CC BY
48Право и общество
Law and Society
УДК 340.132 © Р. Л. Иванов, 2020 □С!: 10.24411/1999-625X-2020-11008
Юридические обычаи и ненормативные законы как «нетипичные» средства правового регулирования
Р. Л. Иванов, Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского
Н IvanovRL@omsu.ru
В отечественной правовой доктрине существование в развитом государстве юридических обычаев и ненормативных законов считается явлением нетипичным. Вместе с тем в российской правовой системе они получили широкое распространение. Юридические обычаи обеспечивают устойчивую единообразную реализацию относительно определенных норм и принципов писаного права и восполняют его пробелы, позволяют адаптировать писаное право к изменяющимся социальным условиям, не прибегая к правотворчеству. Использование для индивидуального правового регулирования ненормативных законов обусловлено сложившейся в Российской Федерации моделью разделения властей, которая в ряде случаев не позволяет заменить их иными правовыми средствами. Поэтому характеристика юридических обычаев и ненормативных законов в качестве нетипичных средств правового регулирования нуждается в пересмотре или в существенной корректировке.
Ключевые слова: нормативное правовое регулирование; индивидуальное правовое регулирование; средства правового регулирования; юридический обычай; ненормативный закон; принцип разделения властей.
Legal Customs and Non-Normative Laws as Non-Typical Means of Legal Regulation
R. L. Ivanov, F. M. Dostoevsky Omsk State University S IvanovRL@omsu.ru
Domestic legal doctrine considers the existence of legal customs and non-normative laws non-typical in the developed state. However, they are widely spread in the Russian legal system. Legal customs provide the stable uniform implementation of relatively definite norms and principles of the written law and correct its deficiencies, adapt the written law to the changing social conditions without lawmaking. Application of non-normative laws for individual legal regulation is determined by the model of separation of powers developed in the Russian Federation, which in some cases does not allow their substitution by other legal means. Therefore, the characteristics of legal customs and non-normative laws as non-typical means of legal regulation requires review or essential correction.
Keywords: normative legal regulation; individual legal regulation; means of legal regulation; legal custom; non-normative law;
principle of separation of powers.
Проблема средств правого регулирования традиционно привлекает внимание не только ученых-юристов, но и участников правотворчества и право-реализации, поскольку от их правильного использования в значительной мере зависит эффективность любых видов специального юридического воздействия.
Общая теория права традиционно занимается исследованием типичных средств правового регулирования, т. е. таких средств, которые постоянно используются в той или иной его сфере и, как правило, доминируют в ней количественно. Вместе с тем их типичность не является абсолютной характеристикой и зависит от того, где и с чем они сравниваются. Например, типичные средства нормативного (общего) правового регулирования, если рассматривать форму их официального внешнего выражения, в современном международном праве представляют нормативные договоры и юридические обычаи [1, с. 114], в то время как нормативные правовые акты и нормативные решения судов, исходя из природы международно-правовых отношений, таковыми здесь не стали. Однако две последние формы позитивного права являются типичными в национальных правовых системах, относящихся, соответственно, к романо-германской и англосаксонской правовым семьям.
В указанном (формальном) аспекте типичными средствами нормативного правового регулирования в российской правовой системе принято считать нормативные правовые акты, количественно доминирующие во всех отраслях отечественного права. Поэтому иные его формальные источники можно рассматривать в качестве нетипичных. Похожая ситуация складывается и в отраслях отечественного права. Так, в уголовном праве типичным, а то и единственным источником юридических норм, длительное время считается уголовный закон [2, с. 67], хотя таковым его признать нельзя [3, с. 235, 237, 240; 4, с. 32-54], в трудовом праве — коллективные договоры [5, с. 189] и т. д. Юридические обычаи и ненормативные (индивидуальные) законы в качестве типичных средств правового регулирования в научных исследованиях, как правило, не упоминают [6, с. 2, 6-7, 14; 7, с. 230; 8, с. 254-265], а если и делают это, то обязательно подчеркивают их нетипичность, аномальность, а то и ошибочность, дефектность [9, с. 445; 10, с. 35-37; 11, с. 15; 12, с. 54]. Вместе с тем данные взгляды основаны на умозрительных суждениях о том, что в развитых национальных правовых системах, к числу которых принадлежит и российская
правовая система, юридические обычаи либо отсутствуют вообще [13, с. 30, 153-154.; 14, с. 33; 15, с. 244], либо формируются и используются нечасто, а закон в них может быть средством только нормативного правового регулирования [16, с. 368; 17, с. 361; 18, с. 138-139, 142; 19, с. 19; 20, с. 211].
Действительно, в развитых национальных правовых системах обычное право утрачивает свое былое значение главного источника первичных правовых норм 1, что само по себе еще не означает превращения юридических обычаев в нетипичные средства внутригосударственного (национального) нормативного правового регулирования и не свидетельствует о существенном уменьшении их количества. И на это есть объективные причины.
Во-первых, постоянно существует потребность в единообразной реализации принципов права и относительно определенных юридических норм, содержание которых дает возможность различного их толкования и осуществления. Такие нормы и принципы не столь редки даже в публичном праве, а для частного права они типичны. Если принявший их субъект предоставил участникам правоотношений возможность самостоятельно конкретизировать варианты своего поведения, то последние это делают, взаимодействуя друг с другом. Появление и накопление сходных образцов подобного правоконкре-тизирующего поведения, а также сознательное следование им в аналогичных ситуациях участниками новых правоотношений приводит к образованию соответствующего правореализационного (правоприменительного) обычая. Данные юридические обычаи, закрепляя выработанные субъектами правоотношений образцы правомерного поведения, не только конкретизируют нормы и принципы права, но и обеспечивают единообразие их реализации в подобных условиях. При изменении указанных условий эволюционируют и соответствующие обычные нормы, что дает возможность писаному праву оставаться стабильным и приспосабливаться к социальным изменениям, часто без длительной и зависящей от политической или иной конъюнктуры процедуры правотворчества. Тем самым обычное право обеспечивает «естественную эволюцию» и единообразие в реализации писаного права, адаптируя его нормы к меняющимся правоотношениям без формального их изменения. Такие правовые обычаи можно именовать интерпретационными, или вторичными, если считать их первичной основой конкретизируемые ими писаные источники права. В современном национальном праве их подавляющее большинство.
1 Первичными являются нормы, которые содержат новые, ранее не существовавшие правила поведения, а также нормы-принципы. Вторичные нормы определяют действие первичных норм во времени, в пространстве и по кругу лиц, закрепляют официальные варианты их толкования и т. п.
Во-вторых, юридические обычаи позволяют «естественным путем», не прибегая к правотворчеству, устранять пробелы в писаном праве. Данные обычаи, новизна которых существенно превосходит новизну интерпретационных (вторичных) обычаев, можно именовать креативными (первичными), поскольку объекта конкретизации — писаной нормы, лежащей в их основе, нет. Такая норма спонтанно вырабатывается участниками правоотношений при использовании ими института аналогии права (закона). Поэтому до момента ее последующего письменного закрепления обычай, зафиксировавший эту норму, является основным, первичным источником права. Именно так в основном развивалось писаное право в начале его становления, так оно иногда развивается или может развиваться и сегодня.
Необходимость конкретизации норм и принципов позитивного права или потребность в преодолении в нем пробелов может возникнуть в любой сфере правового регулирования, но это не делает юридический обычай универсальным источником позитивного права. В случаях, когда оно прямо предусматривает невозможность их использования в таком качестве (например, в нашей стране ими не могут определяться система и полномочия органов и должностных лиц публичной власти, запре-щенность и наказуемость противоправных деяний и т. п.), соответствующие правовые обычаи не возникают. Однако ими могут быть конкретизированы и конкретизируются, например, вид и мера ответственности в пределах, установленных писаными источниками права, содержание того или иного принципа права и т. д.
Несмотря на, казалось бы, очевидную существенную роль юридических обычаев в обеспечении национального нормативного правового регулирования, отечественная юриспруденция предпочитает о ней прямо не упоминать. Здесь до сих пор довлеет сформировавшаяся еще в советское время ошибочная идея о практическом исчезновении данного источника права из арсенала средств правового регулирования современного государства, хотя никакими реальными доказательствами, кроме тезиса о том, что обычай «консервирует прошлое» [21, с. 153], она не подкреплялась. Но консервативность правовых норм сама по себе не является их недостатком. Без нее стабильность правопорядка
недостижима. Да и прошлое далеко не всегда отрицается существующим и будущим правом, которое, в соответствии с диалектическим законом единства и борьбы противоположностей, должно сохранять то позитивное, что накоплено на предшествующих этапах его эволюции, в том числе и то, что воплощено в правовых обычаях.
Кроме того, формирование, изменение и распространение обычного права в современном государстве существенно отличаются от аналогичных процессов в прошлом, поскольку информационные технологии и массовые коммуникации порой сводят практически к нулю такие классические признаки обычаев, как сложность установления их содержания, консерватизм и локальность. Поэтому переносить на них ставшие обыденными представления об обычном праве неверно. Оно, как и писаное право, приобретает новые, ранее отсутствовавшие у него черты, в том числе динамизм и возможность быстро стать известным для неограниченного круга лиц. Неудивительно поэтому, что вопреки критикуемой идее их существование и широкое распространение прямо или косвенно признается не только в отечественной юридической науке [22, с. 83-84; 23, с. 223] и в законодательстве 2, но и в решениях Конституционного Суда РФ. Например, в его постановлении от 20 июля 1999 г. № 12-П «По делу о проверке Федерального закона от 15 апреля 1998 г. „О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации"» констатировано, что в Государственной Думе РФ при принятии законов сложилась устойчивая практика (т. е. юридический обычай. — Р. И.) голосования депутатами не только от своего имени, но и за отсутствующих депутатов с помощью их карточек для электронного голосования. И хотя этот правотворческий обычай не соответствовал Регламенту Государственной Думы РФ, однако никто из участников законотворческого процесса его никогда не оспаривал, и он не воспринимался ими как нарушающий российскую Конституцию. В итоге Конституционный Суд РФ, выявив данный обычай, который следует квалифицировать как обычай contra legem, не стал признавать принятый в соответствии с ним оспариваемый Федеральный закон неконституционным по порядку принятия 3, а в дальнейшем указанная обычная норма
2 Часть 2 ст. 66, пп. 7, 12 ч. 3 ст. 67, п. 13 ч. 1 ст. 69, ст. ст. 71, 72, чч. 3, 4 ст. 73 Закона РСФСР от 12 июля 1991 г. № 1599-1 «О Конституционном Суде РСФСР» // Ведомости Совета народных депутатов и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 30, ст. 1017 ; ч. 2 ст. 74, ч. 5 ст. 79 Федерального конституционного закона от 21 июня 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1994. № 13, ст. 1447.
3 По делу о проверке конституционности Федерального закона от 15 апреля 1998 года «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации» : постановление Конституционного Суда РФ от 20 июля 1999 г. № 12-П // Собрание законодательства Российской Федерации. 1999. № 30, ст. 3989.
была интегрирована в Регламент Государственной Думы РФ.
Косвенное признание юридических обычаев заключается в том, что они, как правило, обозначаются не их собственным именем «юридический обычай», а многозначными, расплывчатыми терминами «юридическая (судебная, административная) практика» и «правоположения (обыкновения) юридической (судебной) практики» [24, с. 665-666; 25, с. 156-159; 26, с. 96-102; 27, с. 42]. Но отсутствие адекватного терминологического обозначения обычного права не означает его реального отсутствия, и рано или поздно оно вновь будет использоваться. Это обязательно произойдет по мере преодоления отечественной юриспруденцией ошибочной догмы о «закате обычного права». Ведь на сегодняшний день невозможно представить серьезного исследователя или квалифицированного правоведа-практика, который в своих научных или практических изысканиях не интересовался и не использовал бы отраженную в юридических информационно-поисковых системах, официальных обзорах судебной практики или в научных работах «юридическую практику» по определенной категории дел. А она и есть не что иное как юридические обычаи, получившие письменное изложение, не связанное с правотворчеством.
Постепенно положение с признанием важного значения юридических обычаев для современного национального права меняется в правильном направлении, о чем свидетельствует не только значительное увеличение посвященных им научных публикаций, но и уточнение их официального обозначения в отечественном гражданском законодательстве, в котором теперь используется не видовое, узкое их наименование — обычаи делового оборота, а охватывающий любые их разновидности термин «обычаи» 4. Избавление правоведения от «комплекса устарелости» обычаев будет способствовать и уменьшению схоластических спекуляций о появлении в российской правовой системе таких «источников права в формальном смысле», как официальные обзоры судебной практики, правовая доктрина, общепризнанные нормы и принципы международного права [28, с. 93-98], так как указанные феномены сами по себе «внешней оболочкой», официальной формой выражения нормативных предписаний не являются, а если они не закреплены писаными источниками права, то единственной формой их внешней объективации могут быть и являются юридические обычаи.
Типичными средствами индивидуального (персонифицированного) правового регулирования, если их так же, как и средства нормативного правового регулирования, рассматривать с точки зрения формы их внешнего выражения, в российской правовой системе являются конклюдентные действия и документы (индивидуальные приказы, распоряжения, указания, судебные решения, договоры и т. д.). Одной из существенных их особенностей принято считать подзаконность, что, вероятно, является одной из причин того, что сами законы, как правовые акты, которые в национальной правовой системе, как правило, обладают высшей юридической силой, в качестве средств индивидуального правового регулирования не упоминаются [29, с. 497-498].
Вместе с тем наличие законов в составе средств индивидуального правового регулирования в нашей стране на федеральном уровне и на уровне субъектов Российской Федерации бесспорно и может отрицаться только в силу неосведомленности о существующей законотворческой практике и ее правовых основах 5, либо вследствие нежелания расставаться с еще одной ошибочной догмой, перешедшей в российское правоведение из советской правовой доктрины, а именно: законом может быть только нормативный правовой акт [30, с. 373, 378; 31, с. 270; 32, с. 252; 33, с. 85].
Правовой основой, вызвавшей существование индивидуальных законов, является закрепленная российской Конституцией и законодательством модель принципа разделения властей, в соответствии с которой, с одной стороны, некоторые контрольные полномочия Федерального Собрания РФ реализуются путем взаимодействия обеих его палат, а с другой — в осуществлении этих полномочий принимает участие глава государства — Президент РФ, что требует адекватной для такой совместной деятельности формы правового акта. Это полномочия:
— по утверждению годовых отчетов об исполнении федерального бюджета и бюджетов государственных внебюджетных фондов РФ. Они реализуются принятием соответствующих федеральных законов и закреплены п. «д» ст. 80, чч. 1, 3-5 ст. 105, п. «г» ст. 106 и ст. 107 Конституции РФ, а также ч. 4 ст. 149, ч. 5 ст. 264.2 Бюджетного кодекса РФ и дают российскому парламенту и главе государства возможность проверить правомерность и эффективность расходования бюджетных средств.
— по ратификации международных договоров России. Данное полномочие, также реализуемое путем принятия федеральных законов о ратифика-
4 О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 Части первой Гражданского кодекса Российской Федерации : федеральный закон от 30 декабря 2012 г. № 302-ФЗ // Там же. 2012. № 53, ч. 1, ст. 7627.
5 Ненормативные федеральные законы и индивидуальные законы субъектов Российской Федерации, у которых правовая основа отсутствует, мы во внимание не принимаем, поскольку их следует квалифицировать как неконституционные.
ции, предусмотрено п. «г» ст. 106 Конституции РФ и ст. ст. 14, 17 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации» 6. Эти законы легитимируют обязательства РФ по международным соглашениям, импле-ментация норм которых в российскую правовую систему затрагивает правотворческие полномочия российского парламента.
Если законы о ратификации не содержат нормативных оговорок и (или) других оперативных норм, они являются ненормативными актами правотворчества, закрепляющими волеизъявление парламента (правовой акт-действие), одобрившего конкретный международный договор, и согласие с ним главы государства;
— по утверждению перечней участков недр, право пользования которыми может быть предоставлено на основании соглашения о разделе продукции, и соглашений по использованию участков недр, расположенных на континентальном шельфе Российской Федерации и (или) в пределах исключительной экономической зоны Российской Федерации, а также изменений, которые в них вносятся. Формой реализации этого полномочия в соответствии с ч. 3 ст. 2, ч. 1 ст. 6 Федерального закона от 30 декабря 1995 г. № 225-ФЗ «О соглашениях о разделе продукции» 7 также является федеральный закон, адресованный персонифицированным субъектам и касающийся конкретной ситуации;
— по разрешению передачи другим государствам перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации культурных ценностей, имеющих уникальный характер, особо важное историческое, художественное, научное или иное культурное значение, что предусмотрено ч. 2 ст. 18 Федерального закона от 15 апреля 1998 г. № 64-ФЗ «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации» 8.
Еще раз подчеркнем, что все эти полномочия реализуются только принятием соответствующих ненормативных (индивидуальных) федеральных законов и никаких иных средств индивидуального
правового регулирования вместо них использовано быть не может — российское право их не предусматривает.
Аналогичные контрольные полномочия органов законодательной власти субъектов Российской Федерации, реализуемые ими с участием глав регионов, а потому требующие принятия ненормативных законов, составляют:
— утверждение годовых отчетов об исполнении бюджетов территориальных государственных внебюджетных фондов и бюджетов субъектов РФ, что предусмотрено ч. 7 ст. 149 и ч. 5 ст. 264.2 Бюджетного кодекса РФ;
— роспуск представительного органа муниципального образования, если судом установлено, что им принят нормативный правовой акт, противоречащий Конституции РФ, федеральным конституционным законам, федеральным законам, конституции (уставу), законам субъекта РФ, уставу муниципального образования, и представительный орган муниципального образования в установленный срок не принял мер по приведению такого нормативного правового акта в соответствие с ними. Это полномочие закреплено ст. 73 Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» 9, а его реализация посредством регионального закона является важнейшей гарантией его законности и обоснованности;
— разграничение муниципального имущества между муниципальными образованиями и утверждение передаточного (разделительного) акта по имущественным обязательствам органов местного самоуправления, предусмотренное ч. 3 ст. 6 Федерального закона от 28 августа 1995 г. № 154-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» 10, ч. 10 ст. 85 Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации».
Данные ненормативные законы принимались для того, чтобы гарантировать имущественные интересы конкретных муниципальных образований при проведении реформы местного самоуправления
6 О международных договорах Российской Федерации : федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ // Там же. 1995. № 29, ст. 2757.
7 О соглашениях о разделе продукции : федеральный закон от 30 декабря 1995 г. № 225-ФЗ // Там же. 1996. № 1, ст. 18.
8 О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации : федеральный закон от 15 апреля 1998 г. № 64-ФЗ // Там же. 1998. № 16, ст. 1799.
9 Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации : федеральный закон от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ // Там же. 2003. № 40, ст. 3822.
10 Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации : федеральный закон от 28 августа 1995 г. № 154-ФЗ // Там же. 1995. № 35, ст. 3506.
в 2003-2009 гг. О большом количестве этих законов свидетельствует то, что на начало ноября 2007 г. законами субъектов РФ о разграничении имущества, находящегося в муниципальной собственности, между муниципальными районами, поселениями, городскими округами, имущество из собственности муниципальных районов передано в собственность 6604 вновь образованных городских и сельских поселений [34, с. 107-108];
— утверждение решений органов исполнительной власти субъектов РФ, связанных с корректировкой региональных бюджетов. Так, в соответствии с подп. «а» п. 13 Правил переоформления в обязательства субъектов Российской Федерации денежных обязательств муниципальных образований и юридических лиц перед Российской Федерацией 11 законом субъекта РФ утверждается договор о переводе долга муниципальных образований и юридических лиц перед Российской Федерацией в обязательства этого субъекта. Индивидуальным законом субъекта РФ утверждаются заключенные дополнительные соглашения о реструктуризации обязательств (задолженности) перед Российской Федерацией по бюджетным кредитам, что предусмотрено подп. «з» п. 11 Правил проведения в 2017 году реструктуризации обязательств (задолженности) субъектов Российской Федерации перед Российской Федерацией по бюджетным кредитам 12. Поскольку указанные соглашения предполагают корректировку закона о региональном бюджете, то согласие органа законодательной власти на эти изменения требует адекватной юридической формы, которой является ненормативный закон.
Законы могут не только выступать средствами нормативного или индивидуального правового регулирования, но и обеспечивать одновременно оба вида специального юридического воздействия, т. е. являться смешанными, индивидуально-нормативными. К ним принадлежат, например, федеральные законы о ратификации международных договоров, которые содержат нормативные оговорки (оперативные нормы). В данную группу входят и федеральные законы, посредством которых реализуются нормы, преду-
сматривающие создание и упразднение конкретных федеральных судов. Эти законы, помимо индивидуальных предписаний, содержат также нормы, закрепляющие судебную юрисдикцию. Главное их назначение состоит в применении ст. 17 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» 13, а нормы фиксируют лишь территориальную подсудность конкретного органа правосудия. Принимая во внимание участие в законотворческом процессе главы государства, считаем, что создание и упразднение федеральных судов посредством законов является важнейшей гарантией их самостоятельности и независимости не только от исполнительной, но и от законодательной ветвей власти.
Вследствие того, что о существовании смешанных законов также традиционно умалчивают, их, вероятно, тоже следовало бы отнести к разряду нетипичных средств правового регулирования. Вместе с тем сочетание в одном юридическом регуляторе индивидуальных и нормативных качеств выступает проявлением закономерных, сущностных свойств права, отражением в нем диалектики единичного и общего. Этот вывод подтверждается не только наличием смешанных законов, но и распространенностью юридических прецедентов, которые всегда опосредуют оба вида правового регулирования — индивидуальное и нормативное. А одна из форм юридического прецедента — прецедент судебный — в правовой семье общего права является регулятором типичным.
Таким образом, вопрос о типичности отдельных средств правового регулирования должен решаться не обобщенно, а дифференцированно, в зависимости от особенностей регулятивной системы, в которой они используются (международное право, конкретная правовая семья, национальная правовая система, отдельная сфера правового регулирования и т. д.). Поэтому характеристика юридических обычаев и ненормативных законов как нетипичных для российской правовой системы средств правового регулирования нуждается в пересмотре или в существенной корректировке.
11 Правила переоформления в обязательства субъектов Российской Федерации денежных обязательств муниципальных образований и юридических лиц перед Российской Федерацией (утверждены постановлением Правительства РФ от 21 июля 2004 г. № 366 «О проведении в 2004-2014 годах реструктуризации денежных обязательств перед Российской Федерацией, принимаемых на себя субъектами Российской Федерации») // Там же. 2004. № 30, ст. 3180.
12 Правила проведения в 2017 году реструктуризации обязательств (задолженности) субъектов Российской Федерации перед Российской Федерацией по бюджетным кредитам (утверждены постановлением Правительства РФ от 13 декабря 2017 г. № 1531 «О проведении в 2017 году реструктуризации обязательств (задолженности) субъектов Российской Федерации перед Российской Федерацией по бюджетным кредитам» // Там же. 2017. № 51, ст. 7832.
13 О судебной системе Российской Федерации : федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ // Там же. 1997. № 1, ст. 1.
Список литературы
1. Усенко Е. Т. Очерки теории международного права. М., 2008.
2. Уголовное право : Общая часть : учебник / под ред. Н. Ф. Кузнецовой, Ю. М. Ткачевского, Г. Н. Борзен-кова. М., 1993.
3. Источники российского права: вопросы теории и истории : учеб. пособие / отв. ред. М. Н. Марченко. М., 2005.
4. Бибик О. Н. Источники уголовного права Российской Федерации. СПб., 2006.
5. Трудовое право России : учебник / под ред. С. П. Маврина и Е. Б. Хохлова. М., 2002.
6. Российское законодательство : проблемы и перспективы. М., 1995.
7. Источники российского права: вопросы теории и истории : учеб. пособие / отв. ред. М. Н. Марченко. М., 2005.
8. Тихомиров Ю. А. Правовое регулирование: теория и практика. М., 2010.
9. Комментарий к Федеральному закону «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» / под ред. А. Н. Костюкова. Омск, 2005.
10. Минникес И. А. О проблеме индивидуальных законов // Современное состояние российского законодательства : тезисы докладов междунар. науч.-практ. конф., г. Пермь, Пермский университет, 23 октября 2009 г. / отв. ред. О. А. Кузнецова. Пермь, 2009.
11. Лапина И. А. Дефекты законодательных актов субъектов Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 21.
12. Степанов С. А. Судебное нормотворчество, его формы и место в механизме правового регулирования // Российское право: Образование. Практика. Наука. 2018. № 6.
13. Зивс С. Л. Источники права. М., 1981.
14. Черниченко С. В. Теория международного права : в 2 т. Т. 1 : Современные теоретические проблемы. М., 1999.
15. Научно-теоретический семинар «Проблемы источников современного трудового права» / Е. Б. Хохлов, Ю. И. Гревцов, А. В. Поляков [и др.] // Правоведение. 2012. № 2.
16. Коркунов Н. М. Лекции по Общей теории права. СПб., 2003.
17. Керимов Д. А. Методология права (предмет, функции, проблемы философии права). 2-е изд. М., 2001.
18. Гревцов Ю. И. Социология закона // Правоведение. 2012. № 3.
19. Решетов Ю. С. Нормативное и индивидуальное правовое регулирование // Вестник Пермского ун-та. 2013. Вып. 2(20).
20. Теория государства и права : учебник / под ред. А. А. Клишас. М., 2019.
21. Зивс С. Л. Источники права. М., 1981.
22. Бирюков С. В. Теоретические основы социологии права : монография. М., 2018.
23. Теория государства и права : учебник / под ред. А. А. Клишас. М., 2019.
24. Поляков А. В. Общая теория права: Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода : курс лекций. СПБ., 2004.
25. Уткина А. В. Соотношение правоположений юридической практики со смежными правовыми явлениями: теоретический аспект // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2012. № 19.
26. Чижиков В. В. Исследование проблем юридической практики в правовой науке // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2014. № 7.
27. Удодова М. А. Механизм воздействия судебной практики на законодательство: к постановке проблемы в современной теории правотворчества // Актуальные проблемы российского права. 2018. № 6(91).
28. Конституционное право: университетский курс : учебник : в 2 т. / под ред. А. И. Казанника, А. Н. Костюкова. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2016. Т. 1.
29. Червонюк В. И. Качество закона: современная концепция и проблемы демократизации // Юридическая техника. 2014. № 8.
30. Теория государства и права : учебник / под ред. К. А. Мокичева. М., 1965.
31. Актуальные проблемы теории государства и права : учеб. пособие / отв. ред. Р. В. Шагиева. М., 2011.
32. Кожевников В. В., Коженевский В. Б., Рыбаков В. А. Теория государства и права : учебник / отв. ред. В. В. Кожевников. М., 2017.
33. Сенин И. Н. Теория государства и права : учеб.-метод. пособие. М.—Берлин, 2020.
34. Итоги реализации Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации в 2007 году» / под ред. Д. Р. Хромова. М., 2007.
