CC BY
18
Назаренко Геннадий Васильевич
доктор юридических наук, профессор, академик Российской академии юридических наук, профессор кафедры уголовного права Юго-Западного государственного университета (г. Курск)
Nazarenko Gennady Vasilevich
doctor of Law, Professor, Academician Russian Academy of Legal Sciences, Professor of the Department of Criminal Law of the Southwest State University (Kursk)
E-mail nazarenkogen@gmail.com
Ситникова Александра Ивановна
доктор юридических наук, доцент, член Российского профессорского собрания, профессор кафедры уголовного права Юго-Западного государственного университета (г. Курск)
Sitnikova Alexandra Ivanovna
doctor of Law, Associate Professor, Member of the Russian Professorial Assembly, Professor of the Department of CriminalLaw of the Southwestern State University (Kursk)
E-mail orcrimpravo@yandex.ru
Законодательно-текстологическая экспертиза уголовно-правовых законопроектов
Legislative and textual expertise criminal law bills
Аннотация. Целью работы является изложение и обоснование основных положений законодательно-текстологической экспертизы, которые связаны с конструированием и законодательно-текстологической интерпретацией уголовно-правовых законопроектов. В качестве методологической основы экспертизы законопроектов и компонентов уголовного закона в настоящем исследовании использованы методы законодательно-текстологического анализа, которые дают возможность выявить и устранить дефекты законодательных текстов. Основные результаты: 1) законодательно-текстологическая экспертиза как часть комплексной (лингвистической, технико-юридической и криминологической) экспертизы представляет собой реализацию концептуальных юридических знаний в целях выявления и устранения дефектов законодательных текстов; 2) Уголовный кодекс Российской Федерации как уголовно-правовой дискурс, то есть текст, в который федеральные законы внесли множество изменений, нуждается в устранении всевозможных дефектов; 3) уголовно-правовые законопроекты должны обладать признаками качественного законодательного текста и при наличии законодательно-текстологических погрешностей подлежат соответствующей коррекции; 4) необходимость проведения законодательно-текстологической экспертизы законопроектов обусловлена тем, что лингвистическое исследование законодательных текстов имеет возможности, ограниченные его языковым (неюридическим) характером; 5) экспертные возможности законодательной текстологии позволяют выявить и устранить не только структурные, конструктивные, композиционные и концептуальные дефекты уголовных законопроектов, но и дефекты действующего УК РФ. Вывод: законодательно-текстологическая экспертиза является действенным инструментом выявления и устранения законодательных дефектов, а ее результаты могут быть использованы для нужд законодателя и правоприменителя.
Ключевые слова: законодательно-текстологическая экспертиза, дефекты уголовных законопроектов, выявление и устранение законодательных дефектов.
Abstract. The purpose of the work is to present and substantiate the main provisions of the legislative and textual expertise, which are related to the construction and legislative and textual interpretation of criminal law bills. As a methodological basis for the examination of draft laws and components of the criminal law, the methods of legislative and textual analysis are used in this study, which make it possible to identify and eliminate defects in legislative texts. Main results: 1) legislative and textual expertise as part of a comprehensive (linguistic, technical, legal and criminological) expertise is the implementation of conceptual legal knowledge in order to identify and eliminate defects in legislative texts; 2) The Criminal Code of the Russian Federation as a criminal legal discourse, that is, the text in which federal laws have made many changes, needs to eliminate all sorts of defects; 3) criminal law bills must have the characteristics of a high-quality legislative text and, if there are legislative and textual errors, they are subject to appropriate correction; 4) the need for a legislative and textual examination of draft laws is due to the fact that linguistic research of legislative texts has opportunities limited by its linguistic (non-legal) nature; 5) the expert capabilities of legislative textual analysis make it possible to identify and eliminate not only structural, constructive, compositional and conceptual defects of criminal bills, but also defects of the current Criminal Code of the Russian Federation. Conclusion: legislative and textual expertise is an effective tool for identifying and eliminating legislative defects, and its results can be used for the needs of the legislator and law enforcement officer.
Keywords: legislative and textual expertise, defects of criminal bills, identification and elimination of legislative defects.
Актуальность законодательно-текстологического подхода к экспертизе нововведений в уголовном законодательстве определяют такие факторы, как дискурсивность уголовного закона, недостатки многочисленных федеральных законов, модернизирующих действующий Уголовный кодекс РФ, и сугубо языковой (не концептуальный в юридическом отношении) характер проводимых лингвистических экспертиз уголовно-правовых законопроектов.
О дискурсивности уголовного закона, то есть о его неразрывной связи с изменениями, происходящими в обществе, свидетельствует количество дополнений и всевозможных поправок, внесенных в УК РФ за период его действия, а также динамика законодательных корректировок. С 1997 по 2020 гг. в уголовное законодательство России внесено более 3 тысяч изменений, касающихся заголовков разделов, глав и статей, уголовно-правовых предписаний Общей и Особенной частей Кодекса, примечаний к статьям и понятийно-категориального аппарата уголовного права. При этом качество нововведений оставляет желать лучшего.
Криминалисты справедливо критикуют качество и обилие поправок, ежегодно вносимых в УК РФ, высказывают отрицательное отношение к активности законодателя в сфере уголовного права и считают, что необходимо принять новый Кодекс, а не модернизировать уголовный закон 1996 г.1 Однако в ходе вполне обоснованной критики упускается из виду, что в отличие от правовых памятников минувших эпох действующее уголовное законодательство России, представляет собой уголовно-правовой дискурс, который вынужден отражать современные криминологические реалии. Вполне закономерно, что в 2020 г. законодатель принял 14 федеральных законов, направленных на противодействие преступности. При этом ему не удалось избежать недостатков, касающихся таких компонентов макроструктуры уголовного закона, как заголовки, уголовно-правовые предписания и примечания к статьям, несмотря на проведение лингвистических экспертиз.
Дело в том, что лингвистическая экспертиза, объектом которой являются тексты законопроектов, представляет собой зафиксированное в письменной форме мнение лингвиста о тех или иных языковых феноменах и совершенно не касается того, что выходит за пределы лингвистики, то есть не затрагивает уголовное законодательство и его концептуальные основы. Несмотря на это, лингвистические экспертизы законодательных проектов в среде филологов называются юридическими либо правовыми. Предметом исследования таких экспертиз являются лексические единицы, синтаксические конструкции и стиль изложения закона2.
Официальное определение понятия лингвистической экспертизы содержит Регламент Госдумы Федерального Собрания РФ. Часть 7 ст. 121 Регламента гласит: «Лингвистическая экспертиза законопроекта заключается в оценке соответствия представленного текста нормам современного русского литературного языка с учетом особенностей языка нормативных правовых актов и даче рекомендаций по устранению грамматических, синтаксических, стилистических, логических, редакционно-технических ошибок и ошибок в использовании терминов». Соответственно, эксперты-лингвисты рассматривают такие языковые феномены, как термины, фразеологизмы, метафоры, референции, номи-нализация и прочие лингвистические особенности законопроектов, а затем устраняют выявленные ошибки3.
1 См.: Побегайло Э.Ф. Уголовная политика современной России: авторская концепция // Вестник РГУ им. Э.Канта. 2007. Вып. 9. С. 12-13.
2 Калинина Н.А. Лингвистическая экспертиза законопроектов: учебное пособие. М., 1997.С.3-7.
3 См.: Батюшкина М.В. О лингвистической экспертизе законопроектов //Журнал российского права. 2016. № 4. С. 26-27.
Лингвисты теоретически различают эксплицитную (явную) и имплицитную (неявную) информацию1, но в отличии от юристов, опирающихся на законодательную текстологию, способны к осмыслению только поверхностного (буквального) смысла уголовного закона. Глубинный (концептуальный) уровень законодательного текста находится за пределами понимания экспертов, проводящих так называемую юридическую (правовую) экспертизу. Отсутствие знаний таких дисциплин, как законодательная техника и законодательная текстология, ограничивает возможности экспертов, проводящих лингвистическую экспертизу законопроектов. Это означает, что экспертное исследование проектов федеральных законов должно иметь комплексный характер и выходить за рамки лингвистической экспертизы, так как знания лингвистов не концептуальны в юридическом отношении. Это означает, что составной частью комплексной экспертизы законопроектов должна стать законодательно-текстологическая экспертиза, опирающаяся на базовые знания юриспруденции, законодательной техники и законодательной текстологии.
Законодательно-текстологическая экспертиза нормативного текста как составная часть комплексной (лингвистической, технико-юридической и криминологической) экспертизы представляет собой реализацию концептуальных юридических знаний, касающихся конкретной отрасли законодательства, законодательной техники и законодательной текстологии, завершением которой является акт экспертизы, адресованный законодателю, где полученные результаты должны быть изложены на доступном заинтересованным лицам языке с воспроизведением техники законодательно-текстологического анализа и аргументацией предлагаемых поправок.
Важнейшим текстуальным признаком любого закона выступают заголовки его макроструктуры, то есть наименования разделов, глав и статей. С позиций законодательной текстологии, заголовки являются не только обязательными реквизитами закона, но и его системообразующими элементами. Заголовки дают необходимую информацию о государственной и отраслевой принадлежности закона, а также общее представление о структуре акта и содержании его предписаний2. Иначе говоря, эти макро-структурные компоненты выступают в качестве важнейших смысловых доминант законопроектов и уголовного законодательства в целом. Именно наличие заголовков позволяет в ускоренном режиме получить генерализованную информацию о структуре нормативного акта, системных связях уголовно-правовых институтов и предписаний, которые подлежат реализации с учетом соответствующих связей.
Специалисты по законодательной технике считают, что необходимыми требованиями, предъявляемыми к заголовкам, являются краткость и точность. Криминалисты, которые фактически выступают экспертами уголовного законодательства, отмечают такие дефекты заголовков, как их неполнота, некорректность, неблагозвучность и даже определенное несоответствие содержанию статей3. С позиций законодательной текстологии, критериями качественных заголовков являются три взаимосвязанных признака: информативность, оптимальность и воспроизводимость4. Обращает на себя внимание, что в последние годы вместо оптимальных по объему заголовков в УК РФ появилось множество заголовков-диспозиций, которые не выполняют номинативную, то есть назывную функцию, а лишь полностью либо частично дублируют диспозицию. Таков, например, совершенно не воспроизводимый заголовочный тек-стоид ст. 226.1 УК РФ, состоящий из 70 слов, информативность которого предельно избыточна.
Законодательно-текстологический анализ структурных особенностей заголовков УК РФ позволяет выделить несколько моделей, используемых для наименования разделов, глав и статей:
1) однословные тематические заголовки, обозначающие темы разделов, глав и статей;
2) заголовки-словосочетания, позиционирущие названия частей (Общая часть, Особенная часть), разделов, глав и статей;
3) множественные тематические заголовки, фактически включающие в себя несколько заголовков, которые обозначают отдельные главы Общей части Уголовного кодекса;
4) бланкетные заголовки, имеющие юридические маркеры, отсылающие правоприменителя к другим нормативно-правовым актам;
5) перечневые заголовки, обозначающие названия глав и статей, в которых перечислены характерные признаки конкретных составов преступлений. Таковы заголовки большинства глав Особенной части УК РФ;
6) Комбинированные заголовки, сочетающие элементы других заголовков, в том числе: а) бланкет-но-перечневые образования, имеющие значительный объем и низкую воспроизводимость ( например, заголовок ст.141.1 УК - 20 слов); б) тематические заголовки с уточнениями, указывающими на заве-домость как элемент умысла, наличие потерпевшего, его возраст, отсутствие цели хищения либо другие объективные и субъективные признаки преступлений.
Наименее оптимальными заголовками являются заголовки-диспозиции, так как их информативность и воспроизводимость крайне низка, особенно в тех случаях, когда их объем чрезмерно велик (от 25 до 70 и более слов). Не отвечают требованиям высокого качества и перечневые заголовки: они также име-
1 Баранов А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика. М., 2009. С. 17.
2 Бойко А.И. Язык уголовного закона и его понимание. Ростов-на-Дону, 2009. С. 63.
3 См.: Щепельков В.Ф. Уголовный закон: преодоление противоречий и неполноты. М., 2003. С. 100.
4 См.: Ситникова А.И. Уголовно-правовая текстология: монография. М., 2016. С. 144-146.
ют невысокую воспроизводимость и нуждаются в изменении путем генерализации. Множественные (удвоенные) заголовки нетипичны для уголовного закона и подлежат преобразованию по образцам оптимальных моделей. Комбинированные заголовки имеют усложненную структуру и пониженную воспроизводимость. Такие заголовки нуждаются в переформулировке, путем использования оптимальных тематических моделей, представленных в законодательной текстологии.
Важным законодательно-текстологическим признаком законопроектов является объективация уголовно-правовых предписаний, то есть их закрепление в тексте Уголовного кодекса Российской федерации. Соответственно, объективация выступает легитимирующим фактором изменений, дополнений и поправок, вносимых в УК РФ федеральными законами. Объективированность уголовно-правовой информации в тексте уголовного закона имеет два уровня: поверхностный (доступный для восприятия любых лиц) и глубинный (рассчитанный на восприятие юристов). Это означает, что качество концептуальной (глубинной) информации, которая объективирована в уголовном законе, требует обязательного проведения профессиональной юридической экспертизы специалистами по законодательной текстологии, которые способны выявить имеющиеся дефекты и предложить способы и варианты устранения техни-ческо-юридических и законодательно-текстологических ошибок.
Законодательно-текстологическая экспертиза уголовно-правовых законопроектов мотивирована потребностями законодательной и правоприменительной практики и как таковая имеет теоретико -прикладной характер. Это означает, что эксперт, проводящий исследование законопроекта, наряду с традиционными приемами структуирования уголовно-правовых норм и известными закононодатель-ными конструкциями должен использовать инновационные законодательно -текстологические инструментальные достижения и наработки. С позиций законодательной текстологии, выделение указанных традиционных конструктивных элементов и моделей имеет частный характер и не охватывает экспертные возможности законодательной текстологии на уровне макроструктурных компонентов уголовных законопроектов1.
Законодательно-текстологический подход к экспертизе уголовно-правовых предписаний дает возможность выделить конструктивные компоненты, имеющие универсальный характер, которые могут быть использованы как для конструирования, так и для экспертного исследования законопроектов. Исходным текстуальным компонентом уголовно-правовых предписаний является тема (преступление, наказание, хищение и т. д.), которая представляет собой предмет (topic) нормативного сообщения. В состав темы входит ориентирующий элемент (признается, есть, то есть). Далее следует описательный компонент (description), который включает в себя дескриптивные признаки уголовно-правового понятия, предписания Общей части УК РФ или признаки конкретного состава преступления. Описательные (дескриптивные) признаки содержат юридическую характеристику уголовно-правового явления, которое позиционирует топик (тема). Поскольку уголовно-правовые предписания имеют как поверхностный (вербальный), так и глубинный (концептуальный) уровень, комплексной экспертизе подлежат оба уровня. При этом экспертное исследование должно установить степень соответствия вербального и концептуального уровней, так как другие виды экспертизы не дают ответа на этот вопрос и не в состоянии определить качество концептуального уровня законопроекта.
Эксперту следует иметь в виду, что в зависимости от целевой направленности уголовно-правового предписания законодатель может по-разному конструировать текст: обозначить тему в начальной позиции, в постпозиции либо между описательными признаками. Смещение топика предписания и его описательного комментария не является ошибкой, так как акцентирует внимание правоприменителя на наиболее важных признаках уголовно-правового явления.
В статьях Особенной части УК РФ набор дескриптивных признаков, следующих за темой, образует пропозицию, которая содержит признаки конкретных преступных деяний. Соответственно, диспозиция норм, содержащих признаки запрещенных деяний, представляет собой схему, которая включает в себя тему, ориентирующий элемент и описательные признаки. При этом количество, набор и порядок описательных признаков в диспозиции определенного состава преступления может быть различным и зависит от вида и характеристики состава преступления. Экспертной оценке в качестве низкосортных подлежат чрезмерно объемные тексты с избыточным количеством признаков объективной стороны состава преступления, которые поддаются сокращению путем переформулировки, генерализации либо иным способом.
В законодательно-текстологическом отношении уголовно-правовые предписания Общей и Особенной частей УК РФ существенно отличаются друг от друга по графическому облику, структурным особенностям и объему статей. С учетом этих различий встает вопрос о выявлении оптимальных моделей статей уголовного закона. Традиционно уголовно-правовые предписания имеют дифференцированную композицию: делятся на части, пункты либо части и пункты и, как правило, соответствуют оптимальной модели, в которой одна статья, пункт, часть содержит одно предписание. В ряде случаев законодатель допускает неоправданные отступления от оптимальной модели за счет включения в один пункт, одну часть либо статью двух и более предписаний, что само по себе является технико-юридическим дефек-
1 См.: Ситникова А.И. Законодательная текстология уголовного права: монография. М., 2011. С. 73.
том, подлежащим устранению. Кроме того, законопроекты нередко содержат объемные и сверхобъемные тексты, которые создают текстуальную избыточность и затрудняют практику применение таких предписаний. В ряде статей соотношение объемов заголовка и текста статьи составляет 1: 60 и более, а не 1:7, что является максимально допустимым соотношением. Такие законопроекты изначально дефектны, так как не соответствуют оптимальным моделям, что и должно быть отражено в экспертном заключении. Способами устранения избыточного объема в уголовно-правовых предписаниях являются: разукрупнение текста путем его фрагментации, генерализации, бланкетизации или законодательно-текстологической коррекцией дескриптивных признаков.
Особую роль в современном уголовном законодательстве играют примечания к статьям Особенной части. Постатейные примечания облегчают восприятие и применение уголовно-правовых норм, поскольку содержат дополнительную информацию, ориентирующую правоприменителя при реализации соответствующих предписаний. Кроме того, примечания являются латентным инструментом изменения уголовной политики, поскольку корректируют применение уголовно-правовых норм и существенно влияют на характер правовой политики в направлении, заданном законодателем.
Конструктивными сегментами примечаний выступают тематический компонент, обозначающий тему примечания и его правоприменительный ориентир, а также описательный блок, который в силу разнообразия постатейных примечаний, состоит из дескриптивных признаков, количественный и качественный состав которых зависит от вида примечания.
В зависимости от законодательно-текстологических особенностей различаются примечания-дефиниции, примечания-уточнения и примечания-ограничения.
Примечания-дефиниции содержат легальные определения понятий, имеющих уголовно-правовую значимость, которые в силу их неоднозначности нуждаются в разъяснении. Законодатель по-разному формулирует примечания-дефиниции: а) указывает существенные признаки определяемых понятий; б) ограничивается указанием на отличительные признаки; в) либо использует перечни криминальных действий. В ряде примечаний-дефиниций наряду с конкретными признаками дефинируемого понятия даются отсылки к другим нормативным актам, тем самым осуществляется бланкетизация примечаний.
Примечания-уточнения в УК РФ представлены текстами, конкретизирующими оценочные признаки причиненного ущерба, путем указания денежного эквивалента конкретного ущерба или размера незаконного дохода. Нетипичные примечания-уточнения содержат указания на размер запрещенных к обороту веществ и (или) предметов, а в примечаниях, характеризующих общественную опасность деяний, уточняется, что такие деяния совершаются неоднократно.
Примечания-ограничители - это предписания, которые при наличии определенных условий исключают или ограничивают применение репрессивных мер, предусмотренных уголовным законом. Ограничивающие примечания отличают такие особенности, как специфика темы - таковая характеризует лицо, совершившее преступление, и наличие дескриптивных признаков, являющихся условиями освобождения от ответственности или от наказания.
Обращает на себя внимание, что законодатель нередко проявляет поспешность и непоследовательность при конструировании примечаний, так как по недосмотру включает в состав темы дескриптивные признаки, наличие которых искажает смысл примечания и ведет к ошибочному толкованию. Примечания, имеющие дефекты такого рода, явно нуждаются в исправлении. В отдельных случаях примечания к статьям полностью или частично дублируют друг друга, что свидетельствует о бессистемном подходе к формулировке новых примечаний. В соответствии с принципами экономии и точности законодательного материала примечания-дубликаты подлежат исключению или переформулировке.
С позиций законодательной текстологии, совершенно недопустимо включение постатейных примечаний в Общую часть Уголовного кодекса, так как большинство общих положений уголовного закона по своему содержанию являются примечаниями-гипотезами либо дефинициями. Введение примечаний к статьям Общей части УК РФ является нонсенсом, так как в таких случаях одно примечание фактически дается к другому примечанию. Чтобы избежать этого дефекта, следует включить имеющиеся в Общей части примечания в статьи, которые эти нововведения дополняют.
Традиционно считается, что термины, используемые в законопроектах, подлежат лингвистической экспертизе как языковые единицы. При этом отмечается, что языковая и речевая компетенции позволяют лингвисту-эксперту провести анализ и правильно оценить качество терминологии, выявить недостатки и предложить рекомендации по устранению выявленных терминологических дефектов1.
Многие криминалисты безоговорочно поддерживают языковой подход не только к общеупотребительным, техническим, но и юридическим терминам2, так как не принимают во внимание дихотомию естественного языка и законодательного текста. Языковой подход к терминосистеме уголовного закона привел к тому, что специалисты по уголовному праву полностью признали языковую и речевую компе-
1 Батюшкина М.В. Лингвистическая экспертиза законопроектов: к вопросу о компетенции эксперта-лингвиста // Вестник Тюменского госуниверситета. 207. Т. 3. № 1. С. 101-102.
2 Иванчин А.В. Законодательная техника и ее роль в российском уголовном правотворчестве: монография. М., 2013. С. 144-166.
тенцию лингвистов в отношении законодательных терминов и не уделяют их исследованию должного внимания. Между тем речевая, в нашем случае законодательно-текстологическая компетенция, лингвистов ограничена поверхностными, то есть внеконцептуальными в юридическом отношении представлениями о терминосистеме уголовного законодательства.
Проведенное нами законодательно-текстологическое исследование терминосистемы уголовного закона показывает, что терминология действующего УК РФ отражает концептуальные начала уголовно-правовых институтов. Это означает, что экспертиза законодательных терминов должна осуществляться с позиций законодательной текстологии, в которой термины рассматриваются в качестве специальных концептов, то есть уголовно-релевантных понятий, образующих терминосистему уголовного закона. Указанная терминосистема включает в себя политические термины-концепты, социальные, экономические, медицинские и другие терминосистемные концепты, неразрывно связанные с макроструктурными заголовками уголовного закона и уголовно-правовыми институтами, и являются элементами законодательного текста, экспертиза которых должна осуществляться в рамках концептуально-речевой компетенции юриста-эксперта.
Судя по имеющимся в УК РФ терминологическим дефектам, лингвистическая экспертиза ограничивается поверхностным (вербальным) уровнем законодательного текста, так как первоочередные задачи эксперта-лингвиста заключаются в определении соответствия закона нормам современного литературного языка, выявлении грамматических и прочих ошибок. Наше исследование показывает, что законодатель допускает такие дефекты, как терминологический произвол, использование метафор, подмена заголовочных терминов текстоидами, некритическое использование терминов, неточная терминологическая синонимия, использование сугубо социологических понятий вместо юридизированных терминов, наличие в законе архаических терминов и так далее.
Терминологический произвол представляет собой подмену классических уголовно-правовых терминов всевозможными терминологическими нововведениями, искажающими их первоначальное значение. В классическом уголовном праве давно утвердился термин «наказание». Сторонники социологической школы в советском уголовном праве заменили его в УК РСФСР 1922 и 1926 гг. термином «меры социальной защиты судебно-исправительного характера». Однако в уголовном законодательстве более позднего периода этот громоздкий и вычурный термин не прижился. Соответственно, в действующем уголовном законе в десятках норм фигурирует термин «наказание», несмотря на это федеральным законом от 6.06.2019 №132-Ф3 в ст. 72.1 УК РФ произвольно введен термин «уголовное наказание». Очевидно, авторы этого нововведения без какой-либо необходимости стремились дифференцировать термины УК и КоАП РФ, где используется термин «административное наказание». На наш взгляд, терминологический произвол недопустим, иначе в уголовном законе со временем появятся такие ненужные неологизмы, как «уголовное преступление», «уголовная невменяемость», «уголовное хищение» и тому подобные языковые изыски.
Использование метафор, поясняющих значение юридических терминов, является приемом, заимствованным в журналистике, и непригодно в уголовном законодательстве, так как высвечивает не юридическое значение термина, а некую моральную подоплеку явления, обозначенного метафорой. Так, в статьях 174, 174.1 УК наряду с юридическим термином «легализация» применительно к денежным средствам и другим предметам с целью пояснения значения термина используется метафора «отмывание», заключенная в кавычки. В указанных статьях метафора «отмывание» вынесена в заголовки и профилирует негативную информацию о легализации денежных средств, но, как и всякая метафора, этот понятийный феномен, не дает правильного представления о значении юридического термина «легализация» денежных средств или иного имущества, добытых или приобретенных преступным путем. Метафора всегда высвечивает лишь одну и к тому же неюридическую сторону обозначаемого явления, подразумевая, что отмываемые деньги или другое имущество добыты или приобретены грязным, то есть безнравственным, способом. Такого рода метафоры подлежат устранению из текста закона, поскольку в соответствии с приказом Минюста РФ в законодательной деятельности «использование эмоционально-экспрессивных языковых средств, образных сравнений (эпитетов, метафор, гипербол и др.) не допускается»1.
Подмена заголовочных терминов текстоидами представляет собой дефект, в силу которого вместо краткого заголовочного термина или терминологического словосочетания, сворачивающего содержание статьи, законодатель использует невоспроизводимые текстоиды, то есть тексты, полностью или частично дублирующие диспозицию. Такого рода дефекты свидетельствуют не столько об исчерпанности заголовочного комплекса уголовного закона, сколько о неспособности авторов некоторых законопроектов терминологизировать заголовки новых статей. Наш опыт свидетельствует о том, что терминологизация заголовков во многом подобна выделению ключевых словосочетаний и не является в законодательно-техническом отношении сложным приемом.
Некритическое использование терминов наблюдается в тех случаях, когда законодатель без каких-либо изменений и уточнений переносит юридические термины, используемые в уголовно-правовых
1 Методические правила по организации законопроектной работы Федеральных органов исполнительной власти //Приказ Минюста РФ от 10 января 2001 г. №3/51.
предписаниях, в заголовки. Типичным примером в этом отношении является заголовок раздела VI «Иные меры уголовно-правового характера». Обозначенный заголовок имеет два дефекта: 1) в него включено указательное местоимение «иные», которое не входит в состав терминологического словосочетания «меры уголовно-правового характера», а является показателем альтернативности иных мер наказанию (ст.6 УК); 2) указанные в заголовке меры, а также их инаковость имеют неопределенный характер. Очевидно, что терминологическое словосочетание в заголовке рассматриваемого раздела подлежит уточнению и должно быть обозначено как «Меры уголовно-правового характера, не являющиеся наказанием».
Неточная терминологическая синонимия имеет место в тех случаях, когда законодатель, поясняя значение неюридического термина, отожествляет различные в смысловом отношении понятия, заимствованные из других отраслей знаний. Так, Федеральный закон от 29.02.2012 № 14-ФЗ ввел в п. «д» ч. 1 ст. 97 УК РФ два психиатрических термина, используемых в МКБ-10: «расстройство сексуального предпочтения» и «педофилия». При этом полностью их отождествил, поместив педофилию в кавычки вслед за указанной группой расстройства психики. Между тем первое психиатрическое понятие намного шире, чем второе, так как расстройство сексуального предпочтения наряду с педофилией включает в себя множество сексуальных расстройств. Указанный терминологический дефект полежит устранению различными способами, но наиболее действенным приемом является исключение из законодательной формулы, характеризующей ограниченно вменяемых педофилов, терминологического словосочетания «расстройство сексуального предпочтения», которое создает дефектную синонимию.
Использование в уголовном законе сугубо социологических понятий вместо юридизированных терминов имеет место в тех случаях, когда законодатель характеризует криминальные явления социологическими терминами, имеющими положительное значение. Так, в заголовке ст. 35 УК РФ и тексте статьи фигурируют социологические понятия, не имеющие уголовно-правового характера: «группа лиц», «организованная группа», а в тексте статьи - «объединение организованных групп». Указанный терминологический дефект подлежит устранению путем юридизации социологических понятий за счет указания на преступный характер групп и объединений: «преступная группа лиц», «организованная преступная группа» и «криминальное объединение организованных преступных групп».
Наличие в уголовном законе архаических терминов встречается в тех случаях, когда законодатель заимствует термины из других отраслей знания и не корректирует устаревшие понятия в период действия закона либо использует в качестве синонима нового термина устаревшее понятие. В действующий УК РФ не включены такие архаические понятия, как хроническая душевная болезнь, временная душевная болезнь, которые использовались в УК РСФСР 1960 г. для характеристики невменяемости, но вместе с тем законодатель использовал в двух статьях (107, 113) для характеристики преступлений, совершенных в состоянии аффекта, устаревший термин «сильное душевное волнение». Указанный терминологический дефект вполне может быть устранен путем исключения из указанных статей устаревшего синонима, так как юристы не нуждаются в пояснении терминологического словосочетания «состояние аффекта», тем более за счет использования архаического термина «сильное душевное волнение».
Таким образом, законодательно-текстологическая экспертиза как составная часть комплексной экспертизы является действенным инструментом выявления и устранения не только дефектов уголовно-правовых законопроектов, но и действующего уголовного законодательства, поскольку дает возможность провести целенаправленное исследование любых структур и компонентов уголовного закона, а также осуществить законодательно-текстологический анализ поверхностного (буквального) и глубинного (концептуального) уровней законодательного текста в целях повышения качества уголовно-правовых законопроектов и устранения погрешностей действующего уголовного законодательства.
