CC BY
161
ЗАБАЙКАЛЬСКОЕ КАЗАЧЕСТВО В ЭМИГРАЦИИ НА ТЕРРИТОРИИ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО КИТАЯ (МАНЬЧЖУРИИ) В 1920-1930-е гг.
EMIGRATION OF TRANSBAIKALIAN COSSACKS TO THE TERRITORY OF NORTH-EAST CHINA (MANCHURIA) IN 1920-1930
И. В. Чапыгин
В статье рассматривается период массового заселения забайкальскими казаками территории Маньчжурии (район Трехречья). Автор приводит численность, состав, места расселения, характеризует хозяйственную деятельность казаков в эмиграции в период 1920-1930-х гг.
Ключевые слова: казачество, эмиграция, Маньчжурия, Трехречье, казачья экономика, Драгоценка, японская оккупация.
I. V. Chapygin
The period of mass settlement of the territory of Manchuria (the region of Trekhrechye) by transbaikalian Cossacks is considered in this article. The author gives their population number, structure, distribution of the population and characterizes the economic activity of Cossacks in emigration during the period of 1920-1930.
Keywords: Cossacks, emigration, Manchuria, Trekhre-chye, the economy of Cossacks, Dragotsenka.
В эмиграции на территории Северо-Восточного Китая (Маньчжурии) были представлены практически все слои общества дореволюционной России. Казаки с семьями составляли 17,5% состава русской эмиграции в Маньчжурии в 1922-1923 гг., это свыше 20 тыс. человек [1, с. 63]. Состав казачьей эмиграции был неоднородным: нижние чины, офицеры, священнослужители, интеллигенция, разночинцы и т. д. Неоднородным был их национальный состав (русские, украинцы, калмыки, татары, буряты и др.). Отсюда и разные религиозные конфессии (православие, старообрядчество, ислам, буддизм). Подавляющее число казаков были русскими и исповедовали православие. Неоднородным был и территориальный состав казачества, и хотя большинство казаков в Северо-Восточном Китае были выходцами из Забайкалья (в частности, в Трехречье их было не менее 90%), в целом в Маньчжурии нашли свое пристанище выходцы практически всех казачьих войск дореволюционной России: Иркутского, Уссурийского, Оренбургского, Донского, Кубанского, Терского, Уральского, Амурского и др. [2, с. 11].
Начало 1920-х г. было самым тяжелым периодом в организации быта и хозяйственной деятельности казаков на чужбине. Это усугублялось и тем, что местная власть в странах расселения часто препятствовала организованному расселению казаков, видя в них потенциальную военную угрозу.
Естественно, что экономической основой казачьей инфраструктуры в Северо-Восточном Китае стало сельское хозяйство (земледелие, скотоводство, промыслы). Если на первых порах казакам приходилось перебиваться поденной работой и случайными заработками, то со временем они стали переходить к привычным формам хозяйствования. Казаки-переселенцы оседали на землях, пригодных для сельскохозяйственной деятельности (или расчищали эту территорию, приспосабливая ее под посевы и
покосы), обзаводились скотом (в том числе племенным), развивали свое частное хозяйство. Как и на Родине в России, в станицах со временем стали выделяться более состоятельные люди, которые, кроме прочего, своей зажиточностью обеспечивали существование более бедным казакам. Это могла быть безвозмездная или заемная помощь деньгами, семенами, инвентарем или скотом, активное участие в общественных и благотворительных организациях, в учреждениях управления, предоставление рабочих мест (в виде найма батраков), организация торговли, учреждение промышленного производства (в случае удачного развития своего хозяйства).
Забайкальские казаки оседали в большинстве своем в районе Трехречья, переправив через реку Аргунь все, что они могли перевезти и угнать с собой, и благодаря этому по прибытии на места поселения оказались в материальном отношении в лучших условиях, чем другие эмигранты. Все поселенцы постепенно приспособились к новому месту расселения. Основу русского населения (помимо русских в Трехречье проживали китайцы, маньчжуры, монголы, буряты, корейцы, орочоны, эвенки, дауры позднее и японцы) на 80% составляли забайкальские казаки. Казачье население было сосредоточено в 19 поселках. Остальные поселки в Трехречье, общее число которых было свыше 30, имели либо смешанное русско-китайское, либо чисто китайское население.
Районом Трехречье раньше называли китайскую территорию бассейна рек Ганг, Дербул и Хаул, общим пространством приблизительно в 11 500 км. Эти реки являются правыми притоками р. Аргуни. Сейчас это хошун Аргун-Юци (Правоаргунский), протянувшийся правым берегом параллельно нескольким российским районам Забайкалья.
Район Трехречья был издавна знаком забайкальцам и привлекал их своими естественными богатства-
ми. Забайкальские казаки перегоняли в Трехречье свои стада и табуны на пастьбу. Здесь же они заготовляли для своего хозяйства сено и производили распашки целинных земель. Население Приаргунского района Забайкалья находило зимой подсобный заработок, охотясь за дичью и пушным зверем в таежных местах этого района. В конце XX в. в Трехречье, в местечке Верхний Тулунтуй, можно было встретить избы-землянки поселенцев времен 1895-1900 гг.
Места расселения забайкальцев в этом районе Китая неоднократно менялись. До заключения Нерчинско-го договора забайкальцы, перейдя Аргунь, обычно обосновывались в прибрежной части реки. После его заключения его они были переселены на левый берег. В дальнейшем все же забайкальцы переходили границу и жили, стараясь не попадаться на глаза китайским пограничникам. Чтобы положить предел самовольному переходу, китайские власти в 1760 г. поставили 12 караулов от горы Тарабахань Даху до реки Бура, впоследствии увеличив число их до 17, по линии от реки Бура до устья реки Аргуни. Но эти караулы, отстоявшие один от другого на несколько десятков километров, к тому же малочисленные, были бессильны остановить переход забайкальцев на китайскую территорию. Забайкальцы, переходя незаметно для стражи границу, удалялись вглубь страны или в тайгу Большого Хингана, или же в безлюдные долины Трехречья, где и обосновывались.
1920-е гг. стали периодом массового заселения русскими Трехречья. В 1919-1920 гг. в этот район стали отступать разбитые воинские отряды белых армий и некоторая часть их оседала здесь. Поселенцы постепенно приспособились к новым местам. Белоэмигранты-трех-реченцы организовали самоуправление, в виде заведующего беженцами, с институтом старшин и поселковыми атаманами. Самоуправление это местными властями было принято и возглавлено китайским чиновником. В 1925-1926 гг. население пополнилось русскими эмигрантами, уволенными с КВЖД. В 1930-е гг. хлынул новый массовый поток беженцев из СССР, не желавших быть колхозниками.
После сентябрьских событий 1931 г. и оккупации Маньчжурии японскими войсками, аппарат самоуправления Трехречья несколько изменился. Вместо заведующего беженцами во главе управления был поставлен станичный атаман и в помощь ему остались поселковые атаманы. Вместо китайской полицейской охраны был организован отряд из трехреченских белоэмигрантов. Во главе всего трехреченского аппарата стоял японец.
Центром Трехречья была Драгоценка (ныне Саньхэ), при японцах - г. Найрумту. Центральное положение Дра-гоценки, множество китайских лавок, торгово-промышленная фирма «И. Я. Чурин и К°», филиалы японских торговых фирм, резиденция губернатора Южно-Аргунского хошуна при японцах - делали ее действительно торговым и административным центром Трехречья.
В Драгоценке располагалось казачье станичное правление, отделение бюро российских эмигрантов,
главное лесничество, отделение японской военной миссии и даже небольшой гарнизон Кватунской армии (во время войны). Поселок имел вид небольшого городка или большого сибирского села-станицы. Имелись кирпичные здания, но большинство домов было бревенчатой кладки с большими загонами для скота. Водой поселок снабжался из ключа, который не замерзал зимой. В домах было электрическое освещение, в поселке имелся междугородний телефон. Коммерческие и хозяйственные предприятия в поселке Драгоценка были представлены: маслодельным заводом, паровой мукомольной мельницей, кожевенным заводом, кирпичным заводом, представительствами крупных японских торговых предприятий и заготовительной конторой «Восточно-Монгольской компании» (Дунмын Гунсы), отделением фирмы «Чурин и К°», электростанцией, автотранспортными мастерскими, двумя столярными мастерскими, двумя кузнечно-слесарными мастерскими, тремя портновскими мастерскими, тремя парикмахерами, прачечной, общественной баней, тремя сапожными мастерскими, восемью столовыми и ресторанами, двумя китайскими постоялыми дворами, японской гостиницей, четырьмя китайскими домами терпимости и одним японским.
В поселке Драгоценка (Найлумту) был 251 двор с населением в 1500 жителей. Поселок являлся средоточием жизни казачьей эмиграции в Западной Маньчжурии, здесь имелись: маслодельный завод, паровая мукомольная мельница, кожевенный завод, кирпичный завод, электростанция, автотракторные мастерские, две столярные мастерские, две кузнечно-слесарные мастерские, прачечная, общественная баня, три парикмахерские, восемь столовых и ресторанов, гостиница. По внешнему виду поселок напоминал большое сибирское село-станицу. Здесь возвышались и кирпичные здания, но большинство домов было деревянными, с большими приусадебными хозяйствами. Во многих домах было электрическое освещение, также в поселке функционировал междугородний телефон. В большинство приграничных сел на советской стороне, в Забайкалье, электричество пришло гораздо позже, а в некоторые не пришло и поныне.
В Драгоценке с 1936 г. выходила еженедельная очень интересная и редкая казачья газета «Казачья жизнь» (ред. В. Г. Сергеев), имевшая от 10 до 40 страниц и, помимо местного материала, включавшая международные политические новости.
Помимо Драгоценки крупными селами были Верх-Кули, Лабдарин, Усть-Кули, Нармакчи, Дубовая, Ключевая, Верх-Урга и др. К 1933 г., по данным обследования, произведенного майором японской службы Симонога Кенузи, численность Трехречья по долинам рек в 23 поселках достигла 5519 человек [3, с. 77-91].
Надо отметить, что этот район Китая планировался и к дальнейшему заселению японцами. Подтверждение этому находим в журнале «Восточная Азия» (Токио, март 1934 г.), в статье «Проект переселения японцев-колонистов в Трехречье», читаем «Район Трехречья и по политическим соображениям и по этнографическим
условиям является вполне благоприятным для японской колонизации».
Японский план заселения Трехречья по этой статье сводится к следующему: «Японские колонисты-мужчины должны быть не старше 30 лет, иметь с собою семьи, быть здоровыми, иметь образование не ниже среднего, а также обладать убеждениями, заслуживающими полное доверие. Прежде чем обосноваться в Трехречье, часть колонистов должна прослушать ряд лекций в Хай-ларе по ведению сельского хозяйства в Северной Маньчжурии. Из колонистов должно быть избрано лицо в качестве руководителя "не только японскими (поселенцами), но и русскими"».
Расселение японских колонистов предполагалось двоякое - одиночками и поселками. Одиночки-семьи должны быть вкраплены в наиболее населенные трехре-ченские поселки - Верх-Кули, Лабдарин, Усть-Урга и Драгоценка. В статье отмечается также поселок Нанжибулак, но он находится не в Трехречье, а на реке Мергеле. Цель внедрения японских семей в эмигрантские поселки -ознакомиться «с местными земледельческими и скотоводческими навыками русских крестьян»... После этого ознакомления внедрившиеся одиночками японские семьи «займутся организацией экономического объединения, а также урегулированием политических и племенных взаимоотношений». В дальнейшем, «объединившись непосредственно с групповыми колонистами, будет установлен твердый базис для японской колонизации». Японские же групповые поселения предполагается обосновать «в местах, оставленными прежними обитателями Трехречья, а также на нетронутых еще плодородных районах.». Поселки предполагается создавать из 30 семей, по 3 человека в семье (муж, жена и ребенок). В заключение автор отмечает, что трехреченский район весьма пригоден для японской колонизации.
Отношения поселковых управлений в Трехречье к вышестоящим органам администрации к времени японской оккупации в Маньчжурии получили довольно сложную форму. В административном отношении главой белоэмигрантского поселка являлся поселковый атаман, который подчинялся, по существу, пяти органам: по линии общей администрации - Хошунному Управлению и органам полиции, по линии белоэмигрантского управления - японской военной миссии в Трехречье, а также начальнику трехреченского БРЭМ, и по линии сословного казачьего управления - станичному атаману в Трехречье, который совмещал функции начальника Бюро по делам русских эмигрантов в Маньчжурии.
Жизнь в Трехречье в те годы практически ничем не отличалась от жизни сел и деревень Забайкалья царских времен. Население занималось охотой, скотоводством и земледелием. Девственная тайга приаргунского района Большого Хингана, куда еще не проник лесопромышленник, кишела дичью и пушным зверем. Но наступили эпизоотические вспышки, стада уменьшились, и население стало переходить к земледелию. Вечные стычки с аборигенами-орочонами из-за охотничьих угодий побудили
часть поселенцев отказаться от охоты как источника основного дохода и перейти к земледелию. Пробные посевы хлебных культур 1924-1925 гг. и блестящий результат этих опытов дали толчок к массовым засевам и «на себя» и «на продажу» это привлекло новых поселенцев из городских и пристанционных районов КВЖД. Вторым источником существования русского населения Трехречья стало животноводство (житель села Светлоколуй Би-зьянов держал 6000 голов скота). Существовали маслодельные предприятия и заводы. Помимо двух основных видов занятий население занималось рыболовством (таймень, щука, линок, сиг - причем вес первого достигал 33 кг), пчеловодством и работами на лесных концессиях. В рассматриваемый период в Трехречье помимо мукомольных мельниц и маслодельных заводов было 5 кирпичных заводов, 2 - гончарных, 4 - кожевенных, 14 кузниц, 2 столярных мастерских, масса торговых предприятий [4, с. 432].
Русское Трехречье своей сытой и спокойной жизнью стало постоянным раздражителем Советской власти, поскольку слишком внушительной была разница между нищими подданными СССР и живущими в достатке рядом с советской границей свободными русскими поселенцами Трехречья.
О характере хозяйства зажиточных казаков-эмигрантов можно судить по архивным данным. Например, житель ст. Ключевая казак К. Л. Зверев (1886 г. р.) к 1940-м гг. имел 25 лошадей, 80 голов крупного рогатого скота, трактор, засевал до 100 десятин земли. Другой казак М. С. Первухин (1895 г. р.) имел 16 лошадей, 50 голов крупного рогатого скота, трактор и засевал до 70 десятин земли. Житель поселка Попирай забайкальский казак М. Пешков (переселенец из села Зоргол) имел 40 лошадей, 130 голов крупного рогатого скота, до 1000 овец, засевал до 20 десятин земли и нанимал 5 батраков. Житель того же поселка казак П. К. Козулин имел 20 лошадей, 80 голов крупного рогатого скота и засевал 10 десятин земли. Житель села Верх-Кули (Шанкули) казак А. В. Чегодаев имел два трактора и засевал до 300 десятин. Казак И. Т. Аксенов из того же села засевал до 160 десятин земли. В поселке Верхний Тулунтуй крупные хозяйства имели забайкальские казаки Д. Г. Каюков и П. В. Каюков, бывшие жители поселка Булдуруй, а также И. П. Чупров, бывший житель села Чупрово [5, с. 290].
Как видим, хозяйство некоторых казаков-эмигрантов можно назвать не только достаточно зажиточными, но и богатыми. Для таких хозяйств характерен не только наем батраков, но и использование тракторной техники, что говорит о достаточно высоком уровне механизации и эффективности товарного хозяйства.
Вместе с расширением у казачьего населения товарного сельскохозяйственного производства свое развитие получали торговля, сфера услуг и мелкая и средняя промышленность, ориентированная на переработку местного сырья и удовлетворение потребностей населения. Со временем во многих казачьих поселках стали появляться лавки, магазины, чайные, рестораны, мельницы, фабрики
и даже заводы. И если в густонаселенном Харбине казачья экономика как бы растворялась в общеэмигрантской (а также в китайской и японской), то в сельскохозяйственных регионах (особенно в Трехречье) она нередко доминировала по ряду показателей.
Так в казачьем поселке Верх-Кули было 270 дворов с населением до 2-х тысяч человек. Здесь действовали водяная мельница, молочный и маслодельный заводы, аптека, магазин. В 1941 г. общая посевная площадь казачьего поселка составляла 1054 гектара пшеницы, 1139 гектаров овса, 77 гектаров ячменя и 41 гектар гречихи. В другом поселке Верх-Урга было около 100 дворов, функционировали кожевенный завод казака Шмелева и три магазина. В станице Ключевая (140 дворов и около 730 человек населения) работало шесть мельниц, маслозавод и три лавки. В селе Покровка (165 дворов и до 900 жителей) было две мельницы, овчинный завод, телеграф, телефон. В поселке Попирай (73 двора, 400 жителей) засевалось до 200 десятин земли, у казаков имелось 350 лошадей, 550 голов крупного рогатого скота, 5 водяных мельниц, маслозавод и магазин. В поселке Усть-Кули (70 дворов при 400 жителях) у казаков функционировали три мельницы и маслозавод. Лучшие казаки отмечались казачьим обществом. Поселковый атаман А. А. Парамонов в мае 1943 г. был награжден похвальным листом за увеличение производства сельскохозяйственной продукции в поселке. В поселке Щучье (62 двора при 300 жителях) имелись мельница и молочно-маслодельный завод.
В поселке Хунхульди работало два магазина (винно-бакалейный и галантерейный). Один из них принадлежал И. Х. Ишлякову, другой - Т. М. Окладникову (брату атамана станицы). Вообще братья Окладниковы являлись также владельцами крупной сельскохозяйственной фирмы и занимались подрядами на концессиях Южно-Маньчжурской железной дороги. Следует отметить, что большинство жителей поселка Хунхульди в зимнее время работали на лесных концессиях Сандор и Яндор, а также активно занимались извозом [5, с. 67-69].
Таким образом, казачье население Северо-Восточного Китая, пройдя сложный период адаптации, постепенно стало принимать активное участие не только в колонизации неосвоенных китайских земель и развитии сельского хозяйства (в том числе товарного), но и в развитии промышленности, прежде всего ориентированной на переработку местного сельскохозяйственного и природного сырья. Также получила свое развитие и сфера услуг.
В целом можно сделать вывод, что казаки в большинстве своем, опираясь на казачьи традиции станичного и войскового управления, с одной стороны, и на вековые казачьи сельскохозяйственные и коммерческие традиции - с другой, более или менее успешно адаптировались в суровых условиях китайской действительности и создали свою
экономическую инфраструктуру. Специфика казачьей общественной жизни позволила им более тесно консолидироваться, что защищало их от ассимиляции и позволяло более результативно своими семьями заниматься хозяйственно-экономической деятельностью. Обустроив свое сельское хозяйство, многие казаки со временем переходили к товарному производству сельскохозяйственной продукции. Это давало возможность более широко заниматься торговлей и организовывать промышленное производство. Казаки-эмигранты принимали активное участие в таких сферах эмигрантской (да и общекитайской) экономики, как производство зерновых, овощных и технических культур (русские земледельцы, в том числе казаки, ввели в сельское хозяйство Маньчжурии такие новые культуры, как гречиха, овес, ячмень, помидоры, хрен, репчатый лук, кочанная капуста, кормовая и сахарная свекла, лен и др.). Они культивировали садоводство, виноделие, производство мяса, шкур и молока, разведение племенного скота (племенное овцеводство и, конечно же, племенное коневодство). Казаки оказывали транспортные услуги (извоз и гужевой транспорт), занимались промысловой охотой и рыболовством, маслоделием, мукомольным производством. В их ведении была переработка кожи и шерсти, лесозаготовительная и лесоперерабатывающая промышленность, пошив обуви и одежды, торговля продуктами и промышленными товарами, содержание чайных, ресторанов и гостиниц. При всем этом казаки исполняли гражданскую и военную службу. Они сохранили эти черты сословия здесь, как это было на родине.
Таким образом, казачья экономическая инфраструктура во-первых, была ориентирована на удовлетворение нужд эмигрантского населения (переработка местного сырья и обеспечение эмигрантского населения необходимой продукцией), а во-вторых, играла заметную роль в целом ряде отраслей эмигрантской (да и китайской) экономики.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Худобородов А. Л. Российское казачество в эмиграции 1920-1945 гг.: социальные, военно-политические и культурные проблемы: дис. ... д-ра ист. наук. М., 1997.
2. Худобородов А. Л. Вдали от родины: российское казачество в эмиграции. Челябинск, 1996.
3. Симонога Кенузи. Проект переселения японцев-колонистов в Трехречье // Восточная Азия. Токио, 1934. № 2.
4. Тарасов А. П. Забайкалье и Китай: опыт анализа международных связей. Чита: РИС ЗабГПУ, 2003.
5. Архив РУ ФСБ по Забайкальскому краю. Д. 66.
