CC BY
130
ЛИНГВИСТИКА И ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
И.В. Башкова
ЯЗЫКОВЫЕ ЛИЧНОСТИ СИБИРЯЧЕК В ПОВЕСТИ В.П. АСТАФЬЕВА «ГДЕ-ТО ГРЕМИТ ВОЙНА»
В.П. Астафьев, языковая личность, национальный характер.
В год 65-летия Победы нашей страны в Великой Отечественной войне особенно актуальным становится обращение к произведениям, повествующим о военном времени. Цель данной статьи - анализ некоторых особенностей языковых личностей сибирячек в повести В.П. Астафьева «Где-то гремит война» из цикла «Последний поклон».
В.П. Астафьев относится к условно обозначенному критикой направлению «деревенской» прозы, ставшему ярким явлением русской литературы в 1960-1980-е гг. «Ф.А. Абрамов, С.П. Залыгин, В.П. Астафьев, Е.И. Носов, В.М. Шукшин, В.И. Белов, В.Г. Распутин и др. обратились к художественно-философскому исследованию нравственных основ народной жизни, важных слагаемых бытия. Их произведения отличаются вниманием к выработанным веками и запечатленным в национальном характере чертам» [Холодкова, 2009, с. 4].
Д.С. Лихачев считал, что «нет одного национального характера, есть много характеров, особенно свойственных данной нации. Эти характеры часто противоречивы < ...> Правильнее говорить не о национальном характере народа, а о сочетании в нем различных характеров, каждый из которых в той или иной мере национален» [Лихачев, 1968, с. 137].
Существует целый ряд работ, посвященных особенностям сибирского характера. Отмечается, что «жители Енисейского региона отличались особой энергетикой, пассионар-ностью (по терминологии Л.Н. Гумилева). Они создавали свой мир, свой образ жизни, продвигали далее на восток и юг границы государства Российского. Даже превращение края в место ссылки различных российских смутьянов и просто разбойников не меняло его главной черты - удивительной смеси в характере сибиряков предприимчивости и авантюризма, смелости и любознательности, тяги к образованности и веротерпимости» [Исторический очерк заселения., 2004, с. 29].
Если историки, этнографы, психологи исследуют сибирский характер, то перед лингвистами стоит задача описания особенностей языковых личностей сибиряков.
В.П. Астафьев, по признанию литературоведов, относится к тем писателям, которым удалось показать русский национальный характер, при этом большое внимание в его прозе уделено речевому поведению персонажей. Все это дает основание полагать, что анализ художественных произведений Астафьева позволит выявить особенности русской, и в частности сибирской, языковой личности.
Изучение национальной и региональной языковой личности относится к числу приоритетных задач современной лингвистики. Одним из путей решения данной проблемы является анализ прозы известных писателей, поскольку, как отмечают многие лингвисты, персонаж художественного произведения может рассматриваться как модель реальной языковой личности [Караулов, 1989, с. 3-7]. Более того, когда писатель обращает внимание на такие коммуникативные ситуации и такие особенности речевого поведения, которые по разным причинам оказываются вне поля зрения лингвистов, анализ примеров из художественного текста становится необходимым. В 1967 г. в письме А.Н. Макарову В.П. Астафьев писал: «Получил я гранки из “Молодой” - это “Где-то гремит.”, и правка, сделанная в ней, меня тоже удивила, уж явно перестраховочная, уж такая прямо, что руками развести впору. (А повестушка-то грустная, но безобидная, безобидная.)» [Астафьев, 2009, с. 96].
До сих пор наиболее известным определением языковой личности по праву является определение Ю.Н. Караулова: языковая личность - это «.совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью» [Караулов, 1989, с. 3]. Структура языковой личности складывается из трех уровней: 1) вербально-семантического; 2) лингво-когнитивного, тезаурусного (картины мира); 3) мотивационно-прагматического.
В 2007 г. Ю.Н. Караулов уточняет: «Вопрос о том, что такое языковая личность, - даже после трехсот научных публикаций на эту тему за последнее десятилетие - продолжает оставлять простор для поисков и дискуссий, что, вообще говоря, нормально для научного направления, находящегося в стадии парадигмального становления. Будем исходить из того, что понятие языковая личность предполагает такой способ представления языка, в котором находят отражение не только свойства и законы языкового строя, но и отпечатленные в языке знания о мире, высокие человеческие ценности, равно как и низшие проявления человеческого духа. Иными словами, описание языка в этом случае нацелено на представление человека в языке, а сам человек предстает как специфически систематизированный продукт языковой деятельности» [Караулов, 2007, с. 286].
В настоящее время общепризнано, что региональные (диалектные) языковые личности обладают своими особенностями на вербально-семантическом и когнитивном уровнях, однако и прагматический уровень, заключающий цели, мотивы, интересы, установки и ин-тенциональности, является весьма специфичным. А. Вежбицкая и К. Годдард описание и объяснение таких культурно специфических особенностей речевого общения считают задачей исследования «дискурса и культуры» [Вежбицкая, Годдард, 2002]. Они отмечают, что «любые универсальные стратегии вежливости должны подвергаться культурной модификации» [Там же, с. 122] и что «обычный стиль общения, принятый в одной культуре, может быть шокирующим и оскорбительным или скучным и ‘бесцветным’ с точки зрения другой культуры» [Там же, с. 139].
По сравнению с жителями центральных и южных регионов России сибиряки с их речевым поведением порой кажутся неласковыми, суровыми и даже грубыми. В то же время сибиряков настораживает чрезмерная, с их точки зрения, ласковость речи южан, неумеренное высказывание положительных оценок в адрес собеседника. Эта особенность культурных речевых приоритетов ярко отражена в цикле В.П. Астафьева «Последний поклон».
В повести «Где-то гремит война» показаны образы двух женщин-сибирячек, речевое поведение которых достаточно типично для деревенских жительниц Красноярского края и в то же время может показаться шокирующим для жителей других регионов России и иного социального статуса.
Языковая личность Дарьи Митрофановны, конюшихи из Собакино. Лютой сибирской зимой Дарья Митрофановна спасает главного героя повести, от лица которого ведется повествование, семнадцатилетнего фэзэошника - ученика железнодорожного училища
Виктора Потылицына - от смерти: отогревает его, обмороженного, в своей избушке ночью. Проанализируем фрагмент рассказа, в котором замерзший герой стоит перед дверью избушки Дарьи Митрофановны и поначалу по голосу (а потом и по внешности) принимает её за мужчину:
«За дверью кряхтенье, скрип нар, нудный голос:
- А-ать твою копалку! Токо-токо ноженьки успокоилися, токо-токо анделы над башкой закружилися, и вот лешаки какого-то полуношника несут... И чё ходят?..
Чалдон! Доподлинный чалдон! Пока встает и обувается, уж поворчит, поругается. Но пустит. Обязательно пустит. Обогреет, ототрет, последнее отдаст. Однако ж отведет при этом душеньку, налается всласть».
Отметим, что чалдонами в Красноярском крае называют русских старожилов Сибири и главный герой «Последнего поклона» сам является чалдоном. Писатель подчеркивает противоречие между вербальным и невербальным поведением чалдона.
Чтобы понять интенции языковой личности, нужно рассматривать не только вербальный текст, произносимый вслух, но и дискурс в целом, то есть «связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и другими - факторами» [Ширяев, 2000, с. 80]. Анализ языковой личности невозможен без учета дискурса.
Дарью Митрофановну можно охарактеризовать как квазиконфликтную кооперативную языковую личность.
По классификации К.Ф. Седова, конфликтный тип языковой личности «демонстрирует установку против партнера по коммуникации. В основе этого типа характера лежит агрессивность, которая в коммуникативном поведении проявляется в разных речевых формах» [Седов, 2007, с. 12].
Дарья Митрофановна проявляет эмоциональную вербальную агрессию без цели оскорбления: произнося ругательства, она не собирается унизить невидимого коммуникативного партнера, она хочет ему помочь, но её разбудили ночью, и её гневные чувства очень естественны, она их и не скрывает. В этом эпизоде важно то, что адресат Дарьи Митрофановны Виктор Потылицын понимает особенности коммуникативной ситуации и не обижается на вербальную агрессию. Конфликта не возникает.
По ходу рассказа Дарья Митрофановна демонстрирует кооперативное речевое поведение, которое, по словам К.Ф. Седова, отличается доминирующей установкой в общении на партнера коммуникации.
Таким образом, языковая личность Дарьи Митрофановны - это квазиконфликтная кооперативная языковая личность: она ориентирована на коммуникативного партнера, но её речевое поведение может показаться грубым, так как она не стесняется в проявлении негативных эмоций.
В условиях войны, как и многим русским женщинам, Дарье Митрофановне пришлось выполнять маскулинную гендерную роль: профессии конюха и шорника, которые она освоила, - это традиционно мужские профессии. Тяжелые условия военной жизни не могли не отразиться на речи Дарьи Митрофановны.
Языковая личность Августы, любимой тетки главного героя, жительницы села Овсянка, матери четверых детей. Августу, как и Дарью Митрофановну, отличают вербальная грубость, активная тенденция к сквернословию, фамильярный, грубовато-экспрессивный стиль общения. Однако за внешней грубостью скрывается человек, готовый все отдать ближнему своему.
Рассмотрим следующий фрагмент рассказа:
«Лидка все прибавляла и прибавляла голосу - грудь требует. Августа ровно бы не слышала ее, но вдруг сорвалась с места, загрохотала половицами, рванулась в горницу, выхватила из качалки Лидку и, точно коня, начала дубасить ее кулаком. Материлась она при
этом так страшно, с такой ямщицкой осатанелостью, что Капа прижалась ко мне и сам я ужался, хотя мне следовало бы унять тетку.
- Подавись! - сунула Августа закатившейся Лидке грудь, а та, задушенная рыданиями, никак не могла ухватить губами сосец и все кричала, кричала. - Да жри ты, жри!.. - перегорелым голосом сказала тетка».
Если не учитывать обстоятельств, в которых происходит описываемое действие (женщина получила известие о гибели мужа, на руках у нее маленькие дети, она не знает, как их прокормить, и думает о самоубийстве), то невозможно дать объективную характеристику языковой личности Августы. Парадоксальное речевое поведение, нецензурная брань женщины в адрес собственного грудного ребенка обусловлены запредельной стрессовой ситуацией.
Сделаем отступление и отметим, что даже Ю.М. Лотман, языковая личность которого, по общему признанию, относится к элитарному типу, в условиях боевых действий на фронте употреблял матерные слова. Об этом, в частности, пишет В.Я. Парсамова [2004].
Характеристика соотношения вербального и невербального поведения Августы ярко представлена в следующем фрагменте: «Бабушка моя уж много раз заявляла, что ноги ее у Августы не будет, но вот поживет у Зыряновых мирно, тихо и явится сюда, разоряться будет. И вообще всех нас, особенно меня, всегда влекло к моей бедной тетке, хотя и много у меня другой родни в селе, но та родня до полдня, а как обед - и родни нет. Другое дело Августа - эта последнее отдаст, и нет у меня ближе бабушки да Августы родни на свете. Замечал я не раз, что и Кольча-младший, да и другие дядья и тетки, хоть и судят Августу за ее крутой нрав, за грубость, но бывать у нее любят, точнее, любили, пока не было войны».
Тип языковой личности Августы можно охарактеризовать как потенциально конфликтный кооперативный. В большинстве случаев Августа учитывает интересы коммуникативных партнеров, но свою точку зрения на ситуацию высказывает безапелляционно, и в случае разногласия может возникнуть конфликт, который со временем разрешается. Для автора «Последнего поклона» такой тип языковой личности очень привлекателен, Астафьев явно симпатизирует квазиконфликтным или потенциально конфликтным языковым личностям, которые свое доброе отношение к другим людям проявляют в несловесных действиях, в поступках.
Конечно, категорично утверждать, что для всех сибирячек характерны вербальная грубость, тенденция к сквернословию ни в коем случае нельзя. Так, Е.В. Иванцова, исследовав речь носителя сибирских старожильческих говоров Веры Прокофьевны Вершининой, 1909 г. рождения, русской, коренной жительницы села Вершинино Томского района Томской области, отмечает, что для метаязыкового сознания В.П. Вершининой свойственны следование этическим нормам народной культуры (в том числе речевым этикетным нормам), стремление к доброжелательному, неконфликтному общению, она резко осуждает использование нецензурной брани в женской речи [Иванцова, 2002, с. 264].
Таким образом, проанализированный материал дает основание сделать следующие выводы.
1. Исследуя языковую личность, нужно учитывать соотношение вербального и невербального поведения, слова и поступка. В сибирской культуре приоритет отдается невербальному поведению: судят не по словам, а по делам.
2. Для понимания структуры творческой языковой личности значимым является анализ языковых личностей персонажей его произведений. Для В.П. Астафьева конфликтное поведение человека может быть оправдано его активной жизненной позицией, стремлением жить для других.
Библиографический список
1. Астафьев В.П. Последний поклон // Астафьев В.П. Собрание сочинений: в 15 т. Красноярск: Офсет, 1997. Т. 5.
2. Астафьев В.П. Нет мне ответа. Эпистолярный дневник 1952-2001 / сост. предисл. Г. Сапронов. Иркутск: Издатель Сапронов, 2009. 720 с.
3. Вежбицкая А., Годдард К. Дискурс и культура // Жанры речи. Саратов, 2002. Вып. 3. С. 118-156.
4. Иванцова Е.В. Феномен диалектной языковой личности. Томск, 2002. 312 с.
5. Исторический очерк заселения и развития Красноярского края // Красноярский край. Организации: информационно-представительское издание / Центр стратегических проектов «Красный Яр»; авт. и руков. проекта А.Ю. Коченов. Красноярск, 2004. С. 27-38.
6. Караулов Ю.Н. Предисловие. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М., 1989. С. 3-7.
7. Караулов Ю.Н. Структура языковой личности и место литературы в языковом сознании // Русская литература в формировании современной языковой личности. СПб., 2007. Т. 1. С. 286-293.
8. Лихачев Д.С. Национальное единообразие и национальное разнообразие // Русская литература. 1968. № 1. С. 137.
9. Парсамова В.Я. Языковая личность ученого в эпистолярных текстах: На материале писем Ю.М. Лотмана: дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 2004. 233 с.
10.Седов К.Ф. К основаниям лингвистики индивидуальных различий (о принципах речевого портре-тирования) // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2007. С. 12-18.
11.Холодкова Е.К. Концепция национального характера в прозе В.П. Астафьева, В.Г. Распутина и Б.П. Екимова 1990 - начала 2000-х гг.: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2009. 22 с.
12.Ширяев Е.Н. Структура интенциональных конфликтных диалогов разговорного языка // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2000. С. 80-85.
