CC BY
37
А. Милтенова (София)
Заметки по периодизации и специфике болгаро-русских книжных взаимоотношений
Многовековые культурные и литературные взаимоотношения балканских славян с Россией и, в частности, болгаро-русские книжные связи на протяжении полутора столетия привлекают внимание исследователей в качестве о,дного из наиболее продуктивных и устойчивых явлений в истории европейской культуры. Специальный интерес вызывает развитие этих взаимоотношений в период Средневековья - период их становления и первых, очень существенных, проявлений обмена литературным опытом и культурными ценностями. Судьба славянской письменности, общность тем, мотивов, жанровых форм, параллелей в развитии литературного процесса и т. п. -объект рассмотрения многочисленных исследований специалистов разных областей: историков, лингвистов, литературоведов, искусствоведов, музыковедов. За последние два десятилетия основной материал обогатился конкретными примерами перехода письменных памятников одной литературы в другую - от отдельных текстов и циклов произведений до целых сборников; уточнилось представление о путях, по которым переходила рукописная книга от Балкан в Россию и обратно. В этом отношении болгарская медиевистика двадцатого столетия сделала свой существенный вклад для углубления и уточнения проблематики (от исследований Ив. Шишманова, Б. Цонева, Б. Пенева, Ив. Снегарова в прошлом до работ нашего времени Б. Ст. Ангелова, П. Динекова, К. Куева, Н. Дилевского, Р. Павловой, П. Атанарова и др. Сегодня трудится следующее поколение молодых болгарских исследователей, которые учились у русских коллег: С. Богданова, Цв. Ралева, Р. Станков, Д. Дунков, В. Панайотов, А. Бояджиев и др.
Накопление достаточного количества фактов книжного общения болгар и русских дало возможность разработать основные вопросы, связанные с закономерностями взаимодействий между старыми восточно- и южнославянскими литературами и культурами. Решающим толчком новых исследований и обобщений послужила дискуссия вокруг работы Д. С. Лихачева,
касающейся старославянских литератур как системы 2 (1969-1970). Развернутая в ней проблематика и поставленные вопросы и по сей день не потеряли своей актуальности для ученых славистов, которые продолжают свои поиски в намеченном Лихачевым направлении.
В многочисленных исследованиях болгаро-русских и русско-болгарских связей периода Средневековья довольно редко встречаются попытки их хронологической систематизации и периодизации 3. Обычно периодизация книжных «отношений идет параллельно с исторической судьбой двух народов и с внутренним развитием отдельных литератур. Вот несколько основных положений, в свете которых рассматриваются вопросы периодизации и специфики литературного и культурного общения.
1. Болгарская и русская культуры периода Средневековья осуществляют свое историческое развитие, следуя византийской культурной модели (разумеется, неодинаково). Это относится в равной степени к характеру и духу как элитарной, так и низовой культуры. Наряду с этим, как известно, византийскую модель воспринимают не только через ее современные формы и проявления, а, прежде всего, через образцы «классической» ранневизантийской эпохи. Для патристических текстов, переводы которых видим чаще всего в старых славянских литературах, отличительным было их общехристианское и оттуда - наднациональное содержание. В этом смысле патриотическая литература была наилучшей основой для новокрещеных народов - так как содержала формулировки и толкование догматов веры и церковной обрядности.
2. Приобщаясь к византийской культурной модели, славянские литературы периода Средневековья принимают не только общий фонд текстов со служебным и внеслужебным предназначением, но усваивают эстетическую систему средневекового творчества. Специфика средневекового образного мышления, которая заключается в универсальности сакрально-символического пласта (как указали Р. Пикио, А. Наумов, К. Станчев и др. 4), по-иному осмысливает проблему «национального» и «наднационального» в древних православных литературах. Нормативная система изобразительных средств, цитирование и аналогии со Священным писанием — в большой мере также универсального характера - сделала функциональным и доступным любое средневековое произведение для болгар, русских и сербов, независимо от этнической среды, в которой оно возникло.
3. С точки зрения истории культуры конкретные факты книжного общения между православными славянами с X по XVIII вв. связаны с установлением конституирующих процессов и явлений в древнеболгарской и, соответственно, - в древнерусской литературе. Проникновение из одной книжной традиции в другую определенного произведения, сочинений отдельных авторов как целого или ансамблевых сочетаний, какими являются сборники, не было ни случайным, ни стихийным. Оно детерминировано в виде моделей в системе культуры византийско-славянской общности. Новейшие работы, посвященные греко-славянским, русско-болгарским и сербско-болгарским контактам, а также культурным центрам, в которых они осуществлялись (например, монастырь св. Екатерины на Синае, Афонские монастыри) -показали, что эти контакты активизируются при наличии значительных художественных достижений, обусловленных мощными идейно-творческими процессами.
4. Взаимодействие между средневековыми славянскими культурами - проявление их динамизма, подобно всем остальным культурам в истории цивилизации. Механизм этой динамики сводится в рассматриваемой здесь проблематике к движению от периферии к центру, от традиции к усваиванию продуктивных моделей, получивших общественное признание в сфере православия. Подходящим примером динамики общения между болгарами и русскими может служить Тырново, образ «нового Рима», его роль культурного центра в XIV в., и отклик, который находят достижения Тырновской книжной школы в России в XV и XVI вв. Позже, с XVI в. и далее, в качестве идейного и культурного центра православного славянства выступает Москва, «третий Рим», которая оказывает не менее плодотворное воздействие на развитие болгарской книжности во время османского владычества. Анализ динамики культуры может привести к чрезвычайно интересным заключениям в отношении хронологической последовательности болгаро-русских культурных связей. В одной из своих публикаций И. Калиганов отмечает, что перенос и творческое усвоение литературных моделей и стилей характеризуется асинхронностью - известным периодом времени, до того, как явления войдут в активное обращение 5. Асинхронность - результат именно динамического, закономерного движения от периферии к центру, а также - результат развития и перемещения самих культурных центров, в соответствии с общественно-историческими условиями. Хронологическая
последовательность и замедление непосредственного репродуцирования новых процессов и явлений, возникших в Болгарии, отражается в русской литературе в свойственных для нее закономерностях, как органическое национальное своеобразие, сохраняя при этом их значение как культурного факта, релевантного для всей православной славянской общности.
5. Один из самых существенных факторов, относящихся к книжным контактам средневековых славян, является роль языка. Одновременно с этнической близостью и общностью дохристианских племенных традиций, единство литературного языка, воспринятого как результат творческой деятельности апостолов Кирилла и Мефодия и их учеников — святых Климента, Наума, Ангелария, Горазда, Лаврентия и Саввы — является предпосылкой для дальнейшего конкретного сотрудничества в области литературы и книжности. С точки зрения истории культуры, в реально-историческом контексте язык и культура неотделимы, так как язык обладает организующей, структурирующей функцией в истории общества. Если бы греческий язык Византийской империи принял на себя роль латыни по отношению к славянским народам, он превратился бы в наднациональный «священный» язык, в lingua sacra - язык-посред-ник для византийско-славянской православной общности. Но историческая действительность и прежде всего - утверждение славянской письменности в Болгарии в IX-X вв. - приводят к становлению одного -общего, кодифицирующего литературного языка в древних славянских литературах. С течением времени и в соответствии с местными особенностями в нем формируются русский и сербский изводы со своими письменными и орфографическими нормами. Древнеболгарский язык имеет приоритет не только как древнейший славянский книжный язык, как язык первых переводов богослужебных книг, но и как первый славянский язык, на котором создавались оригинальные (в период Средневековья) литературные произведения. На нем были созданы творения древнеболгарских писателей Золотого века: похвальные и поучительные слова Климента Охрид-ского, гимнографические произведения Наума Охридского, Константина Преславского и Климента, трактат черноризца Храбра. На древнеболгарский были переведены «Шестоднев» и «Небеса» Иоанна Экзарха с многочисленными оригинальными дополнениями, «Слова против ариан» и «Учительное евангелие» Константина Преславского, «Беседа против богомилов»
пресвитера Козьмы и т. д., которые распространялись в многочисленных списках и вариантах в России и Сербии.
Постоянно развиваясь и обогащаясь, древнеболгарский язык существовал как открытая система. Как отметил Э. Г. Зыков, «Древнеболгарский язык, перенесенный в Россию как язык церковно-религиозной книжности и литургии, был достаточно обработан, богат и выразителен. Мы обязаны постоянно учитывать этот факт, не сбрасывая со счетов воздействие, которое оказала на него восточнославянская языковая стихия и искусство русской речи в дописьменную эпоху» После XIV в., когда кирилло-мефодиевская языковая традиция в Болгарии пережила последний подъем, наступил другой активный период ее восприятия в России: не теряя своей основы, русский литературный язык обогатился новыми стилистическими элементами. Позже на фоне утверждающихся новых культурно-поли-тических центров в России и в Сербии, в XVИ-XVIII вв. формировался и распространился церковнославянский язык, который в период между древней и новой литературой и в период южнославянского Возрождения оказал сильное обратное воздействие на болгарских книжников. Благодаря печатным богослужебным книгам, он утвердился как язык богослужения болгарской церкви.
Эти два большие периода в донациональном языковом развитии - древнейший период (утверждение славянской письменности) и период «второго южнославянского влияния» - являются реальной основой периодизации болгаро-русских и русско-болгарских литературных связей в направлении с юга на север и обратно. Очевидно, что в термин «влияние» нельзя вкладывать содержание «культурной экспансии» в современном смысле слова 7, но при всей его условности он утвердился как знак культурного воздействия моделей в эпоху Средневековья.
Достижения русской литературы XII и XIII вв. становились достоянием южных славян. В южнославянских рукописях встречаются жития русских святых, на славянском юге переписывались некоторые сочинения замечательных древнерусских писателей: митрополита Илариона, Климента Смолятича, Кирилла Туровского 8. Так, например, одно из них - Повесть о б*Ьлорн^ьце млвц'Ь и о мнншьств'Ь и о дшн и о пок<шн1н - сохранилось в сербской пергаменной рукописи, переписанной попом Драголем в XIII в. В последнее время накопилось много новых фактов в этом аспекте
Из-за сложности и взаимного переплетения множества факторов в истории болгаро-русских взаимоотношений, необходимо ясно разграничить, с одной стороны, те явления и процессы, которые являются результатом динамики культуры, и, с другой, - те, которые являются следствием перемен в общественно-исторической действительности, а с третьей, - те, которые осуществляются в многонациональных культурных центрах (напр., Афонские монастыри) как двусторонние контакты. Последние, только что упомянутые контакты, осуществляются непрерывно в сфере византийско-славянской общности, и обуславливаются типом культуры, а не ее динамикой. При благоприятных условиях связи между славянскими книжниками естественным путем расширяются и углубляются, более заметно отражаются на литературном процессе. Примером этому служит деятельность болгарских книжников в других славянских и неславянских странах в ряде, хорошо известных общественно-исторических периодов.
В XIV в. происходит второй расцвет болгарской литературы, как часть могучего идейно-эстетического движения на основе исихазма. Одновременно с этим освобождение от татаро-монгольского ига и укрепление России в XV в., выразившееся в политическом становлении Московского княжества, дали сильный толчок подъему русской культуры. Во второй половине XV и в XVI вв. Москва становится государственным центром русских земель и символом тогдашнего православного мира, что наиболее ярко отразилось в концепции «третьего Рима» 10. Достижения культуры второго Болгарского царства и прежде всего Тырнов-ской книжной школы нашли плодотворный отзвук в книжных традициях остальных славянских народов, вызвали обновление во всех сферах литературной и книжной деятельности.
Болгаро-русские литературные взаимоотношения в этот период осуществляются, с одной стороны, как явления динамики культуры, как перенос институциональных феноменов и процессов, а с другой стороны, как следствие общественно-исторической действительности. Не раз подчеркивалось, что восприятие идейно-эстетической основы болгарской литературы XIV в., манера письма, оформление рукописей и некоторые стилистические особенности начинались во время, когда русские княжества находились под тяжелым татаро-монгольским гнетом, когда русская письменность искала опоры, поддержки и вдохновения й «классической» болгарской традиции, переживавшей стремительный подъем.
В XV и XVI вв. русско-болгарские связи активизируются вследствие притока в Россию болгарских книжников, вынужденных в условиях османской оккупации искать крова и возможности работать в других странах. С точки зрения истории культуры, эти обстоятельства второстепенного, хотя и немаловажного характера. Более существенное значение имеют внутренние закономерности зарождения, зрелости и распространения определенных культурных процессов, которые становятся продуктивными для всей системы культуры, которые обновляют и обогащают эстетические ценности. Именно такой тип процессов моделирует развитие православных славянских литератур в рассматриваемую эпоху - это философские концепции Тырновской школы, переосмыслившей в народном духе религиозно-мистическое направление иси-хазма. Появились некоторые серьезные попытки переосмыслить периодизацию болгаро-русских культурных связей ХУ-Х"\Г[ вв. в плане хронологии и переноса конкретных текстов не только напрямую (имеется ввиду появление болгарских рукописей какими-то путями, либо в сопровождении болгарских книжников), но через Сербию и Молдавию, а также через Афонские монастыри 11. Эти наблюдения стоит оценить на основе новых фактов книжной практики в свете, в частности, динамики культуры. Другой процесс в русской литературе второй половины XV в. и позднее, который находит выражение не только в языке и в стиле, - это стремление реставрировать древние традиции, создать фонд, универсальный для всех православных славян. Книжники обращаются к «классическому» в сфере православия балканскому региону в поисках «исправных и истинных» книг. Наиболее ярким доказательством этого является деятельность митрополита Макария (2-я половина XVI в.). Кроме того, как отмечает А. А. Турилов, «причины, вызвавшие резкий рост числа русских списков древнебол-гарских сочинений в XV—XVI вв., связаны прежде всего с характером развития восточнославянской книжности этого периода в целом»12. Все эти взаимосвязанные обстоятельства надо рассматривать в комплексе, а не как отдельные, независимые тенденции.
В заключение следует отметить, что мы имеем в нашем распоряжении достаточное количество обобщающих исследований по русско-болгарским и болгаро-русским связям, но ряд вопросов все еще ожидает критической оценки с точки зрения новейших источниковедческих открытий и современных сравнительных методов культурологии.
Примечания
1 Подробный обзор научных публикаций в прошлом до конца 70-х годов см.: Ангелов Б. Ст.. Из историята на руско-българските ли-тературни връзки. 1, София, 1972, 2, 1980; Павлова Р. Болгарско-русские и русско-болгарские языковые связи. София, 1979, как и сборники статей: Българо-руски връзки през Средновековието. Старо-българска литература, 2, 1977; Руско-балкански културни връзки през Средновековието. София, 1982.
2 Лихачев Д. С. Старославянските литератури като система Ц Ли-тературна мисъл, XIII, 1969, 1. С. 3-38.
à Особо надо отметить вклад в эту проблематику двух российских ученых: Калиганов И. И. Историко-литературные проблемы южнославянского влияния на Руси Ц Славянские литературы. X Международный съезд славистов. София, сентябрь 1988 г. Доклады советской делегации. М., 1988. С. 51-65 и Турилов А. А. Болгарские литературные памятники эпохи Первого царства в книжности Московской Руси XV-XVI вв. (заметки в оценке явления) / Славяноведение 1995, № 1. С. 31-45 (и цитированная здесь библиография).
4 Picchio R. Models and Pateras in Literary Tradition of Medieval Orthodox Slavdom Ц American Contributions to the Vllth International Congress of Slavists. II. The Hague-Paris, 1973. P. 439-467; Nau-mowAl. Literatura cerkiewnosiowianska a komparatystyka literacka Ц Slavia, XLII, 1973, 2. P. 151; Стпанчев Kp. Поетика на старобългар-ската литература. София, 1982 / 30; Gattung und Genologie der slavi-schorthodoxen Literaturen des Mittelalters. Ed. Klaus-Dieter Seeman. Slavische Veröffentlichungen, 73. Wiesbaden, Otto Harrassowitz, 1992; Izmirlieva V. Stories and names: Modes of Eastern Orthodox Rhetoric of Sainthood / Palaeobulgarica, XVIII, 1994, N 3. P. 15.
5 КалигановТ!. И. Традиции старой письменности и возникновение новой болгарской литературы Ц Литература эпохи формирования наций. М., 1982. С. 176-177.
8 Зыков Э. Г. Заметки о русско-болгарских литературных связях старшей поры (X-XI вв.) Ц Русско-болгарские фольклорные и литературные связи. I. Л, 1976. С. 10-14, 30-31.
7 Турилов А. А. Болгарские литературные памятники эпохи Первого царства. С. 32.
8 См. напр., Николова Св. Кирил Туровски в южнославянската книжнина Ц Palaeobulgarica, XII, 1988, N 3. С. 38-51.
9 Турилов А. А. Памятники древнерусской литературы и письменности у южных славян в XII-XIV вв. (Проблемы и перспективы из-
учения) / Славянские литературы. XI Международный съезд славистов. Братислава* сентябрь 1993 г. Доклады российской делегации. М., 1993. С. 27-42.
10 Da Roma alla tersa Roma. I. Roma, Constantipololi, Mosca. Roma, 1981; II La nozione di «Romano» tra cittadinanza e universalitá. Roma, 1984; III Roma fuori di Roma: instituzioni e immagini. Napoli-Roma, 1986.
11 Ценные идеи и уточнения по этому вопросу: Ту рилов А. А. К вопросу о периодизации русско-южнославянских литературных связей XV-начала XVI вв. / Руско-балкански културни връзки през Средновековието. София, 1982. С. 68-74.
12 Ту рилов А. А. Болгарские литературные памятники эпохи Первого царства. С. 41.
