CC BY
221
ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА И ЯЗЫКОВОЕ ПРОСТРАНСТВО ВО ВЗАИМОСВЯЗИ «ЯЗЫК-
КУЛЬТУРА»*
Е.Ю. Позднякова
Ключевые слова: культура, языковая картина мира, языковое сознание, языковое пространство.
Keywords: culture, linguistic world view, language consciousness, language space.
Язык, являясь наиболее важным продуктом культуры, властвует над мышлением, а различные языки заставляют своих носителей по-разному конструировать реальность. Этот тезис говорит о том, что язык уже в своей структуре содержит элементы, глубоко специфичные для мировидения конкретного народа. По Л. Витгенштейну, язык налагает логическую «сетку», которая детерминирует определенный способ конструирования картины мира в сознании. Этой «сеткой» является способность сознания к репрезентации. Именно логическая сетка обусловливает разное восприятие мира у разных людей и у разных народов. Еще В. фон Гумбольдт указывал на то, что «разные языки - это отнюдь не различные обозначения одной и той же вещи, а различные видения ее; и если вещь эта не является предметом внешнего мира, каждый (говорящий) по-своему ее создает...» [Гумбольдт, 1985, с. 349], в языке отражается определенная, характерная для каждого народа языковая концептуализация мира, специфичная для каждого языка и обусловливающая особенности культуры данного народа.
В самой структуре языка, его внутренней форме воплощено определенное воззрение на мир -мировидение того или иного народа. Мир явлен нам в сознании через призму определенной картины мира. И в этом смысле картина мира - часть человеческого миропонимания. В свою очередь мировоззрение (миропонимание) как высший уровень самосознания индивида включает в свою систему картину мира, которая понимается как образ, возникающий в процессе репрезентации сознанием окружающей действительности. В структуре концептуальной картины мира языковой картине мира придается особое значение, так как она средствами языка означивает и эксплицирует концептуальную. Картина мира является связующим звеном между сознанием (как идеальной структурой) и языком (как средством объективации индивидуального сознания), обеспечивающим неразрывную взаимосвязь языка и сознания.
В контексте содержания понятия языковая картина мира представляется возможным обозначить три исходных пункта данного исследования:
- языковое пространство выстраивается в рамках языковой картины мира и содержит в себе элементы, характерные для мировидения данного народа, т. е. отражает картину мира человека;
- языковое пространство, с одной стороны, - это пространство существования языка, с другой -отражение реального пространства в языковом сознании говорящих;
- языковое пространство и языковая картина мира погружены в семиотику культуры: являют в совокупности часть семиосферы и входят в поле действия культуры, отражают взаимосвязь «язык-культура».
«Любое явление человеческой культуры - это не только воплощение возможностей мышления, но и определенный способ видения мира, способ его постижения» [Маслова, 2007, с. 166], культура тесно связана с картиной мира; культура, с одной стороны, зависит от языка, а с другой - влияет на него. «Язык - факт культуры», - утверждает В.А. Маслова, доказывая данное положение тем, что «1) он составная часть культуры, которую мы наследуем от предков; 2) язык - основной инструмент, посредством которого мы усваиваем культуру; 3) язык - важнейшее из всех явлений культурного порядка, ибо если мы хотим понять сущность культуры - науку, религию, литературу, то должны рассматривать эти явления как коды, формируемые подобно языку, ибо естественный язык имеет лучше всего разработанную модель» [Маслова, 2007, с. 241]. Нельзя не согласиться также и с тем, что язык и культура - самостоятельные феномены, однако, с нашей точки зрения, язык и культура настолько взаимосвязаны и неотделимы друг от друга, что мы можем, с одной стороны, рассматривать язык как факт культуры, а с другой - культуру представлять как факт языка. С этих позиций мы сталкиваемся с трудноразрешимым (а, возможно, и неразрешимым) вопросом о том, что первично - культура или язык? Если первична культура, то каким образом культурные ценности сохранились без языка, ведь известно, что именно язык является аккумулятором культурных ценностей, «хранителем культуры», если же первичен язык, то, следовательно, культура возникает одновременно с возникновением языка, так как язык - продукт культурного взаимодействия людей. Язык не только выражает и означивает культуру, он и сам в некоторой степени является культурой. Таким образом, язык представляет собой не только факт культуры, но и форму ее выражения и отчасти саму культуру.
*
Исследование выполнено при поддержке гранта Президента РФ МК-2572.2008.6
По мнению А.Д. Шмелева, «значение большого числа лексических единиц (в том числе и тех, которые на первый взгляд кажутся имеющими переводные эквиваленты в других языках) включают в себя лингвоспецифичные конфигурации идей» [Шмелев, 2002, с. 12], которые зачастую соответствуют традиционным представлениям, характерным для «русского взгляда на мир». А. Вежбицкая также отмечает, что «значения слов разных языков не совпадают (даже если они, за неимением лучшего, искусственно ставятся в соответствие друг другу в словарях), они отражают и передают образ жизни и образ мышления, характерный для некоторого данного общества (или языковой общности) и они представляют собой бесценные ключи к пониманию культуры» [Вежбицкая, 2001, с. 18]. Все это позволяет говорить о национальной специфике языковой картины мира.
Нельзя не согласиться с утверждением Р.А. Будагова о том, что положение каждый национальный язык по-своему «членит» окружающий нас мир может быть интерпретировано с двух противоположных точек зрения: «В одном случае признается независимость языка от действительности (теоретически и практически неприемлемая концепция), а в другом устанавливается, что имеется как общая связь всякого естественного языка с действительностью, так вместе с тем и специфическая связь языка с действительностью, характерная для данной конкретной языковой системы и нехарактерная или менее характерная для другой языковой системы» [Будагов, 2000, с. 32]. Причем вторая точка зрения представляется более близкой к истине и подтверждается языковыми фактами. Язык не просто отражает действительность: для человека, пользующегося языком, весь мир заключен в языке - «бытие, которое может быть понято, есть язык» (Х.-Г. Гадамер). «Человек, живущий в мире, не просто снабжен языком, но на языке основано и в нем выражается, что для человека вообще есть мир; для человека мир есть “тут” в качестве мира, и это тут-бытие мира есть бытие языковое» [Гадамер,1988, с. 512].
Человека не существует вне языка, «язык - это дом бытия» (Хайдеггер), но также человека не существует вне времени и пространства, причем эти категории оказываются неразделимо связаны, «спаяны» между собой. «Расстояние в пространстве до предмета первоначально спаяно со временем, строится во времени и никогда от времени не освобождается» [Ухтомский, 2002, с. 68]. По мнению Л.Б. Лебедевой, «пространство является данностью, вне которой человек себя не мыслит, и в своих отношениях с пространством человеку требуются как минимум две опоры. Это, во-первых, субъект сознания - “я”, всегда помещающий себя в центре идеального пространства, и противостоящая субъекту граница, или границы, которые замыкают пространство вокруг него» [Лебедева, 2000, с. 93]. А.А. Ухтомский утверждает, что «мы живем в хронотопе. <...> Наше знание о хронотопе всегда есть пробный проект предстоящей конкретной реальности по предваряющим признакам» [Ухтомский 2002, с. 70]. Одним из проектов хронотопа, по нашему мнению, может быть языковое пространство.
«Восприятие любого события, его концептуализация и представление в языке во многом определяется пространственной характеристикой данного события, т. е. выделением объектов как определенных пространственных “ориентиров”» [Болдырев, 2000, с. 212]. Однако подчеркнем, что и сам язык существует во времени и пространстве, это и обусловливает сложность рассматриваемой проблемы.
Е.С. Яковлева утверждает, что «языковому сознанию свойственна семиотизация пространства, восприятие пространства как текста» [Яковлева, 1993, с. 50]. При этом антропоцентричность понимается как «присвоение субъектом пространства» [Цивьян, 1990, с. 14], а «язык описывает уже это “обжитое” человеком пространство» [Яковлева, 1993, с. 49]. Е.С. Яковлева, Е.С. Кубрякова, а вслед за ними и Н.Г. Брагина выделяют пространство ньютоновское - отвлеченное от человека-наблюдателя и пространство лейбницевское - одушевленное присутствием человека: «обжитое (лейбницевское) пространство
описывается в языке как имеющее границы и как предметное (в нем существуют вещи)» [Брагина, 2007, с. 99].
Говорящий же в такой парадигме понимается как тот, кто осуществляет языковой выбор, использует анализируемое слово, то есть является носителем языкового сознания. По мнению М.В. Голомидовой, «языковое сознание <...> может быть представлено в виде системы идеальных структур (языковых концептов), обладающих способностью моделировать речемыслительную деятельность. Это исторически сложившийся и обусловленный коллективным духовным опытом идеальный субстрат (основание) и механизм (способ) языкового видения, языковая оптика освоения и интерпретации мира» [Голомидова, 1998, с. 20].
Если исходить из понимания языка как «средства для передачи осмысленного (интерпретированного) образа действительности от говорящего к слушающему» [Кошелев, 2000, с. 40], можно признать, что реальное пространство отличается от языкового пространства, образ которого существует в языковом сознании его носителей.
Соотношение реального (объективного) пространства и языкового пространства не является таким простым, как кажется на первый взгляд. Ли Тоан Тханг под объективным пространством понимает «реальное пространство окружающего человека мира, под воспринимаемым - субъективные представления человека об объективном пространстве и под языковым - относительное отражение когнитивного пространства в естественном языке» [Тханг, 1989, с. 62], однако понятие языкового пространства намного сложнее.
Г.И. Кустова указывает на то, что «в “школьно-геометрической” картине мира <...> пространство мыслится как пустое и совершенно однородное вместилище предметов» [Кустова, 2000, с. 48], что
соотносится с философским определением пространства как всеобщей формы бытия материального мира, характеризующей протяженность, соразмерность его структурных форм и образований.
Пространство, которое эксплицируется в языковой картине мира, неоднородно: «в нем выделяются фрагменты свои и чужие, ближние и дальние, известные и неизвестные, освоенные и неосвоенные, доступные и недоступные, “разрешенные” и “запрещенные”, важные и безразличные» [Кустова, 2000, с. 48]. Таким образом, предлагается считать, что «в действительности важны не столько фактические физические пространства и времена, сколько способ их восприятия говорящим» [Апресян, 1995, с. 637], то есть при осмыслении высказывания важен именно способ восприятия мира, а не действительное положение вещей -«пространство и время релятивизированы взглядом говорящего на мир» [Апресян, 1995, с. 639].
Современные исследователи связывают пространственно-временные характеристики высказываний с понятием дейксиса (Ю.Д. Апресян, В.Г. Гак), отражающего «определенную систему понятий, которую можно было бы назвать наивной физикой пространства и времени» [Апресян, 1995, с. 630]. Когда говорят о дейксисе, упоминают такие дейктические слова, как здесь-там, сейчас-тогда, этот-тот и др., которые служат для актуализации компонентов ситуации речи и компонентов денотативного содержания высказывания и включают указания на участников речевого акта, предмет речи, степень отдаленности объекта высказывания, временную и пространственную локализацию сообщаемого факта (хронотопический дейксис). При изучении языкового пространства города с точки зрения говорящего человека, в речи которого фиксируются определенные пространственные ориентиры, включающие не только указание на объект, но и номинирующие объективно существующие в пространстве города реалии, выясняется, что языковое пространство антропоцентрично.
Многие исследователи называют антропоцентричность одним из основных свойств пространства: «... пространство - одна из первых реалий бытия, которая воспринимается и дифференцируется человеком. Оно организуется вокруг человека, ставящего себя в центр макро- и микрокосмоса» [Гак, 1998, с. 670]. Это характерно и для языкового пространства. «Вещное (предметное) пространство оформляется вокруг вещи, которая принимается за “точку отсчета”. “Главной вещью”, относительно которой соизмеряются все остальные, является сам человек и его тело» [Брагина, 2007, с. 99].
Остановимся подробнее на термине «языковое пространство». В современной лингвистической науке нет однозначного толкования данного понятия. Ученые используют различные терминологические сочетания и наполняют их разными значениями. Так, М.А. Бородина выделяет лингвистическое пространство, которое представляет собой «территорию распространения языка в целом, диалекта, говора, одного языкового явления. Это распространение обусловлено всей историей развития данного народа (нации), особенностями организации жизни народа» [Бородина, 1988, с. 35]. По мнению Е.С. Яковлевой, «языковое пространство не разворачивается, не простирается, как физическое пространство, и далеко, близко, рядом в данной системе отношений - это уже готовые оценки, стереотипизировавшиеся как опосредованный способ описания наличия - отсутствия объекта» [Яковлева, 1994, с. 45].
С точки зрения Б.М. Гаспарова, существует «коммуникативное пространство, в которое проецируется в представлении говорящего переживаемый им коммуникативный опыт, представляет собой как бы готовую “сцену”, с декорациями и освещением, на которой разыгрывается переживаемое в данный момент смысловое действо. Образ же коммуникативного пространства возникает в представлении говорящего из множества взаимодействующих и сливающихся друг с другом воспоминаний, пробуждаемых в его сознании данной ситуацией языковой деятельности» [Гаспаров, 1996, с. 297]. Ю.М. Лотман утверждает: «Мы погружены в пространство языка. Мы даже в самых основных условных абстракциях не можем вырваться из этого пространства, которое нас просто обволакивает, но частью которого мы являемся и которое одновременно является нашей частью» [Лотман, 2001, с. 101].
Понятие языковое пространство рассматривается в данной работе с точки зрения антропоцентрического подхода. При таком подходе особое значение приобретает картина мира человека, отраженная в языке. В.Д. Лютикова говорит о том, что «язык реально существует только в речи говорящих индивидов, которые составляют языковое сообщество, наделенное одним языком, отдельно же человек не создает своего языка, отличного от общего, но и общий существует благодаря индивидуальному языку» [Лютикова, 2000, с. 20]. В свою очередь, язык отражает самобытность не только индивидуальности, но и всего народа в целом. Поэтому многие исследователи говорят о том, что язык выражает и эксплицирует национальную картину миру. Картина мира связывает язык и сознание, возникая в процессе репрезентации человеком окружающей действительности, она выражает специфику его бытия, его взаимоотношений с миром. Картина мира, эксплицированная средствами языка и отраженная в языковом сознании его носителей - это языковая картина мира.
Исходя из вышесказанного, определим языковое пространство как форму построения единой языковой картины мира, существующей в языковом сознании носителей языка, складывающейся из совокупности речевых произведений-текстов и образного поля, выступающих как часть действительности, ориентированной прежде всего на понимание, и одновременно как коммуникативная реализация отношения человека к миру.
В языковом пространстве реализуется языковая модель отношений человека и мира. Языковое пространство как «пространство предметов и смыслов» (по В.П. Зинченко) существует в языковом сознании говорящих.
В широком понимании языковое пространство предстает как некая объективная «форма существования языка», зафиксированного в устных и письменных произведениях горожан, то есть в языковом материале. Языковое пространство охватывает широкий спектр языковых явлений и обладает двумя характерными чертами - антропоцентричностью и коммуникативностью. Оно отражает языковую картину мира в текстах и содержит в себе возможности реализации всех остальных видов пространств (субпространств).
В более узком понимании языковое пространство включает в себя образ реального пространства, существующий в языковом сознании носителей языка, которое складывается из «вербальных представлений о мире» (Ю.Н. Караулов). Такая характеристика пространства, зафиксированная в языке, является составной частью языковой картины мира носителей языка, включающей пространственные характеристики реальных объектов внешнего мира. «Неизбежным фундаментом освоения жизни культурой является создание образа мира, пространственной модели универсума. В этом случае пространственное моделирование реконструирует пространственный же облик реального мира» [Лотман, 2001, с. 275].
Итак, языковое пространство, с одной стороны, - это пространство существования языка, с другой -отражение реального пространства в языковом сознании говорящих. Если исходить из тезиса о том, что языковая картина мира - это вербализованный образ мира, это картина мира, запечатленная в основных своих фрагментах в языке (языковых единицах, словах, значениях, текстах и пр.), то можно признать, что языковое пространство является частью некой общей языковой картины мира. Это и пространство существования языка, и вербализация пространственных понятий - языковой образ реального пространства. Языковое пространство и языковую картину мира объединяет то, что они релятивизированы позицией говорящего субъекта, отсюда их общие черты, выделяемые многими исследователями -антропоцентричность, коммуникативность и пейоративность. И языковое пространство, и языковая картина мира существуют в языковом сознании говорящих, а основной формой их объективации являются тексты. Тексты же являются неотъемлемой частью культуры.
«Истинным хранителем культуры являются тексты. Не язык, а текст отображает духовный мир человека» [Маслова, 2007, с. 249]. Ю.М. Лотман рассматривает культуру в целом как текст, однако подчеркивает, что это «сложно устроенный текст, распадающийся на иерархию “текстов в текстах” и образующий сложные переплетения текстов» [Лотман, 2001, с. 72]. Все пространство культуры Ю.М. Лотман объединяет в семиосферу - «и результат, и условие развития культуры». Семиотическое пространство включает в себя и пространство языка (языков) и пространство культуры: «семиотическое пространство предстает перед нами как многослойное пересечение различных текстов, вместе складывающихся в определенный пласт, со сложными внутренними соотношениями, разной степенью переводимости и пространствами непереводимости. Под этим пластом расположен пласт “реальности” - той реальности, которая организована разнообразными языками и находится с ними в иерархической соотнесенности. Оба эти пласта вместе образуют семиотику культуры» [Лотман, 2001, с. 30].
Таким образом, и языковое пространство, и языковая картина мира погружены в семиотику культуры. Языковая картина мира как объединяющее понятие, языковое пространство - как его часть, некоторая форма объективации языковой картины мира, являют в совокупности часть семиосферы и входят в поле действия культуры, отражают взаимосвязь «язык-культура».
Литература
Апресян Ю.Д. Лексическая семантика // Апресян Ю.Д. Избранные труды. М., 1995.
Болдырев Н.Н. Отражение пространства деятеля и пространства наблюдателя в высказывании // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000.
Бородина М.А. Категории пространства и времени в лингвогеографических исследованиях // Методы и приемы лингвистического анализа в общем и романском языкознании. Воронеж, 1988.
Брагина Н.Г. Память в языке и культуре. М., 2007.
Будагов Р.А. Язык и речь в кругозоре человека. М., 2000.
Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М., 2001.
Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988.
Гак В.Г. Языковые преобразования. М., 1998.
Гаспаров Б.М. Язык, память, образ : Лингвистика языкового существования. М., 1996.
Голомидова М.В. Искусственная номинация в русской ономастике : дисс. ... докт. филол. наук. Екатеринбург, 1998.
Гумбольдт В. ф. Язык и философия культуры. М., 1985.
Кошелев А.Д. Еще раз о значении имени существительного // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000.
Кустова Г.И. Тип концептуализации пространства и семантические свойства глагола (группа попасть) // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000.
Лебедева Л.Б. Семантика «ограничивающих» слов // Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000.
Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб., 2001.
Лютикова В.Д. Языковая личность : идиолект и диалект : дисс. . докт. филол. наук. Екатеринбург, 2000.
Маслова В.А. Homo lingualis в культуре. М., 2007.
Тханг Л.Т. К вопросу о пространственной ориентации во вьетнамском языке в связи с картиной мира (этнопсихологические проблемы) // Вопросы языкознания. 1989. № 3.
Ухтомский А.А. Доминанта. СПб., 2002.
Цивьян Т.В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990.
Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира : Материалы к словарю. М., 2002.
Яковлева Е.С. О некоторых моделях пространства в русской языковой картине мира // Вопросы языкознания. 1993. N° 4.
Яковлева Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия). М., 1994.
