CC BY
63
почтового обслуживания были определены требованием времени и стали показателем культурно-экономического потенциала общества.
По мнению автора, наблюдаются общие закономерности развития почтового дела:
1) почта возникает там и тогда, где существует сильная централизованная государственная власть;
2) почта всегда создается как транспортно-почтовая система, пригодная к доставке людей, грузов и почтовых сообщений;
3) для создания почтово-транспортной системы государству необходимо тратить огромные материальные ресурсы. Поэтому на первых этапах своей деятельности почтово-транспортная система работает лишь в интересах узкого круга лиц, занятых управлением государства. По мере развития такая система совершенствуется: из нерегулярной она превращается в регулярную, из ограниченной - в общедоступную для любого жителя государства. Постепенно почта выделяется из почтово-транспортной системы в самостоятельное учреждение, расширяет сферу своей деятельности, использует различные виды транспорта для доставки сообщений и различные носители сообщений (письма, открытки, посылки);
4) вначале почта финансируется государством, затем она начинает сама приносить доход стране.
Все эти этапы прошла в своем развитии русская почта.
1. Почтово-телеграфный журнал (ПТЖ). 1892. Февр. С. 156.
2. Министерство внутренних дел. Исторический очерк. Почта и телеграф в XIX столетии. СПб., 1902. С. 4.
3. Соколов Н.И. Русская почта в царствование императора Павла I // ПТЖ. 1900. Окт. С. 28.
4. Кошман Л.В. Русский город в XIX в.: социокультурный аспект исследования: автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 2001.
5. Соколов Н.И. Система содержания почтовых станций в России // ПТЖ. 1895. Янв.-Февр. С. 149.
6. Базилевич К.В. Почта в России в XIX в. М., 1927. С. 140.
7. Извлечение из отчета Начальника главного Управления почт и телеграфов за 18841887 гг. // ПТЖ. 1889. Янв. С. 35-36.
Поступила в редакцию 21.09.2009 г.
Stupakova Yu.V. Organization of activity and reforming of post-cable service in Russia. The article is devoted to the organization of activity and reform of post-cable service in Russia in the second half of the XIX-th century. Nowadays organization of management of mail service in the second half of the XIX-th century is insufficiently studied and there is no estimation of activity of post department during the given historical period.
Key words: post-cable reform; mail service organization; post establishments.
УДК 281.9
ЗАБАЙКАЛЬСКОЕ СТАРООБРЯДЧЕСТВО В ТРУДАХ ДОРЕВОЛЮЦИОННЫХ АВТОРОВ
© А.В. Костров
В статье рассматривается история исследования забайкальского старообрядчества в дореволюционный период. Проводится историографический анализ трудов П.С. Палласа, А.И. Мартоса, М.М. Геденштрома, С.В. Максимова, П.А. Ровинского, Ю.Д. Талько-Грынцевича, П.К. Белецкого, Г.М. Осокина. Характеризуется уровень информативности произведений этих авторов. Выявляются общие тенденции развития знаний о старообрядцах Забайкалья в дореволюционный период.
Ключевые слова: старообрядчество; Забайкалье; «семейские»; историография.
История исторической мысли о старообрядчестве является важным исследовательским направлением в современной историографии. При этом большую роль в ее постижении играет исследование трудов, посвя-
щенных истории и культуре старообрядчества разных регионов. Не является исключением и историография такой своеобразной группы русского старообрядчества, как старообрядцы «семейские», проживающие в
Забайкалье. Историографические обзоры имеют место в работах авторов, исследовавших разные аспекты истории семейских. Наиболее информативными из них являются историографические части введений в трудах таких авторов, как Ф.Ф. Болонев [1], С.В. Бураева [2] и др. Однако в этих работах историография вопроса не являлась основным объектом исследования, что естественным образом сказалось на характере этих обзоров исторической литературы по теме. Собственно историографической можно назвать статью В.М. Пыкина [3], в которой автор представил общий обзор произведений, в той или иной мере посвященных истории семей-ских старообрядцев Забайкалья. К несомненному достижению этого автора следует отнести наработки в периодизации историографии темы, которая, по сути, и стала центром его исследования. Вместе с тем содержательная суть произведений разных дореволюционных авторов, писавших о забайкальских семейских, до сих пор остается без должного внимания исследователей. В связи с этим целью нашей работы является исследование трудов разных дореволюционных авторов, которые вошли в основные виды историографических источников по истории старообрядцев Забайкалья. Анализ работ, составивших основу дореволюционной историографии этой темы, позволит выявить характер и уровень информативности произведений разных авторов. А это, в свою очередь, позволит определить общие тенденции развития системы знаний о старообрядцах региона в тот период.
Старообрядцы Забайкалья достаточно давно стали привлекать к себе внимание исследователей. Первые сведения о них запе-чатляются в литературе практически сразу после их водворения на территорию края во второй половине XVIII в. При этом информация о забайкальских старообрядцах, получивших название «семейские», фиксировалась либо в заметках путешественников, либо в исследованиях, посвященных другим темам, либо в специализированных исследованиях, посвященных конкретно им. Для современной историографической ситуации, кроме прочего, характерно то, что многие из ранее недоступных или малодоступных трудов, посвященных забайкальским старообрядцам, переиздаются (в т. ч. в специальных
хрестоматиях) и становятся доступными для широких кругов исследователей.
Для заметок путешественников, побывавших у семейских, характерна публицистичность и идеалистическая восторженность. Путешественник-интеллигент искал «идеального крестьянина» и часто находил его в семейском старообрядце. Хозяйственные успехи, экономический достаток, крепкий быт, яркая культура и большая открытость, чем у его единоверца из западных регионов страны, привлекали образованных путешественников к местным старообрядцам. Вместе с тем, как правило, подобный «проезжий» человек задерживался в семей-ских селах ненадолго и видел в основном то, что старообрядцы хотели показать. Они же стремились, в первую очередь, показать свой достаток, которым выгодно отличались от других групп местного населения.
Ярким примером записок путешественника являются «Письма о Восточной Сибири» Алексея Ивановича Мартоса (1790-1842) [4]. В начале января 1824 г. он посетил старообрядческое село Тарбагатай, где остановился в доме богатого семейского Федота Ивановича Заиграева. Последний только по сословной принадлежности был крестьянином, а на самом деле являлся представителем торговой элиты местного старообрядческого мира. Побыв у него всего два дня, Алексей Иванович получил достаточно яркие впечатления, которые нашли свое отражение в его «письмах». В них он уделяет внимание истории массовой ссылки староверов в Забайкалье, и в ходе этого описания выводит этимологию слова «семейские» из характера этой ссылки («семьями»). Также он описал село, в котором остановился, хозяйство и промыслы старообрядцев. Обратил внимание на существование в селе старообрядческой церкви Святителя Николы.
Особое внимание путешественника привлек состоятельный быт хозяина, у которого он остановился. Так, согласно его описанию, в просторной избе старовера была «мебель красного дерева», «полы покрытые коврами», «большие зеркала в резных рамах», «часы с музыкой», «серебряные ложки» и, наконец, «петербургские политические и литературные издания» [4, с. 106-107]. Исходя из этого, он приходит к выводу, что «довольство есть отпечаток совершенного благополу-
чия колонии» семейских [4, с. Ю1]. Кратковременность пребывания и размещение в доме богатого старообрядца (который мог быть торговым агентом и держателем кассы местной общины) привели к тому, что путешественник увидел только позитивные стороны жизни местных старообрядцев, которых к тому же был склонен идеализировать. И тем не менее его заметки достаточно информативны. Сам факт того, что представитель экономической элиты местного старообрядчества в то время ^Q-е гг. XIX в.) мог позволить себе такие бытовые условия говорит о многом. Так же как о многом говорит и существование старообрядческой церкви в таком крупном селе, как Тарбагатай. Видимо, в то время старообрядцы чувствовали себя в регионе достаточно вольно. По крайней мере, в период до ужесточения политики по отношению к расколу при Николае I.
Через несколько лет после А. И. Мартоса о забайкальских старообрядцах писал Матвей Матвеевич Геденштром (11SQ-1S49). Будучи путешественником и литератором, он долгое время был верхнеудинским уездным исправником, что позволило ему поближе познакомиться с местными староверами. В своих «Отрывках о Сибири», опубликованных в 1830 г. он описывает краткую историю перемещения семейских в Сибирь и тяжелые условия их первоначального размещения в Забайкалье. Однако, описывая их состояние в 20-е гг. XIX в., он писал, что «ныне они зажиточнейшие крестьяне по губернии». И, в подтверждение своих слов, приводил следующие данные: «некоторые из них имели до 1QQQ голов крупного и мелкого рогатого скота и засевали до 1QQ десятин, нанимая к тому работников из бурят и сибиряков» [5]. Характерно при этом, что М. М. Геденштром вслед за А.И. Мартосом основное внимание обращает на богатых старообрядцев, которые, по его мнению, являются лицом местного старообрядческого мира. Вместе с тем этот автор обращает свое внимание и на разные вопросы духовной жизни семейских старообрядцев. В частности, он замечал, что семейские «твердо держатся веры отцов своих», а для поддержания церковной жизни тайно «привозят попов», несмотря на то, что это очень дорого [5, с. 1Ю]. Таким образом, на страницах заметок нашли отражения разные стороны жизни семейских староверов.
В целом же, рассмотрев самые яркие произведения такого характера, можно сказать, что, несмотря на некоторую публицистичность, поверхностность и восторженность, подобные заметки дают достаточно много ценной информации для исследования истории забайкальского старообрядчества.
Одним из первых ученых, обративших внимание на семейских, был Петр-Симон Паллас (1741 г. р.). В 1788 г. в Санкт-Петербурге вышло его «Путешествие по разным губерниям Российского государства» [6], на страницах которого, кроме прочего, нашло свое отражение путешествие автора в Забайкалье, в места, населенные старообрядцами. Основной целью его поездки была геологическая экспедиция в окрестности села Куйтун, где была найдена железная руда. Но в силу разносторонности своих интересов П.-С. Паллас фиксировал все, что казалось ему важным: особенности местности, облик сел, состав и характер деятельности населения, в т. ч. - старообрядческого. В результате исследователем были описаны условия земледелия в крае и характер развивающихся в связи с ними хозяйственных занятий местных жителей. Относительно старообрядцев он отмечал, что они «изрядное хлебопашество производят» [6, с. 102], а также, что куй-тунские кузнецы занимаются «плавлением железной руды» [6, с. 99] из местного месторождения. Эти сведения достаточно ценны с точки зрения исследования истории развития хозяйства семейских в первые годы их пребывания на новой территории. Опираясь на них, можно сделать вывод, что уже тогда староверы смогли наладить достаточное производство хлеба и организовать необходимые промыслы.
Другим ученым, который затрагивал тему забайкальского старообрядчества в своих трудах, был Сергей Васильевич Максимов (1831-1903). В ходе своих поездок по Сибири он исследовал быт и культуру местного населения. На страницах его книги «Сибирь и каторга», вышедшей в Санкт-Петербурге в 1871 г., отразились и некоторые стороны жизни семейских Забайкалья. Описывая характер их экономики, С.В. Максимов отмечал высокий уровень развития сельского хозяйства, позволяющий не только прокармливать себя, но и обеспечивать продовольствием колонизацию Приамурья. При этом боль-
шую роль в экономическом развитии многих старообрядческих сел, по его наблюдению, играла торговля с Китаем, которая позволяла местным купцам-старообрядцам создавать относительно большие капиталы [7].
Представляют интерес описанные С.В. Максимовым социальные связи местных старообрядческих общин. Применительно к внутриобщинным связям он отмечал крепкий коллективизм и круговую поруку, которые, в частности, вели к «общинной справедливой раскладке» налогов и повинностей [7, с. 113]. Более того, имеющееся у старообрядцев «собственное общественное управление» позволяло им обрести «независимое положение от чиновника» как представителя власти [7, с. 113]. При этом автор отмечал, что подобная независимость часто достигалась взятками, деньги на которые собирали всем миром. Любопытны и отмеченные С. В. Максимовым «крепкие связи» семейских со старообрядческими общинами западных регионов [7, с. 115].
Другим этнографом, обратившим свое внимание на семейских старообрядцев, был Г.М. Осокин. В своей книге «На границе Монголии. Очерки и материалы к этнографии Юго-Западного Забайкалья» [8], вышедшей в Санкт-Петербурге в 1906 г., этот автор, кроме прочего, сравнивал семейских с представителями других групп местного населения. Описывая хозяйство забайкальских старообрядцев, он, наряду с большим значением аграрного сектора, отмечал заметную роль промыслов в их жизни (в т. ч. отхода на прииски, железную дорогу и т. д.). Представляют интерес сравнительные данные продолжительности жизни разных групп населения, приводимые исследователем. Согласно им семейские отличались большей продолжительностью жизни (в среднем на 8 лет), чем представители других групп местного населения. Последнее объяснялось как более высоким уровнем достатка семейских, так и их образом жизни.
Сделав общий обзор научных трудов, не имеющих основной целью своего исследования изучение семейских старообрядцев, но касающихся их в той или иной мере, можно сделать некоторые выводы. Подобные произведения, в силу своей специфики, дают относительно мало информации о семейских. И тем не менее эта информация ценна своей
научностью, а также компаративностью, вытекающей из сравнения старообрядцев с другими жителями края. Более высокий уровень информативности отличает научные труды, авторы которых специально исследовали се-мейских и посвятили им свои произведения или целые разделы в них.
Исследователем, который внес достаточно большой вклад в разработку «семейской» проблематики был Павел Аполлонович Ро-винский (1831 г. р.). В 1870 г. он, будучи профессиональным филологом и этнографом, отправляется в Восточную Сибирь для изучения местного населения. В 1872 г. в Иркутске в «Известиях Сибирского отделения Русского Географического общества» выходит его труд «Этнографические исследования в Забайкальской области» [9]. В нем он достаточно обстоятельно описывает историю и места расселения забайкальских старообрядцев, анализирует характер развития их хозяйства, выявляет их роль в колонизации новых земель. Отдельному рассмотрению подвергается вопрос сплоченности общин староверов, а также характер их отношений с другими группами населения. Большую ценность представляют наблюдения этого автора, направленные на изучение специфических черт культуры семейских в разных селах и деревнях. Как писал П.А. Ро-винский, эта разница отмечалась «в костюме, в домашней обстановке и в приемах земледелия». При этом исследователь не останавливается на описательном уровне и, проводя научный анализ природы этих особенностей, приходит к выводу, что они «частью развились уже здесь, на месте их поселения, частью вынесены ими из прежнего их отечества» [9, с. 120].
В своем следующем труде «Материалы для этнографии Забайкалья» [9, с. 128-159], также вышедшем в Иркутске в 1873 г., П.А. Ровинский еще более серьезно подошел к описанию и анализу быта семейских старообрядцев. Для этого он широко привлекает количественные и качественные показатели их жизни. Анализируя статистические данные, он приходит к выводу об относительно высоких темпах естественного прироста местного старообрядческого населения. А разбирая такой элемент их культуры, как трудовая этика, автор акцентирует внимание на результате труда старообрядцев, выразивше-
гося, в частности, в том, что в то время они обеспечивали хлебом весь регион [9, с. 129].
Особое внимание при изучении семейских Забайкалья П.А. Ровинский обращает на их семейный быт. Рассматривая разные стороны их семейной жизни, он приходит к выводу, что в семье старообрядцев женщина играет более заметную роль, чем у других групп населения. Отмечая, что «в Сибири вообще женщина более самостоятельна, чем в России» [9, с. 141], он указывает, что у се-мейских, несмотря на формальный «домостроевский» патриархат, женщина нередко является фактическим руководителем семьи. Наряду с другими элементами быта старообрядцев П.А. Ровинский описывает и такую специфичную часть их культуры, как народная медицина. При этом, используя данные опрошенных информаторов, он описывает разные магические методы лечения, а также используемые при этом травы [9, с. 149-150]. Любопытно, что, сравнивая местных семейских со старообрядцами других, прежде всего европейских, губерний, этот исследователь приходит к выводу, что «они менее упорны, чем живущие в России» [9, с. 134]. В пользу этого, по его мнению, говорит и употребление большинством местных старообрядцев чая, и более «легкое схождение с православными», и более дружелюбное отношение к православному духовенству «если только оно само к ним не относится с враждой» [9, с. 134]. Таким образом, в трудах П.А. Ровинского нашли свое отражение всесторонние исследования семейских старообрядцев, предпринятые автором в начале 1870-х гг. и не потерявшие своего значения до сих пор.
Изучению физиологии семейских было посвящено исследование Юлиана Домини-кановича Талько-Грынцевича (1850-1836), которое называлось «К антропологии великороссов. Семейские (старообрядцы) забайкальские» [10] и было опубликовано в Томске в 1898 г. Всего этим автором было опубликовано около 300 научных работ по медицине, антропологии и этнографии. Будучи врачом по образованию и осматривая призывников из разных местностей Забайкалья, он обратил особое внимание на выходцев из семейских деревень. Обследуя их, он пришел к выводу, что «тип семейского можно по чистоте поставить на первом месте среди ве-
ликороссов» [10, с. 160]. Сравнивая разные физиологические показатели, в частности средний рост, этот исследователь заключил, что «семейские по высоте в группе славянских народов занимают одно из первых мест» [10, с. 160]. В то же время, рассматривая разные группы забайкальских старообрядцев, Ю.Д. Талько-Грынцевич отдельно выделял единоверцев. Это было вызвано тем, что по его наблюдениям они не представляли столь же чистого типа, как «классические семейские», т. к. «в значительной степени смешиваются с местным населением через браки» [10, с. 161]. Подобные наблюдения ценны не только для определения физиологических черт исследуемой группы (в данном случае - семейских), но также дают возможность более глубоко проработать многие вопросы социального взаимодействия староверов с другими группами населения. К сожалению, после Ю.Д. Талько-Грынцевича к исследованию физиологических параметров забайкальских старообрядцев и их эволюции в контексте социокультурного развития специально долгое время никто не обращался.
В то же время, что и предшествующий автор, о семейских Забайкалья писал Павел Кузьмич Белецкий (1871-1920). В 1901 г. в «Сибирском сборнике» выходит его труд «Забайкальские раскольники» [11]. Обладая литературным талантом, этот автор ярко и образно описал разные стороны жизни старообрядцев. На страницах его произведения нашли свое отражение количественные показатели местного старообрядчества, описание семейских сел, анализ трудовой этики староверов. Причем последнюю этот исследователь определял как «трудолюбие» в полном смысле этого слова. Нашли свое отражение и разные жизненные проблемы, возникающие у местных старообрядцев. Прежде всего, к ним относились «трения с начальством», которое постоянно создавало ситуации, в которых староверы были вынуждены откупаться взятками. Другой, еще более важной проблемой местных жителей представало малоземелье. Высокие темпы прироста населения и относительно небольшой фонд плодородной земли вынуждали к массовому отходу селян, когда по «несколько сот человек» из деревни уходило на прииски [11, с. 168]. При этом автор отмечал негативное влияние подобного отхода на культуру местного старо-
обрядческого сообщества. Но имело место и влияние, которое исследователь характеризовал как положительное. Например, преодоление замкнутости и отказ от жесткого соблюдения всего круга запретов, имеющих место в старообрядческой культуре [11, с. 168].
В целом, можно сказать, что научные труды, посвященные исследованию разных сторон жизни старообрядцев Забайкалья, отличаются высоким уровнем информативности и позволяют достаточно адекватно оценить характер развития местного старообрядческого сообщества в дореволюционный период.
Подводя итог, можно сделать некоторые выводы. Разные труды дореволюционных авторов (заметки-впечатления, научные труды широкого профиля и специальные научные исследования темы) заложили серьезный фундамент для всестороннего изучения истории и культуры старообрядцев Забайкалья. В них нашли свое отражение разные стороны быта староверов и характер эволюции их культуры, а также уровень знаний об этом на той стадии развития науки. Наработанная научная база позволила последующим исследователям уже в постреволюционное время создать новые обобщающие труды [12], которые вместе с трудами дореволюционных авторов вошли в сокровищницу историографии этой интересной и важной темы.
1. Болонев Ф.Ф. Старообрядцы Забайкалья в XVIII-XX вв. М., 2QQ4.
2. Бураева С.В. Рукописное наследие забайкальских старообрядцев. Улан-Удэ, 2QQ6.
3. Пыкин В.М. Старообрядцы (семейские) Забайкалья: историографический аспект // Старообрядчество Украины и России: прошлое и настоящее: тез. докл. Второй Всеукраинской науч.-практ. конф. Киев, 2QQ4. С. 39-44.
4. Мартос И.М. Письма о Восточной Сибири // История и культура семейских Забайкалья. Хрестоматия. Улан-Удэ, 2QQ5. Ч. 1. С. 1Q5-1Q8.
5. Геденштром М.М. Отрывки о Сибири // История и культура семейских Забайкалья. Хрестоматия. Улан-Удэ, 2005. Ч. 1. С. 110.
6. Паллас П.-С. Путешествие по разным провинциям Российского государства // История и культура семейских Забайкалья. Хрестоматия. Улан-Удэ, 2005. Ч. 1. С. 94-104.
7. Максимов С. В. Сибирь и каторга // История и культура семейских Забайкалья. Хрестоматия. Улан-Удэ, 2005. Ч. 1. С. 113.
8. Осокин Г.М. На границе Монголии. Очерки и материалы к этнографии Юго-Западного Забайкалья // История и культура семейских Забайкалья. Хрестоматия. Улан-Удэ, 2005.
Ч. 1. С. 197-200.
9. Ровинский П.А. Этнографические исследования в Забайкальской области. Материалы для этнографии Забайкалья // История и культура семейских Забайкалья. Хрестоматия. Улан-Удэ, 2005. Ч. 1. С. 119-127.
10. Талько-Грынцевич Ю.Д. К антропологии великороссов. Семейские (старообрядцы) забайкальские // История и культура семейских Забайкалья. Хрестоматия. Улан-Удэ, 2005.
Ч. 1. С. 160-165.
11. Белецкий П.К. Забайкальские раскольники // История и культура семейских Забайкалья. Хрестоматия. Улан-Удэ, 2005. Ч. 1. С. 166-169.
12. Костров А.В. Историография старообрядчества Байкальской Сибири в 20-е гг. XX в. // История науки и техники. М., 2008. № 8. С. 51-55.
Поступила в редакцию 20.07.2009 г.
Kostrov A.V. Old Belief of Zabaikalye in the prerevolutionary authors' works. The paper is concerned with history of researching of Old Belief of Zabaikalye in the pre-revolutionary period. Historiographical analysis of works by P.S. Pallas, A.I. Martos, M.M. Gedenshtrom, S.V. Maksimov, P.A. Rovinsky, U.D. Talko-Grintsevich, P.K. Beletsky, G.M. Osokin is given. The level of informational capacity of the mentioned authors is being characterized. The general tendencies of the development of knowledge about Old Belief of Zabaikalye in the prerevolutionary period are discovered.
Key words: Old Belief; Zabaikalye; “semeyskie”; historiography.
ЗЗ4
