CC BY
25Библиографический список
1. Биографический словарь профессоров и преподавателей императорского университета святого Владимира (1834-1884 ). Составлен и издан под редакцией ординарного профессора В.С. Иконникова. Киев, 1884. 605 с.
2. Грязнова Т.Е. Интерпретация государства в социологической юриспруденции Российской империи // Вестник Омской академии МВД России. Серия «Право». 2021. Т. 18. № 1. С.15-23. DOI: 10.24147/1990-5173.2021.18(1).15-23.
3. Зорькин В. Теория права Н.М. Коркунова: (1853-1904). Без места издания, 1978.
86 с.
4. Иванова В.Н. Учение Н.М. Коркунова о государстве и праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук / Иванова В.Н. М., 1976. 16 c.
5. Коркунов Н.М. Общая теория права. СПб.: Тип. Н.К. Мартынов, 1887. 354 с.
6. Коркунов Н.М. Ответ профессору Ренненкампфу // Журнал Министерства народного просвещения. 1888. Часть 257 (июнь). Отделение II. C. 448-466.
7. Некролог на Н.К. Ренненкампфа // Киевлянин: политическая газета Юго-Западного края. 1899. № 130. С. 3.
8. Ренненкампф Н.К. Рецензия на: Лекции по общей теории права приват-доцента Санкт-Петербургского университета Н. Коркунова. Ч. 1. СПб., 1887 // Журнал Министерства народного просвещения. 1888. Часть 256 (март). Отделение II. C. 247-272.
9. Шаповал О.В. Учение Н.М. Коркунова о праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2005. 23 с.
10. Экимов А.И. Коркунов. М.: Юридическая литература, 1983. 96 с.
© Хащина Э.Э.
DOI: 10.24412/2309-1592-2022-2-34-48 УДК 342.22
ЯЗЫКОВАЯ И НАЦИОНАЛЬНО-КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА КАК ПРАВОВЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ СЕЦЕССИИ: ТЕОРЕТИКО-ИСТОРИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ*
Хащина Эллина Эдуардовна, кандидат юридических наук, ФГБОУ ВО «Курский государственный университет» e-mail: ellenberns1408@gmail.com
Аннотация. В статье рассматривается эволюция законодательства сложносоставных государств, регулирующего языковую и национально-культурную политику, и выявляются правовые инструменты, позволяющие снизить риск сецессионизма в таких государствах. На примере Индии, Бельгии и Канады выявляется накопленный в течение XIX - XX вв. опыт использования правовых инструментов противодействия сецессии посредством конституционного регулирования статуса языков меньшинств, а также принятия специального законодательства о языке, регулирующего особенности образования, государственного управления и законодательного процесса.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта «Теоретические основы правовых механизмов предотвращения сецессии», номер гранта: 20-011-00418
Формулируется вывод о том, что языковая и национально-культурная политика является важным, но не единственным фактором сдерживания сецессии, и должна применяться в совокупности с другими правовыми инструментами, а накопленный исторический опыт предоставляет широкие возможности для формулирования теоретических моделей предотвращения сецессии.
Ключевые слова: сецессия, языковая политика, национально-культурная политика, мультикультурализм, правовые инструменты, этническая федерация, языковые меньшинства.
Введение. Очаги сецессионизма могут возникать в разных по своему составу, истории возникновения, государственному устройству, принадлежности к той или иной правовой семье государствах, и исторический опыт показывает, что предотвращение попыток отделения может осуществляться различными, в том числе, правовыми инструментами. Последние, в свою очередь, отличаются значительным своеобразием. Так, в случае проведения материнским государством политики силового удержания проблемного региона, могут использоваться такие правовые инструменты как введение мер юридической ответственности за призывы к сепаратизму, ограничение правовыми рамками компетенции субъекта, разнообразные запреты, связанные с развитием национальной и культурной идентичности проблемного региона. Однако, в последние десятилетия в демократических государствах более распространенным становится иной сценарий развития отношений между центральной властью и субъектами, основой которого является создание условий для комфортного и органичного сосуществования территории, в рамках которой возникло движение за выход из состава государства, в его прежних границах. Эти условия, получая закрепление в нормативных актах, соглашениях, а также решениях высших судов можно рассматривать как правовые инструменты противодействия сецессии. Среди такого рода инструментов важную роль играет нормативная регламентация языковой и национально-культурной политики. Без надлежащего правового регулирования языковых и национальных вопросов не может существовать ни одно многонациональное или многоязычное государство, однако особую актуальность данный инструмент приобретает в национальных федерациях.
При исследовании данного вопроса необходимо учитывать, что, во-первых, языковая политика органически связана с национально-культурной политикой, без рассмотрения которой данное исследование нецелесообразно, а во-вторых, что здесь, как и во всех прочих вопросах, связанных с противодействием сецессии, не существует универсального средства, способного решить проблему сецессионизма. В многосоставных и многонациональных государствах использование данного инструмента кардинально отличается от государств двуязычных или государств с преобладающей титульной нацией; в рамках англо-саксонской правовой системы данный инструмент имеет иную практику применения, чем в странах романо-германской правовой семьи. Исходя из этого в рамках данной работы будут рассмотрены особенности эволюции правового регулирования языковой и национально-культурной политики в различных
32
государствах, чей опыт можно на сегодняшний день считать успешным, и сформированы теоретические аспекты его применения.
К концу XX столетия был накоплен исторический опыт, свидетельствующий об опасности попыток изменения территорий компактного проживания этносов с целью достижения государственного единства и сплочения нации. Как отмечает А.В. Блещик «избрание федеративной формы государственного устройства - наиболее адекватный ответ на вызовы многоэтничности, поскольку федерация позволяет обеспечивать интересы сформировавшихся наций в условиях единого многонационального государства»1. В то же время, тема многонационального или же этнического федерализма является в значительной степени дискуссионной. Это обусловлено тем, что по меткому выражению И.А. Старостиной «репутация этнического федерализма в мире основательно подорвана»2. Во-многом этот тезис связан с высоким сецессионистским потенциалом государств, основанных по такому принципу. Американский исследователь Филип Редер, приводит в своем исследовании статистические данные, свидетельствующие о крайней нестабильности такого рода государственных образований. Он отмечает, что из восемнадцати национальных федераций, существовавших в период с 1901 по 2008 г., пять вернулись к централизации и так и не реализовали заявленное в конституционном законодательстве рассредоточение власти (Бирма, Индонезия, Нигерия, Танзания и Россия). Еще восемь государств такого рода пережили сецессию или развал (Австро-Венгрия, Малайзия, Пакистан, Сербия - Черногория, Советский Союз, Чехословакия, Эфиопия и Югославия), а одно - Босния и Герцеговина - управляется международным
"5
сообществом . Фактически, успешным примером функционирования национальных или этнических федераций могут служить лишь три государства - Бельгия, Индия и Канада.
Таким образом, язык может служить как фактором интеграции общества, так и причиной для эскалации его раскола. Требование представителей этнического меньшинства использовать их родной язык, в том числе, в публичной сфере может провоцировать этнические конфликты и выступать в качестве важного политического феномена, который требует от государства публично-правовых решений, выраженных в конституционных и иных нормативных актах. С одной стороны, практика выделения субъектов федерации по языковому и национальному признаку, предоставления им
1 Блещик А.В. Национальная политика и регулирование национальных отношений в зарубежных федерациях // Российский юридический журнал. 2014. С. 36.
2 Старостина И.А. Политико-правовые проблемы этнического федерализма на пути формирования стратегии национального развития России: конституционно-правовые аспект // Конституционное и муниципальное право. 2016. № 11. С.48.
Roeder F. Ethnofederalism and Mismanagement of Conflicting Nationalisms // Erk J., Anderson L. (Eds.). The Paradox of Federalism: Does Self-Rule Accommodate or Exacerbate Ethnic Divisions? Abington, UK: Routledge, 2010. P. 23.
значительной автономии может вызвать ряд проблем, в числе которых ассиметрия, т.е. неравенство составных частей в политическом отношении, неспособность национальных образований к обновлению, эскалация дальнейших требований национальных и лингвистических меньшинств. В то же время, успешный опыт реализации многонациональной модели федерализма в отдельных случаях дает основания рассматривать правовые инструменты в области языковых и национально-культурных преференций отдельных регионов в качестве действенного механизма предотвращения сецессии, применение которого, однако, отличается значительным своеобразием в зависимости структуры общества в каждом конкретном государстве.
К числу такого рода инструментов, на наш взгляд, можно условно отнести следующие:
— признание официального статуса языка меньшинства на конституционном уровне;
— выделение регионов исходя из территории компактного проживания этноса или языковой группы;
— законодательное урегулирование права на пользование родным языком в сфере публично-властных отношений на различных уровнях государственного управления (от права направления обращений на соответствующем языке до использования данного языка в центральном парламенте - синхронный перевод дебатов, публикация нормативных актов на нескольких языках и т.п.);
— предоставление на конституционном или законодательном уровне права на получение образования на родном языке;
— выделение в бюджете государственного финансирования для поддержания и сохранения языка и культуры этноса или языковой группы;
— иные инструменты в зависимости от требований представителей региона или языкового меньшинства.
На основе данного перечня далее мы рассмотрим специфику использования данных инструментов на примере исторического опыта правового регулирования языковой и национально-культурной политики отдельных стран.
Индия. Население Индии отличается большим лингвистическим культурным и религиозным разнообразием. Три семьи языков, на которых говорят народы, населяющие Индию (индоарийские (72%), дравидские (25%) и другие, прежде всего тибето-бирманские)1, в свою очередь делятся на различные языковые подветви. На этом фоне конфессиональная структура Индии, также довольно неоднородная, кажется весьма простой: 79,8% населения страны исповедуют индуизм, 14,2 % - мусульмане, 2,3 % -христиане, 1,7% - сикхи, и около 2 % исповедуют иные религии. Исходя из
1 The World FactBook. South Asia: India [Электронный ресурс]. URL: https://www.cia.goV/the-world-factbook/countries/india/#people-and-society (дата обращения: 27.06.2022).
этого можно сделать вывод, что для Индии правовое закрепление статуса языка, а равно иных вопросов, связанных с сохранением национально-культурной идентичности народов, населяющих ее территорию, является одним из наиболее актуальных вопросов, от решения которых напрямую зависит сохранение целостности государства.
Отсутствие национальной идентичности среди населяющих Индию народов является причиной для сомнений в прочности индийского государства как среди ученых, так и среди государственных деятелей1. Действительно, с первых лет обретения независимости Индия сталкивалась с различными проявлениями сепаратизма со стороны отдельных групп населения, объединенных, как правило, по языковому признаку. Наиболее известными движениями за независимость являются движение за независимость сикхов и создание на территории штата Пенджаб государства Халистан; борьба за суверенитет этноса нага - исповедующей христианство группы племен на северо-востоке страны; на юге страны националистическое и сепаратистское движение возникло среди тамилов - народности, также объединенной общим языком, главным идеологическим ориентиром которой стал языковой пуризм - борьба за чистоту тамильского языка2.
Европейская колонизация существенно тормозила развитие индийского государства, поскольку при выборе формы государственного устройства страны британские власти основывались на принципах территориального федерализма. Колониальное правительство определяло границы штатов без учета языковой и национальной специфики проживающих на этой территории народов. Эти границы «дробили сложившиеся народности между различными административно-территориальными единицами (провинциями
"5
Британской Индии и княжествами)» . Конституция Индии 1950 г. не изменила сложившийся порядок и закрепила границы штатов в административно-территориальных границах, сложившихся на основе британской колониальной системы.
Такой подход вызвал острое недовольство среди населения и уже вскоре после принятия Конституции в Индии сформировалось движение за формирование штатов в границах проживания языковых групп. Федеральное
1 См. напр. Добрынин Н.М. Федерализм: Историко-методологические аспекты. Новосибирск, 2005. С. 176.
См. подр. Михайлов С.А. Проблемы современного общества и этнический сепаратизм в северо-восточной Индии // Вестник РУДН. Серия: Всеобщая история. 2019. №4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problemy-sovremennogo-obschestva-i-etnicheskiy-separatizm-v-severo-vostochnoy-indii (дата обращения: 21.06.2022); Яковлев А.Ю. Этнополитические конфликты и терроризм в Индии // Социально-гуманитарные знания. 2009. №2. URL: https://cyberleninka.rU/article/n/etnopoliticheskie-konflikty-i-terrorizm-v-indii (дата
обращения: 21.06.2022); Яковлев А.Ю. Особенности этнического терроризма в Индийском штате Нагаленд // Государственное и муниципальное управление в XXI веке: теория, методология, практика. 2014. №12. URL: https://cyberlenmka.m/artide/n/osobennosti-etnicheskogo-terrorizma-v-indiyskom-shtate-nagalend (дата обращения: 21.06.2022).
3 „
Национальные отношения и государство в современный период / под ред. В.М. Чхиквадзе. М., 1972. С. 190.
правительство учло данные требования, ответом на которые стало принятие в 1956 г. Акта о реорганизации штатов, которому предшествовала продлившаяся более двух лет деятельность комиссии по реорганизации, известной как «комиссия Фазала Али». Акт о реорганизации ликвидировал существовавшее ранее ранжирование штатов, и стал первым шагом на пути к делению Индии на штаты и союзные территории.
При наиболее высокой распространенности языка хинди он не является единственным официальным языком государства (хотя именно такой путь предполагали наиболее оптимальным создатели Конституции 1950 г.). Многочисленные межэтнические конфликты, причиной которой послужили притязания центральной власти объединить общество на основе единого языка, вынудили правительство отказаться от идеи «плавильного котла» и использовать в качестве правового инструмента разнообразные уступки в отношении языковых и этнических групп. Помимо формирования штатов на основе языкового признака, важным инструментом в этой области стало официальное признание двадцати двух языков, посредством включения их в восьмое приложение Конституции Индии (8th Shedule of the Constitution). Поправки в это приложение в последний раз были внесены в 2004 г., закрепив особый статус за такими языками как Бодо, Догри, Сантали и Матили1. Включенные в восьмое приложение языки не получают статус официальных, однако они обладают определенными преимуществами как в частной, так и в публичной сфере. Так, кандидат на государственную службу может сдавать квалификационный экзамен на любом из этих языков, именно на них строятся образовательные программы в средней школе, функционируют средства массовой информации. В то же время статья 343 (1) Конституции Индии гласит, что «официальным языком Союза является хинди, написанный письмом деванагари. Формой цифр, используемых для официальных целей Союза, должна быть международная форма индийских цифр»2. Законодательный процесс и парламентские слушания в индийском парламенте допустимо осуществлять только на хинди или на английском языке.
В дополнение к сказанному стоит отметить конституционное дозволение устанавливать официальные языки штатов (статья 345), а также отдельные положения, направленные на сохранение национальных и религиозных особенностей отдельных народностей, такие как необходимость одобрения парламентом штата любых актов федерального законодательства, затрагивающих подобные вопросы. Конституция Индии также предусматривает ряд других гарантий, направленных на сохранение статуса языков, проживающих на ее территории народов, например, статья 347 устанавливает, что в случае, если часть населения какого-либо штата говорит на ином наречии, нежели подавляющая часть населения, Президент страны
1 The Constitution of India. URL: https://legislative.gov.in/sites/default/files/COI-updated.pdf (дата обращения 21.06.2022 г.)
2 Там же.
своим распоряжением вправе придать такому наречию статус дополнительного официального языка. Примером тому может служить придание особого статуса языка урду в штате Андхра-Прадеш, большая часть населения которого говорит на языке телугу. Как отмечает Н.В. Борисова, вплоть до выделения из его состава штата Телангана, население Андхра-Прадеш активно использовало язык урду в судопроизводстве, при подаче обращений в иные органы власти, знание этого языка обязаны были продемонстрировать муниципальные служащие при сдаче квалификационного экзамена1. Общая гарантия относительно языка для обращений в органы публичной власти закреплена в статье 350, согласно которой для этого может использоваться любой язык, употребляемый в Союзе или штате.
Важную роль в системе правовых инструментов, применяемых в отношении этнических меньшинств в Индии играет конституционное закрепление права на использование родного языка в образовании. Так, в статье 30 Конституции установлено право религиозных и языковых меньшинств открывать учебные заведения и управлять ими, а также запрет на любые формы дискриминации в отношении таких заведений. Статья 350А также обязывает публичные власти способствовать получению образования в начальной школе детьми, принадлежащими к этническим меньшинствам.
В качестве особого конституционно-правового инструмента в рассматриваемой сфере, используемого в Индии стоит отметить учреждение статьей 350В специального должностного лица по вопросам языковых меньшинств, в обязанности которого входит прием обращений и рассмотрение всех проблемных вопросов, связанных с защитой прав в этой сфере, и регулярный доклад о положении дел в данной сфере Президенту страны.
Таким образом, правовыми инструментами языковой и национально-культурной политики, позволяющими сохранять целостность столь разрозненной в этническом отношении страны как Индия служат: создание «языковых» штатов в противовес постколониальному административно-территориальному делению; официальное признание языков меньшинств на конституционном уровне, чем обусловлен ряд преференций для их использования; возможность придания официального статуса на уровне штата распространенному на его территорию наречию директивной Президента; конституционное закрепление особых прав лингвистических меньшинств в сфере образования и государственного управления, в том числе, права на использование родного языка при обращении в государственные органы; учреждение поста специального должностного лица по вопросам лингвистических меньшинств.
1 См. Борисова Н.В. Политизация языка и языковая политика в этнических территориальных автономиях // Мировая экономика и международные отношения. 2016 № 9. С. 73.
Бельгия. Еще одним ярким примером национального федерализма является Королевство Бельгия, на сегодняшний день объединяющее два типа внутригосударственных образований: сообщества (французское, немецкоязычное и фламандское) и регионы (Валлонский, Фламандский и Брюссельский). В статье 4 Конституции Бельгии также указывается, что в стране выделяется четыре лингвистических региона: регион нидерландского языка, двуязычный регион Брюссель, регион французского языка, и регион немецкого языка1. Лингвистические регионы Бельгии обладают широкой компетенцией в сфере проведения языковой и национально-культурной политики, а также в иных сферах. В частности, в пределах предоставленных им полномочий регионы вправе вести собственную внешнюю политику, в том числе, заключать международные договоры и иметь зарубежные представительства. Фактически Бельгия представляет собой децентрализованную федерацию с высоким уровнем самостоятельности регионов и сообществ, которые имеют свои законодательные и исполнительные органы власти, принимают собственное законодательство. Но вопрос о том можно ли говорить об успехе бельгийского опыта в этой сфере не столь однозначен, как может показаться при первом рассмотрении.
Так, С.В. Погорельская отмечает, что в начале XXI в. ситуация, сложившаяся в сфере взаимодействия образованных по языковому принципу субъектов Бельгии вынуждает говорить даже «не о сепаратизме, а о кризисе
л
федерализма в целом» . С 2007 по 2011 гг. на фоне мирового финансового кризиса этноязыковой конфликт между фламандским и франкоязычным населением страны длительное время не позволял создать стабильное правительство. С 2018 по 2020 гг. очередной политический кризис также не позволял сформировать правящую коалицию в связи с тем, что согласно бельгийскому законодательству при формировании органов государственной власти (в том числе исполнительных) используется национально-лингвистический принцип. Из него следует, что в состав Совета министров должно входить равное число франкоязычных и нидерландскоязычных министров . Использование данного принципа, призванное служить компромиссом между языковыми сообществами, привело к конституционному кризису ввиду неспособности победителей договориться с представителями иной языковой группы. В 2018 г. ведущая фламандская партия — «Новый Фламандский альянс» в связи с неразрешенными противоречиями по вопросам миграции покинула правительство, что
1 La Constitution Be^. URL: http://www.laconstitution.be/ (дата обращения 24.06.2022 г.)
2 Погорельская С.В. Бельгия и Европа. Бельгийский федерализм - лаборатория европейского единства // АПЕ. 2009. №3. URL: https://cyberleninka.m/artide/n/belgiya-i-evropa-belgiyskiy-federalizm-laboratoriya-evropeyskogo-edinstva (дата обращения: 23.06.2022).
3 Савицкий П.И. Национально-лингвистическая составляющая в формировании, структуре и деятельности органов государства в зарубежных странах // Российский юридический журнал. 2012. № 5. С. 69.
обусловило длительный, почти двухлетний политический кризис, в течение которого власть принадлежала временному правительству1.
Такому положению вещей предшествовало длительное противостояние основных этнических групп, проживающих в образованной в 1830 г. Бельгии
- франкоговорящих валлонов и фламандцев, чьим родным языком является преимущественно нидерландский. Объединенные унитарной формой государственного устройства эти этнические группы согласно Конституции 1831 г. должны были принять французский язык в качестве единого общегосударственного языка, а также единственного языка законотворчества и государственного управления, о чем говорилось в постановлении правительства от 16 ноября 1830 г.: «официальные бюллетени законов и актов Правительства будут издаваться на французском языке» . Языковую ситуацию в Бельгии в первой половине XIX века наглядно демонстрирует широко известное высказывание премьер-министра Шарля Рожье в 1837 г.: «La Belgique sera latine ou ne sera pas» («Или Бельгия будет латинской или ее
"5
не будет вообще») .
Однако правительству Бельгии не удалось реализовать ассимиляционную стратегию. Зародившееся практически одновременно с созданием бельгийского государства фламандское национальное движение, требующее признания равенства фламандского (нидерландского) языка с французским, во второй половине XIX в. достигло своего расцвета, что потребовало от правительства обратиться к правовым инструментам языковой политики.
Закон от 17 августа 1873 г., известный как «закон Корманса» закрепил обязательное использование голландского языка в уголовном правосудии. Согласно данному акту судья обязан был выяснить какой язык обвиняемый предпочитает для общения в ходе судебного процесса, в противном случае, состав суда мог быть объявлен недействительным. Закон от 22 мая 1878 г. -«Закон де Лаата», официально закрепил двуязычие в административной сфере, обязав государственных служащих готовить документацию или на двух языках, либо на голландском (для деловой переписки с местными властями или населением фламандских провинций по умолчанию должен был использоваться голландский). 15 июня 1883 г. был принят Закон де Виня
- Кореманса, официально закрепивший статус голландского языка в сфере среднего образования в голландских провинциях.
Но наиболее важным шагом для легализации голландского языка стало принятие т.н. «Закона о равенстве» 1898 г. или Закона Корманса-де Вриндта, официально закрепившего двуязычие во всех сферах жизни бельгийского общества. Данный закон установил необходимость публикации
Два года без правительства: кто выведет Бельгию из кризиса. URL: https://www.gazeta.ru/politics/2020/10/02 a 13277035.shtml (дата обращения: 20.06.2022 г.)
2 Mabille X. Histoire politique de la Belgique, Bruxelles. 1986. p.125.
3
Devos C., Bouteca N., Ossenblok K., and Moens P. Belgisch federalisme. Gent: Academia Press, 2017. P.4
законодательных актов в официальном издании на двух языках, а также закрепил двуязычный принцип работы парламента: дебаты, голосование, санкционирование и обнародование законов, согласно Закону Корманса-де Вриндта, происходили на двух языках. Чуть позже в 1932 г. последовало принятие закона об использовании языка в образовании, согласно которому последовательно реализовывался принцип «язык территории - язык образования». Это, а также ряд других поддержанных правительством инициатив, таких как «фламандизация» Гентского университета в 1930 г., распространение голландского языка в систему начального образования привело к тому, что во Фламандии установилась двуязычная языковая система, в то время как остальная территория Бельгии продолжала оставаться преимущественно франкоязычной.
Закон Марка от 15 июня 1935 года закрепил правила использования языка в гражданском судопроизводстве. Согласно данному закону язык, используемый в гражданском процессе, определяется языком, на котором было подано заявление в суд, если ответчик не ходатайствует об использовании другого языка.
Несмотря на применение бельгийским правительством указанных правовых инструментов отношения между фламандским и валлонским сообществом продолжали оставаться обостренными, а после окончания Второй мировой войны это вылилось в напряженное противостояние, в качестве решения которого в 1963 г. было предпринято разделение страны на четыре языковые области. В 1993 г. Бельгия была официально объявлена федеративным государством, состоящим как из регионов, так и из общин. Была внесена поправка в Конституцию, где «провинции» были заменены «сообществами и регионами». Регионы и сообщества имеют свои парламенты и правительства. Составные части Бельгии получили необычайно большие права, вплоть до возможности вести собственную внешнюю политику (с правом зарубежных представительств и заключения договоров) в рамках выделенных им полномочий. В 2001 г. последовала дальнейшая реформа, в числе прочего, предусматривавшая регионализацию политики развития.
Реформирование бельгийского федерализма продолжается вплоть до настоящего времени, и предоставление культурной автономии регионам и сообществам занимает значительное место в рамках проводимых реформ. И хотя говорить об окончательном решении проблем языковых сообществ посредством используемых в Бельгии правовых инструментов не приходится, необходимо признать, что ей как одной из немногих национальных федераций удается сохранить единство и с успехом преодолевать политические кризисы.
В числе инструментов правового регулирования языковой политики Бельгии можно отметить: отражение на конституционном уровне влияния языкового фактора на организацию территориального устройства страны и предоставление широких полномочий языковым сообществам;
использование нескольких официальных языков в законотворческом процессе и государственном управлении; формирование органов государственной власти с учетом паритетного представительства языковых сообществ; закрепление права на получение образования на родном языке; создание правовых гарантий для использования официальных языков при отправлении правосудия по гражданским и уголовным делам и другие. Особенностью применяемых бельгийским правительством правовых инструментов является то, что в результате их внедрения Бельгия не стала двуязычным государством, а трансформировалась в государство с двумя языками и значительным разрывом между их носителями, для достижения компромисса между которыми требуется усилия объединяющего представителей разных языковых групп федерального правительства.
Канада. Уникальный пример работающего культурного билингвизма дает Канада, где благодаря продуманной, сбалансированной политике двуязычия, проводимой правительством, удалось сгладить остроту сепаратистских настроений и избежать раскола страны. Правительство этой страны посредством различных правовых инструментов (законов, актов судебного толкования и соглашений), направленных на сглаживание обострившихся противоречий между франкоязычной провинцией Квебек и федерацией, сумело погасить очаг сецессионизма и сохранить единство страны. «Квебекский кейс» в рамках данной темы предоставляет особый интерес постольку, поскольку языковая проблема является одним из наиболее значимых во взаимоотношениях провинции и федерации, и во-многом, именно от ее решения зависит решение вопроса о возможном суверенитете Квебека.
Соотношение англоговорящего и франкоговорящего населения в Канаде согласно переписи 2021 г. составляет 56,0 % и 24 % соответственно1. В провинции Квебек это соотношение принципиально отличается: на французском языке говорят 85,4 % жителей провинции. При этом 14,5 % являются аллофонами, т.е. их родным языком не является ни французский, ни английский, и лишь 8,9 % жителей считают родным языком английский. Таким образом, если на территории Канадской федерации преобладает англоязычное население, то на территории провинции Квебек англофоны являются языковым меньшинством.
Краткий исторический обзор эволюции языковой и культурной политики Канады показывает, что канадская федерация изначально ориентировалась на билингвизм, что получило отражение на самом высоком уровне. Уже в Конституционном акте 1867 г. в качестве официальных языков были закреплены английский и французский. В то же время де-факто подавляющее большинство субъектов федерации использовали английский язык, и, как следствие, на всей территории страны за исключением Квебека французский язык играл второстепенную роль. Отказ от использования иных
Statistics Canada. URL: https://www12.statcan.gc.ca/census-recensement/index-fra.cfm?MM=1 (дата обращения: 26.06.2022)
правовых инструментов регламентации статуса языка приводил к ущемленному положению франкофонов, в частности, английский язык вплоть до 1959 г. оставался единственным языком государственного управления на всей территории страны, включая Квебек1.
Законодательство провинции развивалось по иному пути, нередко вступая в противоречие с федеральным. Так, в 1974 г. парламент Квебека принял Закон об официальных языках, а в 1977 г. была принята Хартия французского языка, целью которых была защита французского языка, объявленного единственным официальным на территории Провинции. Так, согласно Хартии все дорожные знаки, наименования улиц, вывески и рекламные щиты должны быть выполнены на французском языке, он также подлежал использованию в качестве рабочего на крупных и средних промышленных предприятиях Квебека. Французский язык объявлялся единственным для получения образования в средней школе. Статья 73 Хартии закрепляла следующую норму: «Могут получать образование на английском языке, по требованию их отца и матери, дети, отец и мать
л
которых получили в Квебеке начальное образование на английском языке» . Эта норма фактически исключала возможность выбора жителями Квебека англоязычного учебного заведения, в то время как Конституционный Акт о Канаде предоставлял родителям ребенка право выбора. Судебные разбирательства по поводу применения отдельных положений Хартии продолжаются вплоть до сегодняшнего дня.
Конституционный акт 1982 г., дополнивший Акт о Канаде, дополнил норму о двух официальных языках указанием на необходимость официального использования двух языков в федеральных органах государственной власти и провинции Новый Брансуик. Статья 16 Конституционного акта гласит: «Английский и французский языки являются официальными языками Канады, имеют одинаковый статус и равные права и привилегии в том, что касается их использования в парламентских и правительственных органах Канады» . Провинции получили право принимать решения по вопросам, связанным с использованием одного официального языка внутри провинции самостоятельно, при условии одобрения соответствующих решений региональными законодательными
4
органами .
1 Corbeil J.-Cl. Théorie et pratique de la planification linguistique // Langues et usage des langues. Québec: Conseil de la langue française, 1990. Р. 13-27.
9 ..... .
Recueil des législations linguistiques dans le monde. T. 1. Le Canada fédéral et les provinces canadiennes. Quebec: Centre International de recherche en aménagement linguistique, 1994. P.177.
3 Constitution Act 1982 URL: https://www.constituteproject.org/constitution/Canada_2011.pdf?lang=en (дата обращения: 20.06.2022 г.)
4 См. Кожемякина В.А. Особенности языковой политики Квебека // Альманах современной науки и образования. 2015. № 10 (100). С. 62-67
В числе важнейших правовых инструментов, используемых канадским правительством для признания равного статуса английского и французского языков на территории федерации следует признать закрепление в законе об официальных языках (Loi sur les langues officielles) 1988 г.1 следующих норм: законы и нормативные акты, издаваемые федеральными учреждениями должны публиковаться на двух языках; жители Канады должны иметь возможность направлять обращения в органы государственной власти на любом официальном языке; судьи обязаны заслушивать и принимать письменные показания на любом из официальных языков без помощи переводчика; все наружные вывески на зданиях органов государственной власти должны быть исполнены как на английском, так и на французском языках. Канадская хартия прав и свобод 1982 года, являющаяся составной частью канадской Конституции, закрепила право англо - и франкоговорящего населения Канады получать образование на родном языке.
Таким образом языковая политика Канады направлена на создание двуязычного государства. Политика двуязычия обеспечивается официальным признанием английского и французского языка на федеральном уровне, в органах государственной власти, в том числе, в судах. Так же, как и в Бельгии здесь применяется такой правовой инструмент как закрепление квоты для представителей языковых меньшинств ( согласно ст. 6 и 6.1 закона Канады «О Верховном суде», трое из девяти судей Верховного суда должны быть представителями высшего судебного объединения или коллегии адвокатов провинции Квебек ), а также образовательное законодательство, позволяющее получать начальное и среднее образование на том языке, который выберут родители ребенка.
Особый статус французского языка в провинции Квебек получил нормативное закрепление в результате франкофонской государственной политики, последовательно проводимой провинциальным правительством. Квебек стал франкоязычной территорией Канады, а французский язык стал символом квебекской идентичности. В то же время, стоит отметить, что языковая политика, проводимая канадскими властями, направлена на равноправие английского и французского языка, что демонстрирует стремление федерации к компромиссу, в то время как политика провинции в данной сфере не учитывает в должной мере интересы англофонов.
Заключение. Таким образом, на протяжении XIX - XX вв. в сложносоставных многонациональных и многоязычных государствах сложился богатый опыт правового регулирования отношений, связанных с сохранением языка и культуры этнических меньшинств. Как правило, речь идет о схожих инструментах, которые, однако, имеют разную практику
1 Loi sur les langues officielles de 1988. URL: https://www.axl.cefan.ulaval.ca/amnord/cnd-loi-
languesofficielles1988.html (Дата обращения: 10.06.2021 г.)
2 . .
Supreme Court Act. 1985. Justice Laws Website. URL:
https://usacanada.jes.su/s032120680006807-1-1/ (дата обращения: 10.06.2021 г.)
применения - от создания обособленных языковых регионов, до последовательного проведения принципа билингвизма на уровне федерации. При этом успешно применяемые в одном случае правовые инструменты языковой и национально-культурной политики в другом могут не оказать желаемого эффекта, поскольку в качестве катализаторов сецессионистских движений нередко выступают иные факторы: экономическая несбаланисированность, религиозные конфликты, наличие в соседних регионах и государствах примеров успешной реализации сецессионистского сценария. Однако, в современном мире в условиях повсеместного признания прав человека и мультикультурализма закрепление на нормативном уровне языковых преференций для этнического меньшинства нередко является важнейшим условием выживания и воспроизведения языкового меньшинства, а также фактором стабильности государства и предотвращения сецессии. Рассмотренный выше исторический опыт предоставляет возможность для формирования теоретических моделей решения проблем сецессионизма в современных государствах.
Библиографический список
1. Блещик А.В. Национальная политика и регулирование национальных отношений в зарубежных федерациях // Российский юридический журнал. 2014. № 3. С. 35-44.
2. Борисова Н.В. Политизация языка и языковая политика в этнических территориальных автономиях // Мировая экономика и международные отношения. 2016. № 9. С. 67-75.
3. Добрынин Н.М. Федерализм: Историко-методологические аспекты. Новосибирск: Наука. 2005. - 366 с.
4. Кожемякина В.А. Особенности языковой политики Квебека // Альманах современной науки и образования. 2015. № 10 (100). С. 62-67.
5. Михайлов С.А. Проблемы современного общества и этнический сепаратизм в северо-восточной Индии // Вестник РУДН. Серия: Всеобщая история. 2019. №4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problemy-sovremennogo-obschestva-i-etnicheskiy-separatizm-v-severo-vostochnoy-indii (дата обращения: 21.06.2022).
6. Национальные отношения и государство в современный период / под ред. В.М. Чхиквадзе. М.: Наука. 1972. - 231 с.
7. Погорельская С.В. Бельгия и Европа. Бельгийский федерализм - лаборатория европейского единства // АПЕ. 2009. №3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/belgiya-i-evropa-belgiyskiy-federalizm-laboratoriya-evropeyskogo-edinstva (дата обращения: 23.06.2022).
8. Савицкий П.И. Национально-лингвистическая составляющая в формировании, структуре и деятельности органов государства в зарубежных странах // Российский юридический журнал. 2012. № 5. С. 69.
9. Старостина И.А. Политико-правовые проблемы этнического федерализма на пути формирования стратегии национального развития России: конституционно-правовые аспект // Конституционное и муниципальное право. 2016. № 11. С.47-49.
10. Яковлев А.Ю. Особенности этнического терроризма в Индийском штате Нагаленд // Государственное и муниципальное управление в XXI веке: теория, методология, практика. 2014. №12. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osobennosti-etnicheskogo-terrorizma-v-indiyskom-shtate-nagalend (дата обращения: 21.06.2022).
11. Яковлев А.Ю. Этнополитические конфликты и терроризм в Индии // Социально-гуманитарные знания. 2009. №2. URL: https://cyberleninka.rU/article/n/etnopoliticheskie-konflikty-i-terrorizm-v-indii (дата обращения: 21.06.2022).
12. Corbeil J.-Cl. Théorie et pratique de la planification linguistique // Langues et usage des langues. Québec: Conseil de la langue française, 1990. - 210 p.
13. Devos C., Bouteca N., Ossenblok K., and Moens P. Belgisch federalisme. Gent: Academia Press, 2017. - 295 p.
14. Recueil des législations linguistiques dans le monde. T. 1. Le Canada fédéral et les provinces canadiennes. Quebec: Centre International de recherche en aménagement linguistique, 1994. - 301 p.
15. Roeder F. Ethnofederalism and Mismanagement of Conflicting Nationalisms // Erk J., Anderson L. (Eds.). The Paradox of Federalism: Does Self-Rule Accommodate or Exacerbate Ethnic Divisions? Abington, UK: Routledge, 2010. P. 203-219.
