CC BY
53
published in these recognized languages daily, and hundreds of local and satellite channels are broadcasting.Afterdecadesof sacrificing, minorities of Iraqcannow recognize their own mother tongue as one of the official languages of the country. Appearing ISIS terrorist groups on the ground in 2014 forced thousands of Iraqi people
to leave their home which affect their language status this causes serious jj^ reco mmendations for urgent researches.
Reviewed by Kathleen L Queen (USA); Project Manager; WINKRI V0N 8/2018
Библиографический список / References
I. Cagliari M. Language Policyin [Brazil : MonolingualismandLinguisticPrejudice, Language Policy, (3) n.1, 2004.3-23.
. ij^jij^ ^^jsjU i^jlAjLi . jijsjj^ j jij jj^j .2
.^SJA ^^jsjU ijjijAA ^Jjl^wi i^^j . j jl^wji .3
. jjlj i^jlijlu) .jOjjJ .tfJjjS ^^j j в jjj4c. .4
5. Haig G. The Invisibilisation of Kurdish, lo Conermanu, S. S Haic, G.,ed. The Other Sid e of linguagn P l annlng in Turkanl D le yunOen. S^u3iou on iPrer Spnache, Geccnnute yod Kultur, Asien unC Afrlka: Be itrancc^^o^^frumseirOsIaticilo ur^-F AariCanlscLn Stud^n (Z AAS- Cor С hrictl ac, Aicrecnte-Un iversitetco ИП Bann 8 : Schenefain, 2d04c133.
6. Hassanpour A. МайопуНзт and ^i^r^c^uacn^nKu^d^tan 1918-1385. San Francisco : Mellen Research University Press, 1992. 85
7. League of Nations, Question of the Frontier be/veen Turkey and Iraq. -1932. Official Journal, July 1932,13'hyear, no.7,1925.1347.
8. Allison, C. Kurnlish in Iraq^: PohOa^^, J., ud. .angn^es of koqa endeirt an.eiadery. Вг5|01 Sulieol 22
9. Washington Post. Iraqi new Constitution. available at http://www.washingtonpost.com/wpdyn/content/article/2005/10/12/AR2005101201450.html [Data access12.02 2018]
10. Butut C. Iraqi Turkmac.ln. PoRgate, J:,ed.Lynguageseira-: anyientPhRmyAem. Brlti/h Sctool of Archaeology in Iraq: Cambridge, 2007. 166.
II. Kuzanchi F. Yousf. Usul al thaqafa al sryania fi bilad ma baen nahraen. Amman: Dar dijla, 2010. 47.
12. Matar S. Al Zatl jariha ishkalat al hawya fy al irak wa al alam al arabi( al sharq u mtawast) ta 2. Beirut: Al muasasa al Arabia lildrasat walnashr, 2000. 37-38.
13. Petrovich K Mateeve. Assyrlams and Asnyrlaus O modarh time. ^^masaus. Bardalssh ebFetda f-29 43,
14. Tove S., Desmond F. Kurds in Turkey and in Iraqi Kurdistan, A Comparison of Kurdish Educational Language Policy in Two Situations of Occupation: in Genocide Studies and Prevention. Ira qiKurdlsFam,2T08,Ra3/1,
15. "KRG Statement Regarding the Situation of the Christian Minority in Iraqi Kurdistan" KRG-Nordic Representation, 16/03/2005, Kurdistan Regional Government.
16. Dekmejian R. H. The Armenian Diaspora. In: Richard, G., ed. The Armenian People from Ancient to Modern Times: Foreign Dominion to Statehood. The Fifteenth Century to the Twentieth Chniury. New YorkStiKaFInT Pres. , e9U7.727
Статья поступила в редакцию 16.11.19
УДК 811.161.1' 282.2 DOI.IO .24411Л951-55-Ст312-10210
Belenkevich E.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Altai State Technical University n.a. I.I. Polzunov (Barnaul, Russia),
E-mail: prokofeva@yandex.ru
LINGUISTIC AND MOSOAqPOmaRAITOFA DIA7ECTAL LINGUISTIC PERSONALITY IN THE DIRECTION OF LINGUOPERSONOLOGY. In this article, the author attempts to describe the linguistic personality of the dialect bearer as a typical representative of the Russian peasantry, a carrier of folklore wealth. The researcher desiri Ant an approuch ta/Pentudy of-ialectlengoage anrsoaality ¡ntRacqntmxtyfnngmo.nrssnqlFgiitheima ot cansieeratio/ of lin-plaFs aeFmeytal, or cognitive, portraiture through the consideration of an idiolect. The analysis is subjected to such type of a language personality as a dialectal linguistic personality. Language feat upee-tsRLechpfLiaOctlKnayagepersepattcin ^^^l^^ue^^aa/pet conceptosphere in the language picture of
the world of Altai old-timers, including universal basic concepts, describes their content and significance for the national culture.
Key word: Ап7110рзйгро, concLptospFnte, langoage picture of the world.
Е.В. Беленк-6C5tTTнF.AFлтл.нayт, доц., Алтайский государственный технический университет имени И.И. Ползунова, г. Барнаул,
E-mail: prokofeva@yandex.ru
ЯЗЫКОВОЙ И If) ЕНААЛЬНЫ Й ПОРТР1Т ДИАЛЕКТНОЙЯЗЫКОВОЙЛИ ЧНОСТИ В РУСЛ ЕЛИ НГВОПЕРСОНОЛОГИИ
В настоящей статье предпринята попытка системного описания языковой личности носителя диалекта как типичного представителя русского крестьянства Сибири. П puflbcracecs подход кдзсдепулдптлектной языковой личности в русле лингвоперсонологии: план содержания - языковое и ментальное, или концептуальное, портретирование через рассмотрение идиолекта. Анализу подвержен такой тип языковой личности, как диалектная языковая личность. РассматриваютсляуыковыеосоРемостиреги диa.neкт7TУяnыe0BdйmиaУ0-Fиeadlnap.AвтeF0l7 п-Fдлoжeнa ^e^i^h^^^i^as^t^CTTaa KOHpenocpeee a языковой картине мира носителя диалекта, включающая универсальные базовые концепты, описано их содержание, актуализация и значение для отечественной культеры.
Ключевые слова: лингвоперсонология, диалектная языковая личность, диалект, идиолект, языковой портрет, ментальный / концептуальный портрет, концептосфера, языковая картина мира.
Широко распространенное в лингвистике, коммуникатологии, семиотике, антропологии, психологии понятие «языковая (также: дискурсивная, текстовая, топонимическая и др.) личность» (ср. также понятия «языковой портрет» личности, говорящего, индивида) представляет собой, как известно, многомерное и объемное понятие, нередко трактуемое как совокупность образов сознания, формируемых при помощи языковых средств - слов, свободных и устойчивых словосочетаний, предложений, дискурсивных практик, текстов и ассоциативных рядов и полей. При этом определяющая роль в словосочетании «языковая личность» принадлежит, естественно, языку, словесному знаку, который «скрывает за собой различные оттенки выражения мысли (в значении mens, mentis), и не только символы, но такжеобразы,понятия,мифыит.п.»[1,с.15].
На современном этапе развития науки о языке превалирующий вектор исследования направлен непосредственно на человека говорящего, как следствие, выделились и самоопределились отдельные отрасли языкознания, исследующие его с различных ракурсов: когнитивистика, коммуникативная лингвистика, психолингвистика, этнолингвистика, лингвокультурология, коммуникативная стилистика и т.п. Следуя логике внутреннего развития, языкознание подошло к новому витку в спирали развития - оно нуждалось в новой дисциплине, аккумулирующей лингвистические исследования с единым объектом познания -языковой личностью (далее по тексту - ЯЛ). Так, исходя из специфики объекта
исследования, целей, задач, методологии и языкового материала, по словам Е.В. Иванцовой, постепенно «выкристаллизовалась» молодая многозадачная и многомерная область современной русистики - лингвоперсонология [2]. Отличие лингвоперсонологии от других отраслей языкознания заключается в том, что в фокусе ее внимания - персона, индивид, рассматриваемый с позиций индивидуального языка - идиолекта. Предтечей данной отрасли языкознания Е.В. Иван-цова называет ряд зарубежных и отечественных лингвистов, как то: Э. Сепир, Л. Вайсгербер, И.А. БодуэндеКуртенэ,Э. Бенвенист, В.В. Виноградов, М.М. Бахтин, Н.С. Трубецкой и др. В настоящее время обобщающая работа по лингвоперсонологии принадлежит перу томского ученого Е.В. Иванцовой [2].
На сегодняшний день в рамках данной дисциплины представлена типология ЯЛ, выработаны методы анализа, определен языковой материал исследования и методы его сбора, очерчен терминологический аппарат - базовым термином является, безусловно, термин «языковая личность» (Н.Д. Голев, Е.В. Иванцо-ва, В.И. Карасик, Ю.Н. Караулов, К.Ф. Седов, Т.К. Сироткина, О.Б. Сиротинина, А.Ю. Коровина, М. Пикхарт, Н.А. Тупикова, Е.С. Шойсоронова, С.К. Башиева и др.). Обращаясь к типам ЯЛ, отметим, что носитель диалекта как языковая личность занимает лидирующие позиции среди прочих в лингвоперсонологии.
Диалектная языковая личность - понятие объемное и многомерное, требующее системного описания не только языковой среды (фонетического, морфо-
логического, синтаксического уровней языка, идеографической сетки, системных отношений в лексике, а также фразеологических единиц, фольклорных текстов, дискурса, т.е. всего того, где вербализируется не только мироистолковывающая функция языка носителя диалекта), но и ментального портрета.Широко известные в настоящее время базисные исследования лингвоперсонологии представлены трудами В.П. Тимофеева [3], Е.В. Иванцовой [4] и в целом Томской диалектологической школой, В.Д. Лютиковой [5], В.А. Малышевой [6], Е.А. Нефедовой [7] Е.В. Прокофьевой [8], ГА. Толстовой [9], Ф.Л. Скитовой [10]. Однако еще А.А. Шахматов обращался к носителю диалекта, через язык которого - к описанию Лекинского говора: «Свою задачу Алексей Александрович определяет так: на основании данных языка дать картину исторического развития народа» [11]. Таким образом, на первый план выдвигаются данные языка: именно по этим данным выстраивается история народа, следовательно, вскрываются «базисные конструкции» национального менталитета, поскольку единственным репрезентантом духа народа является язык. В связи с этим взрыв интереса к «реликтовому» объекту исследования определен современной (лингвоперсонологической) парадигмой науки о языке, своевременностью, необходимостью и актуальностью подобного рода исследований. В это же время языковой материал, собранный исследователем одним из самых сложных методов - методом языкового включения, представляет для науки ценнейший источник познания как человека, так и его языка. Этим и определяется новизна предъявленного исследования.
Выбирая в качестве объекта описания диалектную языковую личность, исследователь задает и определенную парадигму познания, включающую целый комплекс как лингвистических, так и внеязыковых параметров, без которых невозможно объемное рассмотрение феномена ЯЛ носителя диалекта.
Во-первых, говоря о диалектной языковой личности, невозможно отвлечься от языка (в нашем случае - диалекта): определение типа говора через описание уровней языка (фонетический, морфологический, синтаксический, лексический) - определяющее условие объективного научного изучения ЯЛ носителя диалекта. Не описав систему языка, в которой существует носитель диалекта как субъект речепорождения, невозможной становится реконструкция его кон-цептного мира «с выходом» на русскую ментальность, имеющую до настоящего времени столь размытые формы, но уверенно продолжающую считаться фокусом внимания целого комплекса социально-гуманитарных наук - антропологии, социологии, психологии, этнологии, когнитологии, культурологии, аксиологии, регионологии и т.п., желающих получить заветный ключ к ментальному коду нации как «нанотехнологичному» средству управления человеческими ресурсами в сфере мировидения, мировосприятия и миропонимания, логики мироустройства и миросозидания, механизмов ретрансляции культуры и формирования системы ценностей этноса.
Думается, что тип говора отражает также специфику языковой картины мира его носителя: так, южнорусы и севернорусы будут иметь определенные отличия в жизненных установках. В.В. Колесов пишет по этому поводу: «И в последующие времена свободолюбивые северяне, не знавшие ни татарского бича, ни крепостнической плети, хранители русского слова и русской совести, становились то защитниками Руси, то ее строителями, то поэтами. Крепостнический Юг дал великих художников слова - из дворян, Север - из крестьян» [12]. Или: «Народ на севере отличался рассудительностью в созерцательной жизни, ему присуща мыслительная работа; на юге, в киевских пределах, преобладал волевой элемент, жили люди характера сильного; а посредине русской земли, между Новгородом и Киевом, как основное свойство характера в поведении возобладало чувство: буйство и страсти, безоглядная удаль и пределы святости - русская ширь» [там же].
Таким образом, определение типа говора является отправной точкой в изучении диалектной языковой личности. Если говорить о старожильческих говорах на территории Алтайского края, то их фиксация и последовательное изучение сопряжены с выявлением степени влияния литературного языка, а следовательно, степени разрушения говора под этим воздействием. Подобное воздействие на говоры литературной нормы, по мысли В.В. Колесова, приводит к тому, что четкое противопоставление диалектное - литературное оказывается все более смещенным в сторону просторечия [13, с. 3].
Принципиально важным аспектом изучения ЯЛ носителя диалекта является детальное рассмотрение его лексикона и системных отношений внутри него, за счет чего языковая картина мира носителя диалекта просматривается еще рельефнее и ярче. Именно лексический уровень является связующим звеном между языком и мышлением, «... именно лексика представляет собой наиболее благодатный материал для изучения языка отдельной личности в его сложном соотношении с языком социума - и для характеристики ЯЛ как того или иного социолингвистического типа, и для выявления индивидуального начала в идиолекте. Кроме того, характер языковой и - уже - ценностной картины мира, во многом составляющие специфику личности, проявляются прежде всего в лексиконе», - заключает Е.В. Иванцова [4].
Анализируя говор Быстроистокского района в целом и отдельного его представителя - Медведевой Анны Васильевны (1913 г. р.), которая стала объектом нашего исследования, мы убедительно продемонстрировали тип говора и определили его как южно-русский, а также доказали, что выбранная нами в качестве объекта исследования диалектная языковая личность - яркий представитель южно-русского типа говора (см. [8]). К сожалению, формат статьи не позволяет
дать развернутое его описание. По этой причине ограничимся лишь некоторыми, наиболее яркими чертами. К особенностям системы вокализма относятся:
- умеренное аканье как определяющая говор черта;
- яканье, иканье. Поясним. В акающих говорах принцип неразличения гласных фонем неверхнего подъема в первом предударном слоге распространяется и на положение после мягкого согласного. Качество этого гласного и определяет тип предударного вокализма - еканье, иканье, яканье. В речи А.В. Медведевой в одних и тех же фонетических условиях наблюдается употребление как а, так и не а(и): Сравним: «В Шульгиной я [семнадцать лет прожила» - «У нас раньше [семнадцать дворов было, замки сроду не вешали». Или: «А [с'а]стра или брат, хто есь у её» - «А та [с'и]стра богато жили». Таким образом, яканье в системе говора Быстроистокского района разрушается под воздействием литературной нормы и находится в переходной стадии к иканью (подробнее см. [8]).
Наиболее яркими чертами в области консонантизма в речи А.В. Медведевой являются щоканье и соканье: «Заме[ш]ательно она себя вела: ове[с] пасла, уеё двое маленьких на руках, на [ш'о] ей эти мужуки»; «Да это ни[ш'о], ходи они в штанах, только бы чё попало не делали, а то [ш'о], в школе на[ш'а]ли родить - это само плохо дело» и др. Произношение [с] на месте ц встречается также наряду с литературной нормой: «Так мы дружно все жили: на улицу пойдем вместе с сестрой, с улисы вместе». Объясняется это воздействием на говор литературной нормы, что приводит к разрушению данного явления. В отдельных случаях в речи А.В. Медведевой встречается фрикативное образование звонкой задненёбной фонемы <г> - «Я вот думаю, ангел есть, он за окошком сидит, ко[у]да женщина рожает и судьбу ему нарекает, он сидит, ножки свесит».
Еще несколько ярких штрихов к языковому портрету диалектной языковой личности: употребление стяжённых форм прилагательных, а также сходных с ними по склонению причастий, неличных местоимений, числительных: «Я вот молода была, пошла к снохе на день рожденья»; «На мне юбка холсти[н:]а и шаль-то у меня подвязана»; «Красивы девки, - говорят, - песельники»; «Цветки таки мелканьки у лёна»; «Песни всяки знали».
Употребление стяжённых форм глаголов 1-го спряжения 2-го и 3-го лица ед. ч. и 1-го, 2-го лица мн. ч. настоящего и простого будущего времени также характерно для речи рассматриваемого нами носителя диалекта: «А его друх и спрашиват, мол, [ш'о] твоя жена за стол с нами не садится»; «Это вот в кажном дому самогонку гонят, и никто ничё не скажа»; «Вот жаних выкупат эту бутылку - денех даёт»; «А так вот садишь, вот так вот стул поставишь в гдрнице, тады гдрницей звали, посудишь невесту - коль прозеват, коль не прозеват». Таким образом, территория Быстроистокского района Алтайского края характеризуется южно-русским типом говора.
Мы уже говорили о важности изучения лексикона диалектной личности, по этой причине на сегодняшний день нами ведется всестороннее описание лексического уровня и подготовка проекта концептуального словаря диалектной языковой личности на Алтае. Только при описании всех составляющих языковой системы носителя диалекта языковой портрет диалектной языковой личности будет завершенным.
Иной ракурс рассмотрения, требующий пристального внимания исследователя, - описание ментального, или концептуального, портрета ЯЛ носителя диалекта. Т.е. посредством языка реконструировать фрагмент языковой картины мира ЯЛ носителя диалекта, выделив базисные концепты как основную единицу измерения ментальности. Язык как концептосфера задает определенный концептуальный алгоритм, моделирующий языковую картину мира его носителя. Ключ данного «алгоритма» - метаязыковой код (план содержания понятий, или концептов). Реконструкция языковой картины мира диалектной языковой личности (архетипическое восприятие мира) посредством погружения в региональную лингвокультуру через идиолект позволит «вскрыть» метаязыковой код, разгадать его «шифр», поскольку единственным репрезентантом национального сознания выступает культура.
Известно также, что вопрос о «наивных» языковых интерпретациях разного рода реалий, имеющих научные дефиниции, как практически важный и требующий решения, был осознан в первую очередь лексикографами. В частности, в работе Ю.Д. Апресяна «Образ человека в языке: Попытка системного описания» был представлен анализ эмоциональной лексики русского языка в плане «наивного» языкового мировоззрения, своего рода «наивной психологии»: «... он «наивен» (взгляд на мир - Ю.Д. Апресян) в том смысле, что во многих существенных деталях отличается от научной картины мира. При этом наивные представления отнюдь не примитивны. Во многих случаях они не менее сложны и интересны, чем научные. Таковы, например, наивные представления о внутреннем мире человека. Они отражают опыт интроспекции десятков поколений на протяжении многих тысячелетий и способны служить надежным проводником в этот мир» [14, с. 39].
Тот факт, что «поиски» донаучной архетипической картины мира нужно вести в диалектной среде, был также отмечен Ю.Д. Апресяном в 1995 г при обозначении проблемы реконструкции «наивной» языковой картины мира в качестве одной из основных в языкознании того периода: «Ведется поиск и реконструкция присущего языку цельного, хотя и «наивного», донаучного взгляда на мир. Развивая метафору лингвистической географии, можно было бы сказать, что исследу-
ются не отдельные изоглоссы или пучки изоглосс, а диалект в целом» [там же]. Таким образом, ученым обозначается проспективность научных поисков «наивного» взгляда на мир - диалект.
Нельзя не вспомнить в этой связи и работы французских структуралистов Ролана Барта, Цветана Тодорова, Юлии Кристевой, отмечавших, что независимо от происходящих экономических и социальных перемен в жизнедеятельности социума в ней неизбежно сохраняются «некие существенные черты - следы», всегда присущие деятельности человека. К таким чертам (следам), способным отражать даже особый род деятельности говорящего субъекта, относятся, по мнению крупнейшего современного семиолога Ролана Барта, «следы собственного письма» или «следы» языковых произведений, реализуемые в соответствующем дискурсе или текстах. Перефразируя Р. Барта, можно сказать, что эти «следы» коррелируют с фрагментами сценарной разновидности самой жизни субъекта: и как то, что она есть (т.е. как преломляется современная картина мира), и как то, чем она кажется (т.е. как она согласуется с позиционированием Я-модальности говорящего), и как то, какой она была (т.е. сохранилась, закрепилась в многообразности вербальных следов, отраженных также в позиционировании модальности Я говорящего, сродни библейскому: «Что было, то и есть»). Вербальные следы раскрывают и то, какой эта жизнедеятельность (разумеется, в образе некой картины мира) является на самом деле, и то, какой бы она хотела выглядеть в ментальном пространстве носителя языка.
Следовательно, жизнедеятельность любого индивида «располагает своим собственным языком» - идиолектом, который может одновременно рассматриваться и как индивидуальный - так как выражает «точку зрения» носителя диалекта, и как национальный - в виде чередующихся друг за другом образов (концептов), важных для национальной культуры, потому что этот язык - репрезентант культурного и духовного опыта народа: «В одном и том же индивиде существует множество словарей; тот или иной набор подобных словарей образует идиолект (курсив - наш) каждого из нас. причем любой подобный словарь, какова бы ни была его глубина, представляет собой код (курсив - наш), поскольку сама наша психея структурирована наподобие языка; более того, чем глубже мы погружаемся в недра человеческой психики, тем более разреженным становится пространство между знаками, и тем легче они поддаются классификации.» [15, с. 313].
Изучение языковой («наивной) картины мира на примере конкретной личности, проживающей на определенной территории, представляет для лингвистов, диалектологов и - в целом - для когнитивистов, работающих над «проблемой языкового сознания» как одной из «трудных проблем когнитивистики», по Д. Чалмерсу, несомненную ценность, ибо архетипическое языковое отражение «наивной» картины мира носит донаучный характер, так как даже в современном словоупотреблении легко просматриваются «следы» мифопоэтического, архетипического мышления, например, при «очеловечивании» пространства (ср.: «подножье горы, устье реки, горный хребет, рукава реки») с использованием «антропоморфного кода», по В. Топорову. Действительно, на основе природной потребности человека в языке формируется его языковая личность, в связи с чем человек становится детерминированным языком. Вместе с языком и через язык личность становится детерминированной культурой, поскольку, как отмечает Э. Сепир, «... реальный мир в значительной мере неосознанно строится на основе языковых привычек той или иной социальной группы» [16, с. 261]. Именно носитель диалекта наиболее полно вбирает в себя опыт предшествующих поколений, репрезентируя все это в языке и культуре. Идея влияния поколений была одной из ключевых в работах И.А. Бодуэна де Куртенэ, говорившего о том, что влияние поколений друг на друга бесконечно, а диалектное своеобразие передается путем наследования. «Люди, живущие одновременно, влияют друг на друга. Всякое новое поколение, вновь нарождающееся и подрастающее, непрерывно сталкивается в лице отдельных своих представителей с представителями предшествующего поколения, образуя так называемое современное поколение, и так далее, без конца» [17, с. 15]. В.Д. Лютикова выделяла детерминизм как один из постулатов становления языковой личности. Кроме того, детерминизм был положен ею в основу концептуальной модели языковой личности [5]. Так, А.А. Потебня впервые в отечественной лингвистике провозгласил тезис о культурно-историческом строе личности, обусловленном мыслительным строем языка, назвав культуру детерминантой народного склада. Следовательно, языковая деятельность личности сводится к созданию мира культуры посредством языка [18]. Отталкиваясь от точки зрения о детерминированности языковой картины мира, предположим, что диалектная языковая личность должна быть квинтэссенцией достижений предшествующего развития традиционной народной культуры, базовых национальных ценностей, отраженных в «наивной» языковой картине мира.
В целом понятие «наивной» картины мира активно функционирует в языкознании и признается учеными как базис национальной картины мира: «В качестве обыденной или наивной картины мира понимается тот комплекс представлений, образов и ценностей, который сложился в обыденном сознании на уровне ментального и повседневного восприятия жизненных реалий отдельным человеком или целым социумом. ... Поэтому, для того чтобы вскрыть особенности национальной картины мира, присущей представителю той или иной национальной культуры, необходимо изучить сознание человека, зафиксированное посредством языка», - отмечает Е.А. Карапетян [19, с. 4].
Таким образом, восстановить фрагмент языковой картины мира диалектной языковой личности представляется возможным при условии анализа базовых концептов диалектной языковой личности - концептосферы, по сути, языкового сознания, - которая отразит фрагмент национальной языковой картины мира, а, следовательно, и национального русского менталитета.
«Период становления и обретения формы термином «концепт» в науке непременно связан с определенной долей произвольности его употребления, расплывчатостью использования, размытостью границ, аттракцией с близкими по значению и по языковому выражению терминами», - пишет В.А. Ефремов [20, с. 40-50]. Неслучайно в одной из своих программных работ известный специалист по лингвокультурологии С.А. Воркачев называет «концепт» «зонти-ковым термином». Однако современное состояние науки о языке таково, что термин «концепт» определяется в зависимости от ракурса его рассмотрения: когнитивистика (Е.С. Кубрякова, А.П. Бабушкин), психолингвистика (Фрумкина,
A.А. Залевская), лингвокультурология (Ю.С. Степанов, С.Г. Воркачев, В.В. Коле-сов, В.А. Маслова, С.Х. Ляпин, В.Н. Телия, И.А. Стернин, В.И. Карасик и др.), сугубо лингвистический подход (А.Вежбицка), лингвофилософия (Н.Д. Арутюнова), лингвоконцептология (С.Г Воркачев).
Однако термин «концепт», хотя и имеет в науке уже весьма очерченные формы, узок для репрезентации универсальной языковой картины мира ЯЛ носителя диалекта, поскольку жизненный цикл носителя диалекта формирует не один концепт, а сеть взаимообусловленных, в некоторых случаях взаимозаменяемых, пучков актуальных смыслов, зависящих как от национально-культурной специфики, так и от творческого потенциала языковой личности: «Потенции концепта тем шире и богаче, чем шире и богаче культурный опыт человека» [21, с. 3]. В работе «Концептосфера русского языка» Д.С. Лихачев впервые ставит вопрос о существовании «идеосферы»: «И слово, и значение, и концепты этих значений существуют не сами по себе в некой независимой невесомости, а в определенной человеческой «идеосфере» [там же]. Выделяя заместительную функцию концепта по отношению к слову, автор подчеркивает сложнейшую по типам и структуре взаимосвязь концептов и вводит понятие «концептосфера» в качестве совокупности концептов языка с оговоркой на то, что формирование кон-цептосферы национального языка не оторвано от его носителя, а порождается им. «Концептосфера - это совокупность концептов нации, она образуется через потенции и комплексы концептов носителей языка» [там же]. И концепты, и кон-цептосфера, безусловно, ментальные образования, однако уловимы они лишь посредством анализа языка. Отсылка к носителю языка, или концептоносителю, по Д.С. Лихачеву, смещает фокус внимания со структурно-системного подхода к языку в сторону антропоцентризма, определяя человека не только мерой всех вещей, но и творцом как индивидуальной концептосферы, так и национальной. Разумеется, концептосфера невозможна без носителя языка / носителя диалекта и наоборот: ЯЛ носителя того самого языка / носителя диалекта невозможна без описания его концептосферы - той сферы его жизни, где проявляется мироистол-ковывающая функция языка.
В понимании концепта нам близка суть лингвокультрологического подхода, смысл которого заключается в глубокой детерминированности языковой картины мира национальной культурной спецификой. Ставшие уже классическими в этом направлении работы Ю.С. Степанова, С.Г Воркачева, В.В. Колесова,
B.А. Масловой, С.Х. Ляпина, В.Н. Телии, И.А. Стернина, В.И. Карасика и др. схожи в своем определении термина «концепт», который рассматривается как форма воплощения - «сгусток»» - культуры в сознании человека.
По мнению О.Н. Кушнир, «... при всей сложности структуры концептосфе-ра представляет собой целостность - разумеется, исторически развивающуюся (при сохранении устойчивого «ядра»), динамически меняющуюся буквально год от года как в отдельных составляющих, так и связях между ними» [цит. по 22]. Исследователь подчеркивает, что «архетипическое ядро может менять ключевые именования, в нем по-новому акцентируется и/или переформулируется содержание базовых концептов, но их национально-специфическое и/или общечеловеческое своеобразие при этом сохраняется» [там же, с. 38]. Нельзя не согласиться с тем фактом, что базовый концептный мир динамичен, а именно: может варьироваться содержание концептов при том условии, что ядро представляет собой национальный инвариант (инвариант также устойчив для определенного исторического периода).
В связи с вышесказанным наиболее удачным будет использование термина «концептосфера» для реконструкции языковой картины мира носителя диалекта как языковой личности. Концептосфера в нашем понимании видится как когнитивная сеть в языковом сознании человека, состоящая из множества взаимосвязанных и взаимообусловленных концептов, несущих ментальную информацию нации.Осмелимся предположить, что пучок актуальных смыслов, вычленяемых в базовой концептосфере носителя диалекта, является тем самым ментальным кодом русской нации, ядром базисной концептосферы, отраженным в «наивной» архетипической картине мира ставшего сегодня редким носителя диалекта и фольклорного богатства.
Ю.Н. Караулов при моделировании языковой картины мира выделяет базовую часть, так называемое ядро картины мира - «инвариант иерархии смыслов и духовных ценностей всех людей, говорящих на определенном языке» [23, с. 37]. В то время как изучение языковой личности «предполагает вычленение и анализ переменной, вариативной части в ее картине мира, части специ-
фической для данной личности и неповторимой» [там же]. Ученый включает в переменную часть структуры языковой личности следующие элементы: а) системно-структурные данные о состоянии языка в соответствующий период - многоаспектный анализ говора в нашем случае; б) социальные и социолингвистические характеристики языковой общности, к которой относится моделируемая личность и которая определяет субординацию и иерархию основных понятий в картине мира. По нашему мнению, к этой части относятся особенности истории и культуры территории проживания ЯЛ, социальное окружение, уровень грамотности; в) психологические свойства, обусловленные принадлежностью к более узкой референтной группе, определенному речевому коллективу, определяющей групповую систему ценностей и установки. На данном уровне важны семейные традиции (в том числе вера), пол и возраст. В связи с вышесказанным языковая картина мира, отраженная в текстах языковой личности, зависит от множества как лингвистических, так и внелингвистических факторов.
Исходя из уровневой модели ЯЛ по Ю.Н. Караулову, на этапе описания кон-цептосферы диалектной языковой личности мы имеем дело с точкой пересечения когнитивного уровня личности, в котором отражен индивидуальный «образ мира», или система знаний о мире, и прагматического, основанного на целях и мотивах, которые движут развитием языковой личности. Думается, уровни в чистом виде не встречаются - в этом заключается основная сложность работы с «живым» текстом, «живым» сознанием: «Тексты носят спонтанный характер, отражая «потоки речи, которые сливаются с потоками сознания и потоком жизни» [24], что позволяет понять языковое сознание народа - именно ту его сферу, где проявляется мироистолковывающая функция языка. Чтобы выявить ее доминанты и объединить их в более или менее организованную структуру, необходимо в первую очередь иметь «живой» материал, т.е. обширную базу полевого материала. Именно практика пользования живым языком позволяет исследователю фиксировать живую речь носителей диалекта, сохраняя ее яркие особенности, а также вычленить ценностные ориентиры сознания, что впоследствии станет основой для формирования той или иной языковой картины мира носителей диалекта.
Так, на основании анализа материала нами определена ментально-ценностная концептосфера в языковой картине мира носителя диалекта, включающая следующие макроконцепты: Я - СЕМЬЯ - Дом - СЕЛО - РОДИНА - МИР -ВЕРА [7]. Представленная ментально-ценностная концептосфера вербализирует сущностную характеристику базового концептного «мира» - основополагающих и жизнеутверждающих для носителя диалекта как субъекта жизнедеятельности концептов, что позволяет оценить значимость и существенность рассматриваемых параметров концептов не только для конкретного носителя диалекта, но и отечественной культуры в целом. Эти концепты как некие, всегда присущие деятельности человека черты (следы), будучи включенными в дискурсивный массив диалектной личности, требуют содержательного анализа и выяснения условий функционирования в территориально-жизненном пространстве диалектной личности, обусловленности и взаимопроникновения их в общественно-жизненное пространство села (с экстраполяциями, особенно в воспоминаниях, и на другие территории), обнаружения в них личностных коммуникативных смыслов, фреймовой проспективности и заданных территориальным пространством «черт (свойств, признаков) языкового портрета» ЯЛ носителя диалекта.
Библиографический список
Концепты, функционирующие в языковом сознании носителя диалекта, активно изучаются учеными [25 - 30]. Рассматриваются такие концепты, как «душа», «грех», «воля», «жизнь», «хлеб», «путь» и пр. Однако о концептосфере как цельном, нечленимом базовом единстве в языковом сознании носителя диалекта заявлено не было. Представленные к исследованию концепты [25 - 30], безусловно, носят характер национальных конституентов, но, на наш взгляд, они логично встраиваются в один или несколько макроконцептов предлагаемой нами ментально-ценностной концептосферы.
Таким образом, диалектная личность в широком контексте включает понятия, организуемые неразрывную целостность. С большой долей вероятности предположим, что представленная ментально-ценностная концептосфера является универсальным «несущим» основанием для диалектной языковой личности - базовым концептным «миром», ядром. План содержания концептов, включенных в ментально-ценностную концептосферу, не будет тождественно от одного носителя диалекта к другому, но как опорные «столпы» они будут стабильно функционировать в языковой картине мира ЯЛ как носителя диалекта, при этом в течение жизни субъекта актуальные смыслы внутри каждого концепта могут видоизменяться.
Описанный ментальный, или концептуальный, портрет диалектной языковой личности на Алтае, включающий базовые концепты для человека, думается, будет одинаков не для носителя диалекта на Алтае и старожилов других территорий проживания, но с оговоркой на возраст (годы рождения: конец XIX - начало XX в.) и уровень образования «наивная» картина мира рельефнее и ярче просматривается, безусловно, у старожилов малограмотных, что и порождает их креативную и лингвокреативную активность.
Итак, рассмотрение диалектной языковой личности можно считать полным, во-первых, при условии изучения ее языка - языковой системы территории проживания - на всех уровнях. Во-вторых, при анализе внелинг-вистических условий, сформировавших личность, как то: исторический срез, особенности территории проживания, социокультурные условия, семейные отношения и традиции, история семьи, пол, возраст, уровень грамотности, вера. В-третьих, изучение базового концептного мира изучаемой диалектной личности как квинтэссенции традиционной народной культуры, воплощения языкового и ментального опыта собственно русского народа; она - носитель этого ментального кода.
Как было отмечено выше, понятие диалектной языковой личности является многомерным и объемным, по этой причине ее языковой и ментальный портрет далек от завершения: много работы еще предстоит на языковом уровне, требует описания ассоциативно-вербальная сеть ментально-ценностной кон-цептосферы. Интересным было бы сравнить полученные данные с языковыми данными других(уже описанных учеными)диалектоносителей для доказательности правомерности существования предъявленной ментально-ценностной концептосферы.
В заключение хотелось бы сказать, что исследования в русле лингвопер-сонологии пополняются новым материалом и методами, что позволяет выйти на иной ракурс рассмотрения ЯЛ: проанализировать соотношение, взаимосвязь языка и мышления, сфокусировать внимание не только на человеке и его языке, но и шире - на видении мира человеком, на связи языка и культуры нации.
1. Колесов В.В. Ментальные характеристики русского слова в языке и в философской интуиции.Язык и этнический менталитет. Петрозаводск, 1995: 13 - 20.
2. Иванцова Е.В. Лингвоперсонология: Основы теории языковой личности: учебное пособие. Томск, 2010.
3. Тимофеев В.П. Словарь диалектной личности. Шадринск, 1971.
4. Иванцова Е.В. Феномен диалектной языковой личности. Томск: Изд-во Томского университета, 2002.
5. Лютикова В.Д. Языковая личность: идиолект и диалект. Диссертация ... доктора филологических наук, Екатеринбург, 2000.
6. Малышева В.А. Языковая личность как воплощение национального характера.Национальный менталитет и языковая личность. Пермь. 2002: 31 - 37.
7. Нефедова Е.А. Экспрессивный словарь диалектной личности. Москва, 2001.
8. Прокофьева Е.В. Диалектная языковая личность на Алтае. Диссертация ... кандидата филологических наук. Барнаул, 2012.
9. Толстова ГА. О словаре старообрядческой языковой личности Агафьи Карповны Лыковой. Вопросы лексикографии. 2016; № 1 (9): 64 - 81.
10. Скитова Ф.Л., Огиенко Е.А. Из наблюдений над лексическим запасом одного человека. Живое слово в русской речи Прикамья. Пермь, 1971; Выпуск 2: 26 - 39.
11. Лутовинова И.С., Тарасова М.А. Диалектологическая практика: учебное пособие для студентов русского отделения филологических факультетов высших учебных заведений. Санкт-Петербург, Москва, 2006.
12. Колесов В.В. Русская ментальность в языке и тексте. Москва, 2006.
13. Колесов В.В. История русского языка: учебное пособие для студентов филологических факультетов высших учебных заведений. Санкт-Петербург: Филологический факультет СпбГУ 2005.
14. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания. Вопросы языкознания. 1995; № 1: 37 - 63.
15. Барт Р Избранные работы. Семиотика. Поэтика, 1994.
16. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. Москва: Универс, 1993.
17. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по языкознанию. Москва, 1963; Т. 1.
18. Потебня А.А. Слово и миф в народной культуре. Москва, 2000.
19. Карапетян Е.А. Картина мира и ее отражение в культурно-языковой среде. Научный журнал КубГАУ. 2013; № 90 (06): 4. Available at: http://ej.kubagro.ru/2013/06/pdf/23.pdf
20. Ефремов В.А. Теория концепта и концептуальное пространство. Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена. 2009: 96 - 106.
21. Лихачёв Д.С. Концептосфера русского языка. Известия РАН. Серия литературы и языка.1993; Т. 52, № 1: 3 - 9.
22. Заварзина Г. А. Русская лексика государственного управления: история формирования и современные процессы развития. Диссертация ... доктора филологических наук. Москва, 2014.
23. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. Москва, 2007.
24. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. Москва,1999.
25. Гынгазова Л.Г Концепты «Жизнь» и «Смерть» в языке диалектной личности.Актуальные проблемы русистики. Томск, 2003; Выпуск 2, Ч. 1: 103 - 111.
26. Гынгазова Л.Г Концепт «Путь» в картине мира языковой личности диалектоносителя. Новая Россия: новые явления в языке и в науке о языке. Екатеринбург, 2005: 69 - 75.
27. Гынгазова Л.Г Картина мира языковой личности диалектоносителя: наивная религия.Язык и общество в синхронии и диахронии. Саратов, 2005: 158 - 165.
28. Гынгазова Л.Г О концепте «Воля» в индивидуальном сознании носителя традиционной речевой культуры. Актуальные проблемы русистики: Языковые аспекты регионального существования человека. Томск, 2006: 220 - 230.
29. Гынгазова Л.Г Интерпретация мира языковой личностью диалектоносителя и её реинтерпретация исследователем. Вестник Томского государственного университета. 2007; № 295: 15 - 19.
30. Иванцова Е.В. Концепт ХЛЕБ в дискурсе диалектной языковой личности. Вестник Томского государственного университета. Филология. 2018; № 56. References
1. Kolesov V.V. Mental'nye harakteristiki russkogo slova v yazyke i v filosofskoj intuicii. Yazyk i 'etnicheskij mentalitet. Petrozavodsk, 1995: 13 - 20.
2. Ivancova E.V. Lingvopersonologiya: Osnovy teoriiyazykovoj lichnosti: uchebnoe posobie. Tomsk, 2010.
3. Timofeev V.P. Slovar'dialekinojlichnosti. Shadrinsk, 1971.
4. Ivancova E.V. Fenomen dialekinoj yazykovoj lichnosti. Tomsk: Izd-vo Tomskogo universiteta, 2002.
5. Lyutikova V.D. Yazykovaya lichnost': idiolektidialekt. Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk, Ekaterinburg, 2000.
6. Malysheva V.A. Yazykovaya lichnost' kak voploschenie nacional'nogo haraktera.Nacional'nyj mentalitet iyazykovaya lichnost'. Perm'. 2002: 31 - 37.
7. Nefedova E.A. 'Ekspressivnyj slovar' dialektnoj lichnosti. Moskva, 2001.
8. Prokof'eva E.V. Dialektnaya yazykovaya lichnost' na Altae. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Barnaul, 2012.
9. Tolstova G.A. O slovare staroobryadcheskoj yazykovoj lichnosti Agaf'i Karpovny Lykovoj. Voprosy leksikografii. 2016; № 1 (9): 64 - 81.
10. Skitova F.L., Ogienko E.A. Iz nablyudenij nad leksicheskim zapasom odnogo cheloveka. Zhivoe slovo v russkoj rechi Prikam'ya. Perm', 1971; Vypusk 2: 26 - 39.
11. Lutovinova I.S., Tarasova M.A. Dialektologicheskaya praktika: uchebnoe posobie dlya studentov russkogo otdeleniya filologicheskih fakul'tetov vysshih uchebnyh zavedenij. Sankt-Peterburg, Moskva, 2006.
12. Kolesov V. V. Russkaya mental'nost' v yazyke i tekste. Moskva, 2006.
13. Kolesov V.V. Istoriya russkogo yazyka: uchebnoe posobie dlya studentov filologicheskih fakul'tetov vysshih uchebnyh zavedenij. Sankt-Peterburg: Filologicheskij fakul'tet SpbGU, 2005.
14. Apresyan Yu.D. Obraz cheloveka po dannym yazyka: popytka sistemnogo opisaniya. Voprosy yazykoznaniya. 1995; № 1: 37 - 63.
15. Bart R. Izbrannye raboty. Semiotika. Po'etika, 1994.
16. Sepir 'E. Izbrannye trudy poyazykoznaniyu ikul'turologii. Moskva: Univers, 1993.
17. Bodu'en de Kurten'e I.A. Izbrannye trudy po yazykoznaniyu. Moskva, 1963; T. 1.
18. Potebnya A.A. Slovo i mif v narodnoj kul'ture. Moskva, 2000.
19. Karapetyan E.A. Kartina mira i ee otrazhenie v kul'turno-yazykovoj srede. Nauchnyj zhurnal KubGAU. 2013; № 90 (06): 4. Available at: http://ej.kubagro.ru/2013/06/pdf/23. pdf%20S.4
20. Efremov V.A. Teoriya koncepta i konceptual'noe prostranstvo. Izvestiya Rossijskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta imeniA.I. Gercena. 2009: 96 - 106.
21. Lihachev D.S. Konceptosfera russkogo yazyka. Izvestiya RAN. Seriya literatury i yazyka.1993; T. 52, № 1: 3 - 9.
22. Zavarzina G.A. Russkaya leksika gosudarstvennogo upravleniya: istoriya formirovaniya i sovremennye processy razvitiya. Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk. Moskva, 2014.
23. Karaulov Yu.N. Russkijyazyk i yazykovaya lichnost'. Moskva, 2007.
24. Arutyunova N.D. Yazyk i mir cheloveka. Moskva,1999.
25. Gyngazova L.G. Koncepty «Zhizn'» i «Smert'» v yazyke dialektnoj lichnosti.Aktual'nye problemy rusistiki. Tomsk, 2003; Vypusk 2, Ch. 1: 103 - 111.
26. Gyngazova L.G. Koncept «Put'» v kartine mira yazykovoj lichnosti dialektonositelya. Novaya Rossiya: novye yavleniya vyazyke i v nauke oyazyke. Ekaterinburg, 2005: 69 - 75.
27. Gyngazova L.G. Kartina mira yazykovoj lichnosti dialektonositelya: naivnaya religiya. Yazyk i obschestvo v sinhronii i diahronii. Saratov, 2005: 158 - 165.
28. Gyngazova L.G. O koncepte «Volya» v individual'nom soznanii nositelya tradicionnoj rechevoj kul'tury. Aktual'nye problemy rusistiki: Yazykovye aspekty regional'nogo suschestvovaniya cheloveka. Tomsk, 2006: 220 - 230.
29. Gyngazova L.G. Interpretaciya mira yazykovoj lichnost'yu dialektonositelya i ee reinterpretaciya issledovatelem. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. 2007; № 295: 15 - 19.
30. Ivancova E.V. Koncept HLEB v diskurse dialektnoj yazykovoj lichnosti. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya. 2018; № 56.
Статья поступила в редакцию 16.11.19
УДК 811.161 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10211
Wang Qiaoshi, postgraduate, Far Easter Federal University (Vladivostok, Russia), E-mail: 1904642718@qq.com
THE FUNCTIONS OF THE TEXT CLIP AND LATEST. The article is dedicated to an analysis of functioning of a text clip and latest in different conditions of the usage. The objective of the study is to describe the main functioning of and latest in different types of texts, as well as to identify the specifics of the functioning of each of them. The paper gives a brief review of the works that study text clips and clips-phrases. Due to the analysis of the usage of examples (the material was the linguistic facts of The National Corpus of the Russian language and the news programs of Radio of Russia), the author concludes that the most common position of the use of and latest is at the beginning of a new paragraph; sometimes with a shift in the middle of the paragraph. Its role in the text: as an indicator of consistency and coherence in the development of the topic; the transition to a new microtherm or a turn to a new microtherm within the same topic; return to the beginning; conclusion to the content of the entire article; in the text of the interview, they are signal that the journalist is beginning to ask the last question, which its semantic related to the previous.
Key words: text, text clip, clip-phrase, function.
Ц. Ван, аспирант, Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток, E-mail: 1904642718@qq.com
ФУНКЦИИ ТЕКСТОВОЙ СКРЕПЫ И ПОСЛЕДНЕЕ
В данной статье рассматривается анализ функционирования текстовой скрепы и последнее в разных условиях использования. Целью исследования является описание функционирования скрепы и последнее в разных типах текста, а также выявление специфики функционирования каждого из них. Приводится краткий обзор работ, посвященных исследованию текстовых скреп и скрепы-фразы. На основе анализа примеров употребления (источником материала послужили «Национальный корпус русского языка» и новостные передачи «Радио России») можно прийти к выводу, что наиболее распространено употреблениеи последнее в позиции начала нового абзаца, иногда со смещением в середину абзаца. Установлена ее роль в тексте как показателя последовательности и связности в развитии темы; в оформлении перехода к новой микротеме или поворота к новой микротеме в рамках одной темы; возврата к началу; заключения к содержанию всеготекста. В тексте интервью и последнее сигнализирует о том, что журналист начинает задавать последний вопрос, в смысловом отношении связанный с предыдущими (или предыдущим).
Ключевые слова: текст, текстовая скрепа, скрепа-фраза, функция.
Поскольку изучение грамматики и прагматики русского языка продолжает расширяться и углубляться, за последние годы появляется все больше и больше исследований, посвященных описанию разнообразных явлений текста.Влингви-стических исследованиях тексту как высшему уровню языковой системыуделяет-ся все больше внимания. В настоящий момент комплексный и системный анализ средств связи внутри текста является актуальным и основополагающим для его изучения.
Известно, что текстпредставляет собой особое самостоятельное единство, в котором все аспекты взаимосвязаны. Текст является не замкнутой, а динамической системой, ее задача - осуществлять коммуникацию между адресатом и адресантом. В настоящее время одной из актуальных областей лингвистики текста является определение единиц текста. Исследователи выделяют разные единицы текста, получающие разные названия, в результате в теории текста используются такие термины, как сверхфразовое единство, абзац, сложное син-
