CC BY
25
ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ЧУЖОЙ КУЛЬТУРЫ
ВО ФРАНЦУЗСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XVII в.
(на материале путевых заметок Филиппа Авриля)
О.А. Кулагина
Аннотация. В статье исследуются основные языковые средства репрезентации чужой культуры в тексте путевых заметок французского миссионера Ф. Авриля. Рассматриваются средства изображения таких этносов, как армяне, турки, персы, арабы, курды, калмыки, русские и мордвины.
Ключевые слова: языковая репрезентация, инаковость, идентичность.
Summary. The article deals with the linguistic representation ofother cultures in Philippe Avril's travel notes, such as Armenians, Turks, Persians, Arabs, Kurds, Kalmyks, Russians and Mordvinians.
Keywords: linguistic representaion, otherness, identity.
Обращаясь к проблеме языковой репрезентации «чужого» во французской литературе XVII в., отметим, что данный период является поворотным в восприятии французами своей идентичности. Распространяется идея об одинаковой природе всех человеческих существ, которых не следует разделять в зависимости от степени их знатности и их социального положения [1, p. 490]. Одновременно с этим XVII в. отмечен жесткими репрессиями в отношении подозреваемых в колдовстве, то есть тех, кто чем-либо отличался от остальных членов социума [2, p. 7980]. В целом, внутренней политике французского государства в отношении религии свойственна, по определению французского историка А. Ла-трея, узаконенная нетерпимость -l'intolérance légale [3, с. 411], в частности относительно протестантской
части населения. Отправление католического культа становится в XVII в. обязанностью каждого француза, соблюдение которой контролировалось церковью, а малейшее отступление от установленного церемониала сурово каралось. Протестанты (гугеноты) воспринимались официальной церковью как раскольники и еретики, инородное тело внутри католической Франции. Светское население также было настроено враждебно по отношению к гугенотам, которые были более успешны в торговле и, следовательно, более состоятельны [3, р. 396, 413]. Поскольку гугеноты принадлежали к той же культуре, что и католическая часть населения Франции, мы делаем предположение, что они выступали по отношению к большинству как «другие», чья инако-вость основывалась на религиозном инакомыслии. Отмена в 1685 г. Нант-
338
ского эдикта, дававшего французским протестантам право исповедовать свою религию на территории Франции, имела двойственный эффект. С одной стороны, отсутствие толерантности и подавление религиозной идентичности гугенотов повлекли за собой вытеснение инакомыслящих за пределы Франции: значительная часть протестантского населения была вынуждена эмигрировать. С другой стороны, данная эмиграция породила позитивную тенденцию в развитии французской культуры, положив начало распространению последней на территории прочих европейских государств [4, р. 4].
Проблема религиозной инаково-сти оставалась актуальной также при освоении новых территорий за пределами Европы, которое происходило благодаря экспедициям французских путешественников. Французы стремились открыть для себя новый мир и принести в этот мир собственную культуру. Тем не менее, оказавшись на чужой территории, французские мореплаватели неизбежно испытывали этнокультурный диссонанс, сталкиваясь с этносами, обладающими иной культурной идентичностью, зачастую странной для представителя европейских социумов. Случаи подобного диссонанса описаны в путевых заметках - распространенном в то время жанре. В качестве примера для анализа мы выбрали текст Ф. Авриля «Путешествие по различным частям Европы и Азии с описанием Великой Тартарии и различных народов ее населяющих» [5].
В тексте своих заметок француз-
скии путешественник, выполнявший государственное поручение по про-ложению сухопутного пути в Китай, осуществляет языковое портретиро-вание различных народов, не исповедующих культурно значимую для французов католическую веру, в частности - армян, турок, персов, арабов, курдов, калмыков, русских и морд-вин1. Прежде чем приступить непосредственно к анализу языковых средств портретирования «чужого» в тексте «Путешествия...», подчеркнем представляющийся нам значимым момент, связанный с миссией автора заметок. В «Предисловии» к заметкам Ф. Авриль говорит о том, что ему поручено найти сухопутный путь в Китай, дабы им могли впоследствии воспользоваться направляющиеся в Азию миссионеры [ibidem]. Однако непосредственно в тексте мы находим прямые указания на то, что сам путешественник также был наделен миссионерскими полномочиями: так, автор упоминает о письме, полученном от одного из живших в Китае миссионеров:
Un des plus zelez Missionnaires de la Chine, qui a vieilly sous le faix des travaux Evangeliques me representoit il y a quelques années <...> l'etat de ces Missions dans une lettre où il m'invitait à aller partager avec luy les grandes occupations ausquelles il ne peut plus suffire [ibid, p. 2].
Отметим также цель путешествия, которую Ф. Авриль сообщил русским властям: обращение китайцев в христианство (conversion des Chinois) [ibid, p. 184]. Отсюда следует, что французы стремились распространить свою культуру и, в первую оче-
1 Перечисление дается в той последовательности, в которой данные народы упоминаются в тексте. Анализ языковой репрезентации данных этносов также осуществляется в хронологическом порядке. - О.К.
ЕК
редь, свою религию среди прочих этносов, чья культурная и религиозная идентичность фактически не принимались в расчет.
В тексте «Путешествия...» армяне представлены как народ, довольно поверхностно относящийся к религии:
Je crus que pour m'accommoder à la foi-blesse de ce peuple, qui fait consister toute l'essence de la Religion dans ces observations extérieures, je devois me priver comme eux de tous les adoucissements que l'Eglise Catholique permet à ses enfants [ibid, p. 20].
Лексема faiblesse (в орфографии XVII в. - foiblesse) указывает на слабость как физическую, так и моральную [6]. С точки зрения Ф. Авриля, армянам не хватает стойкости духа для того, чтобы воспринимать религию не просто как совокупность формальных ограничений. Данное предположение подтверждается употреблением термина essence, который обозначает глубинную природу предмета или явления [7, p. 349]. Именно эту глубинную природу, согласно автору, армяне оказываются неспособны постичь, ограничиваясь внешним соблюдением правил. Одновременно с этим, Ф. Ав-риль уподобляет католическую церковь доброй матери, которая снисходительна к своим детям; данное сравнение выражено метафорой que l'Eglise Catholique permet à ses enfants, обладающей мелиоративной коннотацией.
Арабы репрезентируются в тексте как опасный народ. Но, если ранее (в старофранцузский и среднефранцуз-ский периоды) они выступали в роли открытых врагов французов, и их опасность была обусловлена такими воинскими качествами, как сила и доблесть, то в «Путешествии.» данный этнос изображен как нечестный и низкий, без отсылки к каким-либо воин-
ским достоинствам, думается, в силу утраты актуальности данного аспекта: ...les Arabes, qui n'ont d'autre métier que celuy de voler, et d'autre revenu que le butin qu'ils enlevent... [5, p. 24].
Гипербола n'ont d'autre métier que celuy de voler указывает на отрицательный стереотип, существовавший у французов того времени в отношении неевропейских народов, исповедующих иную веру нежели католицизм. Стереотип закрепляется описанием курдов:
Comme ces peuples errants sont aussi redoutables que les Arabes, à qui ils ne cèdent en rien de l'art de voler, on ne songea qu'à se dérober au plutôt à leur veue...
[ibid, p. 32].
Эпитет ces peuples errants, а также сравнение aussi redoutables que les Arabes позволяют говорить о негативном восприятии курдов, не обладающих собственной территорией и вызывающих ужас своим появлением. Пут ем употребления литоты à qui ils ne cèdent en rien de l'art de voler Ф. Авриль указывает на большую опасность, которую курды представляют для иноземца. Лексема art, обладающая традиционно положительной коннотацией, в сочетании с глаголом voler, имеющим пейоративную окраску, создает иронический эффект.
Анализ языковой репрезентации турок показывает, что впервые при портретировании представителей восточной культуры сравнение делается не в пользу родной культуры:
...l'exactitude que fait paroitre ce peuple infidele pour la priere, m'a fait gemir bien des fois de la negligence que temoignent nos Chretiens pour un si fait exercice [ibid, p. 40].
Эпитет с негативной коннотацией infidèle в религиозном дискурсе классического периода обозначал неверую-
339
340
щего человека, язычника, неверного законам Божьим [6]. Тем не менее, в вопросе отправления культа неверные язычники оказываются более аккуратными, нежели католики, демонстрирующие некоторую небрежность. Лексема négligence передает значение пренебрежения, отсутствия должного внимания и интереса к предмету или человеку [6], из чего следует, что негативно окрашенное описание турок оказывается уравновешено положительным сравнением с европейцами. Наблюдается ослабление существующего гете-ростереотипа, согласно которому все, кто не исповедует католическую религию, являются безбожниками. В то же время, автор характеризует турецкий народ как неспособный принять христианство, указывая на такое их свойство, как impuissance morale de se convertir [5, p. 36]. Данная метафора с гиперболическим оттенком демонстрирует уничижительное отношение к туркам как к неким низшим существам, которые не в состоянии оценить всех преимуществ католической веры.
Подобная оценка в тексте дается также персам:
...ces ennemis de notre Religion et de la leur... [ibid, p. 50].
Лексема ennemi в XVII в. имеет значение «тот, кто воюет против кого-либо», но приобретает также дополнительное значение «противоположный чему-либо» [6]. Номинация персов посредством данной лексемы указывает на опасность, которую они представляют не только для истинных католиков, но и для себя самих, что усиливает негативную коннотацию термина ennemi.
Приведем еще один пример репрезентации персов в тексте путешествия:
r.cette Nation aveugle me parut d'ailleurs fort docile et tout-à-fait raisonnable, en toute autre matière qu'en ce qui regarde la Religion
[5, p. 55].
Метафорические эпитеты cette Nation aveugle и raisonnable образуют антитезу: лексема aveugle характеризует личность, отказывающуюся замечать объективное положение дел, в то время как эпитет raisonnable, напротив, обозначает свойство соответствовать логике, норме, здравому смыслу [6]. Тем не менее, предполагаемое здравомыслие персов оказывается менее значимым, нежели их нежелание принимать католическую веру.
Что касается калмыков, их Ф. Ав-риль определяет следующим образом:
r.cette multitude prodigieuse de Vagabonds.... [5, p. 83].
Метафорический эпитет prodigieuse сочетает в себе как положительную, так и отрицательную коннотации, обозначая, с одной стороны, нечто сверхъестественное и близкое к чуду, а с другой стороны - нечто чудовищное и пугающее [6]. Лексема vagabonds указывает на людей, склонных к частой перемене мест и к бродячему образу жизни [ibid]. Данное описание калмыков позволяет сделать вывод о том, что данный народ представлялся автору не только крайне необычным, но также не вызывающим большого доверия, как и прочие нехристианские народы, в том числе кочевники.
Как показывает материал, Ф. Авриль не стремился вникнуть в суть этнокультурной идентичности народов, с которыми ему довелось контактировать во время экспедиции, и основывался в своих суждениях на существующих во французском социуме гете-ростереотипах. Так, репрезентация
ЕК
русских базируется на распространенных стереотипах о гостеприимстве этого народа и о его чрезмерном пристрастии к спиртным напиткам. В качестве примера приведем описание манеры русских встречать гостей:
C'est une coutume <...>, universellement établie dans le Païs où nous allons, de présenter de l'eau de vie, et plusieurs autres liqueurs encore plus fortes, à tous ceux qui viennent vous rendre visite, et l'on est si jaloux de vous voir agréer ces marques d'amitié qu 'on vous donne, que le refus qu 'on en fait passe pour un sanglant affront, qu'on ne manque jamais de vanger par quelque insulte facheuse [5, p. 97].
Гипербола une coutume universellement - tablie в сочетании с неопределен но-личным местоимением on передает обобщающий характер феномена, не допуская исключений. Гиперболизированный эпитет с негативной коннотацией si jaloux указывает на ревностное отношение русских к соблюдению упомянутой традиции, граничащее с фанатизмом. Последнюю мысль подтверждает употребление метафорических эпитетов un sanglant affront и quelque insulte facheuse, из которых первый обладает резко отрицательной коннотацией, обозначая крайне сильное унижение, смыть которое возможно только кровью обидчика, а второй характеризует наиболее вероятную реакцию русских на подобное унижение, передавая идею серьезного оскорбления и намеренного проявления неуважения [6].
Тема предполагаемой неумеренности русских в питье получает свое развитие в следующем примере:
Il est vray, <...>, que ces sortes d'honnete-tez sentent un peu la Barbarie, mais comment faire avec un peuple qui se croit méprisé dés-lors qu'il voit qu'on se ménage, et qui d'ailleurs
s 'est tellement fait un principe de vertu de son intemperance... [5, p. 97].
Термин la Barbarie этимологически восходит к латинскому слову barbaria, которым в Древнем Риме обозначали все прочие территории, кроме Древней Греции, и которое, таким образом, изначально репрезентировало инако-вость. В средневековый период данная лексема использовалась для номинации чужеземных захватчиков (в частности, сарацин) в значении «жестокость», «свирепость», «нечестивость». К XVII в. лексема barbarie обозначает грубое, вульгарное поведение, достойное лишь представителей нецивилизованных социумов [8, p. 772-778]. Употребление данного термина Ф. Ав-рилем в одном контексте с лексемой honnetetez, обозначающей проявления вежливости и несущей, соответственно, мелиоративную коннотацию [6], создает эффект иронической оценки французским путешественником поведения русских. Подобное явление наблюдается в оксюмороне un principe de vertu de son intemperance, где положительно окрашенная лексема vertu сочетается с лексемой intemperance, передающей значение невоздержанности, чрезмерности и неумеренности [ibid]. Думается, что данные иронические приемы выражают нежелание французского мореплавателя воспринимать иную культуру всерьез и считать ее равной своей родной культуре. Подобное восприятие основывается на религиозном факторе, что подтверждается в описании мордвин, которых путешественник наблюдал во время экспедиции:
Nous fumes sensiblement touchez un jour que nous passames pas un Bourg de ces infideles qu'on nomme Mordevates, du peu de soin que prennent les Moscovites, soit Pretres,
341
342
soit Religieux, du salut de ces malheureux Idolatres, qui sont établis en assez bon nombre dans le centre même de la Moscovie, et qu'il seroit aisé d'attirer à la connoissance du vray Dieu [5, p. 129].
Qu 'il seroit à souhaitrer que cette Nation aveugle eut autant de docilité à se laisser persuader les veritez de l'Evangile, qu'elle en a à se conformer aux moeurs corrompues des Schismatiques, et que ce seroit une chose louable dans ces derniers, s'ils etoient aussi zelez à faire connoitre à ces Infideles les grandeurs du vray Dieu, qu'ils sont à leur inspirer, sous pretexte de Religion, leurs maximes impies et scandaleuses! [ibid, p. 130].
В приведенных примерах обращают на себя внимание такие номинации мордвин, как infideles и malheureux idolatres. Одним из значений лексемы infidele, которое требовало написания предпочтительно с заглавной буквы (что наблюдается в тексте Ф. Авриля) является qui est étranger à la religion considérée comme vraie [6], из чего следует, что данная лексема репрезентирует идею чуждости иноверцев по отношению к католикам-французам. Лексема idolatre является одним из синонимов слова païen, распространенного средства номинации представителей любой религии, кроме католицизма.
Среди характеристик мордвин в данных примерах находим также метафорический эпитет cette Nation aveugle, рассмотренный выше и уже использовавшийся в тексте для репрезентации представителей персидской культуры. Обращает на себя внимание тот факт, что Ф. Авриль таким образом уравнивает более развитый этнос (персы) с менее развитым в культурном отношении (мордвины). Это подтверждает нашу мысль о поверхностности точки зрения путешественника,
который прибывал на чужие земли с четким предубеждением, граничащим с предрассудком. Наблюдается чрезмерная стереотипизация, искажающая образ обоих этносов.
Возвращаясь к портретированию мордвин, отметим, что они представлены как народ, лишенный собственного мнения и находящийся во власти русских. Для номинации последних используется лексема Schismatiques, обозначающая раскольников вообще и лиц, не признающих власть Ватикана, в частности [6]. Данное определение отражает инаковость тех, кто также является христианином, но исповедует иное направление христианской религии. Православие характеризуется посредством метафорических эпитетов с выраженной негативной коннотацией les moeurs corrompues и leurs maximes impies et scandaleuses. Прилагательное corrompues является производным от глагола corrompre, основным значением которого является «изменять естественное состояние чего-либо в худшую сторону пут ем разложения». Лексема impie указывает на пренебрежительное, вплоть до полного отрицания, отношение к собственной либо официально признанной религии. Что касается эпитета scandaleuses, то в религиозном дискурсе он характеризует нечто, противоречащее вере [ibid]. Таким образом, анализ примеров показывает, что русская культура представлена французским путешественником как испорченная религиозным расколом и, очевидно, низшая по отношению к французской.
В заключение считаем нужным отметить, что миссия Ф. Авриля в итоге не увенчалась успехом: он так и не добрался до Китая, поскольку
русские власти не пропустили его через Сибирь. Вторая его задача, касающаяся обращения иноверцев в католицизм, также осталась невыполненной в силу нежелания путешественника преодолеть этнокультурный диссонанс, более детально вникнув в особенности чужой культурной идентичности.
Проведенный анализ позволяет заключить, что в XVII в. религиозный фактор являлся значимым для представителей французской лингво-культуры при эстимации инокультур-ных социумов. В роли «чужого» и «неверного» традиционно выступает любой народ, не исповедующий католицизм и который необходимо обратить в истинную веру. Основными языковыми средствами репрезентации «чужих» являются антитезы, метафорические эпитеты с мелиоративной или пейоративной окраской, оксюмороны. Получает распространение ирония как прием, выражающий пренебрежительное отношение к «чужим» культурам.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Rohou J. Le XVIIe siècle, une révolution de la condition humaine. - Paris: Éditions du Seuil, 2002. - 670 p.
2. Drévillon H. Introduction à l'histoire culturelle de l'Ancien Régime. XVIe-XVIIIe siècle. - Paris: SEDES, 1997. - 192 p.
3. Latreille A. Histoire du catholicisme en France sous les Rois Très Chrétiens. En 3 t. T.2. - Paris: Spes, 1960. - 508 p.
4. Kerautret M. La littérature française du XVIIIe siècle. - Paris: Presses Universitaires de France, 1997. - 128 p.
5. Avril Ph. Voyage en divers etats d'Europe et d'Asie. Avec une description de la Grande Tartarie et des differens peuples qui l'habitent. - Paris: Jean Boudot, 1693. -344 p.
6. Le Trésor de la Langue Française informatisé / sous la direction de J.-M. Pierrel. - Nancy-Université. - URL: atilf.atilf.fr/tlf.htm, свободный (дата обращения: 02.04.2012).
7. Dauzat A. Dictionnaire étymologique et historique du français / A. Dauzat, J. Dubois, H. Mitterand. - Paris: Larousse, 2005.
- 1264 p.
8. Dictionnaire culturel en langue française: En 4 t. T. 1. / Sous la direction d'A. Rey.
- Paris: Dictionnaires Le Robert, 2005. -2355 p. ■
343
