CC BY
167
УДК 347.1
ЗАМЕТКИ О ФИДУЦИАРНОМ ДОГОВОРЕ. БЕЗУСЛОВНОСТЬ FIDUCIA
Продолжение* © Ровный В. В., 2015
Иркутский государственный университет, г. Иркутск
Настоящая статья является частью более общего исследования, посвященного проблеме выделения в гражданском праве фидуциарных договоров. В статье обосновывается безусловный характер фидуциарного договора, проводятся сравнения, делаются выводы.
Ключевые слова: фидуциарный договор; условие в сделке; условная сделка; безусловная сделка.
Годэмэ Е. предлагал сравнить с фидуциарной манципацией современную сделку купли-продажи, совершенную на условии осуществления продавцом права обратной покупки (выкупа) вещи [1], и хотя далее этого сделанного автором в скобках предложения дело не идет, может показаться, что fiducia как и указанный случай договора купли-продажи — сделка условная. Д. В. Дождев, говоря о применимости соглашения lex commissoria (о переходе заложенной вещи в собственность залогодержателя при неисправности должника в основном обязательстве) в отношении не только pignus datum, но и fiducia cum creditore, указывает при этом, что оно формулировало условие, которое в pignus datum было отлагательным, а в fiducia cum creditore — отменительным [2]. И вновь может показаться, что включение в pignus datum и в fiducia cum creditore соглашения lex commissoria модифицировало эти договоры настолько, что превращало их из обычных сделок в условные. Так ли это на самом деле?
I
Сравнение фидуциарного договора и договора купли-продажи, совершенного на условии осуществления продавцом права обратной покупки (выкупа) вещи, представляет безусловный интерес, но не для иллюстрации их родства или преемственности, а, напротив, в целях необходимой их дифференциации. Несомненно, два эти договора имеют общие черты: оба они связаны с переходом права собственности на
* ^
Начало см.: Сиб. юрид. вестн. 2015. № 2. С. 39-52.
вещь от одного лица к другому лицу (в фидуциарном договоре - от фидуцианта к фидуциарию, в договоре купли-продажи -от продавца к покупателю), и оба они при этом сопряжены со специфическим режимом «необязательной возвратности вещи», согласно которому вещь, переданная фидуциантом фидуциарию (продавцом покупателю), может вернуться назад или назад не вернуться, причем любой исход здесь приемлем одинаково. В то же время между двумя этими договорами есть принципиальная разница, исключающая их смешение. Во-первых, в фидуциарном договоре возврат вещи связан с исполнением фидуциарием (т. е. получателем вещи) обязанности перед фидуциантом (т. е. отчуждателем вещи), в отличие от этого в рассматриваемом случае договора купли-продажи возврат вещи связан с осуществлением принадлежащего продавцу (т. е. отчуждателю вещи) права вернуть вещь от покупателя (т. е. от ее приобретателя). Во-вторых, фидуциарный договор имеет дело с двумя равнозначными по правовому эффекту, но при этом противоположными по направлению и разорванными во времени актами, из которых первый (mancipatio) обеспечивает передачу вещи и перенесение на нее права собственности в одну сторону (от фидуцианта к фидуциа-рию), а второй (remancipatio) - в противоположную сторону (от фидуциария к фиду-цианту). В отличие от этого в рассматриваемом случае договора купли-продажи нет двух актов купли-продажи, поэтому вещь здесь не отчуждается дважды (сначала продавцом покупателю, а затем покупателем продавцу). Сам Е. Годэмэ, подчеркивая эту
особенность, писал о том, что здесь вместо обратной продажи вещи покупателем продавцу имеет место другое — инициируемое продавцом расторжение договора купли-продажи с обратной силой, следовательно, право собственности покупателя на вещь уничтожается, а сама вещь считается все время находившейся в собственности продавца [3]. Таким образом, поскольку фидуциарный договор и договор купли-продажи с правом продавца выкупить вещь — разные правовые конструкции, нельзя согласиться с В. С. Емом в том, что fiducia — продажа закладываемой вещи с правом ее обратного выкупа, при этом ссылка автора на один из известных учебников по римскому праву неудачна уже потому, что в действительности в данном учебнике нет ни слова о «продаже закладываемой вещи», вместо этого определенно говорится о том, что «должник в целях залога передает по манципации закладываемое имение в собственность залоговому кредитору» [4].
Насчет безусловного или условного характера двух этих договоров надлежит заметить следующее. Вообще говоря, условие в условной сделке — будущее обстоятельство, особенность которого состоит в неопределенности его разрешения (т. е. в неизвестности его наступления) для участников сделки. Поскольку относительно круга обстоятельств, коррелирующих данному свойству условия, единства мнений нет, выводы о безусловном или условном характере двух рассматриваемых договоров могут отличаться. Так, если исходить из того, что условием в условных сделках могут быть лишь события и действия третьих (т. е. не участвующих в сделке) лиц [5], то признание условной сделкой и фидуциарного договора, и договора купли-продажи с правом продавца выкупить вещь исключается уже потому, что условием возврата вещи здесь являются не «внешние» факторы (события или действия третьих лиц), а сугубо «внутренние» (волевые действия самих участников договора по исполнению обязанности и осуществлению права вернуть вещь назад). Однако к очерчиванию круга условий в условной сделке известен и другой подход: пандектная доктрина выделяет три вида условий (condiciones) — casuales, potestativae и mixtae (соответственно условия случайные, условия, зависящие от воли условно управомоченного
лица исключительно, и условия, зависящие от воли условно управомоченного лица частично), при этом господствующее мнение исключает из числа возможных условий желание («произвол») обязанного лица [6]. Этот более широкий в сравнении с предыдущим подход позволяет признать условной сделкой договор купли-продажи с правом продавца выкупить вещь (условие возврата вещи в нем зависит исключительно от воли управомоченного на возврат вещи лица, т. е. является соп^сю potestativae) и не позволяет признать таковой фидуциарный договор (в противном случае условием придется признать действие обязанного к возврату вещи лица). Здесь, впрочем, не будет лишним следующий комментарий.
Возможность использования в качестве условий в условных сделках будущих событий и действий третьих лиц сомнений не вызывает: разрешение этих обстоятельств для участников сделки неизвестно. Что же касается действий самих участников сделки, то в защиту возможности рассмотрения в одном ряду с событиями и действиями третьих лиц действий управомо-ченных лиц (т. е. носителей субъективного права) и, напротив, исключения из этого ряда действий обязанных лиц можно привести следующие аргументы.
1. Осуществление субъективного права, поставленное в зависимость от желания управомоченного лица, не дискредитирует субъективное право, так как: а) это не противоречит сущности субъективного права как меры возможного поведения; б) от осуществления или неосуществления субъективного права гражданский оборот и публичный порядок не страдают. Напротив, исполнение обязанности, поставленное в зависимость от желания обязанного лица, дискредитирует обязанность. Прежде всего исполнение обязанности, обусловленное желанием обязанного лица, противоречит сущности юридической обязанности: памятуя о том, что всякая обязанность представляет собой меру необходимого поведения, отдача исполнения обязанности на усмотрение обязанного лица означает лишение обязанности силы и подмену необходимого (поведения) возможным (т. е. подмену обязанности субъективным правом). Кроме того, исполнение обязанности, обусловленное желанием обязанного лица, — основание для произволь-
ного неисполнения данной обязанности (отказа от ее исполнения) без претерпевания каких-либо неблагоприятных последствий. Понятно, что неисполнение обязанности по такому «основанию» способно подорвать устойчивость гражданского оборота и нанести вред публичному порядку (а массовое неисполнение обязанностей ввиду их условности и вовсе чревато экономико-правовым коллапсом).
2. Исполнение обязанности, обусловленное желанием обязанного лица, противоречит сущности условной сделки, которая выполняет две основные функции: а) защищает участников гражданского оборота от будущих случайностей (функция защи-ты=исключения риска); б) выступает в качестве правового средства воздействия одним участником сделки на другого ее участника для побуждения последнего к тому или иному варианту правомерного поведения, в том числе к достижению определенного желаемого для инициатора условия результата (функция стимулирова-ния=поощрения). «Для достижения этого, — подчеркивал Г. Дернбург, — не возлагают на участников в сделке каких-либо обязанностей, а обещают выгоды (курсив мой. — В. Р.) в случае наступления желаемого отношения» [7]. К отмеченному следует добавить, что конструкция условной сделки имеет связь с вполне определенным нарушением (в виде недобросовестного воздействия участника сделки на разрешение условного обстоятельства) и предусматривает на этот счет вполне определенные правовые последствия (в виде фикций наступления ненаступившего условия и ненаступления наступившего условия).
3. Можно, наконец, предположить, что пандектная доктрина при очерчивании круга условий в условных сделках исходит из того, что для участников сделки осуществление ими прав является менее известным, чем исполнение ими обязанностей (и наоборот). Дело в том, что осуществление субъективного права — поведение возможное, оно зависит от усмотрения управомоченного лица, ему не противостоит требование (об осуществлении права) со стороны другого лица (лиц), оно не сопряжено с использованием специальных обеспечительных средств, не подкрепляется правовыми санкциями, не опирается на механизм принуждения.
Напротив, исполнение обязанности — поведение необходимое, усмотрению обязанного лица здесь противостоит принадлежащее заинтересованному лицу (лицам) требование ее исполнения, исполнение обязанности нередко сопряжено со специальными обеспечительными средствами (имущественными и личными), подкрепляется правовыми санкциями, опирается на механизм принуждения. Осуществление или неосуществление управомоченным лицом принадлежащего ему субъективного права для обязанного лица — всегда неизвестность, напротив, исполнение обязанности известно не только для самого обязанного, но и для управомоченного лица уже потому, что оба они прекрасно знают о существовании механизма принуждения, об особенностях его функционирования и о его возможностях (включая существующие и влияющие на эффективность требования сроки исковой давности). Таким образом, правовой режим потенциального принуждения, не сопровождающий осуществление права, но сопровождающий исполнение обязанности, создает вокруг осуществления права непрогнозируемость (=неизвестность), тогда как вокруг исполнения обязанности — прогнозируе-мость (=известность).
Итоговые выводы могут быть следующими.
1. Фидуциарный договор и договор купли-продажи, совершенный на условии осуществления продавцом права обратной покупки (выкупа) вещи, не подлежат смешению.
2. Из двух приведенных подходов к очерчиванию круга условий в условных сделках лишь последний позволяет признать осуществление продавцом субъективного права на выкуп проданной вещи поте-стативным отменительным условием, а соответствующий случай договора купли-продажи — условной сделкой.
3. Оба приведенных подхода к очерчиванию круга условий в условных сделках препятствуют признанию в качестве условной сделки фидуциарного договора.
II
Перейдем теперь к соглашению lex commissoria, которое, как указывает Д. В. Дождев, формулировало отлагательное условие в pignus datum и отменительное условие в fiducia cum creditore. Прежде всего практика использования lex commis-
soria является очевидной в pignus datum и в emptio venditio (о чем свидетельствуют многие источники), чего не скажешь насчет fiducia cum creditore, при этом возможный довод, будто бы длительное сосуществование в римском праве «старых» и «новых» обеспечительных средств предпослало возможное их взаимопроникновение и взаимовлияние, опровержим: в пережитке в виде оставления заложенной вещи в собственности залогодержателя усматривается влияние, которое на pignus datum оказала fiducia cum creditore (для которой подобное «оставление» было отличительной чертой) [8], но никак не наоборот. К сожалению, Д. В. Дождев лишь констатирует факт связи между lex commissoria и fiducia cum creditore, не доказывает действительности ее существования и свой тезис не поясняет. Непонятно поэтому, как соглашение lex commissoria сочеталось и взаимодействовало с другим соглашением — lex mancipii=pactum fiduciae (на условиях которого фидуциарно манципированная вещь подлежала remancipatio), и как оно заключалось — параллельно или альтернативно pactum fiduciae? Далее, если соглашение lex commissoria было для fiducia cum creditore факультативным, следует ли считать его акцидентальным элементом fiducia cum creditore, а последнюю — условной сделкой? Неясно, допускает ли автор применение lex commissoria также в отношении fiducia cum amico. На фоне отсутствия ответов на эти вопросы заметно другое: насколько экстраполяция соглашения lex commissoria с pignus datum на fiducia cum creditore и его рассмотрение с точки зрения отменительного условия fiducia cum creditore органично вписались в оригинальную авторскую трактовку вещного эффекта fiducia!
Самостоятельный повод усомниться в правильности суждения, будто бы соглашение lex commissoria формулировало отмени-тельное условие для fiducia cum creditore, связан со следующим. Дело в том, что при включении lex commissoria в pignus datum в качестве отлагательного условия неисправность должника при исполнении основного обязательства и в самом деле могла рассматриваться с точки зрения, во-первых, отложенной во времени (будущей), а во-вторых, неизвестной в своем разрешении предпосылки трансформации на стороне залогодержателя владения заложенной вещью в право собственности на эту вещь.
Напротив, рассмотрение lex commissoria в качестве отменительного условия fiducia cum creditore должно означать отложенное во времени и неизвестное в своем разрешении прекращение на стороне фидуциа-рия права на фидуциарно манципирован-ную вещь. Однако это право (именуемое согласно оригинальной авторской трактовке вещного эффекта fiducia «правом доверительной собственности») прекращалось во всяком случае с разницей в том, что при неисправности фидуцианта оно прекращалось немедленно, трансформируясь в право собственности фидуциария, тогда как при исправности фидуцианта его должна была прекратить remancipatio, которую фидуциа-рий был обязан совершить в пользу фиду-цианта. Фидуциант со своей стороны мог добиваться от фидуциария совершения remancipatio (а при невозможности возврата вещи — возмещения ее стоимости) при помощи личного иска actio fiduciae directa (хотя бы и не сразу появившегося). Предъявление фидуциантом такого иска во всех случаях неисправности фидуциария едва ли вызывает сомнения уже потому, что с экономической точки зрения для фидуци-анта не было никакого смысла помимо надлежащего исполнения фидуциарию основного обязательства еще и отказываться в его пользу от фидуциарно манципиро-ванной вещи [9]. Но если, таким образом, прекращение права фидуциария происходило во всяком случае и было лишь вопросом времени, то такое прекращение предпочтительнее рассматривать сквозь призму отме-нительного не условия, а срока. Несмотря на то что иногда между сроком и условием может быть весьма тонкая грань [10], при их противопоставлении можно ориентироваться на следующее: а) наступление или ненаступление условия неизвестно в принципе; напротив, у срока, наступление которого неизбежно, неизвестным может быть лишь точный момент его наступления; б) условие всегда можно вывести из сделки, не затрагивая при этом ее состава; напротив, со сроком так можно поступить не всегда; в) условие можно сформулировать в отрицательной форме («если не наступит...») или в положительной («если наступит...»); напротив, срок можно сформулировать только в положительной форме [11].
При дальнейшем осмыслении изложенного целесообразно исходить из двух аксио-
матичных посылок: а) всякая сделка, будучи актом индивидуального (а не нормативного) регулирования, состоит из различных условий; б) в рамках всякой сделки условие условию — рознь (не случайно, что далеко не все содержащиеся в сделке условия позволяют квалифицировать ее в качестве условной). В римском праве условия сделки разделялись на существенные (essentialia negotii), обычные (naturalia negotii) и случайные (accidentalia negotii) [12], а нормы права — на жесткие=прину-дительные (ius cogens) и гибкие=воспол-няющие (ius dispositivum) [13]. Сопровождавшая всякий фидуциарный договор оговорка fidei fiduciae causa (согласно которой фидуциарий получал от фидуцианта вещь для определенной цели и при наступлении предусмотренных соглашением условий должен был совершить remancipatio) представляла собой имманентный (конститутивный) его элемент, предопределявший само его существование как юридического факта. Поэтому во всяком фидуциарном договоре условие о remancipatio (неважно, согласовывалось ли оно посредством pactum fiduciae или гипотетического lex commis-soria) было условием существенным (essentialia negotii). А коль так, данное условие являлось условием права (condicio iuris). Между тем условность сделке придают условия другого рода, а именно condiciones facti — всегда случайные, факультативные или акцидентальные элементы (accidentalia negotii). Такие условия сопряжены не с «внутренним устройством» сделки, а лишь с вопросами ее эффективности и тем или иным заслуживающим внимания частным интересом какой-либо стороны, они включаются в сделку сугубо по воле сторон (и, будучи включенными, откладывают наступление еще ненаступив-ших или прекращают уже наступившие правовые последствия), но могут быть также легко удалены из сделки путем мысленного их «изъятия» («отбрасывания») без всякого ущерба для самой ее конструкции.
Условия права Г. Дернбург иллюстрировал на примере условия пережития предполагаемым наследником наследодателя, необходимого для действительности предсмертного распоряжения, а В. М. Хвостов — на примере условия заключения брака, необходимого для действительности установления приданого, а также условия вступления наследника в наследство,
необходимого для действительности легатов. «Условия, — писал В. М. Хвостов, — суть оговорки, включенные в состав юридической сделки по воле сторон. Поэтому не являются настоящими условиями такие предположения для действительности сделки, которые необходимы по природе сделки, или же по предписанию объективного права... Такие предположения, необходимые по закону или по природе сделки для ее действительности, не считаются условиями даже в том случае, если эти предположения особо оговорены сторонами при заключении сделки... Это так называемые condidones juris в противоположность настоящим условиям — cond. facti.» [14]. Е. А. Крашенинников отмечает, что настоящее условие — включенное в сделку определение, посредством которого наступление (прекращение) действия сделки по воле сторон поставлено в зависимость от будущего неизвестного обстоятельства; напротив, условие права — будущее неизвестное обстоятельство, от которого наступление (прекращение) действия сделки зависит в силу самой ее природы или специального правового предписания. Условие права свободно от предписаний, существующих в отношении настоящих условий, а поскольку условие права даже несмотря на прямое его упоминание в сделке не становится правосделочным условием, его включение в сделку, не допускающую условия, безвредно [15].
Современный пример condicio iuris — согласованное в договоре страхования условие о страховом случае, наступление которого обязывает страховщика к выплатам страхового возмещения (суммы). Условие о страховом случае — «краеугольный камень» и «несущая конструкция» договора страхования, мысленное его «изъятие» из этого договора немедленно «разрушит» последний и лишит смысла его существование. В снабжении сделки настоящим условием, подчеркивает Е. А. Крашенинников, проявляется частная автономия ее сторон: стороны могут поставить наступление (прекращение) действия сделки в зависимость от будущего неизвестного обстоятельства, но столь же успешно могут совершить сделку и без условия. В отличие от этого у страховщика возникновение обязанности к совершению выплаты зависит от наступления страхового случая в силу самой природы договора, а включение в этот дого-
вор ссылки на соответствующий страховой случай покоится не на частноавтономном определении сторон договора, а на предписании закона [16].
И последнее. В договорах pignus datum и emptio venditio соглашение lex commis-soria играло разную роль. В pignus datum соглашение lex commissoria — частный случай lex contractus, т. е. частный случай соглашения, которое отменяло (парализо-вывало) действие общего правила, предусмотренного в гибкой норме закона (ius dispositivum), говоря иначе, частный случай соглашения, которое отменяло (изменяло) обычное для договоров такого рода условие (naturalia negotii). Так, если при неисправности должника общее правило требовало продажи заложенной вещи (и тем самым удовлетворения интересов залогодержателя из ее стоимости), то использование сторонами lex commissoria позволяло удовлетворить интерес залогодержателя иначе — через оставление у него вещи, а значит посредством самой вещи. Такая возможность изменения гибкой нормы закона соглашением сторон существовала вплоть до ее отмены в 326 г. императором Константином из-за частого злоупотребления ростовщиками, после чего правило о продаже заложенной вещи при неисправности должника стало императивным (ius cogens). Другой типичный пример на тот же счет — ответственность продавца перед покупателем за скрытые недостатки товара. Данная ответственность, существовавшая лишь как общее правило и не являвшаяся для договора купли-продажи необходимой, могла быть сохранена сторонами (naturalia negotii) или, напротив, исключена соглашением сторон (lex contractus) [17]. Напротив, в emptio venditio соглашение lex commissoria — accidentalia negotii [18], поэтому договоры купли-продажи, лишенные такого условия, были безусловными сделками, тогда как договоры купли-продажи, снабженные таким условием, — сделками условными. Таким образом, в двух разных договорах соглашение lex commissoria по-разному влияло на оценку договора как безусловной или условной сделки.
Итоговые выводы могут быть следующими.
1. На вопрос, был ли фидуциарный договор условной сделкой, следует дать отрицательный ответ, однако на другой вопрос — мог ли быть фидуциарный договор условной сделкой — следует дать поло-
жительный ответ, уточнив при этом, что для этого потребовалось бы к содержащемуся в нем условию права добавить какое-либо настоящее (акцидентальное) условие [19].
2. И condiriones iuris, и особые условия договора, изменяющие naturalia negotii, исключают условный характер сделки, однако на вопрос, могут ли эти условия рассматриваться с точки зрения условий, откладывающих наступление еще не наступивших последствий или отменяющих уже наступившие последствия (а значит именоваться отлагательными и отменительны-ми), следует дать положительный ответ, сославшись при этом на то, что в литературе термины «отлагательный» и «отмени-тельный» не являются атрибутами лишь настоящих условий (и потому не ограничиваются сферой условных сделок), а используются и в других случаях, в частности в отношении condiriones iuris [20] и сроков (ср.: dies ad quem — отменительный срок, dies a quo — отлагательный срок [21]). q
1. Договор, в котором продавец оставляет за собой право забрать проданную вещь назад (см. ст. 1659—1673 действующего ГК Франции 1804 г. // Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона) / под ред. А. С. Довгерта. Киев, 2006. С. 15—1008), актуален для тех случаев, когда собственник вещи, испытывающий финансовые сложности, продает свою вещь и удовлетворяет потребность в деньгах за счет покупной цены, одновременно сохраняет надежду на возврат вещи после решения финансовых сложностей. Данный договор позволяет продавцу, не прибегая к договору займа, пользоваться определенное время деньгами, полученными от покупателя. В случае с недвижимостью, указывал Л. Жюллио де ла Морандьер (1958 г.), преимущество такого договора перед ипотекой состоит в том, что он не требует нотариальной формы, а в случае с движимым имуществом — позволяет обойти правила о монополии ломбардов и нормы, запрещающие ростовщичество. Право обратной покупки устанавливается в договоре для информирования об этом третьих лиц. Оно может устанавливаться на срок до 5 лет, данный срок является преклюзивным, не подлежит ни приостановлению, ни продлению судом, ни увеличению по соглашению сторон (по крайней мере, в их взаимоотношениях с третьими лицами). Вплоть до обратной покупки вещи продавцом покупатель — собственник данной вещи, он может осуществлять правомочия пользования и распоряжения вещью, правда, под страхом их уничтожения с обратной силой (покупатель, однако, не вправе изымать вещь из владения нанимателя или арендатора). Продавец вплоть до обратной покупки — собственник проданной вещи под отлагательным условием (соответственно установленные продавцом права третьих лиц на вещь закрепляются за ними лишь в случае обратной покупки вещи). Покупатель становится окончательным собственником вещи, если в оговоренный срок продавец не совершит обратную ее покупку. При обратной покупке продавец забирает назад вещь с принадлежностями, при этом возвращает покупателю цену, возмещает ему расходы в связи с совершением договора купли-продажи, а также понесенные им необходимые и полезные издержки, увеличившие стоимость вещи. Совершая обратную покупку, продавец не обязан платить покупателю проценты на сумму покупной
цены, а покупатель — возвращать плоды. В результате обратной покупки вещь возвращается к продавцу юридически чистой, за исключением обременений от добросовестно заключенных покупателем и снабженных достоверной датой договоров найма. Согласно судебной практике обратная покупка вещи продавцом не восстанавливает очищенные покупателем ипотеки (подробнее см.: Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М., 1948. С. 436—437; Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции. М., 1961. Т. 3. С. 103-105).
2. См.: Дождев Д. В. Римское частное право. М., 1996. С. 465 (в т. ч. сноска № 21). Соглашение lex commissoria, модифицировавшее другой договор — купли-продажи (emptio venditio), как отмечает автор, также формулировало условие, которое сначала имело отлагательную, а позднее — любую (отлагательную или отменительную) формулировку; подобные соглашения, указывает автор, сопровождали договор купли-продажи обычно и были призваны лучше учитывать интересы сторон, они входили в структуру основной сделки и защищались непосредственно исками из соответствующих контрактов (Там же. С. 520, в т. ч. сноска № 53). Для сравнения: Ю. Барон писал о том, что в договоре купли-продажи соглашение lex commissoria «в сомнительных случаях содержит в себе резолютивное условие» (Барон Ю. Система римского гражданского права. СПб., 2005. С. 721).
3. См.: Годэмэ Е. Указ. соч. С. 436.
4. Ср.: Гражданское право : учебник : в 4 т. / под ред. Е. А. Суханов. М., 2006. Т. 3. С. 114 (автор — В. С. Ем); Римское частное право : учебник / под ред. И. Б. Новицкого, И. С. Перетерского. М., 2001. С. 339 (автор — И. С. Розенталь).
5. В отечественной литературе см. об этом: Советское гражданское право : учебник : в 2 т. / под ред. О. А. Кра-савчикова. М., 1968. Т. 1. С. 238 (автор — О. А. Красавчиков); Советское гражданское право : учебник : в 2 т. / под ред. В. П. Грибанова, С. М. Корнеева. М., 1979. Т. 1. С. 225 (автор — А. М. Белякова); Гражданское право : учебник : в 2 т. / под ред. Е. А. Суханова. М., 1993. Т. 1. С. 130 (автор — В. С. Ем); Елисеев И. В., Кротов М. В. Предварительный договор в российском гражданском праве // Очерки по торговому праву / под ред. Е. А. Крашенинникова. Ярославль, 2000. Вып. 7. С. 80.
6. Подробнее см.: Дернбург Г. Пандекты. Т. 1. Общая часть. М., 1906. С. 292—293, 297—299; Барон Ю. Указ. соч. С. 169.
7. Дернбург Г. Указ. соч. С. 290.
8. См.: Франчози Д. Институционный курс римского права. М., 2004. С. 347.
9. Исключение составляли случаи, когда между фиду-циантом и фидуциарием по поводу фидуциарно манципи-рованной вещи возникала самостоятельная правовая связь (в частности, donatio в виде pactum de non petendo — т. е. дарение посредством соглашения о непредъявлении требования о возврате вещи, говоря иначе, прощение фидуциантом фидуциарию долга, см. об этом: Дождев Д. В. Указ. соч. С. 474, 609).
10. «Обещание А. дать В. сто, если С. умрет, есть не условие, а срок», — учит Г. Дернбург. Однако «такое обещание содержит в себе условие, если оно поставлено в зависимость от того, будут ли лица, заключающие договор, сами живы ко времени смерти С., ибо это является еще вопросом» (Дернбург Г. Указ. соч. С. 295, в т. ч. сноска № 3).
11. См.: Тархов В. А. Гражданское право. Общая часть. Чебоксары, 1997. С. 223, 236.
12. Подробнее см.: Дернбург Г. Указ. соч. С. 256—257; Новицкий И. Б. Основы римского гражданского права. М., 2000. С. 136—137; Пухан И., Поленак-Акимовская М. Римское право. М., 2003. С. 219—220 и след.; Хвостов В. М. Система римского права. М., 1996. С. 147—148. Некоторые авторы, похоже, ограничивают этот список двумя элементами сделки — существенными и акцидентальными (см., напр.: Дождев Д. В. Указ. соч. С. 126—167; Франчози Д. Указ. соч. С. 57—59).
13. См., напр.: Покровский И. А. История римского права. СПб., 1998. С. 277—278.
14. См., соотв.: Дернбург Г. Указ. соч. С. 290 (см. также далее на с. 294—297); Хвостов В. М. Указ. соч. С. 160. См. также: Барон Ю. Указ. соч. С. 167-170; Гримм Д. Д. Лекции по догме римского права. М., 2003. С. 155-156.
15. Подробнее см.: Крашенинников Е. А. Условие в сделке: понятие, виды, допустимость // Очерки по торговому праву / под ред. Е. А. Крашенинникова. Ярославль, 2001. Вып. 8. С. 3-12.
16. Там же. С. 10-11 (в т. ч. сноска № 22); см. также: Серебровский В. И. Очерки советского страхового права // Избр. тр. по наследственному и страховому праву. М., 1997. С. 338-339; Он же. Страхование // Там же. С. 459.
17. См.: Хвостов В. М. Указ. соч. С. 147.
18. См.: Дернбург Г. Указ. соч. С. 256-257.
19. См.: Крашенинников Е. А. Указ. соч. С. 12 (пункт IV).
20. Там же. С. 9-10 (сноска № 20).
21. См.: Годэмэ Е. Указ. соч. С. 4.
список литературы
Барон Ю. Система римского гражданского права : в 6 кн. / Ю. Барон. - По 3-му изд. 1908-1910 г. ; пер. с нем. Л. Петражицкого. - СПб. : Юрид. центр Пресс, 2005. - 1102 с. - (Антология юридической науки).
Годэмэ Е. Общая теория обязательств / Е. Годэмэ ; пер. с фр. И. Б. Новицкого. - М. : Юрид. изд-во Минюста СССР, 1948. - 511 с. - (ВИЮН Минюста СССР. Ученые труды. Вып. 13).
Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона) : введен в действие Законом Франции «Об объединении гражданских законов в единый свод под наименованием "Гражданский кодекс французов"» от 30 вантоза XII г.=21.03.1804 : обнародован 10 жерминаля XII г.=31.03.1804 // Гражданский кодекс Франции (Кодекс Наполеона) / пер. с франц. В. Н. Захватаева ; ред. А. С. Довгерт. -Киев, 2006. - С. 15-1008. - (Частное право).
Гражданское право : учебник : в 2 т. / А. М. Белякова [и др.] ; ред. Е. А. Суханова. - М. : Бек, 1993. - Т. 1. - 384 с.
Гражданское право : учебник : в 4 т. / В. В. Вит-рянский [и др.] ; ред. Е. А. Суханов. - 3-е изд., перераб. и доп. - М. : Волтерс Клувер, 2006. -Т. 3. - 800 с. - (Классический университетский учебник).
Гримм Д. Д. Лекции по догме римского права / Д. Д. Гримм. - По 5-му изд. 1916 г. ; под ред. и с предисл. В. А. Томсинова. - М. : Зерцало, 2003. -496 с. - (Русское юридическое наследие).
Дернбург Г. Пандекты. Т. 1. Общая часть / Г. Дернбург ; пер. с нем. Г. фон Рехенберга ; рук. и ред. П. Соколовский. - М. : Университет. тип., 1906. - 465 с.
Дождев Д. В. Римское частное право : учебник для вузов / Д. В. Дождев. - М. : Издат. группа Инфра-М-Норма, 1996. - 704 с.
Елисеев И. В. Предварительный договор в российском гражданском праве // Очерки по торговому праву : сб. науч. тр. / И. В. Елисеев, М. В. Кротов ; под ред. Е. А. Крашенинникова. - Ярославль, 2000. - Вып. 7. - С. 64-84.
Жюллио де ла Морандьер Л. Гражданское право Франции / Л. Жюллио де ла Морандьер. - По изд. 1958 г. ; пер. с фр. и вступ. ст. Е. А. Флейшиц. -М. : Иностр. лит., 1961. - Т. 3. - 748 с.
Крашенинников Е. А. Условие в сделке: понятие, виды, допустимость // Очерки по торговому
праву : сб. науч. тр. / под ред. Е. А. Крашенинникова. — Ярославль, 2001. — Вып. 8. — С. 3—17.
Новицкий И. Б. Основы римского гражданского права : учебник для вузов // Основы римского гражданского права. — М., 2000. — С. 1—244.
Покровский И. А. История римского права / И. А. Покровский. — По изд. 1917 г. — СПб. : Летний сад, 1998. — 560 с.
Пухан И. Римское право : базовый учебник / И. Пухан, М. Поленак-Акимовская ; пер. с македон.
B. А. Томсинова, Ю. В. Филиппова ; ред. В. А. Том-синов. - М. : Зерцало-М, 2003. - 448 с.
Римское частное право : учебник / В. А. Красно-кутский [и др.] ; ред. И. Б. Новицкий, И. С. Перетерский. — М. : Юрист, 2001. — 544 с.
Серебровский В. И. Очерки советского страхового права (по изд. 1926 г.) // Избр. тр. по наследственному и страховому праву / В. И. Сереб-ровский. — М., 1997. — С. 273—429. — (Классика российской цивилистики).
Серебровский В. И. Страхование (по изд. 1927 г.) // Избр. тр. по наследственному и страховому праву / В. И. Серебровский. — М., 1997. —
C. 431—556. — (Классика российской цивилистики). Советское гражданское право : учебник : в 2 т. /
А. М. Белякова [и др.] ; ред. В. П. Грибанов, С. М. Корнеев. — М. : Юрид. лит., 1979. — Т. 1. — 552 с.
Советское гражданское право : учебник : в 2 т. / Л. Б. Гальперин [и др.] ; ред. О. А. Красавчиков. — М. : Высш. шк., 1968. — Т. 1. — 520 с.
Тархов В. А. Гражданское право. Общая часть : курс лекций / В. А. Тархов. — Чебоксары : Чуваш. кн. изд-во, 1997. — 331 с.
Франчози Д. Институционный курс римского права / Д. Франчози ; пер. с ит. А. В. Щеголева, И. В. Лушниковой, Я. В. Мельничука ; общ. ред. перевода и отв. ред. Л. Л. Кофанов. — М. : Статут, 2004. — 428 с.
Хвостов В. М. Система римского права : учебник / В. М. Хвостов. — По изд. 1908, 1909 гг. — М. : Спарк, 1996. — 522 с.
Notes about Fiducia. Non-conventional Character of Fiducia
© Rovniy V., 2015
This article is the part of more general investigation, dedicated to the problem of distinguishing fiduciary contracts in the Civil Law. In the article non-conventional character of fiducial contracts is under consideration. Besides comparisons and conclusions are made.
Key words: fiducial contract; condition in the bargain; conditional bargain; non-conditional bargain.
