CC BY
12
204
НОВОЕ ПРОШЛОЕ • THE NEW PAST
№ 2 2 01 8
DOI: 10.23683/2500-3224-2018-2-204-206
«Закат Европы» и проблема языков описания
А. Кожобекова
"The Decline of Europe" and the problem of the languages of description
A. Kojobekova
1. Существует ли «закат Европы» как концептуальная модель сегодня? Каковы ее характеристики?
Как известно, в основе концепции Шпенглера, представленной им в работе «Закат Европы», лежит понятие культуры, или культурной «души», что уже делает ее неин-струментализируемой. Следует понимать, что книга Шпенглера появилась в условиях незавершенной войны в 1918г., хотя ее прочтение и интерпретации осуществлялись уже в послевоенное время. Реалии социальной, политической и культурной жизни после Первой мировой войны, крушения великих империй, кровавых революций, экономической депрессии не могли не вызывать ассоциаций с приближающимся концом Европы. Шпенглер объясняет, что «культура родится в тот момент, когда великая душа пробуждается из вечно младенческого первичного состояния человечества, обособляет себя, как образ из безобразного, как ограниченное и переходящее из безграничного и пребывающего. Культура расцветает на почве строго ограниченной местности ("Landschaft"), с которой она растительно связана. Культура умирает, когда ее душа осуществила всю сумму своих возможностей в виде народов, языков, вероучений, искусств, государств, наук, и снова возвращается к первичному состоянию, к "перводушевности" ("Ursee-Ientum")... когда задача культуры выполнена, ее идея осуществлена, вся полнота ее возможностей проявлена, культура быстро окоченевает, отмирает, ее кровь свертывается, ее силы надламываются, - она становится цивилизацией и, подобно мертвому дереву, гиганту первобытного леса - она может еще целые столетия простирать в воздух свои засохшие ветви».
Кожобекова Айжаркын, кандидат философских наук, доцент, старший советник исследовательского сектора Тренингово-аналитического центра «Унум». 720050, Бишкек, ул. Раззакова, 33/1; Кыргызстан; akojobekova@gmail.com.
Kojobekova Aijarkyn, PhD in Philosophy, Associate professor, Senior Adviser on Research, UNUM, Training, Research and Analytics Company. 33/1, Razzakov street, Bishkek city, 7200506 Kyrgyzstan; akojobekova@gmail.com.
ДИСКУССИЯ «ЗАКАТ ЕВРОПЫ» СТО ЛЕТ СПУСТЯ
205
В этом смысле вычленять некоторую концептуальную модель так называемого «Заката Европы» - сегодня дело методологически неблагодарное, да и попросту невозможное, поскольку для подобного моделирования пришлось бы признать культурную гомогенность Европы и в этом смысле встать на позиции чрезмерной генерализации. Думается, концепт «заката Европы» скорее художественно-эстетический, нежели научно-инструментальный.
2. Можем ли мы говорить о специфике восприятия «заката Европы» изнутри и снаружи? И если да, то каковы различия в концептуальных подходах к данной проблеме?
Безусловно, внутреннее и внешнее восприятие как перспективы оценки всегда имеют свою специфичность. В этом смысле мы неизбежно сталкиваемся с проблемой идентичности как базового основания для подобных перспектив. Исходя из посылки множественности идентичности, сама бинарность «внутреннее и внешнее» оказывается в затруднении, поскольку возникает необходимость говорить о множественности внутреннего и множественности внешнего. Возникает вопрос о субъекте восприятия: кто утверждает или апеллирует к концепту «заката Европы»? Как утверждает? В каком контексте? И почему?
Вопрос о субъекте выводит нас в геополитическую перспективу, где мы вынуждены отойти от шпенглеровской культурной рамки к политическим интересам и сферам влияния, что, по сути, не позволяет нам продолжать дискуссию в терминах Шпенглера. Кроме того, сам объект восприятия также не может не подвергнуться некоторому расчленению, исходя из тех противоречий и столкновений, дискуссий и конфликтности, в которой находятся страны Европы, столь разительно отличающиеся сегодня друг от друга. BREXIT, споры о Евросоюзе, рост националистических движений, критика либерализма и многое другое свидетельствуют о многообразии самого объекта, чей закат предрекается уже более ста лет, но который с завидным упорством продолжает свое развитие. В частности, дискуссии о мемориальной культуре, получившие наибольший импульс в 90-е гг., скорее свидетельствуют о стремлении объекта к очередной самоидентификации и оснований для последующего роста, а не о «закате».
3. Можем ли мы оценить миграционный кризис, регионализм, кризис идентичности и солидарности в Европе как «свидетельства заката Европы»?
На первый взгляд, все эти процессы, кажется, буквально кричат о закате Европы, однако сама риторика «заката» скорее исходит из спекулятивно утвержденной модели Европы в сложившихся дискурсах и некотором стремлении вернуться к старым застывшим, устойчивым формам. Опираясь на З. Баумана, можно отметить, что именно поиск устойчивых стабильных форм есть некоторое цепляние за прошлое, в котором все модели казались незыблемыми. Если принять идею «текучей современности», то сам «закат» становится лишь одной из таких же текучих форм, а не финальным этапом.
Надо отметить, что большое влияние на саму дискуссию о закате Европе оказывает сам язык описания происходящих процессов. Этот язык отличает его некоторая депрессивность и негативная ассоциативность. Понятие «кризис» используется в
206
НОВОЕ ПРОШЛОЕ • T H E N E W PAST
№ 2 2 01 8
описании практически всех процессов, от культурных до геополитических: кризис власти, кризис идентичности, миграционный кризис, кризис перепроизводства, кризис ценностей и т.д. Оно выталкивает нас в плоскость попыток схватить ускользающее и вернуть его на место, в то время как процесс развития неизбежно связан как с приобретением нового, так и потерей определенных компонентов. За более чем столетний период после написания книги Шпенглером, европейские страны выработали немало механизмов для решения своих внутренних и внешних проблем, что позволило им пройти немало кризисных моментов. В этом контексте вопрос состоит скорее в том, насколько им удастся справиться с текущими сложностями и сохранить концепт Европы как таковой. Как бы это ни парадоксально звучало, в тех самых устойчивых концептуальных конструктах (просвещение, рациональность, либерализм и т.д.), которые использовались для ее описания как изнутри, так и снаружи.
4. Являются ли интеграционные проекты Евразийского Союза, Нового Шелкового Пути (Один Пояс - Один Путь) симптомом угасания европейской цивилизации в послевоенном формате, знакомом нам с конца 1940-х гг.?
Данная концептуально-языковая рамка «заката» или «угасания» возвращает нас в ощущения фатальности конца, что обусловлено некоторой биологической концептуализацией истории. Сегодняшние глобальные и локальные интеграционные процессы являются не столько симптомами угасания европейской цивилизации, сколько тенденцией глобальных изменений во всем мире и возникновением новых форматов социально-экономических и политических взаимодействий.
Привычные рамки восприятия неизбежно будут расширяться, что приводит нас к неизбежной необходимости выработки нового языка описания происходящего, то есть речь идет о новых понятиях и концепциях, способных релевантно и полно отражать современные явления и процессы. Риторика в духе заката не позволяет нам в должной мере непредвзято смотреть на современность, втискивая нас в прокрустово ложе.
Вопрос скорее в том, как будут меняться привычные для нас пространства, вышедшие за рамки своих географических рамок, и какие именно новые модели будут все больше интегрироваться в повседневную практику.
5. Сбылись ли прогнозы Освальда Шпенглера?
Думается, что работу Шпенглера лучше рассматривать в контексте необходимости отказа от излишних генерализаций в вопросе мировой культуры; как некоторое предупреждение о невозможности бесконечного роста без тенденций к упадку; как призыв к интеллектуально рефлексии происходящего, но не как пророческое послание. Современные процессы более интенсивны и динамичны, чем сто лет назад, и информационно-технологические реалии радикально меняют мир. В этом контексте речь идет уже не о конфликте культуры и цивилизации, а необходимости осмысления того, что понимать под ними в условиях непрерывных изменений. Тем не менее, сама идея «заката» служит некоторым напоминанием о важности сохранения человечности, нравственности, сопричастности и сопереживания как прошлому, так и настоящему.
