CC BY
116
В. Я. Петрухин (Москва)
Югра: начало взаимодействия славянского и финно-угорского миров
Югра или угра в Зауралье располагается в географических пределах прямо противоположных тем, где формировалась славянская письменность — в Моравии на дунайской границе Византии. Показательно, что именно это пространство и оказывается предметом описания Начальной русской летописи — Повести временных лет (ПВЛ): более того, бросается в глаза некая «симметрия» в этом описании, ибо славянская письменность первоначально стала распространяться в той земле, которая стала называться Угорской после переселения в Центральную Европу, за Угорские горы венгров, пришедших туда в конце IX в. из Восточной Европы, согласно ПВЛ — из-под Киева.
Это описание начальной летописи самым непосредственным образом связано с темой происхождения славянской письменности, так как одним из источников космографического введения к ПВЛ и перечня народов Европы было «Сказание о преложении книг на словенский язык», основанное на моравской кирилло-мефодиевской традицииНо «Сказанию» были известны народы Центральной и Западной Европы — летописца же интересовала в первую очередь Русская земля, ее происхождение и место среди народов Европы Восточной, равно как и то, каким образов Русская земля стала наследником словенской письменности — моравской традиции: ведь язык, на котором составлялась летопись, был языком, созданным Константином-Кириллом и Мефодием. Летописец должен был сопоставлять данные о происхождении Руси, которые он черпал из княжеского киевского предания, с данными своих источников о дунайской истории славян, поэтому списки народов, в контекст которых включалась начальная русь и угра, имели сложный характер. Это демонстрирует уже первый летописный список восточноевропейских народов: «В Афетове же части седять русь, чюдь и вси языци, меря мурома, весь, мордъва, заволочьская чюдь, пермь, печера, ямь, угра, литва, земигола, корсь, летьгола, любь»2. Очевидна тенденция, объединяющая народы этого перечня: описание идет с запада — Балтики — на восток, к Зауралью, ибо русь в этом перечне — еще та доисторическая русь, которая сидит, по летописи, на Варяжском, Балтийском, море среди других варягов. Чудь — предки эстонцев, прибалтийские финны: так славяне в процессе колонизации Восточной Европы назвали «чужие» им, в отличие от родственных балтов, финские народы. Показательно, что
именно угра оказывается порубежным в этом списке, между финнами и балтами: при этом ямь, упомянутая перед угрой, это Хяме — племенное объединение прибалтийских финнов; летописец в соответствии с хоро-графическим принципом возвращается туда, откуда он начал описание группы финских народов, — к Варяжскому морю. За упоминанием угры следует перечень балтских народов, литвы и латышей, к которым примыкает прибалтийско-финская либь— ливы, действительно живущие по соседству с латышами.
В это перечне нет славянских народов — ведь они, в соответствии с концепцией летописца и «Сказания о преложении книг», пребывают еще на дунайской прародине. Отсюда лакуна в списке: летописец «перескакивает» от прибалтийской чуди прямо к верхневолжской мере, опуская живущих между ними словен и кривичей. Об их расселении говорится ниже: словене с Дуная достигают земель чуди, Ильменя и Волхова, основывают на Ильмене Новгород. Соответственно, приводимый вслед за рассказом о расселении славян список неславянских народов — «иных языков», которые дань дают Руси, под каковой подразумевается уже государство в Восточной Европе, практически идентичен первому, за важным для нас исключением — в нем отсутствует угра. Начальная летопись составлялась в Киеве на рубеже XI и XII вв. Один из ее редакторов, которому приписывается обычно последняя, третья редакция ПВЛ, записал знаменитый рассказ, помещенный под 1096 г. и услышанный им в Ладоге от новгородца Гюряты Роговича, который послал своего отрока — дружинника, сбирающего дань, в Печеру — к людям, платящим дань Новгороду. Этот не вполне определенно идентифицируемый по современным данным финский народ на р. Печоре (?) в Приура-лье жил на пути отрока в Югру. Характеристика Югры выглядит несколько противоречивой в этом летописном рассказе: «Югра же людье есть язык нем, и соседят с Самоядью на полунощных странах»3. Из текста очевидно, что Югра располагается за Печорой и простирается до самодийской тундры4. Присутствие там отрока-данщика свидетельствует о том, что и она платит дань Руси (Новгороду). Продолжение же рассказа свидетельствует о том, что язык Югры уже не был нем (непонятен) отроку, ибо Югра рассказала ему о некоем чуде, виденном в горах, доходящих до океана и достигающих неба. В них слышен «клик великий и говор», заключенные в горах стремятся «высечься» из заточения; им удалось даже прорубить малое оконце, и они говорят что-то оттуда, но языка их понять нельзя. Тогда они показывают на железные изделия и знаками просят железа, если кто подает им секиру или нож, взамен они дают меха. Путь к ним непроходим из-за пропастей, снегов и лесов, и не все из Югры могут добраться до загадочного народа, хотя путь к ним и ведет дальше на север (полночь)5.
Русский книжник, слышавший это рассказ новгородца, сразу понял, о каком народе идет речь. На Руси популярно было «Откровение», приписываемое Мефодию Патарскому, о диких и нечистых народах Севера, которых запер в горах на краю мира Александр Македонский. Эти народы Гога и Магога вырвутся из заточения перед концом света. Правда, для библейской традиции окраинными северными горами был Кавказский хребет6, а с Гогом и Магогом ассоциировались воинственные степняки — гунны и др. Рассказы о «людях незнаемых» в «восточной стране» за Полярным кругом были характерны и для русской традиции вплоть до средневековой эпохи (XVI в.)7 и увязывались с сюжетами «Александрии». Распространены были и рассказы о «немой» меновой торговле.
Испано-арабский путешественник XII в. ал-Гарнати рассказывает, что он слышал о земле, расположенной за страной веси (Вису): «А за Вису на море Мраков есть область, известная под названием Йура. Летом день у них бывает очень длинным. Так что, как говорят купцы, солнце не заходит сорок дней, а зимой ночь бывает такой же длинной. Купцы говорят, что Мраки недалеко от них и что люди Йура ходят к этому Мраку, и входят в него с факелами, и находят там огромное дерево вроде большого селения, а на нем — большое животное — говорят, что это птица. И приносят с собой товары, и кладет каждый купец свое имущество отдельно, и делает на нем знак, и уходит; затем после этого возвращаются и находят товар, который нужен в их стране. И каждый человек находит около своего товара что-нибудь из тех вещей; если он согласен, то берет это, а если нет, забирает свои вещи и оставляет другие, и не бывает обмана. И не знают, кто такие те, у кого они покупают эти товары»8. Речь у ал-Гарнати идет уже о булгарских купцах, а вису-весь — платит дань Волжской Болгарии. Действительно, Русь и Волжская Болгария соперничали из-за пушных рынков. Недаром в Начальной русской летописи говорится, что «весь, мурома, черемись, моръдва, пермь, печера» — народы, обитающие между Болгарией и новгородской Русью, дань дают Руси. Югра летописи и Йура ал-Гарнати и других восточных авторов 9 означают пограничные области податных территорий, еще овеянные легендами, связанными с краем ойкумены.
Когда начались контакты Руси и Югры, засвидетельствованные ПВЛ на рубеже XI и XII вв.? Характерно, что летописный рассказ о народе с «немым языком» был передан в Ладоге: этот древнейший городской центр на Северо-Западе Руси был и центром контактов славянского (русского) и финно-угорского миров. В самой Ладоге обнаружены вещи как славянского, так и скандинавского, балтского и, естественно, финно-угорского происхождения, включая находки из Прикамья и Приура-лья, в том числе датируемые уже концом 1 тыс. н.э.10.
Особыми памятниками, хранящими свидетельства контактов Руси с населением угро-самодийской зоны, являются святилища на острове Вайгач и Югорском полуострове, содержащие вещи древнерусского происхождения, в том числе христианские амулеты — нательные кресты, привески в виде архангела Михаила и святого всадника, равно как и иные амулеты — топорики, антропоморфные привески, без особых оснований атрибутируемые как изображения Перуна". Находки датируются Х1-ХИ вв. и могут свидетельствовать не только о торговых и культурных контактах, но и о миссионерских усилиях в этом регионе. Считается, что святилища, содержащие эти жертвенные предметы, функционировали до появления в регионе самодийского населения, т. е. принадлежали летописной Югре 12.
Однако наиболее яркой серией археологических находок, очевидно характеризующих даннические отношения Руси с народами финно-угорского Севера, является серия трапециевидных привесок с княжескими знаками, датирующаяся в целом XI в. Они могли принадлежать княжеским данщикам — собирателям дани. Замечательна топография этих находок. Они найдены в основных столичных центрах Руси — Киеве и Новгороде, в одном из узловых центров государственности X в. — Гнёздове на Верхнем Днепре, в Прикамье (Рождественский могильник на р. Обва, Пермская область), у ливов, у мордвы, в Приладожье и других пунктах |3. Находки отмечают крайние пункты, где обитали народы, «иже дань дают Руси». Ранней привеской оказывается как раз пермская из Прикамья: на одной стороне изображен трезубец — княжеский знак, на другой — скандинавский молот Тора, свидетельствующий о принадлежности привески еще к архаической варяжской руси 14. Исследователи спорят о принадлежности погребения, в которой найдена привеска русскому или болгарскому купцу 15. Заметим, что другие, в частности ливские привески, явно принадлежат представителям местного населения, видимо участвовавшего в сборе дани. Подобные отношения были установлены между новгородцами и Югрой к концу XII в.: когда в 1193 г. новгородская рать воеводы Ядрея осадила Югру в одном из ее приуральских городков, та выслала своих мужей для переговоров, обещая собрать серебро16 и соболей «и иное узорочье», если новгородцы не погубят «своих смердов и своей дани». Сама же Югра собирала войско и перебила новгородцев, чему способствовал новгородский изменник, призывавший югорского князя к этой расправе17.
Эпохе обычных для даннических отношений конфликтов 18 предшествовала эпоха этноязыковых контактов, о которых мы можем судить по самому имени Югра: очевидно, что первоначальным посредников в этих контактах была летописная пермь, коми, ибо русское наименование восходит к коми jegra, обозначению манси ,9. Характерно предполагаемое присутствие групп манси в Приуралье, в контактной зоне 20.
Показательно в связи с этим и омонимичное (?) древнерусское и праславянское обозначение венгров —угра,угры: оно восходит к тюрк-ско-болгарскому обозначению союза племен оногур («десять стрел»)21. Замечательно, что совпадают не только названия Югры, Уфы и угров, данные им «извне» славянами, но и самоназвания этих народов 22: самоназвание венгров мадьяр родственно самоназванию обских угров — манси2Ъ. Угры-венгры в IX в. еще кочевали в причерноморских степях, будучи вассалами хазар и собирая дань со славян; их культура была схожа с хазарской, недаром греки (Константин Багрянородный) именовали их турками. Памятники восточноевропейских венгров в степи выделяются по преимуществу по их связям с архаичной культурой венгров на новой дунайской Родине и предполагаемой культурой прародины в Прикамье— регионе, примыкающем к летописной Югре (металлические погребальные маски и шумящие коньковые привески)24.
Миграция и походы венгров на запад во многом предопределяли продвижение варяжской руси по рекам Восточной Европы в IX в., прежде всего — по Днепру (через пороги). Это было известно летописцу, который прямо увязывал водворение Олега в Киеве в 882 г. с продвижением венгров-угров под Киевом, где их вежи стояли на урочище Угорском. Заметим, что венгры с союзными хазарскими племенами (каварами) совершили рейд в Центральную Европу к Вене тогда же, в 882 г. (Вертинские анналы). Летописец пристально интересовался событиями в Центральной Европе и описал под 898 г. вторжение туда угров, достигших Солуни-Фессалоник; это позволило ему хоть и анахронистически, но ввести в исторический контекст рассказ о миссии солунских братьев — Константина и Мефодия. Текстологическая загадка этого рассказа заключается в том, что летописец знал, когда жил Константин, умерший почти за 20 лет до обретения уграми новой Родины. Тем не менее он перенес рассказ о славянской миссии из времени призвания варяжских князей (860-е гг.) во время княжения Олега. Для этого у него были вполне определенные документальные исторические основания: ему стал известен письменный договор, составленный после похода Олега на греков в 911 г. и заключенный «от рода русского» Карлом, Инегель-дом, Фарлофом и другими дружинниками, носившими явно неславянские — варяжские имена. Но сам договор был составлен на русском языке, которым пользовался летописец и который был словенским — созданным Константином и Мефодием. Это заставило летописца прибегнуть к той исторической конструкции, которая увязывала историю Руси Олега с историей моравской миссии солунских братьев при посредстве миграции угров из Приднепровья в Моравию 25.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Шахматов А. А. Повесть временных лет и ее источники // Труды отдела древнерусской литературы. Л., 1940. Т. IV. С. 5-150; Флоря Б.Н. Сказание о преложении книг на славянский язык. Источники, время и место написания // Вугапйпсю^са. 1985. Т. 46 (1). С. 121-130.
2 Повесть временных лет. Изд. 2-е. СПБ., 1996 (ПВЛ). С. 8.
3 ПВЛ. С. 107.
4 Об отношениях народов самодийской и угорской семей см.: Хелимский Е.А. Древнейшие венгерско-самодийские языковые параллели. М., 1982; На-польских В. В. «Угро-самодийцы в Восточной Европе // Археология, типография и антропология Евразии. № 1 (5). Новосибирск, 2001. С. 113-126.
5 Там же. С. 107-108.
6 Интересно, что в космографическом введении к ПВЛ Кавказские горы ассоциируются с Угорскими —т.е. Карпатами, «Венгерскими горами» (ПВЛ. С. 7).
7 Белова О. В., Петрухин В. Я. «Человек незнаемый в восточной стране»: Ориген за Полярным кругом в древнерусской традиции // «Индрик». 10 лет. М., 2003. С. 138-148.
8 Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати / Публикация О. Г. Большакова и А. Л. Монгайта. М., 1971. С. 32.
9 Ср. сходное описание немой торговли Йугры у ал-Бируни: Беговатов Е. А. Абу Райхан ал-Бируни о Волжской Булгарии, стране ису и йура // Ртпо-1^пса. 1999. № 1 (3). С. 31-32.
10 Ср.: Петренко В. П. Финно-угорские элементы в культуре средневековой Ладоги // Новое в археологии СССР и Финляндии. Л., 1984. С. 83-90; Кирпичников А.Н., Сакса А. И. Финское население в составе северорусских средневековых городов // Старая Ладога и проблемы археологии Северной Руси. СПб., 2002. С. 136.
11 Показательно, что эти привески производились в Новгороде для финно-угорских окраин, судя по их находкам в Прикамье и Приобье.
12 Хлобыстин Л. П. Святилища острова Вайгач // Древности славян и финно-угров. СПб., 1992. С. 164-169.
13 Белецкий С. В. Подвески с изображением древнерусских княжеских знаков // Ладога и Глеб Лебедев. Восьмые чтения памяти Анны Мачинской. СПб., 2004. С. 243-319.
14 В Салехарде на территории «самояди» хранится скандинавская овальная фибула середины X в.; правда, место ее находки неизвестно (Маршак Б. Сокровища Приобья. СПб., 1996. С. 164).
15 Ср.: Крыпасова Н. Б. Привеска со знаком Рюриковичей из Рождественского могильника // Российская археология. 1995. № 4. С. 192-197; Белецкий С. В. Подвески...
16 Серебро действительно накапливалось в Югре, начиная с эпохи Великого переселения народов, благодаря традиционной торговле мехами (ср.: Маршак Б. Сокровища Приобья; Бауло А. В. Атрибутика и миф: металл в обрядах обских угров. Новосибирск, 2004).
17 Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. С. 323.
Ср.: Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. Монголы и Русь. СПб., 2002. С. 102-103.
19 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. 1-4. М., 1987. Т. 4. С. 527.
20 Хелимский Е.А. Древнейшие венгерско-самодийские языковые параллели. С. 59; см. о Прикамье как контактной зоне: Иванов В. О роли прикамских племен в формировании древнебулгарского и древнемадьярского этносов // Игто-и^са 2003-2004. № 1 (7-8). С. 17-26.
21 Ср.: Агеева Р. А. Страны и народы: происхождение названий. М., 1990. С. 65-66; Фасмер М. Этимологический словарь... С. 147.
22 Ср.: Попов А. И. Названия народов СССР. Л., 1973. С. 132-133.
23 Угорская общность (венгры, ханты и манси) существовала задолго до выделения венгров; ср. формулировку проблемы: Хелимский Е.А. Древнейшие венгерско-самодийские языковые параллели. С. 59-61; Хайду П. Уральские языки и народы. М., 1985. С. 191 и сл.
24 Ср.: Михеев В. К. Коньковые подвески из могильника Сухая Гомольша// Советская археология. 1982. № 2. С. 156-168; Супруненко А., Кулатова И., Приймак В. Венгерское погребение с юга Полтавщины // Ртпо-1^лса. 1999. № 1 (3). С. 24-27.
25 Петрухин В.Я. Хронотоп «Сказания о преложении книг на словенский язык» // Реката на времето. Сборник в памет на проф. Людмила Боева. София, 2007 (в печати).
