CC BY
0
В настоящее время Украина представляет собой одну из стран с самыми высокими показателями языковой конфликтогенности. «Украина находится на разломе цивилизаций: западная ее часть ориентирована на европейскую цивилизацию, а восточная часть - на российскую цивилизацию, причем этот разлом проходит по линии языковых предпочтений украинского или русского языков» [4, с. 44]. Однако постановка языкового вопроса в терминах «или/или», как это обычно практикуется в странах Восточной Европы, считается нецивилизованным. В цивилизованных языковых обществах пропагандируется необходимость содействия языковому плюрализму и языковому разнообразию. Украинская языковая ситуация характеризуется наличием значительной и густонаселенной русскоязычной общины, тесно связанной с Россией. Это сообщество имеет глубоко укоренившиеся традиции использования русского языка в различных сферах общения, бережно хранит свой родной язык и культуру и стремится сохранить его как средство повседневного общения.
В отличие от многих вышеупомянутых государств, Россия добилась значительного прогресса, закрепив в своем языковом законодательстве 37 государственных языков, многие из которых развиваются на территории соответствую-
Библиографический список
щих республик, где проживает большинство носителей этого языка. Русский язык является объединяющим языком России, языком межнационального общения, имеет статус государственного и функционирует на всей территории страны. Однако функциональное развитие языков, обозначенных как государственные, часто расходится с их правовым статусом [5, с. 203]. Под функциональным развитием языков мы подразумеваем «количество функциональных стилей и степень их развития» [1, с. 287].
При решении языкового вопроса в многонациональном государстве, где сосуществуют разнообразные национальные языковые сообщества, возникает потребность в поиске цивилизованного, бесконфликтного решения. Необходимо использовать международный опыт, который улучшает языковую ситуацию, формируя среду, благоприятную для всех языковых сообществ, не создавая при этом разделения между ними. Использование позитивной глобальной языковой практики позволяет развивать условия для мирного языкового сосуществования и функционального распределения языков с учетом потребностей коренного языка каждого сообщества. Этот инклюзивный подход является ключом гармоничному сосуществованию многонациональных языковых сообществ в мультикультурных государствах.
1. Словарь социолингвистических терминов. Москва: Институт языкознания РАН, 2006.
2. Швейцер А.Д. Современная социолингвистика: теория, проблемы, методы. Москва: Наука, 1976.
3. О языковых ситуациях в разных странах мира. Решение национально-языковых вопросов в современном мире. Москва - Санкт-Петербург: Златоуст, 2003.
4. Межуев В. Российская цивилизация - утопия или реальность. Россия XXI. 2000; № 1: 44.
5. Письменные языки мира. Языки Российской Федерации. Социолингвистическая энциклопедия. Москва, 2000; Книга 1, 2003; Книга 2. References
1. Slovar'sociolingvisticheskih terminov. Moskva: Institut yazykoznaniya RAN, 2006.
2. Shvejcer A.D. Sovremennaya sociolingvistika: teoriya, problemy, metody. Moskva: Nauka, 1976.
3. O yazykovyh situaciyah v raznyh stranah mira. Reshenie nacional'no-yazykovyh voprosov v sovremennom mire. Moskva - Sankt-Peterburg: Zlatoust, 2003.
4. Mezhuev V. Rossijskaya civilizaciya - utopiya ili real'nost'. Rossiya XXI. 2000; № 1: 44.
5. Pis'mennye yazyki mira. Yazyki Rossijskoj Federacii. Sociolingvisticheskaya 'enciklopediya. Moskva, 2000; Kniga 1, 2003; Kniga 2.
Статья поступила в редакцию 10.06.24
УДК 811.5
Morozova T.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Novosibirsk State University of Economics and Management (Novosibirsk, Russia), E-mail: wuxing@yandex.ru
Novikova O.S., Cand. of Sciences (Philosophy), senior lecturer, Novosibirsk State University of Economics and Management (Novosibirsk, Russia),
E-mail: ohayo.itsme@gmail.com
LINGUISTIC REPRESENTATIONS OF THE NATIONAL CONCEPT «DREAM» AS THE CORE OF THE VALUE SYSTEMS IN CHINESE AND JAPANESE LIN-GUACULTURES. Currently, the Russian government is focused on overcoming economic difficulties and diplomatic isolation since the start of the conflict in Ukraine by implementing the "Pivot to the East" strategy. The level of political relations between Russia and China in 2023 is defined by protocol meetings of the heads of states. However, cultural and social differences between European and Russian mentalities may hinder a shift in thinking towards an Asian mindset or the Russian pivot to the East may restrain a sustainable desire for Europe. China's claims to a significant role in the modern world order are determined by the concept of forming socialism with Chinese characteristics for a new civilization, based on the individual and collective ideas of Chinese President Xi Jinping. The national values of future China as a new form of human civilization are embedded in the concept of the "Chinese Dream" as the country's main ideological and political course. Why, then, has Russia made a strategic choice in favor of China, rather than Japan, in the pivot to the East? The interstate contradictions between Russia and Japan have been nullified due to the Japanese government joining anti-Russian sanctions and ongoing territorial disputes. Therefore, the Eastward vector excludes Japan from the list of reliable partners in modern geopolitical realities. Does Japan articulate its national strategy and formulate it as a national dream to define its geopolitical ambitions in the Asia-Pacific region? The article explores the linguistic representations of the national concept "Dream" ("Chinese Dream" and "Japanese Dream") as the core of the value system in Chinese and Japanese lingua-cultural contexts.
Key words: national concept, concept "Dream", value picture of the world, Chinese Dream, Japanese Dream, linguistic culture, Chinese language, Japanese language, linguistic worldview
Т.А. Морозова, канд. филол. наук, доц., Новосибирский государственный университет экономики и управления, г. Новосибирск, E-mail: wuxing@yandex.ru
О.С. Новикова, канд. филею. наук, доц., Новосибирский государственный университет экономики и управления, г. Новосибирск,
E-mail: ohayo.itsme@gmail.com
ЯЗЫКОВЫЕ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ НАЦИОНАЛЬНОГО КОНЦЕПТА f «МЕЧТА» КАК ЯДРА ЦЕННОСТНОЙ КАРТИНЫ МИРА В КИТАЙСКОЙ И ЯПОНСКОЙ ЛИНГВОКУЛЬТУРАХ
Статья посвящена исследованию языковых репрезентаций национального концепта «Мечта» в формулировке «китайская мечта» и «японская мечта» как ядра ценностной картины мира в китайской и японской лингвокультурах. В настоящее время правительство России нацелилось на преодоление экономических трудностей и дипломатической изоляции с начала СВО в Украине путем осуществления стратегии «Поворот на Восток». Уровень политических отношений между Россией и Китаем в 2023 году определяют протокольные встречи глав государств. Однако на культурном и социальном уровнях проблемным остается вопрос о том, позволят ли особенности европейского и российского менталитета осуществить смену образа мышления на азиатскую или же российский поворот на Восток сдерживает устойчивое стремление к Европе. Претензии Китая на значимое место в современном мироустройстве определяет концепция о формировании социализма с китайской спецификой для новой цивилизации, базирующейся на индивидуально-авторских идеях Председателя КНР Си Цзиньпина. Национальные ценности будущего Китая как новой формы человеческой цивилизации заложены в концепте «китайская мечта» как в основном идейно-политическом курсе страны. Почему же стратегический выбор России в пользу Китая, а не Японии в «повороте на Восток»? Межгосударственные противоречия России и Японии обнулены из-за присоединения правительства Японии к антироссийским санкциям и сохраняющихся территориальных противоречий. Следовательно, вектор на Восток исключает Японию из числа надежных партнеров в современных геополитических реалиях. Важным представляется поиск ответа на вопрос о том, озвучивает ли Япония свою национальную стратегию и формулирует ли ее как национальную мечту для определения своих геополитических амбиций в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Ключевые слова: национальный концепт, концепт «Мечта», ценностная картина мира, китайская мечта, японская мечта, лингвокультура, китайский язык, японский язык, языковая картина мира
В XXI веке, стремясь повысить свою конкурентоспособность и укрепить связи с азиатскими державами, Россия ищет новые возможности для развития, видя потенциал в сотрудничестве с Китаем. Однако такая стратегия заставляет размышлять о русской идентичности и наличии национальной мечты для сохранения своей самобытности в контексте глобализации.
Актуальность исследования национального концепта «Мечта» в языковом пространстве Китая и Японии обусловлена необходимостью изучения проблем межкультурной коммуникации, интересом к познанию национального менталитета, культуры, языков для успешной реализации стратегии «поворот на Восток», мышлению народа и его отражению в языке. Кроме того, необходимо отметить отсутствие изучения концепта «Мечта» с точки зрения двуязычного этимологического и семантического анализа в китайской и японской лингвокультурах.
Азиатская ментальность требует подробных лингвистических исследований, так как сведения о культуре, традициях и национальном менталитете отражены в языковой картине мира. Национальные менталитеты Китая и Японии в целом являются для российского общества малоизведанными, и наша менталь-ность остается европоцентричной.
Цель исследования: комплексное лингвокультурологическое описание языковых репрезентаций концепта «Мечта» как ядра ценностной языковой картины мира в Китае и Японии. Выявление специфики воплощения в языковой картине мира и влияние на формирование национальных ценностей и идентичности определили следующие задачи:
1) этимологический и семантический анализы иероглифического знака §/Ш- «мечта» в китайском и японском языках: изучение истории происхождения иероглифа и его семантического генезиса;
2) лингвистический анализ отражений национальных стереотипов в китайской и японской лингвокультурах в сравнительном аспекте;
3) анализ контекстов из национальных корпусов китайского и японского языков для выявления сходства и различия между репрезентациями концептов «Китайская мечта» и «Японская мечта» в современной лингвокультуре и политической риторике Китая и Японии.
Материалом исследования являются языковые репрезентации национальных концептов «Китайская мечта» и «Японская мечта» в разнообразных текстовых источниках на китайском и японском языках (литературные произведения, материалы из современных СМИ, этимологические словари).
Новизна определяется тем, что репрезентации национальной мечты КНР и Японии в языковой картине мира изучаемых азиатских стран не выступали объектом лингвистических исследований в аспекте сравнительного анализа этимологии иероглифа §/Ш- «мечта», выявления сходств и отличий в представленности концептов «Китайская мечта» и «Японская мечта» в языковой картине мира. Вторым параметром новизны исследования является изучение китайских исследований «японской мечты» в аспекте сопоставления японской и китайской мечты как ядра ценностной картины мира обеих стран.
Теоретическая значимость исследования заключается в актуализации принципов комплексного лингвокультурологического описания концепта «Мечта», расширяющего понимание роли в формировании национальных идеологий Китая и Японии. Анализ языковых репрезентаций концепта «Мечта» позволяет углубить понимание национального самосознания и обеспечить более эффективную межкультурную коммуникацию с учетом культурных нюансов в политической риторике стран Азиатско-Тихоокеанского региона.
Практическая значимость исследования состоит в более комплексном понимании национального менталитета и ценностей Китая и Японии, что позволит осуществлять эффективную межкультурную деловую коммуникацию в рамках развития межнационального сотрудничества. Улучшение взаимопонимания между представителями китайской и японской культур на уровне ценностных национальных концептов стратегически актуально в контексте развития экономического сотрудничества с Россией. Результаты сопоставительного исследования можно использовать в преподавании курсов по лингвострановедению и межкультурной коммуникации по восточным языкам, зарубежному регионоведе-нию, теории и методике преподавания русского языка как иностранного, а также для составления лингвокультурологических тезаурусов на китайском и японском языках.
Концепт «мечта» играет ключевую роль в формировании национальной идентичности и ценностной картины мира, особенно в странах с высококонтекстуальной культурой. В данном исследовании мы рассмотрим этимологию иероглифа §/Ш в китайском и японском языках, а также проанализируем контексты его использования в национальных корпусах языков. Анализ этимологии иероглифического знака §/Ш со значением 'сон, иллюзия, мечта' и языковых репрезентаций национальных концептов «Китайская мечта» и «Японская мечта» в словаре «Объяснение простых и толкование сложных иероглифов» и «Словаре происхождения слов» показал, что иероглиф §/Ш может восприниматься как реальный сон, абстрактный мир грёз и как осуществимая мечта. Иероглиф принадлежит к категории идеограмм с символическим сходством с изображаемым предметом, а китайский знак относится к ранним этапам древней письменности цзягувэнь. В японский язык иероглиф заимствуется в традиционном начертании Ш в 900-х гг н. э. в эпоху Хэйан, а значение «мечта» появляется только с 1900 года. Японской культуре ближе понятие (,£, кокородзаси) - 'стремления, воля, цель', чем мечта.
По данным литературных источников, в китайской языковой картине мира словосочетание «китайская мечта» зафиксировано в поэзии династии Сун (1127-1279). В современном Китае «китайская мечта» Председателя КНР позиционируется как идейно-политический курс с четкой структурой концепта и языковыми репрезентациями. Первичная мечта как характеристика разума человека становится эффектным инструментом пропаганды социализма с китайской спецификой, ключевой идее избирательной программы Председателя КНР Си Цзиньпина. Концепция «китайская мечта» активна внедрена во все сферы жизни в качестве идеологической основы государства, предопределяющей парадигму развития КНР
В традиционной китайской ментальности «японская мечта» глазами исследователей и писателей уже не имеет американского стержня. Глобальные амбиции Японии - это ее освобождение от американского гнета с явной тенденцией к достижению экономической, политической и даже военной власти в масштабе мировой гегемонии. Ту же борьбу Япония ведет с КНР за азиатскую гегемонию.
Перейдем к подробному генезису иероглифов, означающих мечту, и анализу контекстов из национальных корпусов китайского и японского языков для выявления сходства и различия между репрезентациями интересующих нас концептов в лингвокультурном пространстве обеих стран.
Китайский иероглифический знак § ('сон, иллюзия, мечта') зафиксирован в словаре «Шовэнь цзецзы» («Объяснение простых и толкование сложных иероглифов», 121 г. н. э.). Грамматологический анализ китайского знака, по классификации Тан Лань, показывает принадлежность к идеограммам, к ранним образцам письменности (цзягувэнь) [1]. В японской письменности иероглиф также относят к идеограммам. Стоит отметить, что иероглиф §/Ш имеет одинаковое значение и иероглифическую форму записи в текстах на разных языках Азиатско-Тихоокеанского региона.
Первичное изображение иероглифа Ш в традиционном начертании обозначает прилёгшего на кровати, погрузившегося в мир грёз и имеет следующие составляющие: 1) «кровать» в левой части знака 2) «глаза, закрывающиеся веками» в верхней части знака —ШбЙТвЙИШ; 3) «человек, отдыхающий на кровати, лежа на боку» в левой нижней части знака ^^ЙНИЙА [1].
В словаре «Гогэн'юрай дзитен» («Словарь происхождения слов») представлены следующие данные: «юмэ» изначально читалось как «имэ» и записывалось двумя иероглифами ('спать' и 'глаз') со значением 'то, что видишь, когда спишь'. В период Хэйан (784-1185) превратилось в «юмэ» и стало использоваться в значении 'мимолетность', и только в период Мэйдзи (1868-1912) добавилось значение 'мечта'. Семантика иероглифа Ш (юмэ) - 'мечта, сон, грёзы' японскими специалистами, например, директором Международной книжной ассоциации Санкей Сузуки Акинобу, представляется через анализ таких компонентов, как «вечером наблюдать за чем-либо из травы», поскольку иероглиф состоит из компонентов 'трава', 'смотреть', 'вечер', и наделяется значением 'видеть неясно, зыбко', соответствующее сну или иллюзии/мечте. В самой древней книге Японии «Кодзики» («Записи о деяниях древности») этот иероглиф в значении 'сон' появляется во втором томе, демонстрируя, что это явление из мира людей, но не мира богов.
Если обращаться к пониманию «мечты» в японской лингвокультуре, и прежде всего исследовать слова и выражения, включающие это иероглиф, становится очевидным, что иероглиф воспринимается прежде всего в значении «сон». Из 70 понятий с этой графемой в японском языке все связаны с значением «сон». Во фразеологических единицах тоже в основном прослеживается связь с понятием «сон»; а «мечта» ассоциируется с иллюзией, временным, зыбким, преходящим (юмэ о эгаку - досл.: 'рисовать мечту', т. е. представлять, как будет складываться желаемое в будущем; юмэ о оу - 'следовать за своей мечтой'; юмэ о идайтэиру -'лелеять мечту').
Как уже отмечалось выше, японской культуре ближе понятие «стремления, воля, цель», чем мечта. Таким образом в сравнении с западной мечтой, где она ассоциируется с чем-то приятным, в Японии мечта связана с волеизъявлением.
В китайской языковой картине мира самое раннее упоминание словосочетания «китайская мечта» относится к произведению поэта и художника династии Южная Сун Чжэн Сысяо (ЮЙ, 1241-1318). В стихотворении автор подчеркивает стремление следовать китайской мечте: 'Сердце, наполненное китайской мечтой, поэзия родниковой воды'.
В 1932 году журнал «Восточный журнал» опубликовал серию эссе о поисках «китайской мечты». «Китайская мечта» периода Китайской Республики и «китайская мечта», к которой стремится китайское общество сейчас, имеют одну и ту же конечную цель: личное счастье национальное процветание ШШ
% и национальное возрождение КК^.
После постановки в Шанхайском народном театре драмы «Китайская мечта» в 1987 году китайский социум ввел в обиход понятие «китайская мечта». Эти мечты охватывали государственные, общественные, культурные и индивидуально-личностные ценности. В мечтах героев драмы изображается идеальный будущий Китай, великое единение мира (социальная утопия Сунь Ятсена) без классов, рас, национальных границ и угнетения.
В 2006 году, после того как президент Китайского университета по международным делам, чрезвычайный и полномочный посол У Цзяньмин МЙК инициировал семинар на тему «Китайская мечта и гармоничный мир», термин «китайская мечта» вызвал широкую дискуссию. В интервью англоязычным СМИ
господин У дал следующее определение термину: «Reemergence of China is the Chinese dream. The Chinese dream is highly significant because it represents the aspirations of 1.3 billion people» ('Возрождение Китая - это китайская мечта. Китайская мечта имеет большое значение, поскольку она отражает чаяния 1,3 миллиарда человек') [2].
Со дня вступления в должность Председателя КНР Си Цзиньпина 29 ноября 2012 года и на предстоящий срок правления «китайская мечта» стала идейно-политическим курсом для создания новой формы человеческой цивилизации, для великого обновления нации, долгосрочной стратегией развития и концепцией внутренней и внешней политики страны.
Государственный центр мониторинга и изучения лингвистических ресурсов Китая в 2012 году провел онлайн-опрос и составил краткий список из 10 китайских иероглифов-ассоциаций с 2012 годом, из которых 27% из 50 000 голосов набрал иероглиф §. Результат голосования позволил объявить его иероглифом года в Китае. В Японии с 1995 года выбирают иероглиф года, и показательно, что ни иероглиф «мечта», ни иероглифы, которые можно было бы соотнести с понятием «мечта», ни разу им не становились.
10 марта 2023 года впервые в истории Китая избранный на третий срок лидер КНР Си Цзиньпин переосмыслил концепцию китайской мечты. Она стала популярным слоганом в обществе и мобилизационным приказом для народа Китая усердно трудиться ради триединой «китайской мечты» о сильном и богатом государстве ЯЖа®, возрождении нации и счастье народа ÀK#ï§ [3].
Концепт «китайская мечта» связан с коллективным сознанием и индивидуальным жизненным опытом, имеет тройственную структуру и языковым средством выражения выступает слово. По данным анализа частотности репрезентаций в официальных речах Председателя КНР Си Цзиньпина за 2023 год, концепт «сильное и богатое государство» представлен следующими словосочетаниями и выражениями: сильное государство ®Я, процветающее и сильное государство SS®H, великая держава усиливать Китай Языковыми репрезентантами концепта «национальное возрождение» являются: великое возрождение китайской нации t^KMft^fi^, возрождение народа ÀKS^, великое дело возрождения нации K^fi^ft^, возрождение великого народа ft ^ÀKfi^. Концепт «счастье народа» включает в себя счастье народа ÀK# S, всеобщее богатство ffisffi, благополучие ®É, обогащать народ ÎsÀK, всеобщее процветание ftl^SS.
Япония с глубокой древности имеет опыт тесного взаимодействия с Китаем в самых разных областях. Исследуя концепт «Китайская мечта», было интересно обратиться к тому, нашла ли эта идея о национальной мечте отражение в японском обществе. Была выдвинута гипотеза, что поскольку идея «американской мечты», тиражируемая Соединенными Штатами через СМИ, широко известна, и влияние США на Японию очень сильно, то в послевоенное время фокус внимания сместился больше именно на США, хотя традиционно Япония следовала традициям Китая.
Задавая целью поиска понятие «японская мечта» (нихон'юмэ/ниппон'юмэ), аналогичное «китайской мечте», было выявлено крайне незначительное количество упоминаний. Можно сказать, что идея «японская мечта» была обозначена именно таким словосочетанием в 2018 году, когда в Японии вышла книга под названием «Японская мечта», авторами которой являются Лю Минфу - профессор Университета национальной обороны Народно-освободительной армии Китая и Като Ёсиказу - обозреватель китайской версии New York Times, в которой были проявлены аспекты китайской, американской и японской мечты. Поскольку оба автора тесно связаны с Китаем, то мы предполагаем, что такой термин использовался в сопоставлении с «китайской мечтой», и эта «игра слов», возможная благодаря иероглифической письменности.
Для японского языка больше характерны такие категории, как «план», «стратегия», «цель», когда речь идет о программной политике страны. Это хорошо видно уже по тому, что полное название книги Лю и Като - «Японская мечта. Стратегия между Китаем и США». Также в книге «Государственная стратегия Японии в XXI веке», автором которой является крупнейший политический деятель современной Японии Ясухиро Накасонэ, ключевым является не понятие «мечта», а «стратегия». В данной книге автор называет Японию великой державой и раскрывает суть идейной концепции, стратегического направления развития Японии в XXI веке, пишет о механизме формирования политического курса в социально-экономическом, научно-техническом и культурном аспектах развития страны не через понятие «мечта», как это закрепилось в Китае.
Концепция, которую также можно отнести к терминологии «японская мечта», была описана в 1993 году в «Плане трансформации Японии» Ичиро Одзавы (председатель Демократической партии Японии, депутат палаты представителей парламента Японии). По его идее, Япония должна стремиться реализовать «японскую мечту», которую представляет через 5 свобод: свобода от Токио, свобода от корпораций, свобода от продолжительного рабочего времени, свобода от возраста и пола, свобода от регулирования и становление истинной свободы. Примечательно, что и в книге «Японская мечта», и в «Плане трансформации Японии» используется транслитерация, и «японская мечта» записывается как «дзяпанидзу дориму» или «дзяпан дориму», тем самым больше соотнося это с понятием «американская мечта».
Концепция национальной мечты крайне важна для национального самосознания, в китайских исследованиях эта тема стала актуальной в сопоставлении
мечты маленького островного государства и Срединной Империи. По мнению Люй Яодуна, научного сотрудника института исследования Японии Китайской академии общественных наук, национальную японскую мечту можно назвать мечтой о Великой державе (0.№^Я§") [4]. На личном, социальном и национальном и государственном уровнях «японская мечта» воплощается в следующих формах:
1. Личный уровень: бескомпромиссное и неустанное стремление к совершенству личности и образу жизни;
2. Социальный и национальный уровни: 1) идея «покинуть Азию и войти в Европу» ЖЖЛЙ - интеграция с Европой, выход из Азии, приоритет национальных интересов и интернационализация; 2) достижение статуса экономической, политической и даже военной великой державы, лидирующего положения в Азиатско-Тихоокеанском регионе
В формулировке современного японского политика Оно Синья, упомянутого в исследованиях Люй Яодуна, мечта на этом уровне называется Я Ui.%3' «японский национализм» - залог здорового, патриотически воспитанного общества, государственная идеология «экспорта уникальной культуры с целью создания положительного имиджа Японии в мире» [4]; 3) национальная мечта об обществе «тотального 100-миллионного среднего класса» Эту же мечту на социальном уровне выделяет Оно Синья, называя ее—itli№. Идея общества среднего достатка (сяокан) первоначально была сформулирована Председателем КНР Дэн Сяопином во время встречи с премьер-министром Японии Охира Масаёси в 1979 г; 4) снятие ограничений, которые были наложены на Японию после окончания Второй мировой войны, и стремление развиваться автономно, преследуя цель всестороннего национального развития ЙЖ М". Пересмотр «послевоенной системы» Японии прежде всего обусловлен задачей изменить 9 статью Конституции, что поспособствует становлению Японии полноценной политической и военной державой, развивающей свой военный потенциал опираясь на модернизированную экономику.
3. «Мечта» на правительственном уровне: избавление от угрозы так называемой «растущей мощи Китая» ФЯЙ1Ё, избавление от военной зависимости от США и стремление стать азиатским гегемоном и оказывать влияние на мировое устройство, так называемая «мечта о переходе в статус Великой державы» АА"Ж ^ЯЖй'И Япония - слабый игрок в нестабильном регионе, окруженном двумя гигантскими коммунистическими странами, и идеология «просвещенного национализма», сформировавшаяся в Японии, опирается на идею обретения статуса цивилизованной нации среди других великих мировых держав, ведь, по мнению японских политиков, она является ведущей державой современности и региональным лидером, при том что современную Японию можно назвать геополитической частью Запада, так как были адаптированы западные политические ценности.
По мнению Люй Яодуна, Япония воспринимает военное присутствие США как средство сдерживания растущей наступательной активности Китая и как гарантию своей национальной безопасности в свете «китайской угрозы». Во время Второй японско-китайской войны и Второй мировой войны Япония активно использовала в своей пропаганде политический лозунг хакко итиу А^—^, букв.: 'восемь углов под одной крышей', который популяризировал премьер-министр Фумимаро Коноэ. По своей сути этот девиз был идеологическим оправданием агрессии Японии против других народов, отражающим её претензии на мировое господство.
В настоящее время официально Япония придерживается программы «Цели в области устойчивого развития» (англ. Sustainable Development Goals (SDGs)), сформулированной ООН [5]. Исходя из итогового документа Генассам-блеи «Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года», определяется 17 основных целей и 169 соответствующих задач. Среди целей, в которых Япония наиболее активна, выделяются:
3. Обеспечение здорового образа жизни и содействие благополучию для всех в любом возрасте;
4. Обеспечение всеохватного и справедливого качественного образования и поощрение возможности обучения на протяжении всей жизни для всех;
5. Обеспечение гендерного равенства и расширение прав и возможностей всех женщин и девочек;
6. Обеспечение открытости, безопасности, жизнестойкости и устойчивости городов и населённых пунктов.
На официальном правительственном сайте выложена программа под названием «Стратегия национальной безопасности» (ЯЖ^^ШИМ), где обозначены основные интересы Японии во внешней политике, которые стремятся реализовать в таких направлениях, как укрепление и расширение возможностей и роли Японии; укрепление альянса Японии и США; развитие дипломатического сотрудничества и содружества в области безопасности с партнерами во имя мира и стабильности международного сообщества; активное содействие международным усилиям по обеспечению мира и стабильности в международном сообществе; укрепление сотрудничества через общечеловеческие ценности для решения глобальных проблем; упрочение внутренней инфраструктуры, которая поддерживает национальную безопасность и способствует взаимопониманию как внутри страны, так и за рубежом.
В ходе исследования было проведено комплексное лингвокультурологи-ческое описание языковых репрезентаций концепта «Мечта» § в китайской и японской лингвокультурах.
Сравнительное исследование репрезентаций концептов выявило стратегическую роль концепта «Китайская мечта» как ядра ценностной картины мира китайцев. В его структуре прописаны цели двух столетий: в первые 100 лет, к 100-летию основания Коммунистической партии Китая (2021 год), цель построения благополучного общества достигнута. Во вторые 100 лет, к 100-летию основания Нового Китая в 2049 году, будет создана «процветающая и могущественная а®, демократическая и цивилизованная , гармоничная и социалистическая современная китайская империя К 2035 году страна планирует реализовать базовые принципы социалистической модернизации с дополнительными мечтами о могущественной армии (®?§) и построением «сообщества общей судьбы для всего человечества» (А^шй И не возникает сомнений, что мечта о великом возрождении китайской нации непременно осуществится. Сформировавшись благодаря воле Председателя КНР, олицетворяющего государство, «китайская мечта» стала официальной идеологемой.
Безусловно, идея «японской мечты» несравнима с концептом «Китайская мечта», являющегося стержнем политики Китая, поскольку она не сформулирована ни на государственном уровне, ни на уровне словосочетания ВАШ «японская мечта», и не является политической декларацией государства и партии. «Японская мечта» - это условно применимый термин, отражающий, по аналогии с Китаем, стратегическое видение Японии, согласно которому она проводит «политику великой державы». На государственном уровне мечта включает в себя избавление от китайской угрозы, от зависимости от США, а также стремление доминировать в Азии и влиять на мировое устройство. В японской мечте преобладают индивидуально-личностный и социальный уровни.
Библиографический список
Подводя итог, можно сказать, что «японская мечта» - это не просто идеализированная концепция, она включает в себя множество уровней, таких как личные устремления, социальное развитие и национальная стратегия. Однако степень реализации и осуществимости этих уровней, а также то, могут ли они действительно отражать суть национальной мечты, являются вопросами, заслуживающими дальнейшего обсуждения. Особенно в то время, когда Япония сталкивается с такими внутренними проблемами, как старение населения, снижение промышленных преимуществ и исчезновение дивидендов, японскому правительству необходимо серьезно рассмотреть вопрос о том, как сбалансировать мечту о внешней экспансии с решением скрытого внутреннего кризиса.
«Китайская мечта» является центральным элементом государственной идеологии Китая, определяющим стратегические цели развития на два столетия. Она активно пропагандируется и встроена в различные сферы жизни китайского общества. «Японская мечта» не является официальной идеологемой, но отражает стратегическое видение Японии как великой державы - от индивидуальных устремлений до национальной стратегии.
Несмотря на различия, обе концепции отражают глубинные национальные ценности и стремления. Однако реализация «японской мечты» в контексте внутренних проблем Японии ставит под вопрос ее осуществимость и соответствие истинным национальным интересам.
Проведенное исследование представляет собой попытку фрагментарного сопоставительного анализа языковых репрезентаций концептов «Китайская мечта» и «Японская мечта» в лингвокультурологическом плане. В перспективе видится изучение динамики изменения репрезентаций концепта «Мечта» в китайском и японском языках в контексте глобальных перемен.
1. Chinese Etymology Available at: https://hanziyuan.net/##
2. On China, Episode 10 transcript: The Chinese Dream. Available at: https://edition.cnn.com/2013/07/16/world/asia/on-china-transcript-chinese-drea
3. Huang C. Just what is Xi Jinping's 'Chinese dream' and 'Chinese renaissance'? Available at: https://www.scmp.com/news/china/article/1143954/just-what-xi-jinpings-chinese-dream-and-chinese-renaissance
4. В1Ж. : 10027874 2013; (1). Available at: http://www.yidu.edu.cn/103110/detail/article/577633c5ede4fe1a8ad06ef4.html?q=^fftSorg=103110Suorg =999999
5. Japan SDGs Action Platform. - 2024. Available at: https://www.mofa.go.jp/mofaj/gaiko/oda/sdgs/about/index.html [in Japanese]
6. Mm ШёВШШШ: МШШША.т-ШШШШ-Ш// jtsAf. 2006. С. 46 [in Chinese]
7. аш "'кжшш // жтён^ш 2003; № 3: 52-53.
8. Thomas L. Friedman. China Needs Its Own Dream. Available at: https://www.themadeinamericamovement.com/uncategorized/china-needs-its-own-dream/pn English]
9. Тавровский Ю. Доживет ли Китай до 2049 года. Available at: https://www.mk.ru/economics/2024/01/23/dozhivet-li-kitay-do-2049-goda.html
10. Si®-Л*!-. ВШ . - Is,ffiitt, 2018.
11. ФйШМ. В&ФЯМШ^. - PHPfM, 2000.
12. /Ж ВШШм. §Ш±, 1993.
13. Kokka anzen hosho senryaku [National security strategy] - 2024. Available at: https://www.cas.go.jp/jp/siryou/131217anzenhoshou/gaiyou.html
14. Shinzo Abe. "Asia's Democratic Security Diamond". Project Syndicate. 2012. Available at: http:// www.project-syndicate.org/commentary/a-strategic-alliance-for-japan-and-india-by-shinzo-abe
15. Е. Я. «Политика великой державы» Синдзо Абэ. Проблемы Дальнего Востока. 2022; Выпуск № 5: 34-46. Available at: https://pdv.jes.su/s013128120022276-4-1 References
1. Chinese Etymology Available at: https://hanziyuan.net/##
2. On China, Episode 10 transcript: The Chinese Dream. Available at: https://edition.cnn.com/2013/07/16/world/asia/on-china-transcript-chinese-dream
3. Huang C. Just what is Xi Jinping's 'Chinese dream' and 'Chinese renaissance'? Available at: https://www.scmp.com/news/china/article/1143954/just-what-xi-jinpings-chinese-dream-and-chinese-renaissance
4. В1Ж. : 10027874 2013; (1). Available at: http://www.yidu.edu.cn/103110/detail/article/577633c5ede4fe1a8ad06ef4.html?q=^fftSorg=103110Suorg =999999
5. Japan SDGs Action Platform. - 2024. Available at: https://www.mofa.go.jp/mofaj/gaiko/oda/sdgs/about/index.html [in Japanese]
6. Mm ШёВШШШ: МШШША.т-ШШШШ-Ш// jtsAf. 2006. С. 46 [in Chinese]
7. аш BWAifiM^s // жтён^ш 2003; № 3: 52-53.
8. Thomas L. Friedman. China Needs Its Own Dream. Available at: https://www.themadeinamericamovement.com/uncategorized/china-needs-its-own-dream/pn English]
9. Tavrovskij Yu. Dozhivet li Kitaj do 2049 goda. Available at: https://www.mk.ru/economics/2024/01/23/dozhivet-li-kitay-do-2049-goda.html
10. SMs-Л*!-. ВШ . - S^ffiitt,2018.
11. ФйШМ. В#®шт®. - PHPfM, 2000.
12. -№. ВШШм. liltt, 1993.
13. Kokka anzen hosho senryaku [National security strategy] - 2024. Available at: https://www.cas.go.jp/jp/siryou/131217anzenhoshou/gaiyou.html
14. Shinzo Abe. "Asia's Democratic Security Diamond". Project Syndicate. 2012. Available at: http:// www.project-syndicate.org/commentary/a-strategic-alliance-for-japan-and-india-by-shinzo-abe
15. E. Ya. «Politika velikoj derzhavy» Sindzo Ab'e. Problemy Dal'nego Vostoka. 2022; Vypusk № 5: 34-46. Available at: https://pdv.jes.su/s013128120022276-4-1
Статья поступила в редакцию 03.06.24
УДК 811
Nemkina N.I., postgraduate, Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), E-mail: nemkinani@my.msu.ru
MULTIMODALITY OF TRANSDISCURSIVE TRANSITION IN DESCRIBING THE IMAGE OF THE CHINESE LEGEND OF THE WHITE SNAKE. The article is dedicated to a comprehensive study of the image of the Chinese legend of the White Snake. Based on studies in the field of multimodality and transdiscursivity, the author analyses the linguistic, conceptual and extralinguistic features related to the image of the White Snake or Bai Suzhen in the legend and its modern adaptation. The author traces the development of the image concept in transdiscursivity, as well as the extent and reasons for the adaptation of the Chinese White Snake story. The article reveals the concept of the White Snake in the legend on the basis of the anthroponym and the hero's functioning in the text, as well as through the multimodal characteristics of the image in its representation in cartoons of both purely Chinese films and films co-produced by China and the USA. The presented material allows to conclude that the Chinese cartoon is closer to the original legend of the White Snake, and a significant degree of adaptation of the image contributes to the expansion of the concept by adding some peripheral features, while the core concept of nobility remains unchanged.
Key words: concept, multimodality, transdiscursiveness, image of White Snake, adaptation
