CC BY
24
В. ОСТРОУМОВ,
аспирант Всероссийского заочного финансово-экономического института
«ЗАКОН РЫНКОВ СЭЯ» В ТРУДАХ ЛИДЕРОВ МАРЖИНАЛИЗМА И ИСТОРИКОВ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ КОНЦА XIX - НАЧАЛА XX СТОЛЕТИЙ
Популярный в докейнсианском периоде эволюции экономической науки «закон рынков Сэя» рассматривается через призму его влияния на творчество лидеров маржинализма и видных историков экономической мысли на рубеже XIX и XX веков. Особое внимание уделяется их видению позитивных аспектов этого «закона».
Ключевые слова: «закон рынков Сэя», маржинализм, субъективно-психологическое и неоклассическое направления экономической мысли, экономическое равновесие на макро- и микроуровне.
В отличие от лидеров и последователей классической политической экономии, ученые-экономисты, положившие начало маржиналистской парадигме в развитии экономической науки, свое, главным образом позитивное, восприятие постулатов «закона рынков Сэя» выражали через призму предельного экономического анализа, и в том числе посредством использования математического инструментария. При этом маржиналисты, подобно классикам, во главу угла в своем творчестве ставили все те же принципы laissez faire и вытекающие из них идеи о саморегулируемости экономики и случайном и временном (преходящем) характере происходивших экономических кризисов.
Однако известные различия в методологии исследований маржиналистов (на первом этапе «маржинальной революции» - у представителей субъективно-психологического направления экономической мысли, а на втором - родоначальников неоклассического направления экономической мысли) и их предшественников по «классической школе» так или иначе отразились на результатах научных изысканий этих новых оппонентов «классиков» как в части обновления определенных аспектов «закона Сэя», так и в части возникновения тех или иных теоретико-методологических нововведений.
Например, один из основоположников маржинализма - глава «лозаннской школы» Л. Вальрас в своих «Элементах чистой политической экономии» (1874), с одной стороны, проявил себя как несомненный приверженец «закона рынков Сэя», но, с другой, - дискутируя с ним о статусе «политической экономии» как науки и другим ее теоретико-методологическим аспектам, разработал первую математическую модель макроэкономического равновесия.
В частности, Ж.Б. Сэй, с его точки зрения, «в хронологическом порядке самое известное имя в политической экономии после Адама Смита». И во мно-
гом по этой причине, полагает он, «экономисты широко одобрили и приняли это определение (простого изложения того, как образуются, распределяются и потребляются богатства. - В.О.) с вытекающими из него разделами политэкономии»1.
Данное сэевское определение политической экономии, по Вальрасу, лишь на первый взгляд не особо отличается от определения А. Смита. Высказывая на этот счет собственное мнение, он пишет так: «В то время как по А. Смиту вся политическая экономия является скорее искусством, нежели наукой, то, согласно Ж.Б. Сэю, она - наука естественная. По его мнению, богатства образуются, распределяются и потребляются если не сами собой, то по меньшей мере независимым как бы от воли людей способом, а вся политическая экономия состоит просто в изложении этого способа»2.
По оценке Л. Вальраса, определение политической экономии, выдвинутое Ж.Б. Сэем, правомерно признать «удобным» для экономистов, но по сути оно «неточно»; оно в этом смысле «хуже определения А. Смита, являющегося неполным», ибо «вытекающие из него разделы (политэкономии) совершенно эмпиричны»3. Собственную же позицию на этот счет основатель «лозаннской школы» изложил следующим образом: «Мы разделим политическую экономию, если необходимо, на науку естественную, науку о морали и искусство»4. А чтобы исключить сомнения, «будто идея различия науки и искусства не столь уж подходит для данного обстоятельства», предлагает следующие два поясне-ния5:
- есть теория богатства, то есть меновой стоимости и обмена, являющаяся наукой;
- есть теория производства богатства, то есть сельского хозяйства, обрабатывающей промышленности и торговли, являющаяся искусством.
Таким образом, дискутируя с Ж.Б. Сэем по вопросу определения политической экономии как науки и даже предлагая собственный вариант ее определения, Л. Вальрас в принципе не отвергает приоритетную роль в экономике независящих, как он выражается, «от воли людей» экономических законов. Более того, именно сэевское определение, считает он, придает всей политической экономии «исключительный оттенок естественной науки» и позволяет «отвергать социалистические комбинации ...как противоречащие интересу и справедливости»6. И даже разработанная им математическая модель макроэкономического равновесия в содержательном контексте (с точки зрения теории и
1Вальрас Л. Элементы чистой политической экономии. - М.: Изограф, 2000. С. 6.
2Там же.
3Там же. С. 7.
4Там же. С. 9.
5Там же. С. 12.
6Там же. С. 6, 7.
210
методологии) корреспондируется с «законом рынков Сэя», имея в виду и идею чистой (совершенной) конкуренции и открытости рынков, и идею автоматического достижения равновесия между совокупным спросом и совокупным предложением и т. д. Ведь как признается сам Л. Вальрас, в вопросах политической экономии «ему (Ж.Б. Сэю. - В.О.) помогала его замечательная прозорливость; ему не хватало только более мощного метода исследования...»7.
Творческое наследие А. Маршалла - главы «кембриджской школы» ассоциируется, как известно, с завершающим (вторым) этапом в формировании маржиналистской парадигмы в экономической науке и одновременно с возникновением неоклассицизма. Его «Принципы Экономикс» (1890)8 (при всем многообразии содержащихся в этом сочинении нововведений - от нового названия, в отличие от классиков, самой книги и популярной в ту пору экономической дисциплины до новой интерпретации теорий стоимости, эластичности спроса, оптимизации издержек производства и других) явились в то же самое время продолжением некоторых базовых, ортодоксальных по сути, методологических позиций классической политической экономии, имея в виду безоговорочную веру во всесильные «экономические законы», продолжение осмысления механизма ценообразования в условиях чистой (совершенной) конкуренции и, конечно, еще и позитивное восприятие «закона рынков Сэя».
Правда, в осмыслении последнего он, подобно Вальрасу, солидаризируясь с основными положениями этого «закона», все же в большей степени сосредоточивается, как известно, на проблематике экономического равновесия не на макро-, а на микроуровне. Одновременно небезынтересно отметить, что А. Маршалл не оставил без внимания вопрос о том, какой наукой является политическая экономия. И если Л. Вальрас, не соглашаясь с определением Ж.Б. Сэя, предлагает рассматривать ее сущность как науку и искусство одновременно, то основатель «кембриджской школы» полагает иначе. В частности, он пишет: «...она (экономическая наука. - В.О.) является наукой - чистой и прикладной, а не одновременно и наукой, и искусством. Вот почему ее лучше обозначать широким термином «экономическая наука» (Economics), чем более узким термином «политическая экономия» (Political Economy)»9.
Характерно, что «создатель современной экономической науки», к числу которых, несомненно, относятся Ж.Б. Сэй и другие представители «классической школы», по его мнению, отличались тем, что10:
7Вальрас Л. Указ. соч. С. 325.
8В русском переводе от 1982 г. эта книга вышла под названием «Принципы политической экономии», а в 1993 г. - «Принципы экономической науки».
9Маршалл А. Принципы экономической науки. В 3-х т. Пер. с англ. - М.: Издательская группа «Прогресс», 1993. Т. I. С. 100.
10Там же. С. 105.
- были людьми благородными и благожелательными, проникнутыми чувством гуманности;
- мало заботились о богатстве для себя лично, но много внимания уделяли широкому его распространению среди народных масс;
- выступали против антиобщественных монополий, как бы те ни были могущественны;
- были приверженцами доктрины, согласно которой благосостояние всего народа должно быть конечной целью всей частной деятельности и всей государственной политики.
Лояльное отношение к «закону рынков Сэя» наряду с родоначальниками и представителями субъективно-психологического и неоклассического направлений экономической мысли (возникших как следствие соответственно первого и второго этапов в свершении «маржиналисткой революции») демонстрируют в своих сочинениях и многие именитые историки экономической науки конца XIX - начала XX вв. В их числе можно отметить таких авторов весьма известных (в том числе и в России) изданий книг под названием «История экономических учений», как Ш. Жид и Ш. Рист, а также А. Эспинас. Названные историки-экономисты явились очевидцами возникновения маржиналистской парадигмы в экономической науке, хорошо знакомы с трудами маржинали-стов и высоко оценивают результаты их научных изысканий, особенно в части следования ими принципам экономического либерализма и идее саморегулируемости экономики, почерпнутым в числе прочего из сэевского «закона рынков».
Ш. Жид и Ш. Рист полагают, например, что предшествовавший возникновению экономического учения Ж.Б. Сэя (в том числе «закону Сэя») XVIII в. -это «по преимуществу век упрощения», что это в полной мере относится и к либеральной концепции экономического мира А. Смита, представляющей собой «удивительно упрощенный общий взгляд»11. И, с их точки зрения, это благотворное впечатление «простоты и прочности» в смитовском видении истории экономических идей отразилось в творчестве «экономистов начала XIX века» так: «Друзья и противники одинаково брали ее (книгу А. Смита. - В.О.) за отправной пункт своих умозрений. Одни, чтобы ее развивать, продолжать исправлять; другие - сурово опровергать его основные теории. Но все молчаливо признали, что политическая экономия начинается с него и что бесполезно подниматься выше»12.
Но обращает на себя внимание также то обстоятельство, что даже в самом конце XIX - начале XX вв. Ш. Жид и Ш. Рист, подобно Ж.Б. Сэю признавали, что из смитовских «основных идей остаются неоспоримыми: теория денег, ...первостепенная роль спонтанных экономических явлений, постоянное дейст-
11Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. - М.: Экономика, 1995. С. 90.
12Там же. С. 90-91. 212
вие личного интереса в экономической жизни, свобода как базис рациональной экономической политики являются окончательными приобретениями науки»13.
В данном (либеральном) ключе оценивают эти авторы и то, что лично внес Ж.Б. Сэй в политическую экономию, сведя этот вклад к четырем составляющим, из которых следует, что данный смитианец, во-первых, «завершает поражение идей физиократов»14. Во-вторых, «опережая его (А. Смита. - В.О.), касается понимания политической экономии и роли экономиста» и, в частности15:
- новую науку он сравнивает ...скорее с физикой, чем с естественной историей;
- отклоняется от Смита, у которого социальный организм по преимуществу живое тело;
- не употребляя еще выражения «социальная физика», Сэй постоянно подсказывает эту идею своими часто повторяемыми сравнениями с физикой Ньютона;
- конструирует политическую экономию по образу точных наук, законы которых имеют универсальное значение.
В-третьих, «влияние экономического прогресса в наименьшей степени отразилось на французском экономисте», имея в виду то, что16:
- у Смита земледелие стоит еще на первом плане, у Сэя же индустрия стремится сыграть первую роль;
- первый официальный курс по политической экономии, читанный самим Сэем в Консерватории искусств и ремесел, называется «Курсом индустриальной экономии»;
- Сэй избавил французскую политическую экономию от блужданий и послужил впоследствии источником, из которого Вальрас заимствовал контуры своей прекрасной концепции цены услуг и экономического равновесия.
И, в-четвертых, личный вклад Ж.Б. Сэя в политическую экономию Ш. Жид и Ш. Рист характеризуют следующим образом: «Его теорию рынков долгое время считали важным открытием. ''Продукты покупаются на продукты'', - это действительно удачная формула, но это далеко не глубокая истина»17. А в развитие этого тезиса они приводят такие пояснения18:
13Там же. С. 91.
14Там же. С. 95.
15Там же. С. 95-96, 97.
16Жид Ш., Рист Ш. Указ. соч. С. 97, 98, 99.
17Там же. С. 100.
18Там же. С. 100, 101.
- она (теория рынков Ж.Б. Сэя. - В.О.) просто выражает следующую, знакомую Смиту и физиократам, мысль: деньги - посредник, их приобретают лишь для того, чтобы тотчас же развязаться с ними и обменять их на какой-нибудь новый продукт;
- товары взаимно служат друг для друга рынками, и интерес страны, производящей много товаров, заключается в том, чтобы другие страны производили их по крайней мере столько же;
- возможно лишь одно: допустить плохое направление средств производства и вследствие того чрезмерное обилие того или другого продукта, иными словами, частичное перегружение;
- мысль Сэя такова, что никогда не следует бояться произвести слишком много всех товаров сразу, но что может быть слишком много произведенного того или другого товара в отдельности;
- Ж.Б. Сэй был вынужден признавать их существование (кризисов. - В.О. ), но его особенно занимала мысль избежать вывода, неблагоприятного теории расширения промышленности;
- он рассматривает кризисы как явление по существу «преходящее»: он утверждает, что «было бы достаточно промышленной свободы для предупреждения их»;
- в этой, одно время знаменитой, полемике между Сэем, Мальтусом, Сисмонди и самим Рикардо (который по этому пункту придерживался мнения Сэя) следует искать не освещение феномена кризисов, - его там не найдешь, - а выражения верной по существу мысли, которую Сэй, к сожалению, облек в неточную научную формулу.
В свою очередь и А. Эспинас, являющийся соотечественником и современником вышеупомянутых Ш. Жида и Ш. Риста, совершенно некритично воспринимает «закон рынков Сэя», полагая, что одновременно с Ж.Б. Сэем английский философ И. Бентам «еще резче подтвердил доктрину ''laissez faire, laissez passer''19, на которой собственно базируется сэевский "закон"». По мнению А. Эспинаса, наиболее значимой в творчестве Ж.Б. Сэя является его «Теория сбыта» (соответственно и вытекающий из нее «закон Сэя»). «Теория эта, -пишет он, - сводится к следующему: тот, кто продает, не может не покупать; вследствие этого иностранные продукты, ввозимые в пределы какой-нибудь территории, возбуждают и в последней производство продуктов для вывоза, так что продукт оплачивается продуктами»20.
Говоря о том, каковы в этой теории (и «законе Сэя») новизна и неординарность позиций ее автора, он указывает на то, что Ж.Б. Сэй21:
19Эспинас А. История экономических учений / Пер. с французского. - СПб.: Электронные интегральные системы, 1998. С. 161.
20Там же.
21Там же. 214
1) еще раз подтверждает необходимость промышленного и торгового космополитизма, тесно связанного с либеральной доктриной;
2) защищает тогдашнюю промышленную систему против нападений противников, которые, если говорить правду, отняли у либеральной школы все ресурсы для защиты;
3) утверждает, что машины благоприятствуют развитию населения, понижая цену продуктов и позволяя благодаря большей экономии труда, производимой машинами, прогрессивно повышать заработную плату;
4) пытается дополнить классическую доктрину, содержащую главы о производстве, обмене и распределении богатств, новой главой о потреблении.
При этом, по Сэю, «самым лучшим, самым желательным потреблением, -поясняет А. Эспинас, - должно признать такое, которое22: удовлетворяет действительные потребности; более продолжительно; пользуется продуктами лучшего качества; распространяется на большую массу продуктов; согласно со здравой моралью».
22Там же.
