CC BY
27
Е.В. Постевая ORCID ШЮ: 0000-0003-4580-6553
Донской государственный технический университет, г. Ростов-на-Дону, Россия
УДК 81.37
ЮМОРИСТИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ В ДРАМАТИЧЕСКИХ ДИАЛОГАХ: ПАРАДОКС И ДИССОНАНС МЕЖДУ РЕПЛИКАМИ ПЕРСОНАЖЕЙ
В статье анализируются диалоги из драматических текстов, содержащие юмористические высказывания, которые конструируются за счет как стилистических ресурсов языка, так и прагматических категорий речи. При этом мы различаем неюмористические высказывания, в которых содержатся компоненты юмора, и юмористические высказывания, реализующие соответствующий юмористический фрейм. В высказываниях первого типа юмористический эффект приобретает вторичную важность. Высказывания второго типа нацелены на стимулирование юмористической реакции со стороны адресата. В условиях реального драматического текста данные типы высказываний, как правило, образуют симбиоз, проявляя различную степень выражаемого юмористического смысла. Отмечается, что в драматических диалогах юмор может носить агрессивный характер, выступать средством атаки против адресата. Другими словами, в драматических текстах юмор приобретает фатический / нефатический характер. Фатический юмор - добрый и дружественный, мотивируется благожелательностью говорящего субъекта по отношению к слушающему. Нефатический юмор агрессивен, задействуется с целью возвышения своего «Я» за счет собеседника.
Автор акцентирует внимание на когнитивной функции парадокса, которая находит непосредственное проявление в уточнении отношений, уровней, смыслов, отдельно взятых диалогических реплик и целостного драматического текста. В основе смыслового восприятия юмористического начала заложена форма, которая опосредует выявление смысловых конституентов на первичном этапе и моделирование новых смысловых моделей текущей ситуации общения с целью оптимальной ориентации в этой ситуации, на основе выявленных смысловых составляющих.
Ключевые слова: драматический текст, диалог персонажей, парадокс, диссонанс между диалогическими репликами, юмористический эффект.
Введение. Смысловое восприятие юмористического начала драматического текста - креативный процесс, который требует от читателя (зрителя) привлечения некоторого фонда знаний, как и соответствующих умений и навыков [17, р. 177]. Данный процесс основывается на законах интерпретации неявно выражаемых смыслов и концептуальных структур, предполагающих известную степень абстрагирования. Манипулирование формами содержательного плана парадокса может реализовываться разнообразными способами. В аспекте лингвокогнитивной проблематики восприятие парадокса предопределяется когнитивным диссонансом. Парадокс активируется как результат конструирования оппозиции между двумя элементами, обладающими сходными чертами. Другими словами, формируется структура, состоящая из двух компонентов, причем характеристики одного компонента находят последовательное отражение в другом компоненте. Парадокс - это моделирование намеренного противоречия вследствие соединения, на первый взгляд, противоречивых понятий, несходных и в значительной степени противоположных контекстов, которые обладают внутренним единством.
В некоторых контекстах диалогического общения персонажей выявляется состояние интенциональ-ного конфликта: обнаруживается стремление реагирующего собеседника явно / неявно помешать инициатору общения в реализации его намерений [8, с. 1090], [13, р. 85], [14, р. 555]. В связи с этим адресат инициирует отказную стратегию реагирования на иллокутивную заданность стимулирующей реплики. Уровень некооперативности речевого поведения собеседников представлен в драматических текстах различными своими вариантами, зависит от экстралингвистических условий протекания диалогической коммуникации: места и времени общения, наличия / отсутствия нежелательных свидетелей. Реализация юмористического эффекта реагирующим собеседником в подобной прагматической ситуации, как правило, преследует оборонительную цель.
Обзор литературы. Методы. В современной языковедческой науке диалогическое взаимодействие рассматривается, в том числе, на уровне исследования процессов понимания драматических текстов [7], [15]. При этом исследовательский фокус внимания сосредотачивается преимущественно на прагматической специфике переработки речевого произведения со стороны персонажей с учетом грамматических правил диалогического взаимодействия. В частности, подходы, связанные с прагматическим анализом, задействуют как методологию, так и теоретические принципы языкознания при изучении диалогических единств, в которых решаются неречевые задачи. Подобный ракурс научного анализа проливает свет на форму и содержание диалога, возможность установления в диалогическом взаимодействии фатический контакт с собеседником [2], [9], [16].
В этом отношении в русистике и теории языка наблюдается стабильный интерес к юмористическому эффекту, производимому как отдельно взятыми стилистическими средствами, так и общим контекстом взаимодействия персонажей. В языковом плане драматический текст функционирует как линейная последовательность двух или более реплик, когда стимул обеспечивает обратную связь с реагирующим персонажем с опорой на конверсационные нормы, которые актуализируются на различных стадиях конструирования и интерпретации целостного диалогического цикла [4, с. 127]. Вследствие этого целесообразно выявить, каким образом феномен юмора обусловливает структурную и смысловую организацию драматического текста, с опорой на какие стилистические и прагматические средства автор этого текста моделирует этот феномен.
Цель и задачи, заявленные в нашей публикации, реализуются посредством следующих методов исследования:
- метод наблюдения и интерпретации диалогических единств при анализе стилистической и прагматической специфики юмористических эффектов в драматическом тексте;
- контекстуальный метод - непосредственный анализ фрагментов драматических текстов как линейных последовательностей.
Материалом для нашего исследования послужили современные драматические тексты, написанные Э. Брагинским и Э. Рязановым («Ирония судьбы, или с легким паром», «Служебный роман»), которые были впоследствии экранизированы. В этих текстах разносторонне представлена специфика повседневного непринужденного общения, в ходе которого персонажи частотно производят юмористический эффект.
Результаты и дискуссия. Среди многочисленных других стилистических средств, с опорой на которые в драматическом тексте конструируется юмористический эффект, можно отметить парадокс, понимаемый нами как утверждение, содержащее внутреннее противоречие. Парадокс заметно изменяет семантическое содержание сегмента драматического текста с опорой на модификацию значений языковых единиц, которые входят в его состав, порождает нетривиальную смысловую конструкцию, обладающую низкой степенью предсказуемости. Реализация данной конструкции приводит к появлению в сегменте драматического текста новых смыслов.
Реагирующая реплика оказывается логически и семантически несовместимой со стимулирующей репликой. При этом порождаемый юмористический эффект может носить как намеренный, так и ненамеренный характер со стороны реагирующего персонажа. Ср.:
(1) «В это время в общем зале появились Новосельцев и Шура, Новосельцев с трудом тащил бронзовую лошадь. С грохотом водрузил ее на свой рабочий стол и в изнеможении опустился на стул.
- Это что такое? - изумилась Ольга Петровна.
- Раньше люди ездили на лошадях, теперь времена изменились, - невесело пошутил Анатолий Ефремович.
Вокруг скульптуры мгновенно столпились сослуживцы» [11, с. 312].
Намеренно конструируемая абсурдность ситуации общения и активируемый при этом парадокс как действенные приемы выражения остроумия играют важную когнитивную роль в процессах познания собеседниками истины о реальности. Абсурд и парадокс вызывают в сознании собеседников обострение целого ряда гносеологических операций, чему в определенной степени способствует их коммуникативная форма выражения: внешне парадокс выражается достаточно эффектным и афористичным способом.
Юмористическая форма представления текущей ситуации общения предопределяется трансформацией содержания этой ситуации. Остроумная форма реализации парадокса оказывается автономной по отношению к своему смысловому содержанию, так как структурные изменения в форме мыслей персонажей логически приводят к спонтанному конструированию иного смыслового содержания [12, р. 377]. Процессы восприятия юмористического начала базируются на определенных принципах и закономерностях функционирования психического отражения действительности как порождающего процесса. Смысловое восприятие юмористического начала в драматическом тексте - активное действие, которое производится персонажем в строгом соответствии с определенными намерениями и задачами. В процессе речевой коммуникации юмористическое начало проявляется в форме парадокса. При этом преимущественно наглядно выявляется смысловой и когнитивный аспекты феномена юмористического.
Порождение парадокса может также осуществляться с опорой на интерпретацию текущей ситуации речевого взаимодействия персонажей сквозь призму языковых форм. Смысловое восприятие парадокса - регулируемый процесс, конструктивную роль в котором играют субъективные намерения персонажей, собеседников. Языковая форма отвечает за передачу обыденного содержания парадоксальным способом, вызывая эмоциональные реакции читателя, ведущие к последующим размышлениям.
Приведем еще один пример.
(2) «... В воскресенье у нас экскурсия на автобусах по маршруту Владимир - Суздаль. Давай включимся?
- Эти автобусы могут нас далеко завезти! - уклончиво ответил Самохвалов» [11, с. 298].
Сквозь призму парадокса реагирующий собеседник выражает идеи, которые граничат с абсурдом, что, в свою очередь, выводит слушающего в позицию размышляющего субъекта, принуждает рассмотреть привычную ситуацию с иной точки зрения, трансформируя аксиологическое содержание суждения, содержащегося в стимулирующей реплике.
Так, в основе парадоксализации в примере (2) заложены процедуры обработки парадокса, активирующегося при включении в смысловое поле ситуации «воскресная экскурсия» вложенного смысла «отсутствие перспектив во взаимоотношениях между Ольгой Петровной и Самохваловым». Позитивные характеристики воскресной экскурсии маскируются, данное понятие приобретает негативные коннотации в результате переноса перспективы невозможности отношений между персонажами на явление, которое, как правило, характеризуется хорошим настроением и плодотворными перспективами.
Парадоксальность в данном случае обусловливается осмыслением понятия «воскресная экскурсия» через образ «отсутствие перспектив в межличностном плане». Парадокс дает возможность осмыслить одно явление в конституентах целостного образа другого явления. Другими словами, имеет место осмысление скрытого противопоставления, которое в процессе интерпретации становится основой для осмысления воскресной экскурсии как невозможность продолжения взаимоотношений между некогда любившими друг друга персонажами.
В лингвокогнитивных изысканиях, посвященных парадоксу, утверждается, что противоречивая и оп-позитивная ассоциативная сущность данного приема находит системное выражение в механизме когнитивного диссонанса [5, с. 1022]. Конструктивную роль при этом играют процессы создания ассоциаций. Благодаря ассоциациям индивид улавливает сходства и различия между гетерогенными денотатами и способен объединить контрарные концептуальные структуры в одном диалогическом высказывании.
Согласно нашим наблюдениям, юмористический эффект в драматическом тексте возникает в результате диссонанса между семантическим содержанием стимулирующей и реактивной реплик. В ходе развития диалогического общения персонажи оценивают текущую речевую ситуацию, при этом их позиции достаточно часто оказываются несходными и даже полярными. Развертывание диссонансного диалогического единства проливает свет на несоответствие, противоположность прагматического содержания инициирующих и ответных речевых действий. В этом случае отдельные сегменты ответной реплики, фактически, противопоставляются отдельным сегментам стимулирующей реплики, а юмористический эффект имеет намеренный характер, поскольку облегчает отказ от коммуникативного сотрудничества с собеседником.
Диссонансное диалогическое общение, обладающее юмористическим эффектом, преимущественно имеет место в акте однократного обмена репликами со стороны персонажей при прагматической рас-
согласованности стимулирующей и реагирующей реплик: намерение, выражаемое в ответном речевом действии не согласуется с намерением реплики-стимула и противоречит ей. В этом случае реагирующий собеседник нарушает те или иные принципы Кооперации и / или постулаты Г.П. Грайса, смысл которых заключается в необходимости соблюдения определенных правил в целях достижения успеха в коммуникативном акте [6].
Анализируемая диалогическая ситуация наблюдается в драматическом тексте, как правило, когда стимулирующая реплика выражает запрос информации, приглашение к совместному действию, просьбу выполнить определенное действие. В этом случае инициирующая и реактивная реплики могут быть представлены одним и тем же коммуникативно-прагматическим типом, а также могут относиться к различным типам. Как свидетельствует собранный нами фактологический материал, именно в последнем случае юмористический эффект оказывается наиболее ярким. Диалогические единства этой разновидности классифицируются нами в зависимости от того, кто из персонажей реализует вопрос / приглашение / просьбу, а кто реагирует на подобные намерения.
Максимальная контрастность коммуникативно-прагматических установок, реализуемых речевыми действиями персонажей, наблюдается в диалогических единствах, в которых реакция выражает отказ говорящего субъекта от дальнейшего сотрудничества с собеседником. В коммуникативных ситуациях, в которых такие диалогические единства реализуются, прагматической связности реплик не происходит, поскольку нарушается постулат вежливости и максима такта: в речевой культуре невежливо отказываться от сотрудничества с собеседником без видимой на то причины. Наше изыскание свидетельствует, что распространенным в данном случае является неявный способ отрицания в реагирующей диалогической реплике, который поддерживается юмористическим эффектом. Ср.:
(3) «А музыку вы любите? - с вызовом спросил Новосельцев.
- Надеюсь, вы не собираетесь петь? - испугалась Калугина» [11, с. 308].
В данном случае реплика-реакция приобретает форму косвенного императивного акта, в котором вопрос выражает запрет на то действие, которое собирается выполнить собеседник. Отказная коммуникативная тактика реализуется в высказываниях, в которых - прямо или косвенно - констатируется нежелание или невозможность для реагирующего собеседника установить фатический контакт с инициатором общения. Указанная тактика может носить как категоричный, так и смягченный характер. Категоричный отказ указывает на то, что говорящий персонаж ни при каких речевых обстоятельствах не поддержит фатический контакт с собеседником. Ср.:
(4) «Ипполит. Вы мне сломаете руку!
Лукашин. Сломаю, сам же и починю - я доктор. Проси у нее прощения!» [11, с. 142].
Подобного рода отказные реплики свидетельствуют в большинстве случаев о недоброжелательных взаимоотношениях между собеседниками. Если же отношения между персонажами все же оказываются позитивными, обнаруживаются некие обстоятельства, которые не позволяют реагирующему собеседнику установить фатический контакт с инициатором общения. В этом случае юмористический эффект сопровождается смягченным отказом, который предполагает либо указание на мотивацию отказного реагирующего действия, либо извинение, что заметно смягчает категоричность реактивной диалогической реплики, в той или иной степени модифицируя ее иллокутивную функцию. Ср.:
(5) «- Бросьте лошадь, а то вы ее уроните...
- Она бронзовая, не разобьется!» [11, с. 313].
Косвенные отказные реплики формируют такие диалогические реакции, которые в неявной форме, как логически выводимую информацию, манифестируют сообщение о нежелании или невозможности установления фатического контакта с собеседником. Одним из наиболее частотных типов косвенно выражаемых отказов, реализующих юмористический эффект, выступают реактивные реакции, которые указывают на то, что реагирующий персонаж не принимает определенные компоненты текущей диалогической ситуации. Эти компоненты, в свою очередь, отражают те или иные обстоятельства или условия диалогического взаимодействия персонажей.
Участники речевого взаимодействия оценивают текущую коммуникативную ситуацию, исходя из собственных приоритетов, вследствие чего реагирующий персонаж отказывается поддерживать фати-ческий контакт с собеседником, соответственно осуществляя ссылку на конкретный элемент речевой
ситуации, который препятствует поддержанию контакта с собеседником. В них указывается ссылка либо на фактор времени, либо на неприемлемость места разговора, либо иные экстралингвистические факторы, которые препятствуют диалогическому общению. Например:
(6) «- Когда вы перестанете видеть во мне только директора? - с досадой поморщилась Людмила Прокофьевна.
- Никогда! - стойко ответил поверженный и тут же жалобно добавил: - Товарищ директор, дайте попить!» [11, с. 320].
Отказ от ответа, реализующий юмористический эффект, является маркером смены темы беседы, ведет либо к свертыванию диалогической коммуникации, либо к последующему конфликту в развитии диалога.
Реагирующий собеседник может моделировать свою прагматическую установку в форме восклицательного высказывания, составляющего пропозицию реактивной реплики. В подобных случаях у персонажа создается негативное впечатление об инициаторе диалога, что, в свою очередь, отражается в повышенном юмористическом заряде реактивного диалогического действия, выражающего возмущение, негодование и т.п. В целом речевая ситуация потенциально приобретает экстремальный характер, между общающимися персонажами возникает эмоциональное напряжение, между их репликами обнаруживается диссонанс. Ср.:
(7) «- Эта лошадь меня заездила! - простонал Анатолий Ефремович, не открывая глаз.
- Перестаньте симулировать! - все так же хладнокровно сказала Калугина. - Извольте встать и выйти вон вместе с лошадью!..» [11, с. 216].
В анализируемом примере инициирующая реплика содержит восклицательное высказывание: персонаж выражает негативные эмоции, не учитывая фактор адресата, а именно крайне отрицательное отношение к предмету беседы, что, в свою очередь, провоцирует аналогичную реакцию со стороны второго персонажа. Подобная реакция выражается экспрессивными высказываниями, передающих иллокуцию негодования, возмущения, что невольно порождает юмористический эффект в драматическом тексте.
Негативные коннотации реактивной диалогической реплики нацелены на инициатора диалога, восклицательная реплика которого трактуется реагирующим персонажем как бестактная, неуместная. Прагматический диссонанс между диалогическими репликами проявляется за счет того, что второй персонаж фактически игнорирует исходное восклицательное высказывание, тем самым демонстрирует свое нежелание поддержать фатический контакт с собеседником.
Достаточно частотным способом манифестации нежелания поддержать контакт с собеседником выступает отрицание пресуппозиции исходной вопросительной реплики, которая в данной диалогической ситуации расценивается реагирующим персонажем как нерелевантная. Подобный способ инициации юмористического отказа выявляет нарушение максимы искренности речевого действия. Например:
(8) «Надя. Как не стыдно?
Галя. Это мне-то стыдно? Я у вас жениха не крала!» [11, с. 157];
(9) «- Новосельцев, с вас пятьдесят копеек! Почему вы не убрали лошадь в шкаф?
- До шкафа я еще не доскакал!» [11, с. 217].
Реагирующая диалогическая реплика конструируется как отрицание ложной пресуппозиции предшествующей вопросительной реплики. В смысловом плане она выступает как искреннее информирование, выражаемое в эмоциональной форме. Выявление истины приводит либо к конфликтному разрешению общения, либо к последующему разъяснению обстоятельств ложности пресуппозиции стимулирующего вопросительного высказывания. Фактически, это предопределяется степенью дружественности и доверительности отношений между персонажами.
Если первый персонаж инициирует вопросительное высказывание с целью детализировать - в целом ему известную - актуальную для него информацию, то отрицание пресуппозиции подобного высказывания расценивается им как отказ от поддержания фатического контакта, что неминуемо приводит к конфликтному развитию общения и как следствие этого - к обострению межличностных отношений между персонажами.
В прагматической сфере косвенного отказа, реализующего юмористический смысл, мы также выделяем особый тип конфликтогенных отказных реплик [10, с. 379]. Эти реплики предстают непосред-
ственным следствием посягательств на «социальное лицо» реагирующего персонажа со стороны первого персонажа. Подобная стратегия отказа поддержать фатический контакт с собеседником отличается тем, что в ней доминирует резко отрицательное эмоциональное отношение к собеседнику, что, в свою очередь, вызывает в общении взаимные оскорбления, потенциально выводит общение на конфликтный уровень. Юмористический эффект реализуется в данном случае как речевая агрессия. Ср.:
(10) «Лукашин. У вас ботиночки на тонкой подошве.
Ипполит. У вас самого пальтишко-то явно не по сезону; в нем схватить воспаление легких... а там, глядишь, и летальный исход...» [11, с. 157];
(11) «Надя. Галя, вы все неправильно понимаете...
Галя (выдает себя с головой). Вы - хищница! Вам до зарезу надо выскочить замуж. Но ничего у вас не выйдет! В последний момент он все равно сбежит. Если мне не удалось его женить, то вам и подавно... (Вешает трубку.)» [11, с. 158].
Отказные ответные реплики подобного типа манифестируют тот факт, что персонаж не сдерживает своих эмоций, которые обостряются в момент потенциального конфликта, способствуют обострению этого конфликта и могут привести к прекращению диалогического общения. Хотя конфликтогенность воспринимается как величина, не нарушающая общую адаптивность личности, а конфликтогенные отказные реплики вызывают удовлетворение личности от снятия эмоционального стресса, их можно интерпретировать как своеобразное проявление «антикультуры» в диалоге.
Противопоставленность намерений персонажей и как логический результат этого диссонанс их диалогических действий наблюдается и в коммуникативной ситуации, в рамках которой реактивная реплика включает в себя либо неистинный ответ, либо возражения против сути исходного вопросительного высказывания. В подобных обстоятельствах вопрос расценивается реагирующим собеседником как неуместный. Например:
(12) «Надя (всплеснув руками). Вы соображаете, что говорите?! Значит, это я из вас сделала хама!
Лукашин (смеется, в восторге). Меня никто никогда так не обзывал! Я счастлив! Надя!..» [11, с. 163];
(13) «Надя (Лукашину). По какому праву вы здесь хозяйничаете?
Лукашин (неожиданно). Потому что я - Ипполит!» [11, с. 164];
(14) «Надя. Разве мы перешли на «ты»?
Лукашин. Давно. Разве ты не заметила?
Звонок в дверь.
(Возмущенно.) Это не квартира, а проходной двор! (Выходит в коридор, открывает дверь.)» [11, с. 165].
Диалогические единства (12)-(14) являются яркими примерами несоблюдения постулата релевантности «Не отклоняйся от темы». Вне зависимости от того, что персонаж, инициирующий стимулирующую реплику, стремится к установлению фатического контакта, прагматическая связность диалогических реплик не обнаруживается, поскольку реагирующий персонаж реализует не то информативное содержание, которое является актуальным в данном контексте общения.
В подобных диалогических единствах мнимая некомпетентность первого персонажа формирует ложную пресуппозицию в инициирующей вопросительной реплике. Диссонанс диалогических реплик проистекает за счет несоблюдения первым персонажем постулата качества «Не говори того, для чего у тебя нет достаточных оснований». Смысловая функция реактивной реплики состоит в том, что заданный вопрос опровергается, а ложная пресуппозиция исправляется.
Диссонанс диалогических действий персонажей, порождающий юмористический эффект, обусловливается реактивным уклончивым ответом. Ср.:
(15) «Надя. Что ты собираешься делать?
Лукашин. Пусть он подышит свежим воздухом! (Выбрасывает фотографию за окно.) Ему полезно!» [11, с. 167];
(16) «Ольга Николаевна. Ты зачем к нам влез?
Лукашин (улыбнувшись). Если у вас хватит терпения, начну с самого начала. (Вздохнув.) Каждый год тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню...» [11, с. 170];
(17) «Лукашин (уверенно). Ипполит не вернется!
Ольга Николаевна (растерялась). Почему?
Лукашин. С ним я расправился самым решительным образом с помощью бритвы!» [11, с. 171].
Реагирующий персонаж задействует уклончивый ответ в целях:
1) сокрытия своей некомпетентности в текущей коммуникативной ситуации;
2) утаивания некоторой информации от собеседника;
3) ограждения персонажа, инициировавшего вопрос, от требуемой информации в силу морально-этических соображений.
Таким образом, явления диссонанса диалогических реплик в рамках драматического текста могут порождать юмористический эффект с опорой на противопоставление коммуникативных намерений персонажей. Это противопоставление, как показало наше исследование, может быть как минимальным (если реактивная реплика недостаточно информативна для реагирующего собеседника), так и максимальным (если ответный речевой шаг инициирует отказ от установления фатического контакта с собеседником, недейственный ответ или возражения в плане сути стимулирующей вопросительной реплики).
При изучении диалогического единства, реализующего юмористический эффект, следует, на наш взгляд, иметь в виду, что внешне противопоставленные компоненты подобного диалогического единства в драматическом тексте могут быть частично связанными в прагматическом плане, т.е. выступать средством маркирования полуунисона. Индикаторы подобного сценария сосредотачивают внимание собеседника на некоторой детали, обстоятельствах, которые следует принимать во внимание собеседниками.
Другими словами, частичная связность речевых действий в составе диалогического единства оказывается возможной вследствие компромисса, который устанавливается между коммуникантами. В качестве экспликаторов указанного компромисса преимущественно выступает союз но. Разворачивание полуунисонного диалогического единства осуществляется в этом случае в соответствии с тремя сценариями. При этом право выбора того или иного сценария остается за реагирующим персонажем.
Сценарий 1. Ограничение, которое указывает на тот факт, что компоненты ситуации, озвучиваемые в ответной реакции, ограничивают саму возможность осуществления ситуации, запрашиваемой в стимулирующей реплике. Ср.:
(18) «Надя. Мама, ты почему сидишь в коридоре?
Ольга Николаевна (гордо). Сторожу преступника! А он меня песнями развлекает!
Лукашин (к Наде). Преступник - это я!.. Вообще-то я не очень хорошо пою, но как ты - люблю петь...
Надя (устало). Мама, но давай отпустим его на свободу! (Отпирает дверь и, сняв пальто, входит в комнату.)» [11, с. 174].
Сценарий 2. Возмещение, которое указывает на то, что явление, репрезентируемое в реактивной реплике, наблюдается в дополнение и вне зависимости от явления, представленного в инициирующей вопросительной реплике. Ср.:
(19) «- Вам-то смешно! А мне что делать? - жаловалась Шура. - Цветы уже куплены, оркестр заказан.
- Оркестр пусть поиграет в обеденный перерыв, - предложил Новосельцев, - что-нибудь веселенькое, а цветы раздайте женщинам!
- Как же я их раздам, - печально ответила Шура, - когда из них венки сплетены, с лентами. А на лентах написано: «Незабвенному Бубликову от родного коллектива».
- Плохо ваше дело, Шура! - грустно улыбаясь, посочувствовала Ольга Петровна.
- Куда девать венки? Хоть сама помирай, но... - Шура вздохнула, - надпись не подойдет, фамилия другая...» [11, с. 247].
Сценарий 3. Условие, которое указывает на семантическую обусловленность, а именно такую взаимосвязь между озвученными явлениями, когда одно явление предстает обоснованием другого явления. Ср.:
(20) «- Какая Шура? - изумилась Калугина.
- Из месткома. Понимаете, Бубликов, оказывается, жив. А венки Шура уже купила. Девать их некуда. Вот она раздирает их на букеты и раздает женщинам. - И Новосельцев добавил для убедительности: - Я ей сам это посоветовал!
- Увы! - ехидно заметила Людмила Прокофьевна. - Я пришла задолго до начала рабочего дня, и букет уже стоял. А то, что Бубликов жив, выяснилось позже!
- Значит, моя версия с венками - ошибочная! - с охотой пнул себя Новосельцев.
- Кто же мог это сделать? - со значением спросила Калугина.
- Вы подозреваете, что я приволок этот веник? - возмутился Новосельцев» [11, с. 247].
Частичная прагматическая связность стимулирующей и реактивной реплик в приведенных выше
сценариях манифестирует речевое намерение первого персонажа выяснить характер оценочного отношения реагирующего собеседника к предмету, который обсуждается в диалоге. В подобных драматических текстах наблюдается не только выравнивание общего фонда актуальных знаний собеседников, но и их эмоционально-волевое состояние: ответная реплика выявляет как фактическую информацию, так и оценку предмета обсуждения с такими признаками, как «позитивность», «негативность», в зависимости от текущего настроя первого персонажа.
Другими словами, реагирующий персонаж обеспечивает детализованный ответ на исходное вопросительное высказывание, которое актуализует прежде всего эмоциональную составляющую диалога, за счет которой и реализуется юмористический эффект в последующем ходе общения. В этой связи совершенно справедливой нам представляется точка зрения Дж. Алена и Р. Перро, согласно которой оптимальная вопросно-ответная система призвана обеспечить ответ, который содержит больше информации, чем это исходно предполагалось в вопросе [1, с. 343]. Заметим, что в таких системах априорная нацеленность персонажей на унисон определяет юмористический эффект в реплике-реакции, ее соизмеримость с модальной информацией в стимулирующей реплике.
Заключение. Сфера юмора объединяет все измерения проанализированных диалогических единств (на уровне восприятия реплик, эмоционально-волевого состояния персонажей, последующих реакций, речевой деятельности вообще, личных желаний персонажей) в гармоничное целое, предопределяет прагматическую связность реплик в составе диалогических единств. Вместе с тем, инициируя вопрос и предлагая сделать оценку концептуально-гипотетическому знанию, первый персонаж делает попытку установить не только определенную общность понятий, но и их конкретное юмористическое содержание. Реагирующий персонаж, в свою очередь, призван дать ответ «да» или «нет», т. е. выразить согласие с указанным концептуальным и модусным положением или опровергнуть его, реализуя / не реализуя унисон в драматическом тексте.
Процессы восприятия юмористических высказываний связываются определенным образом не только с элементарным осознанием значений и смыслов, присущих отдельным языковым и речевым единицам, но и с трансформацией целостного смысла диалогического текста, с трактовкой высказываний в рамках текущей ситуации общения. Подобная интерпретация основывается на логико-семантических связях между отдельными компонентами ситуации, которые определяются широким контекстом, вбирающим в себя интралингвистические и экстралингвистические факторы. Как результат этого, в драматическом тексте обнаруживается новообразование в форме некоторых отношений, которые не были заранее заданы, а были установлены в мыслительном акте, предопределенном интеллектуальной активностью собеседников.
В диалогах, имеющих место в драматических текстах, парадокс, реализующийся в реагирующих репликах, маркирует границу между обыденными и небывалыми явлениями и каноническими и новыми проявлениями ситуации, способствует многоаспектному и глубокому осмыслению неявно выражаемого содержания. С опорой на исключение привычных алгоритмов мышления парадокс стимулирует персонажа-собеседника - а вслед за ним и читателя (зрителя) - к восприятию нового смысла.
Юмористический эффект облегчает отказ от сотрудничества с собеседником, что может быть связано с эмоционально-волевым (психологическим) состоянием адресанта, который, по-видимому, воспринимает стремление собеседника к установлению фатического контакта как нежелательное в данной ситуации, не соответствующее его действительным намерениям. Подобные коммуникативные обстоятельства предопределяют актуализацию реагирующих высказываний с ярко выраженным юмористическим эффектом, за которым скрывается отказ от сотрудничества с собеседником. Эти высказывания не заполняют информационную лакуну в диалогическом общении, характеризуются низкой степенью кооператив-ности, как и недопущением положительного результата в претворении намерения инициатора общения.
Библиографический список
1. Аллен Дж. Ф., Перро Р. Выявление коммуникативного намерения, содержащегося в высказывании // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVII. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986. -С. 189-207.
2. Азарова О. А., Кудряшов И. А. Когнитивный подход к исследованию неявного знания // Когнитивные исследования языка. - 2015. - № 21. - С. 30-33.
3. Азарова О.А., Кудряшов И.А. Контрастивное взаимодействие образов автора и персонажа в художественном тексте // Когнитивные исследования языка. - 2016. - № 25. - С. 936-942.
4. Гаврилова Г.Ф. Предложение и текст: системность и функциональность. - Ростов-на-Дону: Ака-демЛит, 2015. - 412 с.
5. Головинова П.А., Кудряшов И.А. Косвенный экспрессивный акт как отражение эмоционального опыта говорящего субъекта в диалогическом взаимодействии // В мире научных открытий. - 2015. -№ 11.2(7). - С. 1020- 1028.
6. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. - М.: Прогресс, 1985. - С. 136-141.
7. Клеменова Е.Н., Кудряшов И.А. Диалогическое движение в современной лингвистике: прагматическое исследование личности в информационном обществе // Социокультурные среды и коммуникативные стратегии информационного общества: Труды Международной научно-теоретической конференции. - СПб.: Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого, 2015. - С. 281-289.
8. Котова Н.С., Кудряшов И.А. Эпистемический статус собеседников и эвиденциальные средства его манифестации в диалогическом взаимодействии // В мире научных открытий. - 2015. - № 11.2(71). -С. 1084-1095.
9. Котова Н.С., Кудряшов И.А. Лингвофилософская прагматика vs. Когнитивная прагматика: два взгляда на одну и ту же проблему // Когнитивные исследования языка. - 2016. - № 25. - С. 68-74.
10. Микутина И.О., Ласкова М.В. Агрессивные истоки юмора // Гуманитарные научные исследования. - 2017. - № 3(67). - С. 377-380.
11. Рязанов Э., Брагинский Э. Берегись автомобиля. Ирония судьбы, или С легким паром. Служебный роман. - М.: Азбука, 2015. - 352 с.
12. Conren C. Satire and Definition // Humor: International Journal of Humor Research. - 2012. - № 4. -P. 375-399.
13. DynelM. Humour on the House: Interactional Construction of Metaphor in Film Discourse // Language and Humour in the Media. - Newcastle: Cambridge Scholars Publishing, 2012. - P. 83-106.
14. Hassan B.A. The Pragmatics of Humor // Mediterranean Journal of Social Science. - 2013. - № 4(2). -P. 551-562.
15. Kovalenko E.M., LaskovaM.V., Lazarev V.A., InchenkoM.V., NosorevaN.G. Text as a Cognitive Form of Culture // International Journal of Interdisciplinary Cultural Studies. - 2016. - Vol. 11. - № 3. - P. 25-32.
16. Mickes L., Walker D.E., Parris J.L., MankoffR., ChristenfeldN.J.S. Who's Funny: Gender Stereotypes, Humor Production, and Memory Bias // Psychonomic Bulletin@ Review. - 2012. - № 19(1). - P. 108-112. doi: 10.37 58/3 13423-011-061-2.
17. Zamir T. Why does Comedy Give Pleasure? // British Journal of Aesthetics. - 2014. - № 54. - P. 175190.
Постевая Екатерина Васильевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры «Мировые языки и культуры», Донской государственный технический университет, г. Ростов-на-Дону, Россия.
Для цитирования: Постевая Е. В. Юмористический эффект в драматических диалогах: парадокс и диссонанс между репликами персонажей // Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики. 2017. №4. С. 167-177.
HUMOROUS EFFECT IN DRAMATIST DIALOGUES: PARADOX AND DISSONANCE BETWEEN THE CHARACTERS' REPLICAS
Ekaterina V. Postevaya ORCID iD: 0000-0003-4580-6553
Don State Technical University, Rostov-on-Don, Russia
The article analyzes the dialogues from the dramatist texts containing the humorous utterances which are constructed through both the stylistic language resources and the pragmatic speech categories. In this case we distinguish between non-humorous utterances containing humor components and humorous utterances realizing the corresponding humorous frame. In the utterances of the first type the humorous effect acquires the secondary importance. The utterances of the second type are aimed at stimulating the addressee's humorous reaction. In the real dramatist text, these types of statements usually form a symbiosis showing different degrees of the humorous sense expressed. It is noted that in dramatist dialogues the humor can be of aggressive nature, to be a means of attacking against the addressee. In other words, in dramatist texts, the humor aquires phatic / non-phatic character. The phatic humor is kind and friendly, motivated by the speaker's benevolence to the listener Non-phatic humor is aggressive and used with the aim of exaltation of the «Ego» at the expense of the interlocutor.
The author focuses on the cognitive functions of the paradox which find their direct manifestation in clarifying the relationship of levels, meanings, particular dialogical and integral replicas of the dramatic text. In the base of the semantic perception of the humorous beginning there is laid a form, which mediates the detection of semantic constituents in the primary stage and simulation of new semantic models of the current situation of communication with the goal of optimal orientation in this situation, based on the identified semantic components.
Key words: dramatist text, characters' dialogue, paradox, dissonance between the dialogue replicas, humorous effect.
References
1. Allen Dzh. F., Perro R. Vyjavlenie kommunikativnogo namerenija, soderzhashhegosja v vyskazyvanii [Revealing the communicative intention the utterance contains], Novoe v zarubezhnoj lingvistike [New trends in foreign linguistics. Speech act theory], vyp. XVII. Teorija rechevyh aktov, Moscow: Progress, 1986, pp. 189-207.
2. Azarova O.A., Kudryashov I.A. Kognitivnyj podhod k issledovaniju nejavnogo znanija [Cognitive approach to implicit knowledge investigation], Kognitivnye issledovanija jazyka [Cognitive language investigations], 2015, no 21, pp. 30-33.
3. Azarova O.A., Kudryashov I.A. Kontrastivnoe vzaimodejstvie obrazov avtora i personazha v hudozhest-vennom tekste [Contrastive interrelation between the author and the character's images in the literary text], Kognitivnye issledovanija jazyka [Cognitive language investigations], 2016, no 25, pp. 936-942.
4. Gavrilova G.F. Predlozhenie i tekst: sistemnost' i funkcional'nost' [Sentence and text: consistency and functionality], Rostov-na-Donu: AkademLit, 2015, 412 p.
5. Golovinova P.A., Kudrjashov I.A. Kosvennyj jekspressivnyj akt kak otrazhenie jemocional'nogo opyta govoijashhego sub'ekta v dialogicheskom vzaimodejstvii [Indirect expressive act as the reflection of the speaker's emotional experience in the dialogic communication], V mire nauchnyh otkrytij [In the world of scientific discoveries], 2015, № 11.2(7), pp. 1020-1028.
6. Grajs G.P. Logika i rechevoe obshhenie [Logics and the speech communication], Novoe v zarubezhnoj lingvistike. Lingvisticheskaja pragmatika [New trends in foreign linguistics. Linguistic pragmatics], vyp. XVI, Moscow: Progress, 1985, pp. 136-141.
7. Klemenova E.N., Kudryashov I.A. Dialogicheskoe dvizhenie v sovremennoj lingvistike: pragmatich-eskoe issledovanie lichnosti v informacionnom obshhestve [Dialogic movement in contemporary linguistics: pragmatic investigation of the personality in the ingormational society], Sociokul'turnye sredy i kommunika-tivnye strategii informacionnogo obshhestva [Social and cultural spheres and communicative strategies of the informational society]: Trudy Mezhdunarodnoj nauchno-teoreticheskoj konferencii, Saint-Petersburg: Sankt-Peterburgskij politehnicheskij universitet Petra Velikogo, 2015, pp. 281-289.
8. Kotova N.S., Kudryashov I.A. Jepistemicheskij status sobesednikov i jevidencial'nye sredstva ego man-ifestacii v dialogicheskom vzaimodejstvii [Interlocutors' epistemic status and the evidential means of its man-
ifestation in the dialogic communication], V mire nauchnyh otkrytij [In the world of scientific discoveries], 2015, no 11.2(71), pp. 1084-1095.
9. Mikutina I.O., Laskova M.V Agressivnye istoki jumora [Aggressive sources of humor], Gumanitarnye nauchnye issledovanija [Humanitarian scientific investigations], 2017, no 3(67), pp. 337-380.
10. Rjazanov Je., Braginskij Je. Beregis' avtomobilja. Ironija sud'juy, ili s legkim parom. Sluzhebnyj roman [Beware of the car. The irony of fate or with light steam. Office romance], Moscow: Azbuka, 2005, 352 p.
12. Conren C. Satire and Definition, Humor: International Journal of Humor Research, 2012, no 4, 375-399.
13. Dynel M. Humour on the House: Interactional Construction of Metaphor in Film Discourse, Language and Humour in the Media, Newcastle: Cambridge Scholars Publishing, 2012, pp. 83-106.
14. Hassan B.A. The Pragmatics of Humor, Mediterranean Journal of Social Science, 2013, no 4(2), pp. 551-562.
15. Kovalenko E.M., Laskova M.V, Lazarev VA., Inchenko M.V., Nosoreva N.G. Text as a Cognitive Form of Culture, International Journal of Interdisciplinary Cultural Studies, 2016, vol. 11, no 3, pp. 25-32.
16. Mickes L., Walker D.E., Parris J.L., Mankoff R., Christenfeld N.J.S. Who's Funny: Gender Stereotypes, Humor Production, and Memory Bias, Psychonomic Bulletin@ Review, 2012, no 19(1), pp. 108-112. DOI: 10.37 58/3 13423-011-061-2
17. Zamir T. Why does Comedy Give Pleasure? British Journal of Aesthetics, 2014, no 54, pp. 175-190.
Ekaterina V. Postevaya. Candidate of Philology, Associate Professor, Federal State Budgetary Educational Establishment of Higher Education "Don State Technical University", «World Languages and Cultures» Chair; the address: Rostov-on-Don, Gagarin Sq. - 1; e-mail: pev-rnd08@mail.ru
For citation: Postevaya E.V. Humorous effect in dramatist dialogues: paradox and dissonance between the characters' replicas. Aktual'nye problemy filologii i pedagogiceskoj lingvistiki, 2017, 4, pp. 167-177 (In Russ.).
