CC BY
30 ■ ■ шшш
НАУЧНЫЙ ПОРТАЛ МВД РОССИИ № 2 2011
КРИМИНОЛОГИЯ
ВЕНИАМИН ИВАНОВИЧ ПОЛУБИНСКИЙ,
кандидат юридических наук
ЗАМЕТКИ О СТАНОВЛЕНИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КРИМИНАЛЬНОЙ ВИКТИМОЛОГИИ, ЕЕ ПОНЯТИЙНОМ АППАРАТЕ И ПРЕВРАТНОСТЯХ РУССКОЙ ГРАММАТИКИ В ВИКТИМОЛОГИИ
Рассматриваются возникновение и развитие в СССР криминальной виктимологии как самостоятельной научной дисциплины о жертве преступления, содержание и структура ключевых дефиниций понятийного аппарата криминальной виктимологии. Анализируются дискуссионные терминологические формулировки, используемые в отечественных виктимологических трудах.
Ключевые слова: криминальная виктимология; виктимность; виктимизация; виктимологическая доктрина; виктимологические проблемы; виктимогенная обстановка; виктимогенное поведение.
СС
5 и
О <
О X
5 ^
5 а а
V.I. Polubinsky, PhD (Law); e-mail: vnii59@yandex.ru, tel.: 8 (499) 230-10-16.
Notes about forming national criminal victimology, its concepts and difficulties of Russian grammar in victimology.
The formation and development of criminal victimology in the USSR as an independent branch of science, as well as the contents and structure of main definitions in the criminal victimology concepts, are viewed. Problematic terms used in the national victimological works are analyzed.
Key words: criminal victimology, victimity, victimization, victimological doctrine, victimological problems, victimogenic situation, victimogenic behavior.
В историческую летопись отечественной криминальной виктимологии 2011 г. по праву вошел как юбилейный. В нынешнем году исполняется 45 лет со времени опубликования (1966 г.) Л.В. Франком статей «Виктимология как вспомогательная дисциплина криминалистики и криминологии» и «Об изучении личности и поведения потерпевшего (нужна ли советская виктимология?)», которые положили начало активным вик-тимологическим исследованиям в Советском Союзе.
Из всего 45-летнего цикла зарождения, становления и утверждения в законных правах новой научной дисциплины о жертве преступления -криминальной виктимологии наиболее плодотворными стали 70-е годы прошлого столетия. Именно в это десятилетие были заложены начала отечественной криминальной виктимологии, разработаны концептуальные, теоретические и практические положения новой научной дисциплины, сформулированы оригинальные выводы и рекомендации, которые существенно расширяют возможности правоохранительных органов в организации профилактики уголовных деяний и борьбы с преступностью.
С начала 70-х годов последовательно возрастает число научных публикаций отечественных авторов, посвященных структуре личности жертвы преступления, особенностям ее поведения, специфике взаимоотношений пострадавшего с причинителем вреда, роли жертвы в зарождении и развитии противоправного акта, другим общим и частным аспектам криминальной виктимологии1. Выходят в свет первые учебные пособия по виктимологии для слушателей образовательных учреждений МВД СССР и студентов юридических вузов2. Защищаются первые диссертации по виктимологической проблематике3.
Наряду с увеличением числа отдельных публикаций по криминальной виктимологии, расширением их тематики, в свет выходит несколько междисциплинарных сборников научных трудов, посвященных комплексному исследованию проблем жертвы преступления4. На региональных конференциях, которые состоялись в Вильнюсе (1978 г), Иркутске (1978 г) и Душанбе (1979 г), советские виктимологи имели возможность обменяться научными концепциями, взглядами, вариантами методик исследования, обсудить другие актуальные вопросы виктимологических разработок.
34
ф ■
В ноябре 1981 г. в Душанбе прошла уже Всесоюзная научно-практическая конференция, участники которой рассмотрели широкий круг теоретических и прикладных проблем заявившей о себе и успешно развивающейся в СССР молодой научной дисциплины о жертве преступления. На этом общесоюзном собрании отечественных викти-мологов фактически были обобщены творческие усилия первой в нашей стране плеяды разработчиков нового курса в теории и практике профилактики правонарушений и борьбы с преступностью, подытожены результаты их работы на данной научной ниве с конца 60-х по 70-е годы прошлого столетия. Участники первой Всесоюзной научно-практической виктимологической конференции констатировали, что в Советском Союзе сформировалась и продуктивно развивается новая самостоятельная научная дисциплина о жертве преступления - криминальная виктимология.
Оценивая состояние виктимологических исследований в стране на конец 70-х годов прошлого столетия, редколлегия междисциплинарного межвузовского сборника «Виктимоло-гические проблемы борьбы с преступностью» отмечала: «Начав с отдельных публикаций, целью которых было привлечь внимание к новому типу научного исследования, советская виктимология сегодня - вполне сформировавшееся самостоятельное научное направление в области теории и практики борьбы с преступностью со своим специфическим предметом, понятийным аппаратом, задачами, функциями и методами исследования»5.
Как видим, криминальная виктимология обрела свой статус самостоятельной дисциплины в нашей стране не вдруг. Более десяти лет потребовалось для накопления должного массива статистического и социографического материала о пострадавших от преступлений, системного анализа и теоретического осмысления данной информации в контексте вклада жертвы в зарождение и развитие противоправного деяния, чтобы обосновать специфичность предмета исследования новой научной дисциплины, самостоятельность ее фундаментальных и прикладных задач, оригинальность понятий терминологического аппарата.
Конечно, все это рождалось и утверждалось не одномоментно и небесспорно. Практика свидетельствует: границы любой новой научной доктрины, предмет ее изысканий, понятийный аппарат, другие теоретические и практические положения утверждаются в научном обороте, как правило, не сразу и окончательно, а выкристаллизовываются в процессе формирования концептуальных основ, проверки декларируемых
идей и тезисов на практике, а также в дискуссиях по общим и частным проблемам исследования. Новая дисциплина о жертве преступления не составляла в этом отношении какого-либо исключения.
Вспомним Л.В. Франка, который по праву считается основоположником советской криминальной виктимологии. Он первоначально рассматривал ее как вспомогательную дисциплину криминологии. И определенные основания для подобного заблуждения у него имелись. Не секрет, что научная доктрина о жертве преступления зарождалась на методологической, информационной (статистической и социогра-фической) базах прежде всего криминологии и в меньшей степени - уголовного права и уголовного процесса. Да и «кадровый аппарат» первых отечественных виктимологов «рекрутировался» в основном из криминологов. Отсюда неудивительно: на начальном этапе становления новой научной дисциплины довольно широко была распространена точка зрения о том, что жертва преступления представляет собой всего лишь один из элементов криминогенной ситуации. Поэтому виктимологию (криминальную) следует рассматривать не иначе как научное направление, развивающееся в рамках криминологии, предметом которой вполне поглощается и ее предмет.
Л.Ф. Франк скоро осознал несостоятельность своего суждения о месте криминальной виктимологии в системе научных знаний. И еще в конце 60-х годов высказывался за то, что виктимология должна перестать быть «довеском к криминологии», ей необходимо постоянно расширять и углублять свое содержание. А на вопрос, нужна ли советская криминология, он ответил однозначно положительно всеми своими многочисленными трудами, ставшими золотым фондом отечественной виктимологической библиографии.
В среде первой плеяды отечественных виктимологов дискуссии, творческая полемика велись не только о месте криминальной виктимологии в системе других дисциплин правового профиля, ее научной суверенности, но и соответственно о предмете ее исследования, терминологическом (понятийном) аппарате и других проблемах новой научной доктрины о жертве преступления.
Однако все эти дискуссии и дебаты, наряду с укреплением позиций криминальной виктимологии в общем строю отечественных научных дисциплин правовой квалификации, привели также к обширному вольному авторскому толкованию многих виктимологических положений и понятий, их смысловому разночтению подчас без должного их научного обоснования.
СС
5 и
О
3
X
^
а ы
35
ее 5 и
О <
О X
X ^
X а а
Наверное, сегодня было бы неправильным осуждать и упрекать пионеров отечественных научных разработок криминальной виктимологии в несогласованности, противоречивости и «раз-номастности» их личных суждений и выводов по одним и тем же позициям и формулировкам темы исследования. Все происходило в ту пору истории советской криминальной виктимологии, когда только формировались доктрина новой научной дисциплины, предмет ее познания, основные понятия терминологического аппарата, определялись общие и частные методы исследования, другие теоретические и практические «составляющие» учения о жертве преступления. Это был период, образно говоря, детской болезни крими-нологизма в набирающей научный потенциал отечественной криминальной виктимологии, когда некоторые криминологи, решившие проявить себя в новой ипостаси - виктимологической, -отмечали, например, что поиск более совершенных методов предупреждения преступности заставляет ученых-криминологов обращаться к проблемам виктимологии, к активной разработке виктимолого-криминологических знаний, решать также некоторые другие виктимологические проблемы с позиций криминологии.
Но как бы то ни было, к концу 70-х годов 20-го столетия криминальная виктимология обрела полноправное гражданство в сообществе советских научных дисциплин гуманитарного профиля.
Однако, к сожалению, и в нынешнем российском виктимологическом сообществе нет единого мнения по поводу ряда существенных положений этой дисциплины, в частности, ее места в системе научных знаний, структуры и содержания некоторых определений понятийного аппарата, предмета исследования. Приведем несколько цитат из отдельных последних трудов по виктимологии в подтверждение вышесказанного. В учебном пособии для студентов «Виктимоло-гия»6 (2008 г.) на его 16-ой странице констатируется: «Выделение виктимологии как самостоятельной науки (выделено мной. - В.П.)... смогло существенно расширить возможности исследователей по пониманию феномена преступности в целом». В контексте самостоятельности вик-тимологии формулируется и следующее утверждение авторов на странице 19 о том, что викти-мология и криминология «представляют собой различные научные дисциплины».
И после такой оценки роли и места криминальной виктимологии следуют противоположные суждения: «Сегодня российская виктимо-логия является комплексной отраслью знания, относительно самостоятельным учением в рамках криминологической науки» (с. 36); виктимо-
логия «может рассматриваться как отдельное, в определенной мере самостоятельное, направление криминологии» (с. 56); «на современном этапе. мы имеем полное право говорить об уже сформулировавшихся взглядах отечественных ученых на виктимологию как на отдельную криминологическую теорию» (с. 57).
Согласитесь, довольно необычный в педагогике прием представления обучаемым учебного материала. Пять различных вариантов ответа на вопрос: «Что такое виктимология?» (криминальная). Интересно, как из такой ситуации выходят бедные студенты на семинарах и экзаменах.
Свое оригинальное суждение о месте криминальной виктимологии на нынешнем «научном горизонте» высказала Е.Н. Клещина. Она пишет: «.поскольку виктимология зародилась, развивалась и продолжает развиваться в современный период в рамках криминологии, являясь ее отраслью, то следует определить ее как криминологическую научную теорию, изучающую жертв преступлений, роль жертвы в механизме преступления, причины и условия преступности, меры виктимологической профилактики, социальную практику защиты таких лиц»7.
Подобные заявления, правда, не в столь объемном изложении, уже появлялись в ученых трудах лет этак 30, если не больше, назад. Их общий смысл сводился к одному: криминальная виктимология - всего-навсего лишь составная часть криминологии, одно из ее направлений, комплексная отрасль знаний в рамках криминологии.
Откуда такое единогласие ряда представителей разных поколений разработчиков викти-мологических проблем в нашей стране? Все дело в том, что позиция прежних «защитников» криминологии о самостоятельности криминальной виктимологии и аналогичный взгляд некоторых нынешних ученых на данную проблему основывались и основываются не на базовых концептуальных началах каждой из этих научных дисциплин, определяющих их своеобразность и индивидуальность, а на частных аспектах их взаимосвязей, отдельных заимствованиях развивающейся научной доктриной (виктимологией) у давно уже сложившегося, близкого по теоретическим и прикладным задачам учения (криминологии). И это происходило только лишь на начальном этапе становления криминальной виктимологии в нашей стране. Сейчас такого уже нет.
Утверждение Е.Н. Клещиной о том, что виктимология «продолжает развиваться в современный период в рамках криминологии», мягко говоря, не более чем преувеличение реалий. Если, конечно, отечественные криминологи уже не приступили к осуществлению на практике недавнего
36
ф ■
«воззвания» к ним Т. В. Варчук. А звучит оно так: «Задачи виктимологии имеют большое значение и призывают ученых-криминологов (выделено мной. - В.П.) объединить усилия для теоретических разработок виктимологического предупреждения преступности. Среди задач в этой области: 1) виктимологический (выделено мной. - В.П.) анализ закономерностей преступности; 2) познание и виктимологическое объяснение причин и условий преступности; 3) выявление потенциальных и реальных жертв преступлений; 4) изучение жертв для оказания им помощи при реабилитации»8.
Возникает вопрос: «А кто в это время будет решать большие и малые задачи криминологии? Может ученые-виктимологи? Ведь их научные обязанности автор учебного пособия по викти-мологии предлагает возложить на плечи коллег-криминологов. Или те сами виктимологическую ношу должны нести одновременно с решением творческих задач, определенных им судьбой ученых-криминологов?» Наверное, каждый должен заниматься своим делом.
Печально, конечно, что вышеприведенные и подобные им сентенции до сих пор еще находят место в публикациях по виктимологической тематике при давнем уже признании в ученом сообществе криминальной виктимологии как научной дисциплины, являющейся относительно самостоятельным направлением общего учения о жертве (общей виктимологии), исследующим пострадавшего от преступления как системный элемент уголовного деликта, его количественные и качественные биофизические, психологические и социальные характеристики, закономерности взаимоотношений с преступником, а также разрабатывающим для практики борьбы с преступностью специфические формы и методы виктимологической профилактики и меры защиты жертв преступлений.
Еще раз хотелось бы напомнить, что уже в конце 70-х - начале 80-х годов минувшего столетия междисциплинарным (как научная доктрина) и межвузовским (как учебная дисциплина) сообществами нашей страны советская виктимо-логия была признана вполне сформировавшимся самостоятельным научным направлением в области теории и практики борьбы с преступностью со своими специфическим предметом, понятийным аппаратом, задачами, функциями и методами исследования.
Между прочим, теоретические основы, концептуальные составляющие виктимологии как самостоятельного учения о жертве вообще (общая виктимология) были сформулированы еще в середине того же века бесспорно признанным
во всем мире родоначальником данного учения Б. Мендельсоном. Он определял учение о жертве как «новую отрасль биопсихосоциальной науки»9, т.е. как междисциплинарную систему (структуру) знаний о людях, понесших в силу конкретных биофизических, психологических, социальных особенностей своей личности физический, материальный либо моральный ущерб от любых источников вреда: стихийных бедствий, техногенных катастроф, разного рода социальных конфликтов, несчастных случаев, преступлений, иных правонарушений и других вредоносных для человека явлений или действий.
С горечью следует признать, что данное положение (биопсихосоциальная сущность, т.е. внутренняя основа, суть науки виктимологии вообще и ее одной из подструктур - криминальной виктимологии - в частности) сознательно или по незнанию и в современную пору, как на заре этих исследований в Советском Союзе, игнорируется отдельными авторами виктимологических разработок. Представляется, что именно в этом и заключается одна из существеннейших причин не прекращающихся уже долгие годы в отечественном виктимологическом «пуле» дискуссий, творческих дебатов, «сшибок» различных мнений по общим и частным вопросам учения о жертве преступления.
Конечно, творческие споры - это для науки отменно и показательно как свидетельство «борения» разных идей и позиций (если, естественно, идеи эти и позиции продуктивны). Однако пора бы уже и разобраться со всем сложившимся у нас с годами многообразием толкований хотя бы, как говорят, столбовых, ключевых виктимоло-гических понятий и положений, с их смысловым разночтением, зачастую даже не сообразующимся с правилами русской грамматики. И такую своеобразную ревизию в нашем виктимологиче-ском хозяйстве следовало бы начать с его понятийного аппарата, который является структурной основой, научным «скелетом» доктрины о жертве преступления, благодаря которому она (научная дисциплина) обретает оригинальные, специфические черты и качества, отличающие ее даже от родственных отраслей научных знаний.
Наиболее затянувшаяся - еще с 70-х годов минувшего века - полемика, не утихающая по сей день, ведется вокруг содержания и структуры двух основных понятий терминологического аппарата виктимологии - «виктимность» и «вик-тимизация». В настоящее время в специальной литературе можно насчитать до двух десятков, если не больше, толкований дефиниции «виктимность» (криминальная), ее типов, уровней и разновидностей.
СС
5 и
О
3
X
X ^
X а ы
37
ее 5 и
О <
О X
X ^
X а а
В причинах и следствиях такой ситуации мы уже пытались разобраться, посвятив этому специальную статью в нашем журнале. Коллег, интересующихся данной проблемой, адресуем к этой публикации10. В настоящей работе хотелось бы обратить внимание на один из аспектов раскрытия содержания понятия «виктимность», который лишь вскользь обозначен в предыдущей статье.
В современных научных трудах о жертве преступления термин «виктимность» нередко заменяется словом «уязвимость» как его полноценным синонимом. Первым это слово в таком качестве использовал Д.В. Ривман. Правда, с оговоркой: «уязвимость - не единственный компонент, составляющий понятие «виктимность»11. Однако в последующих работах он уже без каких-либо оговорок заявляет, что «. виктимность есть состояние уязвимости лица, связанное с состоянием общества»12. И далее: «состояние уязвимости (виктимность) вытекает из совокупности субъективного (личностного) и объективного (ситуативного) компонентов»13. Правда, что это за «компоненты», автор в своих трудах обходит молчанием.
Памятуя, что синоним - это «слово, совпадающее или близкое по значению с другим словом, например «путь» и «дорога»14, проверим, насколько слово «уязвимость» совпадает со словом «виктимность» или близко ему по значению. В словаре С.И. Ожегова представлены два заглавных слова с корнем «уязв»: прилагательное «уязвимый» с указанием от него производного существительного - «уязвимость» и глагол «уязвить». Их содержание объясняется автором следующим образом: «Уязвимый,. 1. Такой, что легко уязвить, обидеть. 2. Слабый, мало защищенный. Уязвить,. Оскорбить, причинить острую неприятность.»15.
Опираясь на представленную лингвистическую конструкцию С.И. Ожегова, можно заключить, что «уязвимость» - это состояние недостаточной (слабой) защищенности естественной жизнедеятельности человека от негативных явлений и вредоносных действий. Реально это может проявляться, к примеру, в слабой защищенности от ежегодных осенних заболеваний гриппом или от постоянного роста тарифов ЖКХ, или от начальственного хамства на работе, неумении отстаивать свои законные права в чиновных кабинетах либо уберечь свой дом от набега квартирных воров. Да мало ли кто и как в повседневной жизни частенько пытается нас уязвить, т.е. оскорбить, причинить какой-либо ущерб. И отнюдь не потому, что все мы, как утверждают некоторые коллеги, виктимны, а потому, что в своей жизни мы недостаточно надежно защищены от
разного рода угроз соответствующими структурами государства и общества.
Возможно, кто-либо из исследователей и найдет в слове «уязвимость» что-то совпадающее по содержанию со словом «виктимность» или обнаружит нечто близкое по значению между ними, чтобы иметь хотя бы какое-то основание признать их синонимами. Нам сие не удалось. Однако повезло познакомиться с мнением специалистов, считающих введение в научный оборот слова «уязвимость» вполне оправданным, но не как синонима понятия «виктимность» (на чем настаивал еще Д.В. Ривман и настаивают согласные с ним некоторые сегодняшние виктимологи), а совсем в другом значении. В цитируемом уже учебном пособии «Виктимология» его авторы Т. В. Варчук и К.В. Вишневецкий пишут: «Что касается введения профессором В.С. Устиновым в научный оборот наряду с понятием виктимности понятия уязвимости, то оно нам представляется оправданным. Если виктимность - это субъективная повышенная предрасположенность человека быть жертвой преступления, то уязвимость - это объективная повышенная возможность стать жертвой преступления»16.
Объем журнальной статьи не позволяет более детально прокомментировать данное положение в виктимологических изысканиях, но одно замечание следует высказать. Объективная повышенная возможность стать жертвой преступления определяется не просто недостаточной защищенностью жизнедеятельности гражданина государством (его уязвимостью), а конкретным реальным повышенным уровнем криминализации общества. Чем шире и глубже криминал проникает в государственные, общественные, частные и иные структуры, составляющие вкупе нашу матушку-Россию, тем выше объективная возможность (шанс) каждого россиянина стать жертвой преступления. Факт - бесспорный.
Но это уже предмет научных интересов криминологов, а не виктимологов, поскольку речь идет о криминализации, т.е. о проникновении криминала (уголовных элементов) в экономику, политику, в бизнес, культуру, во власть и далее -без остановки. Почему и как? На эти вопросы ответ призваны дать криминологи.
У виктимологов же, как видим, своих творческих проблем в достатке. В частности, разобраться с другим, так сказать, «столбовым» для криминальной виктимологии понятием - «вик-тимизация». Содержание этой дефиниции в отечественной литературе, так же как и термина «виктимность», сформулировал и ввел в научный оборот в нашей стране Л.В. Франк. По его определению, «Виктимизация - это процесс превра-
38
ф ■
щения лица в жертву преступления и результат этого процесса как на единичном, так и на массовом уровне. Таким образом, виктимизация, во-первых, есть процесс превращения в жертву; виктимизировать означает превратить кого-то в потерпевшего; виктимизироваться - быть превращенным (правильнее было бы сказать: превратиться. - В.П.) в жертву... во-вторых, для виктимологических исследований, особенно статистического характера, наибольшее значение имеет „виктимизация" как определенный совокупный результат совершенных преступлений»17.
Данная редакция понятия «виктимизация» (отнюдь не бесспорная, о чем речь ниже) была принята подавляющим большинством отечественных виктимологов и широко использовалась и используется в научных трудах.
И вот недавно (2008 г.) свою трактовку криминальной виктимизации, назвав ее почему-то криминогенной, предложил К.В. Вишневецкий, хотя в 2006 г. у него вышла работа «Криминальная виктимология. Социальный аспект», а в 2007 г. -«Взаимосвязь факторов криминальной викти-мизации и десоциализации личности». Почему у автора вдруг и виктимизация, и виктимность в новых публикациях о жертве преступления из криминальных превратились в криминогенные? Нельзя, наверное, всерьез признать обоснованием такой лингвистической метаморфозы заявление К.В. Вишневецкого: «Именно кримино-генность виктимизации (а не криминальность, как отмечалось ранее в криминологической литературе) выступает определяющим признаком лежащего в ее основе свойства виктимности личности»18.
Прежде всего следует заметить, что конструкция «криминогенная виктимизация», так же как и «криминогенная виктимность», некорректна: они нарушают правило «семантической корректности», требующее, упрощенно говоря, единообразия в написании прилагательных как в названии системного грамматического образования, так и в названии его составляющих элементов (подсистем).
Другими словами, в научной дисциплине о жертве преступления, названной в нашей стране с момента ее зарождения криминальной виктимологией, все элементы этой дисциплины по правилам должны в письме и в речи употребляться с прилагательным «криминальный. -ая. -ое». Иное, увы, - свободное творчество, не основанное на научных началах.
Вызывает некоторые вопросы и тезис автора о том, что именно криминогенность викти-мизации выступает определяющим признаком лежащего в ее основе свойства виктимности лич-
ности. Как понимать этот «посыл»? Как констатацию факта, что криминогенность виктимизации выступает определяющим признаком свойства виктимности личности? Или как положение о том, что свойства виктимности личности лежат в ее (криминогенной виктимизации) основе? Либо как одно и другое?
В своей работе К.В. Вишневецкий представил несколько вариантов определения понятия «криминогенная виктимизация». Во-первых, он пишет: «В основе определения криминогенной виктимизации лежит понимание рассматриваемого феномена в его криминологическом контексте как обладающего качеством, стимулирующим преступление и преступность.»19.
Во-вторых, «понятие виктимизации, которое обычно рассматривают как процесс или результат повышения уровня виктимности (выделено мной. - В.П.) лица или определенной социальной группы» является «расширением понятия виктимности»20. В-третьих, виктимизация трактуется автором так же, «как процесс перехода от первичного уровня виктимности личности, детерминированного ее социальным статусом и характеризующегося сугубой потенциальностью, к уровню вторичному, детерминированному индивидуальными качествами потенциального объекта преступления. Виктимизация есть, таким образом, «актуализация» виктимности, но еще не ее реализация». И далее, в-четвертых, «...викти-мизация - это не просто процесс превращения личности или социальной общности в жертву, а, скорее, процесс превращения их в жертву потенциальную»21.
Так что же это такое - виктимизация по К.В. Вишневецкому? Догадайтесь сами и выберите вариант, какой больше понравится. Может, это процесс или результат повышения уровня виктимности лица или определенной социальной группы. А может, это - не просто процесс превращения личности или социальной общности в жертву, а превращение их, уже потенциально виктимных в силу своих биопсихосоциальных особенностей (уточнение мое. - В.П.), в жертву потенциальную? А может, это - феномен, обладающий качеством, стимулирующим преступление и преступность? К сожалению, автор не поясняет, как виктимизация, которая является конечным результатом превращения лица в жертву, может стимулировать преступление и преступность. Так же как и не поясняется тезис о том, что виктимизация является «расширением понятия виктимности». Виктимность и викти-мизация - это самостоятельные, различные по смыслу и содержанию понятия криминальной виктимологии. И каким образом, как и насколь-
СС
5 и
О
3
X
X ^
X а ы
39
ее 5 и
О <
О X
X ^
X а а
ко виктимизация может расширить, усилить или углубить виктимность, интересно было бы узнать у К. В. Вишневецкого. А также выяснить его отношение к определению понятия «криминальная (но не криминогенная) виктимизация», предложенному Л.В. Франком более 30-ти лет назад.
Вместе с тем, давно утвердившаяся в вик-тимологической литературе редакция термина «виктимизация» (криминальная) небесспорна и нуждается при более пристальном ее рассмотрении не только в смысловом (грамматическом), но и существенном содержательном уточнении. Предложенная Л.В. Франком конструкция викти-мизации не в полной мере сообразуется с правилами русской грамматики. Слово «виктимиза-ция» - это существительное, т.е. грамматическая часть речи, обозначающая предмет, явление, последствие (в данном случае - итог превращения человека в жертву преступления в результате негативного взаимодействия его отрицательных личностных качеств с определенными внешними объективными факторами). Для обозначения же самого процесса, действия, процедуры развития какого-либо события (того же превращения лица в жертву) в русском языке имеется самостоятельный грамматический разряд, иная часть речи -глагол.
Видимо, осознавая «грамматический нонсенс» включения в содержание одной дефиниции и процесс превращения лица в жертву (глагол) и результат такого превращения (существительное), Л.В. Франк для раскрытия сути первой части предлагаемого им термина все же применяет глагольную форму слов. Он подчеркивает, что «виктимизировать означает превратить кого-то в потерпевшего; виктимизироваться - быть превращенным в жертву».
Более того, следует признать: несмотря на растиражированную в трудах ряда отечественных виктимологов точку зрения на виктимизацию как на действие (процесс) и одновременно как на предмет (результат), т.е. процесс превращения лица в жертву и результат такого превращения - это две самостоятельные (хотя и неразрывно связанные между собой) виктимологические категории, каждая из них имеет свои специфические характеристики и особенности. Соответственно каждая из этих категорий виктимологии должна иметь свое оригинальное определение. Например, для процесса превращения лица в жертву: виктимизирование, виктимизироваться; для результата виктимизирования - виктимиза-ция.
Теперь о содержательной составляющей предложенного Л.В. Франком определения «вик-тимизация». В его редакции - «это процесс пре-
вращения лица в жертву преступления и результат этого процесса». Между тем точно такую же или близкую по смыслу формулировку можно найти в работах по криминологии. Однако она там представляется как «криминализация». Видимо, нет необходимости доказывать, что «вик-тимизация» и «криминализация» не совсем идентичные по смыслу и содержанию понятия. Хотя и первое, и второе определения выражают итог, результат превращения лица (группы лиц) в пострадавших от преступления. Но чем они разнятся между собой?
В отличие от криминализации, которая является результатом превращения в жертву любого лица (лиц), пострадавшего от преступления, виктимизация - итог превращения в жертву только таких лиц, которым преступлением причинен вред по причине их виктимности, т.е. потенциальной способности нести урон от противоправных актов в результате негативного взаимодействия отрицательных личностных свойств и качеств с внешними объективными обстоятельствами.
Другими словами, виктимизация - это конечный результат превращения в жертву лица (группы лиц), биопсихосоциальные личностные свойства и качества которого (которых), ненадлежащее поведение или специфические отношения с преступником способствовали в определенной жизненной ситуации причинению ему (им) физического, имущественного, морального вреда противоправным актом. Можно сказать и так: виктимизация - это реализованная преступными актами (конечный результат) потенциальная виктимность конкретного лица (группы лиц). Она (виктимизация) интегрирует только те категории пострадавших от преступлений, которые виктимизировались (стали жертвами) в результате негативного взаимодействия их отрицательных личностных свойств и качеств с объективными жизненными обстоятельствами.
Следовательно, заблуждаются те авторы, которые утверждают, что наряду с изучением преступности и преступника виктимологией должны быть изучены: «1) жертва, независимо от ее роли, а в силу самого факта причинения ей вреда преступлением; 2) жертва как возможный фактор, влияющий на ход событий в совершенном преступлении». И эти два аспекта изучения жертв называются соответственно «виктимизация» и «виктимность»22.
Представляется, что процитированная терминологическая конструкция сродни нередко употребляемым в современных работах по виктимологической проблематике выражениям: виктимолого-криминологические знания, виктимолого-криминологические исследования,
40
ф ■
криминогенная виктимность, криминологическая виктимизация, криминологическая виктимология и другие заявленные (предложенные), но не обоснованные авторами весьма спорные терминологические новации понятийного аппарата криминальной виктимологии.
Попробуем разобраться в некоторых из них. Скажем, в чем, мягко говоря, заблуждение автора, утверждающего, что виктимологи, наряду с изучением преступности и преступника, должны изучать жертву независимо от ее роли (выделено мной. - В.П.) в генезисе преступления? А в том, что исследование данных проблем - это сфера научных интересов криминологов, а не виктимологов. Данный аспект изучения жертвы преступления к виктимологии отношения не имеет и называть его «виктимизацией» некорректно. Да и термин «виктимность» в предложенном выше контексте неуместен.
Серьезную сумятицу в формирование цельной и грамотной структуры понятийного аппарата криминальной виктимологии вносят слабо аргументированные или вовсе не аргументированные терминологические новации, предлагаемые отдельными исследователями. Причем грешат этим подчас известные, уважаемые в ученом сообществе авторы.
Например, выше уже отмечалось, что К.В. Вишневецкий считает: именно криминогенность виктимизации и виктимности более верно определяет содержание этих понятий криминальной виктимологии. А вот Т. В. Варчук согласна с коллегой лишь наполовину. По ее классификации криминогенной может быть только виктимность, а виктимизация - криминологической23. Хочу быть правильно понятным: ни в коей мере не выступаю за запрещение, изгнание из арсенала понятийного аппарата криминальной виктимологии таких благозвучных прилагательных, как «криминогенная» или «криминологическая». А всего лишь призываю к правильному их использованию в научных трудах.
В русском языке есть группа существительных, именуемых многопорядковыми частями речи. Вот, скажем, известные существительные женского рода: «ситуация», «обстановка», «система», «акция»; либо существительные мужского рода: «фактор», «принцип»; или среднего рода: «положение», «направление». Каждое из них и другие аналогичные существительные с неизменным семантическим значением равноценно могут применяться в словарном запасе различных жизненных сфер: технической, экономической, правовой и других.
Для наглядности возьмем, например, существительное «ситуация», что означает сово-
купность некоторых обстоятельств. Это слово в равном значении применяется и в технике, и в экономике, и в сфере борьбы с криминалом. Но как в письменной или устной форме выразить, что речь идет о ситуации, возникшей в технике, а не в экономике или правоохранительной сфере? С помощью сложного прилагательного, вторую часть которого составляет слово «ген» (от греч. - происхождение, принадлежность, род). Оно и обозначает отношение существительного к определенной сфере жизнедеятельности. Прилагательное «техногенная» при существительном «ситуация» определяет, что она (ситуация) относится к технике, а не к экономике или криминальной сфере. А прилагательные «экономогенная» и «криминогенная» раскрывают соответствующее содержание существительного «ситуация», с которым они употребляются.
Многопорядковые существительные имеются и в лексиконе науковедения: учение, доктрина, теория, концепция, проблема и др. И чтобы обозначить, к какой конкретно научной дисциплине принадлежит, например, существительное «доктрина» или «концепция», используют соответствующее сложное прилагательное со словом «логия» (от греч. - наука, знание, учение). Так, фраза «криминологическая доктрина» означает, что данная доктрина (научная теория) относится к криминальной дисциплине, а фраза «виктимо-логическая концепция» означает, что данная концепция (система взглядов) относится к науке о жертве.
Однако в русском языке существуют еще и однопорядковые части речи - существительные с суффиксами -ость/-ность: «гордость», «новость», «виктимность», «взволнованность», «криминальность» и др. Все они со сложными прилагательными, имеющими слово «ген», как правило, не употребляются. Вряд ли кто-либо слышал о техногенной гордости либо о криминогенной взволнованности. Исходя из этого можно заключить, что конструкция «криминогенная виктимность» некорректна и грамматически уязвима, как, скажем, «криминологическая виктимология». Если конструкцию «криминологическая виктимология» перевести с латино-греческого на русский, то это будет звучать примерно так: учение о жертве, основанное (базирующееся) на учении о преступлении и преступнике, или учение о жертве с позиций учения о преступлении и преступнике. Получается некая абракадабра.
В заключение следует еще раз отметить, что отсутствие до сих пор в арсенале отдельных аспектов отечественной криминальной виктимо-логии полных по содержанию, точных и единообразных по формулировке понятий и терминов
СС
5 и
О
3
X
X ^
X а ы
41
#
s
и
О <
0
1
s s s
а
объективно тормозит нормальное плодотворное развитие этого нового научного направления в теории и практике борьбы с преступностью, в частности дальнейшее совершенствование форм и методов профилактической деятельности правоохранительных органов.
1 Франк Л.В. О классификации потерпевших в целях виктимологических исследований / Л.В. Франк. - Душанбе, 1968; Он же. О виктимологических исследованиях. - Душанбе, 1971; Он же. Об изучении «виктимности» на психологическом уровне. - М., 1971; Он же. Некоторые теоретические вопросы становления советской виктимологии. - Владивосток, 1974; Он же. Виктимология - одно из направлений в советской криминологии. - М., 1975; Он же. Потерпевший от преступления и проблемы советской виктимологии. - Душанбе, 1977; Франк Л.В. Виктимологические аспекты хулиганства / Л.В. Франк, В.П. Коновалов. - Душанбе, 1975; Минская В. Ответственность потерпевшего за поведение, способствовавшее совершению преступлений / В. Минская // Советская юстиция. 1969. № 4; Она же. Изучение личности потерпевшего // Социалистическая законность. 1970. № 8; Полубинский В.И. Виктимология и профилактика преступлений / В.И. Полубинский // Человек и закон. 1973. № 2; Он же. Виктимологические аспекты службы милиции: Сборник о работе с кадрами в органах внутренних дел. 1975. № 24; Он же. Криминальная виктимология. Что это такое? - М., 1977; Турчин Д.А. Виктимологические задачи в криминалистике / Д.А. Турчин. - Владивосток, 1974; Ривман Д.В. О виктимо-логической профилактике преступлений / Д.В. Ривман. - Л., 1977; Он же. Виктимологический аспект аналитической работы в органах внутренних дел. - Л., 1977; Ильина Л.В. Уголовно-процессуальное значение виктимологии / Л.В. Ильина // Правоведение. 1975. № 3; Остроумов С.С. О виктимологии и виктимности / С.С. Остроумов, Л.В. Франк // Советское государство и право.1976. № 4; Коновалов В.П. Об организации виктимологического направления профилактики преступности в Таджикской ССР / В.П. Коновалов, Л.В. Франк. - Душанбе, 1976; Рыбальская В.Я. Уголовно-правовое, уголовно-процессуальное и виктимологическое понятие потерпевшего / В.Я. Рыбальская // Правоведение. 1976. № 3; Соболева С.Б. Виктимологические факторы в преступлениях против личности / С.Б. Соболева // Правоведение. 1976. № 2; и др.
2 Франк Л.В. Виктимология и виктимность (об одном новом направлении в теории и практике борьбы с преступностью): Учеб. пособие / Л.В. Франк. - Душанбе, 1972; Ривман Д.В. Виктимологические факторы профилактики преступлений: Учеб. пособие / Д.В. Ривман. - Л., 1975: Полубинский В.И. Правовые основы учения о жертве преступления: Учеб. пособие / В.И. Полубинский. - Горький, 1979.
3 Вандышев В.В. Правовые и этические проблемы использования данных виктимологии в советском уголовном судопроизводстве: Дис. ... канд. юрид. наук / В.В. Вандышев. -Л., 1977; Шличите З.Л. Использование виктимологических данных адвокатом в советском уголовном процессе: Дис. ... канд. юрид. наук / З.Л. Шличите. - Минск, 1978; Коновалов В.П. Виктимизация и ее статистическое выражение: Дис. ... канд. юрид. наук / В.П. Коновалов. - М., 1979.
4 Потерпевший от преступления. - Владивосток, 1974; Вопросы профилактики преступлений. - Л., 1977; Виктимология и профилактика правонарушений. - Иркутск, 1979; и др.
5 Виктимологические проблемы борьбы с преступностью. - Иркутск, 1982. С. 4.
6 Варчук Т.В. Виктимология: Учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / Т.В. Варчук, К.В. Вишневский. - М.: ЮНИTИ-ДAНA, 2008.
7 Клещина Е.Н. Криминологическое учение о жертве преступления и проблемы его реализации в законодательстве и деятельности органов внутренних дел: Aвтореф. дис. ... д-ра юрид. наук / Е.Н. Клещина. - М., 2010. С. 23.
8 Варчук Т.В. Виктимология: Учеб. пособие / Т.В. Варчук. -М.: ЮНИTИ-ДAНA, 2009. С. 34-35.
9 Mendelson B. Une nouvelle branche de la seience bio-psycho-sooiale tepe la - victimologie. «Revue internationale de Criminologie et de la Police Technigue» / B. Mendelson. 1956. № 10.
10 Полубинский В.И. Криминальная виктимология и виктимность / В.И. Полубинский // Научный портал МВД России. 2010. № 2. С. 69-77.
11 Ривман Д.В. Виктимологические факторы и профилактика преступлений: Учеб. пособие / Д.В. Ривман. - Л., 1975. С. 11.
12 Ривман Д.В. О некоторых понятиях криминальной виктимологии / Д.В. Ривман // Виктимологические проблемы борьбы с преступностью. - Иркутск, 1982. С. 22.
13 Там же / Д.В. Ривман. С. 24.
14 Ожегов С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов. -М., 2008. С. 24.
15 Там же / С.И. Ожегов. С. 1134.
16 Варчук Т.В. Указ. раб. / Т.В. Варчук, К.В. Вишневецкий. С. 36.
17 Франк Л.В. Потерпевший от преступления и проблемы советской виктимологии / Л.В. Франк. - Душанбе, 1977. С. 107.
18 Вишневецкий К.В. Криминогенная виктимизация социальных групп в современном обществе: Aвтореф. дис. ... д-ра юрид. наук / К.В. Вишневецкий. - М., 2008. С. 11.
19 Там же / К.В. Вишневецкий. С. 11.
20 Там же / К.В. Вишневецкий. С. 21.
21 Там же / К.В. Вишневецкий. С. 21.
22 Варчук Т.В. Указ. раб. С. 31.
23 Там же / Т.В. Варчук. С. 48.
42
