CC BY
65
УДК 94 (47)+929 Блудова
«ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ В ПЕТЕРБУРГСКОМ СВЕТЕ ЖЕНЩИНА» (ГРАФИНЯ А.Д. БЛУДОВА В ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ РОССИИ)
О.В. Кочукова
Саратовский национальный исследовательский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского, Институт истории и международных отношений, кафедра истории России и археологии E-mail: [email protected]
Автор статьи рассматривает биографию и общественную деятельность графини А.Д. Блудовой (1813-1891). Основное внимание сосредоточено на становлении и особенностях консервативного мировоззрения А.Д. Блудовой и ее роли в формировании общественного мнения эпохи Великих реформ.
Ключевые слова: А.Д. Блудова, общественное мнение, Великие реформы, славянский вопрос, консерватизм, славянофильство, благотворительная деятельность, придворное общество.
«WONDERFUL WOMAN IN PETERSBURG SOCIETY» (THE COUNTESS A.D. BLUDOVA IN THE POLITICAL LIFE OF RUSSIA)
O.V. Kochukova
The author of this article analyses the biography and social activities of the Countess A.D. Bludova (1813-1891). The study is focused on the formation and characteristics of the conservative worldview of A.D. Bludova and her role in shaping of the public opinion during the Great Reforms.
Key words: A. D. Bludova, public opinion, Great Reforms, Slavic question, conservatism, Slavophilism, philanthropy, court society.
О графине Антонине Дмитриевне Блудовой (1813-1891), дочери государственного деятеля графа Д.Н. Блудова, с полным правом можно говорить как о недооцененной личности, оставшейся в памяти современников и потомков, а также и в историографии, в тени славы своего отца. В исторической литературе, как правило, встречаются только отдельные упоминания личности А.Д. Блудовой в связи с указанием на роль представительниц об-
225
разованного общества в славянофильских кругах1 Внимание исследователей также привлекла благотворительная деятельность графини2. Между тем внимательное изучение взглядов и деятельности А.Д. Блудовой, названной одним из современников «умственной герцогиней», имеет вполне самостоятельное значение в связи с постановкой вопроса о роли женщин в обсуждении и подготовке Великих реформ. Некоторых представительниц императорской фамилии, придворного общества, центров общественно-политической жизни и культурной элиты эпохи, можно с уверенностью назвать «сподвижницами реформаторов». Среди них были императрица Мария Александровна, великая княгиня Елена Павловна, баронесса Э.Ф. Раден, А.Ф. Тютчева, М.А. Милютина, В.С. Аксакова, графиня А.Д. Блудова и многие другие. Кроме того, на примере общественно-политических воззрений А. Д. Блудовой, формировавшихся под несомненным влиянием отца, существует дополнительная возможность подчеркнуть значение опосредованной коммуникации реформаторов царствования Николая I и идеологов Великих реформ.
Источниковую основу для изучения общественной биографии А.Д. Блудовой составляют ее «Записки», представляющие собой сложный мемуарный текст с ярко выраженным публицистическим характером, не имеющий строгой хронологической последовательности3, наряду с другими мемуарными и эпистолярными источниками эпохи.
А.Д. Блудова родилась в 1813 г. в Швеции (в Стокгольме), где Д.Н. Блудов служил советником посольства. В Петербург семья возвратилась в 1814 г., а с 1815 г. Д.Н. Блудов стал активным участником литературного общества «Арзамас». Первые детские
1 См. напр.: Левин Ш.М. Очерки по истории русской общественной мысли. Вторая половина XIX - начало XX века. Л., 1974. С. 301-302, 336; Цим-баев Н. И. Славянофильство: из истории русской общественно-политической мысли XIX века. 2-е изд., испр. и доп. М., 2013. С. 51, 123, 124, 184.
2 См.: Родевич М. Острожское женское училище графа Д.Н. Блудова // Журнал министерства народного просвещения. 1877. Т. 189. С. 57-71; Дорофеев Ф.А. Православные братства: генезис, эволюция, современное состояние. Нижний Новгород, 2006. С. 145; Поповкин А. Графиня А. Д. Блудова и женская благотворительность в России 1860-1880-х годов / / URL: http://ruskline.ru/analitika (дата обращения: 5.05.2015).
3 Подр. см.: Кочукова О.В. А.Д. Блудова и ее воспоминания // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия «История. Международные отношения». 2015. Вып. 4. С. 17-23.
воспоминания Антонины Блудовой относятся к началу 1820-х гг. и в них воссоздается духовная атмосфера семейной среды, оказавшей наибольшее влияние на формирование ее личности. Антуанетта испытала самое благотворное воздействие «счастливого семейного спокойствия» и получила твердые жизненные принципы и убеждения под влиянием примера отца. Центром своего интеллектуального развития она считала привитую любовь к чтению, которое составляло в семье Блудовых «наслаждение и происшествие семейное», а покупка книг была единственным поводом к отказу от принципа экономии в финансовых тратах. Лучшими качествами отца А.Д. Блудова считала наличие «твердо сознанных убеждений» и самостоятельной независимой позиции, что обеспечивало обладание еще одним качеством - бережливостью, так как «в высших должностях надобно быть самостоятельным и материально независимым», следовательно «необходимо всегда жить по своим личным средствам»4. Характер воспитания со стороны отца и его внимание к привитию моральных принципов отражены в тех фрагментах его писем к дочери, которые были ею приведены в тексте воспоминаний. Так, говоря о естественном стремлении человека к личному счастью, Д.Н. Блудов замечал: «Мы все больше или меньше можем находить его, ибо оно не во внешнем мире, а в душе нашей, в исполнении долга, во внутренних независимых от рока наслаждениях добродетели, постепенном и непрестанном совершенствовании нашего нравственного существа и в данных нам для того средствах»5.
Воспоминания детства и юности для Антонины Блудовой были неразрывно связаны с восхищением перед теми культурными и общественными деятелями, которых ей удавалось тогда видеть рядом с отцом, и прежде всего, перед «веселым кружком арзамасским». Ей навсегда запомнились впечатления об «истинно просвещенном, красавце и баловне, с примесью фата» С.С. Уварове, Д.В. Дашкове «с возвышенной душой и сановитой нежной красотой», Ф.Ф. Вигеле «с раскаленными как угли глазами», А.И. Тургеневе «с широким лицом и тучной фигурой», А.С. Пушкине «с заливающимся, ребяческим смехом, с фейервер-
4 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1872. № 7/8. С. 1218, 1219.
5 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1873. Кн. 2. № 11. С. 2118.
ком остроумных и добродушных шуток»6. Но «душой всего отцовского круга» являлся «пленительный, почтенный образ Карамзина». Двенадцатилетней девочкой видела она великого историка и писателя в последний год его жизни, и всю последующую жизнь рисовалась ей в образе Н.М. Карамзина «какая-то особенная гармония в выражении, в голосе, в движениях, во всей наружности», которая была отражением «внутренней гармонии всех мыслей и чувств его нравственной природы».
А.Д. Блудова отмечала в своих записках, что ее отец постоянно вращался «в кругу коноводов заговора», но о нем ничего не подозревал, и сохранила воспоминания о тяжелой атмосфере дней после 14 декабря 1825 г., когда происходили ежедневные аресты и допросы близких знакомых семьи. Впрочем, она оговаривалась, что «у батюшки опасения были, так сказать, менее личные: это были опасения за самое состояние России, за спокойствие Отечества»7. А.Д. Блудова умалчивает о том, что события 1825 г. послужили началом взлета служебной карьеры Д.Н. Блудова и о том, что ее отец по рекомендации Н.М. Карамзина стал делопроизводителем Верховной следственной комиссии и подготовил ее доклад8.
С началом царствования Николая I начинается новый этап в карьере Д.Н. Блудова и в жизни семьи. Впечатления юности Антуанетты с этого момента связаны с атмосферой придворного быта, детскими балами, общением с детьми царской семьи. Во второй половине 1820-х гг. члены семьи Блудова, «по крайней мере, раз в неделю бывали во дворце», а новый круг общения включал аристократические семьи Строгановых, Трубецких, Нессельроде9. Но, разумеется, более важным является то, что после 1825 г. Д.Н. Блудов был вовлечен в ситуацию формирования нового направления развития общественной мысли и государственной идеологии, когда переосмыслению подвергались представления о
6 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1889. Кн. 1. № 1. С. 39, 62.
7 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1875. Кн. 2. № 6. С. 182.
8 См.: Долгих Е.В. К проблеме менталитета российской административной элиты первой половины XIX века: М.А. Корф, Д.Н. Блудов. М., 2006. С. 11.
9 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1872. № 7/8. С. 1228.
власти, самодержавии, тайных заговорщических обществах и о народе. Новая роль Д.Н. Блудова как бюрократа и консерватора николаевского царствования, влияние государственной идеологии официальной народности определили дальнейшее складывание политического мировоззрения его дочери.
В 1830 г. семнадцатилетняя Антонина Блудова отправляется вместе с матерью, братьями и сестрой в заграничное путешествие. Большая часть заграничной жизни семьи Блудовых в 1830-1831 гг. прошла в Берлине, но главными событиями, захватившими сознание А.Д. Блудовой, стали революционные выступления в Европе, и прежде всего Июльская революция во Франции. Жена и дочери А.Д. Блудова с жадностью поглощали информацию из газет, причем Антуанетта особенно интересовалась политической карикатурой10. На самые первые известия о событиях во Франции сразу же последовала ее реакция в письме к отцу: «Что вы скажете о Карле Х и о его уничтожении свободы печати? Говорят, чуть не сделалось восстание в Париже»11. Следует иметь в виду, что уже к этому времени были сформированы монархические настроения А.Д. Блудовой и вопрос о преимуществе монархии перед народным суверенитетом был для нее несомненно решенным. Упоминание о возможной революции вызывало в сознании, прежде всего «ужасы 1793 года». Ее любимым историческим лицом была дочь Людовика XVI и Марии Антуанетты герцогиня Ангулемская (Мария Тереза Шарлотта Французская), о которой в детстве проливала слезы, представляя ее в заточении и перед которой преклонялась все последующие годы («долгая жизнь, полная терзаний и угнетений, увенчанная, вместо царской короны, христианской добродетелью всепрощения и тихой покорности»12). Тем не менее, названный в письме Блудовой повод к началу революции (ущемление королем свободы печати) свидетельствует о понимании необходимости сочетания монархического правления с разумным ограждением свободы общественной жизни. И спустя многие годы, в тот момент, когда графиня Блудова писала свои воспоминания, она была уверена в том, что режим Реставрации являлся блистательным периодом привития «порядков само-
10 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1872. № 7/8. С. 1254.
11 Там же. С. 1250.
12 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1874. Кн. 1. № 3. С. 747.
управления» к «монархическому преданию», когда «благоразумная свободная система политики пустила корни во Франции»13.
Размышления над текущими событиями во Франции и первыми действиями нового, «самого либерального из правительств» приводили А.Д. Блудову к собственному выводу о содержании понятия «свобода» как лозунга революции и как политической реальности. В тексте своих мемуаров она приводила выдержки из семейной переписки Блудовых, относящиеся к таким фактам, как аресты редакций оппозиционных газет, произведенные новой властью и т.п. В этих письмах остался зафиксированным афоризм 1831 г.: «Определение свободы в 1831 году: свобода состоит в делании другим того, чего не желательно, чтобы нам делали»14. К моменту создания записок, в 1870-х гг., графиня Блудова могла обращаться ко многим новым примерам «вспышек по всему пространству Европы» и вывела, можно сказать, собственную формулу всех революций: «эти властолюбивые мечтания одних, эти человеколюбивые теории других, и это несчастное Панургово стадо, которое верит и увлекается, и падает в бездну преступления и страдания, и эти неповинные, принесенные ими в жертву за то только, что они считают себя вольными мыслить и чувствовать иначе, нежели те свободолюбцы, которые любят свободу только для себя и своих страстей»15.
Записки А.Д. Блудовой свидетельствуют о том, что способ осмысления европейских политических событий рубежа 1820-1830-х гг. оказал значительное влияние на понимание внутренних задач Российской империи.
А.Д. Блудова ссылалась на мнение своего отца о том, что, в конечном счете, все революции в своей основе обусловлены нравственным состоянием нации: «Он полагал, что нравственный разврат, поклонение богатству и житейским наслаждениям, жадность к увеселениям, любовь к роскоши, лень и эгоизм составляют ту почву, на которой растут всевозможные плевелы и сорные травы, что на подготовленное в такой школе население легко действует всякая пропаганда революционная, и печатная, и изустная, но, что среди здорового, деятельного человеческого обще-
13 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1874. Кн. 1. № 3. С. 752.
14 Там же. С. 713.
15 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1879. Кн. 3. № 11. С. 365.
ства, гораздо опаснее всяких политических сочинений те книги, зрелища и привычки, которые развращают нравы и уничтожают семью, которые ставят удовлетворение своих страстей выше долга и считают слово «обязанность» отсталым выражением»16. В представлении Блудовых главная задача внутреннего развития России совпадала с формулировкой ее международной миссии и заключалась в защите нравственных ценностей, основанных на святости семьи, общественного долга, христианской морали. Но ясно, что путь развития страны в таком направлении должны были обеспечить не только государственная идеология и воспитание общественной нравственности, но и внутренние реформы. Некоторые страницы и сюжеты записок графини Блудовой дают возможность реконструировать ее представления о целях внутренних преобразований, социальной опоре государства и о том, какими «в идеале» должны быть сами реформаторы.
«Истинные реформаторы, - писала Блудова, - суть всегда олицетворение целой эпохи, и они всегда глубоко, сознательно и твердо проникнуты мыслью о необходимости предприятия; они проникнуты (иногда даже бессознательно) одним общим стремлением с массою, на которую действуют. А выскочки-благодетели человечества только губят в потоках чернил, если не крови, многие благие намерения»17. Образцом такого реформатора для Блу-довой, конечно же, был, прежде всего, ее отец, о роли которого в «совещаниях, предположениях и мероприятиях» николаевского царствования она упоминала в своих записках, но не рассказывала подробно. Исторические позитивные примеры реформ Блудо-ва находила в петровских преобразованиях, а из европейских примеров ей наиболее интересны были реформы Карла фон Штейна в Пруссии (1807-1809). О последнем она говорила, что «его управление... положило основание восстановлению Пруссии и самосознанию всего немецкого народа; он поднял дух общества, примирил общее мнение с королем и умел посеять начатки новых лучших учреждений», которые «коренились в самой почве народа»18. Иначе говоря, реформы должны иметь укорененность
16 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1872. № 7/8. С. 1258.
17 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1889. Кн. 1. № 1. С.95-96.
18 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1873. Кн. 2. № 11. С. 2132, 2136.
в национальных традициях, должны быть выдержаны в духе постепенности и консервативной народности («народность» как основной идеологический принцип, провозглашенный в царствование императора Николая) и, в конечном счете, содействовать сплоченности нации и государственной власти, а не нарастанию их противостояния.
Это понимание «народности» как коренного принципа консервативного реформизма вызывало постановку вопроса о формировании социальной опоры государства в многомиллионной крестьянской массе. Размышления над событиями европейской и русской истории приводили Блудову к мысли об особой роли крестьянского населения. Так, говоря об «ужасах революции» во Франции XVIII в., она упоминала «подвиг любви и верности», который в самые сложные времена совершало сельское население Вандеи. «Вообще сельское население всегда самое мирное (или, по нынешнему выражению, самое консервативное), везде предано, так сказать, лично своему государю, на которого смотрит как на посланника Божия, на олицетворение Отечества и вместе как на старшего и на главу семейства, то есть обширного семейства всего народа. Эти отношения развиваются и крепнут там, где много богатых и небогатых дворян живут большую часть года в своих усадьбах, в хорошем расположении к земледельцам, и где хлебопашество или рыбная ловля суть занятия масс, то есть, там, где нет фабричного разврата, нищенства и сребролюбия и куда не заезжают магнаты с своею роскошью и пустой жизнью»19.
Таким образом, текст «Записок» графини А.Д. Блудовой позволяет реконструировать на примере формирования ее политического мировоззрения более масштабное историческое явление эпохи - складывание принципов консервативного реформизма как одного из источников идеологии и практики Великих реформ. В мировоззрении Блудовой понимание необходимости и характера «идеальных» реформ определялось влиянием государственной идеологии официальной народности и критикой западноевропейского революционного опыта. Центром консервативного реформизма становилась идея «народности», предполагавшая как ориентацию на исторические традиции, духовно-нравственные ценности православия, так и создание социальной
19 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1874. Кн. 1. № 3. С. 745.
опоры самодержавного государства в консервативной крестьянской массе. В дальнейшем участие графини Блудовой в общественно-политической жизни накануне крестьянской реформы 1861 г. определялось именно этими принципами консервативного реформизма.
Безусловно, на формирование представлений А.Д. Блудовой о «народности» немалое влияние оказали славянофилы. В сороковые и, особенно в пятидесятые годы XIX в., она общалась со многими из них, состояла в переписке, принимала участие в различных проявлениях их общественной активности. В отдельных случаях дочь графа Блудова (пожалование которой во фрейлины состоялось еще в 1831 г.) выступала в качестве связующего звена между общественными кругами и правительственными сферами, императорским двором. Так, именно через графиню Блудову К.С. Аксаков в 1855 г. представил царю свою записку «О внутреннем состоянии России». «По приказанию» «умственной герцогини» А.Д. Блудовой в 1850 г. А.С. Хомяков писал статью «Об общественном воспитании в России», в которой высказывал следующую мысль: «Внутренняя задача русской земли есть проявление общества христианского, православного, скрепленного в своей вершине законом живого единства и стоящего на твердых основах общины и семьи»20.
А.Д. Блудова состояла в постоянной переписке с И.С. Аксаковым, из которой, между прочим, имела возможность составить представление о взглядах славянофилов на общество и государство. Именно А.Д. Блудовой Иван Аксаков в 1854 г. презентовал свое стихотворение «На Дунай», в котором в поэтической и эмоционально приподнятой форме излагал взгляды на внешнюю политику России21. Впрочем, общественная позиция А.Д. Блу-довой не во всем совпадала с настроениями славянофильских кругов. Она не могла разделять определенной доли оппозиционности, которую предполагало славянофильское учение об обществе и государстве, и их конкретно-отрицательного отношения к «немецко-бюрократическому» государству. Подтверждением может служить один факт из взаимоотношений графини Блудовой
20 Цит. по: Цимбаев Н.И. Славянофильство: Из истории русской общественно-политической мысли XIX века. 2-е изд., испр. и доп. М., 2013. С. 184.
21 См.: Кочуков С.А. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в поэтической публицистике / / Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия «История. Международные отношения». 2014. Т. 14. Вып. 1. С. 18.
233
и Ивана Аксакова. Последний в 1855 г. отказался от хлопот за него А.Д. Блудовой и А.О. Смирновой (Россетти) в отношении определения на службу и, по словам В.С. Аксаковой, «при этом довольно неосторожно выразился насчет настоящего порядка вещей»22. Это повлекло резкую отповедь А.О. Смирновой, уверявшей, что «служить надобно не фантастической России, а такой, какая она есть». Надо полагать, что графиня Блудова в этом отношении была солидарна с А.О. Смирновой.
Сложившиеся мировоззрение и круг общения графини А.Д. Блудовой позволили ей принять активное участие в общественно-политической жизни второй половины 1850-х гг., т.е. в период подготовки «Великих реформ». Гостиная графини Блудо-вой превратилась в один из центров политического оживления в придворных сферах. К числу таких центров современники относили Мраморный дворец (двор великого князя Константина Николаевича) и Михайловский дворец (двор великой княгини Елены Павловны), а некоторые мемуаристы упоминают также вечера в Зимнем дворце у императрицы Марии Александровны. По словам В.П. Мещерского, «придворные очаги умственной жизни», возглавляемые «высочайшими покровителями ума, преимущественно политического» стали сферой выдвижения новых лиц и идей, а также «разработки материалов для будущих государственных вопросов»23.
В тексте воспоминаний Мещерского есть упоминание о самостоятельной роли придворного салона («гостиной») Блудовых: «Полною авторитета и интересною политически тогда была гостиная графа Блудова, где около его дочери, всегда вдохновленной русскими вопросами жизни, графини Антонины Дмитриевны Блудовой, сходились всевозможные умные люди всяких положений и специальностей. Здесь очень оживленно разрабатывались в беседе политические вопросы будущего»24. По словам другого мемуариста, С.Д. Шереметева, дома у Д.Н. Блудова к тому времени «полною хозяйкою была его дочь графиня Антонина Дмитриевна». С.Д. Шереметев отмечал: «Близость ее к императрице Марии Александровне и к известному кругу так называемых славя-
22 Аксакова В.С. Дневники. Письма / сост., коммент. Т.Ф. Пирожковой. СПб., 2013. С. 113.
23 Мещерский В.П. Воспоминания. М., 2001. С. 53-54.
24 Там же. С. 54.
нофилов вводила к ней разнообразные элементы, и приток таких лиц был значителен»25.
Важнейшей сферой устремления умственных интересов всех участников общественного оживления, в том числе и при дворе, являлась подготовка крестьянской реформы. В этом направлении общественной активности А.Д. Блудова поддерживала великую княгиню Елену Павловну, высочайшую покровительницу ведущего деятеля крестьянской реформы 1861 г. Н.А. Милютина. Примечательно, что для А.Д. Блудовой круг Елены Павловны являлся несомненным продолжением консервативного реформизма николаевского царствования. В своих записках Блудова подчеркивала, что Елена Павловна до конца жизни оставалась «искренним другом друзей своей молодости», к которым относила, прежде всего, П.Д. Киселева и Д.Н. Блудова26. Страницы воспоминаний Блудовой, посвященные великой княгине Елене Павловны, переполнены выражением восхищения ее личностью. Но особенно характерен акцент на то, что даже либеральное свободомыслие в понимании Елены Павловны имело христианскую основу, а не «ветреный эгоизм». Мысль, высказанная Еленой Павловной, в передаче Блудовой звучала следующим образом: «Весь секрет переустройства политической жизни в жизнь христианскую содержится в словах Спасителя: «Аще кто хочет старше бы-ти, да будет всем слуга», и в изречении апостола Павла: «Повинуйтесь не яко рабы, но яко свободны»27.
Подготовка крестьянской реформы воспринималась А.Д. Блудовой как «дело само по себе великое, человечное, справедливое, христианское и широкое, по-царски и по-русски сделанное», то есть «с обеспечением землею целых миллионов наро-донаселения»28. Графине Блудовой, вовлеченной в сложную ситуацию борьбы по вопросу о способе освобождения крестьян, представлялось крайне необходимым выступить с личной инициативой и подать личный пример. С этим связан весьма интересный эпизод общественной деятельности графини Блудовой -
25 Мемуары графа С.Д. Шереметева. Т. 2. М., 2005. С. 378-379.
26 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1878. Кн. 3. № 11. С. 367.
27 Там же. С. 363.
28 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1874. Кн. 1. № 3. С. 731.
организованный ею проект эмансипации крестьян в одном из принадлежавших ей имений.
Отдельные частные опыты освобождения крестьян, имевшие место накануне 1861 г., представляют несомненный интерес для исследователей. По крайней мере, один из них широко известен. Это освобождение крестьян в селе Карловка, принадлежавшем великой княгине Елене Павловне, которая привлекла к разработке проекта Н.А. Милютина и К.Д. Кавелина (1856 г.). Известно и то, что было несколько других, менее громких предварительных экспериментов в области крестьянской реформы. Все они были связаны с активностью общественных деятелей, близких к «либеральным бюрократам»29. Опыт освобождения крестьян был предпринят и в смоленском имении графини А.Д. Блудовой. В фонде великой княгини Елены Павловны (Государственный архив Российской Федерации) хранятся «Записки помещицы смоленской губернии о результатах освобождения ею крестьян по добровольной с нею сделке»30. По тексту документа можно предположить, что этот опыт относится к 1858-1859 гг. (Сделка была одобрена императором в июле 1858 г.)
Крестьяне А.Д. Блудовой были барщинными. В реформаторском проекте графини самой острой была проблема обработки господской земли. А.Д. Блудова проявила завидное упрямство в преследовании теоретического принципа о превосходстве наемного труда. Этот принцип в ее глазах был неизмеримо значительнее результативности и экономической эффективности в конкретном случае. Помещица настаивала на непременном переходе к обработке господской запашки по найму31. Скорее всего, и в целом она руководствовалась не мотивами повышения доходности имения, а значимостью ее успехов в деле освобождения как проверки на практике разделявшихся ею идей либеральных реформаторов (и, несомненно, знакомых ей положений «Записки об освобождении крестьян» К.Д. Кавелина).
«Смоленская помещица» к диалогу со своими крестьянами приступала с уже готовой программой. Но ей пришлось столк-
29 Подр. см.: Кочукова О.В. «Свободный труд успешнее невольного»: к истории общественных дискуссий эпохи «Великих реформ» // История в подробностях. 2010. № 6. С. 50-55.
30 ГАРФ. Ф. 647. Оп. 1. Д. 99. Записки помещицы смоленской губернии о результатах освобождения ею крестьян по добровольным с нею сделкам.
31 Там же. Л. 3, 4.
нуться с недоверчивостью крестьян к доброжелательным замыслам помещицы. Это обескураживало и, видимо, обижало А.Д. Блу-дову. После упоминания о добросовестной работе и благонадежном поведении крестьян «смоленская помещица» не могла не заметить, что «к этой лицевой стороне есть изнанка». Переход на выкуп не сопровождался решением проблемы с обработкой господской запашки. Отпущенные графиней вольные крестьяне никак не хотели «поставлять из себя наемных работников»32. Блудо-ва констатировала «недоверчивость к землевладельцу» и записала слова, произнесенные одним из мужиков «в минуту откровенности»: «Нам покуда хорошо, нечего говорить. Мы за тебя Бога молим, да что-то будет после, когда выйдет положение для всех? Ведь нам и господа иные говорили, что вас, дескать, графиня об-манула»33. Как видим, здесь совершенно определенно выражена крестьянская подозрительность в отношении планов помещиков, якобы стремившихся «опередить» в своих корыстных целях грядущую общую реформу («царскую волю»), на которую возлагались особые надежды.
А.Д. Блудова предлагала своим крестьянам различные варианты решения вопроса: работа по найму за денежную плату (160 рублей на всю деревню) либо отработочная система за пользование на длительный срок господской землей (60 десятин пахотной земли в уплату за обработку 8 десятин в поле). В любом случае предполагалось заключение сделки с общиной, а не индивидуально с крестьянами34. Крестьяне не приняли таких условий и совершенно неожиданно предложили обработать землю «просто так». Фактически, это означало уход от обсуждения условий работы по найму. Оставить ситуацию с обработкой господской запашки без изменений было крайне нежелательным для А.Д. Блудовой, нацеленной на эксперимент с наемным трудом. Чем аргументировали крестьяне неожиданный порыв альтруизма с их стороны (предпочтение обработать землю помещицы «просто так», а не за вознаграждение)? Они говорили о желании облегчить совесть (стыдно брать деньги с барыни, у которой «и леску своровывают, и сенцо прибирают»). Ссылались на отсутствие опыта заключения подобного рода сделок и вообще работы
32 ГАРФ. Ф. 647. Оп. 1. Д. 99. Л. 3.
33 Там же. Л. 4.
34 Там же.. Л. 11.
по найму35. А.Д. Блудова видела в рассуждениях и поведении крестьян проявления нерациональности и психологическую боязнь перехода из известного состояния в неизвестное. Но, видимо, аргумент, который был значимым в глазах самих крестьян, а не только предназначался для ушей барыни, заключался в утверждении: «лучше никакой бумаги не подписывать»36. Иначе говоря, не связывать себя излишними обязательствами до объявления «царской воли».
В целом ситуация в имении Блудовой оказалась очень острой, и уже грозила выйти из-под контроля. Казалось, что крестьяне на грани бунта. Настойчивость помещицы спровоцировала грубость в разговоре со стороны крестьян. Один из них вполне четко высказал скрытые желания и претензии остальных. А.Д. Блудова записала: крестьянин «окончил предложением продать их деревне мою землю за 300 рублей (100 десятин пашни) и остаться при моем саде и хуторе, которые мне только и нужны, а им нужно мое поле»37. Ситуация приобретала характер, опасный для реформаторских сил: события в имении Блудовой стали вызывать негодование соседних помещиков.
В конце концов, управляющий был вынужден привлечь к обработке господской запашки крепостных из имения отца А.Д. Блу-довой. Это вызвало горестное признание с ее стороны: «Мне было грустно и неловко, что, отпустив на волю своих крестьян, я пользовалась безвозмездно трудом крепостных, чужих!»38. На следующий год работа по найму все-таки была организована: но крестьян подбирали уже индивидуально и из разных поместий, договориться с общиной в целом так и не удалось. Интересно описание первой пахоты наемных работников, в которой принимала личное участие сама барыня. «Этот первый вольный труд, - писала она, - был также дружен и весел, как последний барщинный перед освобождением»39.
Поскольку составление подробного описания личного реформаторского эксперимента имело, в глазах А.Д. Блудовой, общественно-политическое значение, то завершался текст «Записок смоленской помещицы» выводами, выходящими на общую об-
35 ГАРФ. Ф. 647. Оп. 1. Д. 99. Л. 12.
36 Там же.
37 Там же.
38 Там же. Л. 13.
39 Там же. Л. 19.
становку в связи с подготовкой крестьянской реформы. Блудова выступала с призывом ускорить подготовку реформы (скорее «развязать с крестьянами помещиков»). «Все ждут уже с нетерпением обнародования общего положения и неохотно соглашаются на сделки. Откладывать это дело становится ежедневно опаснее; народ ждет спокойно, то есть мирно, но с возрастающим нетерпением, между тем как мелкие помещики ждут с беспокойством и раздражением; они становятся ежедневно враждебнее к крестьянам, которые чувствуют это, теряют к ним бывшую патриархальную привязанность и удержаны от вражды каким-то неясным сознанием своего преимущества, которое можно бы выразить словами: «На нашей улице праздник»40. Так, в конечном счете, неудачи и трудности в реформаторских инициативах связывались с влиянием на крестьян крепостнически настроенных соседних помещиков. Именно их позиции и настроения казались реформаторам главной проблемой, а не восприятие реформы самими крестьянами. Возобладал стереотип крестьянской пассивности. Крестьяне, оставаясь в сознании реформаторов объектом их направленных действий, не были в полной мере «услышаны».
В 1857-1858 гг. реформаторы впервые столкнулись с сопротивлением крестьян не только «неволе», но и планам их освобождения. Впервые столкнулись с трудностью применения к реальной практике хозяйствования теоретических постулатов о вольнонаемном труде. Конечно же, осознать такую реакцию со стороны крестьян было непросто. Один из откликов на события, происходившие в смоленском имении А.Д. Блудовой, встречаем в письме К.Д. Кавелина к А.Ф. Тютчевой, фрейлине императрицы Марии Александровны. В этом письме Кавелин рассказывал о случае в имении графини Блудовой: «Вы сами и очень многие знают, с каким самоотвержением графиня Блудова принялась за освобождение своих смоленских крестьян. И что же? Благонамеренные и великодушные усилия ее чуть-чуть не окончились ничем, вследствие упорного сопротивления крестьян стать вольными. Подобных случаев было несколько, даже более резких. Как и надо было ожидать, случаи эти подали повод к бесчисленным рассуждениям, из которых будто бы следует как дважды два четыре, что освобождение крестьян совсем не есть потребность народная, а вымысел людей, не знающих России, что эта мера пре-
40 ГАРФ. Ф. 647. Оп. 1. Д. 99. Л. 21-22.
239
ждевременная и последствия, поэтому будут самые гибельные»41. Нельзя не заметить, что недооценка социальной мотивации дворянства и крестьянства как главных участников отмены крепостного права была наиболее уязвимым местом теории и практики либеральных реформаторов, и эксперимент в имении графини Блудовой яркий тому пример.
В тексте записок А.Д. Блудовой присутствует концепция крестьянской реформы 1861 г. как масштабной и беспримерной «революции сверху», осуществленной верховной властью в интересах защиты общественного спокойствия путем «обеспечения землею целых миллионов народонаселения». Блудова писала об «огромной силе того правителя, который мог, безбоязненно, перекрестясь, одним своим словом совершить всецелый переворот в своем крае, радикальную, социальную революцию, эту задачу, неразрешимую в Европе, где не хватает на нее взаимной между правителями и подданными веры, любви и смирения»42. Мнение Блудовой соприкасается с историографическим сюжетом о роли консервативных компонентов в идеологии Великих реформ. Зарубежные исследователи, как правило, не признают либеральной основы мировоззрения «просвещенной бюрократии», полагая, что главным мотивом ее деятельности было сохранение институтов самодержавия и регулирующих, дисциплинарных механизмов государства и общины в отношении экономики43. Некоторые современные российские историки склонны к подобной же точке зрения. Но И.А. Христофоров предлагает компромиссный подход, поскольку приходит к выводу об эклектичности мировоззрения идеологов и авторов крестьянской реформы (либеральные представления скорректированы влиянием романтического национализма, славянофильства, практикой менеджмента самодер -жавного государства)44. В конкретном случае, связанном с миро-
41 ОР РГБ. Ф. 548. Карт. 4. Д. 28. Письмо К.Д. Кавелина к А.Ф. Тютчевой 1857 г. Л. 1.
42 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1874. Кн. 1. № 3. С. 731.
43 См., напр.: Lincoln W.B. In the Vanguard of Reform: Russian Enlightened Bureaucrats 1825-1861. Chicago, 1982; Уортман Р.С. Властители и судии. Развитие правового сознания в императорской России. М., 2004.
44 Христофоров И.А. Судьба реформы: Русское крестьянство в правительственной политике до и после отмены крепостного права (1830-1890-е гг.). М., 2011.
воззрением и деятельностью графини Блудовой, видимо, можно говорить о том, что консервативное понимание целей крестьянской реформы соседствовало с принятием либеральных идей о свободе труда и собственности, что обеспечивало возможность тесного сотрудничества как с бюрократами-реформаторами, так и с либерально настроенными общественными деятелями.
Реальность взаимоотношений дворянства, самодержавия и крестьянства, конечно же, была весьма далека от того идеала, который сложился в мировоззрении А.Д. Блудовой. Видимо, это несовпадение и было причиной особого упрямства и настойчивости графини в преследовании отвлеченных принципов в реальной действительности. Один из случаев такой активности проявился в эксперименте по освобождению крестьян в своем имении, другой относится к более позднему времени и связан уже с вмешательством в дела других помещиков. Этот эпизод получил отражение в мемуарах С.Д. Шереметева.
Семья Шереметевых не смогла достичь единства в принятии решения о способе проведения реформы 1861 г. в имениях отца С.Д. Шереметева. Молодой граф С.Д. Шереметев видел причину этого во «вмешательстве общественных сил», центром которых считал именно А.Д. Блудову. Выбор между временно обязанным состоянием и обязательным и безотлагательным выкупом в пользу второго варианта был предопределен давлением А.Д. Блу-довой. «Домашнее дело выступило на всеобщее обсуждение», а С.Д. Шереметев был принужден выслушать «лекцию о неуместном его образе действий, не соответствующем направлению и господствующим взглядам правительства». Данный сюжет примечателен как пример, демонстрирующий силу и влияние общественного мнения в эпоху Великих реформ. С.Д. Шереметев по этому поводу заметил: «Домашнее дело выступило на улицу и было подхвачено сложными течениями, разделявшими общество и правительственные сферы, а в те времена кто не считался с этими сферами, кто не желал прослыть за человека передового, кто не гонялся за так называемой популярностью»45.
В 1863 г. графиня Блудова, ставшая камер-фрейлиной, вернулась из своего имения в Смоленской губернии, полная впечатлений «от нового крестьянского житья-бытья». Император Александр II начал расспрашивать ее о деталях реализации крестьян-
45 Мемуары графа С.Д. Шереметева. Т. 2. С. 377-378.
241
ской реформы и получил ответы, выраженные «со слезами умиления о благодарности к нему народа». В год польского восстания настроения царя были пессимистичными, и он позволил себе усо -мниться в словах собеседницы. Между ними состоялся следующий диалог: «Ах, дорогая графиня, это идиллия. - Какая идиллия! Это чистая правда. Можете ли вы сомневаться в признании русского народа? - Увы, я больше не верю в людские признания».
B.П. Мещерский отметил, что А.Д. Блудова «была в тот вечер как убитая словами государя»46. Впрочем, графиня все же оставалась при своем мнении. В своих записках, которые писала уже в начале 1870-х гг., она выражала стойкое убеждение, что «нынешнее царствование, освободив крестьян, поставило крепкий оплот против козней врагов внутренних и внешних»47 и несколько раз повторяла мысль о том, что облагодетельствованные царской милостивой реформой массы народа являются лучшей социальной и нравственной опорой государства.
События, связанные с польским восстанием 1863 г., истолковывались А.Д. Блудовой опять же исходя из представлений о характере взаимоотношений «царя» и «народной массы». Она была убеждена в том, что «на наше счастье феодальное и аристократическое чувство польское относилось с презрением к массе народа и к на -шему сельскому духовенству; закрепощенное крестьянство и заброшенное духовенство спасли западную Русь»48. Эти представления, конечно же, вполне согласовывались с политикой Н.А. Милютина в отношении использования в государственных целях социальных противоречий в западном крае. По свидетельству В.П. Мещерского, А.Д. Блудова всецело поддерживала деятельность М.Н. Муравьева по подавлению польского мятежа, не боясь осуждения «передового общественного мнения» («Борьба была неравная, ибо за Муравьева в то время были только две женщины, А.Ф. Тютчева и графиня Блудова... Императрица, несмотря на этих двух женщин, была поколеблена сильным влиянием придворных политиканов против Муравьева»49).
Вообще же, вопросы внешней политики России, и особенно так называемый «славянский вопрос» были предметом постоян-
46 Мещерский В.П. Воспоминания. С. 165.
47 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1873. Кн 2. № 11.
C. 2060.
48 Там же.
49 Мещерский В.П. Воспоминания. С. 162.
242
ного обсуждения в гостиной графини Блудовой. Не случайно они получили самое широкое освещение на страницах ее мемуаров. Характерно и то, что внешнеполитические сюжеты появляются в тексте «Записок», относящемся к самому раннему периоду становления ее мировоззрения, то есть ко времени заграничного путешествия в начале 1830-х гг. Тогда неожиданным ударом для семьи Блудовых стало заставшее их в Берлине известие о восстании в Польше. А.Д. Блудова писала, что «в то время нашему семейству не приходила на мысль возможность переворота в Польше», так как они считали поляков «скорее, балованными детьми государства, с их многочисленными привилегиями»50. В тексте записок акцентировано мнение о том, что восставшие поляки собственными руками погубили предоставленную им Александром I конституцию.
Восстания в Польше, как известно, стали причиной возникновения полонофильства и русофобии в европейском общественном мнении, что очень болезненно воспринималось русским обществом. Семейство Блудовых успело испытать на себе характер настроений берлинского общества, чем объясняется следующая запись в мемуарах: «Забыли, что Познань такая же часть бывшей Польши, или, лучше сказать, самоуверенно полагали, что она уже довольно онемечена, и массы преданы правительству»51. Тема европейского недоброжелательства к России и русским становится с этого момента характерной для политических воззрений графини Блудовой. С годами только крепло ее убеждение в том, что «непреложное право России: ставить свою честь и свое самосохранение выше интересов чужих, выше заносчивых требований мнимых союзников». «Да и то надобно помнить, - замечала она, -что европейские державы уважают одно только: силу» 52, а потому «сила и успех - вот единственные гарантии России от иностранцев; разумеется, не одни материальные, но и успехи умствен-ные»53. Позже, видимо, начиная с середины 1850-х гг., эта оценка
50 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1872. № 7/8. С. 1284, 1292.
51 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1874. Кн. 1. № 3. С. 730.
52 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1875. Кн. 2. № 6. С. 184.
53Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1874. Кн. 1. № 3. С. 732.
международной ситуации с точки зрения интересов России, была значимой причиной интереса А.Д. Блудовой к теориям и деятельности славянофилов и, в частности, к постулату об особой миссии России по отношению к славянскому (или вернее, православному греко-славянскому) миру. Впрочем, в своих записках она утверждала, что уже в восемнадцатилетнем возрасте, в 1831 г., после взятия Варшавы, она «мысленно сочиняла манифест», в котором «ясно и откровенно» разъясняла полякам, что им не следует доверять европейцам, которые «всегда стараются поселять раздор между славянами, потому что они боятся той грозной силы, которая составилась бы из наших воинственных племен, если бы они все дружно соединились»54.
Вполне естественным выглядит глубокий интерес А.Д. Блу-довой к так называемому «греческому вопросу». Многие страницы ее записок напоминают исторический труд об освободительном движении в Греции 1820-х гг., о борьбе «партий» и об отношении к судьбам Греции России и европейских держав. Эти стра -ницы написаны с привлечением исторических источников, выписок из газет и книг, и, самое главное, их автор проявила стремление к созданию обобщающей концепции относительно «греческого вопроса». Разумеется, в законченном виде эта концепция сложилась в представлениях Блудовой уже в пореформенный период, но ее интерес к теме зародился еще в конце 1820-х гг., под воздействием впечатлений и известий о русско-турецкой войне 1828-1829 гг., Адрианопольском мире и обретении Грецией независимости. Уже тогда героем Антонины Блудовой был граф И. Каподистрия, личности которого уделено немало страниц в ее воспоминаниях, а во время заграничного путешествия семья Блу-довых получила трагическое известие о его гибели. Графиня Блу-дова была уверена, что расстановка сил в политической элите Греции была предопределена влиянием западноевропейского и российского факторов международной ситуации, начиная с конца XVIII века. В записках подчеркивается роль «Греческого проекта» Екатерины II: «духовная связь наша с Европейским Востоком, не понятная на Западе Европы, была понята Екатериной Великой, и пленяла ее ум, в то же время как согревала ее женское
54 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1878. Кн. 3. № 11. С. 348.
сердце»55. К временам Екатерины Блудова возводила формирование «русской партии» в Греции. Но с 1793 г. другая часть греческой политической элиты получила «надежду на французов, которые провозглашали свободу повсюду и бросали свои армии на помощь всем, которые восставали где-нибудь против кого-нибудь»56. Таким образом, для Блудовой было важно отделить в борьбе Греции за независимость элементы, связанные с политическим радикализмом и революционностью. Вместе с тем, по ее мнению, степень влияния той или иной «партии» в Греции зависела, прежде всего, от официальной позиции России.
Мемуаристка подвергала критике внешнюю политику Александра I, впавшего в мистицизм, лелеявшего несбыточные мечты о всеобщем мире христианских государей, и принесшего в жертву принципам легитимизма поддержку православных греков (император «жертвовал интересами, самыми близкими России и народами искренно преданными ей» во имя ложной роли «всемирного посредника» в общих европейских целях). Таким образом, полагала Блудова, Александр I, который «выше всего дорожил миром в Европе» и не решился принять греческих депутатов во время Веронского конгресса, косвенно содействовал усилению радикальной партии среди греков, тому, что «справедливое дело взяли в свои руки авантюристы и горячие головы» 57. Характерна следующая фраза Блудовой: «В Вероне, где не приняли греческих депутатов, не понимали того, что лучше перемены осуществлять сверху, чем дожидаться, пока они произойдут снизу»58. Заимствование из знаменитой речи Александра II, произнесенной 30 марта 1856 г. перед предводителями дворянства, несомненное, только оно использовано в другом контексте.
Ко времени Крымской войны в представлениях А.Д. Блу-довой уже была вполне сформирована мысль об освободительной миссии России по отношению к балканским славянам. В 1853 г. Ф.И. Тютчев в письме к дочери упоминал: «Как я и ожидал, я нашел Антуанетту (так называли Блудову родственники и близкие
55 Записки графини А.Д. Блудовой / / Русский архив. 1875. Кн. 2. № 6. С. 159.
56 Там же. С. 160-161.
57 Там же. С. 174-176.
58 Там же. С. 176.
друзья. - О. К.) более сербкой и болгаркой, чем когда-либо»59. В 1860-е и 1870-е годы А.Д. Блудова принимала активное участие в организации общественного движения в поддержку славян. Она вела переписку с общественными деятелями Болгарии и Сербии, занималась организацией благотворительной помощи, общалась с деятелями славянских комитетов. В 1867 г. Блудова принимала у себя представителей славянских народов, приехавших в Россию на этнографическую выставку60. Общественная инициатива опережала решимость верховной власти перейти к активной фазе действий в реализации «освободительной миссии» России на Балканах. По свидетельству Е.А. Нарышкиной, в таком направлении славянофильские круги накануне Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. пытались оказывать влияние через придворных дам на императрицу Марию Александровну и наследника престола великого князя Александра Александровича: «Графиня А.Д. Блудова, графиня А.А. Толстая и Е.Ф. Тютчева изо всех сил старались оказать влияние на престолонаследника и нашли у него сочувствие» в открытом покровительстве русским добровольцам в Сербии61.
Еще одна сторона общественной деятельности А.Д. Блудовой связана с благотворительностью. В исследованиях по истории благотворительности принято считать, что цели преобразования повседневности опирались на один из двух идеалов филантропии: благочестие христианского самопожертвования либо просветительскую взаимопомощь ради самой человеческой приро-ды62. Несомненно, что взгляды и деятельность графини Блудовой были основаны на первом из этих двух идеалов. Глубокая религиозность А.Д. Блудовой была хорошо известна в петербургском высшем обществе, причем порой вызывала насмешливое отношение. Отголоски таких настроений слышатся за строками воспоминаний С.Д. Шереметева («Графиня А.Д. Блудова, по смерти отца своего, продолжала ездить в церковь и становилась на его место. Она имела привычку стоять на коленях перед стулом, и ее
59 Цит. по: Поповкин Л. Графиня А.Д. Блудова и женская благотворительность в России 1860-1880-х годов // [электронный ресурс]: Ы*р://гш-kline.ru/апаНИка/ 2011/05/20/grafinya_antonina_bludova_i_zhenskaya_blagot уогИе1по8 (дата обращения: 10.11.2015).
60 Подр. см.: Поповкин Л. Указ. соч.
61 См.: Нарышкина Е.Л. Мои воспоминания. Под властью трех царей. М., 2014. С. 268.
62 См.: Поповкин Л. Указ. соч.
почти не было видно. Постоянная слезливость ее вызвала все под -мечавшую княгиню М.С. Урусову прозвать Антонину Дмитриевну «мироточивой главой»63).
Впрочем, главное направление благотворительной деятельности А.Д. Блудовой, имело и вполне ясную идейно-политическую цель, обусловленную пониманием международной роли России в славянском мире и стремлением к укреплению и расширению границ русского национального самосознания. А.Д. Блудова приняла самое активное участие в организации основанного в 1865 г. в память о Д.Н. Блудове Кирилло-Мефодиевского братства на Волыни в г. Острог. Это была целая сеть воспитательно-благотворительных учреждений (начальная школа, крестьянский пансион для мальчиков, женское училище, лечебница, странноприимный дом), созданная с целью поддержки и воспитания русского православного населения на Волыни. По словам А.Д. Блудовой Острожское братство было призвано «развивать в детях сознание, что они и их предки -русские, что этот край Волынь и Киевский край был колыбелью России и что православная вера была уделом всех славян»64.
Широта умственного кругозора графини А.Д. Блудовой, ее общественная активность, организаторские способности и наличие собственного понимания ведущих идейно-политических тем современности придавали ей особое значение в придворной среде. Деятельность А.Д. Блудовой вызывала неподдельный интерес и горячее сочувствие многих современников. Но, пожалуй, самый восхищенный отзыв о ней принадлежит князю В.П. Мещерскому: «Это была замечательная в петербургском свете женщина, русская женщина. Она жила только любовью к России. Всякий день эта любовь создавала для нее новых духовных братьев, новых духовных детей, новых друзей, и все, где ее отзывчивое сердце находило русский вопрос чести или пользы, она принимала к сердцу и переносила в свою гостиную как свою собственную душевную заботу»65.
63 Мемуары графа С.Д. Шереметева. Т. 2. С. 417-418.
64 Поповкин Л. Указ. соч.
65 Мещерский В.П. Воспоминания. С. 164.
247
