CC BY
259
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2009. № 1. С. 129-133.
УДК 801 Е.Н. Белая
Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского
ЯЗЫКОВЫЕ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ БАЗОВЫХ ЭМОЦИЙ ЧЕЛОВЕКА В ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ
Cultural information is kept in metaphors, in inner form of phraseological units and proverbs. The sources of cultural interpretation are culture codes, system of images-models, ceremonial forms of national culture, images of Christianity, theosophy and corresponding to them ideas of morality, characters of imaginative literature, philosophy, history and others.
Ключевые слова: лингвокультурология, базовые эмоции человека, коды культуры, фразеология, паремиология.
Лингвокультурологический подход к исследованию языковых репрезентаций базовых эмоций человека обосновывается тем, что культура и язык - это формы сознания, отображающие деятельность человека. Е.Ф. Тарасов отмечает, что язык включен в культуру, так как «тело» знака (означающее) является культурным феноменом, в форме которого оп-редмечена языковая и коммуникативная способность человека; значение знака - также культурное образование, которое возникает только в человеческой деятельности. Культура включена в язык, поскольку вся она смоделирована в тексте [1]. Между культурой, языком и эмоциями существуют сложные взаимосвязи, опосредуемые целым комплексом социально наследуемых знаний и отношений, запечатленных в семантике слов и выражений. Эмоции человека запечатлены прежде всего в идиомах, паремиях и конвенциональных метафорах.
Фразеологический фонд языка, по признанию многих исследователей, в наибольшей степени отражает обусловленные национальной культурой особенности мировосприятия его носителей. По мнению В.А. Масловой, «культурная информация хранится во внутренней форме фразеологических единиц, которая, являясь образным представлением о мире, придает фразеологизму культурно-национальный колорит» [2]. Для лингвокультурологического описания фразеологических единиц (ФЕ) разработаны различные методики. В настоящей статье лингвокультурологический анализ осуществляется через коды культуры, которые фиксируются, воплощаются во ФЕ. В энциклопедических словарях код определяется как совокупность знаков (символов) и система определенных правил, при помощи которых информация может быть представлена (закодирована) в виде набора из таких символов для передачи, обработки и хранения (запоминания). Правила, регулирующие код, устанавливаются по соглашению между носи-
© Е.Н. Белая, 2009
телями одной и той же культуры [3]. Существуют различные виды кодов, в том числе интересующие нас коды культуры. Согласно В.Н. Телия, код культуры - это таксономический субстрат ее текстов. Данный субстрат представляет собой совокупность окультуренных представлений о картине мира того или иного социума -о входящих в нее природных объектах, артефактах, явлениях, ментефактах и присущих им пространственно-временных или качественно-количественных измерениях [4]. По мнению В.В. Красных, «код культуры есть сетка, которую культура «набрасывает» на окружающий мир, членит, категоризирует, структурирует и оценивает его» [5]. Представляется, что рассматриваемые нами определения кода культуры дополняют друг друга, и такой подход к анализу национально-культурной коннотации ФЕ с семантикой базовых эмоций человека вполне мотивирован. Следует отметить, что само существование кодов культуры как феномена является универсальным по своей природе. Однако удельный вес каждого кода в определенной культуре всегда национально детерминирован и обусловливается конкретной культурой. Мы рассматриваем те коды культуры, которые соотносятся с архетипическими представлениями, так как именно в них зафиксированы «наивные» представления о мироздании. К главным кодам культуры будем относить соматический, биоморфный, предметный, мифологический.
Соматический код культуры является наиболее древним. Носителем соматического кода культуры выступает тело человека в целом. Так, например, во французской лингвокультуре печень рассматривалась как символ храбрости, а ее обесцвечивание интерпретируется как признак страха, откуда внутренняя форма ФЕ avoir les foies blancs (трусить, бояться). Внутренняя форма ряда французских ФЕ содержит такие соматизмы, как селезенка (rate) с семантикой радости (désopiler la rate; s’épanouir, se dilater la rate), желчь (bile) с семантикой гнева (allumer la bile, avoir de la bile, échauffer la bile à qn). Следует отметить, что во Фразеологическом словаре русского языка под редакцией
А.И. Молоткова нет ФЕ со словами «желчь» и «селезенка». Внутренняя форма ряда русских ФЕ с семантикой базовых эмоций
содержит такие соматизмы, как голова с семантикой печали (повесить голову), глаза с семантикой гнева (сверкать глазами), удивления или страха (глаза на лоб лезут), рука с семантикой гнева (под горячую руку попа.сть). Сопоставительный анализ ФЕ в русской и французской лингвокуль-турах проливает свет на этническую логику, предопределяющую различия языковых картин мира. Характерологические черты, присущие этим картинам мира и запечатленные во ФЕ, вносят в репрезентации эмоций культурно-языковую специфику.
Биоморфный код культуры связан с живыми существами, населяющими окружающий мир. Данный код культуры отражает представления человека о мире животных и растений. Биоморфный код связан в первую очередь с бытующдми стереотипами восприятия и оценки животных и растений. По мнению В. В. Красных, стереотип есть некоторая структура ментально-лингвального комплекса, формируемая инвариантной совокупностью валентных связей, приписываемых данной единице и репрезентирующих образ-представление феномена, стоящего за данной единицей, в его (образа-представления) на-ционально-кульгурной маркированности при определенной предсказуемости направленных ассоциативных связей (векторов ассоциаций) [5]. Так, например, во французской лингвокультуре роза воспринимается как символ радости, наслаждения: être dans ses roses (быть в радостном состоянии). Или, например, среди французских и русских ФЕ с семантикой эмоций есть выражения со словом кот. Во французском языке ФЕ avoir une mine de chat fâché обозначает «быть в состоянии гнева, злости; быть разъяренным, как тигр», в русском языке ФЕ кошки скребут на душе значит «быть в состоянии грусти, тоски».
Предметный код культуры связан с предметами, заполняющими пространство и принадлежащими окружающему миру. Предметный код обслуживает метри-чески-эталонную сферу окультуренного человеком мира [5]. В группе ФЕ французского языка есть предметные сравнения, мало что говорящие русскому воображению: triste comme un bonnet de nuit (печальный, как ночной колпак), triste comme une porte (печальный, как дверь).
Это национальные, своеобразные ФЕ, которые в большинстве случаев не переводятся на русский язык. По мнению Т. Ма-рузо, в этих фразеологических единицах проглядывает какая-то стыдливая сдержанность эмоций [6]. В русском языке внутренняя форма ФЕ содержит образы таких предметов, как, например, нож со значением страдания, печали (нож в сердце), стена со значением раздражения, гнева (лезть на стену).
К мифологическому коду принадлежит так называемая вторичная реальность, которая является неотъемлемым элементом культурного пространства. Черти, ангелы, ведьмы бытуют в культуре как персонажи или элементы фольклора. Например, черт -антропоморфное существо. Он вездесущ и в народных верованиях постоянно вмешивается в жизнь людей, причиняет им мелкие неприятности, провоцирует на плохие действия. В русском языке есть выражение злой как черт. Во французском фразеологическом фонде имеется много глагольных ФЕ со словом diable (черт) с семантикой отрицательных эмоций: avoir une peur du diable de (ужасаться), avoir le diable au corps (рассвирепеть), se battre comme un diable (набрасываться на кого-либо в состоянии ярости).
Во внутренней форме ФЕ обнаруживаются и другие источники культурной интерпретации. Назовем и охарактеризуем важнейшие из них.
1. Ритуальные формы народной культуры, такие как поверья, предания, легенды, мифы. Согласно В.А. Масловой, ритуал - система действий, совершаемых по строго установленному порядку, традиционным способом и в определенное время. Будучи формой «превращенного сознания», ритуал является главным механизмом коллективной памяти, который во многом определяет жизнь человека и теперь. Предание - устный рассказ, история, передающаяся из поколения в поколение. Поверье - предание, основанное на суеверных представлениях, приметах, необычных явлениях. ФЕ, в основе которых лежат народные поверья и предания, в большинстве случаев восходят к далекому прошлому. Так, например, фразеологический состав французского языка содержит ФЕ с семантикой злости, раздражения marcher sur une mauvaise herbe (быть не в духе), в основе которой лежит
старинное поверье о чудодейственной силе трав. Согласно этому поверью, некоторые травы действовали на психику или настроение тех, кто дотрагивался до них или ходил по ним. Фразеологический состав русского языка содержит ФЕ с семантикой гнева метать перуны. Перун, по древним поверьям, ездил по небу в колеснице и пускал огненные стрелы - молнии, которые также назывались перунами. Подобные ФЕ воссоздают картину прошлого того или иного этноса, раскрывают его характер, знакомят с нравами, обычаями, национальными чертами.
2. Система образов-эталонов, запечатленных в «ходячих», устойчивых сравнениях. По мнению В.Н. Телия, эталон - это «характерологически образная подмена свойства человека или предмета какой-либо реалией - персоной, вещью, животным, которые становятся знаком доминирующего в них, с точки зрения обиходно-культурного опыта, свойства» [7]. В.А. Маслова видит в эталоне сущность, измеряющую свойства и качества предметов, явлений, объектов [2]. Реалия, выступающая в функции эталона, становится таксоном культуры, так как она говорит не о мире, но об «окультуренном» мировидении. В роли эталона выступают устойчивые сравнения, которые являются одним из ярких образных средств, способных дать ключ к разгадке национального сознания. Так, например, во французских традиционных эталонных сравнениях радость - это птица: gai comme un merle (веселый, как певчий дрозд), gai comme un pinson (веселый, как зяблик), gai comme une alouett (веселый, как жаворонок), gai comme un oiseau (веселый, как птица). И это неслучайно. Известно, что на древе жизни место птицы на вершине. Птица обозначает верх и в этом смысле противоположна хтониче-ским животным, прежде всего змее. Из рассматриваемых нами примеров видно, что предпочтение отдается конкретным птицам: дрозд, жаворонок, зяблик. Эталонное сравнение чувства с птицей отражает одну из особенностей мировидения носителей французского языка. Во фразеологическом фонде русского языка есть ФЕ с семантикой страха дрожать от страха как заяц. Заяц считается в народе трусливым зверьком, который будто бы дрожит от страха.
3. Слова-символы или слова, словосочетания, получающие символическое
прочтение. В отличие от собственно
символов, роль языкового символа заключена в смене значения языковой сущности на функцию символическую. Согласно В.Н. Телия, словозначение в этом случае награждается смыслом, который не указывает на собственный референт слова, а «ассоциативно “замещает” некоторую идею» [7]. Важно отметить, что материальным экспонентом этого замещения является не реалия как таковая, а имя. Например, в русской идиоме сердце кровью обливается и во французской идиоме avoir le coeur percé (il a le coeur percé - у него сердце разрывается) не реалия сердце является символьным носителем, но имя, собственное значение которого замещается символьным прочтением: сердце -орган чувств. Другой пример: в русской ФЕ с семантикой страха душа в пятки ушла значение слова «душа» сохраняет свое символическое прочтение «орган жизнедеятельности».
4. Образы христианства, теософии и соответствующие им нравственные установки. Так, многие ФЕ связаны с библейскими мифами о сотворении мира, всемирном потопе, жизни святых. Фразеологические единицы, вышедшие из религиозных дискурсов, могут представлять собой разные виды цитаций: прямую цитацию или аллюзию на религиозные тексты. Например, в русском и французском языках есть ФЕ быть на седьмом небе от радости (être ravi au septième ciel), которая восходит к Библии, где выделяются различные сферы неба. На седьмой сфере неба (на седьмом небе) находится рай, отсюда связь этого образа с семантикой радости.
5. Образы из художественной литературы, философии, истории, т. е. из тех форм деятельности людей, которые воплощают интеллектуальное достояние нации и человечества в целом. Данные источники, относящиеся к разным эпохам и жанрам, позволяют лучше понять смысл ФЕ. Например, внутренняя форма ФЕ gai comme Roger Bontemps содержит имя, которое стало нарицательным для обозначения веселого человека. Это выражение связано с именем священника и поэта XV в. Роже де Коллери, который в своих произведениях присвоил себе прозвище bontemps, соответствовавшее его веселому нраву.
Кроме фразеологических единиц, базовые эмоции человека репрезентируются
также паремиями, которые справедливо называют кладезем народной мудрости.
В.Н. Телия пишет, что «пословицы - это по традиции передаваемые из поколения в поколение языковые выражения, отражающие веками сформировавшуюся обыденную культуру, в которой в сентен-ционной форме отражены все категории и установки этой жизненной философии народа - носителя языка» [7]. Лингвокультурологический анализ русских и французских паремий с семантикой базовых эмоций человека мы осуществляем на основе методики интерпретации, которая позволяет выделить признаки концептов базовых эмоций и сделать выводы лингвокультурологического характера. Например, в русском паремиологическом фонде достаточно широко представлены пословицы с семантикой удивления. Многие русские пословицы с семантикой удивления носят назидательный, дидактический характер: Кто всему дивится, на того и люди дивятся; На дураков не надивоваться; Эка невидаль, что каша естся; Тому не дивись, что пьяные подрались. В этих и других пословицах, положительно или отрицательно оценивающих удивление, проявляется зависимость русского мышления от существующих стереотипов. В некоторых русских пословицах выделяются такие специфические семантические признаки, как зависимость удивления от степени осведомленности субъекта (Соколу лес не в диво) и его материального благополучия (Сытый ничему не дивуется); возможность регуляции эмоционального поведения (То не диво, что у богатого много пива) и этические оценки удивления: Другим дивились, а сами на льду обломились. В русских паремиях с семантикой удивления отражается мифо-логичность сознания: Бывает, что вошь кашляет; Бывает, что курица петухом поет. Во французском паремиологиче-ском фонде нами найдена только одна пословица с семантикой удивления: Vent du soir et pluie du matin n’étonnent pas le pèlerin (Кто собрался в дальний путь, того дождь и ветер не удивят).
Экспонентами культурных знаков признаются также метафоры. Под метафорой понимают «троп или механизм речи, обозначающий некоторый класс предметов, явлений и тому подобное, для характеризации или наименования объекта,
входящего в другой класс, либо наименования другого класса объектов, аналогичного данному в каком-либо отношении»
[8]. В ее основе лежит всегда какое-либо сравнение, определенное формальное или функциональное сходство между различными фрагментами действительности. Метафора раскрывает неизвестные нам ранее отношения между предметами мира. Согласно Н.А. Красавскому, ассоциативность нашего языкового мышления ведет к установлению формальных и функциональных сходств, связывающих предметы мира, к выявлению новых связей между ними. Обнаружение подобного рода ассоциативных отношений всегда культурно обусловлено: в этносе легко обнаруживаются предпочтения в выборе объектов метафоры [9]. Этот аргумент приводит к осознанию необходимости лингвокультурологического анализа метафорических описаний эмоций в русском и французском языках.
Для лингвокультурологического анализа метафорических эпитетов нами использованы Словарь эпитетов русского литературного языка К.С. Горбачевича и Е.П. Хабло, словарь Dictionnaire général de la langue française, которые отмечают словарные сочетания, метафоризирую-щие актуальные признаки базовых эмоций человека. Лингвокультурологический анализ метафорических эпитетов осуществляется посредством применения методики интерпретации.
Мы выделяем следующие семантические типы метафорических эпитетов: антропоморфные (болтливая радость), зооморфные (звериный гнев), натурморфные (воспаленный гнев). Семантический анализ типов метафор в русском и французском языках обнаруживает высокую степень распространенности антропоморфных метафор, в основе которых лежат такие явления, как персонификация, олицетворение. Этот тип метафоры связан с антропоморфным характером человеческого познания. По мнению культуролога К. Байера, человеческое познание антропоморфно. Это значит, что оно несет на себе следы структуры наших мыслей и работы нашего мозга [10]. Номинации базовых эмоций сочетаются с прилагательными, описывающими различные черты человеческого характера (болтливая радость, ревнивый гнев, кроткая печаль,
слезная печаль, покорный страх). Так, например, во французском языке радость (une joie méchante, tendre, intime, maligne, âpre, inaffable, bruyante) может быть злой, жестокой, нежной, интимной, аскетичной, коварной. Эта эмоция описывается через признаки человеческого характера, часто отрицательные. В зооморфных метафорах эмоции часто уподобляются действиям животных, в том числе агрессивным (нападающий страх, звериный страх, грызущая печаль, кусающая тоска). На-турморфные метафоры иллюстрируют уподобление эмоций огню, воде, холоду (пламенный, воспаленный гнев; леденящий страх, холодное бешенство). По мнению Н.Д. Арутюновой, связь некоторых эмоций с представлением об огне и вызываемом им ощущении жжения очень глубока. Это подтверждается тем, что такие имена существительные, как горе, печаль, этимологически связаны в русском языке с глаголами гореть и печь. Аналогичные этимологические связи характерны и для других языков [11].
ЛИТЕРАТУРА
[1] Тарасов Е.Ф. Язык и культура: методологиче-
ские проблемы // Язык. Культура. Этнос. М.: Наука, 1994. С. 105-113.
[2] Маслова В.А. Лингвокультурология. М.: Издат.
центр «Академия», 2001. 208 с.
[3] Большой энциклопедический словарь. М.: Боль-
шая Российская энциклопедия, 2003. С. 423.
[4] Телия В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры / под ред. В.Н. Телия. М.: Языки русской культуры, 1999. С. 13-24.
[5] Красных В.В. «Свой среди чужих»: миф или реальность? М.: Гнозис, 2003. 375 с.
[6] Marouzeau J. Aspects du français. Paris, Masson,
1950. 224 p.
[7] Телия В.Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический, лингвокультурологический аспекты. М., 1996. 288 с.
[8] Арутюнова Н.Д. Метафора // Лингвистический
энциклопедический словарь / под ред. В.Н. Ярцевой. М.: Большая Российская энциклопедия, 1990. С. 296-297.
[9] Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в
немецкой и русской лингвокультурах. Волгоград: Перемена, 2001. 495 с.
[10] Bayer K. Evolution: Kultur: Sprache. Eine Ein-fuehrung. Bochum, Universitaetsverlag Brock-meyer, 1994. 256 s.
[11] Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.
