CC BY
49
П. И. Костогрызов
Уральский государственный юридический университет (Екатеринбург)
ЗАЧЕМ ЮРИСТУ АНТРОПОЛОГИЯ?
В статье рассматриваются некоторые проблемы содержательного «наполнения» программ высшего юридического образования. Цель работы - поиск адекватного ответа на новые вызовы, с которыми сталкиваются юридическая наука и практика. Вызовы эти связаны с научно-техническим прогрессом и процессами глобализации. Они являются по своей природе ценностными, и ответить на них невозможно, оставаясь в предметном поле и методологических рамках «чистой» юриспруденции. Необходим трансдисциплинарный синтез социально-гуманитарных наук. А современный юрист должен быть профессионально социализирован в достаточной мере, чтобы эффективно применять результаты такого синтеза в своей работе. Для этого нужна антропологизация профессионально-юридической составляющей образования путем введения в учебные программы высшего юридического образования дисциплины «Юридическая антропология». Это позволит, не внося значительные изменения в содержание курсов традиционных юридических дисциплин (которые и без того уже информационно насыщены и предельно «уплотнены»), задать общую антропологическую перспективу профессиональному правосознанию будущих юристов и сформировать у них антропологическую компетентность на уровне, соответствующем современным условиям.
Для осуществления этого предлагается: начать преподавание дисциплины «Антропология права» («Юридическая антропология») в магистратуре и на старших курсах спе-циалитета по направлению подготовки «Юриспруденция»; ввести в программу старших курсов специальности «Правовое обеспечение национальной безопасности» предмет «Антропология безопасности»; дополнить программу аспирантуры по юриспруденции курсом антропологии права для тех аспирантов, которые не прослушали его в магистратуре или на специалитете; студентам магистратуры по направлению «Государственное и муниципальное управление» преподавать дисциплины «Юридическая антропология» или «Политическая антропология», а оптимальный вариант - объединенный курс политической и юридической антропологии; ввести антропологию права в программу магистратуры по направлению «Антропология и этнология» там, где это еще не сделано.
Ключевые слова: юридическое образование, магистратура, специалитет, юридическая антропология, антропология права
DOI: 10.3476/2410-2709-2020-1-114-122
Основная цель высшего образования -подготовка профессионалов, уровень компетентности которых не только соответствовал бы самым современным требованиям, но и оставался бы достаточным в течение еще нескольких десятилетий активной трудовой деятельности. В информационном обществе знания быстро утрачивают актуальность, поэтому образование должно иметь, так сказать, «футурологическую» направленность, т. е. ориентироваться не столько на сегодняшние потребности, сколько на завтрашние.
В действительности же оно, скорее, держится на уровне достижений дня вчерашнего. Путь разрешения этого противоречия известен: необходимо формировать у студентов «самообновляющуюся» систему знаний, вырабатывая у них навыки постоянного поиска новой информации в сфере профессиональной компетенции и «отбраковывания» устаревшей. Трудности начинаются на уровне реализации данного теоретического положения.
В юридическом образовании, разделенном ныне на два уровня - бакалавриат
и магистратуру, - основная проблема состоит в «технизации» бакалавриата, т. е. его нацеленности на формирование у студентов ряда практико-ориентированных компетенций, и тематической узости магистерской подготовки. В результате бакалавр становится в лучшем случае хорошим специалистом низшего звена юридической службы, а магистр, вместо того чтобы обрести фундаментальные знания и широкий научный кругозор, позволяющие не только успешно работать, но и творчески соединять практическую деятельность с достижениями науки, углубляет свою специализацию и оттачивает мастерство в избранном узком направлении юридической профессии. Постепенно возрождающийся специалитет представляет собой некоторый компромисс между бакалавриатом и магистратурой и также страдает от недостатка фундаментальности.
Между тем в быстро меняющихся условиях современного мира юридическая наука и практика сталкиваются с новыми вызовами, ответы на которые нельзя найти, оставаясь в рамках тех традиционных компетенций, которые формирует система образования. Вызовы эти можно условно подразделить на две группы: 1) связанные с научно-техническим прогрессом и 2) порождаемые процессами глобализации. Назовем некоторые из них, уже проявившие себя с наибольшей очевидностью.
К вызовам первой группы относятся следующие.
1. Проблематизация самого понятия «человек». Еще недавно у юристов не возникало вопроса о том, кого признавать человеком, но с течением времени однозначности здесь поубавилось. Если проблема правового статуса эмбриона стоит довольно давно, хотя и обострилась в последние десятилетия в связи с развитием медицины (раннее определение пола будущего ребенка, экстракорпоральное оплодотворение и т. д.), то современные технологии порождают новые, еще более острые вопросы. Клонирование человека технически уже осуществимо, и не приходится сомневаться, что рано или поздно оно будет осуществлено. Вживление различных чипов в человеческий организм стало распространенной практикой; со временем диапазон возможного воздействия подобного рода устройств на их носителя будет расширяться вплоть до способности
определять его поведение. Таким образом, некоторые люди станут киборгами. Неизбежно возникнет вопрос - не только философский, но и юридический: где проходит грань между человеком и нечеловеком (клоном, киборгом)? Человеческий мир стоит на пороге прихода необычных, еще недавно невозможных существ, антропологическая, а следовательно и юридическая, природа которых станет серьезной проблемой. И юридической науке лучше начать задумываться над ней уже сейчас.
2. Все более массированное вторжение в физиологию человека: относительно давно (по меркам современного стремительно меняющегося мира) стала обыденной реальностью смена пола; в ряде стран узаконена, но не перестает вызывать острые споры эвтаназия; в ближайшем будущем неизбежно появление генномодифицированных людей (хотя официально такие опыты запрещены почти повсеместно, но нельзя быть уверенными, что они не ведутся где-то в секретных лабораториях). Правовое регулирование, да и просто осмысление этой деликатной и в высшей степени значимой с юридической точки зрения сферы (репродуктивные права, допустимые пределы вмешательства в геном человека и в целом в биологическую природу человека и т. д.) явно отстает от развития ее медико-технологической составляющей.
3. Пересмотр понятия «субъект права». Доминирующая в российском юридическом образовании и в юридическом мышлении как таковом парадигма глубоко укоренена в догматике континентальной правовой семьи, а в конечном счете - в римском праве, в его принципах и доктрине. На протяжении столетий субъектами права в ней признавались только люди, позднее к ним добавились юридические лица.
В наше время в число субъектов права все чаще входят существа и сущности, вообще находящиеся за пределами биологического вида Homo sapiens: животные, природа в целом, наконец, уже активно обсуждается юридический статус искусственного интеллекта, и не за горами то время, когда будет повсеместно поставлен вопрос о признании прав роботов. Характерно, что многие отечественные ученые-юристы говорят об этих правовых явлениях если не как о фантастических проектах, то как о гипотетических проблемах, которые могут возникнуть в бо-
лее или менее отдаленном будущем. Такое отношение - дополнительное свидетельство отставания нашего юридического образования от повестки дня мировой юриспруденции. Между тем не только теоретикам, но и практикующим юристам во многих странах приходится работать с такими категориями, как «права животных» [Шавьер 2018], в ряде стран природа признана субъектом права на конституционном уровне [Косто-грызов 2016: 1495], а в 2017 г. появился и первый робот, обладающий «человеческим» паспортом, а значит, наделенный и (по крайней мере некоторыми) человеческими правами1. Проснись, Нео, добро пожаловать в дивный новый мир!
В этом новом мире вопрос о том, могут ли быть субъектами права роботы или животные, к которому только еще готовится подступить российская юриспруденция, уже не стоит. Обсуждается, каким именно набором прав и обязанностей они должны наделяться, на каких основаниях и в каком порядке. И разрешать эти дилеммы предстоит нынешнему поколению юристов - как уже состоявшихся, так и тех, кто пока посещает университетские аудитории. Готовит ли их к этому сегодняшняя система образования?
4. Тесно связанная с предыдущей проблема юридической ответственности за действия искусственного интеллекта. Все чаще решения (вплоть до вопросов жизни и смерти людей) принимают сложные технические устройства фактически без участия человека, и значимость этих решений растет [Ога-тауои 2013]. Как и в любом процессе принятия решений, возможны ошибки, «побочные эффекты» и просто неоднозначные оценки результатов. Кто и каким образом должен нести юридическую ответственность за последствия?
5. Регулирование в виртуальном пространстве отношений «человек - человек» (насколько свободна должна быть виртуальная личность и до каких пределов человек несет ответственность за поведение своих «виртуа-лов»?) и «человек - программа» (бот).
6. Новые проблемы в отношениях «человек - государство». У правительств появляется все больше технических средств
1 Хижняк Н. Впервые в истории робот получил гражданство // URL: https://hi-news.ru/technology/ vpervye-v-istorii-robot-poluchil-grazhdanstvo.html.
контроля и управления как личностью, так и обществом. По мнению некоторых авторов, «цифровой концлагерь» уже построен в отдельном регионе Китая2, а об опасности «цифрового тоталитаризма» предупреждают многие философы, политологи и правоведы. До какого предела вмешательство государства в дела людей совместимо со свободой и достоинством личности, фундаментальными правами человека?
7. Вытеснение человека из юридической профессии искусственным интеллектом. Человек-юрист уже не может конкурировать с роботом-юристом в некоторых сферах деятельности. Он должен «переопределить» себя, чтобы найти новое место в юридической профессии. Необходимо уяснить, в чем именно человек превосходит робота, от этого будет зависеть набор компетенций, которые должна формировать система образования в первую очередь.
Вызовы второй группы, связанные с глобализацией, также многочисленны. Отметим наиболее важные, на наш взгляд.
1. Представители разных культур, которые еще несколько десятилетий назад узнавали друг о друге из книг и СМИ, сегодня не только встречаются лицом к лицу, но и живут в общем социальном пространстве - в одной стране и в одном городе, учатся в одних и тех же школах и университетах, живут в соседних квартирах, работают в одних организациях.
2. Правовой плюрализм [Костогрызов 2015: 100-101] становится реальностью не только в постколониальных странах, но и в развитых. Соответственно человек, принимающий решения - практикующий юрист или государственный служащий, - должен не просто иметь общее представление о правовой и политической культуре людей и сообществ, с которыми ему предстоит работать, но и глубоко понимать принципы и закономерности, по которым эти разнообразные культуры функционируют и взаимодействуют.
3. В условиях мультикультурности современного мира и снижения культурного уровня масс роль права возрастает. Ему приходится брать на себя все больше функций,
2 Черных Е. Китай - «электронный концлагерь» или «цифровой рай»? // URL: https://www.ural.kp.ru/ daily/27061.3/4127970/ (дата обращения: 18.12.2019).
которые раньше выполняли другие социальные регуляторы - религия, нравственность, этикет и т. д. [Основы философии 2006: 278292] Об этом же свидетельствует все большая юридизация указанных регуляторов. Ярким проявлением последней становится охватившая государственные структуры и крупные корпорации мода на написание «этических кодексов». Если этика оказывается бессильной без кодифицированного свода правил и деятельности какой-нибудь специально уполномоченной комиссии, значит она утрачивает собственную регулятивную способность, т. е. нравственные нормы «отвердевают», постепенно трансформируясь в юридические. Но право (во всяком случае писаное позитивное право) - регулятор довольно грубый и недостаточно гибкий, для того чтобы просто заменить им более «мягкие» социально-нормативные системы. Необходима его тонкая «настройка».
Эти и многие другие встающие перед юридическим сообществом вопросы не могут быть решены с помощью чистого права: они по сути ценностные, причем речь идет не столько о правовых ценностях, сколько о метаправовых, общечеловеческих [Васеч-ко, Васечко 2007], предпосланных праву и определяющих его содержание.
Обозначенный нами комплекс проблем невозможно решать, оставаясь в предметном поле и методологических рамках «чистой» юриспруденции. Необходим трансдисциплинарный синтез социально-гуманитарных наук. А современный юрист - не только теоретик, но и в первую очередь практик - должен быть профессионально социализирован в достаточной мере [Костогрызова 2014: 50; Русинов 2014: 52-53], чтобы эффективно применять результаты этого синтеза в своей работе.
Прежде всего возникает мысль об усилении гуманитарного компонента в учебных программах юридических вузов и факультетов. Однако это очевидно невозможно: по наблюдению автора и его коллег, студенты-юристы и так проводят больше времени в аудиториях, чем обучающиеся на гуманитарных факультетах классических университетов. Да и само по себе увеличение часов на гуманитарные дисциплины не даст должного эффекта. Необходима антрополо-гизация именно профессионально-юридиче-
ской составляющей образования. Как этого достичь?
Антропологизация знания (антропологический поворот) характеризует современный этап развития гуманитарных наук и предполагает пристальное внимание к различным аспектам бытия человека [Скоробогатов, Скоробогатова, Краснов 2019: 6]. В мировой науке антропологический поворот начался еще в 1960-х гг., в нашей стране такой тренд наметился сравнительно недавно [Там же: 4]. Тем не менее «юридическая антропология приобретает все большее значение при исследовании правовой реальности... Большинство ученых, обращающихся к этой проблематике, отмечают междисциплинарный статус юридической антропологии и ее тесную связь с философией» [Там же: 7]. И хотя эпистемологический статус юридической антропологии и ее место в системе наук о человеке и обществе остаются предметами дискуссий
Именно антропология права может претендовать на то, чтобы стать стержнем конструкции правопонимания юристов, способных творчески и эффективно работать в меняющемся правовом универсуме
российских ученых [Костогрызов 2017], за последние два десятилетия появились работы, внесшие ценный вклад в развитие этого научного направления [Пучков 1999; Ковлер 2002; Бочаров 2013; Исаев, Честнов 2015].
Можно полностью согласиться с Е. М. Нестеровой в том, что «в отличие от правоведения, которое не может избавиться от привычки рассматривать человека как некий придаток к государству, в отличие от „чистой" социологии права, для которой общество „первично", а индивид „вторичен", в отличие от теории права, где человек рассматривается как субъект с определенной совокупностью социальных ролей, выражающихся в правах и обязанностях, юридическая антропология признает человека такой частью общества, которая равнозначна целому и в проблемном, и в ценностном аспектах... Ее проблемная сфера имеет свою особую антропоцентрическую конфигурацию, не совпадающую с конфигурацией значительной части социологических и юриди-
ческих дисциплин» [Нестерова 2010: 295]. Поэтому именно антропология права может претендовать на то, чтобы стать той стержнем конструкции правопонимания юристов, способных творчески и эффективно работать в меняющемся правовом универсуме (некоторые теоретики полагают, что в данном случае стоит говорить уже не об универсуме, а о плюриверсуме, что, наверное, более точно отражает актуальную ситуацию в мире) и преобразовывать его. Это постепенно осознают передовые ученые-юристы, о чем свидетельствует неуклонно растущее количество публикаций, так или иначе связанных с юридической антропологией.
Однако в отличие от научных изысканий, профессиональное юридическое образование остается слабо затронутым этой важнейшей для современного интеллектуального процесса тенденцией. Проблема отставания преподавания общественных дисциплин от развития науки и его несоответствия «непрерывно усложняющемуся и ускоряющемуся процессу социальных и технологических перемен» [Яницкий 2019: 70], которую поднимает, в частности, О. Н. Яницкий применительно к преподаванию социологии, в полный рост стоит и перед высшей юридической школой.
В качестве решения мы предлагаем ввести в учебные программы высшего юридического образования дисциплину «Юридическая антропология» («Антропология права»). Это позволит, не внося значительные изменения в содержание традиционных юридических дисциплин (которые и без того уже информационно насыщены), задать общую антропологическую перспективу профессиональному правосознанию будущих юристов и сформировать у них антропологическую компетентность на уровне, соответствующем современным условиям.
Студенты бакалавриата первых лет обучения еще не обладают достаточным объемом теоретико-юридических знаний и необходимым общегуманитарным кругозором, а программа старших курсов имеет «отраслевую» и практическую направленность, да и в целом учебные планы бакалавриата наполнены очень плотно, так что найти в них место для серьезного освоения еще одной дисциплины трудно, наиболее логичным представляется преподавание юридической антропологии на первом курсе магистратуры и четвертом
или пятом курсе специалитета. При этом немаловажно, что магистратура (как и специ-алитет) призвана готовить студентов не только к юридической практике, но и к научной деятельности. А ведь как было сказано выше, именно в сфере научно-теоретического знания антропологический поворот происходит быстрее, чем где-либо еще.
Особенностью высшего юридического образования в современной России является его «дуализм» - в настоящее время помимо трехуровневого (бакалавриат + магистратура и специалитет) направления «Юриспруденция» подготовка в юридических вузах ведется еще и по направлению специалитета «Правовое обеспечение национальной безопасности». С учетом специфики последнего студентам было бы полезно изучать антропологию безопасности - относительно новую дисциплину, толчок к возникновению которой дали события 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке. В последние годы она переживает бурное развитие в странах Запада [Goldstein 2010], что, очевидно, вызвано общим процессом «секьюритизации» практически всех сторон публичной жизни и государственной деятельности, который, в свою очередь, связан с возросшей серьезностью угроз террористического и криминального характера, а также геополитической дестабилизацией, охватывающей все большее число регионов планеты.
Антрополого-правовая компетентность требуется не только юристам, но и профессионалам в некоторых других областях, чья деятельность связана с принятием управленческих решений, имеющих политическое и нормативно-правовое значение, прежде всего государственным служащим. Необходима она и антропологам, которым приходится участвовать в экспертной деятельности при подготовке и принятии такого рода решений. Поэтому, на наш взгляд, было бы уместно дополнить курсом юридической антропологии программы магистратуры по направлениям «Государственное и муниципальное управление» (оптимальный вариант здесь - объединенный курс политической и юридической антропологии) и «Антропология и этнология».
Первые опыты преподавания антропологии права на юридических факультетах университетов России имели место еще на ру-
беже ХХ и ХХ1 вв. [Ковлер 2002: 1-22; Бочаров 2013: 9]. На необходимости «включения в систему нашего высшего юридического образования полноценного курса по юридической антропологии» настаивал В. С. Нер-сесянц [Нерсесянц 1999: 3]. Первоначально антропология права понималась в первую очередь как юридическая этнография, прагматический смысл преподавания которой находили почти исключительно в познании многообразия существующих в стране правовых культур и субкультур для повышения эффективности управления многонациональным государством [Мокшина 2005: 79].
Вместе с тем уже на данном этапе стал постепенно раскрываться потенциал этой дисциплины как «одной из наиболее содержательно богатых, практически значимых, развитых в теоретическом и эмпирическом отношении наук, разрабатывающих разные аспекты и направления современных социально-антропологических и общегуманитарных исследований, междисциплинарное значение [которой] обусловлено. тем, что в ней. сконцентрированы все существенные достижения и „работоспособные" идеи и концепции социальной антропологии, этнологии, социологии, культурологии и ряда других гуманитарных наук» [Нерсе-сянц 1999: 5].
В настоящее время предметное поле юридической антропологии трактуется гораздо шире - как правовая реальность в целом, а ее специфику видят прежде всего в собственном методе и особом угле зрения, под
которым она рассматривает правовое бытие человека [Бочаров 2013: 16; Исаев, Честнов 2015: 24; Архипов 2016: 11; Скоробогатов, Скоробогатова, Краснов 2019: 7-14]. Ее социальное значение «состоит прежде всего в выработке нового, адекватного историческому и социокультурному контексту постиндустриального, информационного, муль-тикультурного общества типа правопонима-ния, придании человеко-культуро-размерно-сти юриспруденции» [Исаев, Честнов 2015: 197]. Изучение антропологии права также будет способствовать профессионально-правовой социализации студентов, формированию у них системы ориентирования в отечественном цивилизационном политико-правовом контексте, одной из особенностей которого является этнокультурное разнообразие [Фан 2018: 197-211; Филиппова 2019а, 2019Ь].
К сожалению, в последнее десятилетие из-за усилившейся административиза-ции управления вузами и почти тотальной стандартизации образования юридическая антропология как учебная дисциплина утратила даже те скромные позиции, которые ей удалось занять пятнадцать-двадцать лет назад. Тем не менее возможность ее введения в вариативную часть программы существует, и, по нашему мнению, те юридические вузы и факультеты, которые этой возможностью воспользуются, смогут повысить уровень компетентности своих выпускников и обеспечат им конкурентное преимущество на рынке труда, а себе - на рынке образования.
Список литературы
Chamayou G. Théorie du drone. Paris: La Fabrique, 2013. P. 69-77.
Goldstein D. M. Toward a Critical Anthropology of Security // Current Anthropology. 2010. № 4. Vol. 51. P. 487-517.
Архипов С. И. Антропологическая теория права // Электронное приложение к «Российскому юридическому журналу». 2016. № 5. С. 5-13.
Бочаров В. В. Неписаный закон: Антропология права. СПб.: АИК, 2013. 328 с.
Васечко В. Ю., Васечко Е. Н. Золотое правило нравственности в эпоху глобализма // Философские проблемы глобализации: общество, культура, право: материалы регион. науч.-практ. конф. профессорско-преподавательского состава / редкол.: И. Г. Палий, О. А. Богданова, Э. Г. Куликова. Ростов-н/Д, 2007. С. 95-100.
Ковлер А. И. Антропология права. М.: Норма, 2002. 480 с.
Костогрызов П. И. Феномен латиноамериканского неоконституционализма // Право и политика. 2016. № 12. С. 1492-1500. DOI: 10.7256/1811-9018.2016.12.17092.
Костогрызов П. И. Юридическая антропология в поисках парадигмы // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2017. Т. 17. Вып. 4. С. 81-99. DOI 10.17506/ryipl.2016.17.4.8199.
Костогрызов П. И. Юридический плюрализм как принцип позитивного права: опыт латиноамериканского неоконституционализма // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2015. Т. 15. Вып. 2. С. 99-111.
Костогрызова Л. Ю. Рец. на кн.: Русинов Р. К. Методические вопросы юридического образования. Чему и как учить будущих юристов: научно-методическое пособие. - Екатеринбург, 2014. - 220 с. // Электронное приложение к «Российскому юридическому журналу». 2015. № 3. С. 49-51.
Мокшина (Сушкова) Ю. Н. Антропология права в системе высшего юридического образования (на примере этнонорматики у мордвы) // Интеграция образования. 2005. № 3. С. 74-79.
Нерсесянц В. С. Юридическая антропология как наука и учебная дисциплина. Предисловие // Рулан Н. Юридическая антропология. М.: Норма, 1999. С. 1-6.
Нестерова Е. М. О некоторых тенденциях антропологизации современного права // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2010. № 12. С. 293-297.
Основы философии: учеб. / под общ. ред. А. Н. Ерыгина. М.; Ростов-н/Д, 2006.
Пучков О. А. Антропологическое постижение права. Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1999. 384 с.
Русинов Р. К. Методические вопросы юридического образования. Чему и как учить будущих юристов: науч.-метод. пособие. Екатеринбург: ИД «УрГЮА», 2014. 220 с.
Скоробогатов А. В., Скоробогатова А. И., Краснов А. В. Очерки по юридической антропологии. Казань: Познание, 2019. 168 с.
Социокультурная антропология права: коллектив. моногр. / под ред. Н. А. Исаева, И. Л. Честнова. СПб.: Алеф-Пресс, 2015. 840 с.
Фан И. Б. Политическая онтология российского гражданина: содержание против формы. Екатеринбург, 2018. 332 с.
Филиппова Н. А. Аборигенное право: предпосылки и особенности формирования в России // Балтийский юридический журнал. 2019b. № 3-4. C. 4-22.
Филиппова Н. А. Языковая, культурная и религиозная идентичность коренных народов: новые региональные практики обеспечения в Сибири // Мир Большого Алтая. 2019a. № 5. С. 431-445. DOI: 10.31551/2410-2725-2019-5-3-431-445.
Шавьер Ф. С. К. Права животных и экологические права в Верховном суде Бразилии // Правоприменение. 2018. Т. 2. № 1. С. 133-140.
Яницкий О. Н. Переход на «цифру» и задачи науки и образования // Власть. 2019. № 1. С. 69-75.
Павел Игоревич Костогрызов - кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории государства и права Уральского государственного юридического университета. 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21. E-mail: [email protected].
Why Do Lawyers Need Legal Anthropology?
The article deals with some problems of content of higher education programs in law. The aim of the work is to find an adequate response to the new challenges that legal science and practice face. These challenges are related to scientific and technological progress and globalization. They are inherently values-related and it is impossible to give a response to them, remaining in the subject field and methodological framework of «pure» law science. A transdisciplinary synthesis of social sciences and humanities is needed. Nowadays a lawyer must be professionally socialized sufficiently to effectively apply the results of this synthesis in his work. To do this, it is necessary to anthropologize the professional legal component of education, which is possible by introducing the discipline «Legal anthropology» into the curricula of higher legal education. This will allow, without making significant changes in the content of traditional legal courses (which are already very information-rich and extremely «compacted»), to set a general anthropological perspective for
the professional legal awareness of future lawyers and to form their anthropological competence at the level corresponding to present-day conditions.
For the implementation of this proposal, it is suggested to begin teaching the discipline «Legal anthropology» in the master level and senior courses of the five-year specialist program in jurisprudence; to introduce the course «Anthropology of security» in the five-year program of the «Legal support of national security» speciality; to supplement the PhD program in law with the course of legal anthropology for those postgraduate students who had not attended it during their master's or specialist's studies; to teach graduate students in the field of «State and municipal administration» at least one of the disciplines «Legal anthropology» or «Political anthropology», and the best option would be a combined course of political and legal anthropology; to introduce legal anthropology in the graduate program in the field of «Anthropology and ethnology», where it has not been done yet.
Keywords: legal education, master's degree, specialization, legal anthropology
References
Arkhipov S. I. Antropologicheskaya teoriya prava [Anthropological Theory of Law], Electronic Supplement to «Russian Juridical Journal», 2016, no. 5, pp. 5-13.
Bocharov V. V. Nepisanyi zakon: Antropologiya prava [Unwritten Law. Legal Anthropology], Saint-Petersburg, AIK, 2013, 328 p.
Chamayou G. Théorie du drone, Paris, La Fabrique, 2013, pp. 69-77.
Erygin A. N. (ed.) Osnovy filosofii [Basics of Philosophy], Moscow, Rostov-on-Don, RINKh, 2006, 228 p.
Fan I. B. Politicheskaya ontologiya rossijskogo grazhdanina: soderzhanie protiv formy [Political Ontology of the Russian Citizen: Content vs. Form], Yekaterinburg, 2018, 332 p.
Filippova N. A. Aborigennoe pravo: predposylki i osobennosti formirovaniya v Rossii [Aboriginal Law: Prerequisites and Features of Formation in Russia], Baltiiskii yuridicheskii zhur-nal, 2019b, no. 3-4, pp. 4-22.
Filippova N. A. Yazykovaya, kul'turnaya i religioznaya identichnost' korennykh narodov: novye regional'nye praktiki obespecheniya v Sibiri [Linguistic, Cultural and Religious Identity of Indigenous Peoples: New Regional Practices in Siberia], World of Great Altay, 2019a, no. 5, pp. 431-445, DOI: 10.31551/2410-2725-2019-5-3-431-445.
Goldstein D. M. Toward a Critical Anthropology of Security, Current Anthropology, 2010, vol. 51, no. 4, pp. 487-517.
Isaev N. A., Chestnov I. L. (eds.) Sotsiokul'turnaya antropologiya prava [Socio-Cultural Legal Anthropology], Saint-Petersburg, Alef-Press, 2015, 840 p.
Kostogryzov P. Fenomen latinoamerikanskogo neokonstitutsionalizma [The Phenomenon of Latin American Neo-Constitutionalism], Pravo i politika, 2016, no. 11.
Kostogryzov P. Yuridicheskaya antropologiya v poiskakh paradigmy [Legal Anthropology in Search for a Paradigm], Nauchnyi ezhegodnik Instituta filosofii i prava Ural'skogo otdeleniya Ros-siiskoi akademii nauk, 2017, vol. 17, iss. 3, pp. 81-99.
Kostogryzov P. Yuridicheskii plyuralizm kak printsip pozitivnogo prava: opyt latinoamerikanskogo neokonstitutsionalizma [Legal Pluralism as a Principle of Positive Law: Experience of Latin American Neo-Constitutionalism], Nauchnyi ezhegodnik Instituta filosofii i prava Ural'skogo otdeleniya Rossiiskoi akademii nauk, 2015, vol. 15, no. 2, pp. 99-111.
Kostogryzova L. Yu. Rets. na kn.: Rusinov R. K. Metodicheskie voprosy yuridicheskogo obra-zovaniya. Chemu i kak uchit' budushchikh yuristov: nauchno-metodicheskoe posobie. - Ekaterinburg, 2014. - 220 s. [Book Revew: Rusinov R. K. Methodological Issues of Legal Education. What and How to Teach Future Lawyers: a Scientific and Methodological Guide. Yekaterinburg, 2014. 220 p.], Electronic Supplement to «Russian Juridical Journal», 2015, no. 3, pp. 49-51.
Kovler A. I. Antropologiya prava [Legal Anthropology], Moscow, Norma, 2002, 480 p.
Mokshina Yu. N. Antropologiya prava v sisteme vysshego yuridicheskogo obrazovaniya (na primere etnonormatiki u mordvy) [Legal Anthropology in the System of Higher Legal Educa-
tion (by the Example of Mordovian Ethnonormatics)], Integration of Education, 2005, no. 3, pp. 74-79.
Nersesjanc V. S. Juridicheskaya antropologiya kak nauka i uchebnaya disciplina. Predislovie [Legal Anthropology as a Science and an Academic Subject. Preface], Rouland N. Juridicheskaya antropologiya, Moscow, Norma, 1999, pp. 1-6.
Nesterova E. M. O nekotorykh tendentsiyakh antropologizatsii sovremennogo prava [On Some Anthropologization Tendencies in Modern Law], Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye nauki, 2010, no. 12, pp. 293-297.
Puchkov O. A. Antropologicheskoe postizhenie prava [Anthropologic Comprehension of Law], Yekaterinburg, Izd-vo UrGYuA 1999, 384 p.
Rusinov R. K. Metodicheskie voprosy yuridicheskogo obrazovaniya. Chemu i kak uchit' bu-dushchikh yuristov [Methodological Issues of Legal Education. What and How to Teach Future Lawyers], Yekaterinburg, ID «UrGYuA» 2014, 220 p.
Skorobogatov A. V., Skorobogatova A. I., Krasnov A. V. Ocherki po yuridicheskoi antropolo-gii [Essays on Legal Anthropology], Kazan', Poznanie, 2019, 168 p.
Vasechko V. Yu., Vasechko E. N. Zolotoe pravilo nravstvennosti v epokhu globalizma [Golden Rule of Morality in the Era of Globalism], Filosofskie problemy globalizatsii: obshhestvo, kul'tura, pravo, Rostov-on-Don, 2007, pp. 95-100.
Xavier F. С. С. Prava zhivotnykh i ekologicheskie prava v Verkhovnom sude Brazilii [Animal Rights and Environmental Rights in Brazilian Supreme Court], Pravoprimenenie, 2018, vol. 2, no. 1, pp. 133-140, DOI: 10.24147/2542-1514.2018.2(1).133-140.
Yanitsky O. N. Perekhod na «tsifru» i zadachi nauki i obrazovaniya [Digitalization and the Tasks of Science and Education], Vlast', 2019, no. 1, pp. 69-75.
Pavel Kostogryzov - candidate of historical sciences, senior lecturer at the Department of state and law history, Ural State Law University. 620137, Russian Federation, Yekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: [email protected].
Дата поступления в редакцию / Received: 20.01.2020
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 28.02.2020
