CC BY
354
5. Треть россиян проживает в условиях села, соответственно необходимы формы и методы социальной работы, которые должны учитывать особенности сельского социума (специфика образа жизни, менталитета жителей села культуры мышления). Сельский социум не всегда готов принять отдельные виды помощи, услуг. В связи с этим перед преподавательским составом и практиками стоит задача разработки подходов, форм и методов работы на селе.
6. В региональных вузах остро стоит проблема
ской литературой. Нужно разрабатывать учебные пособия, практикумы, тесты на основе компьютерных носителей.
Над всеми этими проблемами преподавательский коллектив кафедры работает в тесном сотрудничестве с организациями, учреждениями Министерства социального развития, опеки и попечительства Иркутской области (приглашаем к сотрудничеству всех, кто занимается подготовкой специалистов социальной работы).
обеспечения учебного процесса научной, методиче-
Библиографический список
1. Высшее профессиональное образование в области социальной работы: нормативно-методические материалы. М.: Изд-во МГСУ, 2002. 276 с.
УДК 343.615.1
ЮРИДИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СУБЪЕКТИВНОЙ РЕННОГО Ч. 4 СТ. 111 УК РФ
СТОРОНЫ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПРЕДУСМОТ-
Я.А.Кружкова1
Институт Экономики Иркутского государственного технического университета, 664047, г. Иркутск, ул. Карла Либкнехта, 153.
Рассмотрена субъективная сторона преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса РФ, в которой раскрывается понятие вины и ее формы, применительно к данной статье Уголовного кодекса РФ. Уточнена двойная форма вины, которая отслеживается в данном составе. Исследованы некоторые трудности квалификации умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего. Ключевые слова: тяжкий вред здоровью; смерть потерпевшего; двойная форма вины; умысел; неосторожность.
LEGAL ANALYSIS OF THE SUBJECTIVE SIDE OF THE OFFENCE UNDER THE PART 4 OF THE ARTICLE 111 OF THE CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION Ya.A. Kruzhkova
Institute of Economics of Irkutsk State Technical University, 153 Karl Liebknecht St., Irkutsk, 664047.
The author considers the subjective aspect of the offense under the Part 4 of the Article 111 of the Criminal Code of the Russian Federation (CC RF), which reveals the concept of guilt and its forms, in relation to the given article of CC RF. The double form of the guilt, which is tracked in this composition is specified. Some difficulties to qualify the intentional infliction of severe health hazard that negligently caused the death of the victim are studied. Key words: severe health hazard; death of the victim; double form of guilt; intent; negligence.
Преступления против жизни и здоровья наносят огромный непоправимый ущерб. От криминального насилия ежегодно страдают сотни тысяч людей. Лица, совершающие такие преступления, распространяют стереотип агрессивно-насильственного поведения в бытовой и досуговой микросреде. Именно эти криминальные деяния наиболее порицаемы с точки зрения общечеловеческой морали. Эскалация криминального насилия вызывает у граждан обоснованную тревогу, подрывает их веру в реальную защищенность от преступных посягательств, создает потенциальную угрозу национальной безопасности .
Ситуация в сфере борьбы с насильственными преступлениями явно неблагоприятная. Насилие на рубеже XX-XXI веков пронизывает все общество. В эту криминальную сферу вовлекаются представители са-
мых разнообразных слоев населения, насильственные преступления становятся все более жестокими, система правопорядка не в состоянии эффективно им противостоять. Эскалация насилия возрастает, приобретая крайние, гипертрофированные формы, и это не только российская, но и мировая тенденция. В таких условиях криминальное насилие превращается в привычный обыденный способ разрешения межличностных конфликтов практически для всех групп и слоев населения.
Высокий уровень насильственных преступлений свидетельствует о недостаточности и неадекватности мер, принимаемых правоохранительными органами по предупреждению, пресечению и раскрытию тяжких преступлений против жизни и здоровья, обеспечению эффективности уголовной репрессии. Среди насиль-
1Кружкова Яна Алексеевна, аспирант БГУЭП, старший преподаватель кафедры юридических дисциплин, тел.: (3952) 294124, e-mail: krushkova@mail.ru
Kruzhkova Yana Alekseevna, postgraduate of Baikal State University of Economics and Law, senior lecturer of the chair of Disciplines of Law, tel.: (3952) 294124, e-mail: krushkova@mail.ru
ственных преступлений против здоровья наиболее опасным является умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 Уголовного кодекса РФ, далее - УК РФ).
Юридический анализ указанного состава преступления позволяет сделать вывод о том, что одной из проблем квалифицированных действий виновного является установление субъективной стороны преступления.
Субъективная сторона преступления - это связь преступного деяния с сознанием и волей лица. Чтобы деяние стало преступным, надо чтобы оно связывалось с сознанием и волей лица.
Субъективная сторона рассматриваемого преступления характеризуется виной в форме умысла. Умысел при этом может быть прямым или косвенным. Лицо осознает, что совершает деяние (действие или бездействие), опасное для здоровья другого человека, предвидит возможность или неизбежность причинения тяжкого вреда его здоровью и желает (при прямом умысле) либо сознательно допускает причинение такого вреда, или безразлично относится к факту его причинения (при косвенном умысле).
В уголовном праве уделяется особое внимание проблеме субъективной стороны, проблеме вины, поскольку малейшее отступление от принципа виновной ответственности может повлечь нарушение законности, обусловить несправедливое решение вопроса о виде ответственности и ее объеме.
В уголовно-правовой науке под виной, прежде всего, принято понимать психическое отношение субъекта к совершенному деянию. Вина - это предусмотренное уголовным законом психическое отношение лица в форме умысла или неосторожности к совершаемому деянию и его последствиям, выражающее отрицательное или безразличное отношение к интересам личности и общества. Психологическое содержание вины занимает центральное место среди основных категорий, характеризующих ее. Составные элементы психического отношения, проявленного в конкретном преступлении, - сознание и воля. Содержание вины обусловлено совокупностью интеллекта, воли их соотношением.
Вина - категория правовая. Она названа в ст. 49 Конституции РФ, в ст. 5, 14, 24, 60 УК РФ и в других нормативных актах, однако ни в одном из них нет определения. Вина - это понятие стало предметом науки и получило столько толкований, сколько было ученых, посвятивших свои работы этой проблеме. Повышенный интерес к данному вопросу не случаен. Четкая формулировка стала бы отправной точкой для решения всех вопросов, касающихся вины, например, видов вины и двойной вины [1].
Умысел делится на прямой и косвенный (ст. 25 Уголовного кодекса РФ), а неосторожность - на легкомыслие и небрежность (ст. 26 УК РФ). Форма вины указывается в диспозициях статей Особенной части УК РФ либо подразумевается. Умышленная форма вины подразумевается во всех случаях, когда при описании преступления в уголовном законе нет прямо-
го указания на неосторожность (ч.2 ст. 24 УК РФ).
Умысел здесь чаще всего неопределенный (не-конкретизированный). Действия виновного в таких случаях квалифицируются по фактически наступившим последствиям.
В соответствии со ст. 5 УК РФ, привлечение к уголовной ответственности можно признать обоснованным лишь при условии, что виной субъекта охватываются все обстоятельства, свойственные данному преступлению. Это и конструктивные, и квалифицирующие его признаки. Многие криминалисты полагают, что по отношению к последствиям, имеющим в умышленных преступлениях значение квалифицирующего признака, вина может выражаться только в неосторожности [2].
Уголовный кодекс РФ в части четвертой ст. 111 выделил в особо квалифицирующий признак умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, предусмотренное частями первой, второй или третьей, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего.
На практике вопрос о квалификации содеянного по ч. 4 ст. 111 УК РФ и об отграничении данного преступления от умышленного убийства и неосторожного причинения смерти решается далеко не просто как в теории уголовного права, так и в правоприменительной практике.
Трудности обусловлены, во-первых, установлением признаков, описанных в ч. 1, 2 или 3 этой статьи, во-вторых, различным пониманием термина «повлекшие» и, в-третьих, наличием конкретных признаков, характеризующих субъективную сторону данного вида преступления.
В теории уголовного права случаи неосторожного отношения к квалифицирующим обстоятельствам в умышленном преступлении именуют двойной формой вины [3]. Такой подход возможен не только в случаях, когда речь идет об умышленных преступлениях, но и по отношению к умышленным преступлениям, влекущим два последствия - непосредственное (первичное) и отдаленное (вторичное, более тяжкое), которые взаимосвязаны и взаимообусловлены.
Основа для существования двух разных форм вины в одном преступлении заложена в характеристике субъективной стороны сложного составного преступления, каковым является умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. Анализ такого преступления показывает, что законодатель, моделируя его, прибегает к объединению умышленного и неосторожного преступления, учитывая существующие в действительности устойчивые связи и зависимости. Эти преступления могут существовать самостоятельно, но в сочетании друг с другом они образуют качественно иное преступление со специфическим субъективным содержанием. Следует согласиться с А.И. Рарогом, что идея раздельного анализа психического отношения к деянию и его последствиям плодотворна лишь в том случае, если сами деяния преступны, а последствия являются квалифицирующим признаком преступления [4].
Преступления с двойной формой вины предпола-
гают жесткую причинную связь между выполнением виновным действий, содержащих признаки основного преступления, и наступлением дополнительных, производных последствий. Эти последствия могут быть вменены в вину лицу лишь в случае, если они обусловлены совершением основного преступления. Если основной состав преступления по ч. 1 ст. 111 УК РФ - материальный, то причиной преступления, предусмотренного ч.4 ст. 111 УК РФ, является действие, а также наступившие после его совершения последствия. В рассматриваемом преступлении причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего, и является причиной смерти потерпевшего. Если эти последствия не укладываются в единую линию развития причинной связи, то содеянное следует квалифицировать по совокупности статей, а не по ч. 4 ст. 111 УК РФ.
Например, по приговору суда Эдильханов осужден по п. «в» ч. 4 ст. 162 и п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ.
В надзорной жалобе осужденный Эдильханов поставил вопрос о переквалификации его действий с п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 4 ст. 111 УК РФ, поскольку умысла на убийство потерпевшего у него не было. Он не желал и не предвидел возможности наступления смерти потерпевшего при нанесении тому удара кулаком в шею.
Президиум Верховного Суда РФ удовлетворил надзорную жалобу, указав следующее.
Согласно уголовному закону при убийстве умысел виновного направлен на лишение потерпевшего жизни, а при совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, отношение виновного к наступлению смерти потерпевшего выражается в неосторожности.
При решении вопроса о направленности умысла виновного следовало исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного, учитывая способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений, а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения.
Осужденный Эдильханов в ходе предварительного следствия и в судебных инстанциях последовательно утверждал, что, нанося в темноте удар кулаком потерпевшему, он не предвидел возможности наступления смерти от этих действий. О том, что он не желал и не предвидел наступление смерти потерпевшего, свидетельствовали обстоятельства совершения преступления.
Из материалов дела видно, что осужденный никаких предметов для лишения жизни потерпевшего не применял , нанес лишь один удар кулаком в область шеи, специальным приемам единоборства не обучался, специальными навыками не владел. Характер действий Эдильханова, его последующее поведение также свидетельствовали об отсутствии у него прямого или косвенного умысла на лишение жизни потерпевшего.
Следовательно, вывод суда о предвидении Эдильхановым наступления от его действий смерти потерпевшего не был основан на материалах уголов-
ного дела. Отношение к смерти потерпевшего у него выразилось в форме неосторожности.
При таких условиях Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия Эдильханова с п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 4 ст. 111 УК РФ как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего [5].
Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью может рассматриваться в качестве оконченного преступления (при наличии признаков, описанных в ч. 1, 2, 3 ст. 111 УК РФ) при причинении реальных вредных последствий. Но в ряде случаев развитие причинной связи в этих преступлениях не ограничивается причинением тяжкого вреда здоровью, и тогда наступает производное последствие - смерть потерпевшего, не входящая в содержательную сферу умысла виновного. Здесь первое последствие и причинная связь между ним и противоправным деянием субъекта находятся в рамках основного умышленного преступления, а дополнительные последствия и причинная связь его с основным преступлением - за пределами умысла, а следовательно, и за пределами основного преступления, и охватываются неосторожной формой вины. Эта характерная особенность сложного составного преступления, предусмотренного ч. 4. ст. 111 УК РФ, отличает его от оценочных признаков, присущих идеальной совокупности преступлений.
Преступление с двумя формами вины (двойной формой вины) является умышленным, что предопределено умышленной формой вины в основном преступлении. В свою очередь, отнесение рассматриваемого преступления к умышленным обусловливает его характеристику как особо тяжкого, что меняет правовой статус лица. Двойная форма вины в рассматриваемом преступлении может проявиться в одном из четырех сочетаний: прямой умысел - преступное легкомыслие; прямой умысел - преступная небрежность; косвенный умысел - преступное легкомыслие; косвенный умысел - преступная небрежность. Из сказанного видно, что причинение тяжкого вреда здоровью может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом.
Применительно к рассматриваемому преступлению предметом сознания как элемента умысла являются те фактические обстоятельства, из которых складывается общественно опасное деяние и его социальные свойства. Сознание виновного охватывает главный социальный признак преступного деяния -его общественную опасность. Общественно опасным будет такое деяние, которое по своим фактическим свойствам способно причинить противоправный тяжкий вред здоровью, повлекший смерть потерпевшего. Субъект данного преступления может лишь в общих чертах сознавать, что его деяния могут причинить такой вред. Разумеется, осознание лицом объекта преступления не равнозначно его юридической определенности, тем не менее важно, что оно понимает характер совершаемого деяния и хотя бы в общих чертах сознает, что посягает на здоровье и жизнь потерпевшего. Осознанию общественно опасного характера
содеянного помогает и понимание социального значения всех фактических свойств совершаемого деяния (места, времени, способа, обстановки совершаемого преступления).
Вторым интеллектуальным признаком прямого умысла является предвидение причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего. Предвидение в этом случае - это мысленное представление о том вреде здоровью, который будет причинен его деянием, и осознание причинно - следственной зависимости между деянием и наступившими последствиями в виде тяжкого вреда здоровью. При совершении данного преступления с прямым умыслом виновный предвидит реальную, конкретную, а не абстрактную возможность причинения такого вреда. Так, если лицо советует другому лицу идти не через перевал, а опасной горной тропой, с надеждой, что этот человек упадет и покалечится, то в этом случае данные действия нельзя признать совершенными с прямым умыслом. Законодатель такое предвидение связывает с возможностью или неизбежностью наступления общественно опасных последствий.
Волевой элемент прямого умысла данного преступления - желание наступления вредных последствий для здоровья потерпевшего. Воля лица в этом случае выражается в регулировании им своего поведения, что требует определенных усилий для преодоления препятствий на пути к причинению вреда здоровью. Желание наступления вреда здоровью может выступать в качестве конечной цели, когда само причинение вреда (тяжкого вреда) здоровью является представлением о желаемом результате, к достижению которого стремится виновный, посягая на здоровье потерпевшего. Желание может выступать в рассматриваемых преступлениях также в качестве промежуточного этапа на пути к достижению конечной цели (например, когда причиняется вред здоровью из корыстных побуждений).
В соответствии с ч. 3 ст. 25 УК РФ преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий и, хотя не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично. Как видно из этого определения, сознание общественно опасного характера деяния при косвенном умысле по своему содержанию не отличается от аналогичного признака прямого умысла. Характер предвидения как интеллектуальный элемент косвенного умысла отличается от интеллектуального элемента прямого умысла рассматриваемого преступления тем, что виновный предвидит только возможность, но не неизбежность причинения вреда здоровью.
В уголовно - правовой литературе возможность наступления последствий определяют как «реальную». О реальной возможности наступления вреда здоровью следует говорить в случаях, когда виновный считает этот вред закономерным результатом развития причинной связи именно в данном конкретном случае. Если же виновный осознает закономерность
наступления вреда здоровью во многих других аналогичных случаях, но не распространяет ее на данную конкретную ситуацию, то здесь скорее всего должна идти речь лишь о предвидении абстрактной возможности причинения вреда здоровью. Сознательное допущение вреда здоровью совместимо только с предвидением реальной, а не абстрактной возможности причинения такого вреда.
В юридической литературе общепризнанным является отличие прямого и косвенного умысла в волевом элементе - сознательном допущении общественно опасных последствий либо в безразличном к ним отношении. При косвенном умысле воля лица пассивна по отношению к причинению возможного вреда здоровью. Это и позволяет определять посягательства на здоровье с косвенным умыслом как менее опасные.
Сознательное допущение наступления тяжкого вреда здоровью - специфическая форма положительного отношения к его последствиям. В этом случае у виновного отсутствует заинтересованность в причинении вреда здоровью, он лишь сознательно его допускает. Если был причинен тяжкий вред здоровью, то необходимо установить, что виновный сознательно, то есть намеренно, допускал развитие причинной связи, которая обусловила наступление таких последствий. В этом наблюдается сближение волевых элементов прямого и косвенного умысла.
Изучение судебной практики показывает, что порой суды и следственные работники, исходя из наступившей смерти потерпевшего, квалифицируют содеянное без достаточных к тому оснований как убийство, хотя налицо признаки преступления, предусмотренные ч. 4 ст. 111 УК РФ. Такая квалификация чаще обусловлена тяжким последствием - смертью потерпевшего, отсутствием тщательного анализа фактических обстоятельств дела и установления умысла, направленного на причинение смерти. Приведенный выше пример из судебной практики - прямое тому подтверждение.
Вместе с тем, можно встретить и ошибки обратного характера, когда содеянное квалифицируется как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, в то время как фактические обстоятельства дела свидетельствуют о наличии умысла, направленного на причинение смерти .
По приговору Нижегородского областного суда Сухарев признан виновным в умышленном причинении Савченко и Беспалову тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности их смерть.
Обосновывая квалификацию содеянного по ч. 4 ст. 111 УК РФ, суд указал в приговоре, что действия осужденного были направлены на причинение потерпевшим тяжкого вреда здоровью, смерть же последних наступила в больнице спустя несколько дней после получения телесных повреждений.
Суд также сослался на то, что об отсутствии умысла на убийство свидетельствуют и действия Сухарева после причинения потерпевшим телесных повреждений: будучи убежденным, что они оба живы, и
при наличии умысла на умышленное лишение жизни, имея реальную возможность довести его до конца, он этого не сделал, напротив, обратился к Маслову с просьбой вызвать медицинскую «скорую помощь».
Между тем, делая такой вывод, суд не дал оценки способу и орудию преступления (удары нанесены металлической гантелью по головам потерпевших), а также характеру полученных повреждений, а именно: по травмам в виде переломов костей свода и основания черепа.
Не оценены и показания свидетеля Волковой, согласно которым Сухарев угрожал Савченко и Беспалову убийством, а после нанесения ударов заявил, что убил их.
Судебная коллегия признала необходимым, чтобы при новом судебном разбирательстве областной суд, решая вопрос о направленности умысла Сухарева, учел все обстоятельства содеянного, в частности способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений у потерпевших, предшествовавшее преступлению и последующее поведение Сухарева [6].
Со всей очевидностью можно сказать: ошибка в квалификации содеянного была обусловлена тем, что суд, решая вопрос о содержании умысла виновного, не учел, в частности, способ, характер орудия преступления, локализацию ранений и т. д.
Если смерть потерпевшего наступает в результате причинения тяжкого вреда здоровью по неосторожности, то содеянное следует квалифицировать лишь как причинение смерти по неосторожности. Квалифицировать содеянное по ч. 4 ст. 111 УК РФ можно лишь в случае, если тяжкий вред здоровью был причинен умышленно.
В уголовно-правовой литературе уже значительное время отмечается, что ошибки в квалификации содеянного как причинения тяжких телесных повреждений, повлекших смерть по неосторожности, либо как убийства вызваны неправильным представлением о моменте наступления смерти. Так, А.А. Пионтковский и В.Д. Меньшагин еще в 1955 г. отмечали, что порой содеянное квалифицируется как убийство только потому, что смерть потерпевшего от причиненного тяжкого телесного повреждения наступает немедленно, и, наоборот, - как тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть потерпевшего, когда смерть наступает спустя какое-то время [7]. К сожалению, такой подход к решению вопроса о форме вины по отношению к наступлению смерти имеет место и в современной практике [8]. Необходимо помнить, что, признавая смерть потерпевшего вторичным, производным, дополнительным последствием, нельзя отдаленность его от деяния обусловливать обязательным разрывом во времени, - такого разрыва может и не быть, смерть может наступить немедленно. И, наоборот, ответственность за убийство может наступить после значительного разрыва во времени между нанесенным потерпевшему тяжким вредом здоровью и наступившей смертью. В этих случаях решение вопроса о правильной квалификации содеянного надо увязывать с установлением характера телесных повреждений, нано-
симых в жизненно важные органы человеческого тела, когда виновный сознает несовместимость причиняемых им повреждений с жизнью потерпевшего. О том, что телесные повреждения опасны для жизни человека и что это известно каждому вменяемому и достигшему определенного возраста, свидетельствуют, например, обширные повреждения головы. С.В. Бородин пишет, что характер таких повреждений вполне понятен, так как по направленности, интенсивности и по примененным средствам (орудиям) исключается какой-либо иной, кроме смертельного, исход [9].
Определенную трудность представляет разграничение рассматриваемого преступления и неосторожного убийства, так как в этих случаях смерть наступает по неосторожности и ей предшествуют насильственные действия. Во-первых, такая ошибка может быть обусловлена тем, что предшествовавшие умышленные действия приобретают решающую роль в оценке содеянного. При этом забывается, что умышленные действия должны причинить умышленный тяжкий вред здоровью.
Характерной в этом плане является ошибка в квалификации по делу К., осужденного по ч. 2 ст. 108 и ч. 1 ст. 206 УК РСФСР. К. был признан виновным в том, что, находясь в нетрезвом состоянии, из хулиганских побуждений нанес удар В. кулаком в лицо, от чего тот упал навзничь на бетонные плиты и получил легкие телесные повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья. При падении, в результате удара о бетонную плиту, у потерпевшего образовался перелом костей свода основания черепа, что явилось причиной его смерти. Президиум Воронежского областного суда, удовлетворив протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ, переквалифицировал действия К. с ч. 2 ст. 108 на ст. 106 УК РСФСР (неосторожное убийство), указал, что, нанося В. один удар по лицу, К. не желал и не предвидел возможности причинения тяжких телесных повреждений и смерти потерпевшего, хотя должен был и мог это предвидеть [10].
Изучение судебной практики свидетельствует о том, что вина по отношению к смерти потерпевшего абсолютного большинства осужденных по ч. 2 ст. 108 УК РСФСР и п. 4 ст. 111 УК РФ выразилась в виде преступной небрежности, что обусловлено и содержанием умысла, направленного на причинение тяжкого вреда здоровью. Вряд ли можно представить, чтобы лицо, действуя с внезапно возникшим неопределенным умыслом, предвидев возможность наступления смерти, без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало бы предотвратить наступление смерти потерпевшего. В такой ситуации, в лучшем случае, виновный может рассчитывать на «авось», но его действия следует квалифицировать уже как убийство.
Небрежность, согласно закону, - это непредвидение лицом возможности наступления общественно опасных последствий своих деяний, хотя при должной внимательности и предусмотрительности оно должно было и могло их предвидеть. Небрежность отличает то, что лицо не предвидит общественно опасных по-
следствий своих действий (в рассматриваемом преступлении - смерти потерпевшего). Неосторожная вина в виде небрежности характеризуется двумя признаками: отрицательным и положительным. Первый признак представляет собой непредвидение лицом возможности наступления смерти потерпевшего. Это единственная разновидность вины, которая исключает предвидение последствий и в форме неизбежности, и в форме возможности их наступления.
Второй признак (положительный) состоит в том, что лицо должно было и могло предвидеть наступление смерти (в нашем случае). Долженствование означает, что лицо, причиняя тяжкий вред здоровью, обязано было предвидеть возможность наступления смерти, эта обязанность вытекает из Постановления Правительства РФ от 17 августа 2007 г. № 522 «Об утверждении Правил определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека» [11], из общепринятых мер предосторожности. Наличие обязанности не освобождает органы следствия и суда от установления реальной возможности в данном конкретном случае предвидеть наступление смерти, которую лицо не реализовало, и смерть наступила (субъективный критерий). Субъективный критерий в рассматриваемом преступлении означает способность лица в конкретной ситуации, с учетом его индивидуальных качеств, предвидеть возможность наступления смерти в результате причинения тяжкого вреда здоровью. Под индивидуальными качествами виновного понимаются его интеллектуальные возможности, физическое и психическое состояние, жизненный опыт, степень восприимчивости и т.п., в подобных ситуациях могут быть очевидны явные признаки убийства, однако квалификация преступления в правоприменительной практике, как правило, осуществляется по ч. 4 ст. 111 УК РФ.
О преступном легкомыслии как разновидности неосторожной формы вины можно говорить, если лицо, причиняя умышленно тяжкий вред здоровью, предвидело возможность наступления смерти потерпевшего, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение смерти. В этом случае лицо предвидит возможность наступления смерти, что отличает легкомыслие от небрежности. При легкомыслии предвидение наступления смерти отличается тем, что лицо не сознает действительного развития причинной связи между причинением тяжкого вреда здоровью и смертью потерпевшего, хотя при надлежащем напряжении психических сил могло осознать это. Виновный, не используя полностью свои интеллектуальные возможности, переоценивает значение тех обстоятельств, которые, по его мнению, должны были без достаточных к тому оснований предотвратить наступление смерти. Наличие этого при-
знака обусловливает специфику волевого элемента преступного легкомыслия. Виновный в этом случае относится отрицательно к смерти потерпевшего, его вполне удовлетворяет сам факт причинения тяжкого вреда здоровью, что отличает данное преступление от убийства. При убийстве у лица имеется положительное, одобрительное отношение к смерти жертвы.
Виновный рассчитывает, без достаточных к тому оснований, на предотвращение смерти потерпевшего, а не просто надеется избежать смерти. Но этот расчет оказывается легкомысленным, избранные виновным обстоятельства, якобы способные противостоять развитию причинной связи между причинением тяжкого вреда здоровью и смертью потерпевшего, оказываются не способными к такому противостоянию [12]. Обстоятельства, на которые полагается субъект при преступном легкомыслии, могут быть самыми разнообразными (умение, знание, опыт, мастерство, дневное время, близость медицинского учреждения и т.д.).
Устанавливая неосторожное отношение виновного к смерти потерпевшего в виде легкомыслия, органы следствия и суд должны учитывать, на какие обстоятельства рассчитывало лицо, чтобы предотвратить наступление смерти потерпевшего. Это дает возможность правильно квалифицировать содеянное по ч. 4 ст. 111 УК РФ либо по ст. 105 УК РФ.
Величина разрыва во времени между причинением телесных повреждений и смертью может зависеть от жизнеспособности организма потерпевшего, своевременной медицинской помощи, многих других обстоятельств, которые не зависят от действий преступника и не меняют характера его вины.
Мотивы и цели совершенного деяния могут быть разнообразными (например, ревность, месть, зависть, неприязненные личные отношения, хулиганские побуждения и проч.). Некоторые мотивы и цели являются основанием для отнесения причинения тяжкого вреда здоровью к квалифицированным видам рассматриваемого преступления.
На основании вышеизложенного можно сделать следующие выводы: вопрос о субъективной стороне данного состава преступления всегда вызывает сложность. Основная проблема его сводится к тому, что законодателем не сформулировано четкого определения вины, хотя само понятие упоминается в нормативных актах, например, в ст. 49 Конституции Российской Федерации и в ст. ст. 5, 14, 24 Уголовного кодекса Российской Федерации. С появлением четкой формулировки все вопросы, касающиеся вины были бы решены. Это касается и двойной формы вины предусмотренной законодателем в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшем по неосторожности смерть потерпевшего, и прекратила бы существование дискуссии о двойной форме вины.
Библиографический список
1. Ткаченко В.И. Преступления с двойной формой вины // 1957. С. 112-113.
Законность. № 5. 2002. С. 66-75.
2. Макашвили В.Г. Некоторые вопросы вины в советском уголовном законодательстве // Советское государство и право. 1952. № 1. С. 40.
3. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М.,
4. Рарог А.И. Проблемы субъективной стороны преступления. М., 1991. С. 55.
5. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за второй квартал 2005 года от 10.08.2005 // Консультант Плюс. Версия Проф.
6. Обзор кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за 2004 год от 18.07.2005 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. № 8.
7. Пионтковский А.А., Меньшагин В.Д. Курс советского уголовного права. Особенная часть. Т. 1. М.: Госюриздат, 1955. С. 584.
8. Читлов Д.С. Охрана здоровья граждан от тяжких насильственных посягательств. Уголовно-правовое и криминологическое исследование / Под ред. И.С. Ноя. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 1974. С. 93.
9. Бородин С. В. Квалификация убийства по действующему законодательству / С.В. Бородин. - М., 1966. - С. 223.
10. Постановление Правительства РФ от 17 августа 2007 г. № 522 «Об утверждении Правил определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека» // Собрание законодательства Российской Федерации от 27 августа 2007 г. № 35. Ст. 4308.
11. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1995. № 5. С. 14.
12. Адельханян Р. Субъективная сторона особо тяжкого преступления против здоровья (ч. 4 ст. 111 УК РФ) // Уголовное право. 2003. № 1. С. 4.
УДК 811
О МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫХ СВЯЗЯХ И ИХ ЗНАЧЕНИИ ПРИ ОПИСАНИИ ЭМОЦИЙ Т.Н. Русская1
Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Обосновывается необходимость комплексного интегрированного подхода к изучению эмоций и их выражению в языке. Рассматривается проблема универсальности и национальной специфичности эмоций. Библиогр. 16 назв.
Ключевые слова: комплексный подход; эмоция; семантика; эмотивность; универсальность; национальная специфичность.
ON THE INTERDISCIPLINARY COMMUNICATIONS AND THEIR SIGNIFICANCE IN THE DESCRIPTION OF EMOTIONS T.N. Russkaya
Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074.
The author proves the necessity of a comprehensive, integrated approach to the study of emotions and their expression in the language. The author deals with the problem of universality and national specificity of emotions. 16 sources.
Key words: comprehensive approach; emotion; semantics; emotiveness; universality; national specificity.
Исследованию проблемы эмоций посвящено достаточно большое количество работ, свидетельствующих о значительном опыте ее анализа и разработке теоретических вопросов, методологической и собственно лингвистической значимости [Ю.Д. Апресян, А. Вежбицкая, В.И. Шаховский]. До настоящего времени проблема описания эмоций исследовалась преимущественно изолированно, как в рамках отдельных языковых уровней [Ю.Д. Апресян, Л.Г. Бабенко], так и в рамках отдельной научной дисциплины (например, в психологии К.Е. Изард). Известно, что окружающий мир и мир человека не укладываются в жесткие рамки, следовательно, анализ языковых единиц выражения и описания эмоций человека не могут создать достоверную картину функционирования этих единиц. Поэтому следует предположить, что четкое разграничение научных дисциплин, ориентированных на изучение эмоционального состояния человека, при всей неизмеримой важности каждой из них, помимо безусловных достоинств, как это не покажется странным, имеет свои недочеты и уязвимость. Разные исследователи - теоретики или практики со своими специфическими интересами - выбирают и делают акцент на
различных компонентах этой темы. В контексте обсуждаемой в работе проблемы уязвимость связана с отсутствием на сегодняшний день адекватной всеохватной теории эмоций, для которой необходима в первую очередь некоторая комбинация этих точек зрения. Поскольку такое сложное и многогранное явление, как эмоциональная сфера, может изучаться в различных аспектах, то от теории мы вправе ожидать равномерного освещения всевозможных ее сторон. Но, подчеркивает В.К. Вилюнас, «многое из того, что в учении об эмоциях человека и его эмоциональных состояниях по традиции называется многообещающим словом «теория», по существу, представляет собой скорее отдельные фрагменты, лишь в совокупности приближающиеся к исчерпывающей теории» [7, с.6]. Чтобы приблизиться к пониманию природы эмоций, обоснованным является комплексный подход к изучению данного явления, т.е. использование данных различных дисциплин (философии, психологии, физиологии, биологии).
Так, например, физиологи конца XIX и начала XX веков рассматривали эмоциональные реакции человека как отражение в его сознании органических про-
1Русская Татьяна Николаевна, преподаватель кафедры русского языка и межкультурной коммуникации, аспирант, тел.: (3952) 405204, e-mail: G 09@ istu.edu
Russkaya Tatiana Nikolaevna, lecturerof the chair of Russian Language and Intercultural Communication, postgraduate student, tel.: (3952) 405204, e-mail: G 09@istu.edu
