CC BY
46
в сражении //Antiqvitasjuventae. Саратов, 2006. С. 73.
44. Walbank F.W. A Historical Commentary on Polybius. Vol. III. P. 729.
45. Di Leo G.L. Mummio Acaico e la distruzione di Corinto // RSA. Anno XXXI. 2001. P. 74
46. Alvarez-i-Miranda. Op. cit. P. 57; Balasch. Op. cit. P. 379.
POLYBIUS' VIEW UPON RELIGIOUS CRIMES IN MILITARY CONFLICTS OF
HELLENISTIC STATES
O.L. Gabelko, E.G. Tejtelbaum
In «The General History» by Polybius the sacrilege is one of the most heinous crimes. The Greek historian used the terms ajsevbhma или ajsevbeia. He described a big number of analogous cases. Basically, there were destructions or defilements of temples. At the same time, one cannot but note some regularity in his descriptions of the episodes. First, Polybius accused of sacrilege only those powers which were hostile to Achaean League and to Romans (first of all, Aetolia and Macedon). Besides, a Greek historian gave only irrational reasons for actions of sacrilege committers, ignoring their real motives of the economical or ideological character. The conclusion is despite the fact, that Polybius was not an atheist; the charge in sacrilege was only one of the arguments when he subjected Rome and Achaean League's opponents to complex criticism.
© 2008 г.
Н.Ю. Сивкина ЗАГОВОР АПЕЛЛЕСА В 218 Г. ДО Н.Э.
После смерти македонского царя Антигона Досона его преемником стал Филипп V, сын Деметрия II. В царском доме не было другого претендента на трон, но поскольку Филиппу было лишь семнадцать лет, правитель перед смертью назначил совет регентов, в который вошли высшие офицеры и сановники. Полибий (IV, 87, 6—8) приводит состав этого совета: Апеллес — глава совета регентов, Леонтий — начальник пельтастов, Мегалей — заведующий царской канцелярией, Таврион — царский уполномоченный в Пелопоннесе и Александр — начальник дворцовой стражи. Естественно, на столь ответственные посты Антигон назначил преданных и лояльных друзей, которые разделяли его политику. Однако каков будет политический выбор молодого царя, предугадать тогда было невозможно.
В ходе Союзнической войны 220—217 гг. до н.э. Филипп V, обвинив Апеллеса и его сторонников в заговоре, расправился с ними. В истории этого мятежа много спорных моментов и, к сожалению, невозможно с уверенностью говорить, кто и с какой целью его инспирировал. Полибий затеняет факты намека-
ми, что все выгоды из устранения заговорщиков извлек иллирийский авантюрист Деметрий Фарский, укрывавшийся от римлян при македонском дворе. Подобные заявления основаны лишь на общей дидактической1 концепции историка, на противопоставлении благородного и низменного поведения личности. Н. Хэммонд полагает2, что Полибий пользовался сомнительными источниками, дал им гипотетическую интерпретацию и, соединив воедино несвязанные друг с другом события, представил читателю заговор.
Рассмотрим подробности этого конфликта. Еще перед смертью Антигон До-сон назначил в помощь Филиппу пять человек: упомянутого выше Апеллеса, Леонтия — начальника пельтастов, Мегалея — заведующего царской канцелярией, Тавриона — царского уполномоченного в Пелопоннесе и Александра — начальника дворцовой стражи (Polyb. IV, 87, 8). Они считались его опекунами, а по достижении им восемнадцатилетия в 220 г. остались на положении
3
советников3. Но даже среди них сложились две конкурирующие группы, претендовавшие на формирование македонской политики. Полибий представляет нашему вниманию процесс, который зародился как кампания против Арата, а закончился государственной изменой. Однако его версия выглядит весьма смутно и неоднозначно.
Ахейский историк утверждает, что Апеллес пользовался наибольшим влиянием на Филиппа среди совета регентов (Polyb. IV, 76, 1). Он желал уравнять ахейский союз с Фессалией по правовому статусу (Ibid.). Преследуя эту цель, Апеллес позволил македонянам чинить обиды ахейским солдатам: тех выгоняли из помещений, у них отнимали добычу, затем стали применять и физические наказания (Polyb. IV, 76, 3—5). Арат был вынужден обратиться с жалобой к Филиппу. Царь приказал Апеллесу не отдавать «ахеянам никаких приказаний без согласия их стратега» (Polyb. IV, 76, 8—9). В данной ситуации можно отметить два момента. Во-первых, события происходят зимой 219/8 г. Царь уже командует самостоятельно, но Апеллес действует так, словно управление по-прежнему в его руках. Во-вторых, притеснения, перечисленные историком, едва ли можно связать с попыткой низвести ахейцев до положения подконтрольных Македонии фессалийцев. Перечисленные выше меры, вероятно, были вызваны плохими качествами ахейского войска и стремлением поднять дисциплину в рядах греков.
В конце кампании 219/8 г. последовала новая попытка «надеть ярмо» на ахейцев. На этот раз козни были направлены против Арата (Polyb. IV, 82, 3). Апеллес стал приглашать к себе тех, кто выступал против политики Арата в Ахейском союзе, заводил с ними дружбу, представлял их царю. Советник обещал Филиппу, что при поддержке этих людей весь Пелопоннес скоро станет послушен македонянам (Polyb. IV, 82, 4—5). Финалом этих действий явилось прибытие царя в Эгий на выборы ахейского стратега и избрание на этот пост Эперата из Фар в ущерб кандидатуре Тимоксена — ставленника Арата (Polyb.
IV, 82, 6—8). Плутарх сообщает, что кроме Апеллеса в эту интригу был замешан и Мегалей (Plut. Arat. 48, 1). Оценивая данный пассаж Полибия, Ф. Уолбэнк отмечает4, что дорогостоящая экспедиция в Пелопоннес зимой 219/8 г. ради спасения Ахейского союза, вероятно, вызвала недовольство македонских землевладельцев. Кроме того, придворная партия высказывалась за военный кон-
троль Пелопоннеса. Возможно, оккупация Трифилии свидетельствует в пользу того, что и Филипп склонился к этой идее в конце похода. Тарн полагает, что Апеллес был сторонником жесткой линии в отношении греков в духе Кассандра5. П. Тревес полагает6, что антиаратовская кампания Апеллеса была на самом деле реализацией тайных планов Антигона, которыми царь поделился с советниками перед смертью. Эррингтон указывает, что регенты стремились заменить ахейского стратега, признав неспособность Арата с сыном к продолжению войны'. Н. Хэммонд, напротив, сомневается во влиянии Апеллеса на выборы8. Стоит вспомнить, что Эперат был представителем оппозиционно настроенной западной Ахайи, не получившей реальной помощи в предыдущей кампании. Можно признать все эти высказывания вполне справедливыми. Но следует и добавить, что этот инцидент не следует связывать с предыдущими притеснениями ахейцев.
Летом 218 г. Апеллес открыто оклеветал Арата: якобы Арат подговорил стратега элейцев Амфидама не передавать в выгодном свете обещания Филиппа Элиде, поэтому мирные предложения царя были отвергнуты. Однако поскольку Амфидам был вынужден бежать из Элиды к Филиппу, клевета раскрылась, Арат был оправдан (Ро1уЬ. IV, 84—86). Возможно, Полибий преувеличил значение этого эпизода. Арат, конечно, не желал расширения македонской власти по полуострове. Может быть, какие-то переговоры с Амфидамом имели место. Полибий лишь стремился затушевать не вполне лояльные для союзника действия своего кумира. Возможно, данный эпизод вообще не имел серьезных последствий для складывания «заговора». Полибий явно преувеличивает роль Арата.
Следующим нападкам Апеллеса подверглись Таврион и Александр, также входившие в совет регентов. Апеллес попытался сместить Тавриона с должности уполномоченного по делам Пелопоннеса и отобрать у Александра командование личной охраной царя (Ро1уЬ. IV, 87, 1—5). В случае удачи совет, назначенный Антигоном Досоном, перестал бы существовать. Вся власть сконцентрировалась бы в руках одного Апеллеса. Характерен факт, данное событие никак не связано ни с Аратом, ни с ахейскими делами. Оно представлено как раскол в ближайшем окружении македонского царя. Таврион был нисколько не либеральнее других регентов в отношении Ахейского союза, но в силу своих служебных обязанностей он и командир гвардии оказались проводниками новой македонской политики в отношении греков. Таврион, базируясь в Пелопоннесе, и являясь в сущности «стражем» Общего Мира, лучше Апеллеса понимал устремления молодого царя. Возможно, именно Таврион рекомендовал Филиппу Деметрия Фарского, во всяком случае они имели общие дела (Ро1уЬ. IV, 19, 7—8; V, 95, 3; IX, 23, 9). Они были сторонниками морской программы царя, в то время как Апеллес был недоволен переносом войны на море в 218 г.9 Александр, как глава телохранителей, также всегда находился при царе, был предан, впоследствии именно ему Филипп доверил ответственный пост в Фокиде (Ро1уЬ. V, 96, 4—8). Сместить своих противников Апеллесу не удалось. Более того, в придворной борьбе его собственная позиция была ослаблена. Его ставленник Эперат оказался бездарным стратегом. Македонской армии требовалось снабжение и значительное финансирование морских операций, но Ахей-
ский союз, под давлением сторонников Арата, не оказывал помощи. Эперат не мог ничего сделать. Филипп пошел на сближение с Аратом и в частной беседе, вероятно, свалил всю вину на Апеллеса, обещав более не вмешиваться в предвыборные кампании (РоїуЬ. V, 1, 7—9). Не разделяя взглядов правителя на македонскую политику, Апеллес не мог удержать власть в своих руках. Полибий сообщает, что советник «был не в силах ни возвратить себе прежнее значение у Филиппа, ни переносить спокойно свое принижение» (РоїуЬ. V, 2, 8). Хотя ахейский историк пишет, что Апеллес под каким-то благовидным предлогом отправился в Халкиду (РоїуЬ. V, 2, 9), вероятно, на самом деле этот отъезд был равносилен удалению от двора.
Непосредственно перед отбытием в Халкиду, по заявлению Полибия, Апеллес, Мегалей и Леонтий составили заговор (РоїуЬ. V, 2, 8), планируя препятствовать замыслам царя. Леонтий якобы при осаде Палы на Кефаллении удерживал воинов, рвавшихся занять город (РоїуЬ. V, 4, 10—11). Затем на военном совете Леонтий высказывался против предложения Арата о походе в Этолию, предлагая оказать помощь Мессении (РоїуЬ. V, 5, 5—7), что должно было задержать царя в Пелопоннесе до осени. В походе на Ферм Леонтий вновь дает «дурной» совет: вместо стремительного продвижения к Ферму он советовал разбить лагерь и дать войску отдых (РоїуЬ. V, 7, 1—5). Однако перечисленные выше деяния Леонтия не имели ничего общего с заговором. Возможно, высшие офицеры македонской армии не разделяли стратегии ведения войны10, они привыкли к осторожной тактике, а молодой царь жаждал рейдов и побед в духе Александра Македонского. Полибий объединяет события, но если рассматривать каждый совет Леонтия в отдельности, то его слова были не лишены здравого смысла. Под Палой его действия не следует рассматривать как саботаж. Леонтий был командиром пельтастов, отборного отряда, и такое поведение им было несвойственно, если учесть, как они сражались в других кампаниях11. Вероятно, причина отступления была иной. Пала была крупным городом острова. Павсаний говорит, что жители ее составляли четвертую часть населения Кефаллении (Раш. VI, 15, 7). Этим объясняется большое количество осадных машин, использованных Филиппом. Видимо, сопротивление жителей было довольно сильным. Кроме того, к царю прибыли послы от союзников с просьбой о помощи. Выслушав всех, Филипп решил готовиться к нападению на Этолию (РоїуЬ.
V, 5, 10—11). Выбор в пользу помощи Мессении объясняется тем, что опытный военный не поддерживал авантюры, какой представлялось ему вторжение в
Этолию. Оказание помощи мессенцам можно рассматривать как антиспартан-
12
ский совет, но не совет изменника12. Что касается роли Арата в этом эпизоде, то ее не следует преувеличивать. Филипп решился на вторжение в Этолию не под влиянием ахейского стратега, а потому, что царю импонировали смелые рейды, и ситуация сложилась весьма благоприятно для македонян. Предложение дать войску отдых в походе на Ферм также едва ли не был оправдан. Командир заботился о своих солдатах, а царь хотел прославиться виртуозно организованной операцией13. Иными словами, советы Леонтия не говорят о его измене. Они лишь свидетельствуют о неприятии их македонским царем. Также и в армии Александра были не только соратники царя, но и те, кто не разделял его восточной политики и его миродержавных устремлений. Однако неприятие
планов Александра не всегда превращало оппозиционеров в изменников14. Указание Полибия, что Мегалей и Леонтий были недовольны удачей царя (Ро1уЬ. V, 14, 11) также можно объяснить банальной завистью к чужим успехам, достигнутым вопреки их предупреждениям и опасениям, досадой на свое неверие в это предприятие и, возможно, насмешками приближенных правителя над ними.
Следующий эпизод заговора опять проходил с участием Арата. После разгрома Ферма летом 218 г. Филипп устроил пир. Выпив довольно много вина, Мегалей и Леонтий повстречались с Аратом и, считая его виновником своих бед, затеяли с ним стычку (Ро1уЬ. V, 15, 3—4), в драку с обеих сторон вмешались прибежавшие на помощь. По приказу царя Мегалей и Кринон были арестованы, Леонтий каким-то образом ускользнул в суматохе (Ро1уЬ. V, 15, 5—9). На следующее утро Леонтий явился к царской палатке и дерзко спросил, по чьему приказу арестован Мегалей. Узнав, что приказ отдал сам Филипп, Леонтий отступил (Ро1уЬ. V, 16, 1—4). В предложенном изложении событий следует отметить несколько моментов.
Первый касается пьяных выходок Мегалея, Леонтия и Кринона после царского пира (Ро1уЬ. V, 15), чьи речи были также неприятны Филиппу, как когда-то высказывания Клита Черного Александру Македонскому15. Причиной недовольства и возмущения было возвеличивание при дворе иностранцев16.
Стоит вспомнить, что и при дворе Александра ненависть македонской знати
17
вызывало расположение правителя к Эвмену, греку по происхождению17.
В другом месте историк говорит (Ро1уЬ. V, 16, 5), что ахейский стратег Арат на суде обвинял Леонтия и его друзей с давнишнего времени, а это подразумевает существование между ними серьезных разногласий. По версии Полибия получается, что Арат «знал» о сговоре командиров с Апеллесом. Не вполне ясна ситуация с Леонтием. Он не был арестован, но в суде основные обвинения были против него. Тем не менее, хотя обвиняемые были «единогласно осуждены друзьями царя», под стражей остался лишь Кринон, а за Мегалея дал поручительство Леонтий (Ро1уЬ. V, 16, 6—8). Подобные противоречия позволяет утверждать, что изложение следствия процесса над «заговорщиками» измышлено ахейским историком. Во всяком случае изменниками их не признали, в противном случае состоялась бы казнь. Они были нарушителями дисциплины.
В конце военного сезона 218 г. сообщники попытались поднять бунт элитных частей македонской армии. Мегалей и Леонтий подстрекали пельтастов и агему заявлениями о неправильном распределении добычи среди воинов. Раздраженные подобными речами солдаты в Коринфе стали грабить палатки царских друзей и даже ворвались в царский дворец (Ро1уЬ. V, 25, 1—3). Филипп спешно прибыл в город, собрал македонян в театре, обратился к ним с увещеваниями и угрозами. Примирение было достигнуто (Ро1уЬ. V, 25, 4—7), репрессий не последовало. По мнению Эррингтона, восстание по поводу раздела до-
18
бычи тоже не имеет отношения к «заговору»18. Опекуны в очередной раз показали свою несостоятельность, царю пришлось улаживать проблему самому, это и вызвало недовольство Филиппа.
Однако, попав в трудное положение, «заговорщики» не успокоились и призвали Апеллеса вернуться из Халкиды (Ро1уЬ. V, 26, 2). Расчет был неудачен.
Апеллес был удален от двора и потерял былое влияние на Филиппа. Более того, его поведение в Халкиде оставляло желать лучшего: он возвеличивал свои заслуги перед троном, а царя выставлял неопытным юношей (РоїуЬ. V, 3—5). Стоит вспомнить, что в Халкиде были царские амбары и арсенал. Апеллес, видимо, не смог организовать снабжение армии через Халкиду. Царь был вынужден даже заложить свою серебряную посуду (РоїуЬ. V, 2, 8—10). Полибий упоминает, что Арат, находясь при Филиппе, искусно подогревал недовольство правителя (РоїуЬ. V, 26, 6). Устранение партии, высказывавшейся за установление военного контроля над Пелопоннесом, конечно, было в интересах ахейского стратега. Стоит вспомнить, что Арат был тонким дипломатом и интриганом. Прибытие Апеллеса не внесло никаких изменений. Его приглашали ко двору, он сохранил знаки отличия, но он не принимал участия ни в совещаниях, ни в
ежедневных царских беседах (РоїуЬ. V, 26, 15). Фактически, Филипп указал
19
ему, что придворному19 следует помнить о своем месте.
Мегалей бежал в Афины, затем в Фивы (РоїуЬ. V, 27, 1—2). Получив об этом известие, царь приказал арестовать Леонтия. Это была нормальная процедура, поскольку Леонтий поручился ранее за Мегалея. Активное заступничество пельтастов за своего командира и готовность собрать деньги и уплатить за него штраф подтолкнули царя к казни бывшего советника (РоїуЬ. V, 27, 4—8). Затем были перехвачены изменнические письма Мегалея к этолийцам, Филипп приказал арестовать Апеллеса и его близких, а за Мегалеем отправил Александра.
Мегалей не стал дожидаться исхода дела и покончил жизнь самоубийством. Ве-
20
роятно, также поступили20 Апеллес и его сын (РоїуЬ. V, 28, 4—9). Примечательно, что после смерти Леонтия Филипп должен был ждать доказательств виновности Апеллеса и Мегалея, чтобы арестовать их.
Позднее был арестован некий Птолемей, уцелевший из числа сообщников Леонтия, и, после проведенного следствия, казнен. (РоїуЬ. V, 29, 6) Филипп воспользовался старой аргеадской традицией, согласно которой обвиненные в измене представали перед судом армейского собрания21. Возможно, необходимость прибегать к столь суровым мерам была вызвана волнением агемы — элитного подразделения.
22
По мнению Эррингтона, следует обратить внимание и на тот факт, что Арат, потерявший влияние на царя в начале Союзнической войны, играет одну из основных ролей в раскрытии «заговора» и падении опекунов, но после расправы ахейский стратег вновь теряет всякое влияние при дворе. Замечание весьма справедливое. Арат был нужен Филиппу лишь в тот период, когда он реализовал «чистку» своего окружения. Фактически, единственным изменником в последнем эпизоде «заговора» выступил Мегалей. Его побег, а тем более письма к врагу можно трактовать в этом смысле, хотя допустимо предположение, что Мегалей лишь искал политического убежища, попав в опалу. Фактически, вина Мегалея и Леонтия в разжигании бунта солдат не была доказана, следствие по делу не проводилось. Однако вольное поведение советников, их влияние на армию требовали от Филиппа их устранения. Вероятно, нервы не выдержали у Мегалея, а его побег послужил предлогом для ареста других нелояльных опекунов.
Любопытно и то, что упомянутый выше Клит принадлежал в старшему поколению соратников Александра, ему было 53 года, он сражался вместе с отцом Александра Македонского. Апеллес, Мегалей и Леонтий также относились к старшему поколению, они служили Досону.
Таким образом, в «заговоре Апеллеса» переплелись гораздо более сложные интриги, чем те, которые представил нашему вниманию ахейский историк. Возможно, Филипп действовал также как в свое время Александр Македонский, который круто расправился с оппозиционерами, первым претворив в жизнь закон, провозглашенный позднее Селевком Никатором: «Всегда справедливо то, что постановлено царем» (App. Syr. 61). Ни один Антигонид до Филиппа не решился в полной мере следовать этому принципу. Пользуясь военными успехами и возросшим авторитетом, Филипп V, имея наглядный пример
23
в лице Александра Великого, представил дело как заговор23. Ахейский историк впоследствии расширил рамки этого «заговора».
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Следует помнить, что историческое произведение должно формировать у читате-
ля определенное суждение о происходящем. Это, в свою очередь, зависит от объяснений историком причин происходящего, намерения действующих лиц и их споров. Подробнее об этом см.: Самохина Г.С. К методологии исторического исследования в эпоху эллинизма: понятие аподейктической истории у Полибия // Методология и методика изучения античного мира. М., 1994. С. 114 слл.
2. Hammond N.G, Walbank F.W. A history of Macedonia. Vol. 3. Oxford, 1988. Р. 381 ff.
3. Hammond, Walbank. Op. cit. Р. 371.
4. Walbank F.W.Philip V of Macedon. Cambridge, 1967. Р. 44, 47; Walbank F.W.
Macedonia and the Greek Leagues // CAH2. Vol. 7. 1984. Р. 477 f.
5. Tarn W.W.The Greek Leagues and Makedonia // CAH. Vol. 7. 1928. Р. 764.
6. Treves P. Studi su Antigono Dosone //Athenaeum. Vol. 13. 1935. P. 36.
7. Errington R.M. Philip V, Aratus and the «Conspiracy of Apelles» // Historia. Bd. XVI. Hft. 1. 1967. Р. 24.
8. Hammond, Walbank. Op. cit. Р. 381.
9. Errington. Op. cit. Р. 27; Walbank F.W. Philip V of Macedon. Р. 51f.; Walbank F.W. Aratus of Sicyon. Cambridge, 1933. Р. 139 f.
10. Walbank F.W. Philip V ofMacedon. Р. 51—52; Errington. Op. cit. Р. 16, 27.
11. Еще в первый год войны, когда этолийцы препятствовали переправе македонян через реку, пельтасты показали превосходную дисциплину и выучку. Царь приказал пельтастам первыми идти в реку и выходить из нее всем вместе по отрядам с сомкнутыми щитами. Первый же переправившийся отряд был атакован этолий-ской конницей, но македоняне остались на месте с плотно сдвинутыми щитами. Когда же переправился второй и третий отряд, конница врага, понеся потери, отступила (Polyb. IV, 64, 6—8). Данный эпизод показателен тем, что хотя психологический перевес в столкновении всегда на стороне всадников, эта пехота мужественно выстояла против них, обеспечив переправу всего войска.
12. Walbank F.W. Ahistorical commentary on Polybios. Vol. 1. Oxford, 1957. Р. 541.
13. Отдых солдаты получили лишь добравшись до Ферма, где и был разбит лагерь (Polyb. V, 8, 4).
14. Примером является Полиперхонт. Он был потомком тимфейских царей, но несмотря на свой возраст и свое происхождение он никогда не получал высокого
самостоятельного командования. Объясняется этот факт тем, что при Гавгамелах был согласен с Парменионом (Curt. 4, 13, 7), а не с царем и не скрывал своего мнения; выступал против обычая проскинесиса и насмехался над этим обычаем. Он долго был в немилости (Curt. VIII, 5, 22—23; Arr. IV, 12, 2), но к заговору оказался непричастен. Впоследствии вместе с Кратером он вел ветеранов в Македонию (Arr. 7, 12, 4; Just. 12, 12, 8).
15. Клит — один из друзей юности Александра Македонского, спасший жизнь царю в битве при Гранике (Arr. I, 15, 8). Канва событий, связанных с убийством Клита, у всех античных авторов идентична (Arr. IV, 8, 8; Plut. Alex. 50—51; Curt. VIII, 1, 31—35): заносчивый командир конницы так умалил славу царя, что Александр, не владея собой и под влиянием опьянения, заколол его копьем, выхваченным из рук телохранителя. Инцидент с Клитом часто рассматривают не как роковую случайность в пьяной перебранке, а осуждение действий Александра, противоречащих устремлениям македонской элиты: Ковалев С.И. Заговор пажей. Александр и Клит // ВДИ. 1949. № 3. С. 72—73; Шофман А.С. Первый этап антимакедонского движения периода восточных походов Александра Македонского // ВДИ. 1973. № 4. С. 117—136; он же. Восточная политика Александра Македонского. Казань, 1976. С. 363—372; Гафуров Б.Г., Цибукидис Д.И. Александр Македонский и Восток. М., 1980. С. 273—277. См. также: O'Brien J.M. Alexander the Great: the invisible enemy. Р. 128—142.
16. Errington. Op. cit. Р. 32.
17. Шофман. Восточная политика Александра Македонского. С. 327.
18. Errington. Op. cit. Р. 33.
19. Примечательно, что еще во времена Александра многие командиры македонской армии, такие как Пердикка или Леоннат, принадлежали к царскому роду, но отличались преданностью и лояльностью к царю; многие были связаны с царем узами личной дружбы: Шофман. Восточная политика Александра Македонского. С. 330-333.
20. Возможность самоубийства допускают: Hammond, Walbank. Op. cit. Р. 382. n. 4; Errington. Op. cit. Р. 35.
21. Cary M. A history of the Greek World from 323 to 146 B.C. L., 1932. Р. 254.
22. Errington. Op. cit. Р. 35.
23. Они были слишком сильны, поэтому царь был вынужден оправдывать насилие, предложив свою версию происходивших событий. См. также: Errington. Op. cit. P. 29 f.
APELLES’ PLOT IN 218 BC N.Yu. Sivkina
In 218 BC Macedonian king Phillip V put to death the adviser Apelles and his accomplices. Polybius gave quite an inaccurate interpretation to many facts and presented this event in history as a conspiracy of the nobility against Achaean strateg Arat.
