CC BY
314
13. Уфимцев Г. Ф. Очерки теоретической геоморфологии. Новосибирск: Наука, 1994. 123 с.
14. Уфимцев Г. Ф. Рисунок речной сети сводов и покровных орогенов молодых горных поясов Евразии // География и природные ресурсы. 1998. № 2. С. 75-79.
15. Уфимцев Г. Ф. Тектонический анализ рельефа геоида / / Геотектоника. 1998. № 4. С. 19-24.
16. Уфимцев Г. Ф. Гималайская тетрадь. М.: Научный мир, 2005. 303 с.
17. Уфимцев Г. Ф. Семь слов о теории геологии. М.: Научный мир, 2006. 160 с.
18. Уфимцев Г. Ф. Аридные горы // Геоморфология. 2006. № 2. С. 21-33.
19. Уфимцев Г. Ф., Мяктова В. В. Тектонический рельеф Иркутского амфитеатра // Геотектоника. 2003. № 6. С. 43-52.
20. Флоренсов Н. А. К проблеме механизма горообразования во Внутренней Азии // Геотектоника. 1965. № 4. С. 3-14.
21. Флоренсов Н. А. Некоторые особенности котловин крупных озер Южной Сибири и Монголии/Мезозойские и кайнозойские озера Сибири. М.: Наука, 1968. С. 59-73.
22. Флоренсов Н. А. Очерки структурной геоморфологии. М.: Наука, 1978. 238 с.
23. Флоренсов Н. А. Избранные труды. Рельеф и неотектоника. М.: Наука, 1989. 272 с.
УДК553.6.041:550.812.1 (571.54/55)
ББК26.342
Г. А. Юргенсон
Забайкалье - крупная камнесамоцветная минерагеническая
провинция России
Дан анализ истории изученности и состояния сырьевой базы ювелирных и поделочных камней. Показана необходимость выделения в минерагении специализированного направления - геммологической минерагении. В пределах региона выявлено около 900 объектов камнесамоцветного сырья различной промышленной значимости. Дана их рудно-формационная классификация и выделены перспективные минерагенические зоны.
Ключевые слова: поделочные камни, минерагенические зоны, рудные местонахождения, камнесамоцветное сырье, Забайкалье, геологическая история, Приаргунье, А. Е. Ферсман.
G. A. Yurgenson
Zabaikal'ye - large mineragenic province of Russia
History of the study and condition analysis of the precious and semiprecious stones raw materials source is cited. The necessity of distinguishing of a specialized direction - gemmological mineragenia in mineragenia is shown. About 900 objects of semiprecious stones raw staff of different industrial significance were revealed in the region. Their ore-formational classification is given and the perspective miner-agenic zones are singled out.
Key words: semiprecious stones, mineragenic zones, ore locations, semiprecious stones raw staff, Zabaikal'ye, geological history, Priargun'ye, A. E. Fersman.
Забайкалье - один из старейших горнорудных регионов страны. Решающее значение для развития геологических исследований и связанной с ними горнорудной промышленности в Забайкалье и России в целом имел указ Петра I об учреждении «Приказа рудокопных дел» 19 августа 1700 г. (ст.ст.), 310-летие которого будет отмечено в текущем году.
Забайкалье представляет собою уникальный регион Земного шара по естественному сочетанию геологических ситуаций, порождающих многообразие рудных месторождений. Оно находится в зоне сочленения Сибирской и Китайской платформ, где развиты разновозрастные террейны и их складчатое обрамление. Огромное, еще далеко не познанное, рудогенерирующее значение имеет выделенный в 1926 г. академиком А. Е. Ферсманом Монголо-Охотский пояс [3], на который нанизаны сотни рудных месторождений. Именно с ним связаны месторождения вольфрама, олова, золота, флюорита, бериллия,
тантала и других ценнейших полезных ископаемых. Начинаясь на северо-западе Монголии, через Байкал, долину Муи и далее на Чару проходит другая планетарная структура - зона Байкальского рифта. С нею сопряжены огромные месторождения меди (Удокан), железа, титана и ванадия с медью и платиноидами (Чинейское), ниобия, циркония, редких земель и криолита (Катугинское), каменных углей (Апсатское, Читкандинское). Есть здесь золото, алюминиевые и фосфорные руды, а к северу от нее, в долине Чары, находится экзотическое месторождение чароита - Сиреневый Камень.
С этими крупнейшими структурами Азии, определяющими главные события геологической истории Забайкалья, связаны и месторождения самоцветов. Палитра ювелирных и поделочных камней региона красочна и многогранна. Однако история их открытия и изучения далеко еще не раскрыта, и в ней еще много белых пятен. Слабо разработаны не только вопросы, касающиеся специфики прогноза и поисков месторождений самоцветов, но и условий их образования. Чтобы тот или иной минерал стал сырьем для ювелирных изделий и камнерезного искусства, он должен иметь специфические свойства. Задача исследователя заключается в том, чтобы на основе изучения геолого-минералогических особенностей горных пород, вмещающих минеральные тела с ювелирным и поделочным сырьем, используя явление типоморфизма, выявить факторы и разработать критерии его прогноза, поисков и оценки [2; 4; 5; 7; 11; 14; 16; 18]. Некоторые результаты решения этих задач и методические подходы к ним изложены в предлагаемой читателю статье.
Исторический очерк открытий и изучения. Официальная история поисков самоцветов на территории Забайкалья относится к началу восьмидесятых годов XVII в., к царствованию Алексея Михайловича, когда воевода Иван Власов получил указание Москвы «проведывать про золотую руду и про серебро и жемчуг и камень...». Уже в 1676 г. было найдено и «узорочье» каменное - первые приаргунские агаты.
К началу XVIII века относятся открытия яшм на левобережье Аргуни около с. Горбу-ново (1717 г.), агатов в Приаргунье, аквамарина и топаза в Шерловой Горе (1723 г.). Найдены новые материалы об открытии и судьбе знаменитого Шерловогорского месторождения ювелирных камней. Не имея данных о времени первой находки кристаллов аквамарина, А. И. Кулибин предположил, что это произошло в 1723 г. Он писал: «Знаменитое Адун-Чилонское (т.е. Шерловогорское. Здесь и далее орфография и пунктуация первоисточников сохранены - Г. Ю.) месторождение цветных камней открыто, как должно полагать, в 1723 г. Нерчинским жителем Гурковым, ибо в Указе Государственной Бергколлегии от 22 декабря 1724 г. за это открытие велено выдать ему в награждение пять рублей... » [1, с. 6]. Выяснено, что в 1724 г., скорее всего зимой, Иван Гурков подал донесение тогдашнему управляющему Нерчинскими сереброплавильными заводами «командиру Тимофею Бурцеву», не забыв приложить найденные камни [1, опись № 1, дело № 24, л. 151]. Установлено, что известное решение Бергколлегии от 22 декабря 1724 г. о вознаграждении И. Гуркова было принято после опытной огранки камней, присланных Т. Бурцевым в Петербург учеником « резных дел» Иваном Ивановым [17]. « Он ограня подал доношение что каменья явились годными». И только после этого Указом Бергколлегии «повелено оному Гуркову за объявление тех каменьев и наперед для охоты выдать наличных денег пять рублей» [1, д. 24, л. 148]. Указ достиг Нерчинска только 24 октября 1725 г. Этот документ открывает и имя первого мастера-огранщика, давшего путевку в свет шерловогорским самоцветам.
Однако полагавшееся вознаграждение Гуркову, как следует из его же донесения, датированного августом 1760 г. и отправленного из Иркутска в канцелярию Нерчинского горного начальства, он не получил: «назначенных денег мне и поныне еще не выдано». Тем не менее, он просит снабдить его указом «по разным местам и урочищам искать разного вида горных цветных каменьев и разных же руд» [1, д. 24, л. 148]. В этом же году, получив подорожную, вместе с сыновьями Борисом, Лаврентием, Семеном и рудокопами он отправляется вниз по реке Аргунь для сбора цветных камней [1, д. 24, л. 171]. Из этого следует, что агат-халцедоновое сырье на берегах Аргуни в XVIII веке было известно и периодически добывалось.
Официальные данные о добыче аквамарина и топаза в Шерловой Горе впервые 50 лет после открытия их Гурковым не сохранились. Систематические добычные работы цветного камня, нашедшие отражение в архивных материалах, начались с 1776 г. на западной части Шерловогорского массива под командованием статского советника Нарышкина, бывшего командиром Нерчинских заводов, хотя производились они, вероятно, и значительно раньше. Об этом свидетельствует «Инструкция» от 7 апреля 1764 г., в которой в 18 пунктах предписывалось искать и добывать на основе добровольного подряда как цветные камни, так и декоративно-облицовочный материал для строительства и украшения дворцов в Петербурге. После некоторого перерыва в 1780 г., когда заводами управлял А. М. Карамышев, именем которого назван Карамышевский отрог Шерловой Горы, добыча аквамаринов велась по поручению Иркутского губернатора Клички. Из рукописи Лосева 1819 г., публикованной А. Е. Ферсманом [12], следует, что с 1777 г. (в архивных данных: с 1776 г.) Нерчинско-Заводское горное начальство производило добычу камней в Шерловой Горе, но в литературе приводятся сведения об объемах добычи только с 1796 г. [12]. В последней четверти XVIII в. Шерловая Гора стала настолько известной, что ее посетили П. С. Паллас (лето 1772 г.), И. Г. Георги (1775 г.), Е. Патрен (1785 г.).
Лучшие камни были добыты под руководством гиттенфервальтера Хоппе в период между 1781 и 1785 гг. В 1785-1786 гг. под началом асессора Грамматчикова добывались в большом количестве желтые бериллы-гелиодоры на Золотом отроге, получившем в связи с этим свое название. Все эти находки подготовили заявление императрицы Екатерины II о необходимости обратить особое внимание на богатейший источник входившего в моду зеленовато-голубого самоцвета. Это было связано еще и с тем, что сине-голубая окраска Шерловогорских камней значительно эффектнее и долговечнее уральских, о чем, например, свидетельствует восхитительная оценка «адун-челонских» аквамаринов, данная Гербертом Смитом [8, с. 326].
Первое минералогическое описание и химический анализ аквамарина «из Нерчинска» опубликовал И. И. Биндгейм в 1790 г. Он же, со слов берг-директора в Нерчинске Е. Е. Барбота-де-Марни, приводит и данные об условиях залегания аквамарина [9]. После посещения в 1785 г. Адун-Челона и Шерловой Горы Е. Патрен в 1790 г. дал относительно полное описание не только самого аквамарина, но и вмещающих его гранитов, а также указал на его парагенезис с топазом и мышьяковым колчеданом.
В 1787 г. 9-го марта появился указ Кабинета Е. И. В. о необходимости организации добычи камня под присмотром надежного, присланного из Петербурга обер-офицера. К работам в Шерловой Горе вновь был привлечен гиттенфервальтер Хоппе. Результаты не замедлили сказаться: в деле № 268, л. 4 того же фонда ГАЧО в документе от 30 июня 1788 г. сказано об отправке в Петербург 62 пудов и 8 фунтов (995,2 кг !) «аквамаринов и других... камней». Императрица принимает решение овладеть богатым участком, и согласно указу Кабинета от 5-го апреля 1788 года он был приобретен. Бывший в это время начальником сереброплавильных заводов в Нерчинском горном округе Е. Е. Барбот-де-Марни настоятельно требовал отвода этого участка «в заводское заведывание». Отвод был произведен «Геодезии Под-Прапорщиком Лебедевым » [1, д. 444, л. 362].
В 1796 г. 23-25 мая член Нерчинской Горной Экспедиции Томилов, организовал за сезон добычу более 5 пудов кристаллосырья, из которых «четыре пуда с фунтами с караваном серебра (было отправлено в Петербург - Г. Ю.). Такого количества аквамаринов, не говоря о хорошем их качестве, до тех пор еще не добывалось» [1, д. 444, л. 365]. В последующие годы добыча камней в Шерловой Горе велась с переменным успехом.
Из приказа от 23-го мая 1788 г., унтер-шихтмейстеру Киргизову не установленного пока горного начальника, велевшего «ехать к прошлогодней твоей разработке голубых халцедонов ... и ...добыть лутчих плотных и чистых несколько пудов», однозначно следует о большом интересе к редко встречающимся голубым агатам. Речь идет, вероятно, о На-гаданском агатоносном поле [15]. В начале XIX века периодически велась добыча агата, сардоникса, дучарских яшм, интенсивно отрабатывались аметистовые шары в Мулиной Горе, которая, как выяснилось, была известна с 1788 г.
Из найденного в архиве «Путевого журнала маркшейдера Кулибина, 1828» известно, что Александр Иванович Кулибин, сын гениального механика-самоучки Ивана Ивановича Кулибина, получив 22 мая 1828 г. «подорожную отправился из Нерчинского завода вследствие предписания Г., исправляющего должность начальника Нерчинских заводов от 16 мая» и прибыл на Шерловую Гору 26 мая 1828 г. [1, д. 444, л. 389]. В этот же день он приступил к изучению месторождения и указал на возможность распространения аквамариноносных пород на северном склоне Горы, не изученном до сих пор.
Как явствует из путевого журнала, 1-7-го июня того же года А. И. Кулибин впервые изучал петрографический состав собственно Адун-Челонского гранитного массива и обнаружил миаролы и трещины, наполненные дымчатым кварцем, флюоритом и шерлом. Приводим запись из его журнала: «Подошвы утесов и бока гор покрыты чрезвычайно большими глыбами и неправильными плитами гранита. В сих то утесах видно, что порода сия заключает во внутренности своей небольшие пустоты и трещины, на стенах коих находятся щетки из кристаллов полевого шпата и дымчатого стекловидного кварца. Последние нередко встречаются обломками в разрушенной породе... Почти при самом соединении гранита с формациею кремнистого сланца я выбил тут несколько шурфов, но не смог открыть их месторождений. В одном из таковых шурфов найден был кусок гранита с железистым волчецом (ферберитом, столь обычным и для миароловых гранитов собственно Шерловой Горы. - Г. Ю.). Гранит сей содержит в себе в некоторых местах ве-нису (гранат. - Г. Ю.) и черный шерл. Толщи его содержат в себе гнезда и пересекаются во многих местах жилами и прожилками кварца, иногда совершенно стекловидного иногда обыкновенного. Кварц содержит в себе иногда лучистый черный шерл». В этом журнале он приводит сведения и о древних копях.
Таким образом, можно считать установленным для российской науки факт открытия А. И. Кулибиным 1-7 июня 1828 г. в гранитном массиве Кукусыркен или, как его теперь называют Адун-Челон, проявлений самоцветов. Именно с этого момента начинается действительное разделение географических понятий «Ширловая (или Шерловая) Гора» и «Адун-Челон». Первое из них, относящееся к восточной части Адун-Челон-Шер-ловогорской рудно-магматической системы и являющееся комплексным вольфрамово-висмутово-оловянно-бериллово-топазовым месторождением, традиционно считавшимся грейзеновым, и переходит на востоке в олово-полиметаллическое месторождение Сопки Большой и Восточной аномалии [7]. Второе - крупное пегматитовое поле с камерными и миароловыми пегматитами, содержащими ювелирные топаз, аквамарин, зеленый берилл и гелиодор, а также морион и дымчатый кварц [11].
Из анализа упомянутого полевого журнала с очевидностью вытекает также и то, что А. И. Кулибин пришел к выводу об единстве собственно Адун-Челонского и Шерлово-горского гранитных массивов.
Несмотря на то, что в геммологической науке считается установленным факт открытия самоцветов в Борщовочном кряже в 1831 г. рекрутом Кривоносовым, а затем крестьянином Сверкуновым в 1839 г. [12], автором с А. Г. Горячкиной [17] были предприняты поиски архивных документов об этом событии. В результате установлено, что еще в 1761 г. «ундерштейгер» Яков Черешков сообщал о добыче горного и «восточного хрусталя» в окрестностях с. Шивки на северном склоне Борщовочного хребта в пределах современных границ Шивкинского пегматитового поля [1, д. № 36, л. 332]. Судя по ряду архивных документов, активные поиски самоцветов в Борщовочном кряже велись и в 20-ых гг. XIX в. Из рапорта унтер-шихтмейстера Машукова от 10-го октября 1822 г. о проверке заявки крестьянина Василия Димова и его «товарища и служителя Афанасия Гагарина» следует, что «в сказанной Стеклянной Сопке при самой вершине ея в утесе встречаются горные хрустали, черные ширла и слюда в отнорках и ущелинах, вросшими в гранит, а под дерном и нижней части ея почвы слюдистой сланец, кварц бледно-розового цвета, полевой шпат, кварцевые хрустали с белым мельчайшим шерлом» [1, д. 479, л. 523]. Из сказанного однозначно следует, что пегматиты с горным хрусталем известны были в Борщовочном кряже местным жителям значительно раньше 1831 г.
В декабре 1828 г. начальнику Нерчинских заводов прислано было от купца Афанасия Белокопытова и крестьян Трофима и Ивана Обуховых письмо, в котором говорилось: «В хребте лежащем между речек Унды и Урульги найдены нами камни зеленого цвета и один кристалл прозрачной шерловой породы... в окрестностях того места находятся и подобные им, и горные хрустали и топасы различных цветов в большом количестве» [1, д. 444, л. 431).
Предположение о добыче самоцветов в пегматитах Борщовочного кряжа задолго до открытия их Кривоносовым можно подтвердить также и тем, что П. С. Палласом еще в 1793 г. в статье о минералогических новостях из Сибири упомянут рубеллит, который тогда был известен в Сибири только в Забайкалье, в Борщовочном кряже. Отсюда становится понятным, почему малиновый или арбузный до красного турмалин под именами сибирита, даурита, рубеллита попадал в Европу еще в XVIII в. В этом же документе имеются сведения о добыче агатов у с. Шивия в бассейне реки Унды.
В 1831 г. рекрут Александр Кривоносов, нашедший самоцветы в бассейне реки Урульги, впадающей в реку Шилку, доказал, что Обуховы были правы. Симптоматично, что целое десятилетие после находки Кривоносова в 1831 г. кристаллы топаза, аквамарина или малиновых и красных турмалинов из Даурии попадали в Санкт-Петербург лишь изредка.
И только после того, как старатель Сверкунов в 1939 г. практически заново открыл топазы в верховьях пади Пешковой, одного из притоков реки Урульги, в так называемых Дорогих утесах, появилась первая публикация в газете «Северная пчела», N 112 за 1840 г. об открытии топаза и аквамарина в Борщовочном кряже.
Дальнейшие события, связанные с поисками и добычей самоцветов в Борщовоч-ном кряже, освещены в переписке директора Екатеринбургской гранильной фабрики И. И. Вейца и губернского секретаря и мастера этой фабрики М. Портнягина 1847-1848 гг. Последний был командирован фабрикой в Нерчинский горный округ для «приискания» ограночного сырья. Из архивных материалов получены новые данные о его работе в Бор-щовочном Кряже. Он открыл, разведал и разработал крупнейшее Савватеевское месторождение цветного турмалина, в котором он, как известно из сводки А. Е. Ферсмана [12], добыл крупнейшие по тому времени розовые турмалины весом до 8-10 фунтов (3,276-4,095 кг). Кроме того, в 1847 г. он открыл и разработал пегматиты с цветным турмалином «в горе Ургучан» [1, д. 1735, л. 31), в настоящее время известные как месторождения Моховое и Гремячее. В Соктуйском кряже он открыл и добывал топазы желтого цвета, ассоциирующиеся с раухтопазовыми и полевошпатовыми кристаллами.
К 1828-1829 гг. относится, вероятно, открытие первых топазов в пегматитах в бассейне рек Турга и Борзя. На это есть указание А. Н. Таскина [10, с. 23].
Наиболее интенсивная добыча самоцветов в Борщовочном кряже велась в течение 15 лет (1840-1855). В это время было открыто большинство из известных богатых самоцветами пегматитовых полей, составивших славу Борщовочного кряжа Забайкалья и России. Множество великолепных кристаллов топаза, аквамарина и турмалина покупалась и перепродавалась купцами Кандинскими, а затем и М. Бутиным. Летом 1849 и 1850 гг. поисковые партии посылались и на Адун-Челон, и в бассейн Урульги. В горах Адун-Челона было добыто 3 пуда 21 фунт (86,49 кг) аквамарина и топаза. Великолепные кристаллы, поступавшие в Екатеринбург, Москву и Санкт-Петербург оказывались в частных коллекциях, из которых наиболее интересные различными путями поступили в музей Горного института и сохранены до наших дней. Они были предметом изучения крупнейших минералогов и кристаллографов, таких как Н. И. Кокшаров (1856-1866 гг.), П. В. Еремеев (1895 г.).
К концу XIX столетия в связи с интенсификацией добычи золота, с которой горняки связывали возможность относительно безбедно существовать, разработка месторождений самоцветов постепенно стала увядать. Другая причина заключалась в том, что хорошо обнаженные и вскрытые эрозией пегматиты были в основном выработаны, а поиски и отработка новых тел, не выходивших на дневную поверхность, требовала рискованных затрат.
И лишь в самом конце XIX - начале XX вв. некоторые промышленники вновь обратили внимание на Шерловую Гору, Савватеевское месторождение в Борщовочном кряже, Цаган-Олуй. Лишь незначительное оживление наметилось на Шерловой Горе, в которой иркутский купец Н. Ф. Поднебесных, владелец конторы ритуальных услуг, привлекший известного минералога П. П. Сущинского, в 1912-1915 гг. добыл 300 кг ювелирного сырья. Этот факт указывает на то, что любые методически правильные начинания на Шерловой Горе приводили к успеху. Анализ всех данных о добыче аквамарина в Шерловой Горе свидетельствует, что за 1997 г. она дала 3828,43 кг кондиционного сырья [15]. Это позволяет с учетом имеющихся запасов и ресурсов отнести месторождение к одному из крупнейших в мире.
Современное состояние сырьевой базы самоцветов. Мощная активизация добычи камня началась при советской власти. Трест «Русские самоцветы», по данным А. Е. Ферсмана [12], организовал специальные партии, которые, начиная с 1932-го г., вели успешные поиски и добычу камня в Борщовочном кряже. Это, прежде всего, относится к цветному турмалину и ювелирным и пьезооптическим сортам кварца: дымчатому кварцу и горному хрусталю.
В послевоенные годы, до 1970-го г., периодически проводились поисковые работы не только в Борщовочном кряже, но и в бассейне реки Мензы и других притоков Чикоя, где в крупной пегматитоносной полосе были открыты Водораздельное (Игнатьевское) месторождение розового берилла - воробьевита и полихромного турмалина, а также пегматиты с ювелирными разностями кварца.
В 1970-1980-е гг. в результате планомерных геологосъемочных работ на территории Забайкалья были обнаружены проявления синей и сиреневой шпинели, сапфира, нефрита, граната и других ювелирных камней. В 1980-х гг. геологами Сосновской экспедиции в Малханском хребте открыто одноименное пегматитовое поле с широко развитым цветным турмалином. Малханское месторождение ювелирного турмалина - крупнейшее в России и единственное, содержащее высокие категории запасов. В 1990-е гг. Байкало-Саянской экспедицией «Байкалкварцсамоцветы» произведена переоценка цветных камней Адун-Челонского и Шерловогорского гранитного массивов. Доказано их промышленное значение. В 1996-1998-ом гг. под руководством автора статьи изучены технологические свойства камнесамоцветного сырья многих месторождений Забайкалья и дана их прогнозная оценка. В 1992-95-ом гг. открыты первые огненные опалы.
Еще в пятидесятых годах XX столетия на севере Забайкалья, в Кодаро-Удоканской зоне, были обнаружены первые кристаллики алмазов. Ю. А. Алексеевым выделена новая алмазоносная провинция, а М. Д. Скурским рассмотрены перспективы Забайкалья в отношении этого ценного сырья. В 2000-х среди зеленых кристаллов берилла Шерловой Горы установлены хромсодержащие разности, имеющие прямое отношение к изумрудам.
В настоящее время существуют предпосылки для прогнозирования месторождений лазурита и чароита, хризолита, шпинели, изумруда и александрита. В Пришилкинской зоне возможны открытия нефрита. Выделены забайкальско-монгольская агатоносная и южно-забайкальская и северо-восточно-забайкальская хрусталеносные провинции. Спрогнозированы зоны развития изумрудов и нефрита на территории всего Забайкалья, включая и Республику Бурятия и Забайкальский край [16].
Таким образом, в результате более чем трехсотлетней истории открытий и изучения месторождений камней-самоцветов в Забайкалье, установлено более 30-ти их видов, из которых около половины имеют промышленное значение. К числу промышленных месторождений относятся Шерловогорское (аквамарин, берилл, гелиодор, изумруд, топаз, горный хрусталь), Малханское (цветной турмалин, горный хрусталь. гамбергит. топаз, аметист, воробьевит, поллуцит), Водораздельное в Западном Забайкалье (цветной турмалин, воробьевит, горный хрусталь), Моховое (цветной турмалин, воробьевит, горный хрусталь), Гремячее (цветной турмалин, воробьевит, горный хрусталь), Саввтеевс-кое (цветной турмалин, аквамарин, воробьевит, горный хрусталь), Кангинское (цветной турмалин, воробьевит, горный хрусталь) и другие месторождения Борщовосного кряжа.
Из них только на Малханском месторождении ведется санкционированная добыча. Все остальные разрабатываются безлицензионно.
Значительными перспективами для перевода в разряд месторождений отличается Халтуйское проявление ювелирно-поделочного хиастолита.
Среди проявлений агат-халцедонового сырья также имеются объекты, претендующие на перевод в разряд месторождений. Это, прежде всего Дунда-Агинская вулканическая постройка, известная крупными миндалинами высококачественного ювелирно-поделочного агата и халцедона, поля развития серо-голубых агатов Мулиной Горы, бассейна реки Кыры. Это же относится и Каменному проявлению декоративного офиокальцита, Дучарскому проявлению декоративных фельзитов, исторически известных под названием яшм, амазонитовым гранитам Этыки.
Факторы и критерии прогноза и оценки качества камнесамосветного сырья. В геммологической науке преимущественно рассматриваются вопросы минералого-крис-таллографических и физических свойств ювелирных, ювелирно-поделочных и поделочных камней (цветовая гамма, ее распределение в объёме кристалла; прозрачность, размеры и формы монообластей; форма, размеры и окраска включений; ростовые и другие дефекты; астеризм), определяющих их эстетические и потребительские характеристики. Особенно это относится к зарубежным средствам геммологической информации.
В связи с отработкой известных месторождений ювелирных камней и необходимостью обеспечения рынка сырьём высокого качества представляется целесообразным акцентировать внимание на разработку минералогенетических факторов и критериев, благоприятных для образования минеральных индивидов и агрегатов, характеризующихся свойствами, позволяющими их квалифицировать как кондиционное камнесамоцветное сырьё. На начальных этапах исследований оно производится в пределах известных, а затем - прогнозируемых месторождений. Эти исследования целесообразно проводить в рамках нового научного направления - геммологической минерагении [18].
Анализ состояния изученности Шерловогорского месторождения показал, что наиболее перспективными в отношении аквамарин-топазового оруденения являются апикальные части гранитоидной интрузии, выраженные в форме куполов. В их пределах наиболее благоприятны кварцево-топазово-берилловые грейзены, окруженные ореолами флюорита и содержащие кварцево-топазовые и кварцево-берилловые прожилки. Обязательно наличие комплексного геохимического ореола рассеяния бериллия и вольфрама. Наиболее крупные кристаллы развиты в мощных жилах (Новиковская, Поднебесных), где возможно формирование крупных полостей. Наибольший выход ювелирных кристаллов берилла может быть из бестопазовых друз, в которых аквамарин ассоциирует с морионом и дымчатым кварцем. Жильные тела достигают десятков метров по простиранию при мощности от нескольких сантиметров до 5-ти м, но наиболее распространены жилы протяженностью 10-15 м; на глубину они быстро выклиниваются. По данным А. И. Кулагашева и других (1969 г.), пространственное положение и морфология жильных и жилообразных тел определяются, преимущественно, эндокинетическими контракционными трещинами и обусловлены ходом эволюции массив и порожденных им остаточных расплавов [14]. Наибольшая аквамариноносность рыхлых отложений должна быть в распадках, разделяющих и рассекающих крупные тела грейзенов. Об этом однозначно свидетельствует опыт отработки касситеритово-вольфрамитовой россыпи Рудничной и Лукаво-Золотой в прежние годы.
С учетом того, что наиболее ценными являются кристаллы с крупными монообластями, следует разработать объективные количественные критерии диагностики минералообразующих систем с оптимальными для их роста градиентами температур, давлений и концентраций. Последнее, как известно, возможно на основе использования явления типо-морфизма. Одним из критериев относительно стабильной обстановки во время роста кристаллов является, на наш взгляд, градиент соотношения воды и углекислоты в кварце [13].
Для бериллов Шерловой Горы, у которых широко развиты ритмично-зональные индивиды, важным критерием прогноза ювелирных кристаллов с крупными
одноцветными монообластями является отсутствие в над- и околожильном пространстве зон кварцево-флюоритового прожилкования, в которых флюорит имеет фиолетовую окраску, а кварц представлен халцедоновыми разностями. Существенное влияние на целостность и сохранность кристаллов оказывают наложенные процессы, связанные с формированием более позднего оруденения. Например, на Шерловогорском комплексном месторождении формирование наложенного оловополиметаллического оруденения сопровождалось разрывом сплошности кварцево-топазово-берилловых жил и линз с полостями, содержавшими кондиционные кристаллы дымчатого и цитринового кварца, аквамарина и топаза. Для ряда жил характерно образование постбериллового арсенопирита, рассекшего кристаллы аквамарина. Продукты окисления арсенопирита, в частности скородит и гидроксиды железа, усугубили ухудшение качества кристаллов. По трещинам в них проникли тончайшие пленки этих гипергенных новообразований с образованием рыжих мутин и корок на их поверхности. Для оценки возможного отрицательного влияния мышьяковой минерализации необходим анализ геохимических аномалий в полях развития ювелирных разностей кристаллов.
Большое значение при оценке ограночного кристаллосырья имеет габитус кристаллов. Аквамарины и бериллы зеленой тональности в пределах Шерловой Горы в Забайкалье, месторождения Куу в Казахстане, Хенч в Афганистане, Яхактинского гранитного массива на границе Забайкальского края и Республики Бурятия часто имеют тонкостолбчатый и даже игольчатый габитус кристаллов, обусловленный их относительно быстрым ростом. Размеры их по оси а достигают всего 2-3 мм при длине до 2-3 см. Доля таких кристаллов может составлять 50 и более процентов от общего их числа.
К настоящему времени еще не разработаны надежные критерии прогноза площадей развития ограночного бериллового кристаллосырья с оптимальными параметрами распределения цвета и размеров монообластей, обусловленных сплошностью и габитусом кристаллов.
Вероятно, наряду с чисто минералогическими подходами к решению этой важнейшей геммологической проблемы следует использовать и развивать минерагенический аспект, заключающийся, как показано в Сборнике критериев прогнозной оценки территорий [5] в использовании геолого-структурных и минералогенетических данных для разработки критериев прогноза площадей с кристаллосырьем, обладающим оптимальными потребительскими характеристиками [3; 4].
Для прогноза и оценки вероятности нахождения в той или иной камнесамоцветной провинции или минерагенической зоне кондиционных ювелирных и ювелирно-поделочных камней необходимо, по нашему мнению высказанному ранее, использовать гео-динамические, геолого-структурные, литолого-петрографические, минералого-геохими-ческие и минералогенетические признаки, позволяющие оценить глубину локализации минералообразующих систем от земной палеоповерхности, магматический и флюидный режим и его геохимическую специализацию [16; 18].
В случае прогнозирования ограночного сырья это должны быть признаки и критерии действия факторов, определяющих малые градиенты изменения скорости роста кристаллов и относительную стабильность концентраций основных и примесных минералообразующих компонентов в относительно закрытых системах, в которых минерало-образование происходит вследствие их эволюционной самоорганизации. Эти системы должны быть открыты по отношению к веществу с вмещающими горными породами только на стадии внедрения расплава или раствора-расплава, а затем должны закрыться. Относительно теплообмена эти системы должны быть открыты на всем протяжении ми-нералообразования.
Для прогнозирования ювелирно-поделочного сырья, представляющего собою тонкокристаллические минеральные агрегаты с равномерной или причудливо распределенной окраской (белый, зеленый, голубой нефрит, лазурит, жадеит, чароит и др.), необходимы выявление минералого-геохимических, геодинамических и других факторов, определяющих образование этих минеральных агрегатов и разработка критериев прогноза.
Список литературы
1. ГЛЧО. Ф. 31.
2. Гадиятов В. Г. Камнесамоцветные формации Северо-Востока Лзии. Воронеж: Воронежский государственный университет, 2005. 272 с.
3. Геологические исследования и горнопромышленный комплекс Забайкалья // Г. Л. Юр-генсон [и др.]. Новосибирск: СИФ «Наука», 1999. 574 с.
4. Киевленко Е. Я. Геология самоцветов. М.: Творческое объединение «Земля»; Лссоциация ЭКОСТ, 2001. 582 с.
5. Критерии прогнозной оценки территорий на твердые полезные ископаемые // под ред. Д. В. Рундквиста. Л.: Недра, 198б. 752 с.
6. Кулибин Л. И. Описание кряжа Лдун-Чилона // Горный журнал. 1829. Ч. IV. С. 5-42.
7. Левицкий О. Д. Вольфрамитовые месторождения Забайкалья // М.: Изд-во ЛН СССР, 1940.
270 с.
8. Смит Г. Драгоценные камни. М.: Мир, 1980. 58б с.
9. Сущинский П. П. Очерк месторождений цветных камней Юго-восточного Забайкалья // Тр. ин-та прикладной минералогии и петрографии. 1925. Вып. 1б. 88 с.
10. Таскин Л. Геогностическое описание долины Онон-Борзинской // Горный журнал. Вып. 8. С. 11-1б7.
11. Ферсман Л. Е. Пегматиты. М.: Изд-во ЛН СССР, 1940. Т. 1. 712 с.
12. Ферсман Л. Е. Драгоценные и цветные камни СССР // Избр. тр. М.: Изд-во ЛН СССР, 19б2. Т. 7. С. 3-534.
13. Юргенсон Г. Л. Зависимость концентраций воды и углекислоты в кварце от давления в минералообразующих системах // Докл. ЛНСССР. 1991. Т. 318. № 3. С. 721-723.
14. Юргенсон Г. Л. Об условиях образования ювелирных камней Шерловой Горы // Минералогия месторождений камнесамоцветного и поделочного сырья: тез. докл. Годичного собрания Минерал. общ-ва при РЛН. СПб., 199б. С. 37-38.
15. Юргенсон Г. Л. Самоцветы Забайкалья. Новосибирск: Изд-во СО РЛН, 1997. 5б с.
16. Юргенсон Г. Л. Ювелирные и поделочные камни Забайкалья. Новосибирск: Наука, 2001.
390 с.
17. Юргенсон Г. Л., Горячкина Л. Г. Новое в истории открытий самоцветов в Забайкалье // Зап. ВМО. 2003. Ч. CXXXII. №. 2. С. 41-48.
18. Yurgenson G. A. Gemmological Minerageny // Proceedings for the 5th International Symposium on Geological and Mineragenetic correlation in the Contiguous Regions of China, Russia and Mongolia. Changchun, China Oct.8 -10, 2003. Changchun: International Centre for Geoscientific Research and Education in Northeast Asia, Jilin University, 2003. Р. 22-25.
