материального производства в среднем примерно на треть завышают действительную динамику эффективности использования трудовых ресурсов.
Второй - наиболее значимым внутренним резервом трудовых ресурсов для промышленного роста в РФ является не столько сельское хозяйство, сколько сфера услуг, в частности торговля. Однако этот резерв может быть задействован только при существенном росте оплаты труда в отраслях обрабатывающей промышленности.
Литература
1. Узяков М.Н. Эффективность использования первичных ресурсов как индикатор технологического развития: ретроспективный анализ и прогноз //Проблемы прогнозирования. 2011. № 2.
2. Коровкин А.Г., Полежаев А.В. Анализ динамики российского рынка труда с учетом затрат рабочего времени //Проблемы прогнозирования. 2003. № 5.
3. Коровкин А.Г., Подорванова Ю.А., Полежаев А.В. Проблема построения функций спроса на труд в отраслях экономики России с учетом реальных затрат рабочего времени // Проблемы прогнозирования. 2005. № 3.
4. Капелюшников Р.И. Российский рынок труда: адаптация без реструктуризации. Автореф. дисс. в виде монографии на соискание уч. степени докт. экон. наук. М.: Государственный университет — Высшая школа экономики, 2003.
5. Браун Д., Ванту И., Визан Р. и др. Нестандартная занятость в российской экономике / Под ред. В.Е. Гимпель-сона, Р.И. Капелюшникова. М.: Государственный университет — Высшая школа экономики, 2006.
6. Капелюшников Р.И. Избыточная занятость в российской промышленности: истоки проблемы и пути решения //Проблемы прогнозирования. 1998. № 6.
7. Капелюшников Р.И. Конец российской модели рынка труда? // Препринт. Проблемы рынка труда. М.: Государственный университет — Высшая школа экономики, 2009.
8. Бусурин Ю.М., Новоселова Н.В. Рынок труда и проблемы интенсивного использования рабочей силы. Астрахань: ЦНТЭП, 2003.
9. Вишневский Д.М. Гибкость российского рынка труда как фактор повышения эффективности использования рабочей силы. Автореф. дисс. на соискание уч. степени канд. экон. наук. М.: ФГУП. Всероссийский центр уровня жизни, 2003.
