CC BY
119
Закономерности психомоторного развития и риск нарушений сна у детей второго полугодия жизни
И.А. Кельмансон
Институт специальной педагогики и психологии Международного университета семьи и ребенка им. Рауля Валленберга, Санкт-Петербург
The patterns of psychomotor development and the risk of sleep disorders in infants at the second half of the first year of life
I.A. Kelmanson
Institute of Special Pedagogics and Psychology, Raoul Wallenberg International University for Family and Child, Saint Petersburg
Важной закономерностью психомоторного развития является существование критических периодов, в которых освоение ребенком новых сложных навыков сопряжено с риском функциональной дезорганизации. Второе полугодие первого года жизни ребенка знаменуется наличием таких периодов, связанных с формированием моторных навыков, а также с изменениями в когнитивной и эмоциональной сфере. В этом возрасте у детей с высокой частотой выявляются нарушения сна (трудности засыпания, частые и продолжительные ночные пробуждения), нередко выраженные сильнее, чем в первые месяцы жизни. Рассматривается возможная связь нарушений сна с овладением ребенком пространством, формированием социальных предпочтений, возникновением тревоги разлучения. Обсуждается модифицирующая роль характера младенческой привязанности к матери и темперамента ребенка в выраженности этих нарушений сна. Обосновываются рациональные подходы к профилактике и уменьшению выраженности расстройств сна.
Ключевые слова: дети, первый год жизни, критические периоды, моторика, привязанность, сон, темперамент, тревога разлучения.
The existence of critical periods in which an infant's learning new complex skills is associated with the risk of functional disorganization is an important pattern of psychomotor development. The second half of the first year of a baby's life is marked by the periods associated with the formation of motor skills and with changes in the cognitive and emotional spheres. In the infants of this age, sleep disorders (problems with falling asleep, frequent and prolonged nocturnal awakenings) are detected at a high frequency and often more pronounced than in the first months of life. Whether sleep disorders may be associated with the baby's mastering space, formation of social preferences, and separation anxiety is considered. Whether the nature of a baby's attachment to his mother and his temperament play a modifying role in the degree of these sleep disorders is discussed. Rational approaches to preventing sleep disorders and reducing their degree are substantiated.
Key words: babies, first year of life, critical periods, motor function, attachment, sleep, temperament, separation anxiety.
У детей первых лет жизни с высокой частотой наблюдаются различные варианты нарушений сна [1—3]. Жалобы родителей на нарушения сна ребенка этого возраста служат одним из самых частых поводов к врачебным консультациям [4]. Ведущей проблемой, связанной с такими нарушениями, является указание на трудности, наблюдаемые при укладывании ребенка спать, а также на частые и продолжительные ночные пробуждения [5—7]. Проведенные эпидемиологические исследования свидетельствуют о том, что 71% родителей детей первого года жизни предъявляет жалобы на частые ночные пробуждения младенцев, причем 21% родителей отмечают, что та-
© И.А. Кельмансон, 2012
Ros Vestn Perinatol Pediat 2012; 5:57-61
Адрес для корреспонденции: Кельмансон Игорь Александрович — д.м.н., проф. Института специальной педагогики и психологии Международного университета семьи и ребенка им. Рауля Валленберга 194356 Санкт-Петербург, ул. Б. Озерная, д. 92
кие эпизоды наблюдаются у ребенка чаще, чем 3 раза в неделю [8]. Неправильная трактовка этих жалоб и неправильные подходы к коррекции возникающих нарушений у детей раннего возраста могут приводить к стойким расстройствам сна, сохраняющимся в последующие возрастные периоды [9].
Динамические наблюдения за характеристиками сна у детей первого года жизни показывают, что многие варианты нарушений сна, определяемые в первые месяцы жизни, имеют тенденцию к уменьшению выраженности с течением времени [10]. Часто нарушения сна являются транзиторными, не имеют стойких отдаленных последствий, и их проявления становятся менее яркими по мере роста и развития ребенка [11]. Это касается, прежде всего, упомянутых выше частых ночных пробуждений: у большей части детей с трехмесячного возраста начинает формироваться способность «спокойно» спать в течение ночи [12]. Дальнейшая стабилизация ночного сна отмечается
приблизительно к 6 мес жизни, когда формируется так называемая консолидация сна, и ребенок может непрерывно, минимум в течение 6 ч, спать в ночное время суток [10, 13]. Впоследствии дети все более отчетливо формируют навыки «самоуспокоения» после ночного пробуждения [9], и, как следствие, частота и продолжительность пробуждений уменьшаются по мере роста и развития ребенка [14]. В части случаев нарушения сна, определяемые в раннем младенческом возрасте, могут носить стойкий характер, сохраняясь в последующие возрастные периоды [15, 16].
Особого внимания заслуживает нередко встречающаяся ситуация, при которой к концу первого года жизни у клинически здорового ребенка вновь начинают проявляться те нарушения сна, которые он уже ранее «перерос». Расстройства дают своеобразный рецидив, что ставит в тупик родителей и медицинских работников [17, 18]. Собственные данные свидетельствуют о том, что у практически здоровых детей первого года жизни проблемы, связанные с затрудненным засыпанием и частыми ночными пробуждениями, к 8 мес жизни могут быть выражены даже более отчетливо, чем это имело место у тех же детей в двухмесячном возрасте [19]. Данный факт дает основания для поиска возможной связи ухудшения качества ночного сна у детей к концу первого года жизни с определенными феноменами, связанными с естественными процессами роста и развития ребенка, прежде всего затрагивающими его моторные навыки, когнитивные и эмоциональные функции.
Теоретическим обоснованием подобного подхода является теория «критических периодов» (touchpoints), разработанная D. Brazelton [20—22]. По мнению автора, моторное, когнитивное и эмоциональное развитие ребенка происходит не по прямой, а по своеобразной ступенчатой траектории. На этой кривой эпизодически наблюдаются периоды выраженного ускорения развития, своеобразного «спурта», которые создают повышенную нагрузку на организм ребенка. Перед каждым таким новым скачком в моторном, когнитивном и эмоциональном развитии у ребенка может наблюдаться короткий, но достаточно предсказуемый период дезорганизации, своеобразного временного регресса некоторых ранее усвоенных навыков, не имеющих жизненного значения, которые как бы приносятся «в жертву» тем кардинально новым навыкам, которые ребенку предстоит освоить. У ребенка наблюдается определенная физиологическая перестройка перед новым скачком в его развитии. Родители могут четко фиксировать такую дезорганизацию и высказывать опасения относительно состояния здоровья ребенка. Однако в дальнейшем, после формирования и закрепления новых навыков, старые навыки также восстанавливаются в полном объеме, и наблюдается период относительной стабилизации, сменяющийся затем новым кри-
тическим периодом. По мнению автора, в процессе развитии ребенка наблюдается около 50 таких критических периодов, причем 7 из них приходятся на первый год жизни.
Второе полугодие первого года жизни знаменуется наличием трех критических периодов, связанных с качественно новыми ступенями в развитии моторной, когнитивной и эмоциональной сферы ребенка: возраст 7—8, 10 и 12 мес [21]. В сфере развития моторики все указанные этапы связаны с активным овладением пространством. В 7—8 мес жизни это ползанье и сидение без поддержки, в дальнейшем — попытка стоять с поддержкой и без нее, овладение навыками ходьбы. Ребенок многократно встает и падает в дневное время, осуществляет многочисленные моторные акты в ночное время суток. Высказано предположение, что расстройства сна, наблюдаемые с повышенной частотой у детей к концу первого года жизни, являются своеобразной «платой» за такой скачок в развитии моторных навыков [23]. Выявлено, что нарушение засыпания наблюдалось у 42% детей старше 7 мес жизни в тех случаях, когда дети освоили навыки ползанья, однако при отсутствии у детей этого навыка нарушения засыпания отмечались лишь у 20% [24]. Обращается внимание на то, что к концу первого года жизни дети, интенсивно осваивающие навыки стояния с опорой, часто пробуждается ночью в фазе активного (быстрого) сна, нередко каждые 3—4 ч, и при пробуждениях, как и в дневное время суток, вновь пытаются встать, опираясь о стенку кроватки [21].
Не менее значимыми являются изменения, затрагивающие когнитивную и эмоциональную сферу ребенка второго полугодия жизни. Этот период знаменуется тем, что младенец не только более активно познает окружающий мир и учится манипулировать предметами, но и начинает выражать свои социальные предпочтения. Если в течение первых месяцев жизни ребенок радостно улыбается при появлении рядом с ним любых незнакомых лиц, со второго полугодия у него уже формируется предпочтение в отношении определенных «социальных партнеров», которыми, как правило, являются родители. Примерно к середине первого года жизни младенцы способны осознавать, что окружающие их люди существуют реально, даже если находятся вне их физической досягаемости (так называемое осознание перманентности), и на ежедневные повторяющиеся исчезновения родителей дети начинают реагировать таким образом, чтобы сохранить свою физическую близость с ними. В качестве реакции детей на разлуку с родителями выступают лепет, плач, попытка ползти за родителями. Этими поведенческими актами ребенок не только пытается сигнализировать о своем желании оставаться рядом с родителями, но также своеобразным способом бороться с отдалением от них. В литературе указанный феномен рассматривается в качестве важ-
ного этапа нервно-психического развития ребенка. R. Spitz для обозначения описанной реакции ребенка предложил использовать термин «сепарационная тревога», или «тревога разлучения» (Separation anxiety) [25]. Первые признаки тревоги разлучения начинают себя проявлять на 4—5-м месяце жизни ребенка, но отчетливо выявляются в 8 мес жизни, достигая максимума выраженности к возрасту 12—18 мес. В дальнейшем, после 2 лет жизни проявления тревоги разлучения в норме уменьшаются и исчезают [26].
Тревога разлучения может усугубляться тревогой, связанной с появлением рядом с младенцем незнакомого человека (тревога незнакомого, stranger anxiety). Младенец, увидев незнакомого человека, сначала пристально разглядывает его лицо, а затем отворачивается, выражает беспокойство, иногда начинает плакать.
Укладывание младенца спать и сон являются естественной ситуацией, в которой ребенок испытывает разлучение с родителями. Логично предположить, что младенцы, для которых разлучение с родителями сопровождается выраженным дистрессом и тревогой, должны проявлять более явные признаки затрудненного засыпания, сопротивления укладыванию спать и иметь более частые ночные пробуждения. Собственные данные подтверждают высказанное предположение [27, 28]. Аналогичные результаты были получены и другими исследователями [29]. Расстройства сна на фоне повышенной тревожности в целом весьма типичны для детей [30]. Конкретные патофизиологические механизмы, лежащие в основе связи тревоги разлучения у младенца и нарушений сна, требуют дальнейшего уточнения. Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что нарушения чередований состояния сна и бодрствования на фоне тревоги могут быть связаны с изменениями содержания ряда нейропеп-тидов, вырабатываемых в гипоталамусе. В частности, отмечается повышение в гипоталамусе уровня корти-котропин-рилизинг-фактора [31], аналогично тому, что наблюдается при стрессе. Показано, что стрессовый эффект, связанный с ситуацией разлучения младенца с родителями, реализуется за счет повышения уровня кортизола в крови [32—34].
Тревога разлучения является универсальным феноменом, наблюдаемым у всех младенцев второго полугодия жизни. Однако степень выраженности, интенсивность реакции и возраст, в котором проявления тревоги разлучения достигают максимума, могут зависеть от специфики родительского отношения к ребенку, характера ухода за ним [5, 26, 35]. Качественные характеристики взаимоотношений родителей и младенца могут определять, насколько легко и быстро ребенок способен справиться с проявлениями тревоги разлучения. Одной из важнейших характеристик такого взаимоотношения мать—младенец является феномен привязанности (attachment) [36]. Ха-
рактер привязанности младенца к матери устойчиво формируется к концу первого года жизни и поддается оценке при создании так называемой «незнакомой ситуации» («strange situation»). Предложено выделять три важнейших типа привязанности младенца к матери [37]:
1. Безопасная привязанность, при которой ребенок страдает от отсутствия матери, но быстро успокаивается при ее возвращении, тянется к ней. Имеется отчетливое различие между реакцией ребенка на мать и на незнакомого человека.
2. Привязанность сопротивляющегося типа, при которой ребенок в присутствии матери ведет себя беспокойно. Когда мать уходит, он сильно переживает, но при возвращении матери сопротивляется контакту с ней. Ребенок тревожно относится к незнакомцу, появляющемуся рядом с ним.
3. Привязанность избегающего типа, при которой ребенок не стремится к контакту с матерью, не расстраивается, когда она уходит, и избегает ее общества после возвращения. Ребенок достаточно равнодушно реагирует на появление незнакомца рядом с ним.
На формирование типа привязанности существенный отпечаток накладывает стиль заботы матери о ребенке, ее чувствительность к потребностям ребенка. Младенцы, характеризующиеся безопасной привязанностью, быстрее засыпают после ночных пробуждений [38], а на фоне привязанности сопротивляющегося типа у детей первого года жизни ночные пробуждения наблюдаются с максимальной частотой и продолжительностью [39].
Существенное модифицирующее влияние на возможные нарушения сна младенца оказывает и темперамент ребенка [40, 41]. В целом дети, характеризуемые такими чертами темперамента, как высокое приятие и адаптивность, имеют лучшие показатели качества сна [42—45]. Вероятно, подобные качества позволяют детям не столь сильно реагировать на разлучение с родителями, быстрее адаптироваться к новой ситуации. Обсуждается связь отмеченных черт темперамента младенца с более высоким уровнем прогестерона [46, 47], который, в свою очередь, оказывает антистрессорное и седативное действие, что может способствовать снижению проявлений тревоги у ребенка.
Сведения о риске нарушений сна у практически здоровых младенцев конца первого года жизни имеют большое практическое значение как для медицинских работников, осуществляющих наблюдение за ребенком, так и для родителей. Понимание возможности и причин таких нарушений должно удерживать родителей от нежелательных подходов к организации ухода за ребенком. В частности, следует опасаться того, что родители, столкнувшись с частыми ночными пробуждениями ребенка, будут стремиться всякий раз брать его ночью на руки, кормить
во время пробуждений. Такая тактика может лишь усугубить ситуацию, закрепить нарушения сна у ребенка [10, 48]. Весьма нежелательны и попытки родителей укладывать ребенка спать в свою постель. Исследования показывают, что совместный сон ребенка первого года жизни в одной постели с родителями не способствует улучшению качества его сна. У детей, спящих совместно с родителями, ночные пробуждения отмечаются чаще, чем у тех, кто спит в отдельной кроватке [49]. Не следует забывать и о том, что совместный сон ребенка в одной постели с родителями повышает риск синдрома внезапной смерти младенца
[50]. Несмотря на снижение риска развития данного синдрома во втором полугодии жизни, об указанном обстоятельстве не следует забывать.
Поскольку одной из вероятных причин нарушений сна младенца может явиться активное овладение им моторными навыками, положительного эффекта можно ожидать от проведения детям массажа. Улучшение качества сна у детей первого года жизни на фоне массажа и кинестетических воздействий было установлено в ходе проведенных исследований
[51]. Понимание того, что нарушения сна могут быть связаны с тревогой разлучения, должно ориентировать родителей на более тесный контакт с ребенком
в дневное (а не ночное!) время суток. Однако такой контакт следует чередовать с кратковременными эпизодами разлучения. Родителям в течение дня следует время от времени покидать ребенка, уходить в соседнюю комнату, при этом напевая, насвистывая, т. е. сигнализируя ему о своем присутствии. Перед укладыванием ребенка спать (как в дневное, так и в ночное время) следует создать в доме тихую обстановку. Рядом с кроваткой младенца можно поместить большие фотографии мамы и папы. Если при укладывании ребенка в кроватку он еще находится в состоянии бодрствования, родителям лучше покидать его комнату не «потихоньку», а, наоборот, демонстративно, пожелав ему спокойной ночи. При беспокойстве ребенка и его плаче родителям следует быстро отреагировать голосом («я здесь», «все хорошо») [52]. У некоторых детей выраженность тревоги разлучения может уменьшиться при использовании неодушевленных предметов (так называемых транзиторных объектов): игрушек, одеял и т. п. [26].
Таким образом, верное понимание возможных причин нарушений сна у детей конца первого года жизни и выбор рациональных подходов к коррекции этих нарушений требуют учета естественных закономерностей психомоторного развития ребенка.
ЛИТЕРАТУРА
1. Halbower A.C., Marcus C.L. Sleep disorders in children. Curr Opin Pulm Med 2003; 9: 471—476.
2. Lozoff B, Wolf A., Davis N. Sleep problems in pediatric practice. Pediatrics 1985; 75: 477—483.
3. Richman N. A community survey of characteristics of one-to two-year-olds with sleep disruptions. J Am Acad Child Psychiat 1981; 20: 281—291.
4. Mindell J.A., Moline M.L., Zendell S.M. et al. Pediatricians and sleep disorders: Training and practice. Pediatrics 1994; 94: 194—200.
5. Anders T.F. Infant sleep, nighttime relationships and attachment. Psychiatry 1994; 57: 11—21.
6. Ferber R., Kryger M. Principles and practice of sleep medicine in the child. Philadelphia: Saunders, 1995; 253.
7. Schaefer C.E. Clinical handbook of sleep disorders in children. Northvale, 1995; 347.
8. National sleep foundation. Children and sleep. Sleep in America poll 2004. Washington, DC: WB&A Market Research; 2004 [15 January, 2012]; Available from: http:// www.sleepfoundation.org/sites/default/files/FINAL%20 S0F%202004.pdf.
9. Gaylor E.E, Goodlin-Jones B.L., Anders T.F. Classification of young children's sleep problems: A pilot study. J Am Acad Child Adol Psychiat 2001; 40: 61—67.
10. Кельмансон И.А. Сон и дыхание детей раннего возраста. Ст-Петербург: "Элби-СГО.", 2006; 392.
11. Mindell J.A. Sleep disorders in children. Health Psychol 1993;
12: 151—162.
12. Sadeh A., Lavie P., Scher A. et al. Actigraphic home monitoring of sleep-disturbed and control infants and young assessment of sleep-wake patterns. Pediatrics 1991; 87: 494—499.
13. Burnham M.M, Goodlin-Jones B.L., Gaylor E.E, Anders T.F. Nighttime sleep-wake patterns and self-soothing from birth to one year of age: a longitudinal intervention study. J Child Psychol Psychiat 2002; 43: 713—725.
14. Gaylor E.E, Burnham M.M, Goodlin-Jones B.L., Anders T.F. A longitudinal follow-up study of young children's sleep patterns using a developmental classification system. Behav Sleep Med 2005; 3: 44—61.
15. Jenkins S., Owen C, Bax M, Hart H. Continuities of common behaviour problems in preschool children. J Child Psychol Psychiat 1984; 25: 75—89.
16. Lam P., Hiscock H, Wake M. Outcomes of infant sleep problems: A longitudinal study of sleep, behavior, and maternal wellbeing. Pediatrics 2003; 111: e203—e207.
17. Anders T.F, Halpern L.F, Hua J. Sleeping through the night: A developmental perspective. Pediatrics 1992; 90: 554—560.
18. Louis J., Cannard C, Bastuji H, Challamel M.J. Sleep ontogenesis revisited: a longitudinal 24-hour home polygraphic study on 15 normal infants during the first two years of life. Sleep 1997; 20: 323—333.
19. Kelmanson I.A. Infant sleep disturbances at two and eight months of age. Sonmologie 2008; 12: 3: 220—225.
20. Brazelton T.B. Developmental framework of infants and
children: a future for pediatric responsibility. J Pediat 1983; 102: 6: 967—972.
21. Brazelton T.B. Touchpoints: opportunities for preventing problems in the parent-child relationship. Acta Pediat 1994; 394: Suppl.: 35—39.
22. Brazelton T.B. Touchpoints: Your child's emotional and behavioral development. Cambridge: Da Capo Press, 1994; 479.
23. Scher A., Ratson M. Motor development and sleep problems among 9-month olds. Percept Mot Skills 1998; 87: 1218.
24. Scher A., Cohen D. Locomotion and nightwaking. Child Care Health Dev 2005; 31: 685—691.
25. Spitz R.A. The first year of life: A psychoanalytic study of normal and deviant development of object relations. New York: International Universities Press, 1965; 394.
26. Scher A., Harel J. Separation and stranger anxiety. In: J.B. Benson, M.M. Haith (eds). Diseases and Disorders in Infancy and Early Childhood. Oxford: Academic Press 2009; 338—347.
27. Kelmanson I.A. Separation anxiety and bedtime resistance in eight-month-old infants. Early Child Development and Care 2011; [doi: 10.1080/03004430.2011.619659].
28. Kelmanson I.A. Separation anxiety as a cause of bedtime resistance in eight-month-old infants. Somnologie. 2011; 15: Suppl. 1: 32.
29. DeLeon C.W, Karraker K.H. Intrinsic and extrinsic factors associated with night waking in 9-month-old infants. Infant Behav Dev 2007; 30: 4: 596—605.
30. Johnson E.O., Chilcoat H.D., Breslau N. Trouble sleeping and anxiety/depression in childhood. Psychiat Res 2000; 94: 2: 93—102.
31. Ehlers C.L., Somes C, Seifritz E., Rivier J.E. CRF/NPY interactions: a potential role in sleep dysregulation in depresion and anxiety. Depress Anxiety 1997; 6: 1: 1—9.
32. Gunnar M.R., Larson M.C., Hertsgaard L. et al. The stressfulness of separation among nine-month-old infants: effects of social context variables and infant temperament. Child Dev 1992; 63: 2: 290—303.
33. TennesK., Downey K., VernadakisA. Urinary cortisol excretion rates and anxiety in normal 1-year-old infants. Psychosom Med 1977; 39: 3: 178—187.
34. Hertsgaard L., Gunnar M, Erickson M.F., Nachmias M. Adrenocortical responses to the strange situation in infants with disorganized/disoriented attachment relationships. Child Dev 1995; 66: 4: 1100—1106.
35. Goodlin-Jones B.L., Burnham M.M., Anders T.F. Sleep and sleep disturbances. In: A.J. Sameroff, M. Lewis, S.M. Miller (eds). Handbook of developmental psychopathology. 2nd ed. New York: Plenum Press 2000; 309—325.
36. Боулби Д. Создание и разрушение эмоциональных свя-
зей: Пер. с англ. В.В. Старовойтова. М: Академический Проект 2004; 232.
37. Ainsworth M.D., Blehar M.C., Waters E, Wall S. Patterns of attachment: A psychological study of the strange situation. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum 1978; 391.
38. Scher A., Asher R. Is attachment security related to sleep-wake regulation? Mothers' reports and objective sleep recordings. Infant Behav Dev 2004; 27: 288—302.
39. McNamara P., Belsky J., Fearon P. Infant sleep disorders and attachment: Sleep problems in infants with insecure-resistant versus insecure-avoidant attachments to mother. Sleep and Hypnosis 2003; 5: 17—26.
40. Кельмансон И.А. Оценка темперамента ребенка первого года жизни. СПб.: СОТИС, 2000; 94.
41. Кельмансон И.А., Литвина С.В., Адулас Е.И. Клиническая оценка темперамента у детей первого года жизни. Рос вестн перинатол и педиат 2001; 3: 41—45.
42. Keener M.A., Zeanah C.H., Anders T.F. Infant temperament, sleep organization, and nighttime parental interventions. Pediatrics 1988; 81: 6: 762—771.
43. Kelmanson I.A. Temperament and sleep characteristics in two-month-old infants. Sleep and Hypnosis 2004; 6: 2: 78—84.
44. Weissbluth M. Sleep duration and infant temperament. J Pediatr 1981; 99: 5: 817-819.
45. Weissbluth M., Liu K. Sleep patterns, attention span, and infant temperament. J Dev Behav Pediatr 1983; 4: 1: 34—36.
46. Weissbluth M. Plasma progesterone levels, infant temperament, arousals from sleep, and the sudden infant death syndrome. Med Hypotheses 1982; 9: 2: 215—222.
47. Weissbluth M, Green O.C. Plasma progesterone concentrations and infant temperament. J Dev Behav Pediat 1984; 5: 5: 251—253.
48. Кельмансон И.А., Адулас Е.И. Нарушения сна у детей раннего возраста. Рос вестн перинатол и педиатр 2004; 4: 30—37.
49. Kelmanson I.A. Sleep disturbances in two-month-old infants sharing the bed with parent(s). Minerva Pediat 2010; 62: 2: 161—169.
50. Кельмансон И.А. Факторы риска нарушений сна и синдрома внезапной смерти младенцев. Рос вестн перинатол и педиат 2010; 1: 96—100.
51. Kelmanson I.A., Adulas E.I. Massage therapy and sleep behaviour in infants born with low birth weight. Complement Ther Clin Pract 2006; 12: 3: 200—205.
52. Moorcroft W.H. The sleepless child. In: T. Lee-Chiong (ed). Sleep: A comprehensive handbook. Hoboken: John Wiley & Sons, Inc, 2006; 541—546.
Поступила 23.01.12
