CC BY
148
лингвистика
М.М. Морараш
языковые средства
актуализации категории темпоральности (на примере романов в.в. набокова «Машенька», «Защита Яужина»,
«Приглашение на казнь»)
основная идея статьи заключается в актуализации на основе ранее проведенного комплексного описания функционально-семантического поля темпоральности содержательно значимых языковых единиц в романах в.в. набокова, позволяющих проникнуть в их символический подтекст. описываются конкретные фрагменты текстов, демонстрирующие специфику вербализации имплицитных смыслов и представляющие ценность для выявления особенностей мирови-дения писателя. Автор статьи приходит к выводу о том, что текстовая категория времени определяется не только в узких контекстах, а в целой системе средств, виртуальных и реальных моделях связей и отношений всего текста.
Ключевые слова: темпоральность, в. набоков, актуализация, информация, имплицитность, интерпретация, подтекст, языковые единицы, образные номинации.
В настоящее время в лингвистике значительно усилился интерес к художественному произведению с целью более полного понимания его идейно-эстетического содержания. Семантическое пространство уникального (авторского) текста основывается на соотношении его двух ипостасей - содержания и выражения, представляющем богатейший источник генерации различных (явных и скрытых) смыслов. Как правило, восприятие денотативной (буквальной) информации, составляющей поверхностный слой произведения, не считается трудным, информация же коннотативная строится на ассоциативных связях и, следовательно, допускает широкую вариативность в силу большого объема невербализо-ванных компонентов семантики.
Языковые средства (единицы) - эксплицированная форма выражения имплицитного по своей сути смысла. При отсутствии полной формальной выраженности всех элементов структуры высказывания, что является вполне естественным свойством, связанным с многомерностью структуры художественного текста, возникает необходимость конструирования
целостной информации, в данном случае необходимой для понимания произведений В.В. Набокова. В свете идей современного языкознания актуализация содержания текста - процесс, направленный на извлечение как из глубинных, так и поверхностных структур художественного текста коммуникативно значимого состава языковых средств, который приближает и даже предвосхищает в определенных отношениях особый («глубинный») смысл, зашифрованный писателем.
Актуализаторы (языковые средства, участвующие в данном процессе) характеризуются, как правило, специфическим способом выдвижения текстового смысла: «нестандартным употреблением языковых единиц, нарушением предсказуемости, которое достигается необычной сочетаемостью языковых единиц» [1, с. 216]. Речь идет о языке в его индивидуалистическом преломлении, о языкотворческом процессе, о языковых средствах, формирующих экспрессивное содержание текста (сюда можно отнести любые метаморфозы слова и его сочетания с другими словами, а также участвующие образы-символы, мотивы). Следует отметить, текстовые доминанты «не обязательно выделяются частотой своего употребления, хотя частота обычно им свойственна. Они могут выделиться не количественно, а качественно “служить симптомом ” текста» [Цит. по: 1, с. 216]. Между тем, на наш взгляд, не следует исключать из вида и то, что языковые единицы, не подвергшиеся явной литературной обработке, но используемые в тексте, а значит, так или иначе участвующие в формировании концептуального семантического пространства, также позволяют проникнуть в символический подтекст произведений. Так, несмотря на то, что синтаксические средства получают в принципе вербальное оформление, обилие повторяющихся временных «сигналов» в них свидетельствует об их не менее важной роли в образовании метафорического смысла. Отправной точкой представляемого исследования явились синтаксические единицы. Проанализировав весь состав синтаксических конструкций, имеющих временной компонент/компоненты (обстоятельственные детерминанты, придаточные части и др. в романах В.В. Набокова), мы выявили два достаточно полно реализованных аспекта в ракурсе актуализации темпорального смысла.
1. Конкретное временное указание на то или иное событие/явление/ состояние, для того чтобы сохранить временную динамику сюжета (тем самым акцентировать основное свойство концептуального времени - линейность, непрерывность). Причем конституенты, входящие в подгруппы «временная приуроченность», «временная длительность», «дискретность времени», «временное соотношение событий», отличаются наиболее абстрактным характером (т.е. время выступает
Филологические
науки
лингвистика
прежде всего грамматической категорией). Рассмотрим в качестве примеров следующие предложения: В этот вечер к Антону Сергеевичу зашел гость [5, с. 61]; Пресловутую квартиру ... Лужин посетил сразу после того, как добыл свой первый пункт [4, с. 99] и др. В первом случае употребление обстоятельственного детерминанта в начале простого двусоставного предложения связано с уточнением конкретного времени (в этот вечер) происходящего события (к Антону Сергеевичу зашел гость). Более того, в комплексе с остальными используемыми в тексте темпоральными детерминантами он образует временную перспективу всех происходящих действий (сменяемость событий человеческой жизни неотделимо коррелирует с текучестью времени) и представляет собой, таким образом, вербальный компонент смыслового содержания текста. Во втором случае в сложноподчиненном предложении определяется временное соотношение двух действий (посетил - добыл), которое имеет характер разновременности (посетил сразу после того, как добыл), что отвечает общей идее развития логических связей внутри семантического пространства романов.
2. Поэтическое и/или грамматическое описание времени происходящих событий/явлений, связанное (или тождественное) с настроением героев (как правило, главных героев) или авторским отношением, соответственно, к происходящим событиям/явлениям. Обратимся к тексту. Было уже темновато, когда он прикатил в дачный городок [5, с. 61]; Только в апреле, на пасхальных каникулах, наступил для Лужина тот неизбежный день, когда весь мир вдруг потух... [4, с. 88] и др. В первом случае указание на время (темновато - вечернее время суток, лишенное света) выражено в грамматической форме предиката со значением состояния природы, окружающей среды. Во втором предложении обстоятельственные детерминанты со значением времени вместе с подлежащим участвуют в образовании стилистической фигуры - градации, заключающейся в расположении слов/сочетаний слов (апрель ^ пасхальные каникулы ^ неизбежный день) в порядке нарастания их смыслового и эмоционального значений при выраженном сужении временных границ названных отрезков (апрель имеет наиболее отчетливый характер протяженности времени, день из них - самый короткий отрезок). Данные проведенного анализа подтверждают, что жизнь Лужина членится на две части - до шахматного увлечения и непосредственно шахматный период, день при этом является временным рубежом, точкой отсчета его новой жизни, приобретая таким образом наивысшую степень значимости. Использованный эпитет неизбежный носит характер рокового предопределения. Позднее наблюдается более полная реализация этого мотива. Таким образом, ана-
лиз синтаксических конструкций способствует экспликации их глубинно-смысловой организации.
Также в центре внимания нашего исследования оказываются следующие фрагменты: Утро было... нежное... [5, с. 54]; Дни пошли радостные, бодрые [Там же, с. 58]; Затем шла другая пора, долгая шахматная пора, о которой и доктор, и невеста говорили, что это были потерянные годы, темная пора духовной слепоты, опасное заблуждение, - потерянные, потерянные годы [4, с. 130]; Он (роман с Машенькой - М.М.) длился всего четыре дня, - эти четыре дня были, быть может, счастливейшей порой его жизни» [5, с. 111], отличающиеся повышенной экспрессивностью, что находит выражение в их экспрессивном вокабуляре и стилистических приемах, актуализирующих эмоции. К последним относятся 1) эпитеты: утро нежное (т.е. «ласковое, проявляющее любовь» [6, с. 325]), дни радостные (т.е. «доставляющие радость» [Там же, с. 521]), дни бодрые (т.е. «полные сил, деятельности, энергии» [Там же, с. 46]), последний эпитет, относящийся в данном контексте к календарному времени, скорее, соответствует настроению главного героя; 2) метафоры: потерянные годы (т.е. годы, которые растратили, расходовали нецелесообразно [Там же, с. 649-650]), пора духовной слепоты (т.е. безрассудности); 3) повторы: потерянные годы, пора, четыре дня, с помощью повторов усиливается значимость их наличия в контексте.
В данном анализируемом материале время предстает реальным (т.е. свойственным реальному миру), но относится к сфере психологического восприятия его человеком. Выделенные лексемы отражают глубокое психологическое состояние героев (либо счастья, либо напряженности, неблагополучия) на вербальном уровне. Так, в последних предложениях события, происходящие в шахматный период жизни героя, имеют явно негативную оценочность, определены достаточно длительной протяженностью во времени - годами, любовный же роман главного героя и Машеньки определяется положительными эмоциями и связан, соответственно, с убыстренным темпом времени - несколькими днями (всего четыре дня). Следует заметить также, что в этих двух противоположных по значению контекстах использована одна и та же лексема пора, имеющая двоякую окрашенность: соответственно в первом случае - темная пора, во втором случае - счастливейшая пора, благодаря чему усматривается примененная здесь писателем стилистическая фигура, построенная по принципу синтаксического параллелизма: шла пора -это были годы, длился четыре дня - эти четыре дня. Несмотря на то что параллельные конструкции выражают противоположную субъективную эмоциональную оценочность, их связывает логико-смысловая общность.
Филологические
науки
лингвистика
Правда, в первом случае наблюдается заметное расширение объема конструкции, она более сложная по структуре, что также не является случайным. Она призвана отражать более сложные эмоции героя. В ней время обусловлено длительным и негативным переживанием событий, что осложняется ощущением не только тоски, грусти во внутреннем мире героя. Возникает трагическое восприятие собственной бессмысленно прожитой жизни и связанное с ним чувство опустошения, безысходности. Логика данного контекста такова: подобный внешний рисунок пути героя не совпадает с повествовательной позицией В.В. Набокова.
Безусловно, наиболее ярко в процедуре построения семантического пространства участвуют лексические языковые средства, которые, хотя во многом и базируются на значениях, выявленных в ходе анализа синтаксических единиц, привносят значительную дополнительную информацию в силу больших экспликационных возможностей: И мысль, что повторение будет, вероятно, продолжаться, была так страшна, что ему хотелось остановить часы жизни, прервать вообще игру, застыть, и при этом он замечал, что продолжает существовать, что-то подготовляется, ползет, развивается, и он не властен прекратить движение [4, с. 161]; ... когда Родион ушел и время потянулось дальше обычной своей трусцой, он понял, что его снова обманули... [Там же, с. 440]; Время, ровно жужжа, продолжало течь [Там же, с. 349] и др. В данных контекстах время также характеризуется непрерывностью. Но индивидуальная система значений пополняется новой информацией, а именно: структуру категории времени образуют различные комбинации динамичности/статичности (ползет, развивается, потянулось дальше обычной своей трусцой, продолжает течь, дремлет), о чем свидетельствует сочетаемость лексемы время и других временных лексем с глаголами условной лексико-семантической группы движения/остановки движения. Неопределенное местоимение что-то в первом предложении не обладает денотативным значением времени на уровне языковой системы, но в условиях художественного текста у него появляются признаки семантической определенности, в создании которой основную роль играет метафоризация. В последнем предложении используемая традиционная образная параллель «время - вода» не актуализирует неожиданные или периферийные стороны понятия времени (подвижность, текучесть), но способствует гиперболизации ощущения конкретной ситуации (Цинцин-нат из романа «Приглашение на казнь», находившийся в камере заключения и мучительно ожидавший наказания, особо гипертрофированно воспринимал медленное движение времени). Кроме того, следует отметить, что образ воды и образ реки - традиционные символы необратимого
течения времени - в следующем контексте аккумулируют противоположные признаки изучаемого понятия: Тропинка, поюлив в лесу, вылилась в поперечную дорогу, а дальше, в темноте, поблескивала река; ... невиданный отблеск запрыгал в реке [4, с. 116], где обозначенный объект (река) характеризуется статичностью и осмысляется как «не имеющий движения». Следовательно, образ времени строится из двух составляющих: статичности и подвижности одновременно.
Философы утверждают, что время - это другое название для жизни [7, с. 74]. В контекстах Сладко дремало время; ... время продолжало жить [4, с. 175]; Только тиканье часов на ночном столике доказывало, что время продолжало жить [Там же]; Лужин вслушивался в это мелкое сердцебиение и задумался опять и вдруг вздрогнул, заметив, что тиканье часов прекратилось [Там же] и др. время отождествляется с жизнью наиболее отчетливо. Кроме того, в начале романа «Защита Лужина» появляется уникальное сравнение времени с лифтом: Иногда маленький Лужин поднимался вместе с ней, но чаще оставался внизу и слушал, как в вышине, за спиной, трудно взбирается лифт, - он всегда надеялся, маленький Лужин, что лифт на полпути застрянет. <... > Наконец что-то содрогалось, приходило в движение, и через некоторый срок спускался лифт - уже пустой, ... - может, доехала она уже до небес. - И там осталась со своей астмой, лакричными конфетами и пенснэ на черном шнурке [4, с. 130]. В традиционном бытовом понимании направление лифта осуществляется «снизу - вверх», в художественном пространстве текста оно трансформируется в более широкий план: «земное - небесное» бытие, иначе переименованный в план «жизнь - смерть». Это описание и подчеркивает художественную функцию лифта в качестве проводника в небытие, и выражает главную мысль прозы В.В. Набокова: динамичная основа времени становится тождественна протеканию жизни, процессу жизни [3, с. 82].
По замыслу автора, время - это последовательная смена минут, часов, дней, лет и т.п., и относительно этой последовательности развертывается жизнь действующих лиц в его романах. Жизнь и время должны быть заполнены полезными делами, только тогда они будут представлять ценность и значимость. Погружение же Лужина в шахматную игру отгораживает его от окружающей жизни, людей. Не случайно главное свойство времени - непрерывность, неоднократно репрезентированное в многочисленных контекстах, актуализируется достаточно отчетливо в шахматный период жизни героя.
Эта проблема нарушенного соответствия непрерывного времени и застывшей жизни героя далее усложняется: Лужин, коря себя за медли-
Филологические
науки
лингвистика
тельность, ежеминутно предчувствуя кого-то, зашагал по указанному направлению; Таинственная погоня далеко позади. Теперь уж его не поймаешь [4, с. 115]. Встретившийся герою по пути домой призрак (вновь используется неопределенное местоимение кого-то) метафоризирует-ся и начинает восприниматься как своего рода «призрак» времени, что подчеркивается определением таинственная. Именно «таинственная погоня» «призрака» времени на протяжении всего романа преследует Лужина. Время в данном контексте предстает как погоня, атака, противник, страшная игра. Данными образными номинациями подчеркивается беспощадная, разрушительная «сила» времени, которая усиливается в следующем фрагменте: В эту ночь он особенно остро почувствовал свое бессилие перед этой медленной, изощренной атакой, и ему хотелось не спать вовсе, продлить как можно больше эту ночь; ... старался найти тихое место и все время смотрел и слушал, не проскользнул ли где намек на следующий ход, не продолжается ли игра, не им затеянная, но с ужасной силой направленная против него [Там же, с. 175]. Шахматный мотив - важный для развития темы судьбы, предопределения. Следует отметить, что неоднократно повторяющийся «призрак» времени отчетливо указывает на судьбоносное влияние времени на жизнь героя (на протяжении всего сюжета в романах В.В. Набокова концепты «жизнь» и «время» соотносятся и сопоставляются). Показывается власть судьбы с ее роковыми знаками-символами. Слова тень, призрак становятся лейтмотивами «мнимой жизни» [3, с. 81]. Таким образом, полноценным участником действия становится некое мистическое начало - судьба (рок), оно создает вторую реальность, причем в представленных контекстах параллель рока (судьбы) и времени (их расположение в одном синонимическом ряду - хотелось остановить часы жизни, прервать вообще игру) становится более очевидной.
Кроме того, в заключение необходимо отметить средства, актуализирующие субстанцированность, невозможность субъекта физически воздействовать на время (остановить), т.к. время не зависит от воли человека и других явлений: он не властен прекратить движение; время потянулось дальше обычной свой трусцой; ровно жужжа, продолжало течь. Время в романах В.В. Набокова лишь позволяет его ждать, ожидать, предвкушать, намечать, обещать, назначать, создавать (т.е. планировать его, организовать свою жизнь в соответствии со временем) [2, с. 15]: Он дождался той минуты, когда по железному мосту медленно прокатил шедший с севера экспресс [5, с. 112]; Ну что вам, ведь еще не пора, мне обещали целый час [4, с. 443]; ... там время складывается по желанию, как узорчатый ковер [Там же, с. 379] и др.
Перейдем к выводам. В предъявленной работе речь не шла о каком-то сложном механизме взаимодействия поверхностного слоя и глубинных структур информации. Согласно нашему материалу, исследование имплицитного смысла, выявленного из особенностей функционирования категории темпоральности, раскрывает оригинальные аспекты вербального уровня или привносит значительную дополнительную информацию, важную для интерпретации романов. Таким образом, именно подтекст произведений становится для нас главным оценочным критерием художественного мировидения В.В. Набокова. Рассмотренные случаи приведены не с целью выявления индивидуальной манеры использования языковых средств темпоральной семантики, обнаружения экспрессивного содержания его текстов (или, во всяком случае, не только), но с тем, чтобы открыть доступ к реконструкции образа мира изучаемого писателя, вывести на уровень познания его мировосприятия, русской национальной ментальности. Определено, что В.В. Набоков, несмотря на создание в своих романах мнимой реальности (это в той или иной мере отмечается в исследованиях как литературоведов, так и лингвистов, изучающих его творчество), пытается найти всякую возможность выразить свою заинтересованность в жизненной реальности, в полноте жизни, наполненности ее различными событиями и делами. Создавшийся экзистенциальный вакуум вокруг героев, например Лужина, является следствием негармоничного сосуществования человека с «человеческим» временем, течением жизни, изменчивостью бытия.
Библиографический список
1. Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика: Учебник; Практикум. 6-е изд. М., 2009.
2. Морараш М.М. Категория темпоральности и ее отражение в художественном дискурсе В.В. Набокова (на материале романов «Машенька», «Защита Лужина», «Приглашение на казнь»): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Казань, 2009.
3. Морараш М.М. Семантическая структурализация концепта «время» в романе «Защита Лужина» // Русский язык и культура в формировании единого социокультурного пространства России. Материалы I Конгресса Российского общества преподавателей русского языка и литературы. Санкт-Петербург, 14-18 октября 2008 г. / Под ред. Т.И. Поповой и Е.Е. Юркова. В двух частях. Т. II. СПб., 2008.
4. Набоков В.В. Избр. соч.: В 3-х т. Т. 1: Защита Лужина; Камера обскура; Приглашение на казнь: Романы. М., 2003.
5. Набоков В.В. Машенька // Собр. соч.: В 4 т. Т. 1 / Вступ. ст. В.Е. Ерофеева. М., 1990.
Филологические
науки
лингвистика
6. Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57 000 слов / Под ред. чл.-корр. АН СССР СССР Н.Ю. Шведовой. 20-е изд., стереотип. М., 1998.
7. Философия / Под ред. проф. В.П. Копановского. Ростов н/Д., 2003.
