CC BY
36РУССКО-ВИЗАНТИЙСКИЙ
ВЕСТНИК
Научный журнал
Санкт-Петербургской Духовной Академии Русской Православной Церкви
№ 1 (3) 2020
М.А. Можарова
Ю. Ф. Самарин и Л. Н. Толстой в литературно-эстетическом контексте эпохи
DOI: 10.24411/2588-0276-2020-10009
Аннотация: В статье рассматриваются литературно-эстетические споры 18401850-х гг. и отношение к ним Ю. Ф. Самарина и Л. Н. Толстого. Материалом исследования стали статьи Самарина, дневниковые записи и письма Толстого. Оценка, данная Толстым спору славянофилов и западников о роли реформ Петра I, вполне согласуется с выводами Самарина на эту тему: в основе своей реформы не были преступлением, но внесли в русскую жизнь неизбежное зло — разлучение образованных сословий с народом. Отношение к петровским преобразованиям обусловило формирование эстетических воззрений представителей различных литературных направлений. Толстой, заявив о неприятии обличительной литературы, занял ту же позицию, что и Самарин, являвшийся последовательным противником «натуральной школы». Раздумья о современном литературном процессе для Толстого были связаны в этот период с самым важным для него вопросом: посвящать ли всего себя литературе. Итогом сомнений и полемики стали для Толстого уход из журнала «Современник» в 1858 г. и попытка создания собственного художественного журнала. Знакомство Самарина и Толстого состоялось в мае 1856 г. Общение их продолжалось в 1860-е и 1870-е гг. Толстой подолгу беседовал с Самариным, обсуждая философские, исторические и литературные темы во время работы над романами «Война и мир» и «Анна Каренина». В письме 1867 г. Толстой признался, что Самарин был самым близким ему человеком «в мире нравственно-умственном». В статье сделан вывод о значимости литературно-эстетических и исторических взглядов Самарина для Толстого.
Ключевые слова: Ю. Ф. Самарин, Л. Н. Толстой, художественное творчество, литературные направления в России в 1840-1850-х гг., журнал «Современник», полемика, традиция, славянофилы, западники, отношение к реформам Петра I.
Об авторе: Марина Анатольевна Можарова
Кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института мировой литературы им. А. М. Горького Российской академии наук (г. Москва).
E-mail: mar-mozharova@yandex.ru ORCID: https://orcid.org/0000-0002-9925-5585
Ссылка на статью: Можарова М.А. Ю. Ф. Самарин и Л. Н. Толстой в литературно-эстетическом контексте эпохи // Русско-Византийский вестник. 2020. № 1 (3). С. 165-176.
Памятные даты России. К 200-летию со дня рождения Ю. Ф. Самарина (1819-1876) 165
RUSSIAN-BYZANTINE
HERALD
Scientific Journal
Saint Petersburg Theological Academy Russian Orthodox Church
No. 1 (3) 2020
Marina A. Mozharova
Y. F. Samarin and L. N. Tolstoy in the Literary-Aesthetic Context of the Epoch
DOI: 10.24411/2588-0276-2020-10009
Abstract: The article deals with the literary-aesthetic disputes of the 1840s -1850s and Y. F. Samarin’s and L. N. Tolstoy’s attitudes to them. The research is based on Samarin’s articles and Tolstoy’s diary and letters. Assessment given by Tolstoy to Slavophiles and Westernizers’ dispute of Peter I reforms is quite consonant with Samarin’s conclusions in this respect: the reforms as such were not a crime but brought inevitable evil to Russian life, which is separation of educated estates from common people. Attitude to Peter’s reorganizations formed aesthetic views of the representatives of various literary trends. Having stated rejection of the accusatory literature, Tolstoy adopted Samarin’s position who was a consistent opponent of “Natural School”. Tolstoy’s reflections on the modern literary process were closely connected at that time with a vital question whether to dedicate all of himself to literature or not. His doubts and disputes resulted in Tolstoy’s leaving “Sovremennik” in 1858 and his attempt to set up his own literary journal. Samarin’s acquaintanceship with Tolstoy took place in May, 1856 and went well into 1860-s and 1870-s. While working at the novels “War and Peace” and “Anna Karenina” Tolstoy used to have long conversations with Samarin where they discussed philosophical, historical and literary matters. In his letter of 1867 Tolstoy confessed that Samarin was his closest person in “ethical and intellectual world”.
The author makes a conclusion that Samarin’s literary-aesthetic and historical views were of great significance for Tolstoy.
Keywords: Y. F. Samarin, L. N. Tolstoy, artistic creation, literary trends in Russia in 1840s-1850s, the journal «Sovremennik», controversy, tradition, Slavophiles, Westernizers, attitude to reforms of Peter I.
About the author: Marina Anatolievna Mozharova
Candidate of Philological Sciences, Senior Researcher at Institute of World Literature named after Maxim Gorky of Russian Academy of Sciences (Moscow).
E-mail: mar-mozharova@yandex.ru ORCID: https://orcid.org/0000-0002-9925-5585
Article link: Mozharova M. A. Y. F. Samarin and L. N. Tolstoy in the Literary-Aesthetic Context of the Epoch. Russian-Byzantine Herald, 2020, no. 1 (3), pp. 165-176.
166
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
Вопросы об исторических путях России, о сущности искусства, о назначении литературы, об общественном положении писателя, об отношении к традиции стали в 18401850-е гг. предметом споров представителей различных литературных направлений.
Ю. Ф. Самарин в 1846 г. в статье о «Тарантасе» В. А. Соллогуба назвал это время «минутой горячего, всеобщего спора»1. Л. Н. Толстой с некоторой долей иронии представил картину этого времени на первых страницах незавершенного романа «Декабристы»: «...время цивилизации, прогресса, вопросов, <...> когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, — журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с русским миросозерцанием, и журналы, исключительно на русской почве, развивающие русские начала, однако с европейским миросозерцанием»2. Ирония в данном случае не должна вводить в заблуждение. Севастопольский офицер, еще не снявший военной формы, попал, по точному замечанию Б. М. Эйхенбаума, «с одного фронта на другой»3.
С московским кружком славянофилов Толстой познакомился в мае 1856 г. Несмотря неприятие формы, в которую порой была облечена их полемика — «выходят на арену и сражаются»4, — славянофилы привлекали Толстого к себе своими личными, человеческими качествами: «Познакомился с Хомяковым. Остроумный человек»5; «Ю<рий> С<амарин> очень мне нравится. Холодный, гибкий и образованный ум»6; «Аксаков К<онстантин> мил и добр очень»7. Можно даже говорить об определенном влиянии славянофильского кружка на формирование творческих планов молодого писателя: «Начинаю любить эпически легендарный характер. Попробую из казачьей песни сделать стихотворение», — записал Толстой в дневнике 14 июня 1856 г.
Погрузившись в атмосферу полемики славянофилов с западниками, Толстой
Ю. Ф. Самарин
Л. Н. Толстой.
Фотография С. Л. Левицкого, 1856 г.
1 М. З. К. <Самарин Ю. Ф.> Тарантас. Путевые впечатления. Сочинение графа В. А. Соллогуба. Спб. 1845 года // Московский литературный и ученый сборник. М., 1846. С. 546.
2 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 17. М., 1936. С. 7, 8. В цитатах — курсив источника.
3 Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой. Кн. 1. 50-е годы. Л., 1928. С. 185.
4 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 47. М., 1937. С. 111.
5 Там же. С. 74.
6 Там же.
7 Там же. С. 166.
Памятные даты России. К 200-летию со дня рождения Ю. Ф. Самарина (1819-1876) 167
не примкнул ни к тому, ни к другому лагерю. «Умственными спекуляциями» он называл попытки облечь представления о жизни в форму теории, находя в любой теории ошибки и односторонность. Вместе с тем главные темы этих споров оставались неизменно предметом размышлений Толстого на протяжении всей его творческой жизни.
«Чем бы ни занимался Толстой, — писал В. Ф. Асмус, — что бы он ни изображал в своих романах, пьесах, рассказах, какие бы трактаты он ни писал, — во всех них он пытался уяснить себе один вопрос, который представлялся ему самым важным вопросом истории. Это вопрос о том, в каком направлении идет перестройка русской жизни» и «каким должно быть отношение к этому процессу его участников и свидетелей»8.
Самарин в статье о «Тарантасе», прежде чем начать рассматривать образы главных героев и «живые вопросы настоящей минуты, которые в различных видах стерегут нас на всех перепутьях»9, указал на необходимость совершить исторический экскурс и обратиться к реформе Петра I, которая «всколебала лишь верхние» слои русского общества и «оторвала их от низших»10. Итогом этого экскурса стал вывод — причины петровских преобразований коренятся в допетровской эпохе: «Благородные черты великих образов лучшего времени исказились и потемнели. <...> Боярство времен Алексея Михайловича испытало участь всякого сословия, уединяющегося в чувстве эгоизма и гордости: оно обессилело и выродилось». По мнению Самарина, слом русской жизни был неизбежен, ибо «высшее сословие вызвало реформу своим постепенным удалением от народа, употреблением во зло народных начал, наконец тем нравственным застоем, в который оно погрузилось»11.
Толстой, углубившись в изучение истории, много лет работал над романом из времени Петра I, но работа эта так и не была завершена. В 1872 г. он писал Н. Н. Страхову: «Обложился книгами о Петре I и его времени; читаю, отмечаю, порываюсь писать и не могу. Но что за эпоха для художника. На что ни взглянешь, все задача, загадка, разгадка которой только возможна поэзией. Весь узел русской жизни сидит тут»12. В письме к А. А. Толстой в том же году Толстой заметил: «Вы говорите: время Петра не интересно, жестоко. Какое бы оно ни было, в нем начало всего. Распутывая моток, я невольно дошел до Петрова времени, — в нем конец»13.
В 1870 г. Толстой, давая оценку спору славянофилов и западников о роли петровских преобразований в жизни России, сделал запись: «Спор славянофилов и западников... Как во всяком споре, оба справедливы. Петр, т. е. время Петра, сделало великое, необходимое дело, но, открыв себе путь к орудиям европейской цивилизации, не нужно <было> брать цивилизацию, а только ее орудия, для развития своей цивилизации. Это и делает народ. Во времена Петра сила и истина были на стороне преобразователей, а защитники старины были пена, мираж, — так после Екатерины защитники русского — истина и сила, а западники — пена старого, бывшего движения»14.
Этот вывод Толстого вполне согласуется с рассуждением Самарина в статье «О мнениях „Современника11 исторических и литературных» (1847): «Мы разлучены с народом, но не потому, чтобы мы преднамеренно отделили свои интересы от его блага, но потому, что была минута в нашей истории, когда благо всей земли потребовало разлучения как всенародной жертвы. Оно было временным, неизбежным последствием петровской реформы; оно есть зло в настоящем, но в основе своей не было
8 Асмус В. Ф. Мировоззрение Толстого // Его же. Избранные философские труды: в 2 т. Т. 1. М., 1969. С. 41.
9 М. З. К. <Самарин Ю. Ф.> Тарантас. Путевые впечатления. Сочинение графа В. А. Соллогуба. С. 546.
10 Там же. С. 549.
11 Там же. С. 551.
12 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 61. С. 349.
13 Там же. С. 291.
14 Там же. Т. 48. С. 123.
168
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
никогда преступлением»15. Возможно, в этой записи Толстого — отголосок продолжительных историко-философских бесед, которые он вел с Самариным.
Отношение к петровским преобразованиям, явившись краеугольным камнем в определении идеологических позиций представителей различных направлений, в равной мере повлияло и на формирование их литературно-эстетических воззрений.
Особенно острой была полемика сторонников так называемых пушкинского и гоголевского направлений. Неправомерно связав принцип «искусства для искусства» с именем Пушкина, а значение творчества Гоголя сведя к достоинствам «обличительной литературы», некоторые критики внесли путаницу в представления о пути развития русской литературы, противопоставив при этом имена двух великих писателей.
Самарин свое отношение к громко заявившей о себе в 1840-х гг. натуральной школе выразил в статье «О мнениях „Совре-менника“ исторических и литературных»:
Фотография, 1861 г.
«...натуральная школа обязана происхождением своим Гоголю, с которым она имеет
общего только содержание, у него заимствованное, и влиянию новейшей французской литературы. <...> Ее влияние безвредно, потому ничтожно. Не поддержанная ни одним сильным талантом, она должна исчезнуть так же скоро и случайно, как она возникла, как составлялись и исчезали на нашей памяти многие литературные круж-ки»16. В той же статье Самарин охарактеризовал состояние современной литературной жизни: «Изящная литература поступила на службу социальных школ. <...> Приняв это направление, изящная литература, разумеется, должна была сделаться одностороннею»17.
Самарин, по словам В. А. Кошелева, явился «самым „основательным11 противником натуральной школы»18, и трудно представить, чтобы эта тема не была затронута в его беседах с начинающим писателем Толстым.
Веяния эпохи, которые Самарин охарактеризовал в 1847 г., Толстой ощутил на себе, погрузившись в середине 1850-х гг. в новую для него литературную жизнь. В июле 1856 г. в письме Н. А. Некрасову Толстой выразил свое отношение к этим новым явлениям: «У нас не только в критике, но в литературе, даже просто в обществе, утвердилось мнение, что быть возмущенным, желчным, злым очень мило. А я нахожу, что очень скверно. Гоголя любят больше Пушкина. Критика Белинского верх совершенства, ваши стихи любимы из всех теперешних поэтов. А я нахожу, что скверно, потому что человек желчный, злой, не в нормальном положении. Человек любящий — напротив, и только в нормальном положении можно сделать добро и ясно видеть вещи»19.
15 Самарин Ю. Ф. О мнениях «Современника» исторических и литературных // Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века. М., 1982. С. 175.
16 Там же. С. 178.
17 Там же. С. 169.
18 Кошелев В.А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов (1840-1850-е годы). Л., 1984. С. 151.
19 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 60. С. 75.
Памятные даты России. К 200-летию со дня рождения Ю. Ф. Самарина (1819-1876) 169
Через год, в октябре 1857 г., Толстой о том же писал В. П. Боткину. Горячность, с которой он излагал свою точку зрения, объясняется тем, что для молодого писателя это были вопросы не только литературной жизни, но прежде всего — его собственной жизни: «...новое направление
литературы сделало то, что все наши старые знакомые и ваш покорный слуга сами не знают, что они такое, и имеют вид опле-ванных.<...> Салтыков даже объяснил мне, что для изящной литературы теперь прошло время (и не для России теперь, а вообще), что во всей Европе Гомера и Гете перечитывать не будут больше. Ведь все это смешно, а ошалеешь, как вдруг весь свет вас уверяет, что небо черное, когда вы его видите голубым, и невольно подумаешь, хорошо ли сам видишь».
Раздумья о современном состоянии литературы связаны были для Толстого в это время с самым важным для него вопросом: посвящать ли всего себя литературе. Далее в письме: «Слава Богу, я не послушал Тургенева, который доказывал мне, что литератор должен быть только литератор. Это было не в моей натуре. Нельзя из литературы сделать костыль, хлыстик, пожалуй, как говорил В. Скот (так в письме, — М. М.). Каково бы было мое положение, когда бы, как теперь, подшибли этот костыль. Наша литература, т. е. поэзия, есть, если не противузаконное, то ненормальное явление <...> и поэтому построить на нем всю жизнь — противузаконно»20.
Боткин в ответном письме согласился с толстовской оценкой состояния современной литературы и призывал его, несмотря ни на что, не поддаваться сомнениям и не оставлять писательской работы: «Пусть Щедрины, Мельниковы и tutti quanti21 пишут свои обличительные рассказы: они нужны как пробуждение самосознания, которого в обществе еще не было <...>. Всякий политический момент народной жизни вызывает и в литературе явления ему соответствующие; но из них остаются только те, которые стоят выше этих моментов, — все остальное обращается в общественный навоз»22.
Какой же ответ на вызовы времени дал Самарин? «Может быть, не наступило еще для нас время спокойного художественного созерцания, — писал он, — но зато наступила пора зрелого размышления и строгого суда над собою»23. При этом автор художественного произведения, по словам Самарина, «должен стоять выше противоположности и борьбы, он должен понимать ее, следовательно, ему должно быть доступно примирение в высшем единстве»24.
Ответственность писателя и критика перед обществом огромна, поэтому никакие, даже самые искренние, убеждения не могут служить оправданием односторонности взгляда. Но и отстраненной позиции, уравновешивающей односторонность, также недостаточно. «Критика современных явлений общественных необходима и полезна, но она требует не одного только беспристрастия, но еще определенного и неизменного мерила, — утверждал Самарин. — Без единства мысли, без внутренней
И. С. Тургенев.
Литография по рисунку начала 1850-х гг.
20 Там же. С. 233-234.
21 Все прочие (лат.).
22 Толстой Л.Н. Переписка с русскими писателями: в 2 т. Т. 1. М., 1978. С. 229-230, 231.
23 М. З. К. <Самарин Ю. Ф.> Тарантас. Путевые впечатления. Сочинение графа В. А. Соллогуба. С. 547.
24 Там же. С. 548.
170
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
Писатели — сотрудники журнала «Современник».
Слева направо стоят: Л. Н. Толстой и Д. В. Григорович.
Сидят: И. А. Гончаров, И. С. Тургенев, А. В. Дружинин и А. Н. Островский. Фотография С. Л. Левицкого, 1856 г.
сосредоточенности всех сил душевных в одном основном убеждении, художник не создаст произведения стройного, мыслитель не возымеет действия на общество»25. Это неизменное мерило, то есть единство мысли и внутренняя сосредоточенность «не вредит художественности», и именно оно дает произведениям писателей, исповедующих эту истину, «то общественное значение, к которому призвано современное искусство»26.
О нарушении гармонии и исчезновении нужного равновесия в литературе, в результате чего красота становится второстепенной, писал также И. В. Киреевский. Для него, как и для Самарина, важнейшим эстетическим принципом была необходимость «смысл красоты и правды хранить в неразрывной связи», ибо «внутренняя цельность бытия необходима не только для истины разума, но и для полноты изящного наслаждения»27.
В 1856 г. Толстой, И. С. Тургенев, А. Н. Островский и Д. В. Григорович заключили с Н. А. Некрасовым так называемое обязательное соглашение, по которому они должны были, начиная с 1857 г., предоставлять для печатания в журнале
25 Там же. С. 578.
26 Там же. С. 579.
27 Киреевский И. В. Избранные статьи. М., 1984. С. 233.
Памятные даты России. К 200-летию со дня рождения Ю. Ф. Самарина (1819-1876) 171
В. П. Боткин, И. С. Тургенев и А. В. Дружинин.
Рисунок писателя Д. В. Григоровича, 1855 г.
«Современник» все написанные ими беллетристические произведения (романы, повести, комедии). Но уже осенью 1857 г. Толстой в письме к Боткину, говоря о своем неприятии нового направления литературы, упомянул: «Некрасов плачет о контракте нашем»28. В феврале 1858 г. Толстой решил выйти из этого соглашения и расстаться с журналом, направление которого сделалось ему чуждым: ведущими сотрудниками «Современника» стали Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов, возглавивший отдел критики.
У Толстого был план создания своего журнала совместно с Тургеневым, Фетом и Боткиным, в письме которому от 4 января 1858 г. он представил проект нового издания: «Что бы вы сказали в теперешнее время, когда политический грязный поток хочет решительно собрать в себя все и ежели не уничтожить, то загадить искусство, что бы вы сказали о людях, которые бы, веря в самостоятельность и вечность искусства, собрались бы и делом (т. е. самим искусством в слове) и словом (критикой) доказывали бы эту истину и спасали бы вечное независимое от случайного, одностороннего и захватывающего политического влияния?»29. Издание этого журнала не осуществилось, но художественные замыслы Толстого, уставшего, по его признанию, от толков, споров и речей, были связаны в этот период именно с тем направлением в литературе, которое он последовательно защищал. «Изящной литературе, положительно, нет места теперь для публики, — писал Толстой Боткину. — Но не думайте, чтобы это мешало мне любить ее теперь больше, чем когда-нибудь»30.
В связи с неосуществленным планом издания художественного журнала необходимо упомянуть и об историко-философском научном издании, о котором Толстой мечтал и планом которого поделился с М. П. Погодиным в 1868 г.: «Все то, что могло бы рассчитывать на неуспех в 19-ом и на хотя не успех — но на читателей
28 Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 60. С. 234.
29 Там же. С. 248.
30 Там же. С. 47.
172
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
в 20 — и дальнейших столетиях, имело бы место в этом издании»31. Искусству в этом издании тоже было бы отведено место, но только несовременному. Направление этого журнала лучше всего отражало придуманное Толстым говорящее название — Несовременник.
Итогом раздумий, полемики, сомнений, которыми отмечен был начальный период творческой жизни Толстого, явилась его программная речь на заседании Общества любителей российской словесности 4 февраля 1859 г. В ней Толстой, назвав себя «односторонним любителем изящной словесности», выделил три направления в современной литературе: «чистое искусство», связанное для него с именем Пушкина; «чуждые нам толки об искусстве для искусства», а также «политическую и в особенности изобличительную литературу». Свой собственный голос в современном литературном процессе Толстой присоединял к «заглушенным политическим шумом голосам Фета, Тургенева, Островского»32. Кроме того, в этой речи Толстой сформулировал определение истинной народности литературы: «Литература народа есть полное, всестороннее сознание его, в котором одинаково должны отразиться как народная любовь к добру и правде, так и народное созерцание красоты в известную эпоху развития»33. Мысли, высказанные Толстым в этой речи, не были случайными, дежурными сентенциями, — это были выстраданные убеждения, ясно указывавшие на то, чьим единомышленником он являлся и к какой традиции примкнул при выборе творческих ориентиров.
Роль Самарина в процессе формирования взглядов молодого писателя представляется немаловажной. Прожив в Москве зиму 1857-1858 гг., Толстой часто виделся со славянофилами, участвовал в их беседах и спорах.
Позднее, в период работы над «Войной и миром», когда уже ушли из жизни братья Киреевские, Хомяков, Константин Аксаков, Толстой стремился сблизиться с Самариным. 10 января 1867 г. он написал Самарину исключительно важное письмо (оно сохранилось в архиве Толстого и на этом основании считается неотправленным): «Юрий Федорович! Не знаю, как и отчего это сделалось, но вы мне так близки в мире нравственно-умственном, как ни один человек. Я с вами мало сблизился, мало говорил, но почему-то мне кажется, что вы тот самый человек, к<отор>ого мне нужно (ежели я не ошибаюсь, то <и> я вам нужен), к<отор>ого мне недостает — человек самобытно умный, любящий многое, но более всего — правду, и ищущий ее. Я такой же человек. У меня есть мои пристрастия, привычки, мои тщеславия, сердечные связи, но до сих пор — мне скоро 40 — я все-таки больше всего люблю истину и не отчаялся найти ее и ищу и ищу ее <...> но мне одному и тяжело и страшно, и кажется, что я заблуждаюсь. И я ищу помощи, и почему-то невольно один вы всегда представляетесь мне. <...> Ежели я не ошибаюсь, и вы действительно тот человек, каким я воображаю вас, ищущий объяснения всей этой путанице, окружающей нас, и ежели я вам хоть в сотую долю так же интересен и нужен, как вы мне, то сблизимтесь, будем помогать друг другу, работать вместе и любить друг друга, ежели это будет возможно.
31 Там же. Т. 61. С. 207.
32 Там же. Т. 5. С. 271.
33 Там же.
Памятные даты России. К 200-летию со дня рождения Ю. Ф. Самарина (1819-1876) 173
<...> Я буду очень счастлив, коли получу такое ваше письмо. Не знаю, как и отчего, но я много жду не для одних нас от нашего такого умственного сближения»34. Это большое по объему и исключительное по своей исповедальности письмо — лучшее свидетельство того, как важен был для Толстого диалог с Самариным. Письмо это дает возможность заглянуть во внутренний мир Толстого, понять, какое место он отводил в своем сердце Юрию Федоровичу, чего ждал от возможной совместной с ним работы.
Приезжая в Москву по делам издания романа, Толстой навещал Самарина. Так, в письме жене из Москвы 20 июня 1867 г. Толстой сообщал: «Из типографии поехал к Самарину и проговорил с ним часа три, и еще более полюбил его, и уверен в том же с его стороны»35. В конце того же письма Толстой упомянул, что ему «нужно прочесть несколько глав исторических Погодину, Соболевскому, Самарину, Щебальскому»36. На другой день Самарин приехал к Толстому, и «на этот раз их беседа продолжалась около двух часов»37.
В 1870-х гг. Толстой, так же бывая наездами в Москве, но теперь уже в связи с печатанием «Анны Карениной», устраивал у своих знакомых чтения новых глав романа, неизменно приглашая на них Самарина. О первом таком чтении Толстой писал Н. Н. Страхову 6 марта 1874 г.: «В Москве же я в первый раз прочел несколько глав дочери Тютчева38 и Ю. Самарину. Я выбрал их обоих, как людей очень холодных, умных и тонких, и мне показалось, что впечатления произвело мало; но я от этого не только не разлюбил, но еще с большим рвением принялся доделывать и переделывать. Я думаю, что будет хорошо, но не понравится и успеха не будет иметь, п<отому> ч<то> очень просто». Далее Толстой упоминает о важном обстоятельстве, доказывающем не только интерес Самарина к его новому роману, но и желание помочь, поучаствовать в работе: «Ю. Самарин взялся держать корректуру. Этому я очень рад, но я и сам буду держать»39.
Юрию Федоровичу не суждено было дочитать «Анну Каренину» до конца. Его кончина в 1876 г. прервала еще одну нить, связывавшую Толстого с 1850-ми гг., о которых на склоне лет он говорил: «Мое время»40. Сердечная теплота, пронизывающая письмо Толстого 1867 г., отличала и его воспоминания о Самарине. В 1906 г. яснополянский врач Д. П. Маковицкий записал слова Толстого: «Я особое имел чувство к Самарину, особенно приятное, дружеское влечение»41.
Ю. Ф. Самарин.
Гравюра И. П. Пожалостина с портрета И. Н. Крамского, 1878 г.
34 Там же. Т. 61. С. 156-157, 158.
35 Там же. Т. 83. С. 143.
36 Там же. С. 144.
37 Гусев Н.Н. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1855 по 1869 год. М., 1957. С. 672.
38 Екатерине Федоровне Тютчевой.
39 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 62. С. 70-71.
40 <Лазурский В. Ф.> Дневник В. Ф. Лазурского // Л. Н. Толстой (Литературное наследство. Т. 37-38). Кн. 2. М., 1939. С. 476.
41 <Маковицкий Д.П.> У Толстого. 1904-1910. «Яснополянские записки Д.П.Маковицкого» (Литературное наследство; Т. 90). Кн. 2: 1906-1907. М., 1979. С. 320.
174 Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
Долгий творческий путь Толстого-художника был отмечен резкими и порой необъяснимыми для современников перепадами. Так, в год вступления в Общество любителей российской словесности он принимает решение оставить литературу и становится школьным учителем, называет себя «отставным сочинителем» и «литератором потихонечку» и почти четыре года ничего не публикует. По окончании работы над «Войной и миром» Толстой вновь испытывает сомнения и недоверие к себе и ему кажется, что он уже никогда ничего не напишет. Такие состояния повторялись еще не раз. В 1883 г. Тургенев в предсмертном письме к Толстому выразил свою «последнюю искреннюю просьбу»: «Друг мой, вернитесь к литературной деятельности! Ведь этот дар Вам оттуда же, откуда все другое»42.
А. А. Фет, хорошо знавший и понимавший Толстого, недаром сравнил его чуткость и впечатлительность с «большим тонким стеклянным колоколом, звучащим при малейшем сотрясении»43. Порой эти сотрясения, вызванные веяниями времени, были болезненными и заставляли колокол умолкать. В такие периоды Толстому, по его признанию, одному было «тяжело и страшно» и он искал помощи и объяснения всей окружавшей его путанице у людей, похожих на него самого, — «самобытно умных», более всего любящих правду и ищущих ее. В письме к Страхову от 23 декабря 1874 г. Толстой назвал их «малым полком русских людей, которые позволяют себе думать своим умом»44. По словам секретаря и биографа Толстого Н. Н. Гусева, к числу этих людей принадлежал и Ю. Ф. Самарин45. Оценив его ум, «холодный, гибкий и образованный», уже при первой же встрече, Толстой и впоследствии, во весь период их общения, сверял по нему, как по безукоризненному камертону, верность звучания своего собственного голоса — и писательского, и человеческого.
Л. Н. Толстой.
Фотография Г. И. Дьяговченко, 1876 г.
Источники и литература
1. Асмус В. Ф. Мировоззрение Толстого // Асмус В. Ф. Избранные философские труды: в 2 т. Т. 1. М.: Издательство Московского университета, 1969. С. 40-101.
2. Гусев Н.Н. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1855 по 1869 год. М.: Издательство Академии наук СССР, 1957. 916 с.
3. Гусев Н.Н. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1870 по 1881 год. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963. 695 с.
4. Киреевский И. В. Избранные статьи / Сост., вступит. статья и коммент. В. А. Котельникова. М.: «Современник», 1984. 383 с.
5. КошелевВ. А. Эстетические и литературные воззрения русских славянофилов (18401850-е годы). Л.: Издательство «Наука». Ленинградское отделение, 1984. 196 с.
42 Толстой Л.Н. Переписка с русскими писателями. Т.1. С. 203.
43 <Фет А. А.> Мои воспоминания 1848-1889. <Соч.> А. Фета. Ч. 2. М., 1890. С. 170.
44 Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 62. С. 128.
45 Гусев Н. Н. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1870 по 1881 год. М., 1963. С. 193.
Памятные даты России. К 200-летию со дня рождения Ю. Ф. Самарина (1819-1876) 175
6. <Лазурский В. Ф.> Дневник В. Ф. Лазурского // Л. Н. Толстой (Литературное наследство. Т. 37-38). Кн. 2. М.: Издательство АН СССР, 1939. С. 443-509.
7. <МаковицкийД.П.> У Толстого. 1904-1910. «Яснополянские записки Д.П. Маковиц-кого» (Литературное наследство; Т. 90): в 4 кн. Кн. 2: 1906-1907 / Подгот. текста и примеч. О. А. Голиненко и И. А. Покровской; ред. С. А. Макашин, М. Б. Храпченко, В. Р. Щербина. М.: Издательство «Наука», 1979. 688 с.
8. М. З. К. < Самарин Ю. Ф.> Тарантас. Путевые впечатления. Сочинение графа В. А. Соллогуба. Спб. 1845 года // Московский литературный и ученый сборник. М., 1846. С. 541-579.
9. Самарин Ю. Ф. О мнениях «Современника» исторических и литературных // Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века. М.: «Искусство», 1982. С. 151-191.
10. Толстой Л. Н. Переписка с русскими писателями: в 2 т. Изд. 2-е, дополн. Т.1 / Составление, вступительная статья и примечания С. А. Розановой. М.: «Художественная литература», 1978. 495 с.
11. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 5. Произведения 1856-1859 гг. / Ред. П. М. Мендельсон, В. Ф. Саводник. М.: Государственное издательство «Художественная литература», 1935. 376 с.
12. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 17. Произведения 1863, 1870, 1872-1879, 1884 гг. / Ред. П.С. Попов, В.Ф. Саводник, М.А. Цявловский. М.: Государственное издательство «Художественная литература», 1936. 817 с.
13. Толстой Л Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 47. Дневники и записные книжки 1854-1857 гг. М.: Государственное издательство «Художественная литература», 1937. 621 с.
14. Толстой Л Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 48. Дневники и записные книжки 1858-1880гг. / Подгот. текста и коммент. А.С. Петровского. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1952. 539 с.
15. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 60. Письма 1856-1862 гг. / Подгот. текста и коммент. М. А. Цявловского, О. В. Воронцовой-Вельяминовой, Н. С. Родионова. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1949. 560 с.
16. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 61. Письма 1863-1872 гг. / Подгот. текста и коммент. М. А. Цявловского и Н. Д. Покровской. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1953. 424 с.
17. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 62. Письма 1873-1879 гг. / Подгот. текста и коммент. А. И. Опульского, А. С. Петровского, Н. Д. Покровской. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1953. 575 с.
18. ТолстойЛ.Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 83. Письма к С.А.Толстой 1862-1886гг. / Ред. М.А. Цявловский, П.С. Попов. М.: Государственное издательство «Художественная литература», 1938. 638 с.
19. <ФетА.А.> Мои воспоминания 1848-1889 А. Фета. Ч.2. М.: ТипографияА.И. Мамонтова и К0, 1890. 403 с.
20. Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой. Кн. 1. 50-е годы. Л.: Прибой, 1928. 416 с.
176
Русско-Византийский вестник № 1 (3), 2020
