CC BY
969. Matuzov N.I. Pravovaya sistema i lichnost' (Legal System and Rersonality), Saratov, 1987.
10. Matuzov N.I., Mal'ko A.V. Teoriya gosudarstva i prava: uchebnik (Theory of State and Law: Textbook), Moscow, 2011.
11. Prilozhenie k pis'mu postoyannogo predstavitelya Kanady pri OON ot 26 iyulya 2002 goda na imya Gen-eral'nogo sekretarya OON, podgotovlennoe Mezhdunarodnoi komissiei po voprosam vmeshatel'stva i gosu-darstvennogo suvereniteta (Annex to the Letter of the Permanent Representative of Canada to the UN Secretary-General, prepared by the International Commission on Intervention and State Sovereignty), URL: https://documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N02/525/72/IMG/N0252572.pdf? OpenElement (accessed date: 02.05.2016).
12. Subochev V.V. Teoriya zakonnykh interesov (Theory of Legitimate Interests): dis. ... d-ra yurid. nauk. Tambov, 2009.
13. Tikhomirov Yu.A. Suverenitet v usloviyakh globalizatsii (Sovereignty under the terms of Globalization) // Suverennaya demokratiya v konstitutsionno-pravovom izmerenii: sb. st. i materialov,Moscow, 2007.
14. Ustav OON (The UN Charter). URL: http://www.un.org/ru/sections/un-charter/preamble/index. Html (accessed date: 02.05.2016).
15. Chepus A.V. O ponyatii «pozitivnaya otvetstvennost'» v teorii prava (On the Concept of "Positive Responsibility" in Law Theory) // Zakon ipravo, 2015, № 11, pp. 59-63.
Дата поступления: 15.04.2016 Received: 15.04.2016
УДК 343.253(47) «1900/1917»
ЮРИСТЫ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ О ПРОБЛЕМЕ СМЕРТНОЙ КАЗНИ
НИГМАТУЛЛИН Ришат Вахидович
доктор юридических наук, профессор, заместитель начальника по научной работе ФГКОУ ВО «Уфимский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации», г. Уфа, Россия. Е-mail: nigm2004@mail.ru
Вопросы применения смертной казни были всегда актуальны для России в различные периоды ее существования. Проведен анализ использования данного вида наказания на рубеже Х1Х-ХХ веков. На основе взглядов ученых юристов дореволюционной России показано отношение общества и власти к институту смертной казни. Представлены статистические данные применения смертной казни. Делается вывод, о том, что применение уголовного наказания в виде смертной казни в пореформенный период часто использовалось военно-окружными судами. Первоначально исследуемый институт применялся в рамках отжившего и слабо реформированного Уложения о наказаниях 1845 года. Затем он, в условиях действия известного «Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия», стал активно использоваться в мирное время как средство военной юстиции, осуществляющей правосудие не только на основе процессуальных, но и материальных норм военного законодательства.
LAWYERS OF PRE-REVOLUTIONARY RUSSIA ON THE PROBLEM OF DEATH
PENALTY
NIGMATULLIN Rishat Vakhidovich
Doctor of Law, Professor, Deputy Head for Scientific Work of the FSGEI HE "Ufa Law Institute of the Ministry ofInternal Affairs of the Russian Federation", Ufa, Russia. E-mail: nigm2004@mail.ru
Questions of death penalty have always been topical for Russia in different periods of history. The analysis of use of this type of punishment has been carried out at the turn of the XIX-XX centuries. On the ground of views of academic lawyers of pre-revolutionary Russia, it is possible to judge about the relation of the society and authority to the institute of death penalty. The article gives statistic data of implementation of death penalty. The author concludes that criminal penalty in the form of death penalty in the post-reform period was often used by military district courts. Originally, this institute was applied in the framework of a weak and belated Penal code of 1845. Later, in the context of the well-known "Regulations on protection of state order and public peace", it became widely used in peacetime as a means of military justice, which executes justice on the basis of not only procedural but also material norms of military legislation.
Ключевые слова: смертная казнь, газета «Пра- Key words: death penalty, "Law" newspaper, pre-во», дореволюционные юристы, военные суды. revolutionary lawyers, military courts.
Проблема смертной казни была чрезвычайно актуальна для дореволюционной России. Особенно остро вопрос стоял в первой половине XIX века, так как юридическое сообщество было вовлечено в процесс реформирования российского законодательства [8]. Определение «лестницы наказаний» и места в ней смертной казни без преувеличения являлось центральным вопросом не только научных споров, но и общественно-политических дебатов. В начале ХХ века юристы дореволюционной России довольно часто обращались к проблеме смертной казни в связи с установлением на значительной части Российской империи военного положения и правовым регулированием ее применения в этих условиях. Статьи известных дореволюционных юристов, посвященные анализу применения этого вида наказания, на протяжении длительного периода, вплоть до конца 1917 года, публиковались в авторитетной еженедельной юридической газете «Право».
Дело в том, что конец XIX века ознаменовался массовыми репрессиями и расширением оснований применения смертной казни. Поводом для этого послужило убийство Александра II, совершенное народовольцем Игнатием Гриневицким 1 марта 1881 года. Вследствие террористического акта на большей части российской империи было объявлено военное положение. 14 августа 1881 года было принято известное «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» [10]. Оно стало правовой основой функционирования военно-полевой юстиции в условиях мирного времени и значительно усугубило ситуацию в стране. Механизм подавления выступлений народных масс, в скором времени, включил в себя не только военно-полевую юстицию, но и меры внесудебной репрессии. Со временем это привело к полному закрытию информации о судебных процессах, имевших смертельный исход.
В ноябре 1905 года еженедельная юридическая газета «Право» писала о военном положении: «Слишком глубоки потрясения, внесенные введением его во все стороны жизни этих местностей, слишком необычен, даже в условиях хорошо знакомой с благами «усиленной охраны» русской действительности, узаконенный им произвол, слишком много человеческих жизней пало жертвой его, чтобы не задаться вопросом: да является ли это состояние хоть формально закономерным, соответствует ли оно, по крайней мере, существующим законам?» [2, с. 3524].
В начале XX века Положение подверглось критическому анализу прогрессивно настроенных юристов дореволюционной России. Его ключевыми статьями явились ст. 17 и 18. Ст. 17 гласит: «От генерал-губернаторов, а в губерниях не им подчиненных - от министра внутренних дел, зависит:
a) передавать на рассмотрение военного суда отдельные дела о преступлениях, общими уголовными законами предусмотренных, когда они признают это необходимым в видах ограждения общественного порядка и спокойствия, для суждения их по законам военного времени;
b) требовать рассмотрения при закрытых дверях всех тех судебных дел, публичное рассмотрение коих может послужить поводом к возбуждению умов и нарушению порядка» [2, с. 3524].
Таким образом, передача общеуголовного дела для рассмотрения в военном суде осуществлялась по усмотрению высших чиновников, что вызывало справедливое возмущение современников. Известный дореволюционный юрист В.А. Маклаков писал: «Нет акта бесчеловечнее и возмутительнее, чем смертная казнь; и когда это делается по капризу, по простому усмотрению власти, нет достаточных слов, чтобы заклеймить этот позор» [5, с. 3453].
В ст. 18 Положения, которую дореволюционный правовед В. Новиков называл «кошмаром для каждого юриста», раскрывается содержание определения «по законам военного времени»: «Рассмотрение и решение упомянутых дел в военно-окружных и временных военных судах производится согласно правилам, установленным в разделе IV Военно-Судебного уста-
ва, но с тем: 1) чтобы лицам, виновным в вооруженном сопротивлении властям или и нападении на чинов войска и полиции и на всех вообще должностных лиц, при исполнении ими обязанностей службы, или же вследствие исполнения сих обязанностей, коль скоро преступления эти сопровождались убийством или покушением на убийство, нанесением ран, увечий, тяжких побоев или поджогов, определялось наказание, предусмотренное ст. 279 Воинского Устава о наказаниях» [10], то есть смертной казнью.
Анализ статей дореволюционных юристов позволяет сделать вывод, что, в местностях усиленной охраны административная власть имела право передавать дела об общих преступлениях военному суду, который должен был судить по процессуальным законам военного времени, изложенным в IV разделе Военно-Судебного устава, а наказания применять обычные, из Уложения о наказаниях за исключением случаев, перечисленных в ст. 18 [7; 9; 11]. На практике дело обстояло совершенно иначе. Фактически происходило изменение юридической квалификации преступного деяния. Любое убийство, даже при отсутствии признаков, обозначенных в ст. 18, каралось виселицей, так как подводилось под закон военного времени [6, с. 2781]. В результате сложилась чудовищная ситуация, породившая длинную череду вынесения смертных приговоров, которые можно было с трудом оправдать юридической казуистикой, но не буквой закона.
По мнению В. Новикова, ст. 18 должна применяться только при совокупности как минимум двух видов преступлений: нападения или сопротивления властям и убийства или покушения на убийство [9, с. 3036]. Конечно, военные суды до этих тонкостей доходить не желали и самый расхожий аргумент их толкования этой нормы выражался формулой: «Нет убийства без нападения».
На отличие в толковании подобных преступлений гражданским и военным судами на страницах юридической газеты «Право» указывал дореволюционный юрист Н Тахчогло: «В текущем году (1905 г. - Р.Н.) в Одессе в судебной палате с участием сословных представителей рассматривалось дело о покушении на жизнь одесского градоначальника Нейдгардта, и преступное деяние подсудимого трактовалось как преступление, предусмотренное ст. 9 и 1454 Уложения о наказаниях. В той же Одессе в военном суде рассматривались два дела - о покушении на жизнь полицмейстера Головина и пристава Ольшевского, и по этим делам применена ст. 18 Положения об усиленной охране, соответствующая ст. 270 и 9, и 1454 Уложения о наказаниях, а между тем, все эти три дела по фактической обстановке буквально тождественны: к проходившим по улице градоначальнику, полицмейстеру и приставу подходил преступник и производил в них выстрелы из револьвера» [11, с. 3317-3318].
Цена неверного толкования закона оказалась чрезвычайно высока. Н. Тахчогло восклицает: «Страшно подумать, что, благодаря неправильному толкованию ст. 18 Положения об усиленной охране главным военным судом, людей вешают за деяния, за которые они по действующему закону не могут подлежать смертной казни (за покушение на убийство)» [12, с. 3319]. Особое возмущение дореволюционных юристов вызывало игнорирование правоприменителем того, что ст. 279 Воинского Устава о наказаниях подразумевала смертную казнь лишь за оконченное преступление, а не за покушение на убийство.
Дополнительным фактором, увеличивающим количество жертв военной юстиции в мирное время, явилось неопубликованное Высочайшее повеление императора от 11 августа 1887 года, которое запрещало военным судам, при наличии смягчающих обстоятельств, уменьшать собственной властью, согласно закону, наказание подсудимым [6, с. 3452; 12, с. 4178]. Об этом повелении широкой общественности стало известно лишь в начале ХХ века.
В соответствии с Высочайшим повелением 1887 года, суды должны были составлять отдельное постановление об имеющихся в деле смягчающих обстоятельствах, а не указывать о них в приговоре и ходатайствовать о смягчении участи подсудимого перед командующим войсками. Необходимо отметить, что это была не просто прихоть царя. Это повеление дало распространительное толкование уже существующему закону, так как ст. 1203 Военно-Судебного устава имела примечание, согласно которому по делам о государственных пре-
22
ступлениях военные судьи были лишены права смягчать наказание собственной властью, а о таком смягчении могли лишь ходатайствовать в установленном порядке. Как отмечает дореволюционный юрист В. Беренштам, ходатайство было введено, как корректива к «несправедливой» иногда, с точки зрения законодателя, смертной казни, и командующие войсками должны считаться с этим [1, с. 3133].
В судебной же практике дореволюционной России это привело к тому, что командующие войсками не только не стали поддерживать ходатайства судов о замене смертной казни другим наказанием, но даже стали запрещать осужденным подачу кассационных жалоб. В результате применение примечания было незаконно распространено на все дела, находящиеся в производстве военного суда.
Через десятилетия, в 1913 году известный исследователь смертной казни М.Н. Гернет, ссылаясь на профессора Н.С. Таганцева, приводит следующие данные, характеризующие применение смертной казни в конце XIX века всей совокупностью судебных органов Российской империи. За государственные преступления за период с 1881 года по 1885 год было осуждено 44 человека, в отношении 10 из них приговор был приведен в исполнение; по приговору военных судов в 1882 году за государственные преступления было казнено еще 3 человека, кроме этого за убийства, разбои и другие преступления по приговору военно-окружных судов было казнено 64 человека [3, с. 96-97]. Всего количество казненных за период с 1881 года по 1885 год составило, по данным М.Н. Гернета, 77 человек.
Тенденция применения смертной казни получила дальнейшее развитие в последующие годы. По данным дореволюционного юриста О.О. Грузенберга за период с 1886 года по 1889 год по приговорам военно-окружных судов было казнено 76 человек [5, 1434]. Причем 88,2% казненных были гражданскими лицами. Количество лиц, приговоренных за общеуголовные преступления, составило 91 % от общего числа осужденных. Так же, как и в предыдущее десятилетие, почти половина казненных была приговорена к смертной казни за предумышленное убийство. По данным М.Н. Гернета за этот период было казнено 90 человек [4, с. 96-97].
Для периода с 1886 года по 1890 год характерен не только абсолютный рост числа казненных по приговорам военно-окружных судов, но и рост в процентном отношении казней, которые выводят этот вид наказания за рамки существовавшего в XIX веке уголовного закона. Это видно из следующих показателей: количества гражданских лиц приговоренных военными судами; количества лиц приговоренных военными судами за общеуголовные преступления.
К концу XIX века обозначенные тенденции стали приобретать катастрофические размеры. В период с 1891 года по 1895 год количество гражданских лиц, приговоренных военно-окружными судами, составило 87,2% от общего числа осужденных, а в последнем пятилетии XIX века этот показатель вырос до 95,4%. Что касается второго показателя, то число казненных за общеуголовные преступления в период с 1891 года по 1895 год, составило 98% от общего числа смертников, а за период с 1896 года по 1900 год - 96,2%.
Абсолютные данные по М.Н. Гернету за эти годы отличаются незначительно. В последнее десятилетие XIX века по приговорам военно-окружных судов было казнено 125 человек, а в целом за период с 1875 года по 1900 год эти суды приговорили к смертной казни 391 человек. И все они были казнены [5, с. 1431-1439]. Учитывая отсутствие данных по вынесению смертных приговоров военно-полевыми и отрядными судами, о казнях по постановлениям карательных экспедиций в местностях, объявленных на положении чрезвычайной или усиленной охраны, можно сделать вывод, что общее число жертв было очень значительным.
Таким образом, практика применения уголовного наказания в виде смертной казни в пореформенный период претерпела значительные изменения. Если первоначально исследуемый институт применялся в рамках отжившего и слабо реформированного Уложения о наказаниях 1845 года, то затем он стал активно использоваться как средство военной юстиции, осуществляющей правосудие не только на основе процессуальных, но и материальных норм военного законодательства.
Выдающийся русский писатель В.Г. Короленко с прискорбием писал, что смертная казнь на рубеже XIX и XX веков стала «бытовым явлением». Понадобился очень длительный период, чтобы Россия выработала свое отношение к этому виду наказаний. Единого мнения в обществе нет и по сей день. В те же далекие годы гуманистические призывы дореволюционных юристов, подкрепленные серьезными доводами, детальным толкованием действующего общеуголовного законодательства и нововведений, вызванных «Положением о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия», не находили отклика у власть придержащих, напуганных размахом народного возмущения. Несмотря на то, что Первая Государственная Дума 19 июня 1906 года после громких дебатов приняла проект закона об отмене смертной казни, он не был утвержден Государственным Советом. Отмена смертной казни была осуществлена Временным правительством 12 марта 1917 года, но уже 12 июля того же года была восстановлена.
Библиографические ссылки
1. Беренштам В. Смертные казни // Право. 1905. № 38.
2. Военное положение в мирное время // Право. 1905. № 43.
3. Гернет М.Н Смертная казнь. М., 1913.
4. Гернет М.Н. История царской тюрьмы. В 5 томах. Т. II. 1825-1870 М., 1961.
5. Грузенберг О.О. К вопросу о смертной казни в России // Право. 1910. № 23. С. 1434.
6. Маклаков В.А. О смертной казни // Право. 1905. № 42.
7. Маклаков В. А. Смертная казнь и законность // Право. 1905. № 34.
8. Нигматуллин Р.В. Институт смертной казни в уголовном праве России XIX века: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1996.
9. Новиков В. Состав ст. 18 положения об усиленной охране // Право. 1905. № 37.
10. ПСЗ III. Т. I. № 350.
11. Тахчогло Н. По поводу 18 ст. положения усиленной охране // Право. 1905. № 40.
12. Тахчогло Н. По поводу смертных приговоров военных судов // Право. 1905. № 52.
References
1. Berenshtam V. Smertnye kazni (Death Penalties), Pravo, 1905, No. 38.
2. Voennoe polozhenie v mirnoe vremya (Martial Law in Peacetime), Pravo, 1905, No. 43.
3. Gernet M.N Smertnaya kazn'(Death Penalty), Moscow, 1913.
4. Gernet M.N. Istoriya tsarskoi tyur'my (The History of Tsarist Prisons), V 5 tomakh, T. II, 1825-1870, Moscow, 1961.
5. Gruzenberg O.O. K voprosu o smertnoi kazni v Rossii (On the Question of Death Penalty in Russia), Pravo, 1910, No. 23, p. 1434.
6. Maklakov V.A. O smertnoi kazni (On Death Penalty), Pravo, 1905, No. 42.
7. Maklakov V. A. Smertnaya kazn' i zakonnost' (Death Penalty and Justice), Pravo, 1905, No. 34.
8. Nigmatullin R.V. Institut smertnoi kazni v ugolovnom prave Rossii XIX veka (Institute of the Death Penalty in Criminal Law of Russia of the XIX Century), dis. ... kand. yurid. nauk. Moscow, 1996.
9. Novikov V. Sostav st. 18 polozheniya ob usilennoi okhrane (The content of article 18 on Security Regulations), Pravo, 1905, No. 37.
10. PSZ III, T. I, No. 350.
11. Takhchoglo N. Po povodu 18 st. polozheniya usilennoi okhrane (Regarding Article 18 on Security Regulations), Pravo, 1905, No. 40.
12. Takhchoglo N. Po povodu smertnykh prigovorov voennykh sudov (Regarding Death Sentences of Military Courts), Pravo, 1905, No. 52.
Дата поступления: 20.04.2016 Received: 20.04.2016
