CC BY
70
modal'nosti) // Sistema cennostej sovremennogo ob-shchestva. 2016. № 46. S. 49-57.
20. Tikun E.S. O specifike realizacii ob#ektivnoj modal'nosti v hudozhestvennom tekste (na materiale romana F.M. Dostoevskogo «Brat'ya Karamazovy») // Vestn. Volgogr. gos. un-ta. Ser. 2: Yazykoznanie. 2010. № 2(12). S. 27-30.
English texts of science fiction in the aspect of cognitive modality
The article deals with the category of modality in its specific actualization based on the science fiction text. There is substantiated the cognitive nature of modality that is dependent on some genre's features of science fiction text whose informative specificity is defined by cognitive processes of designing an unreal reality. The last one is closely connected with the author's attitude to it, making the basis of text modality of science fiction texts.
Key words: modality, cognitive modality, texts of science fiction, interpretative, anthropocentrism.
(Статья поступила в редакцию 04.04.2019)
о.В. закирова
(Елабуга)
ЯЗЫКОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОЗДАНИЯ ОБРАЗА ЧЕЛОВЕКА-ОБОРОТНЯ
в художественном тексте
Проведена лингвистическая реконструкция образа литературного персонажа, под которым понимается представление о системе внешних и внутренних характеристик субъекта, выраженных посредством языка. Исследование выполнено на материале повести В. Пелевина «Проблема верволка в средней полосе» и нацелено на изучение языковых особенностей создания образа человека-оборотня.
Ключевые слова: образ литературного персонажа, художественный текст, лингвистическая реконструкция, оборотничество, образ оборотня.
В последние десятилетия образ литературного персонажа активно изучается и описывается с лингвистических позиций (Артемова, 2002; Артеменко, 1998; Гусева, 2007; Ждано-
О Закирова О.В., 2019
вич, 2009; Закирова, 2007; Козеняшева, 2006; Наумова, 2009; Чернова, 2013, 2014; Шибанова, 2017 и др.). В основу лингвистического подхода к образу литературного персонажа положены понятие образа как индивидуального типа, бытующее в литературоведении [13, с. 2017], определение образа в философии как отражения фрагмента реальной действительности [7] и образ человека по данным языка в понимании Ю.Д. Апресяна [1], что находит свое отражение в ряде дефиниций. Исследователи, раскрывая смысл рассматриваемого феномена, считают, что образ-персонаж с помощью языковых форм воплощает в произведении человеческий тип, соединяющий в себе «представление и об образе (картине) человека, и о его модели поведения, и об особенностях его языковой личности, которые предстают как составляющие некое единое целое, целостную систему взаимосвязанных и взаимообусловленных характеристик, способных к совместному функционированию» [11, с. 11]; отмечают, что образ литературного персонажа есть представление о субъекте внутритекстовой действительности, воплощенное в системе внешних и внутренних характеристик человека и выраженное посредством языка [6, с. 23]. Анализ терминологических определений свидетельствует о том, что образ литературного персонажа, обнаруживая свое бытие в тексте через язык, воссоздается посредством лингвистической реконструкции, которая заключается в выявлении и интерпретации языковых средств, отражающих представление о некоем объекте, и последующем синтезе полученных результатов с целью реконструкции образа.
Цель настоящей статьи - рассмотреть особенности словесных репрезентаций образа человека-оборотня в повести Виктора Пелевина «Проблема верволка в средней полосе».
центральными персонажами произведения В. Пелевина являются герои, способные становиться волками, что является, на наш взгляд, отражением народной традиции, согласно которой люди, способные к трансформации, чаще всего принимают облик волка, поэтому у восточных славян встречаются такие номинации, как волколак, волкодлак, где первая часть образована от общеславянского vъlk, а вторая часть - от южнославянского dla-ka в значении «шерсть, шкура» [9, с. 529]. Для обозначения персонажей, наделенных даром перевоплощения, В. Пелевиным используются существительные оборотень, вервольф и вер-
известия вгпу. филологические науки
волк. Лексема вервольф заимствована из немецкого языка (werwolf), в котором wer, являясь местоимением кто, традиционно замещающим лицо, восходит к прагерманской форме wer «человек», а wolf имеет значение «волк» [20]. Другими словами, вервольф можно буквально перевести как «человек-волк». В существительном верволк русский компонент волк используется в качестве семантического аналога немецкого слова wolf. Данное слово является авторским новообразованием, необходимость в появлении которого автор вкладывает в уста одного из персонажей: ...для определения этого исконно русского понятия до сих пор используется иностранное слово. Я бы предложил слово «верволк» - русский корень указывает на происхождение феномена, а ро-маноязычная приставка помещает его в общеевропейский культурный контекст [12, с. 40].
Лексема оборотень, являясь родовым понятием для лексем верволк и вервольф, толкуется в словарях как «человек, обращенный или способный (по суеверным представлениям) обращаться с помощью колдовства в какого-либо зверя, в какой-либо предмет» [15]. Значение лексемы оборотень напрямую связано с семантикой «вращения». В этимологическом словаре А.Г. Преображенского термин оборотень помещен в словарную статью лексемы вертеть [14, с. 77]. Подобная смысловая близость не является случайной, она обусловлена самим процессом перевоплощения, для которого необходимо произвести движение вокруг какой-либо оси, совершить полный круг, ср.: «Для перехода из одного состояния в другое нужно повернуться, перевернуться, повернуть кольцо или какой-либо другой волшебный предмет» [10, с. 234]. Семантика «вращения» обуславливает и такие народные номинации оборотней, как обёртыши, перекидчики, опрокидни, переходни. Превращение человека в животное формирует в мифологическом сознании понятие «оборотничество», предполагающее как осознанное и целенаправленное изменение субъектом человеческого облика, так и становление оборотнем по принуждению [9, с. 529-532]. В народной традиции на первый план выдвигается трансформация внешних характеристик индивида при сохранении внутренней сущности человека. Маркерами волчьего облика и «внешних волчьих проявлений» в произведении В. Пелевина выступают лексемы, в значении которых содержатся семы, указывающие на то, что описываемые объекты, признаки, действия относят-
ся к животным, ср.: морда, хвост, лапа, брюхо, шерсть, шкура, волк, волчица, лай, стая, завыть, проскулить, волчий и др. Ср: ...ее ноги как будто уменьшились, а лицо, наоборот, вытянулось, превратившись в неправдоподобную, страшную полуволчью морду... Через минуту на поляне между людьми стояла молодая волчица; ...под шестом по траве катался военный, на глазах обрастая шерстью прямо поверх кителя; из его штанов... рос толстый лохматый хвост [12, с. 22, 25]. Символично, что существительное лапа, называющее ногу животного, легло в основу фамильного имени главного героя - Лапин. Обычно подобные прозвища, как отмечают исследователи, возникают не случайно, а под влиянием определенных ассоциаций, появляющихся вследствие схожести частей тела человека с частями тела животного [16, с. 146-148].
Проявление в облике героя звериных признаков, превращение его в волка связано с освобождением от человеческого покрова, ср.: ...от него осталась лишь стянувшаяся оболочка, которая, покачиваясь в воздухе, стала медленно спускаться к земле. ...наконец... Саша широко махнул хвостом, поднялся с брюха на лапы тихонько завыл [12, с. 24].
В повести В. Пелевина внешняя трансформация неразрывно связана с внутренним преображением. Именно внутренние изменения являются, по мнению В. Пелевина, ключевыми: у человека кардинально меняется восприятие мира; происходит качественная трансформация зрительных, слуховых ощущений, обоняния, что эксплицируется лексемами, создающими в произведении функционально-семантическое поле восприятия.
Визуальные изменения заключаются в увеличении угла обзора и эксплицируются существительным глаз, глаголом зрительного восприятия увидеть, глаголами, характеризующими движения глаз, и существительными, называющими объекты, наблюдаемые героем. Ср.:
- Ты не вертись, а глаза скашивай. Гляди.
Ее глаз вспыхнул красным при повороте. Саша попробовал - и действительно, скосив глаза, увидел свою спину, хвост и гаснувший костер [Там же, с. 27].
Изменения обоняния состоят в возможности воспринимать и распознавать больше всевозможных ароматов, порой достаточно неожиданных для человека. В тексте мы обнаруживаем глаголы, обозначающие восприятие, в том числе со значением «начало действия» (различать, почуять, почувствовать), и
существительные, называющие объекты, источающие запахи (рюкзак, женщина, след суслика, волки и т. д.), ср.: ...он различал множество пронизывающих воздух запахов. Это было похоже на второе зрение - например, Саша сразу же почуял свой рюкзак, оставшийся за довольно далеким деревом, почувствовал сидящую в машине женщину, след недавно пробежавшего по краю поляны суслика, солидный мужественный запах пожилых волков и нежную волну запаха Лены -это был, наверное, самый свежий и чистый оттенок всего невообразимо огромного спектра запахов псины [12, с. 25].
Звуковые изменения предполагают не только различение большего количества звуков, но их параллельное качественное восприятие (звук скрипа ветки - звук стрекотания сверчка), ср.: . перемена произошла со звуками: они стали гораздо осмысленней, и их число заметно увеличилось - можно было выделить скрип ветки под ветром в ста метрах от поляны, стрекотание сверчка совсем в другой стороне и следить за колебаниями этих звуков одновременно, не раздваивая внимания [Там же, с. 26].
При превращении человека в волка наблюдаются также ментальные изменения. Качественное и количественное изменение восприятия окружающего мира позволяет ощутить персонажам жизнь во всей ее полноте, что, в свою очередь, влияет на изменение сознания героев. Происходит трансформация ментальной деятельности индивида, способствующая разрешению извечной философско-духовной проблемы смысла жизни, заключающегося, по мнению В. Пелевина, в необходимости чуткости и непосредственности восприятия происходящего, как ощущают свойства и состояния внешней среды. Автор использует в пределах одного контекста языковые единицы, обозначающие философские понятия (метаморфоза, самоосознание, смысл жизни, свойство мира и др.), и языковые единицы, связанные с чувственным опытом человека (ощутить, чувствоваться и др.) и называющие явления окружающей среды, оказывающие внешнее воздействие на органы чувств (холод, ветер). Ср.: ...главная метаморфоза, которую ощутил Саша, была в самоосознании. ... Изменение в самоосознании касалось смысла жизни: он подумал, что люди способны только говорить о нем, а вот ощутить смысл жизни так же, как ветер или холод, они не могут. А у Саши такая возможность появилась, и смысл жизни чувствовался не-
прерывно и отчетливо, как некоторое вечное свойство мира, и в этом было главное очарование нынешнего состояния [12, с. 26]. Глагол вертеть, семантически близкий к существительному оборотень, обладает тесной смысловой связью со словами разных языков, в том числе со словом vartate, среди значений которого - «жить» [14, с. 77]. По мнению автора, обращение героя волком - это путь к его подлинной жизни, к его истинному «я».
Круг вращения главного героя повести В. Пелевина Александра Лапина намного шире, чем у мифологических персонажей. Процесс выходит за пределы физического тела человека, расширяясь до размеров художественного пространства и художественного времени произведения, и имеет сложную структуру. Так, превращение Саши включает в себя несколько фаз, напрямую связанных пространственными и временными характеристиками: а) посещение населенного пункта, заинтересовавшего молодого человека, б) неудачная попытка вернуться домой, в) возвращение в искомый населенный пункт, где завершается обращение в волка. Контексты, описывающие траекторию движения героя, насыщены лексемами, выражающими семантику вращения, языковыми единицами, передающими темпоральные характеристики, различного рода топонимическими ориентирами. основные пространственные ориентиры художественного мира повести представлены существительными, употребленными автором в тексте в определенной последовательности, организующей круг: город - шоссе - деревня - развилка - дерево - столб - лес (поляна) - столб - дерево -развилка - деревня - лес (поляна) - шоссе - город. Передвигаясь, герой описывает полный круг, символической пространственной осью которого, на наш взгляд, можно назвать серый столб у развилки дороги, ср.: Существовали... два способа дальнейших действий: либо по-прежнему ждать попутку, либо возвращаться в деревню...; Они подбегали к развилке - впереди возник знакомый придорожный столб и высокое дерево. Саша учуял свой собственный, еще человеческий, след и даже какое-то эхо мыслей, приходивших ему в голову на дороге несколько часов назад... Стая плавно вписалась в поворот и помчалась к Конькову; Обратная дорога не запомнилась Саше. Возвращались другим путем... [12, с. 6, 29, 48].
Как становится понятным из приведенных примеров, движение героя по кругу передается глаголом возвращаться (несов. к возвратиться в значении «прийти, приехать назад,
известия вгпу. филологические науки
обратно; вернуться») [15], существительным поворот в значении «место, где дорога поворачивает, отклоняется в сторону» [Там же] и прилагательным обратный в значении «ведущий назад; направленный в противоположную по сравнению с предшествующим движением сторону» [Там же]. Словарные толкования свидетельствуют, что лексемы вращаться, поворот, обратный имплицитно объединены семантикой изменения движения, обнаруживая связь cvertate в значении «вращаться, крутиться» [14, с. 77].
В описании процесса превращения главного героя задолго до окончательной метаморфозы присутствуют языковые маркеры начавшихся изменений персонажа, ср.:
- У, волчище! - прокричали сзади.
«Может, я не туда иду?» - подумал Саша, когда дорога сделала зигзаг, которого он не помнил. Нет, вроде туда: вот длинная трещина на асфальте, похожая на латинскую дубль-вэ, что-то похожее уже было [12, с. 12].
Существительное волчище, имеющее увеличительный суффикс субъективной оценки, выступает в функции обращения к главному герою, сочетаясь с эмоциональным междометием у (звукоподражание вою волков), выражает негативную реакцию, содержащую как угрозу субъекту, так и страх перед ним, иллюстрируя традиционное отношение людей к волкам. Трещина-зигзаг, напоминающая латинскую дубль-вэ, отсылает к первой букве слова werwolf и выступает опознавательным знаком дороги, ведущей к преображению героя в человека-волка.
В произведении оборотничество предполагает превращение в самых разнообразных животных и даже в неживой объект. Так, в повести мы находим упоминание о превращении в сову, змею, ср.: На поляне теперь стояла волчья стая - и только женщина в бусах, разносившая эликсир, оставалась человеком. Она с некоторой опаской обошла двух матерых волков и залезла в машину.
Саша повернулся к Лене и провыл:
- Она не из наших?
- Она нам помогает. Сама она коброй перекидывается [Там же, с. 25];
...над дорогой, летело несколько сов -
точно с такой же скоростью, с какой волки мчались по асфальту. Совы угрожающе заухали, волки в ответ зарычали. Саша почувствовал странную связь между совами и стаей. Они были враждебны друг к другу, но чем-то похожи.
- Кто это? - спросил он у Лены.
- Совы-оборотни [12, с. 29-30].
В повести В. Пелевина не только обрисован процесс оборотничества, но и отражена его двусторонняя природа, понимаемая в мифологии «как сокрытие подлинной сути под ложной формой» [10, с. 235]. Под ложной формой автор подразумевает внешнюю, видимую оболочку, а подлинную суть скрывает отражение человека, которое в тексте передается с помощью существительного тень. В результате животное может отбрасывать тень человека, т. е. обладать истинно человеческими качествами, а человек может иметь тень какого-либо животного, под которым понимается аллегорическое изображение свойства его личности. Так, свинья ассоциируется с невежеством, неопрятностью, лиса - с хитростью и т. д. В. Пелевин с помощью использования прилагательных человеческий, волчий и существительных, называющих животных (свинья, петух, жаба, муха, обезьяна, кролик и т. д.), создает противопоставление «человеческое -нечеловеческое», где «человеческое» приписывается оборотням, а «нечеловеческое» -обычным людям. Оппозиция «человеческое -нечеловеческое» отражает синкретизм образа оборотня, ср.:
- Я его не знаю, - тявкнул Николай. Его глаза опустились на Сашину тень.
Саша тоже посмотрел вниз и оторопел: тени всех остальных были человеческими, а его собственная - волчьей [12, с. 41];
- Скажу тебе еще вот что, - проговорил он, - ты должен помнить, что только оборотни - реальные люди. Если ты посмотришь на свою тень, ты увидишь, что она человеческая. А если ты своими волчьими глазами посмотришь на тени людей, ты увидишь, что это тени свиней, петухов, жаб... [Там же, с. 52].
обозначенная оппозиция порождает парадоксальное суждение: обращаясь в животное, становишься человеком, - и в этом превращении заключается смысл жизни.
особым приемом, направленным на отображение синкретизма образа оборотня, является использование в пределах контекста «человеческих» и «звериных» характеристик, относящихся к одному субъекту, ср.: ...волчица... уронила из пасти свернутую трубкой бумагу. Вожак расправил ее лапой, которая на секунду стала человеческой ладонью, и прочел... [Там же, с. 37].
Анализ языкового материала позволяет сделать несколько выводов.
языкознание
1. основой языковой репрезентации образа оборотня послужили лексемы, объединенные семантикой «вращения» (оборотень, возвращаться, обернуться, поворот и др.), что определило специфику создания образа, которая заключается в выдвижении на первый план процессуальных характеристик персонажа. Автор детально описывает субъекта, обнаруживающего способность к переходу в иное состояние, при этом акцент ставится на внутренних изменениях героя, представляя его как деятельную личность.
2. В. Пелевиным была учтена двойственная природа образа оборотня, проявляющаяся в сочетании в субъекте, во-первых, «человеческого» и «звериного», во-вторых, истинной и ложной формы. Создавая синкретичный образ, автор использует в пределах одного контекста языковые средства, характеризующие как человека, так и животного.
3. Рассмотренные в статье языковые средства, используемые В. Пелевиным для описания процесса оборотничества, пронизывают всю ткань текста повести и помогают раскрыть авторское представление об образе оборотня. Обращение оборотнем видится В. Пелевину сложным и мучительным процессом, своеобразным поиском своего «я» и воплощается автором в образе «дороги - жизненного пути», являющемся основным структурным элементом создания художественного пространства произведения. Вследствие этого человек-оборотень представляется путником, стремящимся к обретению смысла жизни.
Список литературы
1. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // Вопр. языкознания. 1995. № 1. С. 37-67.
2. Артемова О.Г. Использование графических и паралингвистических средств в создании семантики художественного образа персонажа (на материале рассказов Р. Брэдбери) // Язык, коммуникация и социальная среда: межвуз. сб. науч. тр. Воронеж: ВГТУ, 2002. Вып. 2. С. 164-177.
3. Артеменко Е.П. Внутренняя монологическая речь героя как компонент речевой структуры образа в художественном тексте // Структура и семантика текста: межвуз. сб. науч. тр. Воронеж, 1988. С. 61-69.
4. Гусева Л.А. Лирический герой Н. Глазко-ва: языковые средства создания образа: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Ярославль, 2007.
5. Жданович М.А. Лингвистические средства создания образа персонажа в художественном диалоге: на материале современной англоязычной прозы и драматургии: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Самара, 2009.
6. Закирова О.В. Качественные прилагательные как средство создания образов персонажей романа Л.Н. Толстого «Война и мир»: дис. ... канд. филол. наук. Казань, 2007.
7. Керимов Т. Современный философский словарь. M.: URSS, 2015.
8. Козеняшева Л.М. Лингвопоэтические средства создания образа слуги в английской литературе XIX-XX веков: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Самара, 2006.
9. Мадлевская Е.Л. Русская мифология. Энциклопедия. СПб.: Мидгард, 2005.
10. Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 т. / гл. ред. С.А. Токарев. Т. 2: К - Я. М.: Сов. энцикл., 1991.
11. Наумова Н.Г. Языковые средства создания образа П.И. Чичикова: на материале поэмы Н.В. Гоголя «Мертвые души»: автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук. Киров, 2009.
12. Пелевин В.О. Колдун Игнат и люди: рассказы и повести. М.: Эксмо, 2012.
13. Поливанов Е.Д. Словарь лингвистических и литературоведческих терминов. M.: URSS, 2017.
14. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка: в 3 т. М.: Типография Г. Лисснера, Д. Совко, 1910-1914. / М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1949.
15. Словарь русского языка: в 4 т. / Ан СССр, Ин-т рус. яз. М., 1981-1988.
16. Унбегаун Б.О. Русские фамилии / пер. с англ.; общ. ред. Б.А. Успенского. М.: Прогресс, 1989.
17. Чернова С.В. Женский образ как результат восприятия, памяти и воображения (на материале романа В. Набокова «Машенька») // Семантика. Функционирование. Текст: межвуз. сб. науч. тр. Киров: Изд-во ООО «Радуга-ПРЕСС», 2013. С. 5-15.
18. Чернова С.В. Художественный образ: к определению понятия // Вестн. Вят. гос. ун-та. 2014. № 6. С. 109-116.
19. Шибанова А.Н. Языковые средства создания женских образов в исторических романах Р.М. зотова: образы царевны Софьи и Марии федоровны // Вестн. Вят. гос. ун-та. 2017. № 2. С. 65-70.
20. Kluge F. Etymologisches Worterbuch der Deutschen Sprache. Berlin New York: Walter De Gruyter, 2002.
* * *
1. Apresyan Yu.D. Obraz cheloveka po dannym yazyka: popytka sistemnogo opisaniya // Vopr. yazy-koznaniya. 1995. № 1. S. 37-67.
2. Artemova O.G. Ispol'zovanie graficheskih i paralingvisticheskih sredstv v sozdanii semantiki hu-dozhestvennogo obraza personazha (na materiale ras-skazov R. Bredberi) // Yazyk, kommunikaciya i social'-
известия вгпу. филологические науки
naya sreda: mezhvuz. sb. nauch. tr. Voronezh: VGTU, 2002. Vyp. 2. S. 164-177.
3. Artemenko E.P. Vnutrennyaya monologiche-skaya rech' geroya kak komponent rechevoj struktury obraza v hudozhestvennom tekste // Struktura i se-mantika teksta: mezhvuz. sb. nauch. tr. Voronezh, 1988. S. 61-69.
4. Guseva L.A. Liricheskij geroj N. Glazkova: yazykovye sredstva sozdaniya obraza: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Yaroslavl', 2007.
5. Zhdanovich M.A. Lingvisticheskie sredstva sozdaniya obraza personazha v hudozhestvennom dialoge: na materiale sovremennoj angloyazychnoj prozy i dramaturgii: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Samara, 2009.
6. Zakirova O.V. Kachestvennye prilagatel'nye kak sredstvo sozdaniya obrazov personazhej romana L.N. Tolstogo «Vojna i mir»: dis. ... kand. filol. nauk. Kazan', 2007.
7. Kerimov T. Sovremennyj filosofskij slovar'. M.: URSS, 2015.
8. Kozenyasheva L.M. Lingvopoeticheskie sred-stva sozdaniya obraza slugi v anglijskoj literature XIX-XX vekov: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Samara, 2006.
9. Madlevskaya E.L. Russkaya mifologiya. Encik-lopediya. SPb.: Midgard, 2005.
10. Mify narodov mira. Enciklopediya: v 2 t. / gl. red. S.A. Tokarev. T. 2: K - Ya. M.: Sov. encikl., 1991.
11. Naumova N.G. Yazykovye sredstva sozdaniya obraza P.I. Chichikova: na materiale poemy N.V. Go-golya «Mertvye dushi»: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Kirov, 2009.
12. Pelevin V.O. Koldun Ignat i lyudi: rasskazy i povesti. M.: Eksmo, 2012.
13. Polivanov E.D. Slovar' lingvisticheskih i li-teraturovedcheskih terminov. M.: URSS, 2017.
14. Preobrazhenskij A.G. Etimologicheskij slo-var' russkogo yazyka: v 3 t. M.: Tipografiya G. Lis-snera, D. Sovko, 1910-1914. / M.-L.: Izd-vo AN SSSR, 1949.
15. Slovar' russkogo yazyka: v 4 t. / AN SSSR, In-t rus. yaz. M., 1981-1988.
16. Unbegaun B.O. Russkie familii / per. s angl.; obshch. red. B.A. Uspenskogo. M.: Progress, 1989.
17. Chernova S.V. Zhenskij obraz kak rezul'tat vospriyatiya, pamyati i voobrazheniya (na materiale romana V. Nabokova «Mashen'ka») // Semantika. Funk-cionirovanie. Tekst: mezhvuz. sb. nauch. tr. Kirov: Izd-vo OOO «Raduga-PRESS», 2013. S. 5-15.
18. Chernova S.V. Hudozhestvennyj obraz k opredeleniyu ponyatiya // Vestn. Vyat. gos. un-ta. 2014. № 6. S. 109-116.
19. Shibanova A.N. Yazykovye sredstva sozdaniya zhenskih obrazov v istoricheskih romanah R.M. Zo-tova obrazy: carevny Sofi i Marii Fedorovny // Vestn. Vyat. gos. un-ta. 2017. № 2. S. 65-70.
Language features of creating the image of man-werewolf in fictional texts
The article deals with the linguistic reconstruction of the image of literary personage which is considered as an introduction of the system of internal and external characteristics of the subject expressed by the means of the language. The research is based on the story by Victor Pelevin "The werewolf's problem in the Midland" and is aimed at studying language features of creating the image of man-werewolf.
Key words: image of literary personage, fictional text, linguistic reconstruction, lycanthropy, image of werewolf.
(Статья поступила в редакцию 22.04.2019)
О.И. ЦОРАЕВА (Подольск)
ДЕФИНИЦИОННЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ УСПЕХА В АНГЛИЙСКОЙ И РУССКОЙ ЛЕКСИКОГРАФИИ
Рассматривается история развития теории поля. Описаны основные этапы построения семантического поля «Успех» в английском и русском языках. Для построения выбранного семантического поля были проанализированы дефиниции лексической единицы «успех» с помощью английских и русских словарей. В ходе исследования была выбрана дефиниция-эталон, к значению которой были подобраны синонимы для построения семантического поля «Успех».
Ключевые слова: поле, семантическое поле, дефиниция, синонимы.
Изучению понятия «семантическое поле» отводится важное место в современной лингвистике. Существует много разных точек зрения на теорию поля и его структурные особенности. Хотелось бы выделить некоторые предпосылки появления теории поля.
Понятие «семантическое поле» связано с определением системности в языке, введением понятия «структурализм», сформулированО Цораева О.И., 2019
