CC BY
124
изменения в деятельность предприятий, Также наблюдается недостаточное ис-
учреждений, организаций, что изменяет и пользование сотрудниками подразделений
усложняет технологический процесс произ- по борьбе с налоговыми преступлениями
водства, финансовых связей и отношений. последних достижений науки и техники для
В этих условиях преступники приспосабли- решения своих профессиональных задач, что
ваются к меняющейся обстановке и услож- объясняется, отсутствием у оперативных со-
няют, совершенствуют способы уклонения трудников необходимых навыков и умений.
от уплаты налогов. В целях реализации задач, направленных
Субъективный фактор характеризуется (в условии реформирования) на эффектив-
слабой ориентацией в процессе сбора, на- ность борьбы с налоговыми преступлениями
копления, обработки, хранения и передачи и устранением отмеченных негативных тен-
данных на информационные потребности денций, осуществляется разработка новых
различных категорий сотрудников органов методик получения, накопления, анализа и
внутренних дел, а также ограниченность оценки информации о фактах совершения
круга факторов, подлежащих анализу и налоговых преступлений с применением
оценке в целях повышения осведомленности компьютерных технологий в деятельности
оперативных подразделений по борьбе с подразделений по борьбе с налоговыми
налоговыми преступлениями. преступлениями.
Литература
1. Об оперативно-розыскной деятельности: Федеральный закон от 12 августа 1995г. № 144 от 18 июля 1997г. № 101-ФЗ, от 21 июля 1998г. № 117-ФЗ, от 5 января 1999г. № 6 - ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 33. Ст. 3349; 1997. № 29. Ст. 3502; 1998. № 30. Ст. 3613; 1999. № 2. Ст. 233.
2. Бабрыкин Н.Б., Фальченко АА. Совершенствование информационного обеспечения и управления деятельности в подразделениях по борьбе с экономическими преступлениями на базе использования экспертных систем. Современные информационные технологии в деятельности ОВД. - М.: Академия МВД СССР, 1992.
3. Баранов А.К., Карпычев В.Ю., Минаев ВА. Компьютерные экспертные технологии в ОВД.
- М.: Академия МВД России, 1992.
4. Омелин В.Н. Пути совершенствования организации оперативного обслуживания аппарата-
ми БХСС объектов и отраслей народного хозяйства в крупных городах. - М.: Академия МВД СССР, 1987.
5. Организация и криминалистическая методика расследования экономических преступлений. - М.: Академия МВД СССР, 1990.
6. Концепция системы информационного обеспечения ОВД в борьбе с преступностью.
- М.: ГИЦ МВД РФ, 1992.
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ТЕОРЕТИКИ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ О ГРАБЕЖЕ
Л.В. ЧЕРНЫШЕВА,
соискатель (Нижегородская академия МВД России)
Посягательства на чужое имущество были известны с библейских времен. Так, Ветхий Завет в числе преступлений против собственности называет кражу и грабеж. Но, помимо этих деликтов, называется еще и хищение, которое может быть интерпретировано как собирательное название всех возможных действий, сопряженных с противоправным изъятием чужого имущества: «Не надейся на грабительства и не тщеславься
хищением» (Псалтырь) [1, с.25], «Не граби-тельствуй» (Левит) [2, с.115,559]. Вероятно, грабеж, наряду с кражей, был одним из древнейших и наиболее распространенных способов корыстного завладения чужим имуществом.
Данный вид преступного посягательства на отношения собственности известен многим правовым источникам древних государств. В древнеримском праве, как известно, грабеж
долгое время рассматривался, как частное правонарушение, и вовсе не выделялся из понятия furtum. Реальная самостоятельность понятия грабежа начинается со времени преторского Actio vi bonorum raptorum; впоследствии по Lex Julia vi грабеж наказывается как crimen vis, - отчасти как vis publica, отчасти как vis privata. Но только в императорский период особенно тяжелые случаи грабежа были разграничены и определены в законодательстве: виновные в уличном грабеже, latrones и так называемые grassatores подвергались смертной казни.
В древнейший период германского права грабеж (Raub) был столь же непостыдным и небесчестящим поступком, как и Todschlang (Grimm, 635) [3, с.153]. Но с изменением воинственных нравов и вообще условий жизни древних германцев, взгляд на грабеж изменился в V—VIII веке, под влиянием римского права он был отнесен к числу преступлений, нарушающих общий мир. Грабеж отличался от воровства не насилием против лица, а чисто отрицательным признаком — отсутствием таинственности действия. Впоследствии, когда была установлена смертная казнь за разбой и воровство, последнее наказывалось через повешение, а первое через обезглавливание, которое затем сохранилось в качестве наказания за данное преступление и в Каролине. Эту менее постыдную казнь для разбойников по древнегерманскому праву можно объяснить тем обстоятельством, что в средние века разбоем занимались не только низшие классы, но и властительные бароны; отчасти же здесь следует видеть остаток того взгляда на грабеж, когда он не считался действием бесчестящим.
Проанализируем правовые источники нашего государства для того, чтобы определить, когда впервые законодательно был закреплен термин «грабеж» как способ преступного посягательства на собственность. «История грабежа и разбоя по нашему праву в высшей степени важна для уразумения современного его состояния», — писал в своей работе И. Я. Фойницкий [4, с.231].
Первые сохранившиеся письменные источники русского права относятся к X веку. В этих памятниках имеются отдельные положения, статьи, дающие некоторые представления о тех отношениях собственности, которые охранялись уголовным правом. Тесные торговые взаимоотношения между Россией и Византией (дорога из варяг в греки) и частые войны привели к заключе-
нию ряда договоров (при Олеге в 907 и 911 годах, при Игоре в 945 году, при Святославе в 971 году). В этих договорах предусматривалась ответственность и за преступления против собственности, наряду с такими тяжкими преступлениями против личности, как убийство (ст. 40 договора Олега и ст. 13 договора Игоря), телесные повреждения (ст. 5 договора Олега и ст. 14 договора Игоря), за которые предусматривалась кровная месть. В качестве же наказания, например, за кражу, которая в тот период времени, судя по всему, поглощала грабеж, в этих источниках права (ст. 6 и 7 договора Олега и ст. 9 договора Игоря) указывался выкуп [5, с.267].
Основным древнерусским источником светского писаного права все историки считают Русскую Правду. Обычно выделяют три ее основные редакции: Краткую (возникшую не позднее 1054 года), Пространную (подготовленную не ранее 1113 года) и появившуюся из Пространной редакции в середине XV века Сокращенную. Данный источник содержит некоторые уголовно-правовые нормы. Так, например, преступление в Русской Правде называлось «обидой». Имущественные преступления упоминаются в ней наряду с преступлениями против личности: разбой; кража, именуемая «татьбой»; самовольное пользование чужим имуществом и др. (ст. 33, 35, 37, 40 Пространной Правды) [6, с.22]. Интересно заметить, что грабеж в этот исторический период не отличается от разбоя, и, что немаловажно, открытое хищение имущества рассматривалось в истории права русского и некоторых других народов как менее опасное поведение, чем тайное хищение - татьба (татиным обычаем) или кража (украдом, крадучись). Причина в том, что если открытое порой насильственное завладение чужим имуществом (особенно принадлежащим иноземцам) в древние времена считалось проявлением дозволенной отваги и мужества, то его тайное похищение, наоборот, свидетельствовало о коварстве и низости лица, его совершившего. Не случайно, если разбой, по замечанию И.Я. Фойницкого, как «совокупное нападение целой шайки виновных на мирных жителей для разбития и расхищения их имущества», вскоре запретили, то грабеж, как «самоуправное насильственное отнятие имущества один на один», долгое время еще оставался лишь гражданским, а не уголовным правонарушением («гражданской неправдой») [4, с.229-231]. Профессор Фойницкий указы-
ПРАКТИКА.
вал на то, что «подобно народам Запада, и славяне видели в насильственном захвате чужого имущества деяние менее предосудительное, чем в тайном, коварном его похищении» [4, с.231].
В период феодальной раздробленности Руси наиболее известным источником считается Псковская судная грамота 1467 года, которая также содержит нормы уголовно-правового характера. В этом документе уже более детально была разработана ответственность за имущественные преступления. Выделялась кража и такие более опасные преступления, как разбой, «наход» [7, с.54], грабеж (ст. 1, 7, 20, 34). Анализируя данный источник, можно прийти к такому выводу, что, хотя Псковская судная грамота за грабеж и разбой предусматривала одинаковые размеры штрафа, однако, по общему смыслу, эти преступления все же различались: грабеж представлял собой открытое насильственное изъятие имущества, а разбой включал также посягательство на личность [8, с.225].
Во второй половине XIV века вокруг Московского княжества начинают объединяться русские земли. Первой кодификацией Московского государства становиться Судебник 1497 года, который в литературе именуется как первый общероссийский [9, с. 389-390, 405]. В нем не много норм уголовного права, но среди преступлений имущественного характера особенно выделяются разбой и татьба (ст. 8, 10, 14, 34, 39). Татьба в древнем русском праве означала преступное похищение чего-либо или насильственное отнятие, не переходящее в разбой. Главным образом, это выражение употреблялось тогда, когда речь шла о корыстном похищении имущества, но существенным признаком татьбы было не нарушение имущественных прав, а корыстный мотив, руководивший деятелем, поэтому прежние узаконения говорят и о головной татьбе. Само по себе слово «татьба» не означало еще сознательного образа действий, название «тать» могло относиться и к неодушевленным предметам (например, пуд-тать, то есть неверный разновес), но когда речь шла о татьбе как о преступлении, то заведомость и умышленность предполагались уже в виде момента корысти как существенного признака татьбы.
Говоря об открытом способе совершения грабежа, необходимо отметить, что нельзя соотносить понятие грабежа с термином «татьба» как часть и целое, так как основным признаком способа совершения преступления, именуемого татьбой, в этот
исторический период является тайность хищения. Доказательство данной позиции можно найти и в грамматическом толковании самого термина «татьба». Татьба, как видно из академического словаря, слово церковнославянское; оно одного корня со словами - таить, то есть содержать в тайне, скрывать от других, таиться, тайность, тайный. Все эти слова указывают на тайный способ действия, а не на явный, насильственный. В Кормчей книге, в так называемом «Оглавлении правил», татьба буквально передана словами: «тайная кража или татьба». Если, таким образом, в славянском языке этот термин выражал тайный способ похищения, то трудно думать, что в старорусском языке, родственном славянскому, он имел другое значение [10, с. 33].
Судебник 1550 года (именуемый еще и «царским») к «лихим», то есть особо опасным преступлениям, относил, в частности, разбой, грабеж, отдельные виды татьбы (повторную кражу, церковную и «головную» татьбу). Соответственно лица, их совершившие, признавались «лихими людьми», что было уже достаточным основанием для вынесения виновному смертного приговора (ст. 52). В Судебнике впервые предпринята попытка разграничить грабеж как открытое похищение вещи и разбой как хищение, связанное с насилием: «А который ищея взы-щит бою и грабежу, и ответчик скажет: бил, а не грабил, и ответчика в бою обвинити и бесчестие на нем взяти; а в пене, посмотря по человеку, что государь укажет; а в грабеже суд и правда, а во всем не обвинити; а скажет грабил, а не бил, и на том грабеж доправити, что скажет грабил; а в пене, посмотря по человеку, что государь укажет; а в бою суд и правда ...» (ст. 25) [11, с. 92].
Как мы видим, уже в указанных источниках появляется термин «грабеж». Хотя, необходимо заметить, что существует мнение, что до Соборного Уложения 1649 года татьба была единственным термином для обозначения тайного похищения движимости и ее насильственного (открытого) отнятия, не переходящего в разбой. Именно Уложением были введены также выражения «украсть», «крадеть», но эти последние слова оно знает как определения, татьба же остается термином. Соборное Уложение царя Алексея Михайловича является первым российским печатным и систематизированным законодательным актом, который выделил такие имущественные преступления, как татьбу, разбой (в виде промысла), грабеж обык-
новенный или квалифицированный (совершенный «служилыми» людьми или детьми в отношении родителей), мошенничество (как хищение, связанное с обманом, но без насилия), насильственное завладение имуществом (землей, животными) [6, с.84-85; 12, с.183-187]. В данном источнике так же, как и предыдущем, имело место разграничение понятий грабеж и разбой. Об этих преступлениях говорилось в разных главах Уложения, но основной материал сосредоточен в главе XXI «О разбойных и татиных делах». Интересно, что хищение имущества во время стихийных бедствий рассматривалось как грабеж (ст. 91). Необходимо обратить внимание на замечание И.Я. Фойницкого, который в своей работе указывал на то, что соборное уложение относило грабеж лишь к гражданским преступлениям, которые находились в ведении судного приказа (гл. X, ст. 136), между тем как татьба считалась преступлением уголовным и, за исключением некоторых случаев, предусматривалась не в X, а XXI главе уложения. Грабеж здесь означал как насильственное отнятие имущества, так и само награбленное имущество, а за совершение данного преступления в качестве наказания предусматривалась пеня, размер которой определялся царским указом, «и грабеж доправити против исковой челобитной и отдати истцу» [4, с. 231].
Как видно из построения законодательства того времени, грабеж соединялся обыкновенно с боем, так что одновременно предъявлялись оба иска - личный и имущественный. Соборное уложение, дополняя прежнее законодательство, между двумя губными преступлениями татьбы и разбоя ставило два новых преступления: мошенничество, означавшее карманную кражу, по мнению И.Я. Фойницкого1 [4, с.232], и открытое или даже насильственное похищение, но не шайкою [13]. На эти оба случая распространялись постановления о татьбе, но необходимым для этого условием признавалось, чтобы виновный был «ведомым лихими человеком». Более позднее законодательство отбрасывало это последнее условие, сближая по наказуемости и порядку судопроизводства грабеж с кражей, но вместе с тем, оставив и самостоятельным понятие разбоя, но, не раскрывая его отличительных признаков от грабежа.
Следующим источником русского права является Артикул Воинский Петра I 1715
1 Автор указывал,что «мошна» означает карман
года, который содержал нормы только уголовного права и по сути представлял собой Военно-уголовный кодекс без Общей части (он не отменял Соборное уложение, а действовал параллельно с ним).
Наряду с воинскими, в нем предусматривалась ответственность и за другие преступления, в том числе и имущественного характера. Так, в Артикуле имелась глава «О зажигании, грабительстве и воровстве». К имущественным преступлениям относились, прежде всего, кража и грабеж. Необходимо заметить, что Артикул Петра Великого заменил слово «татьба» словом «воровство», описывая означенное действие словами «украдеть», «покрадеть», но практика судов следовала терминологии Уложения 1649 года и для обозначения именно кражи употребляла выражение «татьба». Выражение «кража» скорее относилось к способу действия (украдкой), чем к особому виду преступления, что и отличало ее от грабежа, который выделялся как самостоятельное преступление [14, с.62]. Лишь Указами 1781 года выражение «татьба» окончательно было вытеснено и заменено выражением «воровство - кража», тем самым придав данному понятию значение исключительно похищения имущества.
Одним из самых опасных преступлений, согласно закону Петра I, продолжал оставаться разбой (к разбойным причисляли также укрывателей и недоносителей), но в отличие от разбоя, грабеж охватывал вымогательство и самовольный захват имущества. Выделялось два вида грабежа: совершенный с оружием (наказуемый как разбой) и без оружия. Смертная казнь выносилась в обоих случаях, соответственно, - через колесование или отсечение головы.
Ранее указанный нами Указ 1781 года Екатерины II «О суде и наказании за воровство разных родов и заведении рабочих домов», а также «О разных видах воровства и какие за них наказания чинить у нас» этого же года в истории российского уголовного права знамениты еще также тем, что предложили определение трех видов хищения чужого имущества: грабеж, кража и мошенничество.
Воровство-грабеж вменялось тому, «кто на сухом пути или на воде на кого нападет или остановит, стращая действием, как-то: орудием, или рукою, или что отнимет, или дать себе принудить, или воспользуется страхом от пожара, или от потопа, или от иного случая, или темнотою кого ограбит, или отнимет у кого деньги, или сымит с кого платье, или с повозок, или с корабля
ПРАКТИКА.
пожитки, или товары, или иное движимое имение». Главным отличием грабежа от двух других видов воровства является то, что он представляет собой насильственный способ хищения, в то время как такой характерный признак грабежа для его современного представления - открытость - относился к мошенничеству.
Следующим этапом развития уголовного законодательства является вступление в силу на территории Российской империи с 1 мая 1846 года нового уголовного кодекса «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных», хотя мнение некоторых теоретиков ставит под сомнение кодификацию данного законодательного акта, определяя его лишь как свод законов, систематически построенных на едином общем начале [15, с.98], что впрочем не помешало ему просуществовать с изменениями вплоть до социалистической революции 1917 года.
Первоначально Уложение содержало 2224 статьи, однако после его переиздания в 1885 году количество статей сократилось до 1711. Особенная часть определяла систему преступлений, в которой И.Я. Фойницкий предлагал выделить «посягательства на имущество». Имущество он считал «объектом преступных посягательств не само по себе, .а лишь как конкретный предмет юридического господства человека, как одна из частей его правовой сферы». Исходя из этого, И.Я. Фойницкий пришел к выводу, что «преступная деятельность здесь, следовательно, направляется против правовых отношений лица к имуществу», против права «на имущество или в полном его объеме, образующем право собственности, или только в одной из частей собственности - прав владения, распоряжения или пользования» [4, с.158].
Все имущественные посягательства И.Я. Фойницкий подразделял на корыстные и некорыстные и предлагал следующую их систему: похищение чужого имущества, присвоение чужого движимого имущества, завладение чужим недвижимым имуществом, недобросовестность в отношениях по имуществу, посягательства против отвлеченной собственности и посягательства против отдельных частей собственности, а также повреждение имущества [4, с.159-160].
Определенный интерес по данному вопросу представляет позиция доктора права Александра Лохвицкого [16, с.33], который в своей работе, выделяя в качестве второго вида преступлений против имущества похищение, определял его как присвоение
имущества себе хищническим образом. Он, классифицируя данные преступления, указывал, что похищение распадается на две главные группы: похищение с насилием, куда относится разбой и грабеж; похищение без насилия - кража и мошенничество.
Несмотря на то, что в Уложении система преступлений стала более четкой, она не избежала двух серьезных недостатков: объединения в разделах разнородных преступлений и казуальности. Последняя, в частности, проявилась в том, что, например грабежу были посвящены 7 статей, разбою - 10, мошенничеству - 14, а краже - даже 37 статей. Относительно характеристики данного законодательного акта определенный интерес представляет мнение профессора Л. Е. Владимирова, который в своей работе по уголовному праву утверждал, что Уложение о наказаниях, во-первых, «казуистично, то есть дает ряд отдельных случаев преступления, представляя при этом и основной тип преступления», во-вторых, «имеет целью не создание наказания, соответствующего внутреннему качеству преступления, а лишь устрашения» [17, с.362-363]. С данный высказыванием трудно не согласиться, если обратиться к анализу отдельных статей уложения, предусматривающих ответственность за преступления против собственности. Например, грабеж с оружием (ст. 1641) и разбой в уединенном месте (ст. 1631) предусматривал один и тот же размер и вид наказания за эти преступления, несмотря на различия в общественной опасности каждого из них, каторжные работы от 6 до 8 лет.
Глава 3 раздела XII Уложения начинается статьей, согласно которой похищением чужого имущества признается «разбой, грабеж, воровство-кража и воровство-мошенничество». И.Я. Фойницкий относительно самого понятия похищения определял как «умышленное противозаконное, с целью присвоения, захват чужого имущества и чужого владения» [4, с.160]. Необходимо обратить внимание на позицию А. Лохвицкого относительно определения похищения. Выделяя в качестве одного из видов - похищение с насилием, он утверждал, что «преступление насилия изменяет значение преступления похищения; оно в этом случае является и преступлением против имущества и против личности, в нем видна несравненно большая дерзость, чем при тайном похищении» [16, с.34].
Отделение второе главы 3 раздела XII «О грабеже» (ст. ст. 2139 - 2145) начинается нормой, предлагающей следующее опре-
деление данного преступления: «Грабежом признается: во-первых, всякое у кого-либо отнятие принадлежащего ему или же находящегося у него имущества, с насилием или даже угрозами, но такого рода, что сии угрозы и самое насильственное действие не представляли опасности ни для жизни, ни для здоровья, или свободы такого лица; во-вторых, всякое, хотя без угроз и насилия, но открытое похищение какого-либо имущества, в присутствии самого хозяина или других людей» (2139). Заметим, что в нормах данного источника русского права впервые указывается открытость похищения как признак именно грабежа. Под влиянием свода законодательства в уложении сохранялась разница в построении определений грабежа и разбоя, первый, подобно краже и мошенничеству определялся, как похищение чужого имущества известным способом деятельности, разбой же определялся, как нападение на кого-либо для похищения принадлежащего и находящегося у него имущества. Но «эта разница в определениях есть лишь след прежнего законодательства и не имеет влияния на самое понятие разбоя, который, став ныне одним из видов похищения, может быть почитаем оконченным не с момента окончания нападения на лицо, а лишь с момента отнятия имущества у потерпевшего и перехода его к виновному, положение это признается и нашего суда практикой», - писал в своей работе И. Я. Фойницкий [18, с.233]. Учитывая данное высказывание, можно сделать вывод о том, что момент окончания грабежа также должен быть связан с моментом завладения виновным чужим имуществом и наступлением реальной возможности для него распоряжаться им по своему усмотрению.
В разделении разбоя и грабежа на самостоятельные преступления А. Лохвицкий не видел необходимости. Он считал, что «различие между ними искусственное, так что было бы более практичным соединить их в одно преступление, причем то, что называется грабежом, являлось бы низшим видом разбоя. И по наказаниям эти преступления совершенно сходны, разница только в степенях: высшие виды грабежа наказываются как средние виды разбоя, средние виды грабежа, как низшие виды разбоя» [16, с.38]. Данная позиция во многом подтверждается анализом отдельных статей уложения. Так, например, выделим ст. 2143, которая разъясняет, что: «Если учинивший грабеж был вооружен, хотя и не употреблял сего оружия
даже и для угроз ограбленному, то деяние его признается одним из видов разбоя».
Среди статей, предусматривающих ответственность за отдельные виды грабежа, отметим также ст. 2142, которая устанавливает наказание за грабеж «во время пожара, наводнения или при ином каком-либо несчастном случае ...».
Уложение в редакции 1885 года отнесло понятия о грабеже и разбое в одну группу, и хотя для разбоя сохранило конструкцию (нападение для похищения), отличную от конструкции грабежа (похищение с насилием), но вместе с тем совершенно точно выразило, что разбой есть посягательство не на личность, а на собственность, отличающееся от грабежа с насилием, если нападение не было вооруженным, только сравнительной тяжестью насилия.
Анализ данного законодательного акта будет незаконченным, если не отметить еще одну черту Уложения 1845 года - его сословный характер, в том числе применительно к преступлениям против собственности. Так, например, за впервые совершенный грабеж казаки Войска Донского подвергаются лишь наказанию палками от 30 до 40 ударов (примечание к ст. 2139), а «кавказские кочевые инородцы» - не более 150 ударов розгами (Приложение к Уложению). Кроме того, согласно Приложениям, представители ряда сословий (потомственные дворяне, священнослужители православной церкви и другие) полностью были освобождены от телесных наказаний за совершенные ими преступления.
Необходимо также отметить, что уложение действовало в тот исторический период, когда в состав Российской империи уже входили различные народы и народности, имеющие свои культурные традиции и обычаи. Нужно отметить, что законодатель неоднозначно решал вопрос, связанный с действием норм, предусматривающих ответственность как за грабеж, так и за иные преступления. Например, в частности, профессор Л.Е. Владимиров указывал на то, что «в соответствии с приложениями V и VI к статье 168 Уложения о наказаниях допускались случаи применения обычного права по делам инородцев» [17, с.333-334]. Например, инородцы сибирские и сибирские киргизы при совершении преступлений против собственности, за исключением разбоя, судились по собственным законам или обычаям; у якутов исключение составляла кража, размер которой превышал тридцать рублей; кочевые инородцы Ставропольских
губ за грабеж и кражу до тридцати рублей или галось даже полное объединение всех этих
меньше трех раз подвергались наказанию по видов похищения чужого имущества «в одно
мирскому приговору, за разбой - по общему общее понятие имущественного хищнечест-
закону; закавказские инородцы за грабеж ва» [20, с.850,857]. Анализ норм уложения,
подвергались осуждению по военно-уголов- определяющих такой вид похищения как
ным законам, что объяснялось постоянными воровство, позволяет сделать вывод, что по
войнами, которые велись на Кавказе. признаку открытости хищения грабеж был
22 марта 1903 года Николаем II было поглощен понятием «воровство» (ст. 581), к
утверждено новое Уголовное уложение, признакам которого Н.С. Таганцев относил
которое полностью так и не было введено также безвозмездность и противозакон-
в действие, но являлось «последним по ность, а момент его окончания связывал
времени принятия фундаментальным зако- с завладением похищенным [20, с.851]. В
нодательным актом Российской империи в целом представляется, что отсутствие тер-
области материального уголовного права» мина «грабеж» связано с тем, что разбой в
[19, с.240]. данном уложении определялся как «всякое
Новое Уложение содержало 687 статей, путем насилия над личностью похищение
в главе XXXII (ст. 581-590) содержались чужого имущества» [19, с.242]. «Уголовное
статьи «О воровстве, разбое и вымогатель- уложение 1903 года, подобно всем совре-
стве», что интересно, ни в одной из статей менным законам, предусматривающим раз-
не было указаний на существование тако- бой, как самостоятельный вид преступления
го преступления, как грабеж. По мнению (герм., итал.) или как квалифицированную
Н.С. Таганцева, все корыстные имуществен- кражу (франц.) соединяет разбой и грабеж
ные посягательства по Уложению делятся на с насилием в одно понятие разбоя (ст. 589),
следующие виды: воровство, разбой, вымо- а грабеж без насилия относит к воровству.
гательство, шантаж. По его же утверждению, Той же системы придерживается финское
в первоначальном проекте Уложения предла- уложение» [4, с.158].
Литература
1. Иванов Н. Библия и уголовный закон // Социалистическая законность. 1992. № 7-8.
2. Библия. - М.: Изд. Моск. Патриархия. 1979.
3. ЕсиповВ.В. Уголовное право. Часть особенная. Преступления против личности и имущес-
тва. - Издание 4 - е. - М., 1913.
4. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и иму-
щественные. - СПб., 1907.
5. Курс советского уголовного права. Часть общая. Т. 2. - Ленинград.
6. Исаев И. А. История государства и права России. - М.: Юристъ, 1996.
7. Есть мнение о том, что наход означал «вооруженное нападение с целью завладения чужим имуществом». // Отечественное законодательство XI - XX веков. Часть I (XI - XIX вв.). - М.: Юристъ, 1999. - С. 54.
8. Рогов ВА. История государства и права России IX - начала XX веков. - М.: Зерцало,
1995.
9. Судебник 1497 года (к внешней истории памятника). - М.: Юрид. лит., 1989.
10. Белогриц—Котляревский Л. О воровстве - краже по русскому праву. - М., 1903.
11. Российское законодательство X - XX веков. - М.: Юрид. лит., 1985. - Т. 2.
12. Развитие русского права в XV - первой половине XVII вв. - М.: Наука, 1986.
13. См.: Ст. 15, гл. XXI уложения: «а которые люди на Москве в городах воруют, карты и зернею играют, и проигрався воруют, ходя по улицам людей режут и грабят, и шапки срывают ... и тем вором чинити тот же, как писано выше сего о татех».
14. Владимиров ВА. Квалификация преступлений против личной собственности. - М., 1968.
15. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть Общая. Т. 1. - М.: Наука, 1994.
16. Лохвицкий А. Курс уголовного права. - СПб., 1871.
17. Владимиров Л.Е. Курс уголовного права. Часть первая. Основы нынешнего уголовного права. - М., 1908.
18. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства личные и имущественные. - Спб. - Изд. 7 - е. 1916.
19. См.: Российское законодательство X-XX вв. - 1994. - Т. 9.
20. Таганцев Н.С. Уголовное уложение 22 марта 1903 г.
