CC BY
157
Н.А. КУДЕЛЬКО
доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и литературы Орловского государственного института искусств и культуры Тел. (4862) 41 51 05
Ю.И. АЙХЕНВАЛЬД О ТУРГЕНЕВЕ: PRO ET CONTRA. (ИЗ КНИГИ «СИЛУЭТЫ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ»)
Данная статья посвящена рассмотрению заметок Ю.И. Айхенвальда о И.С. Тургеневе, которые отражают особенности имманентного метода критика и неоднозначность его оценки великого писателя.
Ключевые слова: литературная критика, импрессионизм, творчество И.С. Тургенева.
Тургенев - великий русский художник-импрессионист, истинный предвозвестник нового идеального искусства.
Д. Мережковский
Ю.И. Айхенвальд (1872-1928) - «интерпретатор творчества русских и западно-европейских писателей в жанре своеобразных импрессионистических эссе (кн. «Силуэты русских писателей», выпуски 1-3, 1906 - 10, «Этюды о западных писателях», 1910). Острополемическая книга «Спор о Белинском. Ответ критикам» (1914). В книге «Наша революция» (1918) - неприятие большевистской власти. В 1922 выслан из России, жил в Берлине, печатался в эмигрантской прессе...» - читаем о критике «серебряного века» в современной энциклопедии [1].
Подчеркнутые нами в эпиграфе и энциклопедической статье слова «называют» цель данной работы: углубить представления о Тургеневе -предвозвестнике импрессионизма через восприятие его творчества критиком-импрессионистом.
Наш подзаголовок «pro et contra» не случаен: «силуэт» Айхенвальда «Тургенев» неоднозначно оценивает творчество писателя. Современники считали мнение критика: «Тургенев не глубок», «Его мягкость - его слабость», «Он заслужил Кармазинова» и т.д. - святотатством. Б. Зайцев в очерке «Ю.И. Айхенвальд» из книги «Москва» (1928) писал, что Тургенева критик «резко не любил». Но, «не соглашаясь» с Тургеневым, даже «не
© Н.А. Куделько
любя» его (говоря словами Зайцева), Айхенвальд восхищался писателем, тем в его творчестве, что сам назвал: «тургеневское». И тот же Б. Зайцев в статье 1923 года «О Тургеневе» обратился именно к этой «айхенвальдовской» категории, написав о тургеневских героях: «Их любви, дела, радости и неудачи, меланхолическое раздумье, слова элегии, изящество, аристократизм образуют ту «категорию тургеневского», о которой правильно заметил Ю.И. Айхенвальд, что она - главное в наследстве Тургенева» [2].
Свой метод критического анализа Ю. Айхенвальд называл имманентным. Критик, по мысли автора «Силуэтов», «должен изнутри сродниться с художником, перелить его душу в свою и свою душу в его; он должен, осуществляя имманентное отношение к искусству, не уходить от его произведения, а входить в него все глубже и глубже. (...). В области художественного слова критик приникнет к чужому слову и претворит его в свое» [3]. Понятие «имманентный» по своей сути синонимично определению «импрессионистический».
Ю.И. Айхенвальд, по утверждению
Ф.А. Степуна, не принадлежал ни «к школе критиков-философов», ни тем более, «к школе критиков-общественников, критиков-социологов.
ФИЛОЛОГИЯ
Метод его литературной критики был методом чистого импрессионизма. Он вслушивался в ритмы художественных произведений, вникал в их образы и души и из внушенных ему искусством переживаний создавал свои статьи: своеобразные перифразы разбираемых им произведений...» [4].
Исходным в размышлениях о Тургеневе у Айхенвальда является следующее положение: «Тургенев сочиняет, выдумывает и в нем истинного творца побеждает беллетрист». Истинные творцы в русской классической литературе, по Айхенвальду, Пушкин и Толстой. Тургенев же сочинитель, беллетрист, «свойственны ему литературное жеманство и манерность» (256), некая искусственность и надуманность. Попробуем вглядеться в «перифразы» Айхенвальда. Начнем с бесспорного, на наш взгляд.
Критик ценит Тургенева-пейзажиста. Он отмечает тургеневское «глубокое чувство любви к родной земле». «Тургенев один из первых открыл и заметил ее скромную красоту», - говорится в «Силуэте». И хотя, по мнению Айхенвальда, Толстой-пейзажист лучше Тургенева-пейзажиста, тургеневские изображения природы критик считает прекрасными, потому что они «чужды антропоморфизации », «говоря о природе, Тургенев в природе и остается» (261). Ценит автор «Силуэта» те пейзажи, где картины природы «сливаются с настроением героев., их нельзя воспринимать без волнения».
Особенно, считает Айхенвальд, этим отличаются ночные пейзажи: из «Дворянского гнезда», когда «Лаврецкий из своей деревни провожает Лизу, или мистический ландшафт «Бежина луга» (261). Эти наблюдения точны и глубоки.
Критик признает значимость роли Тургенева в отмене крепостного права, тут же оговариваясь: «. но самое крепостничество и кровь, позорную эпопею рабства, сумел написать все той же ровной и безобидной акварелью» (256). С характеристикой «акварель» по отношению к «Запискам охотника» трудно не согласиться. Мысль же о безобидности» «Записок» должна быть оспорена.
Вот и импрессионист Б. Зайцев в «Жизни Тургенева» колорит «Записок» назвал «голубоватым», отметив, что они - «поэзия, а не политика». Конечно, «акварельность», конечно, «поэзия», но и «политика». Книга, как известно, имела огромный общественный резонанс. Айхенвальд не от-
рицает последнего, пишет, что Тургенев еще «до 19 февраля освободил крестьян: он их своим описанием дифференцировал, (...) распознал отдельные физиономии, разнообразные души» (256). Но, считает критик: «... есть сюжеты и темы, (...) которые грешно подвергать акварельной обработке» (256). Среди подобных тем им называются, например, темы смерти, подвижничества, отмены крепостного права. Именно здесь, в «акварельно-сти» изображения тем трагедийных, проявились неглубина, легкость, слабость Тургенева, считает Айхенвальд. Трудно с этим согласиться.
Ю. Айхенвальд не принимает тургеневских способов создания характеров. Во-первых, критику претят подробные жизнеописания: «Никто не обходится у него без биографии или формуляра»
(255), поэтому «и герои, и читатели не раз стоят -дожидаются, пока он кончит, пока он вернется из той стороны, когда, в княжение Василия Темного, родоначальник Лаврецких выехал из Пруссии.»
(256). Особенно это не нравится критику, когда речь идет о второстепенных героях. Тургенев «досказывает и сообщает нам судьбу даже самого второстепенного, мимолетного персонажа, - пишет Айхенвальд, добавляя, - и тем как бы исполняет свой писательский долг перед ними». (255). Важное для критика добавление: по его мнению, некая искусственность, «сочинительство», присущие писателю, прежде всего и проявляются.
Во-вторых, Ю. Айхенвальд, верно и точно называя среди прочих такой тургеневский характерологический прием, как создание ситуации общения героя с искусством, не приемлет и его и тоже как проявление неестественности, книжности: «.он (Тургенев - Н.К.) всегда интересовался, любят ли его герои художество, искусство, читают ли они стихи и романы или нет (как не читала их Вера Николаевна из «Фауста»), и это внешне эстетическое мерило играет у него большую роль - большую, чем внутренняя, прирожденная, не книжная красота людей» (259).
И наконец, в-третьих, не может принять Айхенвальд и то, что тургеневские герои проходят испытание любовью, так как «все влюблены как-то тенденциозно» (259).
Автор «силуэта» отрицает тургеневскую кон -цепцию любви, при этом опять же точно определяя особенности концепции: и то, что любовь «занимает у него (Тургенева - Н.К.).исклю-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
чительное место», и то, что «любовь Тургенева представляет собою романтическую надстройку над реальной жизнью», и то, что герои - мужчины проявляют в любви “сердечную слабость”, или иначе говоря “подколесинство”»(259).
Ю. Айхенвальд не считает Тургенева «поэтом целомудренным». Писатель, говорит его «оппонент », «... сведущ «в науке страсти нежной», этого он не скрыл, но ему бы следовало идти дальше и свободнее, и тогда в нем выступили бы скрываемые теперь черты русского Боккаччо» (260). Трудно не согласиться с Айхенвальдом в том, что любовным «романом у него (Тургенева - Н.К.) действительность насыщена»; «он тонко знает девичье», но знает и «жгучий соблазн» (259), источаемый Полозовой, женою Лаврецкого, Ириною в «Дыме». Вот только «русских Боккаччо», думается, создаст уже новое время, «век серебряный».
Среди не любимых критиком героев Тургенева - по причине их искусственности -Рудин и Базаров. «Базаров не тип, а выдумка»,
- пишет Айхенвальд (257). Милы сердцу критика несочиненные, невыдуманные тургеневские герои, пришедшие из самой жизни, остающиеся «в пушкинской атмосфере «Повестей Белкина» (260). «Трогательное и чистое впечатление» на автора «Силуэтов» производят горничная Маша из «Бретера», Акулина из «Свидания», Марфа Тимофеевна из «Дворянского гнезда». Как васильки Акулины хранятся у рассказчика в «Свидании», так и героини «хранятся. в памяти русских читателей» (261).
По душе Айхенвальду «грустные аккорды» «разлуки с жизнью уходящей», которые звучат в «Отцах и детях», «Асе», «Вешних водах», «Дворянском гнезде», - «нежная и чистая, не то словесная, не то струнная элегия русской литературы» (261).
Погружаясь в элегические страницы тургеневской прозы, внутренне «растворяясь» в ней (в этом растворении и виделась Айхенвальду конечная цель подлинной критики), он создает в финале некое «стихотворение в прозе», посвященное Тургеневу, ибо «Тургенев - это музыка, это хорошее слово русской литературы, это - очарованное имя, которое что-то нежное и родное говорит всякому сердцу» (262). Разум «убеждает» критика, что Тургенев устарел, но впечатление от тургеневских книг пленительно: «.это факт, пси-
хологический факт», - признается Айхенвальд. И добавляет: «Можно отвергнуть Тургенева, но остается именно тургеневское - та категория души, та пленительная камерная музыкальность, которой он сам вполне не достиг, но счастливая возможность которой явствует из его творений.(...) Объективная правда многое в нем осуждает., но субъективно Тургенев остается дорог, как настроение, как воспоминание, как первая любовь» (262). (Подчеркнуто нами - Н.К.). Как видим, принципы импрессионистической критики, сформулированные самим Ю. Айхенвальдом, позволяют ему «заглянуть» так глубоко в «тургеневское», так точно это трудно определяемое «нечто» определить, что критик не боится показаться в своем исследовании противоречивым, абсурдным, ибо :«Верю, потому что нелепо».
Силуэт «Тургенев» - один из самых сильных и интересных в сочинении Ю. Айхенвальда, когда критику пришлось преодолевать сопротивление материала - творчество нелюбимого писателя. Умение внутреннего вчувствования, ставшего принципиально важным в позиции критика-импрессиониста, помогло найти некое «созвучие», те музыкальные аккорды, которые позволяют нам вслед за Мережковским считать Тургенева предшественником импрессионизма.
«Тургеневское» - та названная Ю.И. Айхен-вальдом категория, которая сегодня нам, может быть, более всего необходима в творчестве великого писателя. Позволим себе в заключении оспорить и автора «Силуэтов», считавшего Тургенева устаревшим, и П.Н. Милюкова, который «вторил» Айхенвальду, написав в 1933 году: « Для нашей жестокой действительности Тургенев слишком уравновешен и гармоничен» [5]. Тургенев «уравновешен и гармоничен» - потому и нужен «жестокой действительности». «Тургеневское»
- уравновешенное и гармоничное - утешает и утишает сердца и сегодня.
Примечания
1. Айхенвальд // Новая иллюстрированная энциклопедия. Кн 1. М., 2002. С.81.
2. Зайцев Б.К. Собрание сочинений: В 11 тт. М, 2000. Т.9. С.30.
3. Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей. М.,1994. С.28. Далее ссылки на это издание в тексте, в скобках указана страница.
4. Степун Ф.А. Памяти Ю.И. Айхенвальда //Айхенвальд Ю.И. Силуэты русских писателей. С.15.
5. МилюковП.Н. Русский европеец // Литературное обозрение. 1993. № 11-12. С.39.
N.A. KUDELKO
G.I. AIKHENVALD ABOUT TURGENEV: PRO ET CONTRA. (FROM THE BOOK «SILHOUETTES OF RUSSIAN WRITERS»)
The article is devoted to research one paragraph by G.I. Aikhenval about Turgenev, which is reflected the features of critic’s immanent means and polysemantic appraisals about great writer.
Key words: critique, impressionism, Turgenev’s works.
