CC BY
24Б. Д. НУРИЕВ
Языковой знак и языковая асимметрия как проблема философии имени (на примере омонимии и синонимии)
Естественный человеческий язык - явление сложное, многогранное и еще до конца не изученное. Одна из самых сложных для осмысления его «граней» затеряна в проблемах соотношения и взаимодействия языка, его носителя (человека) и окружающей действительности. Познаваемость и объективность познаваемости человеком окружающего мира неразрывно связаны с той «оболочкой» (или формой проявления), в которой она реализуется. И формой фиксации всего обрушивающегося на человека потока информации, как принято считать в философии языка, является языковой знак (далее просто знак), так удобно кем-то и непонятно по каким законам сконструированный для ее хранения, систематизации и передачи.
Термин «философия имени» прочно закрепился в российской философской науке. Считается, что главной причиной тому послужило издание в 1927 г. одноименного труда А.Ф. Лосева. Однако изучение философских проблем языка сквозь призму семантики имеет древнюю традицию, корни которого уходят в доантичный период, во времена господства мифологической формы мировидения. Более того, необходимо подчеркнуть, что отечественная лингвофилософская традиция фокусирует свое внимание именно на слове. Превращению слова в базовый элемент русского философствования способствовал целый ряд факторов, среди которых центральное место занимает неразрывная связь с византийским православием и античным платоновским восприятием мира. Как отмечает российский специалист в области отечественной лингвофилософии Н.И. Безлепкин: «Это обстоятельство проявилось, например, в том, что в рамках отечественной философии в силу особого статуса языка в духовной жизни общества возникла самобытная теория познания -словология, существенно отличающаяся и дополняющая рационалистическую (логико-силлогистическую) гносеологию европейских мыслителей» [2, 6].
В начале исследования проблемы «философии имени» выделим два основных подхода к вопросу о знаковости языка.
Согласно первому подходу, язык можно описать в трех измерениях: семантическом, синтаксическом и прагматическом. Семантика оперирует такими понятиями, как знак и мысленный образ, и изучает взаимоотношения между ними. Предметом изучения синтаксиса являются законы отношений между знаками, а прагматика нацелена на исследование зависимости между субъектом (человеком) и знаком. «Сама трехмерность языка -главный источник языковых проблем для лингвистики, философии и искусства слова. Изучение языка в лингвистике, его осмысление в философии, его освоение в искусстве слова - более или менее одновременно и параллельно во всех этих областях -направляются также по трем названным осям. Но не по всем сразу» [8, 6]. Таков лейтмотив первого подхода. При этом важность использования термина «философия имени» в контексте исследуемой проблемы заключается в семантической его направленности, ведь «так мы называем всю ту философию языка, которая кладет в основу имя и его отношение к миру, рассматривая все через призму этого вопроса» [8, 9]. «Знак - лексема - значение» - данная взаимозависимость становится объектом нашего изучения, оставляя за своими пределами синтаксический и прагматический аспекты его исследования. Согласно подходу второй группы исследователей, феномен знаковости в языке возникает при наличии помимо вышеперечисленных факторов еще и отношения между знаком и объектом, которое формирует денотативный фактор формирования знаковой лингвистической ситуации [1, 121].
Заметим, что процесс становления и развития философии языка происходил строго в русле «передачи эстафеты». В одной эпохе бурно развивалось семантическое направление (или философия «имени»), а в следующем периоде - синтаксическое. В XX столетии в воззрениях философов и лингвистов начинают доминировать прагматическое и денотативное измерения. Параллельно развивалась и семиотика, получившая в прошлом столетии статус самостоятельной научной дисциплины. Самое пристальное внимание семиотике уделяли лингвисты и философы. Своего рода переломным моментом в плане оформления междисциплинарного (лингво-семиотического) подхода стал 1916 г., когда вышел в свет фундаментальный труд Ф. де Соссюра «Курс общей лингвистики», в котором «была предпринята попытка создать системную лингвистическую систему знаков» [1, 117]. Отныне точка зрения тождественности языка и знака (имени) надолго и прочно укоренилась в филологии и философии. Работа Ч.
Морриса «Основы теории знаков» (1938 г.), в которой автор утверждал, что «знаки - единственная реальность, доступная сознанию человека, а изучение знаков - единственный достойный предмет изучения», послужила своего рода «последним камнем» на воздвигнутом монументе неприкасаемости и святости теории знаковости языка [1, 117].
Заметим, что отечественные исследователи обратились к проблеме знаковости языка несколько позднее, нежели зарубежные - в конце 50-х гг. XX в. «До этого было распространено мнение о том, что слово - это нерастяжимое единство звучания и значения, что значение как образ внешнего мира аналогично представлениям. О представлениях же, как известно, утверждалось, что они являются копиями, снимками, слепками объективной действительности, а не ее иероглифами. Из этого делался вывод, что слово не является знаком и проблема знаковости якобы не актуальна для материалистического языкознания» [1, 118].
Тем не менее, в современном гуманитарном знании вопрос о том, что именовать языковым знаком, остается открытым. Эта же проблема может быть сформулирована по-другому: какие языковые единицы целесообразно считать знаками? Все ли языковые единицы являются языковыми знаками? Известный российский лингвист Н.В. Алифиренко выделяет три группы исследователей, по-разному отвечающих на данный вопрос [1, 115-116].
При этом, безусловно, доминирующим стал подход, согласно которому языковым знаком является слово (лексема) или, иначе говоря, имя. Данная точка зрения широко распространена как в отечественной философской и филологической науке (В.А. Звягинцев, А.И. Смирницкий, А.А. Уфимцева), так и среди зарубежных ученых (Э. Бенвентист, Д. Ричардс, С. Огден, С. Ульман). Так, А. А. Уфимцева пишет: «Первообразными языковыми знаками ... являются, прежде всего, слова, определение которых как неразрывного единства звучания и значения дошло неизменным от античности до наших дней. При посредстве слов как номинативных знаков язык и осуществляет основные номинативно-познавательные функции - идеализации и репрезентации материальной действительности, выражения квалификативной и оценочной сфер человеческой деятельности. Словесные знаки, хранящие в своих значениях результаты общественно-исторического и познавательного опыта, служат субстратом коммуникативных и некоммуникативных единиц, как бы поставляя
старое знание и создавая возможность инкорпорации его в новое» [9, 47].
Согласно воззрениям второй группы ученых, языковые единицы - это морфемы, словосочетания, предложения. Заметим, что данная трактовка знаковости языка была более популярной в зарубежном гуманитарном знании (Ф. де Соссюр, Ч. Моррис, Л. Блумфилд, Л. Ельмслев, А. Мартине). Из представителей отечественной науки обычно выделяют известного лингвиста В. Г. Гака.
Третья группа исследователей (Ю.С. Маслов, Л.М. Васильев и некоторые другие) предлагают рассматривать фонему в качестве языкового знака. Ученые исходят из того, что фонемы и другие единицы выражения единицы языка обладают различительной, дистинктивной функцией. В категорию знаков зачисляются, таким образом, и признаки, т.е. материальные составляющие, из которых строятся единицы языка.
Открытым остается и вопрос о том, что представляет собой знак и какова его сущность (и структура). Ф. де Соссюр предлагал рассматривать знак как некую двухстороннюю лингвистическую категорию, состоящую из двух неразрывных компонентов: понятие и акустический образ. «Чтобы исключить двусмысленность в понимании знака, Соссюр предлагает все три понятия называть своими именами, связанными друг с другом и противопоставленными одновременно» [1, 108]. Термин «знак» сохраняется для выражения целого, а термины «понятие» и «акустический образ» используются для характеристики части. При этом понятия «понятие» и «акустический образ» заменяются, соответственно, терминами «означаемое» и «означающее».
В последующие годы все выдвигаемые концепции и теории о языковом знаке, на наш взгляд, можно разделить на две группы. Первая группа исследователей признавала только акустический образ (означающее). Их также именуют унилатералистами. Приверженцы данной трактовки языкового знака (А.И. Смирницкий, А.Г. Спиркин, В.З. Панфилов, В.М. Солнцев) утверждают, что значение (означаемое) выходит за рамки знака, так как языковые знаки существуют независимо от сознания человека, а значение -это отражение реалий жизни человека в его мозгу. Оно - продукт мозга и вне мозга существовать не может. С другой стороны, человеческий мозг не в состоянии хранить в себе сам материальный код, под которым и подразумевается «языковой знак». Иначе говоря, человек держит в памяти лишь ассоциированное значение кодов (языковых знаков), а не сами
знаки. Заметим, что способность субъекта к запоминанию достаточно ограничена, что чрезвычайно важно для понимания материала, изложенного ниже.
Другая группа ученых (А.А. Уфимцева, Б.А. Серебренников, Ф.М. Березин, Б.Н. Головин и др.) являются своего рода продолжателями традиций Ф. де Соссюра. Они критикуют своих оппонентов за односторонность их воззрений, оторванность их доводов от реалий «строго лингвистических определений», утверждая, что подобный подход к вопросу о знаковом языке сводит объект исследования к «пустым ярлыкам». «Понятия "знаковая система", "знак" применительно к естественному языку имеют смысл лишь тогда, когда определяются чисто лингвистически, т.е. с учетом специфических свойств именно языковых единиц, когда за презумпцией (предположением) о знаковом характере языка стоит целостная материалистическая теория языка, построенная на результатах изучения собственно языковых свойств» [1, 112]. Согласно воззрениям билатералистов, кардинальное отличие естественного языка от искусственного (то есть от языка «пустых ярлыков») состоит в том, что «связь значения и формы знака опосредована человеческим сознанием, закреплена человеческой памятью, образуя тем самым опосредованные сигналы, или вторичные знаки» [1, 113]. Безусловно, достаточно убедителен их вывод, что языковой знак создается не для обозначения уже готового понятия, а в самом процессе его формирования, благодаря чему язык способен выполнять не только коммуникативную функцию, но и мыслеформирующую.
Особо подчеркнем, что, несмотря на существующие разногласия в философской и филологической науке о сущности понятия «знак», его структуре и соотношении с объектом, учеными безоговорочно принимается парадигма тождественности языка и знака. Существующее в лингвистике отсутствие строгой соотносимости понятий «знак» - «язык», «знак» - «код», «знак» -«символ», в целом, признается современной наукой, однако данное обстоятельство не становится причиной пересмотра доминирующей в науке концепции.
Теперь попытаемся взглянуть на поставленную проблему с точки зрения семантики, не углубляясь в дебри синтаксического и прагматического дискурса трактовки семиотической сущности языка. В связи с этим отметим, что в целях обозначения существующих в каждом естественном языке несоответствий лингвистами широко используются термин языковая асимметрия. В лингвистическом энциклопедическом словаре [6] данное явление
именуется «несоразмерностью», «беспорядочностью» и подчеркивается его безусловное наличие во всех естественных языках. Асимметрия проявляется в двух феноменах: «в различии центра (ядра) и периферии» и в расхождении между означаемым и означающим. Нас интересует в первую очередь второй тип его проявления, имеющий самое прямое отношение к лексическому устройству естественного языка.
Так, одним из самых дискуссионных вопросов современного языкознания является омонимия естественных языков, что вызывает определенные сложности в выполнении коммуникативной функции языка, так как непосредственно связана с проблемой многозначности лексемы [4, 313-320]. Данное явление свидетельствует о «пробуксовке» процесса отождествления знака и языка на семантическом уровне. Как известно, омонимия - это звуковое совпадение различных языковых единиц, значения которых не связаны друг с другом (в полисемии в отличие от омонимии некая связь между значениями ощущается). Омонимы - это слова, звучащие одинаково, но не имеющие общих элементов смысла. Известный ученый, изучающий вопросы семантики естественных языков, Джон Лайонз в своей работе «Лингвистическая семантика» утверждает, что «подлинные» омонимы, во-первых, не должны быть связаны по своему значению, во-вторых, все их формы должны быть идентичны, и, в-третьих, идентичные формы должны быть грамматически эквивалентны [5, 71]. Возникновение омонимов в естественном языке вызвано различными по своему характеру причинами. Так, лексема современного русского языка «лук» (вид оружия и вид овоща) образовалась в процессе фонетического совпадения ранее различных по звучанию слов. К появлению в естественном языке может привести заимствование: например, пришедший в современный русский язык из немецкого «брак» (изъян) пересекается в своем знаковом обозначении со словом, обозначающим женитьбу. Иногда омоним возникает в результате процесса звукоподражания. Например, «шип» от слова «шипеть» становится своего рода помехой в распознании значения данного знака, когда под его смыслом подразумевается «шип розы». Полисемия в процессе своего дальнейшего распада также может стать причиной возникновения омонимии. Можно сравнить, например, «гладить белье» и «гладить котенка». Лингвисты различают частичную и абсолютную лексическую омонимию («стих» как имя существительное и глагол), омографы («мука» с различным ударением), омофоны («костный» и «косный») и грамматические омонимы (выражение «большой дом» и пожелание
«большой вам дороги»). Заметим, что несмотря на богатую дескриптивную традицию описания омонимии в естественных языках, сам механизм возникновения омонимов остается малоизученным и открытым. Это вызвано тем, что в современном языкознании концепция тождественности «языка» и «знака» не позволяет исследователям выйти за рамки очерченных гуманитарными дисциплинами методологии.
Синонимия - тип семантических отношений языковых единиц, заключающийся в полном или частичном совпадении их значений. Синонимия присуща всем естественным языкам. Данный феномен свойственен лексическим, фразеологическим, грамматическим и словообразовательным свойствам языка. Считается, что лингвистическая природа синонимии определяется различной степенью близости языковых единиц и объясняется асимметрией знака и значения, их неустойчивым равновесием или же отсутствием равновесия как такового. Более представительной и функционально разнообразной в естественном языке является лексическая синонимия (синонимы). Например, «ключ» - «родник» в современном русском языке.
Наряду с лексической синонимией специалистами выделяются другие ее виды: фразеологическая («капля в море» - «кот наплакал»), словообразовательная («неграмотный -безграмотный»), грамматическая («запеть - начать петь») и синтаксическая («он попрощался и вышел из помещения» -«попрощавшись, он вышел из помещения»). По степени синонимичности синонимы делятся на абсолютные («забастовка» -«стачка») и относительные («линия» - «черта»). По своей структуре они могут быть однокоренными («выругать» - «отругать»), разнокоренными («дом» - «жилье») и отличающимися частью слова («заглавие» - «заголовок», «дымить» - «дымиться»).
Подчеркнем, что феномен языковой синонимии также позволяет нам провести аналогии, свидетельствующие об ошибочности подхода к естественному языку как к знаку. Известно, что идеалистическое утверждение гласит, что у всего сущего есть правильное и, более того, единственное имя. Многоименность окружающего субъекта мира противоречит законам рационализации познания и мышления. Научно доказано, что человеческая память человека ограничена и, как любой материальный ресурс, требует рационального использования в процессе познания. Естественно, напрашивается вопрос: является ли синонимия показателем «величия и могущественности» естественного языка или же, наоборот, свидетельством своего рода
его неоформленности и неразвитости? Мы считаем, что, не выходя за рамки концепции эквивалентности языка и знака, ответить на поставленный вопрос не предоставляется возможным.
Как говорилось выше, корни языковой асимметрии, особенно ее семантическая сторона, недостаточно изучены в современной лингвистике. Специалисты в области сравнительного языкознания признают, что грамматический строй естественных языков демонстрирует свою зависимость от языковых различий, которые в свою очередь строго ограничены существующим в том или ином языке фонетическим рядом. «Возникает вопрос, почему при одинаковой логической системе мышления у всех людей части речи в различных языках, несмотря на общую основу, различаются. При ответе на этот вопрос следует иметь в виду, что части речи в разных языках различаются не столько различием понятий, сколько различными особенностями морфологических систем. А морфологическое выражение базируется на звуковых различиях в строении слова. Какие бы способы ни применялись для выражения различных грамматических форм, они всегда облекаются в определенную звуковую оболочку. Количество фонем во всех языках земного шара строго ограничено, и они всегда соотносятся между собой и образуют определенную фонологическую систему, и морфологическое выражение той или иной грамматической формы зависит от характера всей системы. Комбинации фонем для оформления той или иной морфологической модели не возникают в языке сами собой, а складываются постепенно, из уже имеющегося материала, по особым (выделено мной. - Б.Д. Нуриев) законам. И морфологическое выражение тех или иных отношений между понятиями вырабатывается в языке только в том случае, если в фонологической системе языка есть для этого необходимые предпосылки. Таким образом, можно сделать вывод, что развитие грамматических категорий определяется не только развитием мышления, но и способами звукового выражения» [3, 119].
Как нам видится, приоткрыть занавес над законами формирования определенного ряда фонем того или иного естественного языка, который в свою очередь направляет конструирование грамматического строя в определенное русло, возможно путем подключения к исследовательскому лингвистическому инструментарию «физиологического
компонента», под которым подразумеваются речевой аппарат и психическая система человека. Данный подход может стать причиной корректировки тождественности языка и знака в сторону
признания ее относительной зависимости от внешних, прежде всего, физиологических и психических факторов.
Итак, понимание звука, если не как языковой семантической единицы, то, как минимум, «кирпичика» в построении фундамента такого социального феномена, каким является естественный язык, может стать тем самым мостом между миром материальным и миром идеальным.
С нашей точки зрения, в современной науке недостаточно полно раскрывается роль языка как физиологического органа человека в формировании и развитии мозга, нервной системы с одной стороны, и естественного языка, с другой. В настоящее время вне поля зрения исследователей остаются причинно-следственные, функциональные и др. взаимозависимости между деятельностью языка как физиологического органа человека и деятельностью его мозга и нервной системы. Изучение упомянутых аспектов проблемы языка при их сопоставлении позволило бы более корректно раскрыть природу языка, его место и роль в жизнедеятельности человека. К сожалению, в философской литературе такие вопросы широко не обсуждаются, поэтому недостаточно полно раскрывается роль языка как органа человека и как основной «единицы» речевого аппарата в формировании и развитии мозга, нервной системы. «Естественнонаучные данные палеоневрологии, занимающейся анализом эволюции мозга, анатомии речевых органов, психофизиологии и фонологии, рассматривающей звуковые стороны языковой реальности, остаются при этом за пределами изучения природы языковой реальности и языковой деятельности. Кроме того, исследователи не прослеживают различий между такими понятиями, как «деятельность языка» и «языковая деятельность», с одной стороны, и с другой - «реальность языка» и «языковая реальность», а используют в процессе изучения их природы биофизические и физико-акустические методы образования речевого звука» [7, 93].
Мы полагаем, что признание языка, как физиологического органа человека, позволяет однозначно и, с научной точки зрения, правильно поставить и разработать некоторые нерешенные проблемы языка, которые остаются не исследованными в пределах признания трактовки природы самого языка как знака либо знаковой системы. Эти проблемы остаются нерешенными, отчасти, в силу недостаточности использования накопленного фактологического материала в области физиологии, психофизиологии, нейрофизиологии, нейропсихологии и палеоневрологии и, отчасти, недостаточности такого рода материала. Имеются непреодолимые
трудности и в анализе логических, гносеологических, методологических и мировоззренческих оснований разработки понятия «язык». В этой сфере исследовательской деятельности до сих пор еще господствуют чисто умозрительные методы анализа эмпирических данных естественных и гуманитарных наук. В этих условиях мы не ставили своей целью разработать поставленные в данной статье вопросы анализа проблемы языка. Наша задача заключалась в том, чтобы обратить внимание ученых на нерешенные вопросы языковой проблематики и наметить на будущее дальнейшие пути их исследования. Исходя из этой цели, мы стремились больше акцентировать свое внимание на вопросах анализа содержания понятий в пределах так называемого языкового «поля» и взаимной связи понятий, входящих в его состав.
В статье, опираясь на проявления языковой асимметрии в лексическом строе естественного языка, подвергается анализу доминирующая в философской науке парадигма тождественности понятий «язык» и «знак». Автором рассматривается вопрос концептуализации знаковой тождественности языка, места и роли данной концепции в отечественной лингвофилософии, а также, исходя из наличия омонимии и синонимии в каждом естественном языке, доказывается необходимость синтеза естественнонаучного и гуманитарного толкования категории «язык».
Ключевые слова: язык, знак, языковая асимметрия, философия имени, слово, семантика, омонимия, омонимы, синонимия, синонимы.
Nuriev B.D. LINGUISTIC SIGN AND LINGUISTIC ASYMMETRY AS A PROBLEM OF THE PHILOSOPHY OF NAME (HOMOMIMY AND SYNONYMY APPROACH). In the
article the bygge of identity of philosophical terms "language" and "sign" is exposed to the analysis by using the lexical side of linguistic asymmetry. The author considers a problem of conceptualisation of sign identity of language, a place and a role of the given concept in Russian linguistic philosophy. Proceeding from presence of a homonymy and synonymy in each natural language, necessity of synthesis of natural-science and humanitarian interpretation of a category "language" is proved.
Key words: language, sign, linguistic asymmetry, philosophy of name , word, semantics, homonymy, homonyms, synonymy, synonyms.
1. Алифиренко Н.В. Современные проблемы науки о языке. - М.: Флинта. Наука, 2009. - 416 с.
2. Безлепкин Н.И. Философия языка в России: к истории русской лингвофилософии. - СПб.: «Искусство - СПб», 2002. - 272 с.
3. Березин Ф.М. К постановке проблемы языковых универсалий // Семиотика и восточные языки. - М.: Наука. 1967. - 222 с.
4. Гайсина Р.М. Язык: философия, семантика, синтаксис. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2008. - 620 с.
5. Лайонз Дж. Лингвистическая семантика. - М.: Языки славянской культуры, 2003. - 400 с.
6. Лингвистический энциклопедический словарь. - М.: «Большая российская энциклопедия», 2002. - 707 с.
7. Нуриев Б.Д. Проблема языка в философии: опыт аналитического исследования теории языка: Монография. - Уфа: РИЦ БашГУ, 2011. - 312 с.
8. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. - М.: Наука, 1985. - 332 с.
9. Уфимцева А.А. Лексическое значение. - М.: Наука, 1986. - 240 с.
