CC BY
91
УДК 343.23
Ситникова А.И. Законодательные фикции
в нормах о неоконченном преступлении и соучастии
Автор отражает сущность законных функций как метода законодательного приёма.
Ключевые слова: фиктивные нормы, технически легальный метод, неподтверждённые функции.
Sitnikova A.I. Legislative fictions in the
norms about the uncompleted crime and complicity
Author reflects on the essence of legal function as a method of legislative technique.
Keywords: fictitious norm, technique-legal method, unjustified function.
Исследованию феномена фикций в уголовном праве уделяется определенное, но вместе с тем недостаточное внимание. Определенный вклад в развитие теории уголовного права внес К.К. Панько, который рассмотрел фикции, имеющиеся в законодательных определениях понятий преступления, рецидива, необходимой обороны, конструкциях составов преступлений, институтах освобождения от уголовной ответственности и от наказания1.
В юридической литературе имеют место различные определения понятия "юридическая фикция"2. В общем виде правовая фикция дефинируется в качестве технико-юридического приема, позволяющего признать существующим несуществующее и наоборот. Однако в литературе не проводится дифференциация юридических фикций на законодательные и правоприменительные. Под законодательной фикцией следует понимать технико-юридический прием, применение которого ведет к созданию юридических норм, содержащих заведомо условные, не соответству-
ющие действительности законодательные формулы. В институте неоконченного преступления законодатель использует фикции в отношении наказуемости приготовительных действий. Дифференцированный подход к признанию наказуемыми и ненаказуемыми приготовительных действий составляет содержание фикции ч. 2 ст. 30 УК РФ. Данная норма - фикция признает реально существующие в действительности приготовительные действия к совершению преступлений небольшой и средней тяжести несуществующими. Подобный законодательный прием устраняет уголовно-правовую оценку вредоносных деяний в качестве преступлений, несмотря на то, что наказуемое и ненаказуемое приготовление состоит из одних и тех же действий, перечисленных в ч.1 ст. 30 УК РФ. В результате такого подхода остаются безнаказанными приготовления к наиболее распространенным преступлениям, таким как кража (ч.1 ст. 158 УК), грабеж (ч.1 ст. 161 УК), вымогательство (ч.1 ст. 163 УК), контрабанда (ч.1 ст. 188 УК), незаконное
Александра Ивановна Ситникова - кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права и криминологии Института бизнеса и права Орловского государственного технического университета.
изготовление оружия или взрывных устройств (ч.1 ст. 233 УК), побег из мест лишения свободы (ч.1 ст. 313 УК) и другие (всего более 270 видов преступлений). На необходимость восстановления наказуемости приготовительных действий к преступлениям средней тяжести в связи с их широкой распространенностью указывает С.Ф. Милюков3. Однако подобная мера является паллиативной, так как не решает проблему о так называемом "непреступном приготовлении к преступлению" в целом. О необходимости признания всех приготовительных действий наказуемыми независимо от категории преступления пишет В.Д. Иванов4. В свое время М.С. Строгович указывал, что "... объявление в Уголовном кодексе приготовления ненаказуемым было неувязкой между законом и действительностью5.
Норма, признающая ненаказуемыми преступные действия, противоречит принципу неотвратимости уголовной ответственности, создает у населения представление о ненаказуемости любых приготовительных действий и вызывает пассивное отношение сотрудников органов внутренних дел к фактам совершения приготовлений к преступлениям любой тяжести.
Устранить неоправданную законодательную фикцию можно, на наш взгляд, путем заимствования наработок отечественного законодательства XIX века, криминальных и наказательных кодексов иностранных государств6. В результате изъять неэффективную норму о частичной наказуемости приготовления из Общей части Уголовного кодекса и ввести в Особенную часть Кодекса нормы, предусматривающие ответственность за совершение приготовительных действий к преступлениям, создающим угрозу обществу. Аналогичные взгляды высказываются и другими учеными7. Однако в отличие от зарубежных кодексов стоит сохранить дефиницию приготовления к преступлению в Общей части Уголовного кодекса. Такой путь наиболее приемлем по следующим основаниям: во-первых, он восстановит преемственность и традиции русского уголовного законодательства; во-вторых, объединит достоинства общих и каузальных норм;
в-третьих, исключение нормы о ненаказуемости за приготовление к преступлениям небольшой и средней тяжести устранит представление граждан и сотрудников правоохранительных органов о существовании тотальной ненаказуемости приготовительных действий; в-четвертых, четко сориентирует правоприменителя на то, какие приготовительные действия являются наиболее опасными, а перевод таких действий в разряд оконченных преступлений с усеченным составом активизирует деятельность правоохранительных органов по их выявлению и своевременному пресечению.
Законодатель, используя фикцию как технико-юридический прием в ч. 2 ст. 31 УК РФ, признает поведение лица, добровольно и окончательно отказавшегося от доведения преступления до конца, не подлежащим уголовной ответственности. Фикция в этой норме состоит в том, что противоправное поведение лица, способное привести к преступным последствиям, уголовным законом рассматривается как непреступное. Такой прием юридической техники является вполне оправданным, так как позволяет создать стимулирующую норму, направленную на предотвращение опасных последствий.
Фикцию как инструмент решения вопроса об уголовной ответственности соучастников законодатель использовал в ч. 5 ст. 34 УК РФ. В данной норме представлена альтернативная уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника, которая заключается в привлечении этих лиц к ответственности за приготовление или покушение. При этом законодатель исходит из аксиомы, согласно которой действия организатора, подстрекателя и пособника носят неоконченный характер. В этой связи необходимо отметить, что при недоведении преступления исполнителем до конца организатор, подстрекатель и пособник могут выполнить все действия, необходимые для завершения преступления исполнителем. Как видно, утверждение законодателя о неоконченном характере действий организатора, подстрекателя и пособника при неудавшемся исполнении преступления испол-
нителем является фикцией, так как норма не отражает их фактического участия в посягательстве.
Таким образом, фиктивная норма (ч. 5 ст. 34 УК РФ) отождествляет действия организатора, подстрекателя и пособника, которые носят оконченный характер, с неоконченной преступной деятельностью исполнителя. Такой законодательный прием можно считать обоснованным, так как в соответствии с акцессорной теорией при оценке действий соучастников следует учитывать не только характер действий исполнителя, но и степень их завершенности.
Фиктивность законодательной формулировки, устанавливающей уголовную ответственность лица, которому не удалось склонить других лиц к совершению преступления, заключается в искусственном признании действий подстрекателя приготовлением к преступлению. Подстрекатель, используя уговоры, шантаж, угрозы и другие способы воздействия, фактически совершает все действия для склонения других лиц к совершению преступления. При этом действия подстрекателя носят оконченный характер. Осуществлению преступления противодействуют не обстоятельства, которые не зависят от подстрекателя, а воля и решимость лица, в отношении которого осуществлялось склонение к совершению преступления.
Социологический подход законодателя, положенный в основу рассматриваемой нормы, обусловлен несоответствием юридического последствия - признания в действиях подстрекателя приготовления к преступлению - содержанию совершаемых им действий, которые фактически носят оконченный характер. Фиктивность этой нормы состоит в стремлении законодателя юридически закрепить имеющие в действительности оконченный характер действия подстрекателя в качестве приготовления к преступлению. Юридически действия подстрекателя в случае его неудачи признаются приготовлением только потому, что исполнитель не совершил преступление, к которому подстрекатель склонял лицо, выбранное им в качестве исполнителя. В данном случае квалификация действий подстрекателя, совершив-
шего оконченное, но неудавшееся подстрекательство, проводится по той же модели, что и квалификация поведения исполнителя, который совершил приготовительные действия, но не приступил к совершению готовящегося преступления.
На наш взгляд, действия подстрекателя, совершившего неудавшиеся действия по склонению исполнителя к совершению преступления, при отказе исполнителя являются покушением на подстрекательство, а не приготовлением к преступлению.
Проявление фикции наблюдается и в ч. 5 ст. 35 УК РФ, предусматривающей ответственность пособника и исполнителя за подготовку к совершению преступления. В соответствии с законом эти соучастники, совершая приготовительные действия, направленные на создание условий для совершения готовящегося преступного посягательства, несут ответственность за оконченный состав преступления. Эта легальная фикция с точки зрения опасности действий соучастников создает основание для квалификации неоконченных действий исполнителя и пособника в качестве оконченных деяний. Суть этой фикции состоит в том, что законодатель реально совершенным приготовительным действиям дает уголовно-правовую оценку как оконченным действиям и не дифференцирует преступления по характеру их завершенности, а приравнивает неоконченное преступление к оконченному.
Такой прием законодательной техники, на наш взгляд, является оправданным и допустимым. Фикция, используемая при построении ч. 5 ст. 35 УК РФ, направлена не против законодательных предписаний ч. 2 ст. 66 УК РФ, так как лежит в иной плоскости. Оправданность этой фикции заключается в стремлении законодателя отдаленные действия соучастников, носящие характер подготовки к совершению готовящегося преступления, подвергнуть уголовно-правовой репрессии как совершенные оконченные деяния и тем самым максимально учесть общественную опасность организованно-групповых действий.
В норме института соучастия (ч. 6 ст. 35 УК) регламентирована уголовная ответ-
ственность в виде приготовления к преступлению за создание организованной группы в случаях, не предусмотренных статьями Особенной части УК РФ. Законодатель, признав создание организованной группы условием для совершения последующих преступлений, вынужден использовать фикцию в качестве технико-юридического приема при конструировании составов преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 208, ч. 1 ст. 209, ч. 1 ст. 210, ч. 1 ст. 282-1, ст. 282-2 УК РФ. Фиктивность указанных норм заключается в том, что неоконченные преступные действия - создание вооруженного формирования, банды, преступного сообщества, экстремистского сообщества, организация деятельности экстремистского сообщества признаются оконченными деяниями. Такой законодательный прием вполне оправдан, поскольку отражает большую степень общественной опасности преступлений, совершенных в составе этих формирований, позволяет усилить профилактический потенциал этих норм и назначить более строгое наказание виновным.
Таким образом, фикции имеют место во многих институтах Уголовного кодекса РФ, в том числе в нормах о неоконченном преступлении и соучастии. При этом нормы-фикции могут иметь как положительное, так и отрицательное значение. Положительную направленность несут фиктивные нормы, во-первых, стимулирующие предотвращение опасных последствий (ч. 2 ст. 31 УК);
во-вторых, выступающие в роли инструмента для разрешения проблемных ситуаций (ч. 5 ст. 34 УК); в-третьих, усиливающие профилактический потенциал уголовно-правовых норм (ч. 6 ст. 35 УК); в-четвертых, имеющие социально оправданный характер (ч. 5 ст. 35 УК). Негативность фикций проявляется в нормах, во-первых, дифференцирующих одни и те же приготовительные действия на наказуемые и ненаказуемые (ч. 2 ст. 30 УК); во-вторых, признающих приготовлением неудавшееся подстрекательство (ч. 5 ст. 34 УК). Как позитивные, так и негативные юридические фикции находят свое выражение в законе в тех случаях, когда требуется минимизация противоречий между законом и реальностью.
1 См.: Панько К.К. Фикции в уголовном праве и правоприменение. Воронеж, 1998.
2 См., например: Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. Горький, 1974. С. 32; Халфина Р.П. Критерии истинности в правовой науке // Советское государство и право. 1974. № 9. С. 23.
3 См.: Милюков С.Ф. Российское уголовное законодательство. Опыт критического анализа. СПб., 2000. С. 69-76.
4 См.: Иванов В.Д. Приготовление к преступлению //Энциклопедия уголовного права. Т. 5. СПб., 2006. С.160.
5 Цит. по: Иванов В.Д. Указ. соч. С. 161.
6 См. подробнее: Назаренко Г.В., Ситникова А.И. Неоконченное преступление и его виды. М., 2003. С. 63-78.
7 См., например: Козлов А.П. Учение о стадиях преступления. СПб., 2002. С. 258.
