CC BY
20
ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО МИРА
УДК 94(38).03
Суриков И. Е.
ЗАБЫТЫЙ ИСТОРИК I ДИОНИСИЙ МИЛЕТСКИЙ *
Статья посвящена достаточно крупному, незаслуженно забытому представителю раннего греческого историописания — Дионисию Милетскому. Он известен гораздо меньше, чем многие другие историки первых поколений, такие, как Гекатей Милетский или Гелланик Лесбосский. Дионисий родился, по нашей датировке, около 520/519 - 517/516 гг. до н.э. и работал на протяжении первой половины V в. до н.э. Он, соответственно, принадлежит к той группе историков (Харон Лампсакский, Гелланик), для которой характерна б0льшая, чем раньше, широта интересов: в их трудах освещаются уже не только древние мифы, но и близкие по времени события, особенно связанные с Греко-персидскими войнами и Персией в целом.
Ключевые слова: раннее греческое историописание, Дионисий Милетский, фрагменты, Иония, Персия, Харон Лампсакский.
Древнейшие представители эллинской исторической мысли — предшественники Геродота, — можно сказать, обижены судьбой. Наследие их сохранилось в высшей степени фрагментарно1; свидетельства об их личностях, жизни, творчестве, даваемые другими античными источниками, скудны, к тому же часто противоречивы, а порой даже просто недостоверны. В современном антиковедении эти фигуры тоже редко при-
* Работа выполнена при поддержке РФФИ в рамках проекта 19-09-00022а «"Праотцы истории": древнейшие представители античной исторической науки».
1 Поэтому ознакомиться с ним можно только по изданиям фрагментов древнегреческих историков, лучшим из которых, безусловно, является многотомный фундаментальный (хотя и не завершенный свод Ф. Якоби "Die Fragmente der griechischen Historiker" (FGrHist.). Большинство ранних мастеров историописания представлено в томе FGrHist. IA, но немногочисленные фрагменты того автора, о котором пойдет речь в данной статье, содержатся в другом томе — FGrHist. IIIC.
20
влекают к себе внимание. Достаточно сказать, что единственное целиком посвященное им исследование монографического формата увидело свет более 80 лет назад2. Исключение делается разве что для самых знаменитых авторов этой группы — Гека-тея Милетского и Гелланика Лесбосского, о которых пишут более или менее регулярно. А вот, скажем, Ферекид Афинский — ученый не менее серьезный, чем двое вышеназванных, — не столь известен, и поэтому о нем почти нет литературы3.
Одним словом, древнейшие историки находятся в незаслуженном забвении. Но даже на этом общем незавидном фоне тот из них, который станет героем этой нашей статьи, выглядит каким-то особенно невезучим. В отличие от имен Гекатея или Гелланика его имя мало что скажет даже большинству специалистов. Отметим, что имя это является одним из самых частых и распространенных в греческом мире; в частности, и среди видных деятелей культуры, в том числе писателей, его носителей немало. Вспоминаются и Дионисий Галикарнасский, и Дионисий Александрийский (Дионисий Периегет), и Дионисий Скитобрахион, и Дионисий Фракиец, и ряд других... Из всех этих Дионисиев Дионисий Милетский был, с одной стороны, самым ранним; с другой же, его среди них, пожалуй, можно назвать самой теневой фигурой.
По непонятным причинам он отсутствует в классическом перечне «служителей Клио», писавших раньше, чем Геродот и Фукидид. Напомним этот перечень, составленный Дионисием Галикарнасским (Dion. Hal. De Thuc. 5): «Итак,
2 Pearson L. Early Ionian Historians. Westport, 1975 (репринт издания 1939 г.). Относительно недавно вышел двухтомник Р. Фаулера «Ранняя греческая мифография» (Fowler R. L. Early Greek Mythography. I. Texts. Oxford, 2007; idem. Early Greek Mythography. II. Commentary. Oxford, 2013), в которых активно используется материал древнейших историков, поскольку многие из них (но, кстати, не Дионисий Милетский) исследовали преимущественно мифографические сюжеты. Однако Фаулеру интересны, собственно, мифы и их эволюция, а не сами эти историки, которые поэтому удостаиваются от него лишь кратких глав.
3 Практически вся, что есть, учтена в наших статьях о Ферекиде Афинском (которого не следует путать с Ферекидом Сиросским): Суриков И. Е. Ферекид Афинский — представитель «догеродотовского» этапа античного греческого историописания // Аристей. 2019. Т. 20. С. 114-142; он же. Сочинение Ферекида Афинского в контексте раннеклассического греческого историописания // ВДИ. 2020. Т. 80. № 3. С. 609-632.
до Пелопоннесской войны существовало много древнейших историков, и в разных местах; среди них — и Евгеон Самос-ский, и Деиох Проконнесский, и Евдем Паросский, и Демокл Фигелейский, и Гекатей Милетский, и аргосец Акусилай, и лампсакиец Харон, и халкедонянин Амелесагор. А немного более старшими по сравнению с пелопоннесскими событиями4, но дожившими до поколения Фукидида, были и Гелла-ник Лесбосский, и Дамаст Сигейский, и Ксеномед Кеосский, и Ксанф Лидийский, и многие другие». Список, впрочем, не является исчерпывающим5; в него из крупных историков не вошли также Ферекид Афинский и Антиох Сиракузский6. Однако Ферекида и Антиоха галикарнасский ритор упоминает в другом, главном своем сочинении — «Римских древностях». А вот Дионисий Милетский им как бы совершенно проигнорирован. Это обстоятельство настолько смущало Феликса Якоби, что на определенном этапе своего многолетнего труда он решился предложить7 (правда, не в тексте, в аппарате, и со знаком вопроса) конъектуру 'EKaxaïoç [ка! Aiovûoioç] oi MiÀ^oioi, «Гекатей [и Дионисий] Милетские». Тогда получилось бы, что Дионисий Галикарнасский все-таки называл имя Дионисия Милетского. Впрочем, это лишь догадка, в пользу верности которой безусловных свидетельств нет.
4 Т. е. с Пелопоннесской войной.
5 А в то же время одно имя из него необходимо исключить. Трактат, приписанный Амелесагору, как ныне установлено, представляет собой поздний фальсификат.
6 Антиоха Сиракузского, современника Геродота, мы считаем первым историком греческого Запада и основоположником сицилийской локальной школы историописания. В этом мы расходимся с М. Ф. Высоким (Высокий М. Ф. История Сицилии в архаическую эпоху: Ранняя греческая тирания конца VII — середины V в. до н.э. СПб., 2004. С. 6-7, со ссылками на литературу вопроса), который признает таковым Гипписа Регийского (у него не вполне корректно этот автор назван Гиппием Регийским: «Гиппий» и «Гиппис» — два разных, хотя и похожих имени). Мы вслед за Ф. Якоби датируем Гипписа более поздним временем, чем Антиоха, хотя не идем за Л. Пирсоном, который вообще считал этого историка фиктивной, никогда не существовавшей личностью.
7 Jacoby F. Die Fragmente der griechischen Historiker (FGrHist). Tl. 3: Geschichte von Staedten und Voelkern (Horographie und Ethnographie). B. Autoren ueber einzelne Staedte (Laender). Nr. 297-607. 3 Aufl. Leiden; N. Y.; Köln, 1993. S. 469.
Рассмотрим источниковые данные об интересующем нас писателе. В известном византийском лексиконе «Суда» есть небольшая статья о нем (Suid. s.v. Äiovuoio^, MiA^oio^, ioTopiKÖ^ = Dion. Mil. FGrHist. 687. T1): «Дионисий Милетский, историк. [Написал:] "События после Дария" в 5 книгах, "Описание ойкумены", "Персидские дела" на ионийском диалекте, 3 книги "Троянских дел", "Мифические дела", "Исторический кикл" в 7 книгах».
Изложим некоторые наблюдения над этими данными. Итак, перед нами милетянин, земляк Гекатея, выходец из самого «сердца» Ионии. Эксплицитно указано, что, по крайней мере, один его трактат — «Персидские дела» — был написан на ионийском диалекте (чего и следовало ожидать). Полагаем, не приходится сомневаться, что на том же диалекте были и остальные его сочинения.
Что касается этих остальных — обычно проводится точка зрения8, что «Персидские дела» и «События после Дария» — либо два названия одного и того же трактата, либо второй представлял собой часть первого. Хотя, в принципе, совершенно не обязательно так считать. Нам представляется даже более вероятным, что это были два разных произведения, а возникли они следующим образом: вначале были созданы «Персидские дела», доведенные, скорее всего, до смерти Да-рия I, а потом автор решил взяться за продолжение и изложить то, что случилось в Персии (и в мире, поскольку в тогдашних условиях судьба Персии и судьба мира были вещами, неотрывными друг от друга) после этого монарха. Причем об этих, самых близких по времени, делах он рассказал с наибольшей подробностью: трактат о них состоял из пяти книг (по объему — больше половины «Истории» Геродота). А для «Персидских дел» количество книг не указано. Обычно так делалось применительно к сочинениям, включающим только одну книгу, и нет оснований считать, что здесь перед нами какая-то особая ситуация. Данное обстоятельство, кстати, является доводом против отождествления двух трактатов.
В любом случае об истории Персии Дионисий, безусловно, писал. Но и, как видим, отнюдь не только о ней. Он, как и видный историк второй четверти V в. до н. э. Харон Лампсак-ский, а также Гелланик Лесбосский, начавший свою творче-
8 Например: Balcer J. M Herodotus and Bisitun. Stuttgart, 1987. P. 25.
23
скую деятельность тогда же9, предстает перед нами как автор достаточно многочисленных, а главное — разнообразных по тематике трудов (видимо, такова была тенденция эпохи). Среди них фигурирует, в частности, «Описание ойкумены»; полагаем, что при написании этого сочинения Дионисий ориентировался на своего согражданина Гекатея10, шел, так сказать, по его стопам. Впрочем, его очерк обитаемой земли, похоже, был более сжатым, чем гекатеевский. В последнем, как известно, было две книги, «Европа» и «Азия», а для того, который принадлежит Дионисию, количество книг не указано, что опять же, видимо, означает наличие в нем лишь одной книги.
Следующий момент. Как отмечалось выше, самые ранние историки (начиная с хронологически первого из них — Акусилая Аргосского) занимались преимущественно изысканиями в области мифов, особенно генеалогических. Позже, как раз со второй четверти - середины V в. до н. э., интерес к ним со стороны «служителей Клио» падает. Так, вышеупомянутый Харон Лампсакский вообще порвал с мифографией. А вот о Дионисии Милетском того же сказать нельзя. В каталоге произведений Харона (Suid. s.v. Xapwv = Char. FGrHist. 262. T1) вообще нет трудов о мифологии. А у Дионисия встречаем, во-первых, «Мифические дела» (Мибгка) — само название говорит о том, что содержание трактата было напрямую связано с мифографической традицией. Во-вторых, в «Троянских
9 Хронологические вопросы, связанные с Геллаником, разобраны нами в статье: Суриков И. Е. К хронологии жизни и творчества историка Гелланика // ВДИ. 2021. Т. 81 (в печати). Там же — пространный перечень сочинений этого автора.
10 Гекатей, интересовавшийся географией (такой интерес был характерен для многих представителей раннего греческого историописания, см.: Суриков И. Е. Зарождение древнегреческой исторической мысли и архаическая ионийская наука // Вестник РГГу. Серия «Литературоведение. Языкознание. Культурология». 2021. № 4. С. 19-24) написал в последней четверти VI в. до н. э. трактат «Описание Земли» — первую в античном мире периегезу. Об этом этапном труде см. (со ссылками на предшествующую литературу): Суриков И. Е. Пространственные категории у древнейших греческих историков. I. Гекатей Милетский, «Европа» // ПИФК. 2019. № 3 (65). С. 53-71; он же. Пространственные категории у древнейших греческих историков. II. «Азия» Гекатея и другие релевантные тексты // ПИФК. 2020. № 3 (69). С. 131-156.
делах», несомненно, должны были занимать большое место мифы из цикла о Троаде и Троянской войне.
Самое загадочное название в перечне наследия Дионисия — «Исторический кикл» (КокАо; юторгкос;). Обратим к тому же внимание, что это самое крупное из сочинений нашего автора (7 книг). Здесь все неясно — и как понимать «кикл», и как понимать «исторический», и как понимать сочетание этих терминов. Попробуем высказать некоторые посильные соображения.
Как нам представляется, «кикл» здесь следует трактовать по аналогии с «эпическим киклом». Как сложился последний — в обших чертах известно11. Поскольку рано получили большую популярность «Илиада» и «Одиссея», но в них освещалось только несколько эпизодов Троянской войны (в широком смысле слова, включая возвращение вождей), возникла потребность «заполнить лакуны», показать в эпосе весь ход конфликта — от его причин и предыстории до последних отголосков. Именно это и было сделано в киклических поэмах о войне с Илионом, что дало необходимую полноту картины. Более того, были также созданы киклические поэмы по другим мифологическим сюжетам, не связанным с троянскими делами, и в конечном счете кикл покрывал собой едва ли не всю эллинскую мифологию. Он стал как бы энциклопедией мифов («эн-кикло-педией», законченным, «закругленным» знанием о мифах!).
А что, если Дионисий поставил перед собой аналогичную задачу — дать полный и законченный, «закругленный» очерк — применительно уже не к мифическим, а к историческим событиям? Подобную гипотезу, конечно, приходится выдвигать с крайней осторожностью. Можно ли для столь раннего времени (о времени творчества Дионисия см. ниже) предполагать первую попытку создания, в некотором роде, «всеобщей истории»? Считается, что таковые начали появляться лишь с IV в. до н. э. (Эфор).
11 Об эпическом кикле существует обильная литература. См., например: Burgess J. S. The Tradition of the Trojan War in Homer and in the Epic Cycle. Baltimore, 2001; Papaioannou S. Redesigning Achilles: 'Recycling' the Epic Cycle in the 'Little Iliad' (Ovid, Metamorphoses 12.1 — 13.622). Berlin; N. Y., 2007; Sammons B. Device and Composition in the Greek Epic Cycle. Oxford, 2017.
Как бы то ни было, само название данного сочинения демонстрирует, что Дионисий пользовался прилагательным «исторический» и, стало быть, имел уже понятие об исходном термине «история». Перед нами лишнее доказательство того, что не Геродот его первым употребил12. Впрочем, труды Гека-тея и Ферекида Афинского — предшественников и Дионисия, и Геродота, — весьма возможно, тоже уже несли в своих заголовках слово «история». Однако у них эта «история» относилась к временам древним, легендарным, мифическим (во всяком случае, и к ним тоже). А у Дионисия — отдельный трактат «Мифические дела» (небольшой, в одной книге) и отдельный трактат «Исторический кикл». Создается впечатление, что он (первым?) разделил эти два понятия, отделил историю от ми-фографии, «привязал» первую к недавним событиям.
Когда же жил и писал Дионисий Милетский? На материале цитированной статьи из «Суды» решительно нельзя сделать об этом никаких ответственных выводов. В ней наличествует только один terminus post quem — само название трактата «События после Дария». Из этого вытекает, что данный труд и создавался после смерти Дария в 486 г. до н.э. Причем ясно, что не сразу после смерти, а через какое-то время — и время достаточно длительное, чтобы этих самых событий накопилось на пять книг.
С другой стороны, в статье «Суды» о Гекатее сказано: «Гекатей, сын Гегесандра, милетянин. Жил во времена Дария, царствовавшего после Камбиса, тогда же, когда и Дионисий Милетский, около 65-й олимпиады» (Suid. s.v. 'Екотаюс; = Dion. Mil. FGrHist. 687. T2). Это второе — и, в сущности, последнее — свидетельство об интересующем нас Дионисии. И оно входит в определенное противоречие с первым. Фигурирующая тут датировка по олимпиаде дает нам 520/519 - 517/516 гг. до н. э. К Гекатею указанный хронологический отрезок относится в полной мере, но к Дионисию?! Если он якобы жил в последней четверти VI в. до н. э., то как же он мог написать о событиях после скончавшегося в 486 г. до н. э. Дария, то есть о делах не ранее конца первой четверти V в. до н. э.?
12 Вопреки мнению, недавно высказанному в: Nikolaidou-Arabatzi S. íoxopéeiv and Offi^á^eiv: Scientific Terms and Signs of Unity in Herodotus' Histories // Herodotus — Narrator, Scientist, Historian / ed. by E. Bowie. Berlin; Boston, 2018. P. 224.
Понятно, чисто теоретически исключать нельзя ничего. Всегда можно допустить, что Дионисий Милетский был долгожителем, как допустим, Гелланик. Исторические труды последнего создавались на протяжении, как минимум, 60 лет, и это тоже давало бы повод для всяческих недоумений, сомнений, даже для прямого отрицания такой возможности, если бы мы не знали, что Гелланик прожил не менее 90. Однако, в отличие от него, о Дионисии ничего подобного не сообщается.
Конечно, argumentum ex silentio в данном случае вряд ли имеет какую-нибудь силу, учитывая, как мало мы знаем о Дионисии в принципе. Но все-таки то, что о нем известно (прежде всего тот же перечень его трудов) не рисует его писателем, начавшим творческую деятельность в VI в. до н. э., во времена Гекатея. Это явно автор, стадиально принадлежащий более поздней эпохе, эпохе Харона Лампсакского. Он пишет многочисленные трактаты на разные темы, он уже вроде бы как-то различает мифическое и историческое и т. п. Для того этапа развития историописания, который представлен Гекатеем, все это совершенно не характерно.
Полагаем, в данной статье «Суды» налицо ошибка, порожденная проблемой понимания перфектных форм от глагола Yiyvopm (здесь — y^ove). Как давно уже было показано13, эти формы в таких контекстах могли восприниматься двояко: и как обозначающие время рождения, и как относящиеся ко времени какого-нибудь «главного» события в жизни персонажа, знаменовавшего его акме. Видимо, при сопоставлении Гекатея Милетского и Дионисия Милетского автором словарной статьи оказались смешаны эти два значения. Для Гекатея 65-я олимпиада (520/519 - 517/516 гг. до н. э.) — это, несомненно, время акме (как раз тогда он издал свой историко-мифогра-фический труд). А вот для Дионисия — это, видимо, все-таки время рождения. Сие оказалось не учтенным в «Суде» (видимо, данные черпались из разных источников), и возникла хронологическая путаница.
Таким образом, путем логических умозаключений мы, кажется, незаметно и даже неожиданно пришли к еще одной важной датировке из жизни Дионисия — установили примерное время его рождения. Дата эта, подчеркнем, прекрасно
13 См. к вопросу: Rohde E. Kleine Schriften. Bd. 1. Tübingen; Leipzig, 1901. S. 114-184.
согласуется с прочими данными. И действительно, если исходить из нее, что мы имеем?
Дионисию было тридцать или тридцать с небольшим, когда умер Дарий I. Таким образом, он был тогда достаточно молодым, но уже вполне взрослым, сформировавшимся человеком, способным полноценно воспринимать, осмыслять, излагать пресловутые «события после Дария», которым он целиком посвятил один из своих трудов. В труде этом, полагаем, главное место уделялось самому важному из пресловутых «событий после Дария», то есть походу Ксеркса — кульминационной точке Греко-персидских войн. На момент этого похода возраст Дионисия близился к сорока.
Далее, в 460-х — 450-х гг. до н. э., когда одновременно работали Ферекид Афинский — последний историк-мифограф «старой генерации» — и Харон Лампсакский, представлявший уже «новую генерацию», Дионисий был уже немолодым, умудренным опытом человеком. Он был, чувствуется, помоложе, чем Ферекид, но постарше, чем Харон. И в стадиальном плане он также занимает по отношению к ним, можно сказать, промежуточную позицию. В отличие от Ферекида, мифогра-фия для него уже не единственный предмет исследования и даже не главный. Но все-таки один из предметов, и тут его отличие от Харона, который, повторим, от мифографической проблематики отошел совершенно, и сходство с Геллаником, который продолжал изучать мифы, но параллельно увлекся проблемами хорографии, а позже — и хронологии14.
Как хотелось бы иметь побольше информации из трудов Дионисия Милетского! Но, увы, с его наследием, подчеркнем, ситуация просто плачевная и более чем плачевная. До нас дошли всего лишь четыре фрагмента Дионисия, и все они, естественно, далее будут приведены в нашем переводе. Нельзя, конечно, сказать, что степень сохранности трудов этого автора является наихудшей, если брать всех ранних историков вообще. От Евагона Самосского и Ксеномеда Кеосского мы
14 О вкладе Гелланика в развитие хронологических штудий в греческой историографии см.: Smart J. D. Thucydides and Hellanicus // Past Perspectives: Studies in Greek and Roman Historical Writing / ed. by I. S. Moxon, J. D. Smart, A. J. Woodman. Cambridge, 1986. P. 30-31; Möller A. The Beginnings of Chronography: Hellanicus' Hiereiai // The Historian's Craft in the Age of Herodotus / ed. by N. Luraghi. Oxford, 2007. P. 241-262; Fowler R. L. Early Greek Mythography. II... P. 685-687.
имеем тоже по четыре фрагмента, от Демокла Фигелейского — два, от Евдема Паросского — даже ни одного. А, с другой стороны, от Гекатея — около четырехсот, от Гелланика — более двухсот, от Ферекида Афинского — почти двести. Картина, как видим, в высшей степени неоднородная.
Но обратимся к самим фрагментам. Самый пространный из них происходит из схолий к грамматическому труду Дионисия Фракийца (Schol. Dionys. Thrac. p. 183, 1 Hilgard = Dion. Mil. FGrHist. 687. F1): «Изобретателем букв называют Кадма15 и Эфор во второй книге, и другие; а некоторые говорят, что он был не изобретателем, а переносчиком к нам изобретения финикийцев, как повествуют и Геродот в "Историях"16, и Аристотель. Ведь они говорят, что финикийцы изобрели буквы, Кадм же привез их в Элладу. А Пифодор17 в сочинении "О буквах" и Филлид Делосский18 в сочинении "О временах" говорят, что еще до Кадма их перенес Данай. Свидетельствуют в их пользу и милетские писатели Анаксимандр, Дионисий и Гекатей, которых цитирует и Аполлодор в "Каталоге кораблей"19» [курсив наш. — И. С.].
В этом пассаже немало разнообразной и интересной информации, но, к сожалению, очень мало из сказанного схолиастом относится конкретно к Дионисию Милетскому. Отмечено только, что он принадлежал к приверженцам мнения о том, что алфавит принес в Грецию не Кадм из Финикии, а ранее того Данай из Египта. Эта версия, безусловно, является более редкой, экзотической (и, как известно, неверной), но характерно, что единомышленниками Дионисия в данном вопросе оказались еще два милетянина — Гекатей и Анаксимандр (иногда считается, что этот историк-мифограф Анаксимандр не тождественен одноименному философу, знаменитому ученику Фале-са). Видимо, перед нами некая локальная милетская традиция.
15 Легендарный финикиец, основавший Фивы.
16 У схолиаста — именно так, во множественном числе, что неверно.
17 Здесь в тексте издателями удаляется бессмысленное юс;. Некоторые издатели заменяют его на tic;, т. е. «некий Пифодор». И действительно, об этом авторе ничего не известно.
18 Историк IV в. до н. э.
19 Точное название данного трактата — «О гомеровском каталоге кораблей». Это фрагментарно сохранившийся комментарий выдающегося ученого II в. до н. э. Аполлодора Афинского к знаменитому пассажу 2-й песни «Илиады».
Второй по величине фрагмент сохранили поздние лексикографы (Phot. Lex. p. 53, 21 Reitz., Bekk. Anecd. I. 362, 24 = Dion. Mil. FGrHist. 687. F3): «Гем: гора, слово среднего рода20. Гекатей — постоянно, а также Дионисий, Гелланик в 1-й книге "Аттиды", Тимей и Евдокс». Речь идет о том самом хребте, который позже получил тюркское имя «Балкан» и дал название всему Балканскому полуострову (ныне Стара-Планина в Болгарии). Гем был крупнейшей горной цепью региона, простирающейся в широтном направлении от Черного почти до Адриатического моря. Вот как о ней написано у Псевдо-Ским-на (Ps.-Scymn. 743 sqq. Müller):
Над городом тем21 — Гем, гора огромная, Размером с Киликийским Тавром22 схожая, А также и своею протяженностью: Она ведь от кробизов23, от понтийских мест
Идет до областей у Адриатики. Фрагмент опять же малоинформативен: в нем лишь констатируется, что у Дионисия где-то упоминалось о Геме. Кстати, в каком именно его труде такое упоминание могло содержаться? Полагаем, это либо «Описание ойкумены», либо «Персидские дела». Если верен второй вариант, то Гем появлялся в повествовании, вероятно, в связи с военными действиями Дария I в Европе — походом на скифов и присоединением Фракии, на территории которой как раз находился Гем.
Поставим, кстати, вопрос и о происхождении предыдущего фрагмента об алфавите. Вот он как раз вряд ли мог принадлежать к «Описанию ойкумены», трактату географическому. Полагаем, можно исключить и «Троянские дела». В «Персидских делах» он, в принципе мог содержаться (например, допустим, что Дионисий, как позже Геродот, при рассказе о завоевании персами Египта дал подробный рассказ об этой стране, в связи с чем упомянул и о Данае). Впрочем, нельзя исключать также, что фрагмент взят из «Мифических дел» (и Данай, и Кадм все-таки были персонажами мифической древности) или из загадочного «Исторического кикла».
20 Поскольку в оригинале — то Ai^ov.
21 Город Месембрия на западном берегу Черного моря.
22 Тавр — горный хребет на юге Малой Азии, в том числе и в упомянутой Киликии.
23 Фракийское племя.
Еще в одном фрагменте Дионисия Милетского упоминалось о магах, захвативших власть в Персии после смерти Камбиса. Фрагмент содержится в схолиях к Геродоту (Schol. Herod. III. 61 = Dion. Mil. FGrHist. 687. F2). Схолиаст комментирует следующий пассаж из труда «отца истории»: «Пока Камбис... находился еще в Египте... двое братьев из племени магов подняли мятеж. Одного из них Камбис оставил в Персии управителем своего дома. Был у него брат, который, как я уже сказал, вместе с ним поднял мятеж, по внешности очень похожий на Смердиса, убитого по приказанию своего брата Камбиса. А был он не только похож на Смердиса, но даже и имя его было Смердис. Этого-то человека, своего брата, маг Патизиф убедил, что все для него устроит, и "сесть на престол пригласил"»24. В связи с этим в схолиях сказано: «Дионисий Милетский говорит, что его звали Панксуфом».
Сообщение кратко до невнятности, так что даже сложно понять, который из двух братьев-магов носил, по мнению Дионисия, имя Панксуф. В любом случае ясно, что уж этот-то фрагмент совершенно точно следует отнести к «Персидским делам». Тогда перед нами еще одно доказательство того, что «Персидские дела» не тождественно «Событиям после Да-рия», поскольку «узурпация Лже-Смердиса» была как раз до Дария. Что же касается самой информации, даваемой фрагментом, — можно, конечно, пренебрежительно отбросить ее, поскольку она противоречит данным такого авторитета, как Геродот. Однако следует памятовать, что Дионисий Милетский (родившийся, заметим, персидским подданным, как и великий галикарнасец) жил и писал раньше Геродота, был ближе по времени к излагаемому событию, так что мог опираться и на какую-то достоверную, позже забытую традицию. Конечно, имя Панксуф — по этимологии греческое, а не персидское; но известно, что эллины изменяли «варварские» имена с тем, чтобы сделать их более привычными своему слуху.
Наконец, есть еще фрагмент, происходящий из схолий к Гомеру (Schol. Hom. Il. XVI. 159b = Dion. Mil. FGrHist. 687. F4): «И финикийцы, поскольку они жили близ Эритрейского [Красного. — И. С.] моря, которое Дионисий называет Финикийским». Это, возможно, информация из «Описания ойкумены», но не обязательно; можно допустить также, что она содержалась в каком-то из трактатов историка, посвященных
24 «История» Геродота цитируется в переводе Г. А. Стратановского.
Персии. Фраза коррелирует с сообщением Геродота: «финикияне... прибыли от так называемого Красного моря к Нашему морю и поселились в стране, где и теперь еще живут» (Herod. I. 1). «Наше море» — это, понятно, Средиземное море; что же касается «Красного моря», то его не нужно отождествлять с тем морем, которое ныне называется Красным (между Африкой и Аравией). В современной географической номенклатуре это либо Аравийское море, либо, как иногда считается, Персидский залив.
Больше от Дионисия Милетского ничего не сохранилось. Соответственно, на имеющемся его материале нет возможности ставить вопросы о языке и стиле его сочинений (ибо из них не дошло ни одной дословной цитаты), об их политической тенденции (ни один фрагмент не имеет прямого отношения к политике), о степени рационалистичности его мышления. Уверенные утверждения можно высказывать лишь о немногом. Во-первых, наш автор был достаточно плодовит, и это само по себе является неким знамением новой эпохи: если каждый из историков самых первых поколений — Акуси-лай, Гекатей, Ферекид Афинский — оставил после себя один трактат, максимум два, то Харон Лампсакский, Гелланик, Дионисий написали гораздо больше. Во-вторых, налицо несомненная тематическая широта его интересов, среди которых мифография («дела давно минувших дней, преданья старины глубокой») уже не занимает ведущего места. Историки «новой генерации» начинают уделять главное внимание близким по времени событиям, особенно связанным с Греко-персидскими войнами и Персией в целом, а также хорографическим сюжетам. И Дионисий Милетский оказывается характерным представителем этой генерации.
Литература
Высокий М. Ф. История Сицилии в архаическую эпоху: Ранняя греческая тирания конца VII — середины V в. до н. э. СПб., 2004.
Суриков И. Е. Ферекид Афинский — представитель «догеродо-товского» этапа античного греческого историописания // Аристей. 2019. Т. 20. С. 114-142. Суриков И. Е. Пространственные категории у древнейших греческих историков. I. Гекатей Милетский, «Европа» // ПИФК. 2019. № 3 (65). С. 53-71.
Суриков И. Е. Пространственные категории у древнейших греческих историков. II. «Азия» Гекатея и другие релевантные тексты // ПИФК. 2020. № 3 (69). С. 131-156.
Суриков И. Е. Сочинение Ферекида Афинского в контексте раннеклассического греческого историописания // ВДИ. 2020. Т. 80. № 3. С. 609-632.
Суриков И. Е. Зарождение древнегреческой исторической мысли и архаическая ионийская наука // Вестник РГГу. Серия «Литературоведение. Языкознание. Культурология». 2021. № 4. С. 10-29.
Суриков И. Е. К хронологии жизни и творчества историка Гел-ланика // ВДИ. 2021. Т. 81 (в печати).
Balcer J. M. Herodotus and Bisitun. Stuttgart, 1987.
Burgess J. S. The Tradition of the Trojan War in Homer and in the Epic Cycle. Baltimore, 2001.
Fowler R. L. Early Greek Mythography. I. Texts. Oxford, 2007.
Fowler R. L. Early Greek Mythography. II. Commentary. Oxford, 2013.
Jacoby F. Die Fragmente der griechischen Historiker (F Gr Hist). Tl. 3: Geschichte von Staedten und Voelkern (Horographie und Ethnographie). B. Autoren ueber einzelne Staedte (Laender). Nr. 297-607. 3 Aufl. Leiden; N.Y.; Köln, 1993.
Möller A. The Beginnings of Chronography: Hellanicus' Hiere-iai // The Historian's Craft in the Age of Herodotus / ed. by N. Luraghi. Oxford, 2007. P. 241-262.
Nikolaidou-Arabatzi S. iorop&iv and Ow^aZeiv: Scientific Terms and Signs of Unity in Herodotus' Histories // Herodotus — Narrator, Scientist, Historian / ed. by E. Bowie. Berlin; Boston, 2018. P. 223-241.
Papaioannou S. Redesigning Achilles: 'Recycling' the Epic Cycle in the 'Little Iliad' (Ovid, Metamorphoses 12.1 - 13.622). Berlin; N. Y., 2007.
Pearson L. Early Ionian Historians. Westport, 1975.
Rohde E. Kleine Schriften. Bd. 1. Tübingen; Leipzig, 1901.
Sammons B. Device and Composition in the Greek Epic Cycle. Oxford, 2017.
Smart J. D. Thucydides and Hellanicus // Past Perspectives: Studies in Greek and Roman Historical Writing / ed. by I. S. Moxon, J. D. Smart, A. J. Woodman. Cambridge, 1986. P. 19-35.
Суриков Игорь Евгеньевич, доктор исторических наук, главный научный сотрудник отдела сравнительного изучения древних цивилизаций (Институт всеобщей истории Российской Академии наук, Москва, Россия), профессор кафедры истории и теории культуры факультета культурологии (Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия); эл. почта: isurikov@mail.ru.
Forgotten Historian, Dionysius of Miletus
The article deals with a rather prominent and undeservedly forgotten representative of early Greek historian writing, Dionysius of Miletus. He is known much less than many other historians of the first generations, such as Hecataeus of Miletus or Hellanicus of Lesbos. Dionysius belongs to the historians, whose legacy has been preserved in an eminently fragmentary manner. Testimonies about his personalitie, life, work, given by other ancient sources, are scarce, moreover, they are often contradictory, and sometimes even simply unreliable. Dionysius was born, as the author dates him, ca. 520/519 — 517/516 B.C. and worked during the first half of the 5th century B.C. He, respectively, belongs to a group of historians (Charon of Lampsacus, Hellanicus), which is characterized by wider scope of interests than earlier ones: their treatises considered not only ancient myths but also events near in time, especially those connected with the Greco-Persian Wars and Persia in general.
Key words: early Greek historical writing, Dionysius of Miletus, fragments, Ionia, Persia, Charon of Lampsacus.
Igor Surikov, Doctor of Historical Sciences, Chief Research Fellow of the Department of Comparative Study of Ancient Civilizations (Institute of World History, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia), Professor of the Department of History and Theory of Culture (Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia); email: isurikov@mail.ru.
References
Balcer J. M. Herodotus and Bisitun. Stuttgart, 1987.
Burgess J. S. The Tradition of the Trojan War in Homer and in the Epic
Cycle. Baltimore, 2001. Fowler R. L. Early Greek Mythography. I. Texts. Oxford, 2007. Fowler R. L. Early Greek Mythography. II. Commentary. Oxford, 2013. Jacoby F. Die Fragmente der griechischen Historiker (F Gr Hist). Tl. 3: Geschichte von Staedten und Voelkern (Horographie und Ethnographie). B. Autoren ueber einzelne Staedte (Laender). Nr. 297-607. 3 Aufl. Leiden; N. Y.; Köln, 1993. Möller A. The Beginnings of Chronography: Hellanicus' Hiereiai // The Historian's Craft in the Age of Herodotus / ed. by N. Luraghi. Oxford, 2007. P. 241-262.
Nikolaidou-Arabatzi S. ioropseiv and öm^aZeiv: Scientific Terms and Signs of Unity in Herodotus' Histories // Herodotus — Narrator, Scientist, Historian / ed. by E. Bowie. Berlin; Boston, 2018. P. 223-241.
Papaioannou S. Redesigning Achilles: 'Recycling' the Epic Cycle in the 'Little Iliad' (Ovid, Metamorphoses 12.1 - 13.622). Berlin; N. Y., 2007.
Pearson L. Early Ionian Historians. Westport, 1975.
Rohde E. Kleine Schriften. Bd. 1. Tübingen; Leipzig, 1901.
Sammons B. Device and Composition in the Greek Epic Cycle. Oxford, 2017.
Smart J. D. Thucydides and Hellanicus // Past Perspectives: Studies in Greek and Roman Historical Writing / ed. by I. S. Moxon, J. D. Smart, A. J. Woodman. Cambridge, 1986. P. 19-35.
Surikov I. E. Ferekid Afinskiy — predstavitel' "dogerodotovskogo" etapa antichnogo grecheskogo istoriopisaniya // Aristey. 2019. T. 20. S. 114142.
Surikov I. E. Prostranstvennye kategorii u drevneyshikh grecheskikh is-torikov. I. Gekatey Miletskiy, "Evropa" // Problemy istorii, filologii, kul'tury. 2019. № 3 (65). S. 53-71.
Surikov I. E. Prostranstvennye kategorii u drevneyshikh grecheskikh isto-rikov. II. "Aziya" Gekateya i drugie relevantnye teksty // Problemy istorii, filologii, kul'tury. 2020. № 3 (69). S. 131-156.
Surikov I. E. Sochinenie Ferekida Afinskogo v kontekste ranneklassichesk-ogo grecheskogo istoriopisania // Vestnik drevney istorii. 2020. T. 80. № 3. S. 609-632.
Surikov I. E. Zarozhdenie drevnegrecheskoy istoricheskoy mysli i arkhai-cheskaya ioniyskaya nauka // Vestnik RGGU. Seriya "Literaturove-denie. Yazykoznanie. Kul'turologiya". 2021. № 4. S. 10-29.
Surikov I. E. K khronologii zhizni i tvorchestva istorika Gellanika // Vestnik drevney istorii. 2021. T. 81 (in print).
Vysokiy M. F. Istoriya Sitsilii v arkhaicheskuyu epokhu: Rannyaya greches-kaya tiraniya kontsa VII — serediny V v. do n. e. St. Petersburg, 2004.
