CC BY
68
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЯ
2018.03.038-041. Е.О. ОПАРИНА. ЯЗЫКОВАЯ ЛИЧНОСТЬ В РАЗНЫХ ИЗМЕРЕНИЯХ. (Обзор).
2018.03.038. АЛПАТОВ В.М. Разграничение «свой - чужой» в языке // Языковая личность: Аспекты изучения: Сборник научных статей памяти члена-корреспондента РАН Юрия Николаевича Карау-лова / Под ред. Ружицкого И.В. и Потемкиной Е.В. - М.: МАКС Пресс, 2017. - С. 6-16.
2018.03.039. БЕЛЯЕВСКАЯ Е.Г. Теория языковой личности и когнитивная лингвистика // Языковая личность: Аспекты изучения: Сборник научных статей памяти члена-корреспондента РАН Юрия Николаевича Караулова / Под ред. Ружицкого И.В. и Потемкиной Е.В. - М.: МАКС Пресс, 2017. - С. 34-46.
2018.03.040. ВЛАДИМИРОВА Т.Е. Русская языковая личность: Экзистенциально-онтологическое измерение // Языковая личность: Аспекты изучения: Сборник научных статей памяти члена-корреспондента РАН Юрия Николаевича Караулова / Под ред. Ружицкого И.В. и Потемкиной Е.В. - М.: МАКС Пресс, 2017. - С. 6681.
2018.03.041. КАРПЕНТЕР Э. Языковая (вербальная) агрессия в Интернете = Carpenter E. Verbal aggression on the Internet // Межкультурная <-> интракультурная коммуникация: Прецедентный текст в коммуникации: Материалы Междунар. научно-практич. конференции (г. Уфа, 15-16 декабря 2017 г.). - Уфа, 2017. - С. 3-6.
Ключевые слова: теория языковой личности Ю.Н. Караулова; «свои vs чужие» как носители языка и в языке; когнитивная лингвистика; русское языковое сознание; язык - психология - онтология; языковая (вербальная) агрессия в Интернете - психологические и социальные причины.
В статье В.М. Алпатова (038) исследуются формы выражения противопоставления «свой - чужой» в языке, которое автор называет универсальным свойством языков. Это противопоставление «безусловно, заложено в психолингвистическом механизме человека и связано с языковыми стереотипами» (038, с. 15). Понятия своего vs чужого в языковом сознании носителей языка включены в разнообразные связи (родства, этноса, языка, религии, пространст-
ва, времени и т.п.). Элементы данной оппозиции проявляются как в самих языках, так и по отношению к языкам. Во втором случае они устанавливаются носителями языка субъективно, в зависимости от конкретной ситуации, традиций и стереотипов.
Разграничение касается, например, отношения носителей языка к другому языку либо как к разновидности своего, либо как к другому, что часто затрудняет определение границ между разными языками и диалектами одного языка. При этом точка зрения самих носителей языков часто не совпадает с научной. Ситуация во многом зависит от взаимоотношений этнических групп / этносов и обостряется вследствие конфликтов. Так, сербскохорватский, ранее считавшийся единым языком, «распался» после образования отдельных государств на территории бывшей Югославии на несколько языков - сербский, хорватский, язык боснийских мусульман и черногорский. «Лингвистические различия между ними остаются незначительными» (038, с. 8), однако в результате гражданской войны установилось отношение к противоположной стороне конфликта как к «чужим», следовательно - как к носителям «чужого» языка. Обратным примером служат цезские и андийские языки Дагестана: лингвисты считают их отдельными языками, но сами их носители - диалектами единого аварского.
По отношению к языкам и их выбору действует также принцип, который В.М. Алпатов называет «языки для своих» и «языки для чужих» (038, с. 10). В этом случае «чужие» совсем не обязательно осознаются как враги, однако по ряду культурно-исторических и социальных причин у людей возникает стремление общаться с представителями ближнего круга и с более дальними людьми на разных языках. «Свой» круг может ограничиваться семьей, родственниками, конфессиональным сообществом или включать коренных жителей какой-либо территории. В таком случае средством общения «своих» становится «малый» язык или диалект, на котором его носители говорят исключительно между собой. В общении с «чужими» приходится использовать другой язык, но и этим «чужим» в подобных ситуациях неохотно дается привилегия говорить на «языке для своих». Автор отмечает, что для малочисленных народов такой подход часто является единственным способом сохранения языка и идентичности этноса.
Существуют также разнообразные внутриязыковые способы включения или невключения собеседника в группу «своих»: это могут быть отдельные лексические элементы или же применение разных вариантов языка (или разных языков) в различных ситуациях общения. Яркий пример - японский язык, в котором существуют особые формы этикета, выражающиеся в грамматических категориях, преимущественно - в предикативных частях речи - в глаголе, в связке и в предикативном прилагательном. Это категории адрес-сива и гоноратива. Значение их вежливых и «невежливых» форм определяется двумя оппозициями: «свой - чужой» и «высший -низший».
Выявлению национально-культурных стереотипов в отношении «своего - чужого» в сознании носителей языка способствуют эксперименты, которые устанавливают соответствующие этим понятиям ассоциативные поля.
Е.Г. Беляевская (039), исследуя основы теории языковой личности Ю.Н. Караулова, приходит к выводу, что эта теория может рассматриваться как одно из направлений когнитивной лингвистики, несмотря на то, что в ней не применяется принятая в когнитивной парадигме терминология.
Возникновению когнитивной парадигмы в лингвистике способствовало, во-первых, осознание лингвистами невозможности описать семантику на сугубо формальных основаниях, во-вторых, осознание «невозможности обеспечить полное и непротиворечивое описание языковой системы без понимания того, как человек кодирует и декодирует смыслы, передаваемые в ходе коммуникации» (039, с. 38-39).
Когнитивная лингвистика поставила перед собой задачу моделирования языковой способности человека. При этом механизмы, лежащие в основе языковой способности, должны быть реконструированы через анализ языкового материала. В разработанной Ю.Н. Карауловым теории языковая личность, выражающаяся в дискурсивной деятельности, также реконструируется в основных своих чертах через анализ языковых данных. Языковая личность в концепции Ю.Н. Караулова индивидуализирована, в отличие от общих закономерностей, на которых фокусируется когнитивная лингвистика. Однако личность одновременно выступает и как представитель языкового социума, как носитель определенных со-
циальных отношений, определенной картины мира. Поэтому описание языковой личности требует, как и в когнитивной лингвистике, выявления всего объема знаний индивида, обусловливающих его владение и пользование языком.
Обе теории придают большое значение установлению структур, организующих языковую способность человека. В разных ответвлениях когнитивной парадигмы эти структуры называются по-разному: фреймами (frames) у Ч. Филлмора, доменами (domains) у Р. Леннекера, ментальными пространствами (mental spaces) у Ж. Фоконье (039, с. 42). Согласно Ю.Н. Караулову, описать языковую способность человека и особенности ее реализации невозможно без изучения тезауруса языковой личности - насколько он широк, как соотнесен с общеязыковым фондом и, что немаловажно, как устроен. Общая конструкция языковой личности в теории Ю.Н. Караулова рассматривается как многоуровневое образование с учетом процесса ее развития. «Эта теория построена как исследовательская парадигма, позволяющая реконструировать "человека говорящего" на основании изучения его речевой деятельности (его речевых произведений). Уровневый характер модели дает возможность проследить, каким образом формируется языковая способность человека, т.е. создает возможность моделирования того, как человек осваивает язык и использует его в процессе коммуникации» (039, с. 44). Таким образом, модель языковой личности, предложенная Ю.Н. Карауловым, соответствует целям и задачам когнитивной лингвистики.
Е.Г. Беляевская особо отмечает, что анализ первого (тезау-русного) уровня развития языковой личности, согласно Ю.Н. Ка-раулову, показывает: на этом этапе у человека уже сформированы центральные элементы, в языковой форме отражающие знания о мире. В терминах когнитивной лингвистики это можно проинтерпретировать как полную сформированность сети фреймов. Она включает в себя ту часть фреймовых структур, которые являются общими для членов социума и задают стереотипы, необходимые для взаимопонимания при коммуникации. Кроме того, первый уровень содержит и креативную часть, отражающую специфику тезауруса индивида. Второй (мотивационный) уровень также включает в себя и константную часть, обеспечивающую способность человека осуществлять вербальное общение в социуме, и вариативную, оп-
ределяющую индивидуальное в его языковом поведении. Таким образом, теория языковой личности Ю.Н. Караулова способна дополнить теорию фреймовых семантик, основополагающую для когнитивной лингвистики, представлением об индивидуально-креативной модификации фреймовых структур, важным для понимания языковой способности человека.
Другой аспект теории языковой личности, значимый для когнитивной лингвистики, заключается в том, что в анализ фреймов допускаются метафорические концепты - признается их гносеологическая роль в системе организации знаний и в описании языковой семантики.
Е.Г. Беляевская делает вывод, что теория языковой личности Ю.Н. Караулова имеет много общего с направлениями когнитивной лингвистики, но она также обладает в сравнении с ними определенным преимуществом: она описывает не один конкретный аспект языковой способности человека, но «предлагает обобщенную модель когнитивных оснований дискурсивной деятельности» (039, с. 45).
Т.Е. Владимирова (040) исследует экзистенциальные аспекты проблематики русской языковой личности. Такое направление было заложено в работах Ю.Н. Караулова, утверждавшего, что изучение структурных черт общерусского языкового типа должно включать в себя не только психологические характеристики, но и философско-мировоззренческие особенности и их культурно-исторические предпосылки1.
В статье предпринята попытка выявить базовые особенности русской языковой личности и разработать на этой основе холистическую модель ее изучения. Автор строит исследование на процессуальной триаде, восходящей к Аристотелю: dynamis - energeia -entelecheia, где первый компонент соответствует интенции, второй -жизнедеятельности, включая речевую деятельность, третий - совершенный прообраз искомых отношений и бытия. «В результате возникший энергийный импульс в определенной мере предопределяет модус речевого взаимодействия и избираемого способа существования» (040, с. 68).
1 Караулов Ю.Н. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. - М., 1989. - С. 8.
Т.Е. Владимирова отмечает, что психологические и культурно-исторические исследования русского социума дают основания для того, чтобы выделить в качестве доминантной черты русского речевого поведения стремление сохранить в разных социальных ролях и ситуациях межличностный характер общения. Межличностное общение является первичным, и это приводит к превалированию фатической, или контактоустанавливающей (и контактопод-держивающей) модальности. Первоначально она часто проявляется в застольных и «салонных» беседах, позволяя коммуникантам раскрыть свои потенциалы (эмоциональный, интеллектуальный, этический и эстетический), но впоследствии может перейти на более высокий уровень, соответствующий диалогичности в терминах М.М. Бахтина. В этом случае происходит «самоотражение в другом и для другого», высказывание становится «двуголосым» (040, с. 70-71). Доминирование фатики в русском языковом социуме модифицирует все другие жанры, выделяемые по их целеориентиро-ванности. Этот вывод подтверждается результатами социолингвистического исследования, которое выявило связь концепта 'общение' в русском языковом сознании не только с обменом информацией, но и с дружескими отношениями и взаимопониманием коммуникантов.
С таким подходом к коммуникации связано, в частности, особое содержание концепта 'друг' в русском языковом сознании. Автор подтверждает глубокие исторические корни этой ситуации данными этимологии слова друг, его связью в древнерусском с понятием дружина1 и близостью со словами брат, братие (в «Слове о полку Игореве»), символизирующими единение не только по родству, но и по мировоззренческой категории - православному вероисповеданию.
Т. Е. Владимирова предлагает модель исследования русской языковой личности, в основе которой лежит аристотелевская триада. Ее элементы dynamis - епе^е1а - еп1е1есИе1а проинтерпретированы автором как, соответственно, «психология - лингвистика -онтология». Линейная модель приобретает стереометрический характер при последовательном развертывании ее составляющих:
1 Черных П.Я. Историко-этимологический словарь русского языка. - М., 1993. - Т. 1. - С. 270.
1) психологическое направление включает бытийный, рефлексивный и духовный аспекты; 2) лингвистическое - речь, язык и дискурс; 3) онтологическое направление включает наивные, философские, религиозные ценностные представления. Далее выделенные девять параметров также детализируются. Например, рефлексивный аспект психологического направления включает значение (опыт общественной практики), смысл (опыт личностной практики), оценку (опыт культурной практики); речевой аспект лингвистического направления - мотивационно-целевой, речевой и контролирующий планы (согласно А.А. Леонтьеву). Цель предложенной модели - приближение к целостному осмыслению «структуры общерусского языкового типа» (040, с. 79).
В статье Э. Карпентер (041) анализируются психологические и социальные причины повышенной языковой агрессии в Интернете - распространенного явления, которое требует серьезных исследований. Главными признаками вербальной агрессии в сети считаются грубый язык, нападки и излишне резкая критика. Однако агрессивная коммуникация имеет множество проявлений, среди которых презрительные имена, враждебные высказывания, прямые и скрытые угрозы, оскорбительные, издевательские комментарии, а также использование букв и других знаков, символизирующих резко негативное отношение к тем партнерам по коммуникации, с которым данный пользователь не сходится во взглядах и оценках. Автор отмечает, что среди причин исследователи чаще всего называют анонимность пользователей социальных сетей. С позиций теории деиндивидуализации (the theory of deindividuation) (041, с. 5) рост агрессии и асоциального поведения объясняется тем, что человек в условиях анонимности склонен терять чувство ответственности и внутренние рычаги самоконтроля, заставляющие его придерживаться правил этики1. При изучении интернет-общения эта теория подтверждается тем, что в тех локусах Сети, где пользователь должен указывать имя и определенную информацию о себе, количество вербальной агрессии уменьшается.
1 Festinger L., Pepitone A., Newcomb T. Some consequences of deindividuation in a group // The j. of abnormal a. soc. psychology. - 1952. - Vol. 47. - P. 382-389.
Э. Карпентер указывает также на значительное влияние онлайновой среды, которая в целом поощряет агрессивные формы общения, и этот фактор побуждает к такому же поведению индивида, становящегося ее частью. В групповом общении личности влияют на взгляды и поведенческие нормы друг друга. С позиций теории социальной идентичности (the social identity theory) (041, с. 5) поведение индивида определяется не только его личностными качествами, но и тем, к какой группе он себя относит. Выбираемое для социальной самоидентификации сообщество является для индивида эмоционально важным, поэтому стремление принадлежать к этому сообществу заставляет человека подстраиваться под принятые в нем взгляды и нормы поведения. При этом один и тот же индивид может входить одновременно в разные социальные группы и, следовательно, осознавать себя как носителя нескольких социальных идентичностей, иногда - достаточно отличающихся одна от другой. Этот фактор объясняет, почему формы агрессивного, «нецивилизованного» вербального поведения присутствуют и на тех веб-платформах, которые не являются анонимными. Если агрессивный тон дискуссий превалирует и высоко ценится партнерами по общению в Сети, такой характер коммуникации будет быстро распространяться на вступивших в данное интернет-сообществе. Его результатами для отдельного человека могут быть потеря собственной личности и идентичности1.
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ПОЭТИКА
2018.03.042. ЧЕРНЕЙКО Л.О. КАК РОЖДАЕТСЯ СМЫСЛ: Смысловая структура художественного текста и лингвистические принципы ее моделирования: Учеб. пособие по спецкурсу для студентов. - М.: Гнозис, 2017. - 208 с. - Библиогр.: с. 197-206.
Ключевые слова: художественный текст; гипертекст; поэтическая функция языка; ассоциативные и текстовые парадигмы; позиция наблюдателя в художественном тексте; метафора в
1 В тексте автор использует термины depersonalization и deindividuation. -Прим. реф.
