CC BY
33
Н. А. Синица (Екатеринбург)
Языковой образ священнослужителя в русской и польской традициях (рус. поп, польск. ksiqdz)*
В статье осуществляется анализ семантических дериватов рус. поп, польск. ksiqdz (в русском и польском языках и диалектах), а также фразеологии и паремиологии с участием этих слов. Выделяются основные черты языкового образа священнослужителя в обоих языках: характерный внешний вид, морально-этические характеристики, особенности бытового уклада и др. Отмечаются сходства и различия в восприятии священнослужителя в двух языках и культурах.
Ключевые слова: славянская лексикология, семантическая реконструкция, сравнительная семасиология, этнолингвистика, народная религия, традиционная культура.
Лексика, обозначающая служителей культа, активно выступает в качестве основы для образования семантических и семантико-словообразовательных дериватов, входит в состав фразеологизмов и паремий в русской и польской языковых традициях (то есть в общенародном языке и говорах). Совокупность таких дериватов и фразеологизмов, раскрывающая семантико-мотивационный потенциал изучаемых лексем, в настоящей статье будет обозначена термином семантико-мотивационное поле (вслед за Е. Л. Березович, Е. В. Шабалиной и др.).
В русском языке особой языковой выразительностью обладает слово поп. Оно обозначает как священнослужителя средней (второй) степени церковной иерархии, иерея (что соответствует первоначальному значению слова в русском языке), так и любого другого представителя духовенства (ср. влг. знать всех царей, попов 'много знать'1). Семантико-мотивационное поле с ядром поп включает в себя практически все мотивы, приписываемые и другим представителям духовенства. Причины особой «выделенности» попа таковы: во-первых, носители русской народной лингвокультурной традиции (в первую очередь крестьянство) сталкивались главным образом с этой категорией
* Исследование выполнено при поддержке госконтракта 14.740.11.0229 в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» (тема «Современная русская деревня в социо- и этнолингвистическом освещении»).
служителей культа и имели мало контактов с высшими церковными чинами (очевидно, по этим причинам семантические дериваты и паремии, основанные на наименованиях высшего духовенства, в русском языке представлены мало и не имеют развернутой системы мотивов); во-вторых, само слово поп обладает чрезвычайно экспрессивным фонетическим обликом, выделяющим его из ряда синонимов (иерей, пресвитер, священник) и обусловливающим, в известной мере, появление уничижительных оттенков значения этого слова.
В отличие от русского языка, в польской языковой традиции довольно представительны семантико-мотивационные поля, основанные на обозначениях высших степеней духовенства: biskup 'епископ', kardynal 'кардинал', papiez 'Папа Римский'. Среди польских обозначений священнослужителя средней ступени церковной иерархии, помимо основного слова ksiqdz 'священник', в образовании семантических дериватов участвуют также лексемы kaplan 'священник', pleban 'приходской священник', proboszcz 'приходской священник' и заимствованное из русского или украинского слово pop (pip).
В настоящей статье будут изучаться семантико-мотивационные поля, в основе которых базовые обозначения священнослужителей -рус. поп и польск. ksiqdz2.
В народной картине мира священник вписывается в определенную систему социальных отношений. С одной стороны, обозначается его место в церковной иерархии, где он сопоставляется с низшими чинами духовенства. В русской традиции это, к примеру, дьякон («Поповство - холопство; дьяконство - барство» <говорят попы>3) и звонарь («Не в попы, так в звонари»4), в польской - органист («Lepszy bye ksiyndzym niz organistom» [Лучше быть ксендзом, чем органистом]5). Сопоставление с высшими чинами проявляется только в польской паремиологии, где ксендз соотносится с епископом: «Z ksiqdza bywa biskup» [Из ксендза бывает епископ]6. Кроме того, в некоторых паремиях священник ставится в ряд с представителями иных социальных слоев. Так, в русских загадках в эти ряды входят поп, дьяк, чиновник, князь, царь: сиб. «Рассыпался корабль по мхам, по морям, по всем городам; не собрать этого корабля: ни князьям, ни попам, ни думным дьякам, ни серебряникам» <небо и звезды>7; «Раскладу я клетку - и царю не скласть; ни попам, ни дьякам, ни богатым мужикам» <щепать лучину>8. В обоих языках поп может включаться в оппозицию с солдатом (брян., курск. ни попу, ни наймиту 'говорится в шутку в разных случаях, где представляется недостаток в чем-либо'9, польск. «Dasz bezboznemu zolnierzowi,
czego nie dasz kaplanowi» [Дашь безбожному солдату, чего не дашь священнику]10). В польском языке священник может упоминаться в одном ряду с доктором («Ksi^dz i doktor chocby siedzial w lesie, kazdy jemu niesie» [Ксендз и доктор, даже если сидел в лесу, каждый ему несет]11, «Ksi^dz a doktor niczym si§ nie brzydzi» [Ксендз и доктор ничем не брезгуют]12, «Ksi^dz dla dusze, doktor dla zdrowi» [Ксендз для души, доктор для здоровья]13) и адвокатом («Ksiуndz, adwokat i zima nie podarujуm» [Ксендз, адвокат и зима не подарят]14).
Важной составляющей языкового портрета священнослужителя и в русском, и в польском языках становится его необычный вешний вид. Одной из наиболее ярких деталей его образа является особая одежда. Для русского попа это ряса 'внебогослужебная одежда священнослужителей и монахов - длинная, просторная, с широкими рукавами, преимущественно черного цвета' и риза 'богослужебное облачение священника в виде длинной одежды без рукавов с приподнятым оплечьем'15; для польского ксендза - ryza, sutanna 'длинная одежда католических священников, чаще черного цвета с низким стоячим воротником' и habit 'длинное монашеское одеяние'. Признак принадлежности такой одежды именно священнику проявляется в ряде паремий: рус. «Если не поп, не суйся в ризы»16, польск. «Kiedys nie ksi^dz, nie wdziewaj sutanny» [Раз ты не ксендз, не надевай сутаны]17, «Kiedys nie pop, nie kladzze na siebie ryzy» [Если ты не поп, не надевай на себя ризы]18, «Habit nie czyni ksiqdza» [Хабит не делает ксендза]19.
В русском языке отмечается представление о поповской одежде как об особо длинной и широкой: новг. как попова риза 'о длинной одежде', как попов рукав 'о чем-л. широком'20, арх. вышивать п0пиками 'вышивать узор из фигур, похожих на людей в длинной одежде'21. Длина одеяния ксендза подчеркнута и в польской паремии: «Nie czyni ksiqdza dluga suknia ani zolnierza zlota szabla» [Не делает ксендза длинное одеяние, а солдата сабля]22. Стоит выделить также польскую лексему ksiqdz 'садовый клоп'23, которая, по мнению А. В. Гуры, может быть мотивирована внешним сходством клопа со священником в ризе24. Однако образование такого значения может быть связано еще и с тем, что и священник, и клоп воспринимались живущими за чужой счет, «сосущими чужую кровь»25 (ср. рус. «Попы паствятся над мертвыми, а клопы над живыми»26) и с фонетическим созвучием слов поп и клоп в русском языке (ср. «Где попы, там и клопы»27, «И у соборных попов много клопов»28). Фонетическим созвучием слов, по-видимому, обусловлен и обряд изгнания клопов:
их часто подбрасывали священнику со словами: «Куда поп, туда и клоп», клали священнику в шапку, подкладывали в карман или под седло лошади, говоря: «Попы, везите ваши клопы», «Попы, попы,
29
возьмите наши клопы»29.
Другим важным аспектом характеристики одежды попа и ксендза становится цвет. Повседневная одежда священнослужителя, как правило, была черного цвета, что послужило причиной для развития идеи черного цвета в связи с образами попа и ксендза: смол. поп 'название обгорелой лучины'30, пск. поп на сивой кобыле ездит 'о тёмной ночи'31, олон. попова курица 'ворона'32, арх. поп 'мелкая речная непромысловая рыба семейства бычков': «Попы - наподобие форма налима, серовато-черного цвета»33, польск. диал. pop 'тетерев во время смены оперения'34, польск. jesc z ksiqdzem [есть с ксендзом] 'есть что-либо подгорелое'35, кашуб. ksijjaxal [ксендз ехал], pop prejez^al [поп проехал] 'о подгоревшем блюде'36. Последний факт в одном из словарных контекстов получил народно-этимологическое переосмысление: блюдо подгорело, так как все домашние выбежали из дома, чтобы посмотреть на проезжающего ксендза. Кроме того, мотивация данного выражения может быть связана и с представлением о таком действии священнослужителя, как каждение (ср. польск. ksiqdz wlazl [ксендз влез] 'о задымившемся блюде'37). В русском языке фиксируется и выражение, указывающее на яркость облачения священника, предназначенного для праздничных, торжественных богослужений: пск. ясный как попова риза 'о блестящей, отливающей золотом одежде'38.
Еще одной отличительной чертой облика священнослужителя является его необычный головной убор. В русском языке есть указание на два типа головных уборов, характерных для священнослужителя: клобук 'головной убор цилиндрической формы черного цвета, покрытый спадающей на плечи тонкой черной тканью'39 и скуфья 'повседневный головной убор священнослужителей и монахов в виде мягкой складывающейся шапочки черного, реже фиолетового цвета'40. В обоих случаях происходит перенос значения по модели «название головного убора ^ название растения» (на основе подобия формы): твер. клобук поповский 'рогоз узколистный'41, диал. попова скуфья 'одуванчик, дикий цикорий'42. Представление о священнической скуфье, по-видимому, проявляется и в польск. диал. ksiqza czapka 'бересклет'43. Кроме того, в польском языке атрибутом священника называется капюшон (kaptur): «Ksiqdz przy kapturze, szlach-cic przy mundurze» [Ксендз при капюшоне, шляхтич при мундире]44,
«On swoje, ja swoje: pop przy kapturze, ja przy mundurze» [Он свое, я свое: поп при капюшоне, я при мундире]45.
Среди черт внешности священника можно выделить и характерную прическу. С одной стороны, и в русском, и в польском языках находит отражение такой тип прически, как тонзура, при котором священникам полагалось выстригать волосы сверху на темени, а снизу их стричь «в кружок»: рус. костр. плехан 'священник'46, кашуб. plesak 'ксендз'47, рус. вят., твер. попова плешь, попово гуминце 'одуванчик'48, польск. ksqdz 'дыра в одежде на колене или локте'49, диал. popja glowka [попова головка] 'одуванчик, дикий цикорий'50, (ср. рус. гуменцо, плешь 'тонзура'51, кашуб. ples 'тонзура'52). С другой стороны, в русском языке отражается более поздняя православная традиция ношения священниками длинных волос: пск. длинноволосый что поп, (длинноволосый)
53
как попик 'о мужчине с длинными волосами'53.
Важной частью языкового портрета русского попа становится его поза. Наиболее распространенным мотивом в семантико-мотивационном поле поп является мотив вертикального, прямостоящего предмета: арх., костр., твер., сиб. поп 'прямостоящий предмет'54, разг. на попа (поставить, стать) 'вертикально, на меньшую плоскость'55, томск., урал. упасть, встать попом 'принять вертикальное положение, занять положение стоя'56, влг. поп 'вставшее вертикально бревно, застрявшее при сплаве леса по реке'57. Признак вертикально стоящего предмета является мотивирующим для обширной группы слов, обозначающих приспособления для игр, а далее и сами игры (арх., ростов., свердл., яросл. поп, брян. попок 'чурка для игры типа городков': «Сделают такой вот поп, поставят и палками сбивают, поп заострен, верхний конец на ровно поставят»58, арх. попом играть 'играть в игру типа городков'59, новг. в попа-загонЯлу 'игра в чижика, в рюхи'60), а также для номинации грибов (красн., орл., тул. поп 'белый гриб'61, орл. поп, попок 'гриб подберезовик'62). Аналогичные единичные лексемы польск. pop 'в игре, чурбан, отрезанный от палки и немного очищенный'63,pop 'гриб мухомор'64 не поддерживаются системой дериватов слова ksiqdz и, по-видимому, являются русскими заимствованиями. Возможно, в связи с признаком вертикального положения в пространстве следует вспомнить рассмотренные выше обозначения растений (калуж., сиб, урал. поп 'одуванчик'65, смол. поп, поповка 'ромашка с мелкими цветами'66), одной из причин образования которых может быть ассоциация с фигурой человека.
Еще одной чертой внешности русского попа является его толщина, которая проявляется в «поповской» лексике с семой кругло-
го (арх. поп0к 'шарик, украшение на спинке деревянной кровати'67, перм. п0пик 'стог сена круглой формы, сметанный вокруг одного стожара'68, «Стоит поп низок, на нем сто ризок» <вилок, кочан>69). На развитие подобных значений, по-видимому, влияет и специфический звуковой облик слова поп. Толщина попа проявляется также в образе поповского брюха: «Поповского брюха не набьешь»70. Ненаполняемость поповского брюха связана и с мотивом жадности священника, который представлен и в русском, и в польском языках: рус. «Волчья пасть да поповские глаза - ненасытная яма»71, «Не бери у попа денег взаймы: у завистливого рука тяжела»72, польск. «Nie ma sk^pca nad ksi?dza» [Нет большего скупца, чем ксендз]73, «Ksi^dz nie-nasycony jak wór bez dna» [Ксендз ненасытный как мешок без дна]74, «Ksi?ze oczy, popi wóz, co zobaczy, to by wiózl» [Ксендзовы глаза, попов воз, что увидит, то бы вез]75. Мотив жадности перекликается с мотивом богатства и легкой, хорошей жизни священника: рус. влад., ряз. поповский карман 'о наличии у кого-либо больших денег'76, польск. «Kto ma ksi?dza w rodzie, ten nie mysli o glodzie» [У кого в роду ксендз, тот не думает о голоде]77, «Ksi?dza okrasc nie szkoda, pana nie grzech, a Zyda zasluga» [Ксендза обокрасть не вред, пана не грех, а еврея заслуга]78.
Негативная окраска этих мотивов связана с происхождением доходов священника, которые черпаются в основном из приношений прихожан. Это отражено в большом количестве паремий обоих языков, ср.: рус. «Родись, крестись, женись, умирай - за все попу деньгу подавай», «Первую <лучшую> мерлушку попу на опушку», «Кто с живого и с мертвого дерет?» <поп>79, «Chocby byl ksi^dz w lesie, to mu kazdy niesie» [Даже если был бы ксендз в лесу, ему каждый несет]80, «Ksi^dz bierze krow?, ze wiersz przespiewal z agendy» [Ксендз берет корову, что стих пропел с книжки]81. А поскольку значительная часть доходов извлекалась из погребального обряда, священникам приписывалась заинтересованность в чьей-либо смерти: рус. «Поп хочет большого прихода, а сам ждет не дождется, когда кто помрет»82, «Кому тошно, а попу в мошно»83, пск. «Мужик плачет, а поп пляшет»84.
С представлениями о хозяйстве священника связан образ его слуги, который проявляется и в русской, и в польской языковых культурах. В обоих языках отражается представление о том, что слуга священнослужителя мало работает и не выполняет обычных, свойственных крестьянину видов работы: польск. «Ksi?zy sluga boi si? pluga» [Слуга ксендза боится плуга]85, «Ksi?zy sluga poci si? przy misie, a marznie
przy pracy» [Слуга ксендза потеет на мессе, а мерзнет на работе]86, рус. иркут. поповский работник 'лентяй'87. В русском языке также звучит мысль о том, что поповский работник не получает за свою работу денег: урал. на попа работать 'бесплатно работать'88.
Важное различие между русским и польским языковыми образами священника связано с мотивом семьи. Русскому попу приписывается наличие жены - попадьи и множества детей («Попадья умрет - поп в игумны; поп умрет - попадья по гумнам»89, «Бережет, что поп попадью»90, «Дворовы да поповы плодливы»91); нередко попадьей называются те же объекты, которые номинируются при помощи лексемы поп: калуж., сиб., урал. поп 'одуванчик'92 - сиб. попадья 'растение одуванчик «если с него не сдувается цветок, похожий
593 ' с " 594
на пух» , костр. поповенка выступ в верхней части печи 94 - костр. попадейка 'выступ над топкой русской печи'95. А в представлении о ксендзе отражается обет безбрачия, который он дает (кашуб. «Oje tje za jeden, cje dregim daje cegue uyn som ni mo» [Что это за человек, что другим дает, чего он сам не имеет] <ксендз, который совершает брак>96, польск. «Kawaler, panna i ksiqdz trzeci to rodzone dzieci» [Холостяк, девушка и третий ксендз - это родные дети]97).
Безусловно, русский и польский языки не могли не отразить главную функцию священника - исполнение обрядовых действий. Важной характеристикой священнослужителя является богослужебная речь, которая воспринимается как долгая, песенная и протяжная: рус. пск. поповский язык 'о многословном, болтливом человеке'98 (правда, зафиксирован и факт, указывающий на лаконичность речи священника: пск. поповский язык 'о немногословном, молчаливом человеке'99), пск. «Поп поет, а кузнец кует»100, «Купец торгом, поп горлом, мужик горбом (берет)»101, кашуб. «Speva, prav i jak ksij» [Поет, говорит, как ксендз]102, giosic jak ksiqdz na ambonie [голосить как ксендз на амвоне] 'ораторствовать, разглагольствовать'103.
Среди действий священнослужителя выделяется обряд каждения: рус. «Нечего годить, когда поп кадит»104. Отсюда развитие мотива дыма: рус. пск. кадить как кадилом поп шутл. или неодобр. 'о дымящем папиросой или сигаретой, часто курящем человеке'105, польск. ksiqdz wlazl [ксендз влез] 'о задымившемся блюде'106, кашуб. ksoju je je [ксендз едет] 'кипит'107.
Основным обрядом, в котором участвует священник, язык рисует погребальный обряд. Его совершение признается носителями двух изучаемых лингвокультурных традиций важнейшим делом священнослужителя: рус. «Пошел в попы, служи и панихиды!»108,
пск. носиться как поп с поминаньем 'о чьих-л. излишне интенсивных, суетливых действиях, хлопотах вокруг чего-либо'109, «Попы поют над мертвыми, а комары над живыми»110, «Kazdy to robi, co jemu sprzyja, ksi^dz ludzi grzebie, a doktor zabija» [Каждый то делает, что ему выгодно: ксендз людей погребает, врач убивает]111. Отсюда в образе священника появляется отсылка к мотиву смерти: дон. попово гумн0 (гумнúще) 'кладбище', глядеть на попово гумн0 'быть близким к смерти'112, польск. proboscova obora [коровник пробста] 'кладбище'113, польск. диал. patrzyc, oglqdac siq na ksiqza oborq [смотреть на коровник ксендза] 'быть близким к смерти'114, «Chowa ksi^dz ludzi, chowaj^ i ksi?dza» [Хоронит ксендз людей, хоронят и ксендза] 115, «Chowa pop ludzi, pochowaj^ i popa» [Хоронит поп людей, похоронят и попа]116.
Кроме того, и в русской, и в польской культурах священник ассоциируется и с другими таинствами. В русском материале отражается участие священника в крестильном обряде: «Разумником поп окрестил, да не тем слывет»117, «Умный тебя поп крестил, да напрасно не утопил»118. На основе и русских, и польских языковых данных выявляется связь священнослужителя с таинством венчания (рус. сев.-двин. поп 'прозвище того, кто регистрирует законный брак в сельсовете'119, «Плохой <глупый> поп свенчает, и хорошему <умному> не развенчать»120, польск. «Co ksi^dz zl^czy, zle rozl^czy» [Что ксендз соединит, то зло разлучит]121) и с таинством исповеди. При этом ситуация исповеди представляется с нескольких сторон. Во-первых, здесь важен мотив откровенности, которую должен проявлять исповедуемый по отношению к священнослужителю, проявляющийся в русском языке (дон. как попу на духу (сказать) 'открыто, честно, ничего не утаивая'122) и проницательности ксендза в польском («Ksoj xoc ne vzérá, v^tko viji» [Ксендз, хоть не всматривается, все видит]123). Однако подчеркивается и возможность что-либо скрыть от священника: «Перед попом утаишь, а перед Богом не утаишь»124, «Ksi^dz nie taki swi?ty, zeby przejrzal przez skór?» [Ксендз не такой святой, чтобы смотрел сквозь кожу]125. Во-вторых, ситуация исповеди связывается с отпущением грехов, которое производит священник: рус. диал. поп всё покроет 'время все спишет'126, «Поп попа кает, только глазом мигает»127, польск. «Ksi^dz grzeszy i rozgrzeszy» [Ксендз грешит и отпускает грехи]128.
Мотив греха в образе священника амбивалентен. С одной стороны, священник отпускает грехи, с другой - грешит сам. Греховность священнослужителя находит отражение в ряде паремий: рус. «Сто-
129
ит ад попами, дьяками да неправедными судьями»129, вят. попам и в аду житье 'слишком хорошо кому-либо'130, польск. «Ksiqdz pieklem straszy, a sam nieba boi si?» [Ксендз адом пугает, а сам рая боится]131, «Kaze nasz ksiqdz z ambony ladnie, ale cóz, kiedy nie zyje przykladnie» [Говорит наш ксендз с амвона хорошо, а что толку, если он не живет образцово]132. Отмечаются и представления о безгрешности священника, но в русском языке факты, указывающие на то, что поп должен быть безгрешен, подчеркивают отклонения от этого идеала («На лес и поп вор»133, «Любовь слепа, доведет до беды и попа»134). В польском языке четко оговаривается требуемый от ксендза императив - быть носителем моральных норм («Ksi^dz bez dobrego przykladu, mieszek bez pieni?dzy, senator bez rozs^dku - jednej wagi» [Ксендз, который не может служить примером; мешок без денег, сенатор без разума -одного веса]135. При этом отмечается особая значимость ксендза для прихожанина, откуда вытекает запрет ругать священника или подшучивать над ним: «Grzech zle gadac nawet o sukni ksi^dzowy i o trze-wiku ksi^dzewym» [Грех плохо говорить даже об одежде ксендза и о башмаке]136, «Chto na ks^dza wiele szczeka, ten go s^ р^ё smiercё nie doczeka» [Кто много бранит ксендза, тот его перед смертью не дождется]137.
Поскольку священник связан с обрядовой деятельностью, то и сама его фигура наделяется определенной сакральностью. В русской традиции эта сакральность нередко теряет связь с христианской сферой и наполняется обобщенным магическим смыслом: ряз. катать попа 'хватать попа, после молебна и, повалив его на землю, покатать, чтобы лен уродился лучше'138, костр. попу на бородку завязать 'об оставленном в поле пучке колосьев': «Последнюю оставят в поле горсточку, завяжут, чесовочку таку маленьку в поле оставят, вот, говорили, попу на бородку завяжем»139. Сакральность может трактоваться и как связь со сферой сверхъестественного, отсюда появление у священников таких текстовых «партнеров», как представители нечистой силы. Довольно часто рядом со словами поп и ksiqdz появляются соответственно черт и diabel; кроме того, в обоих языках отмечается бес (bies): рус. дон. ни попу, ни чёрту 'никому не нужно, нигде не пригодится'140, «Не наше дело попа учить, пусть его черт учит»141, пск. «Попов судить - на то беси есть»142, «Поп свое, а черт свое»143, «Ksi?dzu diabel worek szyje» [Ксендзу черт мешок шьет]144, Ksi?ze zbiory do biesa id^ [Сборы ксендза к бесу идут]145, кашуб. «Ks^j svoje, a dj abel svoje» [Ксендз свое, а черт свое]146. Стоит отметить, что в польском языке текстовым партнером слова ksiqdz может быть
также и ато! 'ангел': «Ksi^dz, раппа 1 ашо! й^еС 1о rodzone dzieci» [Ксендз, девушка и ангел - родные друг другу]147.
Таким образом, и в русской, и в польской языковой традиции отмечаются представления о характерном внешнем виде священнослужителя (его одежде, головном уборе, прическе), о морально-этических характеристиках, таких как греховность / безгрешность и жадность, бытовом укладе, социальном статусе, функциях и исполняемых церковных обрядах (исповедь, венчание и погребальный обряд). Отражена в обоих языках и идея сакральности самой фигуры священнослужителя. В то же время в изучаемых языковых образах есть и несовпадения. Их причины, по всей видимости, кроются в различиях в религиозной ситуации и в отношении к церкви и служителям культа в России и Польше. Польская культура лучше сохраняет церковно-клерикальную традицию и обнаруживает более глубокое знакомство носителя народного сознания с церковными реалиями. Кроме того, есть и внутриязыковые причины несовпадения языковых портретов попа и ксендза. Русское слово поп часто используется как общее обозначение служителей культа, тогда как в польской лингвокультурной традиции существует более четкое разграничение различных обозначений священнослужителей. Кроме того, рус. поп является эмотивным (во многом по фоносимволическим причинам), тогда как польское ksiqdz скорее нейтрально окрашено.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Картотека Словаря говоров Русского Севера (кафедра русского языка и общего языкознания УрФУ, Екатеринбург).
2 В настоящей статье портреты попа и ксендза выстраиваются на материале преимущественно языковых фактов, в отличие от других исследований, в которых используются большей частью данные других культурных кодов (Белобородова И. Н. Священник и колдун в русской урало-сибирской народной культуре: о символическом языке обрядов посвящения // Ежегодник научно -исследовательского института русской культуры Уральского государственного университета 1995-1996. Екатеринбург, 1997. С. 92-100; Белова О. В. Фигура служителя культа в народных представлениях // Россия XXI. 2009. № 3. С. 132-146; Макарова В. Ю. Поп - мужик или баба? // АБ-60: Сборник к 60-летию А. К. Байбурина. СПб., 2007 фи&а ЕШпо^1са: Вып. 4). С. 421-434; Макарова В. Ю. Священник в зоо-
морфных уподоблениях // Natales grate numeras? Сборник статей к 60-летию Г А. Левинтона. СПб., 2008. С. 362-380).
3 Даль В. И. Пословицы русского народа. СПб., 1879. Т. 2. С. 256.
4 Там же. 1879. Т. 1. С. 47.
5 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. W oparciu o dzielo S. Adalberga. Warszawa, 1970. T. 2. S. 233.
6 Ibid. S. 235.
7 Загадки русского народа: Сборник загадок, вопросов, притч и задач / Сост. Д. Н. Садовников. М., 1996. С. 229.
8 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 112.
9 Словарь русских народных говоров. М.; Л., 1983. Вып. 19. С. 299.
10 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 228.
11 Ibid.
12 Ibid. S. 229.
13 Ibid. S. 230.
14 Ibid. S. 229.
15 СкляревскаяГ. Н. Словарь православной церковной культуры. СПб., 2000. С. 218.
16 Русские народные пословицы и притчи / Сост. И. М. Снегирев. М., 1995. С. 104.
17 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 229.
18 Ibid.
19 Ibid. S. 233.
20 Новгородский областной словарь. Новгород, 1994. Вып. 8. С. 118.
21 Словарь русских народных говоров. 1995. Вып. 29. С. 314.
22 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 233.
23 Archiwum Slownika gwar polskich Instytuta Jçzyka Polskiego Polskiej Akademii Nauk.
24 Гура А. В. Символика животных в славянской народной традиции. М., 1997. С. 429.
25 Макарова В. Ю. Священник в зооморфных уподоблениях. С. 362-380.
26 Русские народные пословицы и притчи. С. 359.
27 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 257.
28 Русские народные пословицы и притчи. С. 128.
29 Гура. А. В. Символика животных. С. 429.
30 Смоленский областной словарь / Сост. В. Н. Добровольский. Смоленск, 1914. С. 671.
31 Словарь псковских пословиц и поговорок. СПб., 2001. С. 62.
32 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. 2-е изд. СПб.; М., 1955. Т. 3. С. 318.
33 Картотека Словаря говоров Русского Севера.
34 Karlowicz J., Krynski A, Niedzwiedzki W. Slownik j^zyka polskiego. Warszawa, 1908. T. 4. S. 638.
35 Ibid. 1902. Т. 2. S. 606.
36 Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1968. T. 2. S. 282, 1970. Т. 4. S. 136.
37 Nowa ksi^ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 231.
38 Словарь псковских пословиц и поговорок. С. 113.
39 Скляревская Г. Н. Словарь православной церковной культуры. С. 120.
40 Там же. С. 233.
41 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 325.
42 Анненков Н. Ботанический словарь: Справочная книга для ботаников, сельских хозяев, садоводов, лесоводов, фармацевтов, врачей, дрогистов, путешественников по России и вообще сельских жителей. СПб., 1878. С. 349; Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. 1882. Т. 3. С. 318.
43 Slownik gwar polskich. Krakow, 1979. Т. 3 (12). S. 630.
44 Nowa ksi^ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 231.
45 Ibid.
46 Лексическая картотека ТЭ УрФУ (кафедра русского языка и общего языкознания УрФУ, Екатеринбург).
47 Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. Т. 4. S. 72.
48 Анненков Н. Ботанический словарь. С. 349.
49 Karlowicz J., Krynski A, Niedzwiedzki W. Slownik j^zyka polskiego. Т. 2. S. 605.
50 Анненков Н. Ботанический словарь. С. 350.
51 Словарь русского языка XVIII века. Л., 1991. Вып. 6. С. 13.
52 Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. Т. 4. S. 72.
53 Словарь псковских пословиц и поговорок. С. 111.
54 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 291.
55 Словарь современного русского литературного языка. М.; Л., 1960. Т. 10. С. 1270.
56 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 292.
57 Картотека Словаря говоров Русского Севера.
58 Картотека Словаря говоров Русского Севера; Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 292.
59 Картотека Словаря говоров Русского Севера.
60 Новгородский областной словарь. Вып. 8. С. 114.
61 Словарь орловских говоров. Ярославль, 1989. Вып. 10. С. 54; Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 292; Словарь русских
говоров центральных районов красноярского края. Красноярск, 2003. Т. 3. С. 303.
62 Словарь орловских говоров. Вып. 10. С. 54, 162.
63 Karlowicz J, Krynski A, Niedzwiedzki W. Slownik j^zyka polskiego. Т. 4. S. 638.
64 Ibid.
65 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 292.
66 Словарь смоленских говоров. Смоленск, 1974. Вып. 8. С. 171, 173.
67 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 238.
68 Словарь пермских говоров. Пермь, 2002. Вып. 2. С. 171.
69 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 609.
70 Там же. С. 279.
71 Там же. С. 256.
72 Там же.
73 Nowa ksi^ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 234.
74 Ibid. С. 230.
75 Ibid. С. 232.
76 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 325.
77 Nowa ksi^ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 233.
78 Ibid. С. 231.
79 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 256.
80 Nowa ksi^ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 227.
81 Ibid. С. 230.
82 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 258.
83 Иллюстров И. И. Сборник российских пословиц и поговорок. Киев, 1904. С. 93.
84 Словарь псковских пословиц и поговорок. С. 135.
85 Nowa ksi^ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 232.
86 Ibid.
87 Словарь русских говоров Сибири. Новосибирск, 1999. Т. 3. С. 391.
88 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 291.
89 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 258.
90 Там же.
91 Там же.
92 Анненков Н. Ботанический словарь. С. 350; Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 292.
93 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 296.
94 Лексическая картотека ТЭ УрФУ.
95 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 295.
96 Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. Т. 2. S. 282.
97 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 231.
98 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 325.
99 Там же.
100 Словарь псковских пословиц и поговорок. С. 137.
101 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 11.
102 Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. Т. 2. S. 282.
103 Archiwum Slownika gwar polskich.
104 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 58.
105 Словарь псковских пословиц и поговорок. С. 97.
106 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 231.
107 Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. Т. 2. S. 282.
108 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. i. С. 295.
109 Словарь псковских пословиц и поговорок. С. 111.
110 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 468.
111 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 230.
112 Словарь русских донских говоров. Ростов-на-Дону, 1976. Т. 3. С. 42.
113 Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. Т. 4. S. 169.
114 Skorupka S. Slownik frazeologiczny jçzyka polskiego. Warszawa, 1974. T. 1. S. 364.
115 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 228.
116 Ibid.
117 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 253.
118 Там же. Т. 1. С. 562.
119 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 291.
120 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 327.
121 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 228.
122 Словарь донских говоров волгоградской области. Волгоград, 2006. Вып. 6. С. 57.
123 Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. Т. 2. S. 282.
124 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 1. С. 5.
125 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 230.
126 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 291.
127 Русские народные пословицы и притчи. С. 216.
128 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 230.
129 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 258.
130 Словарь русских народных говоров. Вып. 29. С. 291.
131 Nowa ksiçga przyslów i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 230.
132 Ibid. С. 232.
133 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 1. С. 183.
134 Иллюстров И. И. Сборник российских пословиц и поговорок. С. 136.
135 Nowa ksi^ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 230.
136 Ibid. S. 228.
137 Ibid. S. 235.
138 Словарь русских народных говоров. Вып. 13. С. 124.
139 Лексическая картотека ТЭ УрФУ.
140 Словарь донских говоров волгоградской области. Вып. 6. С. 57.
141 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 2. С. 135.
142 Словарь псковских пословиц и поговорок. С. 137.
143 Даль В. И. Пословицы русского народа. Т. 1. С. 14.
144 Nowa ksi^ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 233.
145 Ibid.
146 Sychta B. Slownik gwar kaszubskich na tle kultury ludowej. Т. 2. S. 282.
147 Nowa ksi^ga przyslow i wyrazen przyslowiowych polskich. Т. 2. S. 230.
Sinitsa N. A.
The Image of Cleric in the Russian and Polish Language Traditions (Rus. Pop, Pol. Ksiqdz)
The article provides the analysis of the semantic derivatives Rus. pop, Pol. ksiqdz in the Russian and Polish language traditions (common language and dialects), phraseology and paremiology with these words. On the base of this analysis, the author highlights the main features of the linguistic image cleric in both languages: the characteristic appearance, moral and ethical characteristics, especially domestic order and other ones. There is a note of similarities and differences in the perception of cleric in these two language cultures. Key words: Slavic lexicology, semantic reconstruction, comparative semasiology, ethnolinguistics, folk religion, traditional culture.
