CC BY
33About the author:
Alizoda Bahriddini Pirmuhammad - PhD in Philology, Main Specialist of the Research Institute ofpublic Administration andpublic service affairs of the Academy ofpublic Administration under the President of the Republic of Tajikistan. Adress: 33, str. Said Nosir, Dushanbe, 734003, Tajikistan,men: (+992, 37)2289151. E-mail b.p.alizoda63@mail.ru
ЗАМЕТКИ С. П. ВАННОВСКОГО ПО ЭТНОГРАФИИ РУШАНЦЕВ
Сайнаков С. П., Дарвозиева Х Ш., Шоназар Дж.М.
Таджикский государственный педагогический университет им. С. Айни
Решением «Памирского вопроса» для разведывательной цели, Российское правительство поставило перед русскими военными задачу собрать первичную информацию о географическом расположении, жизни и быте, занятности населения Памира, особенно его обычаев, ритуалов и обрядов. В этом направлении надо отметить, что первыми в регион были отправлены военные и специалисты-естествоиспытатели в противовес колониальным амбициям Британской империи. В результате, был накоплен соответствующий материал политического и разведывательного характера. Наряду с этим, открылся широкий простор для сбора соответствующих материалов исследователям различного направления науки. В их поистине громадном наследии особое место занимает историческое и этнографическое изложения материалов.
В этот период особый интерес для нас представляют материалы рекогносцировочной партии Генерального штаба капитана С. П. Ванновского о рекогносцировке в Рушане и Дарвазе в 1893 года. Состав экспедиции состояла из двух офицеров, одного урядника, восемь казаков, двух джигитов и одного переводчика. Партия проводила работу на Памире 57 дней. В том числе 5 дневок, 4 дня стоянок в селе Емце, 6 дней в селе Багу Бартангской долины Рушанского района и 45 дней марша. В своём отчёте о результате работы капитан С. П. Ванновский даёт наиболее подробные и интересные данные по этнографии Рушана [5]. Ему тогда было всего 24 года.
Сергей Петрович Ванновский - генерал - лейтенант Российской империи, родился 29 января 1869 года в Санкт-Петербурге, был сыном военного министра Российской империи, генерала от инфантерии Петра Семеновича Ванновского, происходил из дворян Санкт-Петербургской губернии. Образование получил в Пажеском корпусе, из которого выпущен 7 августа 1887 подпоручиком в лейб - гвардии Преображенский полк. Вскоре С. П. Ванновский поступил в Николаевскую академию Генерального штаба, которую окончил в 1893 году по 1-му разряду и был причислен к Генеральному штабу. 20 мая 1893 года был произведён в штабс - капитаны гвардии.
С мая 1893 по январь 1894 года был прикомандирован к штабу Туркестанского военного округа. Участвовал в Памирских походах полковника Михаила Ефремовича Ионова, в июле - октябре 1893 года совершил самостоятельную экспедицию в район реки Бартанга. За эти заслуги 17 апреля 1894 года он был награжден орденом святой Анны 3-й степени.
В начале Первой мировой войны, 8 августа 1914, во время конной атаки под Каменкой -Струмиловой был смертельно ранен в живот, попал в плен и передан в австро-венгерский лазарет. Умер 10 августа 1914 в австрийском 14-м гарнизонном госпитале в Лемберге [24].
С. П. Ванновский свой отчёт начинает с истории края, и из уст коренного населения толкует само слово «рушан». «Рушан, - верно, пишет он, - в переводе значит - свет, или как объясняют местные жители «источник света, радости и веселия» [5, с.77]. Он отмечает, что Рушан населяют таджики, потомки коренных обитателей всей Средней Азии, по вероисповеданию они шииты (исмаилитского толка. - С. С.) - сторонники Алия, поэтому и называют себя таджиками приверженцами Али [5, с. 86].
В тот же период другой русский военный, поручик В. А. Баньковский отмечает, что «населен Рушан таджиками ... последователями Али. Народ они рослый, крепкий и довольно красивый» [3].
Следует отметить, что топоним «Рушан» берёт своё происхождение от населяющие его рушанцев, от родоплеменного корня «rux, ruxnay, рух, рос, рош, руш - ruxon, ruxönen, ruxünen, рушанцы» - то есть «светлые», «сияющие». Они всегда себя называли как по родовому, так и по этническому названию и признаки в таких категориях - рушанцы, рушанские таджики, таджики.
С. П. Ванновский, ссылаясь на информацию, полученную им от местных аксакалов, показывает численность населения края приблизительно в 1 799 человек, добавляя к этому, он отмечает, что население Рушана до 1883 года было в двое больше настоящего показателя, причину уменьшения послужила афганская захватническая и карательная политика в отношении таджиков. В результате которой многие были перерезаны афганцами, другие пленены и уведены в Афганистан, многие спасаясь от рук захватчиков, оставили родину и иммигрировали частью в Фергану, частью в Сарыколь и Дарваз [5, с. 86 - 87]. Напоминаем, что Д. Л. Иванов показывает численность населения Рушана в 9000 душ [12, с. 638].
Иммиграция рушанцев в некоторых исторических моментах имела и вольный характер. Много рушанцев потом иммигрировали в долины Гунт и Шохдары. Причины этому для жителей малых сёл, служили нехватка орошаемых земель. А жителей таких больших сел как, Дерзуд и Барзуд в прошлом испытывали нехватку в воде для орошения земель, оставили свои очаги и переселились в названные долины. В советский период по специальной государственной программе часть рушанцев, и язгулемцев переселились в Вахшскую долину Хатлонской области.
По мнению капитана С. П. Ванновского местное население говорит на ломанном персидском языке [5, с. 86 - 87]. Следует объяснить, что население говорит на рушанском языке, одном из восточноиранских языков, на базе которых формировался современный персидско - таджикский язык. Следует, отметить, что в изучение рушанского языка и его говоров значительный вклад внесли следующие исследователи: И. И. Зарубин [11], С. Мирзабдинова [17], А. К. Писарчик [18], В. С. Соколова [19], М. Файзов [20] и другие.
Говоря о духовно - просветительской культуре, С. П. Ванновский отмечает, что в Рушане «школы существуют, но преподаватели в них сами малограмотны, да и родители по своей бедности не имеют возможности по долгу держать ребёнка в школе, так как 6 - 7 летний мальчик считается уже работником» [5, с. 87]. Это один из реальных фактов среди сведений русских исследователей, который указывает на то, что на Памире действовали школы конфессионального типа. Школы такого типа существовали в Рушане даже в первые годы Советской власти. Об этом в своих мемуарах вспоминает известный таджикский государственный деятель Назаршо Додхудоев, который учился в такой школе [7, с. 5 - 6]. Русский советский писатель, поэт, прозаик, Павел Николаевич Лукницкий, который с 1930 года участвовал во многих экспедициях по Памиру, пишет, что «Рушан справедливо считается кузницей кадров памирской интеллигенции. Людей, получивших среднее и высшее образование в нем, пожалуй, больше, чем даже в Хороге» [14].
Касаясь, уровня состояния материальной культуры рушанцев, С. П. Ванновский сосредоточил свое внимание на внутренней постройке жилища - чод - дом таджиков - памирцев, который сегодня по своей архитектуре почти не имеет аналогов [5, с. 88].
Согласно преданием горцев из поколения к поколению, по своей архитектуре дом таджиков Памира напоминает структуру Ноева ковчега. По собранным сведениям, от жителей Памира, современный российский путешественник И. Горненский пишет, что «здесь, у истока цивилизации, Бог открыл Нуху тайну первого и истинного дома для человека - жилища, которое было одновременно и убежищем, и храмом, ...» [6, с.313]. Интересное мнение о сакральности и выполнении духовной функции жилища таджиков Памира, мы находим в работах Давлата Худоназарова [21, с.130]. С астрономической точки зрения, М. А. Бубнова и Н. А. Коновалова отмечают, что в прошлом таджики - памирцы по «падению луча солнца через отверстие в потолке (чорхона) на отметки на стенах, столе и суфе» точно определяли время дня и времена года [4, с.207]. Таким образом, вышеперечисленные факты свидетельствуют о том, что дом таджиков имеет древнейшую историю, и является материально-духовным источником на пути решения большинства проблем, которые еще остались нерешёнными наукой.
Еще предки таджиков, парфянские шаханшахи в своей столице Мехрдодгирде строили свою «Зал обожествленных предков (аудиенц-зал)» по такому плану и структуру [9, с.198].
По данным археологическим находкам в древнем Пенджикенте тоже нашли дома, по своей структуре как «традиционные памирские дома - с колоннами, со сводчатым потолком, завершающимся окном в небо» [22]. В начале XX века известный этнограф М. С. Андреев видел подобный один старый дом в село Суджина около Пенджикента, при впадении Магияндарьи в Зерафшан [2, с.270]. Таким образом, памирские таджики, сохранили элементы той культуры, которая когда-то была присуща и их долинным предкам [23]. Примером того, служить факт, то что еще несколько такие старые дома, которым уже 300 - 400 лет, сохранились у жителей долины Сагридашт, территории расположенное за перевалом Хобуробод Дарвазского района, на границе с Тавилдаринском (ныне Сангворском) районе Республики Таджикистан.
Так же надо обращать внимание к второму выпуску «Таджики долины Хуф», где приложены ранее неопубликованная работа М. С. Андреева «Потолок пригиндукушских стран и потолок «дарбази» в Закавказье», относительно материальной культуры интересна сведения из этой работы о жилища, особенно потолке - «чорхона» памирских таджиков. Автор отмечает, что интересующий нас потолок был в свое время широко распространен на промежуточном пространстве, а потом исчез, оставшись лишь в труднодоступных горных долинах. Сравнительно не давно он был очень широко распространен в Средней Азии, а теперь почти повсеместно исчез, оставшись только небольшими оазисами в наиболее глухих местах. Здесь надо отметить наличие поразительного совпадения по форме потолков указанного типа в Закавказье, Бактрии, в памятниках Бамиана, Пенджикенте, в Верховьях Пянджа, Читрале и Восточном Туркестане. Поразительное сходство - это несомненно, указывает на одну общую древнюю культуру, выработавшую, когда - то этот потолок [2, с. 267 - 273].
По материалам С. П. Ванновского «рушанец одет в рубище: на голое тело надевается шерстяной халат местного производства и широкие шаровары по колено, зимой поверх всего надевается полушубок. Кроме ватной тюбетейки, другого головного убора рушанец не имеет, многие ходят непокрытой головой. . Одежда женщины такая - же, как у мужчин, только вместе раскрытого халата, они носят длинную рубаху из грубой шерсти; голову иногда покрывают платком из той - же грубой серой ткани» [5, с. 88 - 89].
Мнение почти большинства русских дореволюционных исследователей об одежде горцев схожи. Национальные тип одежды таджиков в большинстве случаев сегодня одевают только представители фольклорных и музыкальных коллективов, новобрачные в свадьбах, а в некоторых праздниках, уже часть население края. С уверенностью можно полагать, что уже в обществе чувствуется тенденция к возрождению национальной одежды, особенно женского модернизированного типа.
С. П. Ванновский отмечает, что по характеру рушанец «добродушен, справедлив, честен и трудолюбив. Женщины Рушана отличаются нравственностью» [5, с. 90].
По наблюдению исследователя, рушанцы имеют по одной жене, несмотря на то, что закон разрешает мусульманам имеет несколько, по традиции младенцам делают обрезание [5, с. 90].
Касаясь похоронных обрядов рушанцев, С. П. Ванновский первым среди русских дореволюционных исследователей, даёт короткое сведение, о ритуале «пойамал», в исполнение вдовы в день похорон мужа. «В день похорон мужа, - пишет он, - жена должна танцевать на его могиле до самозабвения. Судя по рассказам, этот танец есть род самоистязания и кончается тем, что танцующая жены, придя в религиозный экстаз, вцепляются друг - другу в волосы и врывают их клочьями, катаясь по земле» [5, с. 90 - 91]. Этот ритуал сегодня на Памире находится на стадии исчезновения. Надо объяснить, что «пойамал» скорее всего может быть не танец, а скорее всего этот траурный ритуал исполняется на подобье выдох с облегчением скорби. Надо отметить, что С. П. Ванновский в своем отчете использует «говорят, что», «судя по рассказам», поэтому, точно не ясно, он сам участвовал в похоронном процессе горцев или по этому вопросу получил сведения от информаторов. По нашим собственным наблюдениям, «поямол», «пойамал»., «малак дед» так как о нем пишет С. П. Ванновский, в такой манере не исполняется. Мы никакого самоистязания и самозабвения вовремя исполнение этого траурного ритуала не заметили. В наши дни этот ритуал не исполняется над могилой, а перед идущим гробом умершего, независимо от возраста (кроме новорождённого), социального и полового происхождения. Во время полевых работ мы получили информацию о том, что в случае скоропостижной смерти молодых, независимо от пола, этот ритуал в знак скорби иногда исполняет и отец умершего, но мужское исполнение чуть-чуть различается от женского [10]. В советский период этому архаичному ритуалу и траурным песням горнобадахшанцев посвящены результаты полевых работ ряда исследователей [15].
Заслуживает внимание также короткие сведения С. П. Ванновского об играх, пении и танцах у рушанцев. «Увеселения рушанцев, - пишет он, - состоять в игре на различных инструментах, пении, танцах; изредка устраиваются между молодёжью состязание в борьбе; страсть в охоте не развита. Песни, довольно однообразная и монотонная, исполняются под аккомпанемент бубна и гитары .; хоровое пение тоже очень монотонное. В своих песнях таджик воспевает несчастия страны, притеснения афганцев, времена бунта и восстаний в Рушане, жалуется на свою судьбу» [5, с. 91].
Хотя смутно, но понятно, что С. П. Ванновский напоминает о памирском рубабе и скрипке (гижак). Кроме этих в списке музыкальных инструментов рушанцев входят «даф», «сетор», «тамбур», «сурнай» «най». Согласно преданиям горцев, во время сотворения первочеловека его душу вводили в его тело со сопровождением музыки. По своему силуэту памирский рубаб тоже напоминает тело спящего человека, то есть напоминает день сотворения Богом первого человека - Адама.
Рубаб в основном входит в состав духовных музыкальных инструментов, он в основном используется в исполнении песни культовых, религиозных жанров - маддох (восхваление Бога, Его пророков, Хазрати Али и других исмаилитских имамов). Он также используется в исполнение жанра «фалак». Жанр фалак тоже сначала имел духовный характер, исполнитель с помощью песнопения обращался к Богу «с жалобой на свою судьбу» [23, с. 202]. Имеется и фалак похоронно-поминального жанра. Такой жанр исполняют сначала женщины в доме перед панихидой умершего, а после панихиды впереди гроба смертного до кладбища ряд исполнителей из числа мужчин исполняют фалак содержательно религиозного характера. Тем не менее, немаловажное место в жизни горцев занимает жанр лирического фалака, с мотивами любви к родине, к любимому человеку и тому подобное. Особенно отличительный характер имеют свадебные песни.
В Рушане, особенно важное место имело и имеет исполнение лирических жанров, связанные к стилю эмоционального характера «лалайак» или «лалаймодак» - колыбельная песня, и к разрядам разлуки - «даргилак» или «даргилмодак». Эти песни в основном поёт мать. Жанры «лалаймодак», «даргилак» и «даргилмодак» имеют рушанское происхождение, то есть от слова «мо», «мод» - мама, а потом распространились на другие территории Бадахшана [23, с.201 -202].
Важное место в музыкальной жизни рушанцев занимает «дафдед» (игра на доира) в основном считается «формой женского музицирования. ... Он может сопровождать как свадебные обряды, рождение ребёнка, так и похоронные» [23, с. 203].
Кроме вышеуказанных пунктов, С. П. Ванновский описывает основные направления занятности населения Рушана, такие как земледелие, садоводство и животноводство. Автор отмечает, что «жители Рушана занимаются исключительно хлебопашеством и садоводством. Скотоводство развито в очень малых размерах; разводят баранов, быков, коров и коз, насколько позволяют скудное пастбище. Домашняя птица совсем отсутствует.» [5, с. 91].
Мнение автора, что домашние птицы совсем отсутствуют, не совпадает с действительностью. На самом деле, в регионе существовали особые мелкие породы домашних кур, которые и сегодня широко разводятся на афганском Памире. Например, Б. Л. Громбчевский обнаруживает эту породу домашних кур в Дарвазе [1, с. 65]. Полковник Муханов тоже в своей работе даёт сведения о домашнем птицеводстве на Памире [16, с. 64].
В работе С. П. Ванновского ярко прослеживаются земледельческие орудия рушанцев, время посева, использование пары быков для пахоты и бороны пашни, процесс сборки урожая, вытаптывание зерна в ток. Он отмечает, что «после жатвы, снопы укладываются на току и вытаптываются быками или ослами; ослов мы видели выше Орошора. Вытаптывают до тех пор, пока зерно не выйдет из колоса, и солома не обратится в саман. Часто можно видеть, что зерно выколачивают палками. Почти во всех кишлаках есть водяная мельница. Посевы начинаются в первых числах апреля, зерно поспевает к концу августа, и летные работы заканчиваются к началу октября» [5, с. 92 - 93]. По нашим данным, согласно религиозной догматике, ослов не использовали в этом процессе вообще и не допускали к месту вытаптывания зерновых культур.
В своей работе исследователь даёт картину занятности населения, области примитивной текстильной и обувной промыслов. Он отмечает, что в зимние вечера женщины «вяжут из бараньей шерсти чулки, ткут грубые сукно, а мужчины выделывают кожи для шуб, плетут верёвки и делают сапоги и капы» [5, с.93].
Касаясь, вопроса торговли в крае, он пишет, что «во всем Рушане имеется только один базар в г. Кала - и - Вамаре, да и то благодаря присутствию там афганцев. Торговля исключительно внутренняя и меновая, о деньгах имеют смутное представление, да и то только о серебряных афганских и бухарских, а наших (русских. - С. С.) никогда не видели, и не знали, что с ними делать, когда мы им давали какие - ни будь оказанные услуги» [5, с. 93]. Донесение Российского консульства тогда в Кашгаре тоже подтверждает факт того, что горцы в торговле использовали афганские рупии, бухарские тенге и бывшие кокандские коканы [8, л. 5].
Описывая судопроизводство в Рушане, С. П. Ванновский отмечает, что аксакалы выбираются народом на два, больше на три кишлака, сроком на один год, а для разбора судебных дел на весь Рушан имеется один казий, его назначает уездный начальник на три года, резиденция которого находится в Кала-и - Вамаре. По причине того, что общение по Рушану трудное, то казию посылаются виновные только в крупных преступлениях, мелкие дела решают сами аксакалы. Исследователь пишет, что «благодаря нравственности и высокой честности рушанца, преступление здесь редкость» [5, с.94]. Его современник В. А. Баньковский, который побывал в Рушане в том же периоде, тоже отмечает, что, при всей своей силе и выносливости народ этот крайне миролюбивый. Никогда между рушанцами незаметно ни драк, ни ссор, ни даже сильного возвышения голоса и только в экстренных случаях слышится укоризненное «э!» [3].
Большой интерес представляет информация С. П. Ванновского о должности аксакалов, которые напротив казиев выбираются населением сроком на один год. Аксакал, кроме ведения мелких дел, ведет запись рождающихся и умерших, утверждает брак и собирает подать, часть которых использует сам. Подать, по наблюдению С. П. Ванновского в Рушане собирается натурой с урожая [5, с. 94]. Таким образом, по сведениям С. П. Ванновского в Рушане вели гражданское делопроизводство. Местный рассказчик того периода Лахман Хусайнзода в своих рассказах тоже сообщает о том, что рушанский шах в каждом селении из числа знатных родов имел своих госслужащих и судопроизводителей, которые были освобождены от налогов, а крестьяне платили дань только натурой с урожая и скота [13].
Таким образом, С. П. Ванновский наряду с В. А. Баньковским среды дореволюционных исследователей дает наиболее подробную информацию о Рушане, хотя другой русский путешественник А. Э. Регель раньше них посещал этот край, но он в своих работах приводить только очень короткую и скудную информацию о регионе.
ЛИТЕРАТУРА
1. Акрамов Н.М. Вопросы истории, археологии и этнографии народов Памира и Припамирья в трудах Б. Л. Громбчевского. / Н.М. Акрамов - Душанбе, 1974. - 131 с.
2. Андреев М. С. Таджики долины Хуф (Верховья Аму-Дарьи). / М. С. Андреев Выпуск П. Сталинабад, 1958. - 522 с.
3. Банковский В.С. Памиров. С Шаджана в Рошан и обратно / В.С. Банковский // Туркестанские ведомости. - 1894. -№ 13 (1251). - 20 февраль.
4. Бубнова М. А., Коновалова Н.А. Древние солнечные календари Памира / М.А. Бубнова, Н.А Коновалова // Памирская экспедиция (статьи и материалы полевых исследований). - М., 2006. - С. 170 - 209.
5. Ванновский. Извлечение из отчёта капитана Ванновского о поездке в Рушане и Дарвазе // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. - Выпуск LVI. - СПб., 1894. - С. 73 - 125.
6. Горненский И. Тайны Памира (Тайны древних цивилизаций). / И.Горненский - М., 2002. - 384 с.
7. Додхудоев Н. Власть времени. / Н. Додхудоев - Алматы, 2001. - 66 с. + 10 ил.
8. Документ № 1. - Господину начальнику Азиатского департамента, от 12-го сентября 1883 года, № 98 // ГА ГБАО. -Ф. - 25. - Оп. - 3. - Ед. хр. - 12. - Л. 1 - 14.
9. Дьяконов М.М. Очерк истории древнего Ирана. / М.М. Дьяконов М., 1961. См. рисунок № 39. С. 198.
10. Запись беседы автора с уроженцем село Нисур, долины Бартанга Рушанского района Ниёзов Ниёз, дата рождения 18.07.1958 г., по специальности биолог, ныне соискатель кафедры экологии ТГПУ имени С. Айни. - от 22-го сентября 2014 года.
11. Зарубин И.И. Бартангские и рушанские тексты и словарь. / И.И. Зарубин - Л., 1937. - 97 с.
12. Иванов Д. Л. Шугнан. Афганистанские очерки // Вестник Европы. - № 6. - 1885. - С. 612 - 658.
13. Лахман Хусейнзода. Хркимони ацнабии кальаи Вамар ё хикояти Лахман Хусейнзода // Пайтоми Рушон. - № 8. -2001.
14. Лукницкий П.Н. Путешествия по Памиру. / П.Н. Лукницкий - М.: Молодая гвардия, 1955. - 502 с.
15. Моногарова Л.Ф. Архаичный элемент похоронного обряда у памирских таджиков (ритуальный танец) // Полевые исследование Института этнографии 1979 г. - М., 1983. - С. 155 - 164.; Розенфельд А. З. «Гавораи ноз» - древний погребальный обряд на Вандже (Тадж ССР) и траурное рубои / Л.Ф. Моногарова // Фольклор и этнография. - Л., 1974. - С. 251 - 254.
16. Муханов. Памирский район. Составил генерального штаба полковник Муханов. - Ташкент, 1912. - 112с.
17. Мирзабдинова С. Хуфский диалект рушанского языка. - Душанбе, 1983. - 247 с.
18. Писарчик А. К. Рушанские тексты. - Сталинабад - Ленинград, 1954. - 90 с.
19. Соколова В. С. Бартангские тексты и словарь. - М. - Л., 1960. - 197 с.; Рушанские и хуфские тексты и словарь. - М. -Л., 1959. - 336 с.
20. Файзов М. Язык рушанцев Советского Памира. - Душанбе, 1966. - 228 с.
21. Худоназаров Д. Граф Алексей Бобринской - основоположник изучения исмаилизма в российской науке // Русские ученые об исмаилизме. Под редакцией С. М. Прозорова и Х. Элназарова. - СПб., 2014. - С. 123 - 151.; Граф А. А. Бобринской - основоположник изучения духовной культуры таджиков Памира // Религиоведение. - № 3. - 2008. - С. 175 - 187.
22. Худоназаров Д Об одной научной ошибке, или история без политики // http: // www. fergananews. com / articles /8655. Дата обращение 20.08.2015.; Также подробно взгляните на уникальные находки археологов: Древний Пенджикент (на таджикском, русском и английском языках). Автор - составитель А. И. Исаков. Душанбе: Ирфон, 1982. - 96 с.
23. Юсупова С. Народная инструментальная музыка Горного Бадахшана (по материалам памирских экспедиций 1975 -1977 и 1979 гг.) // Памироведение. - Выпуск I. - Душанбе, 1984. - С. 197 - 204.
24. https: // ru. wikipedia ощ / wiki // Ванновский Сергей Петрович. Дата обращение 28.02.2019 г.
ЗАМЕТКИ С. П. ВАННОВСКОГО ПО ЭТНОГРАФИИ РУШАНЦЕВ
В статье рассматривается вклад русского дореволюционного исследователя, офицера С. П. Ванновского в освещение этнографических особенностей рушанцев. Показано, что он во время поездки на Памире в результате полевых работ, путём методов наблюдения и опроса собрал уникальный материал по этнографии Рушана. Он является первым русским дореволюционным исследователем, который в своем отчёте наиболее подробно описывает достоверную информацию о географии края, этнографии и традиционной жизни населения Рушана.
Ключевые слова: Рушан, Россия, таджики, С. П. Ванновский, этнография, жизнь, язык, обряд, традиция.
NOTES S. P. VANNOVSKY ON THE ETHNOGRAPHY OF RUSHANS
This article discusses the place of S. P. Vannovsky in the coverage of the ethnographic features of Rushanians. The author notes that the researcher as a result of field work, by means of observation and survey methods, collected unique material on Rushan's ethnography. He is the first Russian pre-revolutionary researcher who, in his note, describes in more detail reliable information about the geography of the region, ethnography and the traditional life of the Rushan population.
Keywords: Rushan, Russia, Tajik, S. P. Vannovsky, ethnography, life, language, rite, tradition.
Сведение об авторах:
Сайнаков Сайнак Парпишоевич — кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой всеобщей истории Таджикского государственного педагогического
университета им. Садриддина Айни, тел: (+992) 934162099, Электронный почта: saynakov2012@mail.ru; saynak.rushon.saynakov@mail.ru
Дарвозиева Ханифа Шодибековна — соискатель кафедры всеобщей истории Таджикского государственного педагогического университета им. САйни, Тел: (+992) 938061993
Шоназар Чавхари Муносиб - аспирант отделения этнологии Института истории, археологии и этнографии им. А. Дониша Академии наук Республики Таджикистан ул. Рудаки 33,734025Душанбе, Республики Таджикистан E-mail: javharm@mail.ru телефон (+992) 22137 42
About the authors:
Saynakov Saynak Parpishoevich - candidate of historical sciences, head of the Department of General History of the Tajik State Pedagogical University named after Sadriddin Aini, phone: (+992) 934162099; E-mail: saynakov2012@mail.ru;_saynak.rushon.saynakov@mail.ru Darvozieva Hanifa Shodbekovna - Applicant for the Department of General History of Tajik State Pedagogical University named after S. Ayni, Tel: (+992) 938061993 Shonazar Javhari Munosib - Aspirant of ethnology, A. Donish Institute of History, archaeology, ethnography, Academy of Sciences of the Republic of Tajikistan33 Rudaki av., 734025 Dushanbe, Republic TajikistanE-mail: javharm@mail.ruphone(+992) 2213742
УДК 94(575.3)
РАСКОЛ ТАДЖИКСКОГО ОБЩЕСТВА В ХОДЕ МИТИНГОВОЙ КАМПАНИИ И ПРЕЗИДЕНТСКИХ ВЫБОРОВ ОСЕНИ 1991 ГОДА
Назризода Д.Х.
Таджикский национальный университет
Митинговые кампании оппозиционных сил в Таджикистане в августе-октябре и первые всенародные президентские выборы в ноябре 1991 г. имели большое влияние на дальнейшее развитие событий и перестановку политических сил в республике.
Круглосуточные беспрерывные митинги оппозиционных сил в центре города Душанбе состоялись в три этапа - 28-31 августа, 9-10 сентября и 21 сентября-7 октября. Первые два митинга проходили одновременно с первым (28—31 августа) и вторым (9-10 сентября) этапами внеочередной сессии Верховного Совета Республики Таджикистан двенадцатого созыва. Третий и самый продолжительный митинг начался 21 сентября одновременно с открытием XXII съезда Коммунистической партии Таджикистана и в связи с последующими событиями (митинг сторонников Коммунистической партии 23 сентября; первый (23 сентября) и второй (30- сентября - 3 октября) этапы чрезвычайной сессии Верховного Совета республики; переговоры представителей Президента СССР с руководством республики и политической оппозиции 4-6 октября) продолжался до 7 октября. Оставшиеся вопросы были решены на девятой сессии парламента, которая состоялась 20 октября 1991 г.
После февральских событий 1990 г. [3] в Таджикистане сохранилось относительное затишье, хотя, постепенно расширялся разрыв между политическими силами, продолжало разделение общества на две части. За промежуток времени от февраля 1990 г. до августа 1991 г. была создана Демократическая партия Таджикистана [4], нелегально активизировала свою деятельность Партия исламского возрождения [5], которые со дня своего образования занявшие непримиримую позицию к коммунистической партии и существующей власти и заняли свои места рядом с общественной организацией «Растохез»[6]. В свою очередь партийные (коммунистические) и государственные органы после февральских событий стали дистанцироваться от новых политических партий и общественных движений, ратующих за демократические ценности.
Оппозиционные политические силы, объединившись против руководства республики и Коммунистической партии, ждали подходящего момента утвердиться в структурах власти. Они продолжали критиковать руководства республики, и лично Президента республики, первого секретаря ЦК КП Таджикистана К. Махкамова, всякий раз обвиняли их в развязывании февральский событий 1990 г. в Душанбе и стрельбы по митингующим, в результате чего погибли люди. Некоторые политические фигуры, пострадавшие в ходе февральских событий также продолжали критиковать К. Махкамова и пытались свалить на проводимую им политику все проблемы республики.
Удобным случаем для открытой борьбы оппозиции с руководством республики стали происходящие события в Москве 19-21 августа 1991 г. и провал ГКЧП. [8] В Москве деятельность ГКЧП была признана попыткой осуществить государственный переворот, а указом Президента СССР все принятые этим «госорганом» документы были отменены. [26] Антикоммунистические
